Текст книги "Подземная Канцелярия"

– Какие претензии, дарагой! – затараторил азиат. – Уважил ты меня, спасибо. Возьми и себе, хоть ящик, а? Жене, детям…

– Неженатый я, – сказал таможенник.

– Ну сам поешь, друзей угостишь… – не сдавался азиат.

– Отвали, – сказал таможенник. – Вечером меня найди.

– Спасибо, дарагой, – рассыпался в благодарностях азиат, но таможенник его не слушал.

Он уже шагал в сторону здания, когда у него снова зазвонил телефон.

– Алло? Не, Вась, пива пока нету. Весь конфискат я тебе на той неделе отправил. Слушай, вечером две фуры из Германии должны прийти, там посмотрим. Ага. Ладно, бывай.

– Волки, – сказал азиат, когда таможенник уже не мог его слышать.

– Жадный ты, Хасан, – философски сказал ему водила. – У самого винограда – двадцать тонн, а сколько в ту «газельку» влезет? Полторы от силы, и то если его ногами трамбовать.

– Все равно волки, – сказал Хасан и тоже побрел куда-то. Подсчитывать прибыль, наверное.

Минут через двадцать Виктор Палыч вылез из-под машины, утер лоб грязной тряпкой, очевидно служившей ему носовым платком, и взгромоздился в кабину.

– Поехали, что ли? – спросил он.

– Поехали, – сказал я.

Насчет парной в кабине я оказался прав. Уже через тридцать секунд пребывания внутри «МАНа» рубашка моя промокла насквозь, а брюки начали липнуть к ногам. Кондиционера в кабине явно не наблюдалось, так что я открыл окно и возложил все свои надежды на встречный ветерок. Хотя какой в Москве, к черту, ветерок?

Мы выехали с терминала и встали в пробку. Метрах в пятистах впереди по курсу виднелась желтая крыша такси. Вполне возможно, что это было то самое такси, на котором я сюда приехал.

Воздух, временами задувавший в окно, был не менее горячим, чем в кабине, так что особого облегчения не приносил.

– Москва, – сказал Виктор Палыч, уловив мой недовольный взгляд. – Москва, етить ее в душу.

– В Европе лучше?

– А то как же. Дороги ровные, водители вежливые, гаишников вообще нету. Хорошо там, где нас нет, словом.

– А где же нас теперь нет? – поинтересовался я.

– И то правда, – сказал он. – В Германии на автобане от наших братков не пропихнуться.

– Угу, – поддакнул я и уставился в окно.

Поток машин в столице нашей нищей страны состоял из иномарок на девяносто процентов. Две трети иномарок были новыми, одна треть – «мерседесы».

Сейчас приготовьтесь. Вы выслушаете сентенцию об автомобилях в нашей стране и о нашем к ним отношении.

Автомобиль является средством передвижения в любой другой стране, но только не в России. Что нужно от своего автомобиля тому же англичанину или немцу? Чтобы он довез его из пункта А в пункт Б утром, в обратном направлении вечером и не сломался в пункте В, лежащем между первыми двумя пунктами. Но в нашей стране автомобиль это не просто вещь, которая возит вашу… бренную оболочку, в России все вещи на самом деле значат больше, чем это в них заложено изначально. Поэт в России больше чем поэт, а автомобиль – больше чем автомобиль. Это второй, а для кого и первый, дом, это – передвижной офис на колесах, где решаются деловые вопросы, это – показатель вашей успешности или неуспешности, это – продолжение вашего личного имиджа, это – место для общения и распития спиртных напитков[1]1
  Вы скажете, что автомобиль и алкоголь несовместимы? Тогда посмотрите, что творится в пятницу, законный «день водителя», на платных открытых автостоянках. Бабушки с авоськами дерутся за право собирать бутылки на этом асфальтированном пятачке. (Примеч. Гоши.)


[Закрыть], наконец, это – место, где зарождается жизнь, и место, где она может угаснуть. Автомобиль есть символ независимости. Школьники угоняют машины своих папаш и катают на них девчонок. Студенты копят деньги и покупают ржавые «копейки» за двести долларов, и они счастливы тем, что приобщились к избранному кругу автовладельцев, так счастливы, что готовы кричать об этом на каждом углу. Пенсионеры в зависимости от вида деятельности, которым они занимались при активной общественной жизни, выбираются на свои дачи и огороды посредством горбатых «запорожцев» и новеньких «вольво». Интеллигенция, в основном инженеры и врачи, получившие вожделенные четырехколесные транспортные средства на своих предприятиях еще в советские времена, отчетливо понимают, что на этих машинах им ездить всю оставшуюся жизнь, а потом на них будут ездить и их дети, если не смогут избавиться от своей интеллигентности, а посему тщательно следят за своими неновыми «шестерками» и «семерками». Люди среднего достатка меняют автомобили раз в три-четыре года, крупные бизнесмены – раз в два года, бандиты – каждый год. Владельцы автосалонов – два раза в неделю.

Сентенция закончена.

Сентенции, составляемые мною мысленно в виде послания к далеким потомкам, не имеющим представления о жизни своих предков, то есть нас, помимо информативного имеют еще одно, весьма практичное свойство. Они помогают скоротать время.

Это я замечал неоднократно, заметил и теперь, потому что, как только закончилась сентенция, сразу же закончилась и пробка, и наш грузовик разогнался до крейсерской в это время дня скорости в сорок пять километров в час. Ветерок подул интенсивнее, что было приятно. По крайней мере он хоть подсушивал выступающий на коже пот.

Но, как известно всем людям, считающим себя цивилизованными и достаточно разумными, ничто хорошее просто не может длиться долго. Нам махнул своей волшебной палочкой кормящийся у обочины ментозавр, Виктор Палыч нажал на тормоз и вывернул руль вправо. Сентенцию, посвященную гаишникам, вы прочтете чуть ниже.

– Вот тебе и здрасте, – сказал Виктор Палыч, протягивая мне папку с документами и выразительно глядя в глаза. Ты, мол, сопровождающий, ты и иди разбираться.

Я вздохнул и пошел разбираться. О, как должно было икаться Славику в эту минуту!

Гаишник был стреляным калачом, или тертым воробьем, это как хотите. Был он солиден (то есть имел солидный живот, скрыть объем которого не могла даже портупея), лыс (то есть из-под фуражки не выбивалось даже намека на волосы) и сердит. Понять его было можно. На улице жарко, салон стоящей рядом служебной иномарки тоже нагрелся, машины только-только выезжают из пробки и водители не успевают ничего нарушить.

– День добрый, – сказал гаишник. Капитан такой-то, батальон такой-то чего-то там какого-то округа – я эту белиберду мимо ушей пропустил. Информационный фильтр у меня между ушами, как в компьютере. – Вы – водитель?

– Нет, я сопровождающий.

– Тогда я сначала с водителем поговорю.

– Как угодно.

Он обошел фуру и постучал в дверцу Виктора Палыча. Не знаю, о чем они разговаривали, но гаишника не было минут пять. Потом он вернулся, вытирая лоб платком. Жезл болтался на его правой руке.

– С машиной все в порядке, – сказал он. – Что везем?

Я протянул ему документы.

– Ага, – сказал он. – Консервы.

– Консервы, – сказал я.

– Из Венгрии, – уточнил он.

– Именно, – сказал я.

– Давайте посмотрим на ваши консервы, – сказал он. – Откройте свою лабуду.

Я сбегал к кабине, взял у Виктора Палыча ключи и открыл «свою лабуду». Гаишник заглянул внутрь.

– Ага, – удовлетворенно сказал он.

Я тоже заглянул.

Потом еще раз заглянул.

Снял солнцезащитные очки фирмы «Рей-Бан» и заглянул невооруженным глазом. Не помогло.

– Ну что ж, – сказал гаишник, и я понял, что мой дебют в роли сопровождающего груза закончился фиаско. – Консервы как консервы. Счастливого пути.

– Сп… спасибо, – сказал я и захлопнул дверь, чтобы он не бросил еще одного взгляда на эти консервы и не заметил вопиющего несоответствия, которого он, не знаю почему, умудрился не заметить с первого раза.

Он отвернулся и пошел к патрульной машине. Все еще не веря своему везению, я на негнущихся ногах подошел к машине и залез в кабину.

– Трогай, водила, – сказал я.

– Потрогал и офигел, – сказал Виктор Палыч, выжимая сцепление. – У тебя вид какой-то странный, браток.

– И есть тому причины, – сказал я. – Вот можете вы мне ответить на один вопрос?

– Это смотря на какой.

– Вы права свои давно получили?

– Да уж лет тридцать без малого.

– А меняли когда?

– Года три назад, а что?

– Реально меняли или по блату?

– Слушай, а тебе-то что? – ворчливо спросил он, и я понял – по блату. – Ты кто, прокурор?

– Исключено, – сказал я. – Просто я хотел бы знать, когда вы в последний раз проходили медкомиссию.

– Тогда и проходил, когда права менял. Слушай, – подозрительно сказал он, – а ты на что намекаешь?

– Да ни на что, – сказал я. – Просто любопытно, там же, в медкомиссии, есть такой тест – на дальтонизм?

– Ну есть.

– И вы его прошли? Не обижайтесь, я просто хочу исключить тот вариант, что вы – дальтоник.

– Я – не дальтоник, – сказал он. – А ты лучше заткнись. Мне все эти разговоры не нравятся.

– Как угодно, – сказал я. – А вы в собственный прицеп заглядывали?

– А чего я, зеленого горошка не видел, что ли?

– Понял, – сказал я.

У меня было твердое мнение на этот счет, и оно состояло в том, что зеленого горошка в своем прицепе он точно не видел. По крайней мере в этом рейсе. Потому что то, что находилось в этом прицепе, в последнюю очередь было зеленым, хотя, возможно, на ощупь с горошком его и можно было перепутать.

Первым делом я позвонил Славику. Это была его работа, так что он пусть и думает. Принимать решение в такой ситуации я:

а) не хотел;

б) не мог;

в) не имел права.

– Славик? – осведомился я, когда чей-то голос буркнул мне «алло».

– Сейчас позову, – сказал голос, и я услышал звук брошенной на твердую поверхность трубки.

– Славик у телефона, – сказали мне секунд через тридцать. Семнадцать центов по моему тарифу, кстати.

– Это Гоша, – сказал я. – Свинка родила?

– Кто? – спросил Славик. – А, да, родила.

– А со мной кто первым разговаривал? Акушер?

– Кто? – спросил Славик. – А, нет, это сосед зашел. Отметить рождение, так сказать.

– Мог бы и поумнее отмазку придумать, – сказал я.

– Что? – спросил Славик. – А, это не отмазка. Она реально родила. Хочешь заезжай, я тебе этих покажу, как их, поросят.

– Поросят я не видел, – сказал я. – Слушай, я тут с грузом твоим…

– А? – спросил Славик. – Понял. Как таможня?

– С таможней все ровно, – сказал я. – Выехали. Но с грузом проблема.

– Что? – спросил Славик. Меня уже начал раздражать тот факт, что каждую свою фразу он препровождал вопросом. – Банки, что ли, помялись?

– Да нет, не особо, – сказал я. – Слушай, а ты вообще внутрь заглядывал?

– На фиг? – спросил Славик. – Зеленого горошка я не видел?

– Ты бы его и не увидел.

– В смысле? – спросил Славик. – Нет горошка? А что есть? Машина-то груженая.

– Груженая, – сказал я.

– Вот, – сказал Славик. – Гош, послушай, это вообще-то проблема уже не моя. Мое дело какое – документы оформить, машину с таможни забрать. А уж что там, в машине, это не ко мне. Без обид.

– Какие обиды, – сказал я. – И с кем мне проконсультироваться?

– С шефом лучше всего, – сказал он. – Извини, кажется, у нее еще один поросенок лезет.

И повесил трубку.

– Зашибись, – сказал я и набрал номер шефа. – Эдуард Петрович? Это Гоша.

– Правду говорят, как день встретишь, так его и проведешь. Чувствую, не избавиться мне от тебя до самой полуночи.

– Я по делу, между прочим, – сказал я. – Я тут Славика временно замещаю, ну там партия консервов венгерских и все такое.

– В курсе, – сказал он. – А сам Славик где?

– Дела у него. – Про свинку я говорить не стал.

– Разберемся еще, что у него за дела, – сказал шеф, и Славику я посочувствовал. Но он мне выбора не оставил, пусть теперь сам отдувается. – В чем проблема?

– У меня вопрос, – сказал я, – представляющий отнюдь не академический интерес. Вы не знаете, что дороже, горошек или сладкая кукуруза?

– А что?

– Просто от вашего ответа зависит, кинули ли нашу компанию или кто-то просто что-то напутал.

– Кукуруза дороже, по-моему, – сказал он. – Ненамного. А что?

– У меня тут ее двадцать тонн, – сказал я.

– А что должно было быть?

– Горошек.

– А по документам?

– Горошек.

– Водитель что говорит?

– Он в прицеп не заглядывал.

– Понятно, – сказал шеф. – Обычное разгильдяйство. Ты на таможне?

– Уже выехал.

– Как так? – удивился шеф.

– Они тоже в прицеп не заглядывали.

– А ты чего полез?

– Гаишник заставил.

– И сколько ты ему дал?

– Нисколько, – сказал я. Конечно, я – человек наглый, но не до такой степени. Честное вымогательство – это одно дело, а надувательство за глаза, к которому относится и завышение накладных расходов, – совсем другое. – Он не заметил разницы.

– Действительно, – сказал шеф, – одно желтое, другое зеленое, вот и вся разница.

– Бардак, – сказал я.

– Бардак, – согласился он. – И чего ты от меня хочешь?

– Чего делать-то? – спросил я.

– Как чего? – удивился шеф. – Вези на склад, сдавай.

– А возьмут? Без документов?

– Я им звякну. И вообще, товар наш, товар проплачен. А я в Венгрию коллегам позвоню. Будем решать.

– Ясно, – сказал я.

– И чтобы завтра я тебя на твоей мотоколяске не видел, – сказал шеф и бросил трубку.

В Венгрию, наверное, звонить будет.

Архив службы безопасности Подземной Канцелярии

Документ: Расшифровка тайной аудиозаписи конфиденциальной встречи Асгарота, секретаря Князя тьмы, и Азраеля, секретаря Того Самого Знаете Кого

Тема: Возможный заговор. Беседа вторая.

Копия: Архив службы безопасности Небесной Канцелярии

Азраель. Ну что, подготовил бумаги? Асгарот. Конечно. А вы определились с личностью искусителя?

Азраель. Ага. (Вытаскивает из кармана фотографию.) Вот этот.

Асгарот (удивленно). Это же фотография из личного дела! Вы что, имеете доступ к нашим файлам?

Азраель. Проще пареной селедки. В одной же Сети работаем.

Асгарот. А почему он?

Азраель. А почему нет? Дело-то, как ты говоришь, плевое?

Асгарот. Допустим.

Азраель. Базовую подготовку все демоны проходят?

Асгарот. Все.

Азраель. Ну вот. А кроме базовой подготовки там ничего и не надо. А то пошлешь ты профи какого-нибудь, он и начнет мудрить. Или у тебя есть возражения по кандидатуре?

Асгарот. По кандидатуре, на которой вы настаиваете, особых возражений нет. Мне просто любопытно, по какой причине из всех демонов ада вы выбрали именно его.

Азраель. А он мой старый знакомый. Начинали мы с ним вместе, он в своей конторе, я в своей. Пересекались пару раз по роду деятельности. Я-то с тех пор приподнялся, а он у вас во внешнем круге прозябает, вот, думаю, и порастрясу мальца.

Асгарот. А запасных кандидатур у вас нет? Он ведь может и не согласиться.

Азраель. Ты демон или воробей на батарейках? Предложи так, чтобы он согласился. Мне, что ли, тебя учить?

Асгарот. Хорошо. Прочтите договор, встретимся завтра для его подписания.

Азраель. Лады. Только ты там его имя сразу проставь, ладно?

Асгарот. Если вы настаиваете.

Азраель. Настаиваю. Покедова, демон. (Улетает.)

Асгарот. Вот не было печали. (Тоже улетает.)

Архив Подземной Канцелярии

Из дневника Гоши

Запись сто сорок шестая

Шеф действительно позвонил на склад, и кладовщик против кукурузы сильно возражать не стал, потому что она действительно была дороже. Грузчики оказались смышлеными ребятами и так навалились на разгрузку со своими карами, чем-то напоминающими мне машинки из детского «автодрома», что не успел я выкурить и двух сигарет, как дело было сделано.

Я подписал необходимые бумаги у кладовщика, завершил все процедуры, связанные со «сдал – принял», вызвал такси и поехал в офис.

Рабочий день к этому моменту уже закончился, так что я справедливо рассудил, что бумаги отдавать сегодня некому и вселенская катастрофа не разразится, если я сделаю это завтра. Вот и русская народная мудрость, кстати, гласит, что хрен утром слаще, чем редька вечером. Или что-то в этом роде.

Поэтому в контору я заходить не стал, расплатился с таксистом и пересел в свою малютку. И направился… Конечно не домой. Ведь у меня еще было дело, которое никак нельзя было отложить.

Ни в какой «Автомир» я не поехал, конечно, делать мне больше нечего. Кредит мне был не нужен, так как на руках у меня обреталось десять тысяч наличных денег, и отправился я в другой автосалон, обладающий целым рядом неоспоримых достоинств по сравнению с «Автомиром». Во-первых, он был почти рядом с моим домом, а во-вторых, работал круглосуточно, что меня устраивало как нельзя больше.

Припарковав свою машину под единственным деревом, чудом уцелевшим в этом технократическом индустриальном районе, я погладил ее по рулю, шепнул в колонки пару ободряющих слов и вошел в прохладный зал автосалона. Естественно, ко мне сразу же подбежал продавец. Темный низ, белый верх, галстук, папка с прайс-листами в руках и мобила на поясе, словом, все как положено.

– Добрый день, – сказал он. – Я могу вам помочь?

– Добрый, – согласился я. – Помочь вы мне совершенно определенно можете.

– Вот и хорошо. Что вас интересует?

– Давайте сначала познакомимся, – сказал я. – Мне как-то легче разговаривать с человеком, когда я знаю, как его зовут. А вам?

– Совершенно верно, – сказал он. – Меня зовут Петр.

– А меня – Гоша, – сказал я. – А можно, я буду называть вас Петей?

– Желание клиента для нас – закон, – сказал он.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Насколько я понимаю, вы – продавец?

– Менеджер по продажам, – сказал он.

– Значит, продавец, – сказал я. Обзовись ты как хочешь, суть от этого не изменится, правда? Если он – менеджер по продажам, то я тогда кто? Менеджер по покупкам. – Видите ли, Петя, обстоятельства сложились таким образом, что сегодня я вынужден буду купить отечественную машину.

– Сочувствую, – сказал он, продемонстрировав мне превосходную работу стоматолога.

– Вот вы улыбаетесь, – сказал я. – А я, между прочим, принципы свои нарушаю.

– Вы зря так расстраиваетесь, – сказал он. – В последнее время качество автомобилей Волжского автозавода сильно возросло.

– Только не надо меня лечить, Петя, – сказал я. – Единственная характеристика автомобилей Волжского автозавода, имеющая постоянную устойчивую тенденцию к росту, это цена.

– Ценовую политику определяет завод, – сказал Петя. – Мы, автосалоны, здесь абсолютно ни при чем.

– Не стоит оправдываться, – сказал я. – Я же сказал, что мне необходимо купить машину, так что без нее я сегодня не уйду, и вы гарантированно получите свои комиссионные.

– Это меня радует, – сказал он. – Какую машину будете брать?

– А что у вас есть?

– Всё, – с гордостью сказал он. – У нас полностью представлен весь модельный ряд всех отечественных автозаводов, все цвета и комплектации, включая тюнинговые модели.

– Хорошо, – сказал я. – Пройдемся по всему модельному ряду. Вот это у нас что?

– Классика, – сказал он.

– Ага, – сказал я. – Если мне не изменяет память, классика – это пятнадцать лет назад модифицированная «копейка», поставленная на производство тридцать лет назад?

– Ваша память вам не изменяет. А еще раньше это был «фиат».

– Чего-то она меня не вставляет, – сказал я. – А вот это что за чудо-юдо?

– Последнее семейство ВАЗа, – сказал он. – Десятое. ВАЗ-2110, 2111, 2112

– Такое впечатление, что пытались сделать «Ауди-80», но у пьяного слесаря дрогнула рука.

– Вы не первый, кто обращает внимание на эту деталь.

– Потому что она бросается в глаза, – сказал я. – Этот автомобиль не соответствует моему эстетическому мировосприятию и входит в диссонанс с моим гармоничным естеством.

– Мини-вэн не желаете?

– Это, типа, автобус?

– Типа того.

– У меня права только на легковые.

– А он, типа, легковой автобус.

– Это где ж мне взять столько народу, чтобы его весь забить? – спросил я. – А вот это что такое угловатое и убогое?

– ВАЗ-2108, – сказал он. – В простонародье «зубило».

– Похоже, – сказал я.

– «Сеат Ибица» примерно восемьдесят второго года, – сказал он. – Если вы этого, конечно, не знаете, и если это, конечно, вас интересует.

– Конечно, интересует. Кузов содрали?

– Большей частью да. Ну и компоновку. Двигатель поперечный, привод, естественно, передний…

– Петя, – сказал я. – Не загружайте мой мозг обилием технических подробностей. Скажите мне лучше вот что: оно ездит?

– И очень даже неплохо.

– Петя, – сказал я. – Окажите мне любезность, выгляните вон в то окно.

– Зачем?

– Пожалуйста.

– Ну выглянул.

– Дерево видите?

– Вижу.

– Под деревом стоит моя машина. На которой я приехал сюда.

– О.

– Вот именно. Так что не надо мне рассказывать о том, что тут у вас неплохо ездит.

– Семьдесят третий год?

– А вы знаток. Семьдесят четвертый.

– У меня у самого семьдесят пятого, – сказал он.

– Рад встретить ценителя старины, – сказал я.

– Взаимно, – сказал он. – Но раз уж мы оба – ценители старины, может, нам стоит перейти на «ты»?

– Давай, – сказал я.

– Ответь на один вопрос, – сказал он. – Чисто любопытства моего для. На фиг тебе эта дрянь? – Он махнул рукой в сторону «зубила».

– Начальство настаивает, чтобы все сотрудники поддерживали отечественного производителя.

– Озверело твое начальство.

– Не говори, – сказал я. – Ладно, заверни мне этот хлам.

– Который?

– Который «зубило».

– Есть встречное предложение, – сказал он. – Несерийная модель, чтобы не чувствовать себя таким уж убогим.

– В чем разница?

– Там двигатель – эрпэдэ.

– И что это за хрень?

– Роторно-поршневой двигатель, – сказал он. – Был разработан для того, чтобы устанавливать на модели, используемые спецслужбами. Группы быстрого реагирования милиции, фээсбэ.

– До сотни хоть разгоняется?

– Согласно паспортным данным завода-изготовителя, – сказал он, – которым у меня нет никакого основания не доверять, обычная «восьмерка» с полуторалитровым карбюраторным движком разгоняется до ста пятидесяти шести километров в час. Машина с эрпэдэ выдает за две сотни.

– Брешешь, – сказал я.

– Чтоб мне провалиться.

Я внимательно посмотрел на пол под его ногами. Трещин вроде бы нет. Может, и не брешет.

– Побожись.

– Гадом буду.

– Будешь, – сказал я. – Сколько?

– На полторы штуки дороже обычной. Но за эти деньги ты получаешь усиленную подвеску, резину Р-14, спортивный глушитель…

– Не гони, – сказал я. – А обычная сколько стоит?

– Четыре с полтиной.

– Нормально, – решил я. – Давай свою эрпэдэ.

Он жестом заправского ганфайтера сорвал с пояса свою мобилу и быстро затараторил в нее, причем половину текста составляли кодовые обозначения, простому смертному недоступные.

– Машину уже готовят, – сказал он. – Документы тоже. Пойдем пока в бар.

– Я за рулем.

– Я тоже. Опрокинем по рюмашке кофе.

– Не могу, – сказал я, – огорчить тебя отказом.

Мы пошли в бар, и симпатичная девчушка-бармен налила нам по чашке бодрящего напитка. Мы закурили по сигарете.

– Допоборудование вешать будешь? – спросил Петя.

Я подумал о том, что у меня осталось еще три с длинным хвостиком штуки, а сдачу я обещал не приносить. Но за каждый доллар надо было отчитаться, так? А для того, чтобы отчитаться, нужны чеки.

– Буду, – сказал я. – С чего начнем?

– По полной?

– По полной, – сказал я. – Но в разумных пределах.

– Это хорошо, – сказал Петя, и глаза его загорелись. С допоборудования он тоже получал проценты. – Первым делом надо начать с того, чтобы твою покупку сохранить.

– Вот как? – удивился я. – А что, это еще и угнать могут?

– Еще как.

– Не могу себе представить почему.

– Номера кузова перебить легче, чем на других моделях.

– Спасибо дизайнерам?

– Ага. Самая угоняемая, кстати, модель.

– Спасибо, удружил.

– Другие тоже угоняют.

– Меня это радует, – сказал я. – И где у вас витрина со всеми причиндалами?

– Витрина есть, – заверил он меня. – Но лучше вот так. И он достал из-под стола буклет с картинками.

– Что посоветуешь?

– Есть такая штука, худлок называется. Магнитный замок капота. То есть капот можно открыть только из салона.

– Помогает?

– Особенно в контексте с сигнализацией.

– Сколько?

– Сто пятьдесят.

– Беру.

– Сигнализацию какую?

– А какую посоветуешь?

– Ну, «блэк баг» ты на эту дрянь все равно не поставишь, тем более что она стоит дороже, чем сама тачка. Возьми «пантеру».

– Что за зверь?

– Обычный набор: центральный блок, два электрозамка, датчик удара, объема, шесть концевиков – на двери, капот и багажник. У тебя дверей меньше, так что еще и останется в запас. Сирена автономная.

– Это круто?

– Так себе. Сирену все равно в первую очередь разбивают. Есть выход на пейджер.

– А сам пейджер?

– Еще полсотни баксов сверху.

– Давай, – сказал я. – Это что за штырь?

– «Гарант», замок на рулевую колонку.

– Советуешь?

– Многие ставят.

– Но?..

– Сталь прочная, замок кодовый, не откроешь, не распилишь. Саму колонку распилить быстрее.

– И?..

– Ты пойми, – сказал он, – если твою тачку конкретно угнать захотят, все равно угонят, хоть капканы медвежьи ставь. Сигнализация быть должна, конечно, но никого, кроме наркомана в нолину обдолбанного, она не остановит. Так что тут главное – не переборщить.

– Тогда – к черту. Что там еще?

– Балалайка нужна?

– Я не большой поклонник фольклора.

– Я тоже. Балалайка – это магнитола.

– Балалайка не нужна. От магнитолы не откажусь. Что есть?

– Все. «Пионер», «Сони», «Кенвуд», «Кларион».

– Что посоветуешь?

– Голову – «Пионер», колонки – только «Сони». В «восьмерку» двух «трехполосников» – за глаза.

– Валяй.

Он сделал отметку в своем буклете.

– Люк резать будем?

– Сколько?

– Шестьсот.

– А по времени?

– Часа полтора.

– Мне машина утром нужна.

– Управимся до утра.

– Режь. Что еще?

– Диски.

– Что с дисками?

– Там заводские стоят, штамповка. Литые круче.

– Сколько?

– Четыреста за комплект.

– Валяй.

– Деревянный руль?

– Зачем?

– Модно.

– А безопасность?

– Влияет.

– Сильно?

– Сильно.

– К черту.

– К черту. Кенгурятник?

– Это что за хрень?

– Такую штуку у паровоза спереди видел? Скотосбрасыватель называется.

– Видел.

– То же самое, только на тачку.

– Смысл?

– В Австралии кенгуру под машины бросались, радиаторы ломали, вот там и придумали.

– Я на ней в Австралию позориться не поеду, – сказал я. – А в Москве кенгуру нет.

– В Москве пешеходы есть.

– И что, сильно от пешеходов помогает?

– Для машины разницы никакой. А у пешеходов шансов на порядок меньше. Капот гладкий, он перекатывается, а об эту штуку только руки-ноги ломает. А когда и голову.

– И что, кто-то ставит?

– Многие.

– Смысл?

– Круто.

– На фиг. Понты.

– Разумно. Антикор делать будешь?

– Так ведь лето.

– Не повредит.

– Сколько?

– Цинком – сто пятьдесят, обычным – сотня.

– Цинком, – решил я. – Все?

– Зеркала с электроприводом.

– Блажь.

– Электростеклоподъемники.

– Это что, опция?! – ужаснулся я.

– Ага.

– Ставь. Там же стекло такое – ручку крутить задолбаешься.

– Именно. Кондиционер?

– Сколько?

– Полторы.

– Круто, – прикинул я. – Превышу лимит.

– Тогда не будем. Антирадар?

– Сколько?

– Триста.

– Баксов?

– Баксов.

– Смысл? Штраф за превышение – сотня с протоколом, полтинник без. Причем в рублях.

– Нет смысла, – признал он. – Тогда вроде все.

– Подбивай бабки.

– Сейчас. – Из склада под столом он извлек калькулятор и принялся исступленно стучать по клавишам. – Девять триста.

– Реально, – сказал я.

– Тянет на приличную иномарку.

– Иномарки нам не нужны, – сказал я.

– Понимаю. Ты местный?

– Это зачем?

– Регистрация в ГИБДД по Москве за полчаса.

– И сколько?

– Бесплатно.

– Только для меня?

– Для всех.

– Надо же, какая щедрость, – сказал я. – Тогда беру.

– Пошли в кассу, – сказал он.

Это был небольшой автосалон, поэтому касса находилась неподалеку от бара. Там я изрядно облегчил свои карманы, получил на руки кучу справок, счетов и прочих финансовых и около того документов. Даешь одни бумаги, получаешь другие.

– Петя, – сказал я, – я сейчас поеду домой и лягу спать, хорошо? Живу я тут недалеко. Завтра в девять утра я зайду и надеюсь, машина будет готова.

– Будет, – заверил он. – Я тебя дождусь. Даже номера прикрутим.

– Забили, – сказал я, протягивая ему руку.

Архив Подземной Канцелярии

Мемуары демона Скагса

Запись три тысячи четыреста восемьдесят третья

Мой рабочий день закончился в четыре, но я просидел в кабинете до половины шестого. Работы было адски много, впрочем, ее всегда адски много, да и дома ничего нового меня не ждало.

Это тогда я так думал.

Когда я уже совсем собрался домой, убрал все гроссбухи, отдельные бумажки сложил в папку, папку сунул в ящик стола и открыл окно, ко мне завалился Ашкаель.

Молодой демон, но весьма перспективный. В нашей компании неудачников, я имею в виду во внешнем круге, он надолго не задержится. Ходили слухи, что его уже давно зовут в четвертый круг, но он ждет более выгодного предложения. Мы обсудили с ним последние новости, поделились историями из недавнего прошлого, поговорили о шансах «Адских Мстителей» (футбольная команда внешнего круга) выйти в плей-офф. Шансов, честно говоря, было немного.

Последние полсотни лет чемпионом ада по футболу был первый круг. Еще бы, ведь стоило только преставиться мало-мальски приличному игроку, как он попадал на Суд безо всякой очереди и оказывался либо у нас, либо у них. И если он оказывался у нас и хоть чего-то стоил, то его сразу же вербовали легионером в сборную первого круга. Шефство над командой взял в свои руки сам Вельзевул, так что в ближайшее время победить их вряд ли кому-то удастся. Судя по курсирующей в местной прессе информации, В. ждет не дождется, пока Роналдо или Зидан попадут в какую-нибудь авиакатастрофу, а место для Пеле он бережет уже несколько лет. Даже майку с номером и фамилией заказал, я лично фотографию в «Проклятом комсомольце» видел.

Футбол в аду является самым популярным видом командного спорта. Демоны – азартные игроки и горячие болельщики, а легионерам из грешников это только на руку. Лучше уж мяч по полю гонять, чем в котлах вариться или на сковородках жариться. А ведь есть и еще более неприятные наказания.

Ашкаель звал меня в бар, но я отказался. Не люблю я эти сборища. В любом баре внешнего круга всегда полно демонов-неудачников, которые будут подсаживаться к вам, плакаться в жилетку, рассказывая о своем былом величии, и напрашиваться на угощение халявной выпивкой. Мне и самому есть что порассказать, а какой смысл? Времена изменились. Боюсь, что они изменились навсегда.

Убедившись, что затащить меня на попойку не удастся, Ашкаель взмахнул крыльями и выпорхнул в мое окно. Именно выпорхнул. Он был молод и еще не потерял способности, а главное – желания порхать.

Я выглянул в окно, чтобы удостовериться, что он на самом деле улетел, а не затаился поблизости в виде какого-нибудь каприза архитектуры. Вроде все было чисто, и я со спокойной совестью отправился домой.

Дома меня ждал молодой демон самого официального вида. В руках у него была большая пачка бумаг, а на носу – очки. Плохое зрение редкость в среде демонов, у молодежи же оно не встречается никогда, так что передо мной сидел уникум.

Уникум сидел в моем кресле и смотрел мой телевизор.

– Недобрый вечер, – заметил я. – Позвольте полюбопытствовать, сударь, как вы проникли в мое жилище?

– У меня есть универсальный ключ, сударь, – сказал он, повертев на пальце кольцо с отмычками.

– А, – сказал я. – Из чего я делаю вывод, что к нам пожаловало низкое начальство?

– Даже более низкое, чем вы можете себе представить, сударь.

– Я многое могу себе представить, сударь, – сказал я. – Могу ли я попросить вас оставить мое жилище и пойти посмотреть новости в каком-нибудь другом месте?