Текст книги "Гвардия"

– Зато они хорошо работают.

– Хочется верить, за такую-то цену… Ладно, считай, что мы договорились. И можешь прибавить к своим сорока ещё двадцать процентов, если управишься быстрее.

Легко обещать проценты с суммы, которую не собираешься платить. Если бы на моем месте был профессиональный толкач софта, то после такой беседы он бы прочно залег на дно, а карточку с номером телефона растолок в мясорубке и съел. Для надежности.

– Постараюсь, – сказал я. – Но обещать не буду.

– Не обещай, – кивнул он. – Просто сделай.

– Не буду обещать, – сказал я. – Кстати, есть еще один небольшой нюанс, подлежащий немедленному обсуждению.

– Какой? – снова насторожился террорист. – Мы вроде уже все обговорили…

Шо сделал шаг назад, увеличивая сектор обстрела, и оружие появилось в его руке как по мановению волшебной палочки. Мне такого никогда не повторить, поэтому я и завидую Шо черной завистью.

– Гвардия, – сказал я. – Вы оба арестованы, придурки.

Можно было, конечно, начать стрельбу молча. Но не положено по инструкции. Прежде чем пристрелить человека, гласит инструкция, надо предоставить ему шанс сдаться добровольно.

Только почему-то никто добровольно не сдается.

Встревоженный моей репликой телохранитель попытался схватиться за пистолет. Но он слегка замешкался при выборе оружия, которого у него было в избытке, и это стоило ему жизни. Выстрел моего напарника настиг его на втором слоге слова «придурки». С удивленным выражением на лице и небольшим входным отверстием в груди ходячий арсенал начал сползать со стула.

Шо крутанулся на каблуках, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, в то время как ваш покорный слуга вытаскивал на свет собственное оружие.

Рядовой Такаги стрелял так, как дано только прирожденным снайперам. Прицельно и в то же время не целясь. Казалось, что он заранее знает, как именно следует держать оружие, чтобы выстрелы попадали в цель. Заранее знает траекторию каждой своей пули. Он уже успел снять первого стрелка из группы прикрытия – того самого ухажера-блондина и разворачивал ствол в сторону второго.

Все описываемое далее происходило одновременно. Третий выстрел Шо достиг цели, в то время как первый и последний выстрел его противника ушел в потолок. Аль-Махруд выскочил из-за стола, перевернув его на меня, и бросился бежать во весь опор. А вызвавший мои подозрения официант шмальнул по нам из нейроподавителя.

Это была моя ошибка. Вычислив его как потенциального стрелка, я, как только началась пальба, не позаботился о его нейтрализации, так как все время видел обе его руки и не предполагал, что он сможет включиться в нее так быстро. Нейроподавитель скорее всего крепился к телу под одеждой и наводился при помощи миниатюрного джойстика, вживленного в ладонь. При его площади поражения большой точности стрельбы не требуется.

Если бы у парня было оружие посерьезнее, моя ошибка могла бы стоить нам с Шо жизни.

Но более серьезного оружия у него не было. Наша броня рассеяла и поглотила заряд. Да, именно броня, ибо наши серые деловые костюмы, в которых мы явились на эту встречу, на самом деле были бронированной формой. Официант сей факт отметил, но осмыслить не успел. Иглогранатомет уже лег в мою ладонь, и я снес парню голову.

Иглогранатомет – оружие идеальное, если вам приходится вести огонь на поражение в общественных местах. Луч или пуля, не говоря уже о теплонаводящихся ракетах и гранатах класса «конан», пробивают человека насквозь или разносят его в клочья, накрывая заодно и случайных свидетелей, которые списываются как попутный ущерб, что делает саму операцию не слишком этичной. Игла же, настроенная исключительно на органику, впивается в тело всего на несколько сантиметров и взрывается лишь потом, производя разрушения, подобные тем, которые наносятся лучевым или огнестрельным оружием, но только для данного конкретного индивидуума. Я понимаю, что некоторый попутный урон при стрельбе в толпе все равно теоретически возможен и лучше было бы, чтобы иглогранаты разрывались исключительно в организмах злодеев, но современная наука еще далека от решения этой проблемы.

Зато мазил в Гвардии нет. Возможно, потому что они просто не возвращаются с заданий. Естественный отбор в миниатюре.

Выстрелы у наших любимых игрушек тихие, практически неслышные. Тем более представьте себе потрясение людей, увидевших, как человек, только что стоявший, так сказать, целиком, внезапно лишился головы.

Кто-то вскочил, кто-то бросился на пол, кто-то бывалый обреченно буркнул: «Опять…» Истерически закричали несколько женщин, загрохотали опрокидываемые стулья и отодвигаемые столы, оркестр умолк, и лишь статуя дракона посреди зала оставалась невозмутимой.

Итак, я сделал один выстрел, Шо целых три, и оба мы в это время смотрели совсем не в ту сторону, куда следовало бы.

Развернулись мы одновременно.

Аль-Махруд все-таки не случайно стал террористом номер два. Секундной заминки, выигранной его группой прикрытия, ему вполне хватило. Он на удивление ловко и быстро пробирался к выходу, расталкивая локтями перепуганных посетителей и перепрыгивая через валявшиеся стулья.

Бежал он профессионально. Ни на мгновение не задерживался на одном месте и все время прикрывался кем-нибудь из беспорядочно мечущихся людей, что сводило к нулю все возможности его пристрелить. В общем, мы не рискнули открыть огонь из опасения зацепить невиновных и, несмотря на сильное желание, не смогли закончить эту эпопею здесь и сейчас.

Мы бросились следом за террористом.

Городского транспорта на Термитнике не существует. На поверхность планеты выходит несколько силовых шахт, городские жители же вынуждены ограничиваться ленточными тротуарами различных скоростей. Знаете, такая древняя штука. Чем длиннее маршрут, тем выше скорость змеящегося тротуара.

Кары и прочие индивидуальные транспортные средства имеются в наличии только у муниципальных полицейских, работников медицинских служб и обслуживающего персонала систем жизнеобеспечения города, так что этим вечером нам предстояло побегать на своих двоих.

Следуя за террористом, мы весьма резво пересекли оживленный район ночных баров, ресторанов и борделей, рассекая толпы гуляющих шахтеров, словно волки, прокладывающие свой путь сквозь стадо овец. Наконец мы попали в лабиринты коммуникационных туннелей города, наподобие тех, где мы вели переговоры со стукачом. Коридоры, напичканные под потолок трубами водоснабжения, паропровода, воздуховода и канализации, электрическими, силовыми и оптоволоконными кабелями, пересекались под совершенно непредсказуемыми углами и представляли реальную угрозу для жизни заплутавшего в них новичка. Как правило, они были не освещены или освещены недостаточно, и в них царила своя, особая жизнь, невидимая постороннему взгляду. Туннели являлись прибежищем для немногочисленных летающих, бегающих или ползающих представителей местной фауны, паразитирующих на отходах человеческой жизнедеятельности. Здесь обитал также несчастный люд, те, кто уже не может работать и в свое время так и не смог накопить достаточно денег на жилье, питание, а тем более на обратный билет с этой Богом забытой планеты. Такие бомжи, живущие за счет попрошайничества, а то и мелкого воровства, являются неотъемлемым атрибутом любой из планет типа Термитника и постоянным напоминанием о сиюминутности мирских благ.

Аль-Махруд, несмотря на внушительный возраст, плотное телосложение и пагубную для здоровья привычку табакокурения, бегал очень неплохо. Я находился на пике своей физической формы, а Шо всегда был круче меня. Однако расстояние между нами и Аль-Махрудом сокращалось до безобразия медленно.

Вся надежда была на Шо. В данный момент он работал в постоянном своем районе и мог превосходно ориентироваться на местности, в отличие от меня и Аль-Махруда, который терял драгоценные секунды перед каждой возникшей на его пути развилкой. Рано или поздно нам должен был представиться случай пустить этот козырь в ход. Знаете, что-то типа тайного оружия, веками лежащего в темноте и ожидающего ключевого момента для удара, бац-бац – и в дамки, как скажет чуть позже Мартин Рэндольф, а Мартин глупостей говорить не будет.

Такой момент нам представился через десять минут после начала погони. На секунду замешкавшись перед тройной развилкой, Аль-Махруд нырнул в средний туннель. Шо толкнул меня влево, а сам бросился за ним.

– Срежь угол! – успел услышать я его крик. – На перекрестке гони его в темноту…

Возможно, он крикнул что-то еще, но я его уже не слышал и во всю мочь мчался по левому проходу.

Клинический идиотизм. По таким местам надо ходить медленно, с фонариком, палкой ощупывая пол перед очередным шагом, а не лететь сломя голову. Пару раз я чуть не наступил на крысу, рискуя вывихнуть лодыжку или сломать ногу, едва не столкнулся с местной бродячей собакой, похожей на слепую гиену, еле увернулся, чтобы не размозжить голову о какой-то совсем уж необъяснимый изгиб оптоволоконного кабеля.

Чудом преодолев все препятствия и оставшись при этом в живых, я выбежал к следующему перекрестку одновременно с террористом, который, увидев меня, юркнул в ближайший к нему темный проход.

Рядовой Такаги присоединился ко мне через пару секунд, и я про себя слегка позавидовал его прекрасной физической форме. После бешеного кросса, пройденного с одной и той же скоростью, я выглядел как измочаленная кляча, а он будто бы вошел сюда из соседней комнаты.

Поскольку Шо лезть за Аль-Махрудом не торопился, я сделал вывод, что мы загнали террориста в тупик и деваться ему просто некуда. Мы постояли. Думаю, Шо тактично дал мне возможность перевести дух.

– Тупик? – спросил я не очень-то умно.

Шо кивнул. Если можно ответить одним словом, он им и ответит, а еще лучше, если сможет обойтись вообще без слов. В отличие от вашего покорного слуги, страдающего, как вы уже соизволили заметить, словесным недержанием.

– Теперь никуда не уйдет, – еще одно «гениальное» высказывание.

Я бросил взгляд на индикатор боезапаса иглогранатомета. Оцените, на сколь бесполезные действия толкает людей нервная обстановка. Из любой нашей оружейной единицы можно уложить по небольшой армии, боекомплект проверяется автоматически перед каждым выходом из Штаб-квартиры, и мой иглогранатомет никак не мог разрядиться после одного выстрела, сделанного в тот вечер.

– Тупик глубокий?

– Метров двадцать.

– Пошли, – сказал я.

Настороженные, с оружием в руках, едва не касаясь друг друга локтями, готовые к любому варианту развития событий, мы вошли в тупик.

И дошли до его конца, упершись в стену.

Это был классический, я бы даже сказал, академический тупик, непонятно для каких целей предназначенный: в нем отсутствовали любые намеки на функциональную пригодность – ни труб, ни кабелей, ни запчастей для аварийного генератора, ни отводов системы пожаротушения, ни щитовых панелей силовых установок или ведущих в более глубокие коммуникационные дебри люков. Ничего, за исключением каких-то лохмотьев и кучки крысиных экскрементов в углу. И еще Аль-Махруда, который теперь-то уж точно никуда не денется.

Террорист лежал на спине, широко раскинув руки, уставясь в темный, покрытый разводами потолок ничего не видящими глазами, а из груди у него торчала рукоятка обычного стального тесака, которыми пользуются для рубки мяса лишь повара экстра-класса и закоренелые консерваторы. Вторая рукоятка торчала у него из головы.

Думаю, мне не стоит уточнять, что Аль-Махруд только что получил свое.

– Зашибись, – сказал я, усаживаясь на корточки возле трупа. – По-моему, настала пора подвести промежуточные итоги. Мы три года безрезультатно гоняемся за этим типом, выслеживаем его на всех планетах Лиги, ни на йоту к нему не приближаясь. Зато потом натыкаемся на него благодаря счастливой случайности, наконец-то входим с ним в визуальный контакт и ведем задушевные беседы относительно виртуального терроризма. Потом объявляем ему, что он арестован, вступаем в перестрелку, кладем в ресторане всю его охрану, упускаем его, гонимся за ним по этому чертовому лабиринту, чуть ли не наступая на пятки, загоняем его в этот чертов тупик, и что мы получаем в результате? Его хладный труп! Блестяще проведенная боевая операция, ты не находишь? Сам Рейден вряд ли сделал бы лучше. Интересно, что скажет на это Полковник? И еще интереснее, что мы ему скажем?

– Вряд ли нам удастся выдать это за самоубийство, – бесстрастно произнес Шо.

И кто придумал, что у азиатов плохо с чувством юмора? В самом деле, несколько затруднительно свести счеты с жизнью при помощи двух здоровенных тесаков, засунув один из них в собственную грудь, а второй – в череп. Что, кстати, наглухо перекрывает канал для считывания с мертвого мозга остаточной оперативной памяти, до которой еще можно добраться в течение двух с половиной часов после смерти ее носителя.

– Патрульные не торопятся, – сказал я.

Шо скосил глаза на циферблат своих часов, показывающих местное время.

– Не менее получаса в запасе, – подсчитал он. – Тут на весь район приходится восемь полицейских и два кара.

Все разногласия обычно улаживаются без помощи полиции. На долю доблестных стражей правопорядка выпадает только подсчитывание трупов, а трупов этим вечером предостаточно. Даже на один больше, чем нужно. Если вы позволите мне каламбур, то Аль-Махруд до зарезу был нужен нам живым.

Я выудил из кармана пластинку жевательной резинки. Пагубная привычка, каковой я обзавелся после того, как избавился от пагубной привычки курить.

– Прости за официанта, – сказал я. – Я видел, что он в игре, но не ожидал, что сделает свой ход так быстро.

– Я ожидал, – сказал Шо. – Но руки у него были заняты, а на себе он не мог спрятать ничего столь мощного, чтобы пробить нашу защиту, поэтому и оставил его на потом.

Вот тебя и умыли, подумал я, отвешивая себе мысленный пинок пониже спины. Впрочем, деликатному Шо было достаточно только указать на промах, не развивая тему его последствий вглубь и вширь, как поступило бы девяносто процентов моих коллег, включая и меня самого. Однако, поскольку я достаточно хорошо представлял эти самые последствия, мое мнение о самом себе сильно упало. Мало того, что я неправильно оценил уровень исходящей от парня угрозы, но еще и потерял драгоценные секунды с парнем, который никакой угрозы не представлял. Вполне возможно, что именно этих самых секунд нам не хватило, чтобы взять Аль-Махруда живым.

Век живи, век учись, и все равно тебя умоют.

Шо обыскал карманы трупа. В них нашелся портсигар с восемью обычными сигарами и одной необычной, стреляющей небольшими ядовитыми снарядами, зажигалка с встроенным молекулярным резаком, пневматический пистолет тридцать шестого калибра, два носовых платка, горстка мелочи и несколько удостоверений личности и кредитных карточек, выданных на разные имена на трех разных планетах. С фотографий на всех трех документах глядела физиономия нашего клиента.

Списка с планируемыми преступными деяниями или записной книжки с именами и адресами подельников не обнаружилось. Жаль, это здорово облегчило бы нам жизнь.

Когда ты облажался, спасение следует искать в сарказме.

Пока Шо ковырялся в карманах, я визуально оценивал место преступления.

– Раз уж нам все равно полчаса торчать здесь в ожидании местных копов, – сказал я, – то времени на небольшой брифинг по горячим следам у нас хватит. Мне очень хотелось бы обсудить с тобой пару технических вопросов.

– Например? – не глядя на меня, поинтересовался Шо. Он вводил со своего личного терминала вымышленные имена Аль-Махруда и цифровые коды с кредитных карточек, которые помогли бы нам проследить как путь самих карточек, так и их владельца.

– Например, как это было сделано.

– Кто-то поджидал его здесь.

– Допустим, – сказал я, хотя с какой стати этому загадочному «кому-то» взбрело в голову поджидать его именно здесь, у меня в голове не укладывалось. – Но куда этот кто-то потом делся?

Шо пожал плечами столь же красноречиво, сколь и исчерпывающе.

Я просканировал тупик в ночном инфракрасном и В-лучевом режиме. Ничего.

Тогда я поднялся на ноги и еще раз обследовал помещение, делая это тщательно и подробно. Я ощупал стены, облазил на четвереньках пол. Ни люков, ни замаскированных боковых проходов, ускользающих от визуального обнаружения, все равно не нашлось. Я прошелся до развилки и обратно, для очистки собственной совести размахивая руками и раздавая пинки несуществующим врагам. Человека в броне «стелс-12», a это единственный тип брони, который не в состоянии засечь наши датчики, тоже не было. А даже если бы и пыл, проскользнуть мимо нас, когда мы заходили в тупик, он физически не мог. Тупик был узковат и для диких людей, двигающихся бок о бок, для троих же – просто непроходим. Поэтому все мои манипуляции особого смысла не имели и проводились исключительно от нечего делать.

Факт оставался фактом.

Тупик – на самом деле тупик.

Аль-Махруд мертв.

Рядовой Такаги бесстрастно наблюдал за моими действиями, не отпуская никаких комментариев.

– Ну? – только и спросил он, когда я вернулся к трупу и подпер спиной стену.

– Ничего.

– Плохо, – произнес Шо, но это было ясно и без него. Выводы напрашивались самые неутешительные.

– Давай на минуту забудем о том, как убийца отсюда ушел, – сказал я, – Задумаемся, откуда он здесь вообще взялся.

– Тогда нам стоит ответить на вопрос: завернул ли Аль-Махруд сюда намеренно, или это мы загнали его сюда, заставив выбрать случайное направление?

Хороший вопрос. Когда я выбежал к той злополучной развилке, он стоял… Нет, мне только показалось, что он стоял, на самом деле он продолжал бежать. Все произошло слишком быстро, чтобы сказать, был ли его фатальный выбор случайным или же просчитанным заранее.

– Черт его знает, – сказал я.

– Тогда давай рассмотрим оба варианта, – продолжал Шо. – Если он свернул сюда осмысленно, то можно предположить, что здесь у него была назначена встреча с кем-то, нам не известным…

– Стоп, – сказал я. – Если он свернул сюда сам, то он не мог не знать, что другого выхода отсюда нет.

– …и он рассчитывал, что кто-то неизвестный поможет ему от нас отбиться.

– А вместо этого его разделали, как тушу к празднику. Должен заметить, что тупик в коммуникационных дебрях вряд ли является самым подходящим местом для встреч. Даже для встреч террористов.

– Допустим, они не хотели, чтобы их видели вместе.

– Аль-Махруд в своем деле не новичок, – заметил я. – А первое, что развивается у парней, занимающихся этим бизнесом, – паранойя. Он никогда не поперся бы на встречу с человеком, представляющим для него угрозу, пусть только потенциальную, без солидной охраны.

– Которую мы положили в ресторане.

– Тем более, – сказал я, – ему не следовало сюда идти.

– Может, он просто не знал местности и бежал единственной известной ему дорогой.

– Все это из области предположений, – сказал я. – Что там насчет второго варианта? Что он ни с кем не договаривался и мы загнали его сюда случайно?

– Есть одна версия. Его хотели убрать…

– Это точно, – усмехнулся я. – Прямо как в том анекдоте. Если бы не хотели – не убрали бы.

– Его хотели убрать, – повторил Шо, пропуская мое ехидство. – И те стрелки, которых мы прихлопнули в «Распутном драконе», целились вовсе не в нас, а в него.

– А остальные работники бригады убийц, – мелодраматично продолжил я, – наблюдая свою полную несостоятельность в прямой перестрелке с доблестными служителями Закона в лице нас с тобой, рассеялись по этому чертовому лабиринту, засев в тупиках в ожидании, пока Аль-Махруд случайно не наткнется на одного из них.

– В ресторане, помимо стрелков, могли быть и другие участники операции, – сказал Шо. – Скажем, не стрелок, а пассивный член отряда, который находился на связи с группой поддержки и направлял ее действия, подсадив на парня жучка и отслеживая все его передвижения.

– Но если так, – предположил я, – то этот твой гипотетический координатор из ресторана мог узнать об этом тупике только после того, как Аль-Махруд в него свернул, и, как бы оперативно ребята ни работали, попасть сюда до нас им было бы весьма и весьма затруднительно.

– В группе мог быть интуит, – сказал Шо. Всегда он умудряется подумать о чем-то важном раньше меня. Наличие в группе интуита снимало половину вопроса. Даже если акция должна была быть проведена в ресторане, убийцы все равно могли привлечь интуита. Профи не оставляют своей жертве ни малейшего шанса.

– Это верно, – сказал я. – Но все равно это чушь свинячья. Даже если бы в группе был десяток интуитов и сотня киллеров, засевших на каждом углу, это все равно не говорит нам о самом главном. Как убийца отсюда ушел?

Мы немного помолчали от безысходности.

Но ваш покорный слуга долго молчать не может.

– Мы задаемся не тем вопросом, – сказал я. – Мы спрашиваем: «как?», хотя гораздо логичнее было бы задаться вопросом: «кто?». Если мы ответим на этот вопрос, нам легче будет понять, «каким образом?». И кому это выгодно?

– Имя им – легион. У террористов много врагов по определению. Для примера можешь взять тот же Моссад.

– Странное совпадение, – сказал я. – Жил он себе, жил, многие за ним охотились, и никто не мог поймать, а убили его аккурат после того, как мы подобрались к нему вплотную. Напрашивается вывод, что кто-то очень не хотел, чтобы мы пообщались.

Хотя это трудно назвать общением. Сыворотка правды, допрос шестой степени С, почти наверняка – тотальное ментоскопирование как последний вариант. Оно славится тем, что хоть подозреваемый и выкладывает абсолютно все, предоставляя необходимые доказательства для последующего судебного процесса, судить уже некого. Процесс детален.

– Средства, – напомнил Шо.

– Забудь о средствах, – сказал я. – Кому это выгодно?

– Кому?

Все-таки он скептик.

– Подумай, – сказал я. – Почему мы охотились за Аль-Махрудом?

– Потому, что он преступник.

– Логично. А почему мы хотели бы видеть его живым?

– Потому, что он мог вывести нас на Гриссома.

– Что и требовалось доказать. Его смерть в первую очередь была выгодна самому Гриссому.

– Но Гриссом не поручает подручным делать грязную работу. У него подручных нет.

– Значит, он был здесь во плоти.

– Если Аль-Махруд был для него опасен, почему он не избавился от него раньше?

– Потому, что Аль-Махруд стал для него опасен только тогда, когда мы на него вышли, – сказал я. – Сегодня.

– И как Гриссом мог об этом узнать?

Потому, что он гвардеец, содрогнулся я, но произнести столь кощунственную мысль вслух не решился.

– Потому, что он психопат. Мало ли чего можно ожидать от психопата.

– Я тоже стану психопатом, – сказал я. – Если буду и дальше с тобой это обсуждать. Давай оставим работу экспертам, им тоже надо чем-то заниматься.

– Верно, пусть аналитики поломают свои драгоценные головы, – согласился я.

Но совсем недавно я и сам был аналитиком и потому не думать просто не мог.

И все-таки все логично.

Гриссом – гвардеец, именно так он мог уйти с места преступления перед самым нашим носом.

Хм.

А как он сюда попал? Хотя, если Гриссом гвардеец, вполне могла сработать предложенная Шо версия относительно подсаженного на Аль-Махруда жучка.

Построим модель.

Гриссом подсаживает на Аль-Махруда жучка и отслеживает все его передвижения. В таком случае он без особых проблем может появиться в тупике раньше нас, но после Аль-Махруда, сделать свое дело и уйти. Все, что ему надо, – это точный расчет и малая доля везения.

Подумать только! Гриссом был здесь собственной персоной, во плоти, на расстоянии удара, возможно, даже сидел с нами в ресторане, и мы вполне могли его видеть…

Ерунда.

Гриссом просто не может быть гвардейцем. Этого не может быть, потому что… Этого просто не может быть.

Но несмотря на все попытки их задавить, червячки сомнения продолжали копошиться в самой глубине моей души.

От интеллектуальных терзаний меня избавил патрульный наряд полиции, заявившийся на место пятью минутами раньше названного Шо срока. Двое местных копов во всем великолепии боевого снаряжения выползли из своей развалюхи, явно видавшей и лучшие времена, и направились к нам.

– Что здесь происходит? – строго спросил один из этих суровых вояк, тщетно пытаясь высвободить табельное оружие из цепкой хватки давно не чищенной брони.

– Уже нигде ничего не происходит, – сказал я.

Похоже, Шо прав. Никого, кроме трупов, здешним копам на месте преступления видеть не доводилось, и, обнаружив живых участников перестрелки, они явно не знали, что с ними следует делать.

– Этот парень – Аль-Махруд, – сказал я. – Думаю, вы знаете, кто он такой, а если не знаете, то справитесь у компьютера в своем участке.

– А сами вы кто такие? – недружелюбно поинтересовался другой вояка.

Куда ни кинь, никто нас не любит.

– Гвардия, – сказал Шо, демонстрируя свой значок.

Потом мы рассказали копам то, что, по нашему мнению, им следовало знать, пресекли шквал бесполезных вопросов относительно того, чего, по нашему же мнению, им знать было совсем не обязательно, оставили свои личные данные и контактные номера, по которым с нами можно будет связаться для уточнения деталей в случае необходимости.

Иными словами, мы произвели необходимый ритуал по спихиванию трупов местным властям и, не теряя больше времени, отбыли домой.

То есть в Штаб-квартиру.