Текст книги "Два шага до катастрофы"

Глава 3
Охота за информацией

Хасан утверждал: чтобы измениться до неузнаваемости, нужно изменить не только внешность, но и привычки. И если строго следовать его рекомендациям, вставать с постели надо было где-то ближе к полудню. Эльза терпеть этого не могла. Ее энергичная натура требовала активных действий. Проснувшись в восемь утра – полностью восстановив силы за время ночного сна, тренированный организм пробуждался сам, Эльза сразу откинула покрывало и пружинисто поднялась с кровати. В другие дни она заставляла себя еще хотя бы полчаса проваляться в постели. Но сегодня особенный день. Сегодня прилетает Хасан, и до его прилета ей нужно успеть не только привести в порядок жилье, но и самой подготовиться к встрече. Значит, можно не утруждать себя пустым лежанием под покрывалом. Эльза усмехнулась. В родной Чечне, где ей приходилось содержать в чистоте огромный дом, ежедневно готовить еду на несколько человек, ухаживать за скотиной, да еще и выслушивать постоянные упреки матери мужа за нерасторопность и отсутствие должного усердия, она мечтала о минуте отдыха, как о чем-то несбыточном. Сейчас свободного времени было даже слишком много, и приходилось напрягать мозги, чтобы придумать, чем себя занять. Эльза регулярно посещала косметолога, не реже чем через две недели обновляла прическу и подкрашивала волосы, ежедневно по два часа занималась в тренажерном зале, где приводила в изумление других женщин своими рельефными мышцами, обедала в модных кафе и ресторанах – по утверждению Хасана, именно такой образ жизни должна была вести стильная столичная штучка, которой ей предстояло стать. Но все эти мероприятия в лучшем случае занимали лишь половину дня, и в оставшееся время Эльза откровенно скучала. Но для настоящих дел или, как выражался Хасан, острых акций, к которым ее готовили и которые заставляли играть в жилах кровь, по словам Хасана, еще не пришло время. Правда, когда понадобилось обналичить переведенные в Москву из Лондона двести пятьдесят тысяч долларов и передать их прибывшему из Ичкерии курьеру, Хасан не обошелся без ее помощи, и она блестяще справилась с его поручением, обставив наблюдавших за банком московских чекистов. Если прилет Хасана связан с ее ролью в этой операции, то пора затянувшегося бездействия для нее скорее всего закончилась. Эльза довольно улыбнулась. По телу пробежал приятный холодок возбуждения от участия в опасной и безумно азартной игре.

Она проворно заправила огромную двуспальную кровать, однозначно указывающую на род занятий прежней хозяйки, и прошла в ванную. Квартира сдавалась вместе с мебелью, что показалось ей очень удобным. Правда, и цена была весьма внушительной, но Эльза решила не мелочиться. Тем более что Хасан, инструктируя ее перед отправкой в Москву, советовал не экономить на легализации. В ванной Эльза стянула через голову короткую, соблазнительную ночную сорочку, едва прикрывающую ягодицы и аккуратно подбритый лобок, и, любуясь своим обнаженным телом, повернулась к зеркалу. Рассыпанные по плечам темно-каштановые волосы, пронзительные карие глаза с густыми и длинными, действительно длинными от природы, ресницами, подчеркивающими их выразительность, прямой, может быть, слегка заостренный носик, правильный овал лица, точеная шея… И фигура под стать: расправленные плечи, прямая спина, упругие высокие груди с ровными кружками шоколадных сосков, плоский, мускулистый живот, заканчивающийся внизу, там, где талия переходит в округлые, накачанные бедра, соблазнительным треугольничком коротко подстриженных волос, стройные ноги с тонкими лодыжками и узкими ступнями и такая же мускулистая, как живот, упругая попка. В свои двадцать девять лет она даст фору любой восемнадцатилетней красотке. Принимая различные соблазнительные позы, Эльза несколько минут рассматривала свое отражение, потом включила воду и нырнула в душевую кабину, подставив тело напору тугих водяных струй.

Натянув массажную перчатку и щедро выдавив на ладонь душистого геля, она принялась растирать шею и плечи, потом спустилась ниже, обильно покрыв мыльной пеной каждую из соблазнительно торчащих грудей. Влажная грубая ткань массажной перчатки приятно щекотала соски. Эльза почувствовала, как по всему телу пробежала приятная волна возбуждения. Но она как можно дольше оттягивала следующий момент, продолжая щекотать и пощипывать затвердевшие бугорки и, лишь когда охватившее Эльзу возбуждение стало непереносимым, ладонь нырнула в промежность, раздвинула складки кожи и принялась энергично массировать складки розовой слизистой, с каждым движением все глубже и глубже погружая средний палец руки внутрь разгоряченного ласками тела.

Эльза давно привыкла к такому способу самоудовлетворения. Еще будучи замужем, она часто прибегала к мастурбации. Муж никогда не баловал ее своим вниманием, а когда узнал, что она бесплодна, стал относиться к ней, как к наложнице, пуская к себе в постель, когда не мог найти ей подходящую замену среди русских рабынь. Она была красивее многих чеченских девушек и, когда Магомет Макоев сделал ей предложение, восприняла это как должное, хотя отец с матерью и другие родственники утверждали, что ей несказанно повезло. Как и возглавивший свободную Республику Ичкерию генерал-президент, ее будущий муж тоже служил в советской армии, правда, не генералом, а прапорщиком. Однако это не помешало ему создать в родном селении отряд самообороны. В отряд Магомета входило около двадцати человек, и единственным их занятием были грабежи товарных и пассажирских поездов, проходивших по Гудермесскому отделению Северо-Кавказской железной дороги. Разбойный промысел оказался на редкость прибыльным. Меньше чем за год Магомет возвел в родном селе добротный кирпичный дом в три этажа, купил себе аж два джипа, да еще огромный «КамАЗ» для вывоза награбленной добычи. И чтобы окончательно завоевать уважение земляков, решил жениться на самой красивой односельчанке. На свадьбу Магомет подарил ей шкатулку, доверху набитую золотыми украшениями: кольцами, серьгами, браслетами и цепочками с различными кулонами. Эльза решила, что так будет всегда, но вскоре наступило разочарование. Как-то перебирая подаренные мужем драгоценности, она обнаружила на нескольких сережках бурые пятна засохшей крови. С отвращением швырнув серьги обратно в шкатулку, она потребовала у мужа объяснений. На что он, лениво зевая, ответил.

– Помой и носи, а не хочешь – выброси. Я вечером пойду на поезд – новых цацок принесу.

Но вместо обещанных драгоценностей Магомет привез с собой молодую русоволосую девчонку с затравленным взглядом, с которой забавлялся всю ночь. Вне себя от гнева и обиды Эльза наутро набросилась на него, но Магомет ударил ее, да еще и накричал и, чтобы она не мешала ему, заперся с привезенной девчонкой на своей половине. Целые сутки он развлекался с ней, а на следующий день то ли продал, то ли просто подарил кому-то из своего отряда.

К пущему отчаянию Эльзы, тот случай оказался не единственным. Очень часто, возвращаясь с грабежа очередного пассажирского поезда, которые Магомет называл экспроприациями, кроме отобранных у пассажиров денег и ценностей, его бойцы привозили с собой понравившихся им симпатичных женщин, лучших из которых, по праву старшего, Магомет забирал себе. Эльзе было бы гораздо менее горько и обидно, если бы он развлекался с ними где-то на стороне. Но Магомет привозил пленниц в дом, и тогда Эльза каждую ночь слышала, как сыто урчит ее муж на своей половине и стонут его наложницы. С одной из своих особенно понравившихся пленниц Магомет не расставался целую неделю. То, что он забавляется с какой-то русской девчонкой и совсем не обращает внимания на законную супругу, бесило Эльзу. Улучив момент, когда мужа не было дома, она схватила тяжелую палку и принялась избивать его наложницу. На крики несчастной прибежали отец и мать Магомета. Вдвоем они оттащили Эльзу от вопящей невольницы своего горячо любимого сынка, иначе Эльза наверняка забила бы ее насмерть. Правда, девчонке и так порядочно досталось. В приступе гнева Эльза выбила ей глаз и раздробила несколько пальцев на руке. Но ее торжество оказалось недолгим. К вечеру вернулся Магомет и, узнав от родителей, что сделала жена с его рабыней, жестоко избил Эльзу. Единственным слабым утешением для нее стало то, что Магомет уже больше не лег в постель с искалеченной девчонкой, а через пару дней и вовсе избавился от нее. Но показательная расправа над наложницей мужа ничего не изменила в жизни самой Эльзы. Магомет продолжал развлекаться с захваченными симпатичными женщинами, а ей доставалась вся черная работа по дому.

Так продолжалось до тех пор, пока русские, разъяренные непрекращающимися грабежами своих поездов, воровством перекачиваемой по трубопроводу нефти и набегами на свою территорию, не ввели в Чечню свои войска. В первый раз у них ничего не получилось. Но в 2000-м в Кремле сидели уже другие люди, да и российские генералы мечтали взять реванш за поражение в предыдущей кампании. Они окружили республику плотным кольцом своих войск, взяли осадой Грозный и другие чеченские города, установив контроль над большей частью Чечни. Магомет быстро понял, что легкой войны на этот раз не получится, и ушел со своим отрядом в горы. Чем он там занимался, Эльза доподлинно не знала, но приезжавшие от него гонцы рассказывали, что зарубежные братья высоко ценят его вклад в дело общей борьбы с гяурами. Очевидно, так и было, потому что Магомет регулярно передавал через своих доверенных людей тугие пачки долларов. Правда, Эльзе из этих денег ничего не перепадало – все забирал себе Макоев-старший.

А потом Магомета убили. Не охотившиеся за ним по горам российские спецназовцы, а такой же, как он, полевой командир Эльхан Арцаев. Как по слухам узнала Эльза, убил якобы за то, что Магомет не захотел поделиться с ним деньгами, выделенными зарубежными лидерами ваххабитов на продолжение священного джихада. Отец и мать Магомета в один голос утверждали, что это гнусная ложь, распространяемая его убийцей. Но Эльза, хорошо знавшая характер мужа, не сомневалась, что все было именно так. За свое скотское отношение к ней и бесконечные унижения Магомет заслуживал смерти, и втайне от всех Эльза испытывала радость оттого, что его наконец не стало. Тем не менее закон кровной мести требовал покарать убийцу. Но мужчины в роду Макоевых, кому надлежало исполнить суровый закон предков, лишь виновато разводили руками. Последние несколько лет Эльхан Арцаев со своим отрядом скрывался в лесах, и никто не знал, где его искать. Но Эльза не собиралась ждать, когда он выберется из леса.

Жена Эльхана с двумя детьми жила в соседнем селе. Она знала о совершенном Эльханом убийстве соплеменника, но не предполагала, что кровники мужа решатся мстить ей, поэтому, услышав звонок, безбоязненно открыла калитку. Увидев за воротами вдову убитого ее мужем Магомета Макоева с помповым ружьем в руках, женщина поняла свою ошибку, но изменить что-либо или исправить уже не успела. Эльза практически в упор всадила ей в грудь заряд картечи и, перешагнув через рухнувшее под ноги тело, вошла во двор. На звук выстрела из дома выбежал старший сын Эльхана. Он догадался прихватить с собой подаренный отцом пистолет, но не сообразил, что в перестрелке любой пистолет уступает дробовику. Первый же выпущенный Эльзой сноп картечи сбил его с ног. А когда раненый мальчишка попытался уползти от нее, Эльза добила его выстрелом в затылок. В доме должен был остаться только восьмилетний сын Эльхана. Но когда Эльза вошла туда, то обнаружила в доме сестру его жены, на свою беду решившую в этот день навестить вместе с дочерью ближайшую родственницу. Увидев ее, женщина начала истошно орать. Эльза оборвала ее крик следующим выстрелом, а потом так же хладнокровно пристрелила ее дочь и малолетнего отпрыска Эльхана Арцаева. Она не испытывала ненависти к убитым ею женщинам и детям, как не испытывала ее и к самому Эльхану Арцаеву. Когда она нажимала на спусковой крючок взятого в доме Магомета многозарядного «мосберга», ею руководила не жажда мести, а желание доказать его многочисленной родне, что она, как никто, предана памяти мужа и не заслужила того унижения, которому постоянно подвергалась в его доме.

После бойни, устроенной ею в доме Эльхана, отношение Макоевых к ней резко переменилось. Ее стали бояться. Кто-то даже высказал мнение, что после гибели Магомета его жена повредилась рассудком. Возможно, по этой причине, а возможно просто из желания избежать скандала, связанного с арестом невестки-убийцы, Макоев-старший уговорил бывших соратников Магомета переправить Эльзу за границу. Так она оказалась в Грузии, а еще позже в Англии, где и произошла ее встреча с Хасаном, кардинально переменившая всю ее жизнь…

Доведя себя до оргазма, Эльза выдернула руку из промежности и, плотно стиснув натруженные бедра, застыла под душем. Простояв так несколько секунд, она завернула краны, досуха растерла себя махровым полотенцем и, обернув его вокруг талии, вышла из ванной и прошла на кухню. Прежде она любила сытно поесть по утрам – работа по дому в родном селе отнимала много энергии, но от этой привычки тоже следовало избавляться. Поэтому сейчас она ограничилась салатом из брынзы, а на десерт выпила стакан апельсинового сока вместо чашки привычного кофе. Перемыв и расставив на полке использованную посуду, Эльза вернулась в комнату. Она еще накануне решила, что наденет на встречу с Хасаном. Белая блузка и бежевые капри выгодно подчеркнут ее бронзовый загар, а открытые босоножки на высоком каблуке позволят продемонстрировать Хасану безупречный педикюр, на который она накануне потратила почти два часа в косметическом салоне.

Нарядившись, Эльза достала из шкафа набор настоящей французской косметики и занялась макияжем. Живя с Магометом, она лишь подводила глаза да подкрашивала губы. Он вообще не считал нужным тратиться на косметику для жены. По большому счету, ему было наплевать, как она выглядит. Зачем стараться угодить жене, когда всегда можно найти покорную русскую рабыню, которая по одному приказу сделает все, что от нее потребуют. Эльза усмехнулась, вспомнив, какой дикаркой она была. Это Хасан познакомил ее со стилистами, которые научили ее пользоваться косметикой, подбирать макияж и краску для волос, ухаживать за ногтями и модно одеваться, превратив из понукаемой мужем сельской простушки в светскую львицу. Пусть не в львицу, поправила себя Эльза, но в стильную и уверенную в себе женщину, пользующуюся несомненным успехом у мужчин.

Закончив макияж, она критически осмотрела себя в зеркале. Тени, тушь и помада лежали идеально – уроки лондонских стилистов не прошли даром. Удовлетворенно кивнув, Эльза взглянула на часы. До прилета Хасана оставалось еще почти пять часов – более чем достаточно, чтобы добраться до аэропорта даже с учетом московских пробок. Но бесцельно сидеть в квартире не хотелось, и, так и не найдя себе занятия, Эльза вышла на площадку. Направляясь к лифту, она бросила непроизвольный взгляд в сторону ниши мусоропровода. Там, за батареей отопления, завернутый в полиэтиленовый пакет, хранился ее пистолет. Место оказалось достаточно надежным – подметающая в подъезде уборщица никогда не заглядывала за батарею, и очень удобным – пистолет хранился не в квартире, от чего ее категорично предостерегал Хасан, и всегда находился под рукой, чтобы добраться до него, нужно было всего лишь просунуть ладонь между листами радиатора. Но сегодня в оружии не было необходимости. Не задерживаясь возле мусоропровода, Эльза подошла к лифту и нажала кнопку вызова.

Спустившись на первый этаж, она заглянула в почтовый ящик – ничего особенного, одни рекламные буклеты, – и вышла из дома. Вот уже несколько дней в Москве стояла невыносимая жара, и Эльза поспешила нырнуть в салон своего «Мицубиси Лансер» под защиту кондиционера. До встречи с Хасаном она ни разу не садилась за руль. Хотя один из джипов Магомета постоянно простаивал во дворе, под навесом, Магомету даже в голову не пришло научить жену управлять машиной, поэтому все уроки вождения пришлось брать сначала в лондонской, а затем в московской автошколах. Полгода интенсивного обучения не прошли даром, и сейчас Эльза чувствовала себя вполне уверенно даже на запруженных автомобилями московских улицах. Запустив двигатель и подождав, когда кондиционер охладит раскалившийся на солнце салон, она выехала со двора и, умело лавируя в транспортном потоке, покатила в сторону Шереметьева.

* * *

– Добро пожаловать в Москву.

Восседающая за стеклянной перегородкой женщина в форме пограничника поставила свой штамп в поданный Хасаном паспорт и протянула его обратно. Он вежливо кивнул и с достоинством вышел через открывшийся турникет из зоны паспортного контроля. Таможенный досмотр тоже прошел без неприятных последствий. Российский таможенник молча прочитал поданную Хасаном декларацию, так же молча взглянул на экран интроскопа, где высветилось содержимое его чемодана, и жестом велел ему проходить.

Как в любом международном аэропорту, в зале прилета Шереметьева толпились многочисленные встречающие. Хасан скользнул по ним внимательным взглядом, но не заметил ничего настораживающего и направился в соседнее бистро. Он плотно перекусил в самолете и сейчас совсем не хотел есть, к тому же переживаемое волнение притупляло голод и обостряло совсем другие чувства. Ему нужен был наблюдательный пункт, чтобы контролировать окружающую обстановку, а из бистро отлично просматривались входные двери московского аэропорта и большая часть зала, где толпились встречающие выходящих из зоны таможенного досмотра пассажиров.

Несмотря на внешнее спокойствие, Хасан ощутимо волновался. Прошло уже шесть с лишним месяцев, как он отправил Эльзу в Москву. А за такой срок с работающим во враждебном окружении нелегалом могло произойти все, что угодно, вплоть до его перевербовки местной службой безопасности. Правда, Хасан не верил, что российская ФСБ отважится на перевербовку его агентессы. Психологическая экспертиза, которую он под благовидным предлогом заставил пройти Эльзу, выявила у нее психопатические наклонности с патологической склонностью к садизму. А с садисткой и психопаткой не рискнет иметь дело ни одна спецслужба. К счастью, в организации не действуют подобные догматические ограничения. Единственным определяющим условием для приема нового члена является его преданность общему делу. А молодая чеченка оказалась очень предана, правда, не всемирному джихаду, о котором она имела довольно смутное представление, а своему наставнику. Но для Хасана личная преданность была важнее пустого религиозного фанатизма. К тому же чеченка оказалась хорошо сложена и физически развита, находчива, сообразительна и в меру азартна, что в сочетании с ее преданностью и отличным знанием русского языка делало ее почти идеальным кандидатом для работы в России. Это и определило выбор Хасана. И после двух лет индивидуальных занятий с чеченкой и успешно пройденного ею восьмимесячного курса боевой подготовки в учебно-тренировочном лагере «Аль-Каиды» в северо-восточном Судане, он отправил ее в Москву. Судя по докладам чеченки, ее легализация в российской столице прошла успешно. Но жизнь и присущее ей постоянное чувство опасности приучили Хасана не доверять никому. Именно поэтому он сообщил Эльзе, что прилетает из Лондона рейсом российского «Аэрофлота», прибывающим в Москву спустя два часа после самолета «Бритиш Айрвейз», на который Хасан приобрел билет.

Эльза появилась в аэропорту за сорок минут до ожидаемого прибытия аэрофлотовского рейса. Хасан узнал ее сразу, несмотря на закрывающие верхнюю часть лица темные солнцезащитные очки. Из жгучей кавказской брюнетки она превратилась в шатенку с отливающими красноватым цветом волосами. Легкая шелковая блузка и короткие узкие брючки, подчеркивающие стройность ее ног, заставляли многих мужчин поворачивать голову в ее сторону. Но Хасана в первую очередь интересовало поведение самой чеченки. Судя по тому, что она не делала немотивированных жестов, не обменивалась выразительными взглядами с мужчинами из толпы встречающих, она действительно приехала в аэропорт одна. Хасан еще около двадцати минут наблюдал за Эльзой и окружавшими ее людьми, но не заметил ведущегося за ней наблюдения. Он знал, что, если наблюдение ведут профессионалы, дилетанту его практически невозможно обнаружить. Но Хасан не был дилетантом. Являясь в прошлом кадровым офицером иракской разведки и лондонским резидентом «Аль-Каиды» в настоящем, он поднаторел в методах контрнаблюдения. И сейчас опыт и интуиция подсказывали ему, что за чеченкой нет «хвоста» российских спецслужб. Доверившись собственным чувствам, он вышел из бистро и направился к ней.

Увидев его перед собой, Эльза изумленно взмахнула ресницами.

– Вы?! Как вы здесь оказались?!

– Самолет прилетел раньше, – с улыбкой ответил он.

– Но… еще даже не объявили о прибытии. – Эльза недоуменно указала на табло.

– Такое иногда случается, – пояснил Хасан и быстро спросил: – Так мы можем ехать?

– Да, конечно. – Эльза явно смутилась. – Идемте, я провожу вас к машине.

Ее машиной оказался «Мицубиси Лансер», не дорогой, но вполне приличный автомобиль. Чеченка вела машину уверенно и через полтора часа езды свернула с городского проспекта к высотному панельному дому.

– Здесь я и живу, – прокомментировала она. – Квартира на восьмом этаже.

– Кто там жил до тебя? – на всякий случай поинтересовался Хасан.

– Какая-то проститутка, – с усмешкой ответила Эльза.

Хасан изменился в лице.

– Ты выбрала не лучшее место для жилья, – хмуро произнес он.

Эльза беззаботно рассмеялась:

– Только не в Москве. Здесь проститутки снимают себе апартаменты в лучших домах. И никого из жильцов не волнует такое соседство.

Во время службы в иракской разведке Хасан часто приезжал в Москву, последний раз он был здесь в марте 2000 года и считал себя знатоком России. Но после ответа агентессы понял, как он, в сущности, мало знает об особенностях жизни в российской столице.

Стремительный лифт поднял их на восьмой этаж, где Эльза открыла своим ключом массивную стальную дверь и пропустила его внутрь. По восточным и даже европейским меркам квартира оказалась более чем скромной – небольшая квадратная прихожая, единственная комната, совмещенная с туалетом ванная комната и кухня. Однако обставлена она была вполне по-европейски новомодной, многофункциональной мебелью. Единственное, что не понравилось Хасану, это огромная двуспальная кровать. Занимающая большую часть комнаты, она создавала впечатление гостиничного номера, нарушая обстановку домашнего уюта, которую следовало создать в интересах будущей операции.

– Кровать придется заменить раскладным диваном, – вернувшись в комнату после осмотра квартиры, объявил он.

Если Эльза и удивилась такому требованию, то вида не подала, и лишь спросила:

– Предстоит серьезное дело?

Хасан мысленно усмехнулся. Если бы она только знала, насколько серьезное!

– Об этом позже, – вслух произнес он, потом вынул из кармана блокнот и, записав там несколько наименований, вырвал верхний лист и протянул Эльзе. – Для начала мне понадобится вот это.

* * *

Вскрыв опечатанный конверт с двумя предупреждающими штампами «государственной важности», Егоров вынул оттуда несколько прошитых и пронумерованных машинописных листов. Взглянув на титульный лист, он прочитал название документа: «Опытно-конструкторский проект «Зодиак» – специальная боевая часть. Состав конструкторской группы». Ниже следовал длинный список фамилий, заканчивающийся на последнем, пятом, листе. Начав читать, Егоров неожиданно наткнулся на знакомую фамилию – Лобанов Н.И. Одним из конструкторов ядерного заряда «Зодиака» оказался нынешний начальник КБ Саровского научно-производственного объединения «Алмаз» и близкий знакомый Егорова профессор Лобанов. Отложив список, Егоров достал свой мобильный телефон и, отыскав в электронной записной книжке сотовый телефон Лобанова, набрал номер. Особенно рассчитывать на удачу не приходилось. В саровском ядерном центре в соответствии с требованиями безопасности непрерывно работали системы радиоподавления, что исключало возможность использования на предприятии сотовых телефоннов, радиоприемников и других приемопередающих радиосредств. Но на этот раз Егорову повезло – сначала он услышал протяжные гудки, а потом из трубки донесся и голос Лобанова.

– Добрый день, Николай Иосифович. Егоров Вас беспокоит.

– Андрей Геннадьевич! Здравствуйте! – воскликнул Лобанов. – Ну, какое беспокойство! О чем вы? Вы не представляете, как я рад вас слышать!

Судя по его голосу, это было действительно так.

– Я понял, вы сейчас не на работе, – продолжал Егоров.

– Да я в Москве, в командировке! – огорошил его Лобанов. – Завтра обратно. Вчера заехал навестить Ирину. Думал и с вами повидаться, а она сказала, что вы уже год, как расстались.

Егоров тяжело вздохнул. Воспоминания об Ирине всякий раз отзывались ноющей болью в его душе. Отец Ирины – академик Корчагин, главный конструктор советского диверсионного ядерного фугаса, друг и коллега профессора Лобанова, полтора года назад был убит вместе с женой исламскими террористами, пытавшимися заполучить технологию создания ядерного оружия. После смерти родителей Ирина осталась круглой сиротой, и Егоров, занимавшийся расследованием обстоятельств гибели ее семьи и спасший девушку из рук похитивших ее террористов, сблизился с ней. Они прожили вместе полгода, но затем все-таки расстались. Расстались по инициативе Егорова, решившего не обременять молодой женщине жизнь своим присутствием. Ирина тяжело переживала их разрыв. Егоров видел это, но не изменил своего решения. И сейчас, по прошествии года, все еще корил себя за то, что невольно причинил ей страдания.

– Алло, Андрей Геннадьевич! Вы меня слышите? – вернул его к реальности голос Лобанова.

– Да, Николай Иосифович, прекрасно слышу, – ответил Егоров. – Мне тоже хотелось бы с вами увидеться. Поэтому, если у вас нет сегодня на вечер никаких планов, приглашаю вас к себе.

– На Лубянку? – хохотнул Лобанов.

– Домой.

– Договорились, – так же весело ответил Лобанов. – Это я шучу, не обижайтесь.

Шутка показалась Егорову не очень остроумной, и он не стал заострять на ней внимание.

– В котором часу вы освобождаетесь?

– Мне еще нужно решить кое-какие вопросы в Росатоме. Думаю, часов до шести это затянется.

– В таком случае я перезвоню вам ближе к вечеру и, когда вы освободитесь, за вами заеду, – предложил Егоров, но, когда разъединил связь, крепко задумался.

Он давно не принимал дома гостей, если не считать командира «альфовцев» Александра Ватутина, забегавшего скорее по делам службы, чем просто в гости. К тому же профессор Лобанов – это не Сашка Ватутин, с которым можно распить по бутылке пива или по полбутылки водки под бутерброды с сырокопченой колбасой и сыром. Вспомнив, что дома, в холодильнике, кроме уже порядком набивших оскомину колбасы и сыра да десятка яиц, больше ничего нет, Егоров решил заехать по дороге в супермаркет, чтобы купить что-нибудь более существенное.

Посещение супермаркета отняло гораздо больше времени, чем он предполагал. В результате, когда он подъехал к зданию бывшего Министерства атомной энергетики, Лобанов уже ждал его перед входом, прогуливаясь по тротуару с портфелем в руке и с пиджаком, переброшенным через локоть. С момента их последней встречи профессор практически не изменился. Он был все так же худ и сутул. Тонкая шея по-прежнему торчала из широкого ворота рубашки. Правда, новый галстук, очевидно, купленный специально для поездки в Москву, пока еще не успел свернуться в трубочку. Зато в густой шевелюре Лобанова и его бороде, выдающей неукротимую натуру романтика и любителя туристических походов, себе на зависть, Егоров не заметил ни одного седого волоса.

Притормозив возле ожидавшего его профессора, он распахнул дверь.

– Здравствуйте, Николай Иосифович. Прошу извинить за опоздание.

Но Лобанов и не думал обижаться.

– Да бросьте, – отмахнулся он. – Что, я не знаю, какие в Москве пробки.

Он проворно забросил на заднее сиденье свой портфель и пиджак, сам уселся рядом с Егоровым и с удовольствием подставил лицо нагнетаемому кондиционером прохладному воздуху.

– Уф, жара, как в тропиках.

– Приходилось бывать? – не удержался от подначки Егоров.

– Почти, – загадочно ответил Лобанов. – В казахской степи, в разгар июля. Та же пустыня, скажу я вам. А на семипалатинском полигоне степь и впрямь превратилась в пустыню. С той лишь разницей, что там сопки вместо барханов.

Егоров улыбнулся:

– Тогда вы человек бывалый.

– Это точно, – не стал спорить Лобанов. – Вот только к Москве с ее расстояниями и постоянной толчеей никак не могу привыкнуть. Что ни говорите, а в маленьких городках, вроде нашего Сарова, все-таки есть своя прелесть.

– Вы еще забыли про вечные заторы на дорогах, – вздохнул Егоров, безуспешно пытаясь отыскать разрыв в движущемся слева непрерывном потоке автомобилей, чтобы начать движение.

Через час езды с постоянными остановками они все-таки выбрались из центра столицы. Машин на улицах стало заметно меньше, и уже через пять минут Егоров подъехал к своему дому.

– Приехали.

– И что, Андрей Геннадьевич, вы так каждый день по часу с работы добираетесь? – спросил у него Лобанов, выбираясь из машины.

Егоров усмехнулся:

– Я предпочитаю возвращаться позже, когда пробок на улицах уже практически нет.

Но Лобанов не заметил иронии в его словах.

– А, ну тогда другое дело.

Егоров не стал разубеждать его, что задерживается на службе дольше положенного отнюдь не из желания избежать уличных пробок, и, забрав из машины пакет с продуктами, направился к дому.

– Сейчас будем ужинать, – обратился он к своему гостю, когда они поднялись в квартиру. – Вы что предпочитаете? Есть пицца, правда, замороженная, пельмени, морковь по-корейски, овощные салаты… – принялся перечислять Егоров, выкладывая из пакета на стол купленные продукты.

Лобанов в ответ пожал плечами:

– Даже не знаю. Мне бы сначала что-нибудь выпить. Умираю от жажды.

Егоров достал из пакета бутылку водки.

– Годится?

Увидев выставленную на стол бутылку, профессор поморщился:

– Водку, в такую жару? А пива у вас случайно нет, Андрей Геннадьевич?

– Есть и пиво. – Вслед за водкой Егоров достал из пакета три бутылки пива.

Через пять минут они уже сидели на кухне, за столом, с бокалами пива в руках, с удовольствием закусывая пенный напиток кусочками маринованной сельди из вскрытой Егоровым банки рыбных пресервов. Лобанов, всегда отличавшийся оптимизмом, выпив полбутылки пива, пришел в отличное настроение и, проницательно взглянув на Егорова, хитро спросил: