Текст книги "На суше и на море"

Сейчас Пальмира – это исторический памятник рядом с небольшим поселком. Наверное, когда-то она была красивейшим городом, чудом света, стоящим в оазисе. Но до наших дней сохранились лишь развалины в пустыне. Камни, колонны, арки, портики, несколько разрушенных храмов, амфитеатр… Все забытое и засыпанное песком. Фантазии не хватает, чтобы оживить эту прекрасную столицу некогда великого царства. Все древние руины, как и счастливые семьи, похожи друг на друга. И если вы видели один античный амфитеатр, то считайте, что вы видели их все.

Впрочем, сейчас от несчастной Пальмиры осталось еще меньше. Террористы уничтожили даже то, что не смогло стереть время.

На обратном пути в Дамаск нас вез водитель, который несколько подпортил безоблачно-радужное впечатление о сирийском автостопе. Мы застопили большую фуру. Первая половина пути прошла вполне мирно, и ничто, как говорится, не предвещало. В какой-то деревушке водила спешился и отправился в мечеть молиться, пригласив меня с собой. До сих пор не знаю, что он себе вообразил. Что я тоже мусульманин? Так я ни капли не похож. В мечети драйвер совершал намаз, а я скромно стоял в стороне, потому что переходить в ислам пока не собирался (боялся обрезания, да и как-то вообще…). После этого нашего шофера как будто подменили. Он начал ругаться, ворчал на нас с Людмилой, требовал денег, а не получив их, велел развлекать его песней (для танцев кабина была слишком мала). Моих познаний в арабском оказалось маловато, чтобы понять, что вызвало в нем такую противную перемену. Песню я ему, так и быть, исполнил, даже две, потому что выходить ночью в пустыне не хотелось. К счастью, Дамаск был уже недалеко. Нас сгрузили в пригороде, и машина с неприятным драйвером растворилась в темноте.

Утром мы снова были на трассе. Наш путь лежал все дальше на юг, в Иорданию, на море. Дорога шла быстрая и прямая. На таможне мы обменяли деньги. Иорданский динар – это вам не сирийский фунт, в те годы один динар стоил почти полтора доллара! Перейдя границу, мы застопили роскошный лимузин. Драйвер был одет в богатые белые одежды и после скромных сирийских водителей выглядел шейхом. Он включил веселую музыку и угостил нас настоящим арабским кофе. Кофе было чуть кисловатым, но удивительно крепким, и хотя я выпил только несколько глотков, сердце сразу начало учащенно биться. К сожалению, по пути нам было только десять километров, потом шейх высадил нас на перекрестке, а сам свернул в сторону Кувейта.

Часто спрашивают, не опасно ли так путешествовать? На самом деле, на трассе чаще останавливаются люди добрые и отзывчивые, а злые и вредные проезжают мимо, радуясь, что сидят в уютной машине, а вы мерзнете на холоде (жаритесь на солнце, мокнете под дождем – нужное подчеркнуть). Конечно, интуицию никто не отменял (а на трассе она обостряется чрезвычайно). Если драйвер по какой-то причине не нравится, пьян, кажется неадекватным, или едет какая-то мутная компания, не надо к ним садиться, либо следует быстрее покинуть эту машину.

Так, в Турции по дороге в Анталию нас подобрал минивен, шофером был веселый пожилой турок, сидящий в окружении не менее веселых девиц. На скорости около ста километров они пели песни, приплясывали на месте и даже пытались играть в «ладушки-ладушки». Как водила успевал крутить руль, осталось для меня загадкой. Уже через пять минут Людмила решительно потребовала высадить нас где угодно и побыстрее. Резвящаяся компания удивилась, но нашу просьбу драйвер выполнил. Машина умчалась, а мы остались на дороге. Тише едешь, дальше будешь!

Водитель вам ничего не обязан. Проехал мимо – счастливого пути! Остановился – спасибо ему! Подвез – большое спасибо! Накормил или пригласил переночевать – имя его золотыми буквами будет вписано в наших сердцах (ну, на ближайшие недели две точно).

В машине следует вести себя не как в такси, а как в гостях. Необходимо по мере сил поддерживать общение, особенно если шоферу этого хочется. Иногда встречаются упорные молчуны, но редко, это почти подарок дороги. Обычно, если едешь автостопом, болтать приходится много часов подряд. В беседе не следует касаться острых тем – национальных проблем, религии, политики, иначе может случиться конфликт, и тогда придется выходить на полпути или поддакивать там, где совсем не хочется. Лучше рассказать о своем путешествии, расспросить шофера про дорогу, про его житье-бытье, если он местный, поинтересоваться, чем славятся эти края. Не нужно везде лазить, требовать выключить или включить музыку, пытаться без приглашения устроиться на задней полке в грузовиках. Категорически нежелательно спать, особенно ночью. Во-первых, драйверу будет обидно, что вы дрыхнете как сурок, а ему еще километров двести нужно крутить педали, а во-вторых, что еще хуже, он может уснуть сам, а это уже чревато аварией. Ночью водители часто берут попутчиков, чтобы разговорами они отгоняли сон. Если вас двое, один может подремать сзади, но второй обязательно должен развлекать шофера беседой. В случае неприятностей (поломка машины, спустило колесо) желательно оказать помощь с ремонтом, посветить фонариком, а не отсиживаться в теплой кабине. Важно оставить у водителя хорошее впечатление от совместной поездки, тогда он с удовольствием подберет автостопщика еще раз.

Мы решили не заезжать в столицу Иордании Амман, а ехать напрямую в Акабу, потому что после недели дорожной пыли страшно хотелось на море.

Последние двести километров нас везли палестинские дальнобойщики в кабине огромной фуры. Мы вышли в пригороде Акабы на берегу Красного моря. С этого места можно увидеть сразу четыре страны: Иорданию, левее – горы Саудовской Аравии, чуть правее – огни израильского Эйлата, а прямо через залив – Египет.

– Посмотри, – сказал мне водитель, показывая рукой на Эйлат, – они называют это Израиль, но завтра или послезавтра, а может быть, послепослезавтра это снова будет Палестина!

Для ночевки мы выбрали кемпинг в нескольких километрах от города. Возле нас, как ночные мотыльки, начали кружить таксисты. С одним из них мы сговорились доехать до кемпинга за три динара, тем самых окончательно испортив нашу и без того небезупречную автостопную карму. Таксист заехал в Акабу и начал колесить по улицам (после чего я понял, что он сам толком не знает куда ехать), затем снова выбрался в пригород, и, наконец, нашел долгожданный кемпинг на берегу моря в пяти километрах от места, где нас подобрал. Он стал ругаться и жаловаться, что мы долго ездили и надо заплатить ему больше, но я был строг и непреклонен. Вручил ему десять динар и получил сдачу – мятую пятерку и горсть мелочи. Машина взревела и умчалась.

«Ладно, – рассуждал я, – с мелочью он меня наверняка обманул, монеты незнакомые, цифры арабские, сразу не проверишь. Пусть будет на его совести».

Потом я развернул бумажку, и берега Акабского залива огласились ругательствами и проклятиями. На ней практически по-русски большими буквами было написано «Один динар»! Ну какой подлец! Что тут можно еще добавить? Как известно, турист, которого не обманули, не турист. Сейчас это называют «мгновенная карма». Если путешествуешь автостопом, нечего разъезжать на такси!

Кемпинг стоял полупустым. Кроме хозяина, молодого толстого парня с задумчивыми глазами, мы были практически единственными гостями.

– Надо же, – удивлялся он, – говорят, что автостопщики, а сами приехали на такси!

Нам на двоих была выделена большая палатка с электрическим освещением. На следующий день я впервые плавал с маской в Красном море. Сколько живности обитало там под водой! Стаи диковинных рыб, огромные губки, загадочные кораллы и даже морская черепаха! А еще я сумел не наступить босой ногой на морского ежа, которых на нашем пляже было в изобилии.

Утром мы пошли за покупками в Акабу, до которой было несколько километров. По дороге нас пригласили к завтраку дальнобойщики – они сидели на ковре в тени грузовиков и угощали сладким чаем, сыром, оливками и лепешками.

Мы прожили в кемпинге три дня. Купались в море, гуляли до Акабы и обратно, отдыхали от бесконечных переездов. На третий день оказалось, что наш хозяин с задумчивыми глазами влюбился в Людмилу и втайне от меня сделал ей предложение руки и сердца. Та обещала подумать. Чтобы остановить стремительное развитие романтических событий, на следующий день мы простились с Красным морем и пустились в обратный путь в сторону дома.

Главная достопримечательность Иордании – Петра, столица древнего набатейского царства. Она лежит в горах, на полпути между Акабой и Амманом. Кто были эти набатеи, известно мало. Но после них остались руины на территории Иордании, Саудовской Аравии, Израиля и Египта. Наиболее известна из них – Петра. Это целый город, вырубленный в скалах. Там множество храмов, гробниц, амфитеатр, знаменитая Казна (визитная карточка Иордании), всего и не перечислить. В тот год из-за очередного палестино-израильского обострения поток туристов на Ближний Восток резко сократился, и власти Иордании существенно снизили цены на входной билет (чуть ли не в два раза), а если прибавить к этому еще и скидку, которую мы получили за купленные в Пальмире студенческие, то посещение Петры обошлось нам меньше десяти долларов с носа.

Петра огромна. Чтобы спокойно все осмотреть, нужно дня три. Обежать ее рысцой не получится, во-первых, из-за размеров, во-вторых, из-за гор, по которым не так уж легко ходить, и в-третьих, из-за жары. Мы купили билет на два дня и все равно часть территории посмотреть не успели. Сейчас многие туристы ездят туда в однодневный тур из Израиля или Египта. Это примерно как на полчаса заскочить в Эрмитаж – вроде и был, но на самом деле ничего толком не увидел. Не делайте так!

После Петры мы сразу направились в Дамаск. Заезжать в Амман не стали, он большой, пыльный и неинтересный. Стоп шел медленно и нудно. Нас хорошо подбирали, но везли недалеко, километров на десять-двадцать. Миновать пригороды Аммана оказалось задачей на полдня. Как и все большие города, он всасывал в себя машины, а выпускал наружу крайне неохотно. Сирийскую границу мы проходили уже в темноте. Зато потом движение ускорилось, и через пару часов мы были в родном Дамаске. В ночи нашли хостел, который оказался заполнен туристами. Но разве такой пустяк может стать препятствием для сирийского гостеприимства? Конечно нет! Нас поселили прямо в кабинет директора, где я и спал на диване под портретом Башара Асада.

На следующий день, чуть поднялось солнце, я ринулся на выезд из города. Нас ждал Ливан!

– Ну давай хотя бы позавтракаем! – уговаривала меня голодная Люда. Перекусить, однако, не удалось. Большинство едален было закрыто, и питание живота было отложено на потом.

Утро было ясным и каким-то праздничным. Дорога петляла по равнине, зеленой и живописной.

Границы мы достигли часам к одиннадцати. Сирийцы выпустили нас легко, а вот на ливанской стороне наше путешествие затормозилось. Ливан для россиян безвизовый, однако не все оказалось так просто.

– Кто эта женщина? – начали спрашивать у меня пограничники.

– Мы муж и жена! – возмутилась Людмила.

– А почему тогда фамилии разные? – проявили бдительность ливанцы. – Свидетельство о браке есть?

Свидетельства о браке у нас, конечно, не было. Но его бы не было, даже если бы оно у нас и было (не сочтите за каламбур), мы бы его все равно из Москвы тащить не стали.

– Значит так, – сказали нам. – Одиноких женщин мы в Ливан не пропускаем. Поэтому ты (то есть я) проходи, а ты (то есть Людмила) возвращайся назад.

Люда расстроилась. Ей очень хотелось в Ливан, а в Сирию больше не хотелось. Мне тоже хотелось в Ливан, но где потом вторую такую Людку найдешь? Потеряется она без меня, или продадут куда-нибудь в гарем. В общем, в компании пришел, в компании и уйдешь. Пришлось поворачивать назад. Может оно и к лучшему. Уж очень дорогой этот Ливан, особенно Бейрут. Его даже называют ближневосточным Парижем (наверное, из-за цен).

Наше расстройство увидел сириец, выезжающий в Дамаск, и неожиданно пригласил к себе в гости. Он был христианин, жил в скромном доме в пригороде. Мы провели у него весь день, фотографировались с его большой семьей и с самим добрым хозяином на фоне портрета диктатора Ассада-старшего, украшавшего гостиную. Утром следующего дня он вывез нас на трассу, ведущую к Средиземному морю. К обеду мы были уже в Латакии, приморском городе на севере страны. Латакия известна своим большим университетом. Там много молодежи и весьма демократичные нравы по сравнению с остальной Сирией. Девушки-студентки ходит без платков, что в целом не запрещено, но я к тому времени настолько от подобного отвык, что их вид казался мне весьма фривольным.

Следующий день мы посвятили поездке в замок крестоносцев Калаат аль-Маркаб. Он расположен на высокой горе, бывшем вулкане, на полпути между Латакией и Тар-тусом возле городка Баниас. Полторы сотни лет им владели рыцари-госпитальеры, пока в конце XIII века крепость не отобрали назад сарацины, изгоняя неверных из своих земель. Замок хорошо сохранился, но в отличие от Крак-де-Шевалье, в нем нет музея и проход внутрь свободный. В самой крепости царит мерзость запустения – камни, развалины, все заросло кустами.

Утром мы покинули веселую Латакию и опять двинулись на север, в Турцию. Теперь в этих местах война и террористы, но пятнадцать лет назад там была сельская глухомань, где даже машины почти не ходили. Часть пути до турецкой границы мы шли пешком среди апельсиновых садов. Это было маленькое чудо! Оказывается, апельсины растут не в коробках, а на деревьях, как самые обыкновенное яблоки! Можете смеяться, но я апельсиновые деревья видел впервые.

Одиночная будка пограничного поста. Турок вместо наклейки шлепает в паспорт большую красную печать. Машин как не было, так и нет.

Наш путь лежит в Анталию. Мелькают турецкие города. Хатай, Искандерун, Мерсин, Селифке (где предводитель Третьего Крестового похода император Германии, Фридрих I Барбаросса, упал с коня и утонул в горной реке, осиротив своих подданных), Газипаша, Мангават.

Как-то в турецкой глубинке совсем под вечер нас подобрал водитель грузовика. Мужик оказался очень разговорчивым. Не зная ни слова по-английски, он оживленно общался всю дорогу. Мы обсудили Россию и Турцию, дела семейные, кратко остановились на международном положении. Потом он начал спрашивать, где мы, собственно, будем ночевать. Мы планировали ночевать в палатке, о чем ему и сообщили. Турок возмутился и сказал, что знает местечко получше (при этом, заметьте, без единого слова по-английски).

Он остановил машину возле небольшого домика на дороге. Это был маленький молельный дом, у нас бы это называлось часовенка. Белый, незапертый. Внутри были коврики для молитвы, четки, лампа. Во дворике – кран с водой и туалет. Все ухоженное, чистенькое, аккуратное.

– Вот, ночуйте здесь! – предложил драйвер и уехал.

В домике никто не жил, его никто не охранял. Любой путник с дороги мог зайти туда, помолиться и продолжить свой путь. Представить что-то похожее в России я не смог. Уже через неделю это был бы сарай с выбитыми стеклами, исписанными стенами, бутылками и кучами грязи (и не только) по углам, а может быть и просто сгоревшая развалина.

Я много раз смотрел на турок и размышлял, кто же из нас дикая Азия, а кто просвещенная Европа? Остановка. Люди ждут автобуса. Автобус приходит. Никто не толпится, не пихается, не напирает сзади. Турки быстро встают в очередь один за другим и спокойно заходят. И только мы с рюкзаками наперевес пытаемся пролезть первыми.

Но молельный дом на глухой дороге меня просто ошеломил. Мы переночевали в нем и утром снова пустились в дорогу.

В другой раз нас позвали ночевать в гости. Мы мчались по трассе, вечерело.

– Где будете спать? – поинтересовался пожилой водитель.

– Мы выйдем на трассу и продолжим наш путь! – гордо ответил я.

– Ну зачем же на трассу? – удивился драйвер. – Пойдемте лучше ко мне в гости.

– Нет! Надо ехать дальше! – продолжал я упорствовать, но Люда взмолилась: «Давай пойдем на вписку, это же прикольно, и совсем темно уже».

У нашего хозяина был большой дом и большая семья. Все как положено: жена и дети, бабушки и дедушки, дяди и тети. Все собрались, чтобы посмотреть и поговорить с отважными путешественниками. Мы поужинали, побеседовали (их пять слов на английском и наши десять на турецком не стали преградой для интернационального общения).

А утром, когда все собирались, мы стали свидетелями незабываемой (для Людмилы) сцены. Жена, встав на колени, надевала мужу носки. Взрыв феминизма произошел в Людиной голове, глаза ее заблестели, а на щеках заполыхал румянец. «Никогда, никогда не бывать такому!» – прошептала она, дав себе какой-то страшный феминистский зарок, и мы пошли завтракать.

Анталия – крупный город, столица русского туризма. Мы задержались там на пару дней, поселившись на турбазе. Сама Анталия большая, богатая, но смотреть там в общем-то нечего. Есть порт, есть что-то похожее на крепость. Много транспорта. Мальчишки пытаются менять турецкие лиры на европейские евро.

В пригороде есть несколько античных городков, разрушенных, но живописных. Мы посетили Перге. Помимо древних колонн, остатков стен и обязательного амфитеатра, его населяли различные животные. В первую очередь к Людке сразу пристали козлы, с которыми мы подружились, накормив их молодой травкой. А среди камней на весеннем солнышке грелись настоящие черепахи! У меня была такая в детском саду. Но здесь они жили не в коробочке, а на лужайке! Паслись на воле, а одна парочка даже занималась любовью (мы нашли их по ритмичному стуку).

Средиземное море было холодным. Я залез в него из спортивного интереса и еще быстрее вылез, завидуя Людиной куртке и свитеру.

Зато на следующий день был установлен рекорд сезона по автостопу в Турции. Стартовав поздно утром из Анталии, к ночи мы достигли Стамбула (почти 700 км!), сменив только одну машину. Всего за полдня удалось проскочить всю Турцию поперек! Последние четыреста километров мы ехали в кабине огромной фуры, как короли, наблюдая сверху за легковушками, мелькающими под нашими колесами.

Стамбул – это один из самых прекрасных городов! Он стоит на границе Европы и Азии как достойный наследник великих империй. Иностранцы селятся в районе Султанахмет, там множество дешевых отелей и хостелов расположены прямо в историческом центре. Побросав рюкзаки и отоспавшись, мы отправились на разграбление города. Как всегда и бывает, на самом красивом и интересном месте сломался фотоаппарат. Эта была хорошая мыльница с зумом, которая многие годы служила мне верой и правдой. В мастерской озвучили стоимость и сроки ремонта, и стало понятно, что дешевле будет купить новую камеру в Москве.

В центре города, окруженная охраной из минаретов, стоит Святая София, величайший из храмов христианского мира. Даже сейчас он поражает своими размерами и великолепием, а тысячу лет назад его воспринимали как чудо, в строительстве которого помогали сами ангелы. Внутри собора удивительная смесь мозаик, с изображениями Спасителя, Богородицы, православных святых и зеленых розеток с изречениями из Корана, а также золотого михраба, указывающего на Мекку.

Почти напротив Святой Софии возвышается главная мечеть Стамбула и Турции – Султанахмет (Голубая мечеть). Наученный горьким опытом Дамаска, я уже не оставлял кроссовки на хранение, а всюду носил с собой.

Спускаясь вниз, выходишь к бухте Золотой рог. Галатский мост соединяет два берега бухты, множество рыбаков с длинными удочками теснятся у перил. Их терпение и улов поражают, самая крупная рыба без труда помещается в майонезную баночку. Кричат чайки. Огромное голубое небо пронизывают десятки минаретов. На площади перед мостом бойко торгуют печеной кукурузой и каштанами, вкуснейшими бубликами и жареной рыбешкой. Один за другим от пирса отходят кораблики на другой берег залива в Каракей.

Всю вторую половину дня мы провели на Гранд-базаре, крытом рынке невероятных размеров, занимающем несколько кварталов. Там продаются бесчисленные сувениры, одежда, украшения, пряности, антиквариат и предметы искусства. Это настоящий рынок-музей.

По городу с грохотом носятся огромные трамваи, больше похожие на бронепоезда, только без пушек.

В районе Лалели сотни магазинов торгуют всеми видами одежды и обуви. Когда-то это был главный центр российской челночной торговли. По счастью (или несчастью), мы не обладали достаточными денежными средствами, чтобы предаться радостям шоппинга.

Вечер прошел в обсуждении дороги домой. Сперва было решено ехать через Грузию. С одной стороны, план был хорош (Грузия – это маленький автостопный рай), но с другой стороны, за визы пришлось бы отдать последние деньги, а еще после Грузии ехать мимо Чечни, которую в те годы назвать автостопным раем было никак нельзя. В общем, на следующий день мы выдвинулись к Черному морю на паром до Сочи или Новороссийска.

Из Стамбула, как и из всякого мегаполиса, трудно выбраться. Мы доехали маршруткой до ближайшего городка, а потом, быстро прыгая из машины в машину, поздно вечером достигли Самсуна. Порт был уже закрыт. На какой-то совершенно темной и пустынной улочке седьмым чувством я нашел маленькую и, кажется, не совсем достроенную гостиницу, в которую нас, однако, пустили переночевать. К тому времени мой турецкий уже достиг таких высот, что я мог торговаться и знал разные важные слова и фразы, такие как «бир сом», «бир сум», «бир манат», и еще, кажется, «монгол шудан», но теперь я точно не уверен. Что интересно, через несколько лет уже при свете дня на этой же улице никакой гостиницы я найти не сумел.

Утром мы приобрели билеты на пароход, закупились оливками, йогуртом и лепешками и погрузились. На этот раз пароход оказался не пассажирским, а грузовым, и перевозил фуры вместе с дальнобойщиками. Нам неожиданно выделили каюту бывшего помощника капитана. Она была большая, с иллюминаторами и собственным санузлом. Судно раньше было советским. То здесь, то там попадались надписи на русском, а в столе каюты мы нашли обрезки морских карт с обозначенными на них секретными фарватерами. Весь день мы провели в порту, а к вечеру вышли в море. Утром я открыл глаза и увидел впереди по ходу корабля город.

«Ура! Ура! Новороссийск!» – закричал я и бросился будить Людку. Однако оказалось, что мы все еще стоим на рейде Самсуна, а до России было два дня пути.

Новороссийск – город серый, пыльный и скучный. Я довез Людмилу до Краснодара, сдал ее там из рук в руки родителям, а сам двинулся автостопом в столицу. Обратный путь не запомнился ничем, кроме серой погоды. Как всегда, самый глухой отрезок трассы – это Краснодар – Ростов-на-Дону. Машины почти не останавливаются, а если и берут попутчика, то едут совсем недалеко. Даже опытные краснодарские автостопщики предпочитают проехать до Ростова на поезде. На границе областей случилась короткая встреча с ростовскими гопниками, которая, впрочем, обошлась без ненужного кровопролития. Зато потом до самой Москвы я проехал на одной машине, фуре, идущей в Санкт-Петербург. Мы переночевали вместе где-то под Воронежем и на следующее утро расстались на МКАДе.

Когда путешествие закончено, то еще несколько недель живешь как в потоке ветра на трассе. Вспоминаешь машины и города, людей и дорогу. Но потом ежедневная суета, дом и работа берут свое. Ты снимаешь штормовку, засовываешь на антресоль рюкзак, перестаешь всем показывать фотографии и дарить сувениры. А через полгода, сам того не хотя, вдруг достаешь с полки атлас мира, залезаешь на автостопные форумы, идешь в туристический магазин. И в голове как бы само собой всплывает одно только слово: ИНДИЯ.