Текст книги "История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции"

В 60 – 70-х годах непомерные налоги разорили не только Вятку, та же картина наблюдалась во всех «черных» уездах Севера. Однако, в отличие от Вятки, на Двине ощущалось действие еще одного негативного фактора – перенаселения. Как отмечалась выше, бедствия Смутного времени вытеснили часть населения из центральных районов на Север и в 20-е годы здесь наблюдался относительно высокий уровень распашки (принимая во внимание неблагоприятные условия этого региона). Рост налогов привел к тому, что многие крестьяне не могли заплатить налоги и, спасаясь от «правежей», бежали в Сибирь; получавшиеся недоимки раскладывались на оставшихся. Северяне жаловались в Москву, что «тех денег сполна не выплачивают за пустотою, потому что у них многие тягла запустели и взять тех денег не на ком, и достальные посадские и уездные люди от непомерного правежа бегут в Сибирские разные города».[249]249
  Цит. по: Милюков П. Указ. соч. С. 62.


[Закрыть] В конце концов бегство тяглого населения вызвало цепную реакцию неплатежей; к 1671 году поступления по Устюжской «четверти» упали более, чем в три раза. На Вологодчине разразился страшный голод – цена четверти ржи достигала 2 рублей 70 копеек. Крестьяне толпами уходили из северных областей; в 1646 году в Устюжском уезде насчитывалось 9,5 тыс. дворов, а в 1670 – 7 тыс., но эти цифры не отражают реальной убыли: ведь до начала 60-х годов население возрастало и достигло, возможно, 11–12 тыс. дворов. Население продолжало уменьшаться и дальше; в 1679–1686 годах произошла катастрофа в Тотемском уезде: число жителей здесь сократилось на 40 %; пятую часть оставшихся составляли нищие.[250]250
  Суворов Н. О ценах на разные жизненные припасы в г. Вологде в XVII и XVIII столетиях. Б. М. 1863. С. 12; Милюков П. Указ. соч. С. 60; Колесников П. Л. Указ. соч. С. 267; Мерзон А. Ц., Тихонов Ю. А. Указ. соч. С. 606.


[Закрыть] Эти данные показывают, что на Севере кризис был более разрушительным, чем на Вятке.

Таким образом, разорение северных уездов было структурным кризисом, порожденным военной революцией и перераспределением ресурсов в структуре «государство – элита – народ» в пользу государства. Кризис достигает особой остроты в перенаселенных областях, где положение было тяжелым и раньше – с увеличением налогов оно стало невыносимым. В целом, однако, структурный кризис имел локальный характер: он распространился только на северные «черные» земли.

1.9. Восстание Степана Разина

Война с Польшей началась вскоре после «рокоша» 1648 года, закончившегося победой дворянства и утверждением крепостного права. Как отразилось это событие на положении помещичьих крестьян? Последствия отмены «урочных лет» сказались не сразу: ведь реальный механизм сыска беглых еще не существовал, и крестьяне продолжали уходить от помещиков. Бояре и церковь по-прежнему сманивали крестьян на «льготу»; в 50-х годах приказчики патриарха Никона разъезжали по казанским уездам и уводили от помещиков тысячи крестьян. Возможно, затягивание исполнения решений о закрепощении было тактикой правительства реформаторов – однако это не могло продолжаться вечно. В 1657 году поместное ополчение перед походом собралось в Москве, и дворяне подали царю новую челобитную: они требовали организации сыска беглых. В 1658 году были впервые посланы сыщики по уездам выявлять бежавших крестьян; затем они посылались ежегодно. В 1661 году было установлено, что землевладелец, принявший крестьянина, должен в качестве штрафа отдать четырех своих крестьян. Сыск беглых в 60-х годах стал грандиозным предприятием, охватившим всю страну: были пойманы и возвращены прежним владельцам десятки тысяч крестьян.[251]251
  Маньков А. Г. Развитие крепостного права в России во второй половине XVII века. М.; Л., 1962. С. 26, 28, 49, 83; Жарков В. П. Указ. соч. С. 161.


[Закрыть]

Необходимо отметить, что хотя прикрепление к земле означало потерю крестьянами свободы передвижения, в других отношениях они оставались свободными людьми. Крестьяне владели своим имуществом, которое не мог отнять помещик, могли вступать в финансовые сделки, брать на себя денежные обязательства. Крестьяне могли жаловаться в суд, в том числе и на господские поборы «через силу и грабежом»; они могли по суду возвратить себе насильственный перебор. Крестьянин не мог быть лишен земли и превращен в дворового; помещик был обязан наделить своего крестьянина землей и в случае необходимости инвентарем. В то же время помещики издавна обладали судебной властью над крестьянами в гражданских делах, и вместе с прикреплением крестьян это создавало благоприятную почву для дальнейшего наступления на крестьянство.[252]252
  Ключевский В. О. Указ. соч. С. 199.


[Закрыть]

Это наступление началось в 1660-х годах, когда экономическая обстановка побудила помещиков к увеличению барщины. Ю. А. Тихонов приводит данные о двойном увеличении барщины в отдельных селах коломенского уезда между 1640 и 1662 годами. Средний размер барщины в 60-х годах составлял 0,66 десятины на душу; эта величина вдвое превосходила средние нормы 30 – 40-х годов. Усиление эксплуатации вызвало немедленный отпор крестьян: в 1670 году началось восстание Степана Разина. Восстание вспыхнуло на Дону, где скопились беглые крестьяне из центральных районов, «голутвенное казачество». Вследствие своей многочисленности казаки страдали от голода; сначала они попытались «добыть зипунов» набегом на Персию, а потом обратились против московского правительства, против ненавистных бояр и дворян. В июне 1670 года казаки овладели Астраханью, а в конце июля десятитысячное казачье войско на двухстах стругах двинулось вверх по Волге; приволжские города без сопротивления открывали ворота, народ выходил встречать казаков хлебом-солью. Разин рассылал во все стороны своих есаулов; казаки приходили в деревни и читали призывающие к восстанию «прелестные письма». Призывы попали, как огонь в стог сена, – в начале осени «полыхнула» вся степная Россия от Воронежа до Самары. Ненависть закрепощаемых крестьян наконец нашла выход: все брались за топоры и вилы, повсюду горели дворянские поместья. «Дворян и детей боярских побили с женами и детьми и дома их все разграбили», – свидетельствует симбирский летописец.[253]253
  Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сборник документов. Т. II. Ч. II. М., 1957. С. 61.


[Закрыть] Повсюду собирались повстанческие отряды – в пять, десять, пятнадцать тысяч человек; были взяты Саранск, Пенза и пятьдесят других городов. В начале сентября главное войско Разина подступило к Симбирску, но после упорных боев восставшие потерпели поражение, и казаки с раненым Разиным ушли на Дон.

Между тем царское войско князя Долгорукого обрушилось на пензенских и тамбовских повстанцев. В октябре и ноябре на пространстве между Волгой и Доном кипели ожесточенные бои, но в конце концов восставшие были разбиты. Выходившие из Арзамаса карательные отряды жгли деревни и истребляли всех подряд – было убито свыше 100 тысяч крестьян. «Место сие являло зрелище ужасное и напоминало собой преддверие ада, – говорит свидетель событий об Арзамасе, – вокруг были возведены виселицы, и на каждой висело человек 40, а то и 50. В другом месте валялись в крови обезглавленные тела. Тут и там торчали колы с посаженными на них мятежниками, из которых немалое число было живо и на третий день, и еще слышны были их стоны…».[254]254
  Записки иностранцев о восстании Степана Разина. Л., 1968. С. 112.


[Закрыть] Дворяне хотели поразить «чернь» ужасом, чтобы она не смела восставать против господ, чтоб смиренно несла свой хомут.

Восстание Степана Разина в основных чертах повторило крестьянскую войну начала XVI века. Это было восстание беглецов из центральных уездов, которые ушли на Юг, спасаясь от крепостного права. Но правительство не давало им спокойно жить на Юге, и тогда они пошли на «Русь», поднимать на бунт крепостных крестьян. Эта схема крестьянской войны повторится еще дважды во времена Булавина и Пугачева. Восстание Богдана Хмельницкого также развивалось по этому сценарию. Инициаторами восстания были люди, сумевшие бежать на Юг и выжить в обстановке преследований; это были самые сильные и самые свободолюбивые из миллионов крестьян России. Поэтому понятна самозабвенная любовь к свободе и ненависть к крепостникам, которая звучит в призывах Разина: «За дело, братцы! – писал вождь восстания в „прелестных письмах“. – Ныне отомстите тиранам, которые до сих пор держали вас в неволе хуже, чем турки и язычники! Я пришел вам дать свободу и избавление, вы будете моими братьями и детьми – будьте только мужественны!»[255]255
  Стрейс Я. Три путешествия. М., 1935. С. 199–200.


[Закрыть] Становится понятным и ожесточение борьбы, когда повстанцы убивали дворян вместе с их семьями, а дворяне устраивали «преддверие ада» в Арзамасе.

После восстания Разина барщинные нормы стали уменьшаться, и в 1680–1700 годах средняя барщина составила 0,36 десятин на душу.[256]256
  Подсчитано по: Тихонов Ю. А. Указ. соч. С. 188. Табл. 33. № 18–21; С. 251. Табл. 48. № 1 – 14, 17–20. Имения № 15, 16 исключены из вычисления среднего, поскольку при столь низкой норме барщины есть основание подозревать присутствие других повинностей.


[Закрыть] Таким образом, норма барщины уменьшилась вдвое и практически вернулась к тем небольшим размерам, которые были характерны для периода до закрепощения. Это уменьшение отчасти объясняется «испугом» помещиков, но оно имеет и экономические причины – а именно, падение цен на хлеб. Когда в 1670 – 80-х годах цены резко упали, рентабельность барщинного хозяйства снизилась, поэтому многие помещики сократили запашку и стали покупать хлеб на рынке.

Таким образом, закрепощение крестьян к 1690-м годам не привело к увеличению барщины. Денежный оброк также формально оставался примерно на одном уровне – однако реально падение цен на хлеб привело к тому, что тяжесть оброка возросла до 3,5–4 пудов с души (см. табл. 1.3.). Более существенный выигрыш дворянство получило не от увеличения ренты, а от увеличения числа крестьян в поместьях вследствие прекращения бегства. Этот процесс начался еще до 1649 года. В 1626–1627 годах в Шелонской пятине Новгородчины на одно владение приходилось в среднем 3,8 двора и 6,2 крестьянина мужского пола, в 1646 году – уже 6,8 двора и 22,1 крестьянина, в 1678 году – 7,5 двора и 29,1 крестьянина. Более общие данные по всей Новгородской земле приведены в табл. 1.5.

Табл. 1.5. Среднее число крестьян мужского пола (включая бобылей и дворовых) в поместьях и вотчинах Новгородской земли[257]257
  Подсчитано по: Воробьев В. М., Дегтярев А. Я. Указ. соч. С. 140, 159.


[Закрыть]

Как следует из таблицы 1.5, две трети новгородских помещиков были мелкопоместными, у них было менее 10 крестьян мужского пола. Тем не менее в целом положение дворянства значительно улучшилось, на Новгородчине уже не было пустых поместий и диспропорция между численностью дворянства и крестьянства была в значительной степени преодолена. Помимо прекращения бегства крестьян существенное значение имело сравнительно медленное увеличение численности дворянского сословия при очень быстром росте населения.[258]258
  Подсчитано по: там же. С. 131, 147. Табл. 60, 65.


[Закрыть]

Дальнейшие изменения в положении дворянства были связаны с военной реформой и с переводом большого числа дворян-однодворцев в солдаты. После исключения однодворцев в целом по стране в 1700 году на одного помещика приходилось 19 крестьянских дворов и 70 крепостных мужского пола (если считать по 3,68 крестьянина на двор). Однако средние цифры скрывают за собой наличие большой группы мелкопоместных дворян и концентрацию огромных владений у земельной аристократии. Дворяне, имевшие от одного до пяти дворов, составляли около половины (47 %) всех помещиков, и в среднем у них было всего лишь по 2,4 крестьянских двора и по 8,8 крестьянина мужского пола. С другой стороны, 464 богатейших помещика (и вотчинника) владели 42 % всех крепостных, на каждого из них приходилось в среднем 355 дворов, то есть примерно по 1300 душ мужского пола.[259]259
  Водарский Я. Е. Указ. соч. С. 49, 64, 73.


[Закрыть]

1.10. Традиции и вестернизация во второй половине XVII века

Возвращаясь к описанию роли технологического (диффузионного) фактора, необходимо, прежде всего, дать краткую характеристику соотношения восточных и западных компонентов в российском обществе XVII века, в его социальной и материальной культуре. Европейцам, посещавшим Россию в этот период, бросалось в глаза отличие русских обычаев и порядков от привычных им. «И поныне у них оказывается мало европейских черт, а преобладают азиатские, – отмечал в 1680 году тосканский посол Яков Рейтенфельс. – Покрой одежды, пышность при общественных торжествах, обычный способ ведения хозяйства, приемы управления государством, весь, наконец, строй жизни отзывается у них более азиатской необузданностью, нежели европейскою образованностью…» Рейтенфельс описывает восточные обычаи русских: они имеют обыкновение спать после обеда, берут пищу с блюда пальцами, при встрече целуют друг друга или отвешивают глубокие поклоны, постоянно упражняются в верховой езде и стрельбе из лука, свободное время, как персы, проводят за игрой в шашки.[260]260
  Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 350–352.


[Закрыть] «Пренебрегая каменными домами, они совершенно справедливо полагают, что гораздо здоровее, по причине сильных и постоянных холодов, запираться, подобно татарам и китайцам, в деревянные».[261]261
  Там же. С. 355.


[Закрыть] Голландский путешественник Ян Стрейс писал, что в Москве много общественных бань, подобных турецким и персидским, что вследствие закона об одежде каждый должен одеваться по назначенному ему образцу, что «они пишут на коленях, хотя бы перед ними и стоял стол», что женщин «держат взаперти, почти как турчанок».[262]262
  Стрейс Я. Указ. соч. С. 170–171.


[Закрыть] Придворный врач царя Алексея Михайловича Самуэль Коллинс добавляет, что «красотою женщин почитают они толстоту», что женщины, чтобы понравиться мужьям, чернят свои зубы и белки глаз.[263]263
  Коллинс С. Указ. соч. С. 208.


[Закрыть]

К восточным обычаям относилось и почитание царя. «Приветствуя же царя, они обыкновенно распростираются ниц всем телом по земле», – отмечает Я. Рейтенфельс:[264]264
  Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 351.


[Закрыть] это был китайский обычай «челобития», «коу тоу».[265]265
  Ostrowski D. The Mongol Origins of Moscovite Political Institutions // Slavic Review. 1990. Vol. 49. № 4. Р. 534.


[Закрыть] Такого же коленопреклонения требовали от западных послов, одаряя их взамен, по восточному обычаю, шубами.[266]266
  Веселовский Н. И. Татарское влияние на русский посольский церемониал в московский период русской истории. СПб., 1911. С. 14, 16.


[Закрыть] Московиты почитали царя наравне с Богом: «Мосхи постоянно открыто всюду заявляют, что Богу и царю все возможно и все известно, что только Богу и царю они готовы отдать все, что только имеют наилучшего, и даже самую жизнь».[267]267
  Рейтенфельс Я. Указ. соч. С. 347.


[Закрыть]

В начале XVII века обычаи царского двора не отличались от народных, и москвичи чутко реагировали на случаи их нарушения: когда стало известно, что Лжедмитрий не спит после обеда, сразу же распространился слух, что царь «подмененный». Для Михаила Федоровича итальянские мастера построили каменный дворец, но он предпочитал жить в деревянных хоромах, находя их более здоровыми.[268]268
  Ключевский В. О. Сказания иностранцев… С. 171.


[Закрыть] Алексей Михайлович был настолько набожен, что стоял на службе 5–6 часов и отбивал по тысяче земных поклонов.[269]269
  Коллинс С. Указ. соч. С. 224.


[Закрыть] В 1648 году царь официальным указом запретил работать по воскресеньям и праздникам, обязал всех ходить в церковь и соблюдать пост, а также запретил играть в карты и шахматы, приказал уничтожить музыкальные инструменты и т. д.[270]270
  Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. IV. СПб., 1842. С. 125–126.


[Закрыть] Тогда же было запрещено курение, выращивание и продажа табака.[271]271
  Соловьев С. М. Сочинения. Кн. V. М., 1989. С. 467.


[Закрыть] В 1675 году Алексей Михайлович повелел объявить придворным, чтобы они «иноземных немецких и иных извычаев не перенимали, волос у себя на голове не подстригали, а также платья, кафтанов и шапок у себя не носили и людям своим потому же носить не велели».[272]272
  Цит. по: Цветаев Д. Указ. соч. С. 761.


[Закрыть] Летний дворец, построенный царем в Коломенском, имел вид русского терема: он был украшен резьбой и флюгерами и расписан внутри русским иконописцем Федором Ушаковым и армянином Иваном Салтановым. Царский трон Алексея Михайловича был сделан персидскими мастерами, а корона была привезена из Константинополя. Однако во дворце было множество зеркал и часов – это были первые признаки культурного влияния Европы.[273]273
  Биллингтон Д. Х. Икона и топор. Опыт истолкования русской культуры. М., 2001. С. 189; Цветаев Д. Указ. соч. С. 732.


[Закрыть]

Европейское культурное влияние прокладывало себе дорогу через экономические новации. При Алексее Михайловиче инициатором этих новаций выступал Б. И. Морозов; в своем обширном хозяйстве он экспериментировал с различными сельскохозяйственными культурами и осваивал новые по тем временам промыслы: разводил рыбу в искусственных прудах, занимался садоводством, создавал конские заводы. Новаторский дух этого предпринимателя хорошо отражает случай, произошедший в 1651 году: узнав, что полковник Крафорд имеет привезенные из Европы семена новой масленичной культуры, Морозов предложил ему лучшие земли и послал нескольких крестьян учиться у Крафорда.[274]274
  Лобанова Е. В. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть] С помощью немецких монахов было заведено виноделие в Астрахани, и в 1658 году ко двору было доставлено оттуда больше тысячи ведер красного вина.[275]275
  Цветаев Д. Указ. соч. С. 717–718.


[Закрыть] В 1659 году Морозов познакомился с известным славянским просветителем Юрием Крижаничем, который приводит в своем трактате «Политика» множество социально-экономических рекомендаций в духе эпохи Просвещения. «Отчего я не молод, чему бы я еще смог научиться!» – воскликнул Морозов после беседы с Крижаничем.[276]276
  Дацюк Д. М. Юрий Крижанич. Очерк политических и исторических взглядов. М., 1946. С. 106.


[Закрыть]

А. И. Заозерский считает, что Морозов передал дух новаторского предпринимательства своему воспитаннику, царю Алексею: Алексей не раз бывал в морозовском поместье Покровское и был в курсе проводимых там хозяйственных экспериментов.[277]277
  Заозерский А. И. Указ. соч. С. 81.


[Закрыть] В те времена ботанические сады были в моде в Европе. Марселис привез царю подарок герцога гольштинского – садовые розы из Готтфордского сада; Виниус достал саженцы персика, абрикоса, миндаля, испанской вишни.[278]278
  Цветаев Д. Указ. соч. С. 718.


[Закрыть] В 1662 году направлявшимся в Англию послам было приказано привезти оттуда «семян всяких». В 1664–1665 годах царь основал собственное экспериментальное хозяйство, поместье Измайлово; были разосланы гонцы, чтобы привести из различных мест семена или саженцы винограда, тутового дерева, хлопчатника, красильной травы марены, грецкого ореха и многих других культур. Попытки разведения тутовых деревьев и хлопчатника, естественно, закончились неудачей, но эксперименты продолжались: было освоено мануфактурное производство льняных тканей, построен сафьянный завод, два стекольных и три железоделательных завода.[279]279
  Там же. С. 119–137; Кругликов В. Измайлово. М., 1959. С. 15–19.


[Закрыть]

Эксперименты и новшества вскоре вышли за рамки царского хозяйства. Еще в 1657 году царь приказывал своему голландскому эмиссару Гебдону нанять «алхимистов самых ученых, рудознатцев серебряных, медных и железных». Начиная с 1666 года нанятые «рудознатцы» отправляются с экспедициями для разведки руд в различные районы страны. Выдвигались торговые проекты, еще в 1663 году московский посол пытался договориться с курляндским герцогом об отправке кораблей в Индию. Переговоры закончились неудачей, тогда московское правительство стало искать торговые пути на юге. Торговый путь через Каспийское море уже давно привлекал к себе внимание западных купцов, просивших у Москвы разрешения организовать транзит персидского шелка в Европу. В 1663 году с «великим посольством» в Персию была отправлена большая торговая экспедиция, которая привезла товаров на 80 тысяч рублей.[280]280
  Заозерский А. И. Указ. соч. С. 142–144; 229–230.


[Закрыть]

В 1665–1667 годах главой московского правительства стал А. Л. Ордин-Нащокин, «царственных и государственных посольских дел боярин». Ордин-Нащокин организовал для Посольского приказа регулярный перевод иностранных газет (время от времени они переводились и раньше) и присылку большого количества книг.[281]281
  Ключевский В. О. Указ. соч. С. 368.


[Закрыть] В это время во множестве печатаются переводные польские книги; если в первой половине XVII века было переведено с европейских языков лишь 13 книг, то во второй половине – 114 книг.[282]282
  Уланов В. Я. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть] Вслед за переводной беллетристикой появляются и первые русские повести, например, «История о российском дворянине Фроле Скобееве».[283]283
  Соловьев С. М. Сочинения. Кн. VII. М., 1989. С. 138.


[Закрыть]

Одним из ближайших сотрудников Ордина-Нащокина был проживавший в Москве голландский купец Иоганн ван Сведен. Ван Сведен построил первую в России бумажную мельницу и первую суконную фабрику. В 1665 году Ордин-Нащокин поручил ван Сведену организацию регулярной почтовой службы, а в 1667 году – строительство первого корабля для каспийского флота.[284]284
  Цветаев Д. Указ. соч. С. 716, 723.


[Закрыть] Прежде на Каспии плавали допотопные «царские бусы», обшивку которых вязали лыком, без гвоздей, так что эти суденышки годились только на один – два рейса.[285]285
  Байкова Н. Б. Роль Средней Азии в русско-индийских торговых связях. Ташкент, 1964. С. 146.


[Закрыть] Теперь же предполагалось завести настоящий торговый флот, и первый корабль этого флота, «Орел», был построен весной 1669 года; он спустился по Волге к Астрахани, но был захвачен здесь казаками Разина. Тем не менее Ордин-Нащокин подписал договор с армянской компанией о транзите персидского шелка через Россию, и со временем эта торговля стала весьма значительной. В правление Софьи князь В. В. Голицын построил два фрегата, которые доставляли шелк из Шемахи в Астрахань.[286]286
  Невиль де ла. Любопытные и новые известия о Московии // Россия XV–XVII веков глазами иностранцев. Л., 1986. С. 525.


[Закрыть]

Вторым лицом в правительстве 1660-х годов был окольничий Богдан Матвеевич Хитрово, друг царя и ближайший поверенный его личных дел. Как и Ордин-Нащокин, Хитрово был «западником», и говорили, что он получает от голландцев большие деньги.[287]287
  Коллинс С. Указ. соч. С. 110.


[Закрыть] Под влиянием Хитрово царь назначил воспитателем своих детей западнославянского просветителя Симеона Полоцкого, который учил их латинскому и польскому языкам, и даже сочинению стихов. Полоцкий был одним из первых русских церковных философов и поэтов (он писал на церковнославянском языке), одно время он руководил школой в Спасском монастыре, которая знакомила с польской культурой молодых дипломатов и чиновников из Тайного приказа. Полоцкий содействовал также и распространению западной живописи, в это время появились первые царские парадные портреты и пейзажи, которыми украшали не только дома, но и аллеи парков.[288]288
  Биллингтон Д. Х. Указ. соч. С. 188.


[Закрыть]

После смерти Алексея Михайловича на престол взошел ученик Симеона Полоцкого царь Федор Алексеевич (1676–1682). Молодой царь Федор был женат на польской дворянке Агафье Грушецкой, он знал латинский и польский языки и был поклонником польской культуры. Федор приказал придворным носить польские кафтаны; это был символический акт культурной переориентации с Востока на Запад, и царский летописец Адамов четко передал идейный смысл реформы: «платье народу российскому повелел носить от татар отменное».[289]289
  Цит по: Богданов А. В тени Петра Великого. М., 1998. С. 198.


[Закрыть] Новый царь попытался заставить москвичей строить каменные дома, приказал восстановить славяно-латинскую школу в Спасском монастыре и назначил ее руководителем другого ученика Полоцкого, Сильвестра Медведева.[290]290
  Там же. С. 18, 61.


[Закрыть]

В 1682 году смерть царя Федора, тяжелая болезнь его брата Ивана и малолетство другого наследника, Петра, вызвали кризис самодержавия. На арену снова вышли боярские группировки, начавшие борьбу за власть под видом поддержки царя Петра или царя Ивана. В эту борьбу вмешались московские стрельцы, недовольные злоупотреблениями своих начальных людей и опасавшиеся роспуска стрелецкого войска (стрелецкие полки вне Москвы уже были преобразованы в солдатские).[291]291
  Хьюз Л. Указ. соч. С. 89–98; Богданов А. П. Указ. соч. С. 245; Чернов А. В. Указ. соч. С. 188.


[Закрыть] Князь Хованский, возбуждая стрельцов, кричал, что «и вас, и нас отдадут в неволю чужеземному врагу, Москву погубят, а веру православную истребят».[292]292
  Цит. по: Хьюз Л. Указ. соч. С. 89.


[Закрыть] Это была традиционалистская реакция, направленная против военной реформы, проводимой по иноземному образцу.

Единственным представителем царской семьи, способным поддержать авторитет власти в обстановке начавшейся анархии, оказалась царевна Софья. Она укрылась вместе с братьями в Троице-Сергиевой лавре, призвала на помощь поместное ополчение и привела стрельцов к покорности. Таким образом, в критический момент монархия нашла опору в дворянстве; другой опорой Софьи стала боярская аристократия. В силу своего положения Софья не могла проявлять самовластие и поэтому искала поддержки знати, в большом количестве раздавая думные чины. Современники свидетельствуют, что Софья правила вместе с боярами.[293]293
  Хьюз Л. Указ. соч. С. 134, 139.


[Закрыть]

Бояре, как и стрельцы, не были заинтересованы в сохранении полков «иноземного строя». Правительство было вынуждено пойти на уступки традиционалистам: около четырехсот иностранных офицеров (примерно треть) было уволено, и на службе остались только обрусевшие «немцы», которых принимали «по выбору».[294]294
  Платонов С. Ф. Москва и Запад… С. 128.


[Закрыть] С другой стороны, дворянство воспользовалось слабостью центральной власти и уже во время сбора в Троице-Сергиевой лавре предъявило ей свои сословные требования, в первую очередь касавшиеся усиления сыска беглых крепостных. Другой уступкой дворянству был указ 1684 года, установивший, что поместья (даже большие) после смерти их владельца остаются в роду и делятся между наследниками сверх их поместных окладов – несмотря на то, что наследники не выслужили этой прибавки. Указ 1688 года разрешал продажу вотчинных крестьян без земли; указы 1688 и 1690 годов санкционировали право владельцев обменивать как вотчины, так и поместья. К концу XVII века различие между поместьем и вотчиной почти стерлось; поместья передавались по наследству по мужской линии, отдавались вдовам и незамужним девушкам «для прокорму» и иногда даже продавались.[295]295
  Ключевский В. О. Указ. соч. Т. IV. С. 89–90; Маньков А. Г. Развитие крепостного права… С. 56, 60, 134, 135; Хьюз Л. Указ. соч. С. 144; История крестьянства России… Т. III. М., 1993. С. 34.


[Закрыть]

Традиционалистская политика Софьи была вынужденной. Как и ее брат, царь Федор, Софья училась у Симеона Полоцкого; по некоторым сведениям, царевна владела польским языком. После смерти Полоцкого место духовника и наставника Софьи занял другой сторонник сближения с Западом, Сильвестр Медведев.[296]296
  Хьюз Л. Указ. соч. С. 56–57, 138.


[Закрыть] Первым помощником Софьи в государственных делах (и ее возлюбленным) был начальник Посольского приказа известный «западник» князь В. В. Голицын. По свидетельству де ла Невилля, Голицын знал польский язык, он разрешил иностранцам свободный въезд в Россию, позволил дворянам посылать детей на обучение в Польшу, допустил в страну иезуитов и часто беседовал с ними. Ходили слухи, что Голицын намеревался сделать Сильвестра Медведева патриархом с тем, чтобы объединить греческую и латинскую церкви.[297]297
  Невиль де ла. Указ. соч. С. 488, 513, 517.


[Закрыть] Эти планы (или слухи о них) вызывали яростный протест патриарха Иоакима, который стал главным врагом Голицына и Софьи.

В 1687–1689 годах, во время войны с Турцией, Голицын был вынужден снова обратиться к найму иностранных офицеров, чтобы доукомплектовать 75-тысячное войско «иноземного строя». Знать (по польскому образцу) была расписана по регулярным ротам во главе с ротмистрами и хорунжими. Протестуя против этих нововведений, князья Б. Ф. Долгоруков и Ю. А. Щербатов явились на смотр, одетые вместе со своими людьми в черное траурное платье. Позже к протесту знати присоединился и патриарх Иоаким, который публично предрек несчастье армии, зараженной присутствием офицеров-иноверцев. Поход действительно закончился неудачей – и патриарх сразу же напомнил о своем пророчестве.[298]298
  Богданов А. В. Указ. соч. С. 278; Чернов А. В. Указ. соч. С. 195; Лавров А. С. Регентство царевны Софьи Алексеевны. М., 1999. С. 143, 147.


[Закрыть]

Неудача крымских походов пошатнула положение Софьи и Голицына. Когда в 1689 году вспыхнул конфликт между Софьей и царем Петром, патриарх Иоаким и многие князья (в том числе Долгоруковы и Щербатовы) немедленно перешли на сторону молодого царя.[299]299
  Лавров А. С. Указ. соч. С. 144; Хьюз Л. Указ. соч. С. 294.


[Закрыть] Таким образом – как это ни странно – победа Петра была обусловлена поддержкой традиционалистской партии. По словам М. М. Богословского, царь «в этой борьбе был все же гораздо более символом, чем активно действующим лицом с собственной инициативой».[300]300
  Богословский М. М. Петр I. Материалы для биографии. М., 1940. С. 94.


[Закрыть] Поглощенный своими потехами, царь не занимался государственными делами, и власть оказалась в руках патриарха Иоакима и традиционалистски настроенных бояр, родственников матери Петра Натальи Нарышкиной. Де ла Невилль писал, что «те, кто радовался падению Голицына, вскоре раскаялись в его погибели, так как Нарышкины, которые управляют ими в настоящее время, будучи необразованны и грубы, начали… уничтожать все, что этот великий человек ввел нового…»[301]301
  Невиль де ла. Указ. соч. С. 516.


[Закрыть] Сильвестр Медведев был казнен, иезуитам пришлось покинуть Россию, полки «иноземного строя» были распущены по домам, а большинство иностранных офицеров были уволены.

В конечном счете боярское правление тяжело отразилось на дисциплине дворянства и состоянии полков «иноземного строя». В 1695 году, при первом походе на Азов, в боевой готовности оказалось лишь 14 тыс. солдат; остальное 120-тысячное войско состояло из ратников «русского строя», то есть из стрельцов и поместного ополчения. Впоследствии, в 1717 году, князь Я. Ф. Долгорукий говорил Петру, что его отец устроением регулярных войск путь ему показал, «да по нем несмысленные все его учреждения разорили», так что Петру пришлось почитай все вновь делать и в лучшее состояние приводить.[302]302
  Ключевский В. О. Указ. соч. Т. IV. С. 66.


[Закрыть]

Таким образом, ослабление самодержавия было обусловлено в основном случайными факторами, но оно открыло дорогу традиционалистской реакции и привело к тому, что результаты второй военной революции были отчасти утрачены.