Текст книги "Иллэя"

Через некоторое время зарево погасло, погрузив дальний лес в прежний мрак ночи. Только Близнецы продолжили своё безмятежное восхождение над ночной долиной Энта.

– Как думаешь ты, отец, что было это?

– Не знаю, но права ты, дочь моя любимая, не метеорит это быстрый, иное нечто это. Место запомни обязательно, упало где это, ведь виднее тебе лучше, выше меня находясь, утром дня нового решим, быть как. Видишь, в порядке уже всё. Спокойной ночи длинной, дочка.

– Спокойной ночи длинной, отец.

Эея старательно заставляла себя заснуть, но сон не шёл. Она долго-долго смотрела в то место, где пропало из вида ЭТО. Всматриваясь в тёмный, еле различимый горизонт, куда исчезло НЕЧТО, Эея пыталась обнаружить малейшее движение. Ей мерещилось, что от падения ЭТОГО в лесу начался пожар, но прежняя ночная тьма убедила её в обратном. Постепенно её глаза смыкались, и она погрузилась в сон.

Наутро, после очередного ослепительного вторжения зелёного луча восходящего светила, Эея, проснувшись, встала с ложа, и, сладко потягиваясь, привычно пошла было к хрустальному окну, но остановилась. Ей отчётливо вспомнилось ночное наблюдение нечто непонятного там, за дальним лесом, к тому же она не забыла вчерашнее предостережение отца о том, что Ини может подсматривать за её наготой сквозь стекло. Обойдя створ открытого зелёной феерии окна, девушка, внутренне жалея, что не может понежиться в ласковых лучах солнца, сняла со стены свои одеяния и быстро облачилась в лазурную шелковистую ткань. Она спешно привела свои волосы в порядок, перевязав их лентой, и даже не взглянула ни на долину, ни на восходящее солнце, ни на весь утренний светящийся восторг за окном, а широким движением распахнув дверь своей спальни, сбежала по лестнице вниз, обращаясь к отцу в полный голос, как ночью:

– Отец, утра нового!

– Утра нового, дочка, – отозвался Эор, но голоса его Эея не услышала, а поняла.

– К завтраку жду тебя я, а ещё мне сообщить позволь старцу Энту о ночном нечто в лесу дальнем, – теперь она не размыкала губ, общаясь с отцом мыслями, пока начинала суетиться на кухне, разводя огонь в печи.

– Конечно, расскажи всё ему, думается мне, что ехать надо туда и разузнать всё, – возникли его слова.

Эея расставляла посуду на стол, мысленно пересказывая старцу Энту, что наблюдала ночью во всех подробностях.

– Права ты, Эора дочь славная, не метеорит это точно по рассказу твоему подробному, и к отца совету прислушаться стоит, найти нужно это, – мысленно ответил Энт из своего дома, выслушав рассказ, а, затем, спросил, – к Иргу дороги карта есть у тебя?

– Да, есть, изучал отец вчера карту эту.

– Место в лесу дальнем, упал куда огонь таинственный этот, хорошо запомнила ты?

– В ночи положение огня неизвестного того в окне своём помню точно.

– Тогда на ложе своё ляг так, как ночью было это, карту держи перед собой, дабы долины нашей гор восточных створ с гор очертанием на карте совпал в точности. Быть писало с чернилами должно в руке у тебя. Место огня загадочного вспомни на окне своём большом и проведи линию, прямо через карту всю, очи твои соединяющую и место то.

– Но карту испорчу же я! – девушка, сама много раз переписывая книги и перерисовывая карты для жителей Иллэи, очень огорчилась.

– Эея благоразумная, – успокоил её Энт, – только так найти в лесах это неизвестное сможем мы, а карту линией одной не испортишь. Карта эта, тобой когда-то нарисованная, в библиотеке нашей останется в память о случае этом удивительном. Сделай, помощница моя умная, как сказал я, а после отца твоего и тебя жду у себя, искать это нечто поедем все мы.

После завтрака Эор занялся упряжью повозки, чтобы приготовить её для поездки, а Эея, взяв карту, выполнила в точности всё, что сказал ей старец. Держа в руках карту с начерченной линией, девушка приехала вместе с отцом к дому Энтов. Их встретил Энт со своим правнуком Ини, тем самым парнишкой, что подглядывал за Эеей по утрам с того берега ручья. Старец прекрасно знал интерес своего правнука к дочери Эора, поэтому он исподволь стремился дать ему возможность быть больше с ней. Кто знает, вдруг свершиться воля Иллэи, и она соединит эту прелестную его помощницу по работе в библиотеке и застенчивого Ини.

Парнишка при виде Эеи смутился, покраснел и пару раз робко взглянул ей в глаза. Девушка не испугалась его взгляда, не убоялась возможной внезапной их связи, ведь была абсолютно уверена в обратном, откуда-то знала, что этому не бывать никогда. Ещё буквально вчера она была, пожалуй, и не против, что ею по утрам может любоваться и восхищаться Ини, допускала, что он может стать её мужем, но сейчас вдруг откровенно застыдилась своей былой наготы в зелёных лучах. Теперь же сожалела, что последовала примеру старшей сестры и поддалась искушению купать своё тело в каждом утреннем взоре светила, хоть это было очень приятно. Эея окончательно разуверилась в своём лёгком интересе к Ини, теперь же он её нисколько не волновал. Девушка отвела свои большие голубые глаза от парнишки и прижалась к отцу, сидя с ним на месте возницы. Старец Энт и Ини разместились в повозке позади них.

– Нет, – подумала она, даже не пытаясь скрыть это от понимающего её мысли отца, – не суженый мой Ини, быть им никак не может он, меня услышит однажды Иллэя и другого пошлёт мне любимого, но не сейчас, не сегодня и не завтра. Позже, много позже…

– Иллэи воля на всё, дочка, воля её на всё, – послал ей мысли Эор.

Почти четверть длинного дня старец Энт, его правнук и Эор с дочерью искали неизвестное нечто вдоль линии, указанной на карте. Лишь, уже отчаявшись найти неведомое, решив испить водицы из большого озера, чтобы утолить жажду в этот по обыкновению жаркий день, все четверо приметили яркий отблеск солнца среди леса. Лучи отражались от какого-то металла, которого не могло быть тут. Они, давно оставив повозку с крунчами близ дороги к Иргу, осторожно ступая, вышли на полянку недалеко от озера, где стояло огромное НЕЧТО блестящее на трёх металлических ногах. Вокруг никого, ни звука, ни движения.

5. УТРО НОВОГО МИРА

Я закончил записывать первый десяток страниц своего дневника пришельца и посмотрел на часы. До рассвета оставалось ещё около восьми часов. Ещё до спуска на планету примерно за неделю по земному времени я начал переводить свой организм на сорока семи часовой режим. К нынешнему моменту я уже смог спать более двенадцати часов и значительно дольше бодрствовать, но на почти двухсуточный режим никак не мог выйти. Я прекрасно понимал, что часов через пятнадцать, когда здесь будет день в разгаре, начну клевать носом и терять концентрацию. Это было недопустимо для первого ответственного дня пребывания на неизведанной планете. Поэтому я принял снотворное, в такой дозе, чтобы погрузить меня в сладкий и мягкий сон часов на семь-восемь. Может тогда, в сочетании со сном перед спуском, я дотяну до заката местного солнца, звезды Сорок Эридана А.

В ту ночь мне второй раз приснился тот сон, прерванный сиреной внутрикорабельной тревоги. Теперь я, стоя лицом к океану у самой кромки воды, вглядываюсь в далёкий горизонт, где водная гладь сливается с лазурью неба. Солнце, как и тогда светит мне в спину, а вокруг так спокойно и тихо, что не хочется думать ни о каких тревогах и проблемах. Тут справа я замечаю девушку, идущую прямо на меня в прибрежной воде, это же та самая незнакомка в том же просторном платье цвета неба, лицо и глаза которой я так и не увидел в прошлый раз. Она всё ближе, а просторное её шелковистое одеяние ещё явственней подчёркивает фигуру этой красавицы под ласковым дуновением морского бриза. Она всё также не поднимает головы и глаз, глядя себе под ноги. Я очень желаю увидеть её лицо, аж сердце заходится…

– Вставай, милый соня, – вдруг зазвучал очень нежный голос девушки, – вставай, милый соня, вставай! Вставай!

Оказывается, это меня будил голос корабельного ДУСа:

– Вставай, милый соня, – как обычно по утрам голос Дуси был кокетливым, и это меня всегда веселило, но не в этот раз, – вставай, тебя ждёт целая куча дел!

– Дуся, ты опять за своё? – недовольно задал я вопрос спросонья.

– Не понимаю тебя, милый, – искусственный интеллект говорил по-прежнему кокетливо, но явно был сбит с толку моим нелогичным поведением, ведь это я дал указание разбудить меня за десять минут до восхода местного солнца.

– Ладно, Дуся, не бери в голову или, что там у тебя вместо мозгов. Уже встал, – сказал я, потягиваясь, снова жалея, что не смог во сне увидеть глаза девушки, поднялся с кровати и пошёл в душ.

В колпаке, сидя в кресле, я желал посмотреть на рассвет, на свой первый восход в этом мире. Я включил обогрев стекла колпака, потому что весь корабль был покрыт густым слоем утренней росы. Крупные капельки воды на наружной поверхности стекла колпака, начиная сливаться где-то наверху, проливались многочисленными змеевидными ручейками вниз. Сначала я даже подумал, что идёт дождь, столь обильная была роса. Колпак нагрелся быстро, и роса испарилась, открывая чарующий вид этого нового для меня и явно удивительного мира.

Размер корабля таков, что верхняя его точка, которой является колпак, находится почти вровень верхушек окружающих полянку деревьев. Круговая обзорность потрясающая. С западной стороны под ещё темноватым небом растёт густой тёмно-бордовый лес. Деревья разные, примерно напоминающие наши земные тополя, дубы и пальмы. Кустарники, густые, реденькие и даже дымчатые, во всяком случае, так они мне представились сверху. Неизменная только тёмно-бордовая окраска листьев с небольшими вариациями по тону. На самой кромке горизонта я увидел красного и белого карликов местной звёздной системы. К востоку, под белеющим небом, на котором еле угадывались две из трёх известных планет, я увидел реденький лес. Сквозь стволы и листву проглядывала близкая гладь воды. Большое озеро, словно зеркало отражало белое небо с планетами и кромку леса на противоположном берегу.

С севера и с юга я частично увидел две реки. Южная речка впадала в озеро, а чуть севернее по его берегу виден исток северной речки. Полянка, ставшая пристанищем моего корабля, находится ближе к южной речке. Иными словами, местечко очень живописное, если не сказать сказочное.

Я крутил головой в разные стороны, не переставая восхищаться первозданностью этой природы. Тогда я впервые поймал себя на мысли, что на Земле таких уголков уже не осталось, а наша Новая Колония на другом краю Млечного Пути весьма скоро потеряет свою первозданность.

Именно в тот момент у меня появилась тень сожаления, выразив его почти вслух:

– Зачем я послал сведения об этой чудесной планете на Землю?

На мгновенье я представил себе наши межзвёздные корабли, приземляющиеся сюда в большом количестве. Как начнут здесь сновать различные исследователи, агенты сырьевых, туристических и прочих компаний. Мне стало почему-то очень жалко этот нетронутый мир. Однако, наверняка, очень наверняка я смогу получить не просто выгоду от этого, а в корне изменить своё благосостояние. Это будет мне хорошей компенсацией за производственный брак в креплении фокусирующего щита, а также за годы, проведённые здесь. Мне нужны были деньги, впрочем, как и всем землянам, чтобы по окончании карьеры межзвёздного астронавта обосноваться с кем-то или одному где-то в тихом местечке и, доживая свои дни, не нуждаться ни в чём. Правильно сказали когда-то классики: «деньги нужны для того, чтобы о них не думать». А тут такая удача с планетой, тем более населённой разумными, но слаборазвитыми аборигенами. Здесь такие появляются возможности…

Я так размечтался о кренделях небесных, но тут же забыл обо всём, когда по небу с востока вдруг резанул ошеломительный по красоте зелёный луч. Мне сразу стало понятно, что это встаёт из-за горизонта звезда Сорок Эридана А. На Земле зелёный луч бывает, но крайне редко. Лично я никогда его не видел, но знаю, что это лишь вспышка, будто зелёная молния близ горизонта. Однако, тут в первый же день моего пребывания я вижу это редчайшее явление, которое длится и длится, да и ещё в таком антураже. От восхищения я открыл рот, и как дурачок смотрел на переливы зелёных лучей по небу, по верхушкам деревьев, по моему кораблю. Я поднял обе ладони и ловил на них эти переливы зелёного света. Вот оранжевый край диска восходящей звезды чуть больше вылез из-за горизонта, и переливы зелёного по небу пропали также внезапно, как и появились.

– Если бы не белое молочное небо, то сейчас восход практически такой, как на Земле, – сам себе сказал я вслух, переводя дух после красочного зелёного представления.

Я стал рассматривать окружающий мир уже в свете звезды, но вскоре почувствовал голод. Красоты красотами, но ими одними сыт не будешь. Тем более, что надо было выходить наружу и начинать налаживать тут своё существование. Я наскоро перекусил и вышел в шлюзовой отсек.

– Дуся, как там снаружи обстановка?

– Температура воздуха плюс семь градусов, атмосферное давление такое же, как и внутри корабля, относительная влажность девяносто процентов, безветрие, – оповестил меня кокетливый голос.

– Ну, прямо диктор Всеземельного телевидения. А вокруг как? Диких монстров нет?

– Никаких движений органических соединений после приземления обнаружено не было, – голос ДУСа был опять сухо-деловым, – с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента никого в радиусе километра от корабля нет.

– Уже хорошо, будем надеяться, что никто меня не съест.

Тем не менее, опасаясь непонятно чего, я облачился скафандр, закрыл герметичный люк в помещение корабля и встал лицом к наружному люку в шлюзовой камере. Правая моя рука уже готова была шлёпнуть по кнопке открывания люка, но застыла в нерешительности. Я не из робких людей, но за этим люком не обычный холодный космос, а иной, незнакомый, непонятный и поэтому может быть опасный мир. Чего же я жду? Ведь я уже рискнул с водичкой и был готов погибнуть, но выжил!

– Вперёд! – приказал я себе и резко ударил по кнопке.

Наружный люк, секунду прожужжав затвором, который не слышен при обычном выходе в космос, подался чуть вперёд и отодвинулся влево. Передо мной открылся мир, от которого веяло удивительным спокойствием и умиротворением. Мне даже стало стыдно, что я его испугался и так облачился. Выход из шлюза смотрел прямо на восток на водную гладь. Солнце светило мне в глаза сквозь редкие стволы деревьев пролеска на берегу озера.

Я схватился обеими руками за наружные поручни и высунулся из створа люка, осматриваясь вокруг. Внизу в двух метрах я увидел ковёр из прелестнейших разноцветных цветов и тёмно-бордовой пушистой травы. Спускной трап уже выехал, открывая мне дорогу на твёрдую землю. Вокруг тишина. Не отрывая левой руки от поручня, я потянулся правой рукой к замку головного шлема и резким движением расстегнул его. Приподняв шлем, в меня пахнуло утренним воздухом Темнушки. Этот воздух мне уже был чем-то знаком, он похож на то, чем пахнуло на меня, когда я открыл лабораторный шкаф.

Я сделал два глубоких вдоха этим инопланетным воздухом, прислушался к своим ощущениям, а затем вернулся в шлюзовую камеру и снял с себя скафандр.

– Ну, и чего же ты так перепугался, Фёдор Иванович? А? – посмеявшись над своей излишней предосторожностью, я весьма смело зашагал по трапу навстречу пушистой травке и разноцветным цветочкам.

Мои ботинки коснулись мягкого ковра, примяв пару жёлтеньких цветочков. Сердце буквально выпрыгивало из груди, и я никак не мог унять это своё волнение. Меня восхищало буквально всё: пушистая бордовая травка, лёгкий чистый воздух, ослепительное солнце в небе. Наверное, это было опьянение свежайшим воздухом, а может неким выдохом облегчения после напряжённых месяцев неизвестности, отчаянья и ожидания. Мне почему-то хотелось плакать. Я решил не давать волю чувствам и осторожно обошёл вокруг корабль, обследуя место посадки. Несколько опасливо оглядываясь вокруг, я старался не наступать на цветочки под ногами. Однако мне это слабо удавалось, и я мысленно зачем-то, сам того не осознавая, извинялся перед ними за это. Я шёл по траве и каждый свой шаг делал осторожно, бережно пытаясь сохранить эту природу. Поразительно, но я не нашёл следов своей ночной посадки, словно корабль стоял здесь уже несколько месяцев.

Находясь в восхищённом эмоциональном состоянии от выхода на поверхность чудной Темнушки, я абсолютно позабыл, что собирался сделать. Мне следовало записать простое, а не голографическое видео и снять несколько видов, в том числе, самого себя на фоне инопланетной природы и отослать на Землю, чтобы ещё больше убедить собратьев меня спасти.

Отдельно я рассматривал место отрыва фокусирующего щита. Теперь в дневном свете его было хорошо видно. Вывороченные кронштейны, полопавшиеся болтовые крепления. Я уже давно для себя установил причину своей аварии. Дело было во внутреннем дефекте центрального кронштейна. Именно этот дефект в защитовом пространстве, где идёт снижение потенциала поля отрицательной энергии, понизил крепость кронштейна. Вот он и развалился на одиннадцатые сутки моего полёта на этом новеньком корабле.

Решив направиться к озеру, я продолжал озираться по сторонам. По пути к озеру у меня было стойкое ощущение, что за мной явно следят, но никого я не видел. Мои мысли были заполнены исключительно безмерным восхищением этим миром. На озере я напился воды, как первобытный человек, стоя на коленях и зачёрпывая ладонью эту вкуснейшую воду. Поразительно, но я даже не допустил возможность опасности из озера, мало ли там какая-то хищная тварь живёт и сцапает меня за милую душу. Напротив, я с чего-то вдруг уверился в абсолютной безопасности этого мира. Вода прохладная и бодрящая, а восходящее солнце отражалось от поверхности озера и слепило мне глаза. И грело, грело, грело.

За каких-то полчаса воздух из весьма прохладного стал вполне тёплым. Я сидел на берегу озера, смотрел то на небо, то на солнце и вообще ни о чём не думал, наслаждаясь жизнью. Увидев рядом растущую какую-то травинку, я потянулся и сорвал её, на всякий случай опять почему-то мысленно извинившись за это. Рассмотрев травинку, похожую на земную соломинку я с осторожностью сунул её в рот. Ощутил сладковато-терпкий вкус её сока, я, закинув руки за голову, улёгся спиной на траву у берега. Вокруг тишина, блаженная убаюкивающая тишина, лишь лёгкое дуновение тёплого восточного ветерка, да еле слышное шуршание листвы. Я даже не сразу обратил внимание, что нет привычных земному уху пения птиц и жужжания насекомых. Либо их здесь вообще нет, либо они попрятались от меня.

За всю свою ещё недолгую жизнь я никогда вот так не был на природе один и не наслаждался вот так жизнью, как сейчас. Только там, в Новой Колонии во время первой экспедиции я смог немного погулять по тамошнему лесу. И только-то. На Земле вообще таких спокойных мест уже не осталось. Видимо, резкий всплеск умиротворяющих эмоций, сбросивших моё многомесячное напряжение, свежий пьянящий воздух и ласковое солнце сыграли со мной злую шутку, я лишь на секунду закрыл глаза и мгновенно уснул на бережку озера подобно младенцу.

6. ПРИШЕЛЕЦ НЕБЕСНЫЙ

Проснулся я от жары. Солнце было уже на полпути до полдня.

– Это что, я пролежал тут на бережке, как полено около шести часов?! – крикнул в сердцах я сам на себя. – Идиот! Как можно быть таким беспечным?! Погодка, природка, лютики-цветочки!…

Я вскочил на ноги и ругал себя, на чём свет стоит, резко и боязливо озираясь по сторонам в поисках возможной опасности. Моя такая расслабленность здесь в чужом мире может стоить мне жизни. Мне было очень жарко, и я был насквозь мокрый от пота. Скинув свою куртку и с трудом стянув мокрую, прилипающую к спине футболку, я остался с голым торсом и хотел было пойти в сторону корабля, но не смог сдвинуть ног. Посмотрев вниз, меня бросило в холодный пот. Такой предательски колючий и липкий озноб пробежал по спине от копчика до затылка, заставив меня содрогнуться всем телом. Мои ботинки медленно опутывали какие-то чёрные ниточки-корни, на глазах становясь толще и длиннее. Именно такие чёрные нити я видел в микроскоп, когда заразил местную почву своими бактериями. Я с силой рванулся и не без труда вырвался из этих пут. Отскочив в сторону, я держал в одной руке куртку, а в другой мокрую футболку и с ужасом глядел на эти чёрные выросты из песчаного берега озера. Их рост прекратился, и они остались такими со следами моих ботинок внутри. Теперь, под моими ногами на тёмно-бордовой пушистой траве расползались тонкие сеточки этих же чёрных нитей. Я переступил на другое место, и там также под ногами стали образовываться чёрные сеточки.

Меня начала охватывать паника. Я постарался её унять и рассудить трезво. Такое появление чёрных корней было явно некой защитной функцией этого мира. Но защита от чего? От меня? Я сам для этого мира, судя по всему, не был опасен, иначе меня уже запутали бы эти сети на лужайке у трапа. А за шесть часов моего мирного младенческого сна вообще можно было меня сто раз замотать, задушить и растворить, как ту бактерию. Значит, опасен не я сам, а моё поведение. А что я такое сделал? Ах, да, я начал ругать самого себя за беспечность. Правильно начал! Может, не надо было так эмоционально?

– Извини меня, пожалуйста, я не хотел тебя напугать, – сказал я громко, оглядываясь вокруг и расставив руки с курткой и футболкой, словно обращался ко всей этой природе сразу, – я пришёл к тебе с миром!

Я переступал по берегу и вслушивался в окружающую обстановку. Под ногами чёрные сеточки перестали появляться, но оставались в тех местах, где я стоял только что. Понимая, что именно моё поведение вызывает такое явление, которое, вероятно, может привести к гибели, я осторожно пошёл к кораблю. Но заметив чёрные полуботинки у кромки воды, где на меня напали эти корни, я направился к ним. Я осторожно ступал, опасливо подходя к ним. Опустившись на корточки возле корней, я отложил футболку с курткой на травку рядом.

– Я просто посмотрю, – обратился я к округе, поглядывая по сторонам, – ты пойми, мне очень любопытно. Я не хочу тебя обижать, поверь мне…

Я осторожно потрогал чёрные корни. Они были холодные на ощупь и весьма твёрдые. Попробовал отломить кусочек, но корень лишь немного гнулся, но не ломался. Я медленно потянулся за ножом, висящим в ножнах у меня на поясе, достал его и приблизил к ближайшему чёрному корню. Всё это время я наблюдал за землёй под своими ногами, ожидая появления чёрных сеточек, но они не появлялись. Ничего не произошло, когда я попытался срезать корешок. К моему удивлению, лезвие скользнуло пару раз по матовой поверхности корешка, не причинив никакого вреда ему. Нож сразу затупился, словно этот корешок был из кварца. Я вернул тупой нож в ножны, встал и только теперь направился к кораблю.

Было жарко, я ещё явно не приспособился к этой жаре, поэтому шёл по-прежнему раздетый по пояс, держа в левой руке куртку и футболку. Поднимаясь по отлогому пролеску к полянке с кораблём, который блестел металлической обшивкой сквозь листву и стволы деревьев, я вдруг увидел ИХ. Первая моя реакция был испуг. Самый настоящий испуг. Я остался отрезанным от своего корабля в неизведанном мне мире. Что делать? Теперь уже только вперёд! Отступать же некуда! Я продолжил тихонько подходить к краю поляны, чтобы лучше ИХ разглядеть, прикрываясь реденькими деревьями. Сердце моё сильно билось не то от радости, не то от испуга. Это же был КОНТАКТ! Самый первый контакт двух разных цивилизаций. Да, я не планировал его так быстро, но уже ничего нельзя было поделать. Видимо, моё ночное фееричное приземление не прошло незамеченным, как я ожидал.

Их было трое, они стояли спиной ко мне и рассматривали мой корабль, задрав головы к верху. Один был явно старик, с седыми длинными ниже плеч волосами. Этот старик внимательно смотрел на вывороченное место фокусирующего щита у носа корабля слева от меня. Второй, судя по всему, юноша, стоя в пол-оборота ко мне, смотрел на трап и открытый проём шлюзовой камеры. Он чуть пугливо вытягивал шею и пытался заглянуть внутрь освещённого электрическим светом шлюза. Третий, мужчина средних лет с тёмной бородой и такими же волосами стоял правее меня у маршевого двигателя. Он был дальше всех, поэтому я его толком не видел. Все трое одеты были примерно одинаково. Некое подобие рубах навыпуск до середины бедра с широкими рукавами были разного цвета у каждого. У старика бледно оранжевого цвета, у юноши – зеленовато-бирюзового, а тот бородач был облачён в тёмно-синюю рубаху. На ноги у всех были одеты некие широкие штаны одинакового тёмно-коричневого цвета и одинакового кроя. У меня ещё на орбите при виде одеяний жителей планеты возникли стойкие ассоциации с одеждой древних японцев, кимоно и хакама. Теперь же я удостоверился в этом вблизи. Обуви я не видел, ступни ног их утопали в траве. В их поведении и движениях я не заметил никакой агрессии или намёка на неё. Передо мной были настолько мирные и спокойные существа, что мой первоначальный испуг полностью прошёл.

Вдруг тот бородач заметил меня у края полянки, старик и юноша сразу обернулись, хотя бородач ничего не сказал, во всяком случае, я не слышал ничего в этой тишине, только лёгкое шуршание листвы от ветерка. Старик был несколько смугл с весьма длинной бородой, но статен. Если бы не седые волосы, то я дал бы ему лет сорок, а так для себя я оценил его возраст примерно на семьдесят лет. Он смотрел на меня с любопытством и, как мне показалось, ласково, неспешно направляясь в сторону парня. Юнец был строен, с виду лет на шестнадцать не больше, не широк в плечах, на лице уже пробились усики, взгляд его был несколько испуганным. Вообще, эти трое не отличались атлетическим сложением тела. К старику и парнишке подошёл бородач, рассматривая меня более подробно, но глаза у него были добрые, это я подметил сразу. На мой взгляд, бородачу было не более пятидесяти лет по земным меркам. Эта троица стояла между мной и трапом в мой корабль.

У меня был совершенно глупый вид, по пояс обнажённый, потный, в руках куртка и футболка. Мой рот сам по себе растянулся до ушей в широкой улыбке. Они тоже улыбнулись, молча переглядываясь между собой. У меня напрочь вылетело из головы всё то, что я читал о предполагаемых контактах с разумными цивилизациями. Я молча поднял правую руку, в которой была мокрая футболка к груди, и поклонился им почти в пояс. В ответ они сделали такой же поклон, также положив правую руку на грудь.

– Здравствуйте! – мой голос отразился эхом на полянке. – Я землянин, меня зовут Федя.

Я прекрасно осознавал, что меня не понимают, но старался как-то жестикулировать для пущей убедительности. Выглядело это точно очень глупо.

Старец что-то сказал. Его голос был обычным, ничуть меня не удивившим. Сказанная им фраза была на очень мягком и певучем языке, чем-то напоминающем мне китайский, такое же изобилие гласных звуков. Наверное, это было приветствие. По крайней мере, интонация была похожая. Я повторил ещё раз свою приветственную фразу, как мог с большей выразительностью и заметил, что бородач повернул голову налево в сторону маршевого двигателя моего корабля. Я посмотрел в направлении его взгляда и увидел ЕЁ.

Она вышла, точнее, выплыла из-за корабля вся в лазурном одеянии, также напоминавшее мне кимоно. Её золотистые волосы, собранные на затылке, спускались с левого плеча до самого пояса. Даже свободный крой одеяния не мог полностью скрыть соблазнительность форм её тела. Лазурная лёгкая ткань, струясь с плеч, явственно ниспадала с её груди, обтягивая сверху, а, затем, обворачивалась вокруг тонкой талии, подчёркивая идеальность линий бёдер и ног, но полностью скрывая тело до самых пят от постороннего взгляда. Походка её была воздушной, словно она скользила по траве, не дотрагиваясь ногами до земли. Она поглядывала на меня, но сразу опускала взгляд себе под ноги. Шла она достаточно быстро, но мне казалось, будто она плывёт в замедленном кино. На вид ей было всего лет шестнадцать-семнадцать по земным меркам. Сказать, что я ослеп от её красоты, значит не сказать ничего вообще. Я застыл в изумлении и даже забыл про других троих, стоящих передо мной метрах в шести.

Мне тут же вспомнился мой сон, повторившийся дважды. Сон-то оказался вещим.

– Не может быть, – мелькнула у меня мысль, пока я, не моргая, глядел на неё, – вещих снов не бывает, всё это ненаучно, но она именно из моего сна. Неужели я в бреду?

Больно прикусив себе щёку изнутри, я быстро понял, что это не видения, и прелестная инопланетянка существует на самом деле.

Подойдя к бородачу, она глянула на него, словно что-то ему сказала, не раскрывая рта. Ни звука я не услышал. Я, не отрываясь, смотрел на эту фею, нимфу, ангела… Подобрать точный эпитет к этому волшебному существу я не мог. Она была во сто крат совершеннее тех инопланетных девушек, что я видел прежде сверху с орбиты. Эта нимфа посмотрела мне в глаза, снова опустила их и вновь посмотрела на меня очень умными красивейшими глазами. Улыбнувшись столь искренне, эта богиня меня полностью обезоружила, что я потерял голову. Да, это была именно богиня! Настоящая, истинная богиня!

– Если и есть на свете боги, то эта богиня лучшая из них, а я готов пропасть с ней навсегда, – мелькнуло у меня в голове, глядя в эти большие голубые бездонные глаза, обрамлённые длинными ресницами.

Зачем и почему я именно так подумал, не знаю до сих пор. Это было как наваждение, как помешательство на грани безумия. Но как только в моей голове мелькнула эта мысль, меня словно ожгло внутри, как от разряда электрического тока. Я дёрнулся от неожиданности и перехваченного дыхания. Богиня также вздрогнула, у неё приоткрылся рот, она судорожно глотнула воздух, ухватившись рукой за бородача, чтобы не упасть, а в глазах отразились испуг и удивление. Почти сразу её взгляд преобразился, он стал таким тёплым, будто родным. Лицо у неё просияло, а я осознал, что пропал, что без памяти влюбился в эту неземную богиню с первого взгляда и ничего уже поделать с собой не смогу. Я влюбился словно мальчишка, хотя тогда им и был. Это было нелепо, неразумно, безрассудно, но прекрасно!

Тут я заметил остальных троих. Они испуганно переглядывались между собой и вопросительно смотрели на неё. У них на лицах был один немой вопрос: «Как так?!» Она отвела волшебный взгляд от меня, и я наблюдал удивительную сцену оживлённой беседы четырёх людей без звука. Если бы они что-то говорили на этом своём певучем языке, я, наверное, по интонации понял бы, о чём они говорят. Но была абсолютная тишина. Парнишка как-то сразу погрустнел, старик задумчиво поглядывал на меня, а бородач вообще опечалился. Меня поразило моё понимание происходившего. Я из другого мира, но мы все одинаковые по строению, по поведению и даже по чувствам. Будто я попал не на другую планету, а просто в другую страну на Земле, которую в силу небывалых причин мы раньше не замечали.