Текст книги "На суше и на море"

2. Индийские заметки

Я не люблю стопить зимой. Во-первых – холодно. Во-вторых – холодно. В-третьих – временами очень холодно. И световой день короткий. В пять вечера уже темно, а вы еще не уехали никуда, и вообще, стоите где-то под Тамбовом. Удовольствие сомнительное.

Изначально я планировал попасть в Индию классическим автостопным маршрутом через Азербайджан, Иран и Пакистан. Это увлекательно, но долго и требует большого количества сложных в получении виз, что и является главным препятствием в путешествии. Ехать со мной вызвалась Ольга, человек-йог и отважная парашютистка, с которой мы познакомились на просторах Интернета.

От Москвы до Баку мы добирались четыре дня. Логистика подвела нас там, где широкая красная линия трассы уверенно соединяла в атласе Астрахань с Махачкалой. Но до Астрахани еще надо было добраться. Мороз шел по пятам, его ледяное дыхание покрывало инеем наши спины.

Москва – Волгорад. 980 км. Темнота застает нас на тамбовской объездной. Не стопится никто. Даже не тормозят. Я мигаю им фонариком, свечу СОПами[10]10
  СОП – светоотражающая полоска. Нужна, чтобы быть заметным в темноте.


[Закрыть], улыбаюсь во тьме дружелюбно. Автобус до Волгограда. Левитируем[11]11
  Левитировать (по определению Антона Кротова) – передвигаться во время автостопного путешествия на платном транспорте за деньги.


[Закрыть]. Тот, кто остался бы ночью зимой на пустой трассе, пусть первым бросит в меня камень.

Часто встает вопрос, может ли автостопщик пользоваться платным транспортом. Что можно на это ответить… На самом деле все автостопщики делятся на тех, кто иногда проезжает какую-то часть маршрута за деньги, и на тех, кто утверждает, что никогда этого не делает.

В автобусе я засыпаю на заднем сиденье и теряю шапку. Символично. Покупаю другую.

Волгоград – Астрахань. 410 км. Волгоград покрыт гололедом. Город длинный, как колбаса, укутан туманом. Дорога на Астрахань удивляет безлюдностью. Три-четыре машины в час. К середине дня пройдено от силы километров двести. Но вот и удача! «Жигуленок» без задних сидений, вместо них – рыбная лужа, чешуя, плавники. А запах! Драйвер – азербайджанец, возил рыбу, возвращается в Астрахань. По восточным обычаям я сажусь рядом с водителем. Ольгу устраиваю в рыбной каше. Азербайджанец весел и разговорчив. Он дает свой сотовый, и я звоню добрейшему Алексею Гражданцеву, договориться о встрече. Мы мчимся вперед, к Астрахани. Рыбная лужа пропитывает рюкзаки. Добрейший Алексей вписывает нас у себя. Тогда я вновь теряю шапку, и добрейший Алексей дарит мне свою.

Утро. Туман. Нас волнует вопрос, получится ли к вечеру попасть на азербайджанскую границу или только в Махачкалу. Сейчас мне смешно, но тогда мы всерьез обсуждали это…

Астрахань – Лагань. 166 км. Люди! Дорога на Махачкалу после Волгограда идет через Элисту! Все, что движется и дышит, едет в Дагестан не через Астрахань, а через Калмыкию!

«Как хочешь, что хочешь, но постарайся пройти Калмыкию транзитом без остановок!» – напутствовал меня добрейший Алексей перед расставанием, подтверждая свой тезис рассказами о жестокости местных обычаев.

И вот мы в калмыцкой степи. Скоро вечер. Машин нет. Трасса пуста. Две грунтовки: одна на Лагань, вторая на Комсомольское. Дует ветер. Бредут лохматые коровы, Ольга завидует их волосатости, кутаясь в серебристую пенку. Пенка блестит, как новогодняя игрушка. Мы прихлебываем из фляжки дагестанский коньяк, но не пьянства ради, а здоровья для.

Два калмыка-буддиста подвозят по трассе и сворачивают к своей деревне, пообещав, что вернутся и возьмут нас до Лагани. Они рассказывают, что волков этой зимой расплодилось во множестве, и уже были случаи нападения на пастухов. На этом буддисты покидают нас, увозя Ольгины перчатки. Мы стоим в ночной январской степи. Темно и одиноко. Ольга опасается, что ее съест волк, и втайне не хочет больше ехать в Индию автостопом. Я креплюсь, пою бодрую песню, чем повергаю Ольгу в еще большее уныние.

Через час, как боги в машине, возникают наши буддисты. Ольга вновь обретает перчатки и веру в светлое будущее. Гибель в волчьей пасти отодвигается. Мы мчимся в Лагань, где останавливаемся в местной гостинице.

Автостоп – это один из способов конструирования вселенной. Способ не самый эффективный и не самый универсальный. Чтобы убедиться в том, что слова и мысли формируют пространство, совсем не обязательно выходить на трассу. И все-таки бывает полезно разрушить привычную обстановку и устоявшиеся стереотипы, чтобы свежим взглядом увидеть закономерности, которые трудно различить в ежедневной череде событий. Вольный путешественник предоставлен самому себе, ветру и дороге. Он не защищен своим имиджем, окружением, социальной прослойкой. Все это слетает как внешняя шелуха, и тогда он сам становится центром, вокруг которого начинают образовываться пространство и события поездки. Кажется удивительным, но именно это состояние дает возможность наблюдать такое интересное явление, как кристаллизация слов. Слова и мысли внезапно становятся материальными, весомыми и с легкостью превращаются в события, как пары воды, ранее не видимые глазом, вдруг становятся осязаемыми хлопьями снега или узорами на зимнем окне.

Март 2002 г. Северная Сирия. Мы идем по сельской дороге на трассу, ведущую к Турецкой границе.

– Эх, сейчас бы апельсинчик, – мечтательно говорю я.

Через минуту возле нас тормозит трактор. Из его кабины появляется рука. В ней – апельсин. Мы берем его, трактор заводится и уезжает. Апельсин мы делим пополам.

Январь 2003 г. Трасса Волгоград – Астрахань. Пустынно. Где-то за поворотом загудел мотор. «Если автомобиль не видно, но уже слышно – это “Opel”», – шучу я сам с собой. Я слышал эту шутку где-то в Европе. Там она актуальна, здесь – не очень. Машина выходит из-за поворота. Тормозит. Это «Opel».

Забавно. Иномарок не так много, и «Opel»– не самая популярная из них. Но все-таки это именно «Opel». Кстати, он нас не взял. Не помню, почему.

Январь 2003 г. Лагань (Калмыкия). Вечер, темно.

– Вот прикольный способ вписки – переночевать в милиции, – шутит Оля.

– Пожалуйста, одумайся! Что ты говоришь!..

«Подойдите сюда! Ваши документы!» – слышим мы из темноты. Там притаился серый друг.

Идем в отделение. Проверка документов. Расспросы. Увидев Дорожную грамоту[12]12
  Дорожная грамота – написанная самому себе бумага, что вы – ВАЖНАЯ ИКСПИДИЦИЯ, чтобы вам все помогали, сочувствовали и способствовали.


[Закрыть], все заулыбались, нас отпускают. Ночевать не пришлось.

Кстати, мы думали, что являемся самыми экзотическими персонажами в этой местности, но тем же вечером в кафе, где мы ужинали, вошел настоящий чернокожий афроафриканец! Что он делал в заснеженных степях Калмыкии, осталось для нас загадкой. Но был он явно местным, не туристом. Чистый сюрреализм. Как будто мы попали в фильм «Асса».

Февраль 2003 г. Дели – Москва. Существует расхожее мнение, что мысли распространяются со скоростью света или вообще мгновенно. Однако факты говорят об обратном. Так, например, совершенно точно известно, что телепатема из Индии в Москву идет два дня. Этому есть свидетели, все строго зафиксировано.

Будучи в Дели, я купил своим друзьям в подарок мраморного павлина, у которого внутри был маленький павлинчик. Приезжаю, дарю. Все в смятении. Прошу объяснений. Показывают рисунок, который их дочка нарисовала незадолго до того: курица (всем известно, что павлин – это та же курица), а в ней – маленькая курица.

Как говорится, найдите в этих рисунках десять отличий. Стали выяснять, когда покупал. Оказалось, что я приобрел мраморную птичку на два дня раньше, чем был сделан рисунок.

А вы говорите, со скоростью мысли… Самолет из Дели, и тот быстрее долетает!

Автостоп – это не технология, а состояние души.

Мысли формируют пространство, пространство притягивает события, а из событий, как из маленьких кирпичиков, складывается то, что можно назвать конструированием вселенной.

Лагань – Махачкала – Баку. 846 км. С утра на автобусе мы едем в Комсомольское, через которое идут все дальнобойщики из России в Дагестан и Азербайджан. И вновь степь, где ветер гонит перекати-поле и гнет к земле ковыль.

Возле нас тормозит милицейская машина. Калмыцкие милиционеры раскосы, плосколицы и вооружены автоматами. Я достаю из ксивника Дорожную грамоту, а вместе с ней вываливается пачка долларов. Ветер подхватывает зеленые бумажки и несет их в степень. Я бегу вслед. Часть бумажек цепляется за кусты и их удается догнать, часть исчезает бесследно. Наверное, весной там взойдут буратиновые деревья, где на ветвях вместо листьев будут шелестеть зеленые доллары, вначале – мелочь, а к осени – пятидя-сяти– и стодолларовые купюры. Обалдевшие милиционеры довозят нас до придорожного кафе, где мы стопим двух дагестанских драйверов.

И тут начался клев, вернее – стоп. К вечеру мы уже стоим на объездной Махачкалы! Отряд дагестанского ОМОНа проявляет к нам сочувствие и интерес. Узнав, что наш путь лежит в Индию, они до того обрадовались, что застопили для нас азербайджанский автобус, идущий прямо в Баку.

– Нэт, нэ могу бесплатно вэзти! – сопротивляется водитель-владелец автобуса.

– Ты, кажется, не понял, – объясняют ему бойцы. – Вот видишь – здесь написано: «ОМОН», поэтому этих ребят ты сажаешь и везешь в Баку. Да?

– Да! Да!! Тэпэрь понял! – радуется водитель.

Ночь. Граница Азербайджана. Долгий и скучный погранконтроль. У меня спрашивают цель визита в Азербайджан. У Ольги допытываются, какая у нее настоящая фамилия.

Мы снова едем. В утренней дымке – зеленые азербайджанские горы. Чайхана, чай в маленьких турецких стаканчиках, и снова дорога. Остановленные полуразрушенные заводы. Солнце в ясном, голубом небе. Зима закончилась! Зимы больше нет!

К десяти утра мы достигли столицы Азербайджана – города Баку! Азербайджанские полицейские, опознав в нас иностранцев, немедленно пытаются получить бакшиш. В ход идет Дорожная грамота, после чего стражи порядка на всякий случай отстали, чтобы не связываться с непонятными участниками «Важной Икспидиции». В посольстве Ирана мы узнаем, что визу надо ждать неделю. Приходится прекратить движение автостопом. Мы берем билеты на самолет Баку – Дели – Баку. На ночь нас приютили Кирим Гумбатович и Татьяна Николаевна. Прекрасные люди, добрые и гостеприимные. Утром Кирим Гумбатович показывает нам город, днем мы покидаем теплый Азербайджан.

А в аэропорту Индиры Ганди я понял, что теперь надо забыть все, что было до этого. Планета Индия приняла нас в свои объятия.

Счастлив тот, кто не видел железных дорог Индии.

Вокзал New Delhi поражает своей громадностью, толпами народа, шумом и полным отсутствием идеи, куда идти. Спрашивать бесполезно – уже второй, контрольный спрошенный направляет вас в прямо противоположном направлении, нежели первый советчик. Советчики же плодятся. Их показания противоречивы. Идти предлагают в любую сторону, а у нас рюкзаки, жарко, и до сих пор неясно, где же брать билеты. Половина индусов предлагает куда-то отправиться на такси прочь от вокзала, уверяя, что именно там все устроится как нельзя лучше. Это подозрительно и странно. Быть на вокзале надежнее, тут есть поезда и не пропадает надежда уехать в одном из них.

Не найдя кассу для иностранцев и отвергая предложения немедленно, не позже чем завтра, отправиться в Агру по 50 $ с носа, по огромной страшной толпе можно найти билетные кассы для местных. Тетенька-кассирша сидит в маленьком окошке, толпа колышется вокруг. Надо, удерживаясь одной рукой за решетку, чтобы не быть унесенным, как в море прибоем, просить у нее билет. Риск, что она ничего не поймет, огромен. Мои познания английского здесь величественны, я говорю много лучше большинства из находящихся на этом вокзале. Белые сахибы не в счет, они хоть и знают язык, но сами плохо владеют общей ситуацией.

Так, всего за 70 рупий можно стать обладателем серенького билета на два лица без мест. Там есть слова «Дели – Агра». Это вселяет надежду, но не дает гарантий. Вокзал напоминает первичную пылевую туманность, из которой начали формироваться звезды. Вы в центре зарождения мира. Есть мечта стать частью поезда, идущего в Агру.

Хотите искать информационное табло на этом вокзале? Я уже смеюсь вам в лицо! Ха-ха! Три раза! Найти его нельзя! Спрашивать – наивно: вас отправят куда-нибудь на такси или на рикше. А если вы даже его найдете (а это уже означает выиграть бутылку пива!), то табло будет на хинди, так что наслаждайтесь чтением хоть до утра, сжимая нагревшуюся бутылку халявного пива в своих потных от волнения ладошках! Ведь когда уходит поезд, вы все равно не узнаете!!! И все это при самой спокойной обстановке, когда за вами по пятам не ходит ворчащая Ольга, требуя не валять дурака, не шляться по вокзалу без толку, быстро найти вагон и посадить ее на сиденье поезда, идущего в эту самую Агру (да будет Тадж-Махал восьмым чудом света!). Как будто вы только и делали, что каждые выходные ездили до Агры по субботам, а в воскресенье возвращались обратно. А теперь вдруг вздумали специально таскать ее по путям в гуще индийского народа и его народного барахла.

Да, я нашел поезд! Кого благодарить за это? Моих учителей английского? Министерство путей сообщения Индии? Конторку «Inquiry» (пусть удача во всем сопутствует ее персоналу!), где меня трижды направляли на разные платформы? Курсы «Практической телепатии» психологического Центра Дружинина, которые довелось мне проходить? Но я нашел поезд! Три независимых свидетеля на разных концах платформы подтвердили, что он идет в Агру! Теперь мы предаемся в руки провидения…

Впрочем, предаться в руки провидения может любой дурак, для этого не нужно иметь семи пядей во лбу, а вот сесть в наш вагон не так-то просто. Он уже плотно упакован телами индусов. Они везде – на полках, на верхних полках, на третьих полках, на коленях у тех, кто на полках, между полками, на полу, в проходах, в тамбурах, в дверных проемах. Они сидят, стоят, лежат, болтают о жизни, курят, играют в карты, кутаются в пледы, жуют табак, едят орехи, пьют чай из маленьких стаканчиков, продают друг другу часы и авторучки, кидают мусор на пол, плюют в окна. Они занимают все пространство вагона, и между ними нельзя упасть не только яблоку, но даже изюминке. И все же молодость побеждает. Мы устраиваемся на краешках сидений (на которых уже сидит по пять тощих индусов), а рядом с нами стоят наши рюкзаки. Да-с. Вагон же продолжает наполняться.

А поезд уже идет! Мы уже в пути! Слава! Слава! Если бы объявляли остановки, то был бы шанс в вечерней тьме не проехать Агру. Но мы гоним тревоги прочь. Стучат колеса по рельсам, покачивается наш вагон. Кипит в вагоне жизнь. Неизвестно откуда возникают торговцы снедью. С криками: «Мумбалия! Мумбалия! Мумбалия!», стремится через тела индусов и наши белые тела продавец орехов. Товар в почете. Дружно покупают индусы кулечки с орехами и съедают их с аппетитом, соря вокруг скорлупами и мусором. А навстречу пробирается, ловко ступая по ногам, мешкам и головам, разносчик странного салата в ведре. Он зачерпывает его особой ложечкой, насыпает в бумажку, добавляет соль и перец по вкусу. Индусы, едва покончив с орешками, набрасываются на этот салат. Мы воздерживаемся. Страх кишечных инфекций преследует нас неотступно. Следующим в вагоне появился продавец чая. Чайник его большой, алюминиевый, горит под ним горелка, не давая остыть содержимому – мутной жидкости, которую он разливает в особые маленькие стаканчики по пять рупий. Индусы не спеша пьют чай.

Стаканчики кидают в окна и под ноги. Торговец часов сменяет торговца бижутерией. Затем нас вновь топчет разносчик орешков. Затишье, и два продавца салатов с разных сторон устремляются навстречу друг другу в центр вагона, где еще разливает чай уже третий по счету чаевник.

Индусы довольны. Они все покупают, все пьют, все едят. В минуты затишья на ладони растирается табак с известью, все это закладывается за губу. Блаженство. Прикрытые глаза. Затем смесь смачно сплевывается в окно, благо стекол нет, и ветер странствий дует на всех.

Но, чу! Звуки флейты! В соседнем купе факир заклинает змею! Кобра устало поднимается над корзинкой. Мелодии дудки смирили ее! Индусы в восторге! Мы тоже.

Факир переходит в наше купе и по дороге шлепает змеиной корзинкой меня по голове. Теперь он заклинает змею прямо перед нами. Заклятая змея не сопротивляется, не кусает пассажиров. Факир явно имеет над ней власть. Его надо вознаградить монеткой. В корзинке с коброй уже много разных денежек. Я даю ему пять рупий, и он, закрыв змею крышкой, удаляется, а на его месте появляются продавцы печенья, оделяя жаждущих своим сладким товаром.

Движется в темноте поезд. Возникают остановки. Часть пассажиров выходит, и мы можем занять полное сидячее место на полке. Счастье! Удобство.

У меня в ногах расположился дедушка. Он сидит на полу между моими коленями, иногда приваливаясь к ним в дреме. Когда дедушка не спит, то крутит головой направо и налево, как воробышек. Хочется погладить его по седой макушке. Ноги дедушки теряются где-то под лавкой напротив.

Мы уже давно вызываем интерес едущей публики. Но меня терзают смутные сомнения. Можно ли знакомиться с этими людьми? На нас лежит бремя белого человека. А вдруг мы уроним его, общаясь с пассажирами из низших каст? Но надо узнать, когда выходить. И я завожу дружбу с соседом. Он сносно говорит по-английски. Это удача. Он тоже едет до Агры. Я буду следовать за ним, важно не потерять старика из виду (хотя в такой толкучке это невозможно).

И вот мы выходим на вокзале Агры. Лежит прорезанный прожекторами густой туман. Лежат на перроне люди, закутавшись в пледы. Лежат их вещи. Лежит корова. Народы Индии толпятся вокруг. Гудят поезда. Зычно кричат продавцы всего. Бегут к нам владельцы отелей, такси и рикш, крича на ходу: «Му friend! Му friend!»

Где мы? Кто мы?! Где наш дом?! Куда мы идем?! Что с нами будет?! Рюкзак выпадает из слабеющих рук.

А собаки здесь чахлые и хромые.

Это был наш первый вечер в Индии.

Ольга сидела в гостинице, где каждые десять минут ей звонили в запертый номер и пугали, предлагая различные услуги, напитки и кушанья.

Я же тем временем вышел на разведку.

Стояла январская ночь. Агру скрывал густой белый туман. Над лавками тускло светились электрические лампочки. Индусы, закутанные в платки и шали, ехали на велосипедах. Временами из молочной пелены появлялась морда коровы или выбегал босоногий индийский мальчик. Я прохаживался взад и вперед по улице, стараясь не уходить слишком далеко от гостиницы, чтобы не потеряться, как ежик в тумане.

Обойдя три-четыре близлежащих гестхауса, я убедился, что наш отель – самый дорогой, и наметил пути утреннего переезда. В этот момент на всей улице погас свет. Позже мы узнали, что это обычное дело в индийских городах, но в тот вечер я почувствовал все возрастающее желание вернуться под кров дорогого отеля. Ночь прошла в тревоге и холоде. Я боялся пить местную воду, боялся укуса малярийного комара, беспокоился, что мы будем голодать, когда кончится взятая из дома колбаса, не знал, где купить Lonely Planet и не мог найти дорогу без этой книги. Другие заботы и сомнения также одолевали меня, и поэтому спал я чутко.

Утро выдалось прохладным, но погожим. Торжественно сменив гестхаус на соседний, мы отправились в туристическое бюро, где стали обладателями карты города, и вскоре уже шагали по людным улицам Агры к Красному форту. Печенье из пачки и минеральная вода из бутылки вселяли оптимизм и веру в будущее.

Красный форт был действительно красным. По его стенам бегали обезьяны, а на ветках деревьев мы видели настоящих попугаев! В сам форт мы не попали – билет стоил 10 у. е.[13]13
  у. е. – условная единица. Здесь – 1 доллар.


[Закрыть], тратить такие суммы ради музея мы не могли, волшебных свойств своей Дорожной грамоты еще не знали, а мысль перелезать через стену крепости не возникала по определению.

Зато впереди нас ждала главная достопримечательность Индии – Тадж-Махал, восьмое чудо света, при виде которого слезы восторга должны были сами брызнуть из наших глаз, а ноги подкоситься от великолепия прекрасного мавзолея.

Путь к Тадж-Махалу лежал через парк. Солнце уже разогнало остатки утреннего тумана и весело светило с безоблачного неба. Кругом росли невиданные деревья и пальмы, бурундучки сновали туда и сюда в траве. Важно прошествовал павлин, но так и не порадовал нас зрелищем своего хвоста. Зеленые попугаи скрывались в кронах деревьев. Ольга уселась на траве и замерла, медитируя. Это было долгожданное слияние человека с индийской природой.

Билет в Тадж-Махал стоил 12 у. е. Наш бюджет, еще не успев оформиться, уже грозил дать широкую трещину. Но ведь и не идти в мавзолей тоже было нельзя! Ну зачем, спрашивается, ехать за тысячи километров, чтобы так и не увидеть Тадж-Махала, дворцов и ступ Катманду, дерева, под которым родился Будда? Не зная, как поступить, грустно стояли мы около кассы.

– Ну что, ребята, дорого? – внезапно услышали мы голос на русском языке. Перед нами стояли наши добрые земляки, сограждане, россияне – парень и две девушки. Они улыбнулись и отдали нам свои уже использованные билеты, по которым можно было пройти еще раз. Автостопная удача сопутствовала нам! «Спасибо им!» – написал бы Кротов в своей книге и заплакал. Ведь ему билет в Тадж-Махал никто не подарил. А мы уже проходили металлоискатель и личный досмотр, чтобы быть допущенными к «Чуду из чудес» и «Жемчужине Индии».

К белому сахарному мавзолею вела аллея с полосой фонтанов посередине, и мавзолей на фоне голубого неба отражался в зеркале воды. Тысячи туристов посещают этот памятник ежедневно. Чтобы зайти внутрь, надо снять обувь и оставить ее на лестнице. Однако наученный пропажей любимых кроссовок в Большой Омейядской мечети Дамаска, я всюду носил свои башмаки с собой и даже фотографировался на их фоне.

Позади памятника протекает небольшая речушка. Многие туристы, угнетенные высокой ценой на входные билеты, бесплатно любуются Тадж-Махалом с противоположного берега, куда их отвозят хитрые рикши.

Сам мавзолей большого впечатления на меня не произвел. Наверное, так бывает всегда, когда ждешь чего-то слишком необыкновенного. Тадж-Махал был в точности таким, как его изображают на всех фотографиях, картинах и открытках. Один в один. Мне казалось, что я смотрю на плакат. Плакать и падать на землю не хотелось. Да, согласен, это чудо. Но уж никак не ЧУДО-ЧУДО!!!

Обрадованные нежданной удачей, мы отправились побродить немного вокруг Красного форта в надежде получить в подарок еще парочку билетов. Но увы, такое бывает только однажды, и Красный форт остался мечтой. Но зато у его стен ждала нас незабываемая встреча с животным миром Индии. Первый, кого мы увидели, был слон. Слон был маленький, грязноватый и без бивней. Он стоял в чистом поле, привязанный цепью за заднюю ногу. Вокруг него расстилался шумный индийский табор, полный детей, собак и коров. Вид у животного был грустный. Он совсем не походил на гордого могучего Хатхи[14]14
  Хатхи – индийский слон, друг Маугли.


[Закрыть]. Сфотографировавшись на фоне несчастного слона, мы отправились покупать бананы.

Надо сказать, что бананы в Индии маленькие, дешевые и очень вкусные. Цену на них легко запомнить – одни банан стоит одну рупию. С бананами в пакете мы решили уединиться в каком-нибудь тихом зеленом месте, чтобы спокойно посидеть на травке и закусить. Возле крепостной стены был маленький парк, который идеально подходил для наших планов. Но как только мы оказались в сени деревьев, на пакет набросились обезьяны! Они были наглыми и быстрыми. Одна из них в стремительном прыжке откусила кусок банана прямо через полиэтилен, а две другие обходили нас с флангов, скаля мелкие опасные зубы. С криком выбросил я остатки оскверненного фрукта, и мы начали отступление. Звери преследовали нас на расстоянии метра. «Они как прыгнут, как вцепятся!» – вертелась у меня в голове фраза из кинофильма. Индусы с интересом наблюдали за происходящим. Столь милые и симпатичные в мультфильмах, обезьяны в городе вели себя дерзко и продолжали погоню. «Никогда не думала, что буду с визгом бежать от обезьяны», – писала позже Ольга в своем дневнике (спешу отметить, что лично я бежал от обезьян, сохраняя достоинство и хладнокровие!). Они отстали от нас лишь на шумной многолюдной улице, где мы и съели бананы в спокойной обстановке.

Вечером мы впервые обедали в местном ресторанчике. Я ожидал чего-то ужасно острого, но баранина с кари оказалась вполне съедобной. Голодная смерть отодвинулась. На город вновь ложился туман. Наш первый день в Индии подходил к концу. Утром мы должны были уезжать в Гвалиор.