Автор книги: Сергей Нефедов
Жанр: Социология, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
1.4. Истоки вестернизации
Историю любой страны нельзя рассматривать в отрыве от мировой истории. Одним из примеров того, как внешнее диффузионное воздействие изменяет судьбу нации, являются реформы Петра Великого. Однако влияние Европы на развитие России стало проявляться задолго до Петра, и уже при первых Романовых начались реформы, призванные приблизить Россию к Европе.
Истоки реформ лежали в техническом и культурном превосходстве Запада, поэтому необходимо сделать отступление и остановится на том, в чем проявлялось это превосходство. Если говорить о технике, то крупнейшими западными достижениями того времени были изобретение доменных печей, литье чугуна и получение из него железа, применение водяных колес на мануфактурах и создание океанских кораблей – галионов и флейтов. Эти три фундаментальных открытия определили тот триединый облик, в котором предстал перед Россией Запад: чугун и железо – это были пушки и мушкеты, это были полки нового строя, перед которыми была бессильна средневековая русская конница. Мануфактуры – это были дешевые и добротные ткани для обмундирования новой армии, стеклянная посуда, бумага и другие полезные предметы. Корабль выступал как символ торговли, это была возможность продавать свои товары и покупать мушкеты, ткани и всякие заморские «диковины».
Новые океанские парусные корабли – знаменитые флейты – были созданием голландских корабелов из Саардама. С появлением флейта стали возможны массовые перевозки невиданных прежде масштабов, и голландцы превратились в народ мореходов и купцов; им принадлежали 15 тысяч кораблей, втрое больше, чем остальным европейским народам. Началась эпоха мировой торговли, которая неузнаваемо преобразила многие государства и страны. Посредническая торговля – это был совершенно особый вид торговли, схожий с торговой интервенцией: голландцы обладали огромными капиталами и средствами давления на правительства – ведь они имели европейское оружие и господствовали на море. Таким образом, голландские купцы могли добиться торговых привилегий и в некоторых случаях получали возможность организовывать крупномасштабную скупку местных товаров непосредственно у производителей. Торговая интервенция насильно приобщала народы к мировому рынку, и – в соответствии с мир-системной теорией И. Валлерстайна – мировой рынок начинал диктовать свою волю. Влияние мировой торговли было многообразным: она позволила обеспечить хлебом население растущих промышленных городов в Голландии, она же породила развитие плантационного хозяйства и рабства в Америке, а также распространение фольварков и крепостного права в Прибалтике. Полторы тысячи голландских кораблей ежегодно вывозили из Данцига около 100 тысяч ластов (примерно 200 тыс. тонн) хлеба; голландские купцы предлагали за этот хлеб всю роскошь Запада и Востока – и польские паны расширяли свои фольварки, гнали крестьян на барщину, вводили порядки, близко напоминавшие плантационное рабство.
Мировой рынок означал для одних рабство, а для других – процветание. Колоссальные прибыли от монопольной посреднической торговли подарили Голландии богатства, сделавшие ее символом буржуазного преуспевания. Голландия стала примером, вызвавшим подражание всей Европы, – в соответствии с теорией культурных кругов, фундаментальное открытие, флейт, породило распространяющуюся по миру диффузионную волну. Главными компонентами голландского культурного круга были океанские корабли, морская торговля и торгово-промышленное предпринимательство, а в политической сфере – правление купеческой олигархии. В некоторых районах Азии, где техническое превосходство голландцев ощущалось наиболее сильно, эта волна привела к основанию голландских колоний. В Европе распространение голландских инноваций приняло в основном характер мирной диффузии. Почти каждое европейское государство стремилось по голландскому образцу завести свой флот, основать торговые компании и вступить в торговлю с дальними странами, и конечно, без корыстных голландских посредников. В 1651 году Англия запретила ввоз в страну товаров на голландских судах, затем этому примеру последовала Франция. Министр Людовика XIV Жан-Батист Кольбер осуществил масштабное преобразование французской промышленности по голландскому образцу, построил сотни мануфактур и создал французский флот. Эти реформы резко усилили экономическую и военную мощь Франции, и будучи крупнейшим государством Европы, Франция начала претендовать на европейскую гегемонию. Победы Людовика XIV побудили и другие страны вступить на путь реформ. Распространяясь по Европе, диффузионная волна достигла Пруссии и Австрии – здесь тоже строили мануфактуры, пытались создать свой флот, и, подражая не только Голландии, но и Людовику XIV, строили дворцы, подобные Версалю. Далее наступила очередь России; С. М. Соловьев писал, что основное движение российской преобразовательной эпохи – это начатое Кольбером движение подражания Голландии [119]119
Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом. М., 1984. С. 33.
[Закрыть].
В то время как одни страны пытались изгнать голландцев, другие старались использовать их опыт и капиталы. Дело в том, что голландские купцы эксплуатировали не только торговые, но и промышленные возможности других стран. Они не просто покупали товары, они создавали плантации, на которых производили табак или сахарный тростник, они разрабатывали рудные месторождения и строили горные заводы. В наше время эту политику назвали бы политикой привлечения иностранных инвестиций; пример такой политики показывала Швеция.
Швеция в те времена была бедной сельской страной с населением менее 1 млн. жителей; в этой стране снегов и лесов был лишь один значительный город, Стокгольм, в котором жили по большей части немецкие купцы. Швеция сохраняла патриархальные обычаи раннего Средневековья: шведские крестьяне были свободными людьми, они владели землей и имели право носить оружие. Каждый зажиточный бонд (землевладелец) мог записаться в дворянское сословие и стать рыцарем («фрельсе»); а основную часть войска составляло крестьянское ополчение – надо сказать, что Швеция была единственной страной Европы, где сохранилась всеобщая воинская повинность; по традиции, в феодальных странах война была делом рыцарей и наемников.
Швеция была богата железными и медными рудами, но до начала XVII века производство металла было невелико, а металлургическая техника была архаической. Ситуация изменилась с приходом к власти короля Густава Адольфа (1611–1632), который положил начало реформам, изменившим облик страны. Густава Адольфа (наряду с Кольбером) называют одним из основателей доктрины «просвещенного абсолютизма»; он был одним из первых монархов, проводивших целенаправленную политику реформ по голландскому образцу. Густав Адольф настойчиво приглашал в Швецию голландских капиталистов, им сдавались в аренду рудные месторождения, шахты, горные заводы и зачастую давались монопольные права на производство и вывоз железа и меди. В 1618 году крупнейший голландский финансист Луи де Геер при посредничестве горного инженера Вильяма Беше взял в аренду железные рудники Финспанга; с этого времени началось быстрое техническое перевооружение шведской металлургии. Из крупнейшего металлургического центра Европы, Льежа, были выписаны сотни мастеров, которые строили большие «французские» домны и вводили «валлонскую» ковку. Мощные воздуходувные устройства новых домен работали от водяных колес, и производительность увеличилась в два раза – до 2,2 тонны чугуна в сутки. Одновременно другой голландский промышленник, Гуверт Силентц, модернизировал медные рудники и заводы Фалуна, обеспечив резкое улучшение качества медного литья. Необходимо подчеркнуть, что вводимая в металлургии новая технология требовала очень больших капиталовложений и ее внедрение было невозможно без привлечения иностранных капиталов и иностранных специалистов.[120]120
Roberts M. Gustavus Adolphus. A History of Sweden. Vol. 2. 1626–1632. Leiden; New York; Toronto, 1958. P. 66, 91, 109, 119; Hildebrand K.-G. Swedish Iron in the Seventeenth and Eighteenth Centuries Export Industry before the Industrialization. Sodertalje, 1992. P. 48–49; Кнаббе В. Чугунолитейное дело. Т. 1. СПб., 1900. С. 88.
[Закрыть]
Голландские промышленники строили горные заводы в расчете на собственную прибыль: они получали ее за счет вывоза шведского металла и выкованного из него оружия. Король получал свою долю прибыли в виде пошлин с экспорта – однако вскоре выяснилось, что выгода государства заключается не только в пошлинах. Улучшение качества литья послужило толчком к быстрым и решительным переменам в военном деле, к тому впечатляющему процессу, который получил название военной революции.[121]121
Roberts M. Essays in Swedish History. London, 1967. Р. 195.
[Закрыть] Эта революция была связана прежде всего с появлением легкой артиллерии. В прежние времена качество литья было плохим, и это вынуждало делать стенки ствола настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя. Французская 3-фунтовая (стрелявшая ядрами в 3 фунта) пушка весила 30 пудов и требовала запряжки из 4 лошадей – притом, что скорострельность и боевая эффективность этого орудия были очень низкими. Густав Адольф сразу же осознал, какие перспективы открывает перед Швецией улучшение качества литья, и преступил к целенаправленным работам по созданию нового оружия. Эти работы продолжались десятки лет; были выписаны лучшие оружейники Европы; король сам давал им технические задания и проводил испытания новых орудий на полигоне близ Стокгольма. В 1626 году Мельхиор Вумбрант создал так называемую кожаную пушку: тонкий медный ствол обматывался канатами и закрывался кожаным чехлом; эти 3-фунтовые пушки весили 7 пудов – они были в четыре раза легче прежних орудий. Но «кожаные пушки» быстро перегревались и выходили из строя; поэтому шведские оружейники продолжали свои эксперименты, и в 1629 году было создано всепобеждающее новое оружие – «полковая пушка», «regementsstycke».[122]122
Roberts M. Gustavus Adolphus… P. 232; Нилус А. История материальной части артиллерии. Т. 1. СПб., 1904. С. 142–143.
[Закрыть]
В отличие от «кожаной пушки» «regementsstycke» представляла собой цельнолитое медное орудие – при том же 3-фунтовом калибре эта пушка имела вес в 7–8 пудов. «Полковую пушку» могла везти одна лошадь; два – три солдата могли катить ее по полю боя рядом с шеренгами пехоты – и таким образом, пехота получала постоянную огневую поддержку. Стенки ствола «полковой пушки» были настолько тонкими, что она не могла стрелять ядрами – секрет «regementsstycke» состоял в том, что это была первая пушка, предназначенная для стрельбы картечью. Картечь изредка использовалась и ранее, но ее применение вызывало трудности при заряжании. Шведские оружейники создали зарядный патрон – плотный матерчатый мешок, куда помещались картечь и порох. Благодаря применению патронов «полковая пушка» обладала невиданной скорострельностью: она делала до шести выстрелов в минуту и буквально засыпала противника картечью.[123]123
Нилус А. Указ. соч. С. 146; Roberts M. Op. cit. P. 233.
[Закрыть]
«Полковая пушка» стала основным оружием шведской армии в Тридцатилетней войне; каждому полку было придано несколько таких пушек. Но шведские литейщики продолжали совершенствовать свое искусство, и к середине XVII века на заводах де Геера научились отливать легкие чугунные пушки. Эти 4-фунтовые орудия имели более толстые стенки ствола и весили 16–19 пудов; чугунные пушки могли стрелять ядрами, однако для их перевозки требовалась запряжка из двух лошадей, и они были менее мобильными. Но чугунные пушки были в десять раз дешевле медных, и де Геер мог отливать в год тысячи таких пушек. Швеция стала великой артиллерийской державой.[124]124
Нилус А. Указ. соч. С. 142; Roberts M. Op. сit. P. 231.
[Закрыть]
После изобретения «regementsstycke» в руках Густава Адольфа оказалось новое оружие – но нужно было создать армию, которая смогла бы использовать это оружие. Швеция была маленькой и бедной страной, в 1623 году доход королевства составлял 1,6 млн. рейхсталеров, на эти деньги можно было содержать не более 15 тысяч наемников. Естественный выход из финансовых затруднений состоял в использовании уникального шведского института, всеобщей воинской повинности. Густав Адольф упорядочил несение этой повинности, в армию стали призывать одного из десяти военнообязанных мужчин и срок службы был установлен в 20 лет.[125]125
Roberts M. Op. сit. P. 64, 210, 238–241; Разин Е. А. История военного искусства. Т. III. СПб., 1994. С 388, 396
[Закрыть]
В 1626–1630 годах Густав Адольф призвал в войска 50 тыс. рекрутов; таким образом, была создана первая в Европе регулярная армия. Однако финансовая проблема была решена лишь отчасти. Содержание постоянной армии требовало огромных затрат, и Густав Адольф испробовал различные способы решения этой проблемы. Он создавал монопольные государственные компании, строил корабли и старался наладить морскую торговлю в обход голландцев. В 1624 году король провел первую в Швеции земельную перепись и ввел поземельный налог. В Западной Европе еще не проводилось подобных переписей, и само собой напрашивается предположение, что Густав Адольф заимствовал эту идею из России. По-видимому, из России была заимствована и идея монополизации хлебной торговли: в 1629 году король скупил весь лифляндский хлеб – около 14 тыс. ластов – по назначенной им цене, а затем перепродал его в Амстердаме вдвое дороже.[126]126
Roberts M. Op. сit. P. 67–68; 84, 87; Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. М., 1976. С. 206; Кордт В. А. Очерк сношений Московского государства с республикой Соединенных Нидерландов по 1631 год // Сборник Императорского Российского исторического общества. 1902. Т. 116. С. ССХХ.
[Закрыть]
В конце концов Густав Адольф разрешил финансовую проблему путем чеканки медных денег с высокой номинальной стоимостью; он первый стал эксплуатировать монетную регалию, заявляя, что деньги, каковы бы они ни были, имеют ценность только благодаря власти короля, выраженной в наложенном на монету штемпеле. Медные деньги позволили Густаву Адольфу дополнить призывные контингенты наемниками и создать невиданную по тем временам 80-тысячную армию, вооруженную полковыми пушками и облегченными мушкетами.[127]127
Берендс Э. С. Государственное хозяйство Швеции. Ч. I. СПб., 1890. С. 176, 196, 200.
[Закрыть]
Создание легких пушек и регулярной армии породило волну шведских завоеваний. В 1630 году шведские войска высадились в Германии, а год спустя в битве при Брейтенфельде шведские пушки расстреляли армию императора Фердинанда II. Шведы стали хозяевами Центральной Европы, за двадцать лет войны было сожжено 20 тысяч городов и деревень, погибло 2/3 населения Германии.
Как отмечалось в первой части этой работы, создание «полковой пушки» и дальнейшие реформы Густава Адольфа послужили для историков материалом для создания теории военной революции. Как полагает Майкл Робертс, военная революция изменила весь ход истории Европы. Появление регулярных армий означало необходимость перестройки финансовой системы европейских государств, необходимость увеличения налогов, что вело к росту бюрократии и усилению королевской власти. Рождение новой армии должно было привести к утрате дворянством положения военного сословия и к значительным изменениям в социальной структуре общества.[128]128
Roberts M. Essays in Swedish History… P. 195–216.
[Закрыть]
В контексте теории диффузионизма «полковая пушка» была новым фундаментальным открытием, породившим волну завоеваний и создание нового «культурного круга», основными компонентами которого были металлургические заводы, пушки, регулярная армия и абсолютизм шведского образца. Этот культурный круг в первую очередь распространился на германские государства, которые стали объектом шведской агрессии. Во второй половине XVII века в немецких землях стали налаживать производство гаубиц шведского образца, но перенимание технологии было непростой задачей и немецкие 3-фунтовые орудия были более тяжелыми, чем шведские – они весили около 15 пудов.[129]129
Нилус А. Указ. соч. С. 192–193. Табл. 10.
[Закрыть] Одновременно решалась задача финансирования новой армии – и решалась она таким образом, который способствовал установлению абсолютизма. В 1653 году «великий курфюрст» Бранденбурга Фридрих Вильгельм добился от ландтага права на бесконтрольное расходование средств, полученных от прямой подати; после этого ландтаг стал не нужен курфюрсту и больше не созывался. «Великий курфюрст» стал абсолютным монархом, создавшим сильную армию, которая в 1675 году разбила шведов при Фербеллине – это была «прусская Полтава», показавшая, что, переняв новое оружие противника, можно остановить его дальнейшее наступление.[130]130
Германская история. Т. 1. М., 1970. С 93.
[Закрыть]
Естественно, что происходившие на Западе революционные перемены не могли обойти стороной Россию. Регулярная армия и мировой рынок – это были два лика Запада, обращенные к России, это были два Вызова – и России предстояло найти Ответ.
1.5. Первые реформы
Когда в ноябре 1631 года в Москву пришло известие о победе при Брейтенфельде, царь Михаил Федорович распорядился произвести салют и устроить народные гуляния. Швеция была союзником России в давней борьбе с Польшей, и успехи Густава Адольфа позволяли надеяться, что после быстрого окончания германской кампании шведы и русские вместе обратятся против поляков. В надежде на этот союз Москва оказывала прямую поддержку Густаву Адольфу: с 1628 года русская казна беспошлинно продавала Швеции от 3 до 5 тысяч ластов хлеба в год. Разница в ценах на хлеб в России и в Европе была такова, что эта «продажа» в действительности была подарком: шведы покупали хлеб по 5–6 рейхсталеров за ласт и продавали его в Амстердаме по 75 рейхсталеров. Густав Адольф высоко ценил русскую помощь – до такой степени высоко, что предлагал царю поделиться своими военными секретами. В январе 1630 года в Москву прибыла шведская военная миссия во главе с полковником Александром Лесли (по происхождению шотландцем). В состав миссии входило 2 капитана, 3 лейтенанта и артиллерист Юлиус Коет, владевший искусством литья пушек. Михаил Федорович тепло приветствовал Лесли и одарил его дорогими подарками – и в ответ полковник предложил не более не менее как преобразовать и перевооружить русскую армию по шведскому образцу! Побывавший в плену в Польше отец царя, патриарх Филарет, был горячим сторонником внедрения западных военных новшеств, поэтому предложение было принято без долгих раздумий; уже вскоре Юлиус Коет возглавил «новое пушечное дело» и отливал в Москве пушки по «немецкому образцу». Шведы все-таки не хотели полностью раскрывать свои секреты, и хотя пушки Коета были лучше русских, он не умел отливать «regementsstycke». Густав Адольф предложил царю прислать эти пушки из Швеции, и Лесли подробно объяснил царю их преимущества. После длительного согласования планов в январе 1631 года Лесли в сопровождении двух русских послов отправился в Стокгольм. Царь просил Густава Адольфа разрешить Лесли завербовать 5 тыс. солдат и офицеров шведской службы и закупить в шведских арсеналах 10 тысяч мушкетов. Густав Адольф, конечно, не мог во время войны отпустить к царю своих офицеров, но он помог послам навербовать немецких наемников. Эти опытные солдаты и офицеры должны были обучить 10 тыс. русских солдат и вместе с ними образовать шесть пехотных полков «иноземного строя». Чтобы привлечь в Россию иностранных офицеров, им положили самые высокие в Европе оклады, немецким солдатам платили 4,5 рейхсталера в месяц, в то время как русским – 5 рублей (10 рейхсталеров) в год. В конце концов стала ощущаться нехватка денег и два полка (в дополнение к первым шести), были пополнены русскими солдатами на основе всеобщей воинской повинности. В России с давних пор население было обязано по разверстке поставлять «даточных», но раньше эти «даточные» служили в обозе; теперь же, по шведскому образцу, из мобилизованных крестьян формировали солдатские полки. Для финансирования новой армии правительство использовало тот же прием, что и Густав Адольф: пользуясь монополией хлебной торговли, оно продало в 1631 году свыше 5 тыс. ластов зерна по цене 55 рейхсталеров за ласт. Нужно отметить, что хотя в России и раньше существовала государственная монополия на торговлю некоторыми товарами (она восходила к османским и персидским традициям), столь объемная продажа хлеба на внешнем рынке было осуществлена впервые.[131]131
Соловьев С. М. Сочинения. Кн. V. М., 1990. С. 153, 268; Поршнев Б. Ф. Указ. соч… С. 243–245; Дьюкс П. Семейство Лесли в шведский период (1630–1635) Тридцатилетней войны / Россия и мировая цивилизация. М., 2000. С. 155–157; Чернов А. В. Указ. соч. С. 136; Кордт В. А. Указ. соч. С. CCLVI; Сташевский Е. Смоленская война. Организация и состояние Московской армии. Киев, 1919. С. 6, 149, 186.
[Закрыть]
Чтобы содержать новую армию, требовались огромные деньги (около 370 тыс. рублей в год[132]132
Милюков П. Указ. соч. С. 33.
[Закрыть]), и правительство в ноябре 1632 года созвало Собор, чтобы он утвердил чрезвычайный налог «ратным людям на жалование». У дворян просили немного – «кто сколько даст» – и тяжесть налога упала на монастырских, «черных», дворцовых крестьян и на поместных людей.[133]133
Соловьев С. М. Сочинения. Кн. V. С. 155.
[Закрыть] С монастырских и «черных» крестьян потребовали по 2–3 рубля со двора;[134]134
Горская Н. А. Указ. соч. С. 329; Мацук М. А. Указ. соч. С. 524.
[Закрыть] если считать по ценам 1630 года,[135]135
240 денег за юфть. См: Тихонов Ю. А. Указ. соч. С. 110. 1 зв.
[Закрыть] то это эквивалентно 4–6 пудам зерна с души. Таких налогов не бывало уже давно – со времен Ливонской войны. «Нам платить нечем, хотя на правеже умереть стоя, взять не с кого», – писали монахи Иосифо-Волоколамской обители.[136]136
Цит. по: Горская Н. А. Указ. соч. С. 329.
[Закрыть] С Вятки воевода П. Волынский писал, что там «на ослушниках правят нещадно весь день до вечера, а к ночи в тюрьму мечут».[137]137
Цит. по: Мацук М. А. Указ. соч. С. 107.
[Закрыть] Налог все-таки был собран, но власти не осмелились повторить его в следующем году.
Итак, благодаря энергии патриарха Филарета и помощи Густава Адольфа удалось преодолеть все трудности и создать в России регулярную армию. Эта армия была обучена новейшей военной тактике и вооружена новым оружием: в войсках имелось 66 полковых пушек. Новую армию дополнили дворянской поместной конницей, и осенью 1632 года возглавляемое воеводой Шеиным 32-тысячное войско двинулось к Смоленску; Лесли командовал передовым полком. Поначалу осада шла успешно, но летом 1633 года, узнав о татарском набеге на южные окраины, дворянская конница самовольно покинула лагерь под Смоленском – такого еще не бывало на Руси. В прежние времена за дезертирство полагалась смертная казнь, но в этот раз правительство не смогло справиться с тысячами непокорных дворян и ограничилось тем, что уменьшило им денежное жалование.[138]138
История отечественной артиллерии. Т. I. Кн. I. М, 1959. С. 331; Соловьев С. М. Указ. соч. С. 156, 265.
[Закрыть]
Осенью 1633 года умер создатель новой армии и глава правительства патриарх Филарет. Дела под Смоленском становились все хуже: маленькая регулярная армия осталась один на один с поляками и была окружена численно превосходящим противником. В осажденном лагере не хватало продовольствия, иностранные наемники стали переходить на сторону врага. Царь Михаил Федорович попытался снарядить новое войско на выручку Шеина, но собравшиеся дворяне отказались выступать в поход: стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы (весь цвет дворянства) били челом царю, что «им на государевой службе быть не с чем, поместий и вотчин за иными нет, а за иными и есть крестьянина по три и по четыре, по пяти и по шести, и им с тех крестьян подняться и на службе быть никак нельзя: так государь бы их пожаловал, велел им дать денежное жалование…».[139]139
Цит. по: Соловьев С М. Указ. соч. С. 265.
[Закрыть] Между тем у правительства не было денег, положенный на Соборе 1632 года чрезвычайный налог собирался с трудом: «гости и торговые люди многие давали пятую деньгу неправдою».[140]140
Там же. С. 160.
[Закрыть] Царь был вынужден снова обратиться к Собору и снова просить денег. В конце концов правительство заплатило дворянам по 25 рублей, но время было потеряно, Шеин не получил помощи и подписал соглашение о капитуляции.[141]141
Соловьев С. М. Указ. соч. С. 265.
[Закрыть]
По существу, своим дезертирством из-под Смоленска и отказом выступить на помощь дворяне выдали новое войско на истребление врагам. Дворяне имели причины ненавидеть новую армию: их, несомненно, раздражала очень высокая, сравнительно с их скудными доходами, оплата иностранных наемников, и они не могли не понимать, что военная реформа лишала значения поместное ополчение, что она грозила помещикам переводом в рейтары. Не случайно после возвращения Шеина дворянство потребовало казни ни в чем неповинного полководца. Остатки новой армии были распущены, почти все иностранные офицеры (в том числе и Лесли) были высланы из страны; более того, в угоду дворянам правительство стало запрещать въезд ратных иноземцев в Россию. Было остановлено и «новое пушечное дело» – в 1640-х годах в Москве уже не отливали пушки немецкого образца.[142]142
Смирнов П. П. Посадские люди… С. 405; Чернов А. В. Указ. соч. С. 137; Мурзакевич Н. О пушечном литейном искусстве в России / Журнал Министерства народного просвещения. 1838. № 9. С. 544; Володихин Д. Честь воеводы / Родина. 1998. № 2. С. 42–43.
[Закрыть]
Таким образом, первая попытка преобразования русской армии по западному образцу закончилась неудачей. Однако воздействие Запада продолжалось – теперь оно приняло форму мощного торгово-финансового давления. Голландское торговое проникновение в Россию началось сразу после Смуты, когда открылись для торговли пути в глубь страны. В 1618 году в Архангельск пришло 30 голландских кораблей, а в 1630 году – около 100 голландских и несколько английских судов. В России голландцы закупали кожи, сало, меха, пеньку, поташ (продукт переработки золы, который использовали в производстве стекла и мыла). Однако больше всего купцов интересовало зерно, так как цены на него в России были в 10–15 раз меньше, чем в Европе, и торговля зерном давала до 1000 % прибыли. По русским законам, зерно можно было покупать только у государства, но голландцы давали взятки местным властям и скупали зерно у населения. В 1629 году в Вологде при досмотре было обнаружено 11 тайных складов, устроенных для голландских купцов. В 1630 году в Москву прибыло голландское посольство, которое привезло с собой комплексный план включения России в мировой рынок. Послы Бурх и Фелтдриль предлагали Москве стать поставщиком хлеба, льна, пеньки, поташа, смолы, леса; речь шла не просто о торговле, а об организации экспортного производства: с участием голландских фермеров-предпринимателей предполагалось свести обширные леса в Среднем Поволжье и создать огромные хлебные плантации; побочным продуктом при сжигании древесины были бы зола и поташ, которые так же предполагалось вывозить. Для начала послы от имени правительства обещали закупать ежегодно по 10 тыс. ластов ржи по цене 30 рейхсталеров за ласт.[143]143
Кордт В. А. Указ. соч. С. CCXL, CCLI; Платонов С. Ф. Москва и Запад в XVI–XVII веках. М, 1925. С. 98–99.
[Закрыть]
Голландский проект был отклонен русским правительством, но тем не менее голландцы получили право скупать во внутренних районах государства все упомянутые послами товары, за исключением хлеба. Этого было достаточно, чтобы голландская торговая интервенция охватила всю Россию: почти в любом городе можно было встретить голландцев или их агентов, закупающих русские товары по самым дешевым ценам. «Голландцы, как саранча, напали на Москву и отнимают у англичан выгоды… – свидетельствует Коллинс. – Голландцы налетают, как саранча, и всюду бросаются, куда манят их выгоды. В России их принимают лучше, чем англичан, потому что они подносят подарки боярам и таким образом приобретают их покровительство».[144]144
Коллинс С. Нынешнее состояние России / Утверждение династии. М., 1997. С. 226.
[Закрыть] Обороты торговли быстро росли: к середине XVII века стоимость товаров, ежегодно вывозимых из Архангельска, достигла 1,2 млн. рублей или 6,2 млн. ливров. Это была весьма значительная сумма; для сравнения можно отметить, что стоимость французского экспорта, до реформ Кольбера осуществлявшегося (так же, как в России) на голландских судах, составляла около 16 млн. ливров. Учитывая, что население Франции было в три раза больше, чем население России, и что Франция расположена намного ближе к Голландии, нужно признать, что голландские торговцы в России достигли больших успехов. Еще одним свидетельством масштабности голландской торговой интервенции является перестройка российской денежной системы: в 1620-х годах русская копейка была девальвирована так, чтобы соответствовать по ценности голландскому штиверу.[145]145
Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 98–99; Соловьев С. М. Указ. соч. С. 139; Бааш Э. История экономического развития Голландии в XVI–XVIII веках. М., 1949. С. 286; Олеарий А. Указ. соч. С. 358.
[Закрыть]
Около 1630 года на Русь приехал очень богатый голландский купец Андрей Виниус, который поначалу был посредником в хлебных закупках шведского правительства. В 1632 году Виниус обратился к царю с неожиданным предложением: он просил разрешения построить в Туле доменный завод для отливки пушек «по иностранному способу из чугуна». Виниус желал стать российским де Геером: он собирался выручить хорошие деньги на казенных заказах, а остальные пушки вывозить заграницу. Шведские чугунные пушки стоили в России примерно 1,5 рубля за пуд, Виниус предлагал поставлять их по 60 копеек за пуд, а действительная цена была около 10 копеек. Как бы то ни было, для русского правительства это было чрезвычайно выгодное предложение: голландцы сами, с минимальной помощью, обещали построить домны, привезти мастеров, раскрыть все секреты, научить русских литейному делу и снабдить русское войско пушками. К 1637 году Виниус построил в районе Тулы четыре завода, однако строительство стоило больших затрат, и голландский предприниматель был вынужден взять в компаньоны двух других купцов, Петра Марселиса и Телемана Акему. Через некоторое время компаньоны рассорились, не поделив прибылей; в конечном счете Марселис и Акема отняли у Виниуса его дело, но Виниус все же не остался в накладе; он по-прежнему слыл очень богатым человеком. Царь оказывал уважение Виниусу, давал ему поручения по иностранным делам и наделил пышным титулом: «Его царского величества Российского государя комиссар и московский гость».[146]146
Гамель И. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении. М., 1828. С. 6 – 12, 27; Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 12; Бакланов Н. Б., Мавродин В. В., Смирнов И. И. Тульские и каширские заводы в XVII веке. М.; Л., 1934. С. 13, 56; Соловьев С. М. Указ. соч. С. 291.
[Закрыть]
Марселис и Акема также пользовались большим почетом у царя; они расширили предприятие Виниуса, и к 1660 году в России было уже семь заводов, которые могли выпускать сотни пушек в год. Это был очевидный успех политики привлечения иностранных инвестиций; в 1646 году было вывезено в Голландию 600, а в 1647 году – 340 пушек. Однако тульская руда содержала примесь фосфора, и получаемый из нее металл был «холодноломким»; качество пушек было невысоким, несколько пушек, проходивших испытания в Голландии, дали трещины. Русские тоже признавали, что тульские пушки уступают шведским, но приходилось радоваться и тому, что есть: как ни как, новые заводы обеспечили русское войско артиллерией. Хуже было с мушкетами, их делали мало и плохого качества, поэтому приходилось закупать огромные партии мушкетов в Голландии и Швеции.[147]147
Курц Б. Г. Указ. соч.; Олеарий А. Указ. соч. С. 333; Струмилин С. Г. История черной металлургии в СССР. Т. 1. М., 1960. С. 144; Бескровный А. Г. Русская армия и флот в XVIII в. М., 1958. С. 75; Соловьев С М. Указ. соч. С. 153, 593; Бакланов Н. Б., Мавродин В. В., Смирнов И. И. Указ. соч. С. 57, 131.
[Закрыть]
Иностранные купцы строили в России не только пушечные заводы. Голландец Демулин построил канатную фабрику в Холмогорах, Фимбрант завел производство по выделке кож, известный нам литейщик «астрадамлянин» Юлиус Коет воссоздал стекольное производство (забытое на Руси со времен монгольского нашествия). В лесной части России чрезвычайно выгодным делом был выжиг золы и поташа. В 1644 году полковник Краферт получил разрешение организовать производство поташа в муромских лесах – и, видимо, по примеру Краферта, московские бояре тоже стали выжигать поташ и продавать его голландцам. Почувствовав вкус огромных прибылей, некоторые представители знати были буквально охвачены лихорадкой предпринимательства. Бояре Б. И. Морозов и Я. К. Черкасский с начала 40-х годов скупали лесные земли Арзамасского уезда и заводили будные станы для производства поташа. Б. И. Морозов занимался и другими прибыльными делами: одно время он был компаньоном Виниуса, и, очевидно, по его примеру выписал из-за границы мастеров и основал небольшой доменный завод. В торговые операции с голландцами были втянуты и некоторые русские купцы, ярославцы Назарий Чистой и Антон Лаптев ездили со своими товарами в Голландию.[148]148
Там же. С. 13; Соловьев С М. Указ. соч. С. 292, 458; Шепетов К. Н. Помещичье предпринимательство в XVII веке (по материалам хозяйства князей Черкасских) // Русское государство в XVII веке. М., 1961. С. 29–30; Патрикеев Д. И. Крупное крепостное хозяйство XVII в. Л., 1967. С. 21, 22, 114, 128; Курц Б. Состояние России в 1650–1655 годах по донесениям Родеса// Чтения в Обществе истории и древностей российских (далее – ЧОИДР). 1915. Кн. 2. Отд. II. С. 51–52; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографический экспедицией Императорской Академии наук (далее – ААЭ). Т. IV. 1645–1700. СПб., 1836. С. 20. Там же. С. 13; Соловьев С М. Указ. соч. С. 292, 458; Шепетов К. Н. Помещичье предпринимательство в XVII веке (по материалам хозяйства князей Черкасских) // Русское государство в XVII веке. М., 1961. С. 29–30; Патрикеев Д. И. Крупное крепостное хозяйство XVII в. Л., 1967. С. 21, 22, 114, 128; Курц Б. Состояние России в 1650–1655 годах по донесениям Родеса// Чтения в Обществе истории и древностей российских (далее – ЧОИДР). 1915. Кн. 2. Отд. II. С. 51–52; Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографический экспедицией Императорской Академии наук (далее – ААЭ). Т. IV. 1645–1700. СПб., 1836. С. 20.
[Закрыть]
Таким образом, часть русской знати и купечества увлеклась примером голландцев, эти русские «западники» занимались предпринимательством и подражали иноземцам в быту, украшали свои дома картинами, покупали часы и музыкальные инструменты. Некоторые учили иностранные языки, к примеру, известный купец Петр Микляев испросил разрешение, чтобы его сын учился немецкому и латыни. Вопреки православной традиции многие подстригали или брили бороды: «сею ересью не токмо простые, но и самодержавные объяты быша», – свидетельствует современник.[149]149
Цит. по: Платонов С. Ф. Указ. соч. С. 79.
[Закрыть] Пример подражания немецким вкусам подавал двоюродный брат царя, Никита Иванович Романов. В его доме постоянно играли немецкие музыканты, он одевался сам и одевал свою свиту в немецкое платье; все это вызывало крайнее неудовольствие патриарха.[150]150
Олеарий А. Указ. соч. С. 339, 355.
[Закрыть]
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?