Текст книги "Во имя рейтинга"

О том, что по другой линии родоначальником Лаэртида считался сам Зевс, Одиссей скромно умолчал. Или не скромно? Неужели он ставит Гермеса выше его небесного отца?

Одиссея очень беспокоит сын Пелея. Почему?

Удар у Ахилла хороший, это надо признать. Но техники никакой. На оборону он вообще плюет, ну это и понятно, на кой черт ему оборона, если у него броня вместо кожи.

Я с расстояния двух метров видел, как дважды выпады раба, с которым забавлялся Пелид, достигали цели, и оба раза лезвие не рассекало человеческую плоть, а отскакивало от нее, словно натыкаясь на невидимую преграду.

Я этого не понимаю.

Я мог бы предположить, что под хитоном Ахилла надет панцирь, но видел, что панциря не было. Остается только согласиться с версией Дэна о случайной мутации сына Пелея. Интересно, а кто на самом деле была его мать? Судя по тому, что я видел, она была крокодилом.

Зато теперь я понял, что Диомед с Одиссеем не случайно явились во дворец пьяными и не случайно передали приглашение Агамемнона таким образом, что согласиться на него мог только идиот. Выполняя поручение вождя вождей формально, они сделали все от них зависящее, чтобы сын Пелея никогда не оказался под Троей.

Но я сильно сомневался, что у них что-то получится.

Убийство было единственной страстью Ахиллеса.

Зрители

– Это нонсенс, уважаемый. Я перерыл все источники, но ни в одном из них не встретил упоминания об Алексе, сыне Виктора. Такого героя на стороне ахейцев просто не было.

– До сих пор они довольно точно придерживались сюжета. Были, не спорю, мелкие несоответствия, но все их легко было объяснить. И они показывали быт, очень похожий на тот, что царил в древние времена. Но этот Алекс вообще ни в какие ворота не лезет.

– Я вам больше скажу, коллега. Виктор – это не греческое имя, а римское, в переводе с латыни означает «победитель».

– Как человек может носить римское имя, если до основания Рима еще несколько веков?

– Это явное несоответствие, коллега, явное. И что это за страна, которая находится за Гипербореей, если эллины считали Гиперборею краем света? За ней была только вселенская река Океан, в чьи воды бросались уставшие от жизни гиперборейцы.

– Этот Алекс не похож на грека. И слишком светлокож для эфиопа или египтянина.

– Он похож на англосакса, но это полный бред. Кельт?

– Или викинг. А что вы думаете о его «даре»?

– Высосано сценаристами из пальца. Полный бред.

– Согласен, коллега. И еще я не могу понять, на кой черт они делают из Ахилла маньяка-убийцу.

– Ну, скажем, образ Ахилла был изначально далек от идеала.

– Не до такой степени, коллега. Не до такой.

– А что вы думаете о Гекторе, коллега?

– Какой-то он вялый. Совсем не похож на того великого героя, которого описывает Гомер.

– Но ведь война еще не началась.

– Не, пацаны, я вам точно говорю, Гектор – не жилец. Видали, какой у Ахилла удар?

– Нехилый удар.

– А как эти клоуны нажрались? Диомед еще заснул на полу. Совсем как ты на прошлой неделе.

– Бухать не умеет.

– Зато Одиссей хорошо держался.

– А что они там за пургу несли про всех остальных?

– Пьяные, вот и несли.

– Но, согласитесь, пацаны, Ахилл – просто красавец!

– А то! Наш парень.

– Реальный пацан. Не то что этот Гектор. Цветочки-лютики, розовые сопли. Драться-то он когда будет?

– Да не умеет он драться. Понты одни.

– Лох.

– Я вот никак не пойму, дорогая, если у Елены с Парисом такая любовь, почему они спят вместе только раз в неделю? Гектор свою красавицу каждую ночь обхаживает.

– Эней тоже каждую ночь, и не только свою. Вот кто жеребец настоящий.

– Да, Эней просто натуральный мачо. Наверное, скоро и до Елены доберется.

– Она в страданиях. Ей не до любви. За ней скоро муж пожалует.

– Он тоже в Спарте времени не теряет.

– А что, имеет право. Жена от него сбежала, вот и тешится с кем попало.

– Видел Ахилла?

– Видел. Легко быть героем, когда от тебя мечи отскакивают.

– Но рубанул от души, скажешь нет?

– Дури много, не спорю. Только псих он какой-то.

– Времена были такие, брат. Все они психи. Вчера ночью серия с Аяксом была.

– Я проспал.

– Он такие булыганы ворочает – нашим качкам и не снилось. Килограмм пятьсот от груди жмет, не иначе.

– Это ты загнул.

– Ничего не загнул. Смотри телевизор внимательнее, может, повторят.

Глава 7

Полковник Трэвис

Рассвет подарил Трое нового врага – Ахилл изъявил желание отправиться на войну. По лицам страдающих от похмелья ахейских вождей было сложно разобрать, рады ли они такому решению сына Пелея, и если рады, то насколько.

Зато на лице Ликомеда читалось явное облегчение. Он был рад избавиться от гостя, изрядно уменьшившего поголовье его рабов.

Во время легкого завтрака Одиссей предложил подкинуть меня на своем корабле до Авлиды, и я принял его предложение, что явно не понравилось Ахиллу. Почему-то он считал, что я должен сопровождать его.

Очевидно, Патрокла, Феникса и мирмидонцев ему было мало. Он хотел иметь под рукой как можно больше свидетелей своего героизма.

Плавание оказалось довольно приятным, похоже, что Посейдон не затаил обиды на моих спутников. Море было спокойным, небо безоблачным, а ветер попутным.

Вопреки моим ожиданиям Одиссей и Диомед отнюдь не предавались постоянным пьянкам. Сын Тидея напивался только два раза, причем исключительно в своей каюте, и не мозолил нам глаза.

Одиссей любил сидеть на корме и смотреть на море. Сын Лаэрта был задумчив и немногословен. Его явно снедала внутренняя тоска.

Странно, но он совсем не расспрашивал меня о моей далекой стране, и заготовленная мною с Дэном легенда пока пылилась на полках моего черепа в ожидании своего часа.

Изредка я подключался к центральному компьютеру и наблюдал за остальными действующими лицами. Чаще прочих я уделял внимание Гектору.

Мне был интересен этот человек – главная надежда обреченного Илиона. Гомер говорил о нем как о доблестном воине, втором герое, уступающем лишь Ахиллесу. Одиссей и Диомед отзывались о наследнике Приама весьма уважительно.

Матросы Одиссея побаивались славы троянского лавагета. Говорили, что Гектор – лучший воин не только Малой Азии, но, возможно, и всего мира.

Пока я не видел в нем воина.

Я ни разу не видел Гектора с оружием. Он проводил все свое время с женой и сыном, словно чувствовал, что ему не удастся насладиться семейной жизнью по полной программе.

У него была впечатляющая мускулатура, торс украшало несколько старых шрамов, волосы, несмотря на небольшой возраст, посеребрила седина.

Он никогда ни с кем не конфликтовал, даже с Парисом, уходя от возможных ссор с ловкостью умудренного дипломата.

За годы своей профессиональной деятельности я научился разбираться в людях не хуже Одиссея и прекрасно видел, что передо мной далеко не весь Гектор. Да, Гектор в мирной жизни именно таков. Но я знал, что Гектор на войне будет совсем другим.

Меня не могла обмануть нарочитая медлительность его движений и неуклюжая, чуть косолапая походка.

Равно как и нежелание брать в руки меч.

Гектор не был героем и не хотел им быть. Зато он был солдатом, что куда более ценно.

Армия, состоящая из солдат, всегда справится с армией, состоящей из сплошных героев.

Дэн

Одной из главных интриг нашего большого шоу должно было стать противостояние Ахиллес – Гектор, но никакой интриги я пока не видел.

Ахиллес раздавал авансы направо и налево, постоянно упражняясь с оружием и сражая рабов Ликомеда чуть ли не каждый вечер. Но даже мне было видно, что он не воин. Пока.

Похмельный Диомед и то выказывал больше мастерства, чем горячий сын Пелея. Оно и понятно, если на тебе нет непробиваемой брони, покрывающей тело от головы до пятки, тебе просто необходимо хорошо владеть оружием, чтобы выжить. Единственным весомым козырем Ахилла была его неуязвимость.

Конечно, Ахилл молод, и у него нет никакого боевого опыта. Возможно, мастерство к нему еще придет. Должно прийти, коли уж он стал величайшим воином в мире. Но сейчас я видел только честолюбивого юнца, мечтающего о славе.

Аякс был сильнее его.

Диомед был лучше на мечах и на копьях.

Одиссей и Тевкр могли дать ему большую фору в стрельбе из лука.

Менелай превосходил его в колесничном бою.

Патрокл ничем не уступал ему в скорости.

Правда, все они были уязвимы, а он – нет.

Неужели этого хватит, чтобы войти в историю?

Его главного противника уважали все. кроме наших зрителей. Даже надменный Агамемнон отдавал Гектору должное и призывал всех своих соратников избавиться от Приамида в первую очередь. Крупный Аякс похвалялся, что проломит Гектору голову своим молотом, но и в его глазах мелькала тень сомнения.

Жалко, что мы не включились в их эпоху чуть раньше. Хотелось бы посмотреть, как Гектор добился такого пиетета.

Сейчас Гектор не делал ничего, что дало хотя бы ничтожную возможность заподозрить в нем воина.

Из всех троянцев лучший у зрителей рейтинг имел Эней Основатель. Он и красавец, он и на мечах дерется, пока, правда, на деревянных, он и вина выпить не дурак, и чужих жен соблазнять мастер не хуже Париса. Он и будущий основатель Римской империи. Наслаждается жизнью по полной программе.

Парис был хорош только в стрельбе из лука. Тут он мог потягаться с самим Одиссеем или с Тевкром. Во всем остальном сын Приама был посредственностью. Даже заполучив себе в жены прекраснейшую женщину всех времен и народов, он предавался плотским утехам лишь раз в неделю.

Единственным всерьез озабоченным войной троянцем казался Циклоп. Он без устали муштровал свою армию чуть ли не круглые сутки, ежедневно докладывал о своих достижениях Приаму и постоянно отправлял гонцов в близлежащие деревни и города за подкреплением.

И именно здесь мы нашли первое крупное несоответствие действительности и рассказов Гомера и прочей честной компании. В союзники Трое никто особо не рвался. Правители ближайших государств, прослышав о войне, посылали Приаму заверения в полной поддержке, обозы с оружием и провизией, но на этом их поддержка и заканчивалась. Если они и отправляли в Трою свои отряды, то обычно это была сотня-другая воинов, среди которых превалировала романтически настроенная молодежь, служащая в бою разменной монетой.

Лишь десяток опытных воинов и ни одного ветерана.

Похоже, троянцам предстояло умирать в одиночестве.

В «Илиаде» Гомер хотел показать, как сплачиваются народы в минуту опасности, реальность же была более логичной. Кто хочет умирать за чужую бабу?

И хотя кое-кто и понимал, что, быстро захватив Трою, Агамемнон не остановится, соседи предпочитали выжидать. А вдруг Троя окажется крепким орешком и простоит лет десять, пока у Агамемнона и его армии пропадет желание продолжать поход?

Пока полковник Трэвис наслаждался плаванием в обществе Одиссея и Диомеда, Приам собрал в Трое военный совет.

Присутствовали: сам Приам, двое его сыновей – Гектор и Парис, их дальний родственник – Эней и конечно же деятельный Циклоп. Узкий круг доверенных лиц.

– Ахейцы готовы выступить в течение месяца, – сказал Приам. – Их основные силы уже собраны в Авлиде. Ждут они только опоздавших и попутного ветра.

– Мы собрали двадцать тысяч человек, – сказал Циклоп.

– Этого мало, – сказал Гектор. – По сообщениям наших лазутчиков, Агамемнон готов выставить против Трои семьдесят тысяч воинов.

Парис нахмурился. Чувствует часть своей вины? Или просто боится?

– Так называемые союзники шлют нам заверения в своей дружбе, – сказал Циклоп. – Провизию, оружие, но не войска. Они уже списали нас со счетов.

– Этого следовало ожидать, – сказал Гектор. – Сила ахейцев уже запугала всех остальных.

– Пафлагонцы еще не прислали ответ, – сказал Циклоп. – Но…

– Помощи со стороны не будет, – сказал Гектор. – Нам надо рассчитывать только на себя.

– Мы будем драться, – заявил Эней. – А боги решат, кто больше достоин победы.

– Мне кажется, они уже решили, – сказал Гектор. – Нам нет надежды на людей и на богов. Судьба Трои безразлична Олимпу. Это в лучшем случае.

– Не оскорбляй богов, сын. Они могут разгневаться.

– А что, может быть еще хуже? – Гектор горько усмехнулся. – Отец, мы одни в этой войне. Помощи ждать неоткуда. Но глупо сидеть, сожалеть о боязливости соседей и безропотно ждать Агамемнона. Надо действовать.

– И что ты предлагаешь?

– В первую очередь нам надо вывести наш флот из бухты, – сказал Гектор. – Если мы не сделаем этого вовремя, то потеряем его.

– Вывести из бухты? – спросил Циклоп. – Но куда?

– Навстречу ахейцам, – сказал Гектор.

– Сотня наших кораблей против полутора тысяч ахейских судов? – спросил Приам. – Это просто безумие, сын.

– Нет, если мы не ввяжемся в крупное сражение, – сказал Гектор. – Наши корабли быстроходны, и мы должны перенять тактику пиратов. Ударить быстро, нанести максимальный урон и раствориться в море. Мы не сможем потопить флот Агамемнона, но нанесем ему ущерб, и ахейцы задумаются, будет ли все так просто, как они полагают.

– И кто возглавит этот флот самоубийц?

– Я, – сказал Гектор.

– Я поплыву с тобой! – воскликнул Эней.

Парис инициативы не проявил.

– Не в этот раз, Эней, – сказал Гектор. – Ты останешься в городе, Анхисид, и будешь готовить его к осаде.

– Ваш поход обречен на гибель, – сказал Циклоп.

– Наш флот обречен в любом случае, – сказал Гектор. – Так давайте продадим его подороже. Я возьму с собой только добровольцев, отдающих себе отчет в том, что для большинства это будет последнее плавание.

– Нет, ты никуда не поплывешь, сын, – сказал Приам. – Троя не может потерять своего лавагета накануне войны.

– Троя его не потеряет, – сказал Гектор. – Я вернусь, и готов поклясться в этом самым дорогим, что у меня есть, – здоровьем сына.

Интересно, что помешает троянскому флоту выступить, подумал я. Гомер не упоминает о морских сражениях в период Троянской войны.

А ведь это странно, если задуматься. Куда, по версии слепца, делся троянский флот?

Скоро мы все узнаем.

Реалити-шоу «Троя»

Берег Авлиды. Три недели перед отплытием ахейского флота

Братья Атриды

– Скажи, что ты сделаешь с Еленой, когда вернешь ее? – спрашивает Агамемнон.

Они с Meнелаем сидят в шатре вождя вождей, перед ними небольшой столик, заваленный военными картами. Агамемнон в полном боевом доспехе, он только что пришел с берега, где при параде встречал прибывшее войско Нестора Пилосского. Почти две сотни кораблей.

Менелая официоз миновал. Он все время проводит в шатре брата и строит планы мести.

– Я накажу ее, – говорит Менелай.

– Убьешь? – интересуется Агамемнон.

– Я убью Париса, – говорит Менелай. – Выпущу ему кишки и буду смотреть, как он умирает, корчась в муках. Но Елену я убивать не буду. Нет.

– Она снова воцарится в Спарте?

– Никогда. Она мне больше не жена. Я превращу ее в свою рабыню, красавица будет мыть мне ноги и ублажать меня, но не как мужа, а как хозяина. И каждый вечер ее будет ждать плеть.

– Ты жесток и злопамятен, младший брат.

– Эта женщина предала меня.

– Но сослужила хорошую службу для нашей будущей империи, империи потомков Пелопса. За это ее следует вознаградить.

– Я же сказал, что оставлю ей жизнь.

Агамемнон улыбается:

– А что ты думаешь об Ахиллесе?

– Он – пес. Он нужен нам.

– Говорят, что он безумен и им невозможно управлять, – замечает Агамемнон.

– Псами не управляют, – говорит Менелай. – Их спускают с цепи.

– Я считаю так же, брат. И он откликнется на наш призыв.

– Да, хотя я думаю, что эти ублюдки сделают все, чтобы он остался на Скиросе.

– Ты не любишь ванакта Аргоса и басилея Итаки?

– Нет, брат. Они не уважают нас.

– Но служат нам, – говорит Агамемнон. – Они нужны нам, по крайней мере сейчас. Под началом этого аргосского пьяницы огромное войско, а его гетайрам нет равных в копейном бою.

– А итакиец? Он приведет под стены Трои жалкий десяток кораблей.

– Воины уважают его хитрость.

– Как бы она не обернулась против нас.

Агамемнон довольно улыбается.

– Поверь мне, я целиком контролирую хитрозадого сына Лаэрта, он у меня в руках.

Реалити-шоу «Троя»

Берег Авлиды. Три недели перед отплытием ахейского флота

Сводные братья Теламониды

– Мне надоело ждать, – говорит Аякс. – Я жажду крови троянцев.

– Скоро мы прольем реки крови, – отвечает Тевкр. Они сидят под кронами деревьев и потягивают вино. Неподалеку слуги жарят на углях мясо, – Подожди еще немного.

– Скоро сюда прибудет этот мальчишка, Ахилл. Я не верю ни единому слову в этих россказнях о том, как он велик, могуч и отважен.

– Ты все равно лучший, брат.

– Говорят, Ахилл похвалялся, что сразит Гектора в первом же бою.

Тевкр пожимает плечами.

– Убийца Гектора обретет славу в веках, – говорит Аякс.

– Я уверен, что это будешь ты. А я убью Париса.

– Парис – лучник, как и ты.

– Вот именно. Я уверен, что его не будет в самой гуще боя, с мечом или с копьем до него не добраться. Это будет поединок лучников.

– Тут у тебя есть соперник.

– Ты говоришь об Одиссее?

– Конечно. Я помню, на состязаниях он выигрывал у тебя.

– То были состязания, – говорит Тевкр. – Одиссей хитер, но не слишком храбр. Я застрелю Париса, и Одиссей мне не помеха. А ты смотри, чтобы тебя не опередил Диомед.

– Он так заливает глаза перед боем, что не отличит копья от лопаты.

– Аргосец страшен в битве, – говорит Тевкр.

– Особенно с похмелья.

Реалити-шоу «Троя»

Берег Авлиды. Три недели перед отплытием ахейского флота

Калхант-прорицатель и Нестор, Конник Геренский

Пока на берегу слуги разбивают шатер для Нестора, сам старец принимает приглашение пророка Калханта. Они отправляются в палатку прорицателя, слуги приносят им закуски, фрукты, наливают вино.

Когда Нестор и Калхант остаются одни, между ними завязывается беседа.

– Как прошло плавание, богоравный?

– Посейдон благословил наш путь. Мы не встретили ни единого облака на пути сюда.

– Потому что эта война угодна богам, – говорит Калхант. – Участь Трои предрешена, город падет.

– Были знамения?

– Предостаточно, богоравный. Агамемнон пользуется расположением самого Зевса.

– Это достоверный факт? – спрашивает Нестор.

Калхант пожимает плечами.

– Одиссей с Диомедом еще не прибыли?

– Пока нет.

– Как ты думаешь, они уговорили Ахилла?

– Я видел будущее, – говорит Калхант. – Ахиллес примет участие в войне и покроет себя славой.

Нестор хмурится:

– Он переживет войну?

– Нет. Ты же знаешь пророчество, богоравный. У сына Пелея есть два жребия – либо он остается дома, проживает долгую и счастливую жизнь, умирает, окруженный любящими внуками, и остается безвестным. Либо он отправляется на войну и добывает славу, которая останется жить в веках, но умирает молодым.

– Богоравный Калхант, я хочу знать, кто переживет эту войну.

– Ты, богоравный.

– Кто еще?

– Я не могу говорить про всех. Будущее лишь частично открыто мне, а часть его закрывает туман.

– О ком ты знаешь, прорицатель? Кто выживет и будет пировать на руинах Трои?

– Агамемнон с Менелаем, это точно.

– Еще.

– Бешеный аргосец.

– Диомед? Смерть обходит его, потому что не может вынести запаха вина. Еще.

– Лаэртид.

– Этот змей может обмануть даже Танатоса. Скажи, выживут ли Аяксы?

– Этого я не знаю.

– А критянин?

– В его будущем тоже полно тумана.

– А Паламед с Эвбеи?

– Точно не выживет.

– Выбор небогат.

– А почему ты спрашиваешь, богоравный?

– Просто любопытно, пророк.

– Тевкр выживет.

– Тевкр мне неинтересен.

– А троянцы?

– Троянцы тоже. А что, среди них будут выжившие?

– Среди вождей только один.

– Кто?

– Анхисид.

– Эней… Ему, должно быть, крупно повезет.

– Наверное. Я не знаю, как ему это удастся, но он переживет падение Трои. А Гектор и Парис падут на поле битвы.

– А Приам?

– Погибнет.

– Война продолжится и после Трои?

– Это мне неизвестно.

Дэн

Что-то Нестор мудрит. В то время как остальные хвастаются, кто кого убьет и унесет больше добычи, он интересуется, кто переживет войну. Простое любопытство? Тогда почему его интересуют только вожди, а судьба того же Тевкра ему неинтересна?

Какие планы могут быть у этого старика?

Рейтинг нашего сериала рос по мере приближения войны. Конечно, мы еще не охватили пятьдесят процентов аудитории, как этого желал мистер Картрайт, но дело к тому шло. Что касается прогнозов относительно собственного бизнеса, нашему шефу не было равных.

Сообщение о том, что на самом деле «Троя» не сериал, а реалити-шоу, вызовет фурор. Рейтинг подскочит до небес, вне всякого сомнения.

Сейчас больше всего зрителей интересуют два вопроса. Где проходят крупномасштабные съемки, и откуда мы выкопали столько никому не известных артистов.

Мне доподлинно известно, что некоторые спутники-шпионы наших конкурентов прочесывают весь земной шар в поисках древнегреческих декораций. Их тоже ожидает большой сюрприз.

Стоит только кому-то из сотрудников нашего проекта выйти в город, его тут же осаждают толпы репортеров и зевак. Всех интересуют подробности.

Интернет просто кипит от всевозможных домыслов и догадок. Самая любопытная из них – съемки идут под землей.

Но даже самая безумная из догадок далека от правды.