Текст книги "Ветер. Книга 2. Начало времен"

Иван замолчал.

– Не проболтаешься?

– Нет, я же поклялась.

– Ну, ты же девчонка.

– Девчонка, но не такая, как все. Можешь мне доверять.

Анхелика прижалась к Ивану и подставила губы для поцелуя. Парень не растерялся и скрепил клятву поцелуем. Ему подумалось, что пока девушка питает к нему чувства, их секрет будет сохранён.

В понедельник на мыловарню Иван пришёл раньше Прометея. Каптри Селена уже была там и разводила огонь под чаном.

– Так, соня Иван. Вчера на берегу с лодки видели тушу тюленя, прямо возле Белого камня. Бери тележку и дуй туда. Если по дороге попадутся цветы, сорви их.

– Хорошо, каптри.

Иван взял скрипучую тележку на железных колёсах.

– Можно жира взять, ось смазать? Скрипит на всю округу.

– Бери. Боишься, девки тебя услышат?

– Ничего я не боюсь.

Иван смазал ось, погонял её взад-вперёд, чтобы разошёлся жир. Проверил на ходу результат, остался доволен и покатил её в сторону Белого камня. По дороге останавливался рядом с любым цветущим растением, нюхал его цветы, и если запах казался ему подходящим, срывал и складывал их на дно тележки.

Иван слышал от стариков рассказы, что до катастрофы и много лет после неё природа на острове была другой. Цветов почти не было. Они появлялись в самый короткий и тёплый период лета и быстро отцветали. А в остальное время, когда не лежал снег, вся зелень состояла из низкорослой, плотной травы и мхов, ковром покрывающих землю.

Сейчас такое трудно было представить. Трава местами доходила до пояса, всё лето цвела, разнося аромат цветения даже в море. С берега наступали леса. Старшие говорили, что это прибивает течениями семена деревьев, сброшенные ещё до катастрофы. За свои семнадцать лет Иван успел заметить, как в некоторых местах деревья сильно продвинулись вглубь острова. Капраз как-то обмолвился о том, что собирается культивировать их, с целью получения дров и материала для строительства.

У Белого камня и в самом деле было полно чаек. Ивану хотелось, чтобы они склевали тюленя полностью. Ему противно было брать в руки дохлое вонючее тело. А так можно было оправдаться перед каптри.

Чайки взлетели одновременно, как белое облако, когда Иван приблизился к ним. Развороченная туша тюленя, с кишками, растянутыми на несколько метров, без глаз и почти без морды, ждала своей участи быть принесённой в жертву благородному делу. Иван набрал воздух, чтобы не дышать, подкатил тележку вплотную к туше, опустил её и приставил к тюленю. Попробовал затолкнуть ногой, но туша колебалась, и не хотела сдвигаться с места. Ничего не оставалось делать, как затолкнуть её руками. Хорошо, до воды было близко.

Пальцы проткнули дряблую мёртвую плоть. Ивана чуть не вырвало от этого ощущения. Из последних сил, рывком ему удалось забросить тушу в тележку. Иван выдохнул и побежал к воде, ловя носом приятный запах солёной воды. Пока он отмывал руки, не желающие расставаться с запахом дохлятины, чайки расселись по краю тележки и продолжили пиршество. Иван отогнал их и покатил телегу обратно.

Прометей пришёл и уже ворочал ковшом.

– Что, не обманули? – спросила Селена.

– Нет, лежал, загорал, кишками наружу.

– Цветов нарвал?

– Да, там, на дне лежат.

– Надо было их сверху положить, Иван! – заругалась Селена. – Я же из них экстракт отдельно добываю, а теперь они пропахли дохлятиной.

– Прости, я не сообразил.

– Чёрт с вами. Бросайте его в чан, а я пойду сама собирать. Нет в вас азарта, мужики.

– Нету, – согласился Прометей.

Каптри Селена взяла мешочек, нож, и ушла собирать цветы. Иван, по свету, исходящему из глаз Прометея, понял, что тому не терпится чем-то с ним поделиться.

Как только Селена ушла, Прометей бросил ковш.

– Слушай, я всё воскресенье был на подлодке… – начал он.

– Я в курсе.

– Не перебивай. В общем, мне разрешили почитать судовой журнал. Я начал читать его с того самого дня, как лодка вышла в море, в свой последний поход. И знаешь, что я там нашёл?

– Что? – Иван не имел ни малейшего представления.

– Там есть запись, такая, не уставная, не относящаяся к службе, оставленная капдва Терёхиным.

– Самим Терёхиным?

– Да, им самим. Он написал, что его дочь пошла в турпоход на плато Путорана, и он гордится её смелостью.

Глаза Прометея бегали. Он ждал, когда Иван проникнется тем, что он ему рассказал.

– И что? Я не знаю, что такое плато Путорана.

– Ах ты, балбес малолетний. Плато – это тоже горы, но с плоскими вершинами, понимаешь? Дочь Терёхина, накануне катастрофы – я по датам сверил, – была в горах, точно так же, как основатели Горбуновы.

Иван знал историю каждого основателя их посёлка, и Горбуновы были на особом счету, потому как десять лет прожили в пещере одни.

– Думаешь, она выжила?

– А почему бы и нет? Может быть, не она, но их там было много, шансы были. С подветренной стороны горы можно было легко спастись.

– Сколько туда идти?

– Это далеко, Иван. Я смерил линейкой. По прямой – две с половиной тысячи километров. Как минимум, всё лето в одну сторону, а на самом деле может получиться в два раза больше.

– Ты же знаешь, нас не ждёт ничего хорошего, когда мы вернёмся.

– Если вернёмся ни с чем – да. Возможно, нас отселят. Но с другой стороны, мы знаем, как не умереть с голоду, как сшить одежду, как пережить зиму.

– Как сварить мыло, – добавил Иван.

– Точно.

– Как-то не хочется, Прометей, всю жизнь прожить одному.

– Да? А я думал Иван, что ты меня поддержишь.

– Я поддерживаю тебя, и если ты задумаешь отправиться туда, то я помогу тебе подготовиться, но отправляться с тобой я ещё не решил. Мне тут Анхелика глазки строит. Она повзрослела, и я теперь вижу, какой красивой она становится.

– Понятно. Баба стрельнула глазками, ты и размяк. Ладно, пойду один. До апреля подготовлюсь как следует, и пойду.

– Но ты же до зимы не вернёшься? Ты же говорил, что на материке зимой град идёт с кулак, и холод собачий?

– Я что-нибудь придумаю.

– А готовить ты как собираешься? На той вонючей жидкости? У тебя спичек всего девять штук осталось.

– Придумаю, не беспокойся. Есть у меня всякие идеи, но тебе не расскажу, потому что ты не со мной.

– О, брось обижаться, Прометей. Ты как пацан. Мне нравится ходить на материк, и вообще путешествовать, но мы как будто играем в игру, от которой нет пользы, как будто тешим себя развлечениями, забывая, что на нас лежит ответственность за развитие посёлка.

Прометей налился пунцом.

– Пользы нет? – зловеще-тихо произнёс он. – Нет пользы от наших путешествий? Да они тут сами в себе закупорены, киснут, как ягоды для уксуса в бутылке. Мы же глупеем на глазах, разве ты не замечаешь? Патронов у нас осталось несколько десятков штук, а дальше что? Медведей вилами гонять? Как их делать, никто не знает, и не хочет знать. Вот, затянули одну песню – «Рис превыше всего». Так мы скоро поклоняться ему начнём, молитвы возносить и прочие глупости делать. Ты же помнишь ветряную мельницу, которая давала ток. Наши деды ещё знали, как её ремонтировать, а когда она сломалась, всё, починить некому. Смазывают подшипники, чтобы крутилась, и делают вид, что это и есть её предназначение – крутиться на ветру. А наши дети вообще будут думать, что это нерукотворное творение каких-то там Основателей.

Глаза Прометея горели, губы тряслись от волнения, лицо было совсем красным. Иван даже испугался его в таком состоянии. Он выглядел безумным, как олень, вырвавшийся из медвежьих лап.

– Я понял тебя, Прометей, я не против того, чтобы исследовать и находить что-то полезное, оставшееся от наших умных предков. Я поддерживаю тебя полностью, я на твоей стороне.

– Чего тогда ерепенишься?

– Я думаю о том, что могу потерять время. Мы просто должны создавать семьи и рожать детей. Нам это завещали, и те люди, относящие себя к учёным, как моя прабабка Джейн, знали, что залог нашего развития в скором восстановлении численности. Иначе мы вымрем.

– Понятно. Я вижу, лавры Пита не дают тебе спокойно спать. Счастья вам с Анхеликой, и детей побольше.

– Да при чём здесь Анхелика? Я в общем сказал. Я помогу тебе подготовиться, но не пойду. Это далеко и опасно, и если мы с тобой погибнем, то род, который шёл бы от тебя и от меня, и который через сотни лет превратился бы в народ, никогда не появится.

– Это твоё окончательное слово?

Прометей так ухватился за ковш, что Иван подумал, будто товарищ собирается его им огреть, если он ответит отрицательно.

– Да. Я могу проводить тебя до материка, и всё.

– Спасибо, не надо.

Прометей заиграл желваками и принялся неистового гонять несчастную тушу тюленя по чану. Иван подкинул дров и стал следить за тем, чтобы они не разгорелись сильнее нужного.

С этого момента их нерушимая дружба дала трещину. Прометей молчал, разговаривал с Иваном только на отвлечённые темы, не касающиеся путешествия на далёкое плато. Настойчивая Анхелика не давала скучать, и через какое-то время Иван понял, что желает видеть её регулярно. Как только девушка заметила, что отношение к ней со стороны Ивана поменялось, она тоже изменила отношение к Ивану. Она позволяла себе забавляться им, дразнить, и вообще вела себя немного дерзко. Иногда это злило Ивана, но чаще вызывало желание обладать ею. За этими отношениями Иван совсем забыл про Прометея.

Наступила зима. Она снова оказалась теплее, чем прошлая. Несколько раз пытался выпасть снег, но тёплые потоки воздуха с материка, приносящие непроглядные туманы, не оставляли ему шансов. Олени, нагуливающие жир на зиму, так и не растратили его. Обманутая природой трава вновь взошла под самую зиму. Остров зеленел повсюду. Белые медведи настолько обнаглели, что несколько раз являлись в посёлок. Каждый их визит становился настоящим чрезвычайным происшествием.

Капраз берёг патроны для особого случая, но в то же время помнил о своей главной обязанности – беречь людей. Поэтому все ждали, когда медведи уйдут сами. Иван понял, что слова Прометея, сказанные как будто в запальчивости, имели смысл. Глупая проблема с медведями на самом деле не имела решения теми методами, которые стали основой жизни посёлка. Хуже того, медведи, почувствовавшие безнаказанность, могли привести к гибели людей.

После того, как отбывание наказания на мыловарне закончилось, Прометей отправился с охотниками на материк, а Иван пошёл работать на рыбные фермы. По возрасту ему ещё не разрешалось заниматься опасным промыслом. Да и после того, как у него появилась зазноба, интерес к материку у парня угас. Иван отрабатывал смену и спешил домой, переодеться, отбиться от рыбного запаха, стремясь поскорее увидеться с Анхеликой. К тому времени их отношения стали совсем взрослыми. Родители втайне планировали свадьбу и уже договаривались о деталях. Семейства Ивана и Анхелики не пересекались в прошлом, и это обстоятельство со стороны поселкового руководства, следящего за смешениями, наилучшим образом подходило для брака.

Даже весна в этом году началась так, будто между временами года не было никакой границы. В конце февраля зачастил дождь, мелкий и обложной, без единого просвета. Моховая подстилка под травами набралась водой как губка, затрудняя всякие передвижения вне дорог. Оленьи полутуши, вялящиеся на ветру, оказались в серьёзной опасности безнадёжно пропа́сть под дождём. Капраз Борис распорядился построить для них навес всем посёлком. В дело пошли все вещи, которые было не жалко. Их пропитывали жиром, чтобы не промокали и пускали на «крышу».

Ивана в нерабочее время тоже привлекли к постройке навесов. Анхелика тоже работала там, вместе со своей матерью. Иван держался их, но виду не подавал. Он стеснялся её матери. Капдва Семён, ответственный в посёлке за внутренний порядок, раз за разом привозил на телеге, запряжённой парой оленей, новые куски пропитанного материала.

– Осторожнее там. Последнее выгребаем, – предупредил он.

Он говорил это каждый раз. Народ подтрунивал над его предупреждениями, не считая их серьёзными. Работа кипела, всё шло хорошо, до того момента, пока истеричный женский голос не выкрикнул:

– Медведи! Медведи!

Народ заволновался, зашумел. С северной стороны приближались три белых пятна, хорошо различимых на зелёном фоне. Ситуация была опасной. Охрана посёлка, имевшая огнестрельное оружие, дежурила далеко на севере. У капраза Бориса был автомат, но никто не знал, имелись ли к нему патроны. Народ начал разбегаться. Иван тоже побежал, но в сторону Анхелики.

– Побежали ко мне, – позвал её Иван.

– Нет!

– Ты что, дура? Они же разорвут тебя!

– Нет, не разорвут.

Иван не стал пререкаться с Анхеликой, крепко схватив девушку за руку и потащил за собой. Её мать, увидевшая, как настырная дочь пытается сопротивляться, подбежала и отвесила Анхелике крепкую оплеуху. Но воспитательный эффект получился обратный. Анхелика вырвалась из рук Ивана и со всех ног побежала в сторону «вяленки».

– Вот дура! – в сердцах выкрикнула мать.

Иван был солидарен с ней, но всё равно бросился догонять. Медведи, тем временем, были уже в сотне метров от них. Их морды маятниками появлялись и исчезали над травой. Зверей манил запах мяса. Капдва Семён, как раз подвозил новую партию пропитанной ткани. Он успел понять, что происходит, и какая опасность грозит своенравной молодухе, решившей поиграть в гордость. Капдва знал, что зверь всегда выберет в первую очередь свежее мясо. Шансов выжить у девчонки и парня не было никаких.

На дне его телеги лежал багор, которым он помогал таскать брёвна из воды. Капдва достал его из-под толстого слоя тяжёлой ткани и направил оленей наперерез сближающимся медведям и подросткам. Медведей остановило решительное действие капдва. Они поднялись на задние лапы и заводили носами.

– Пошли вон! Проткну нахрен! А ты дура, беги назад, не то и тебе достанется! – Семён развернулся в сторону бегущей Анхелики и догоняющего её Ивана. – А ты снова на мыловарню собрался?

Иван, тем временем, догнал Анхелику и свалил её с ног. Обиженная девчонка забрыкалась, завизжала. Медведи, впитавшие с молоком матери науку, что опасными могут быть только люди с громыхающими палками, осмелели и неторопливо направились к телеге капдва.

– Тащи её отсюда! Я задержу их, – выкрикнул капдва.

Иван рывком поставил Анхелику на ноги, в запальчивости дал подзатыльник и, не дожидаясь реакции, потянул её назад.

Олени, испуганные медведями, понесли телегу с капдва. Тот не удержался на ногах и упал на землю. Медведи сразу же выбрали его в качестве жертвы. Всё произошло быстро. Капдва попытался ткнуть багром в хищника, но тот ловко парировал, и сам нанёс удар когтистой лапой. Капдва Семён упал, а атакующий его медведь молниеносно перекусил ему шею.

Два других медведя бросились на жертву и принялись раздирать её на части. Иван с Анхеликой отбежали на безопасное расстояние, обернулись и увидели тот ужас, который мог бы случиться и с ними. Звери подбрасывали в зубах куски тела капдва Семёна. Мать подошла к Анхелике и дала ещё одну затрещину. Потом обняла и разревелась.

Воздух сотряс звук выстрела. Капраз Борис стоял с автоматом наперевес. Один из медведей рявкнул и упал. Два других тут же пустились наутёк тем же маршрутом, что и пришли. Раненый медведь всё же встал на лапы и, сильно хромая, побежал за ними следом.

Убийство медведями человека испугало посёлок. До сего момента все были уверены в том, что у них есть какая-то сила, которая отпугнёт агрессивных хищников. На самом же деле это оказалось обычным самоуспокоением. Ничего стоящего, кроме нескольких патронов, у них не было. Никакого навыка и орудий для охоты или отпугивания медведей в посёлке не было. Это событие лишний раз убедило Ивана в актуальности слов Прометея. Он мыслил нестандартно, поэтому как-то не приходился ко двору, но мыслить стандартно в их ситуации означало не иметь возможности предугадывать опасности.

Жители посёлка в смерти капдва Семёна винили строптивую Анхелику. Капраз Борис не говорил этого вслух. Он правильно указал на то, что они были не готовы к опасности, которая рано или поздно просто обязана была случиться, но ещё раз напомнил, что дисциплина является залогом безопасности.

Иван тоже попал под горячую руку. Авторитет его среди сверстников стал ещё ниже, да он уже давно им и не интересовался. Ему снова стали близки идеи Прометея, и он начал искать к нему подход.

Для начала он проследил, чем тот занимается. Прометей, по возвращении с материка, в свободное время уходил к морю. Однажды он утянул кусок пропитанной ткани с той самой злосчастной «вяленки». Иван пошёл по его следам и вышел к бухточке. Там, на берегу, стоял плот, квадратный, с размером сторон примерно три метра на пять. Прометей не оставил идею отправиться в далёкое путешествие. О том, что путешествие будет дальним, ясно говорил парус из промасленной ткани.

Прометей, как всегда, не интересовался мнением поселкового руководства. Впереди была посевная, а он, видимо, снова хотел её проигнорировать. Мыловарня не выбила из него тягу к путешествиям. Наблюдая за тем, как Прометей прилаживает ткань, к вертикальной палке, изображающей парус, Иван решил обнаружить себя.

– Здорово! – Иван тихо приблизился к ничего не замечающему товарищу.

Прометей вздрогнул.

– А, это ты. Чего надо? – спросил он холодно. – Шпион.

– Просто, хотел посмотреть, чем занимаешься.

– Посмотрел? Можешь идти.

– Слушай, Прометей, прости меня. Я же не против того чем ты тут занимаешься. Могут же мои планы не совпадать с твоими?

– Могут, Иван.

– Прометей, я тут подумал… Ты прав. Мы как-то успокоились, стали слишком самонадеянными. Твои слова про то, что жизнь у нас остановилась в развитии, подтвердил своей жизнью капдва Семён.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Я хочу понять, как путешествие на далёкое плато, сможет нам помочь против медведей. Я хочу увидеть связь.

– Ну, прямой связи нет. Проще сделать метательное оружие против медведей, чем быть уверенным в том, что путешествие научит нас, как с ними бороться. Путешествие на плато Путорана для меня – это расширение горизонтов. Если там есть люди, то они могли пойти по другому пути развития, и их опыт мог бы пригодиться нам, как и наш – им. К тому же, как учила твоя прабабка Джейн, генетическое разнообразие просто необходимо для воссоздания человечества. И ещё неизвестно, что мы найдём по пути.

– Я пойду с тобой. Я понял, что идти вперёд мне будет интереснее, чем заниматься здесь одним и тем же изо дня в день.

Иван протянул руку Прометею, но тот не торопился её принять.

– Я сомневаюсь в тебе. Не уверен, что такой напарник мне пригодится, – неожиданно ответил Прометей.

– Хорош сердиться на меня. Вдвоём всегда лучше и веселее.

– Я подумаю. Иди пока, и не говори о том, что видел мой плот.

– Ты что, я никогда… я никому не расскажу. Клянусь экипажем подлодки! – загорелись глаза у Ивана.

– И даже своей Анхелике?

– Ей? Ни за что! Ей вообще ничего рассказывать нельзя.

– Хорошо, проверим.

– Когда отходишь?

– Не скажу.

– Эй, Прометей, ты хочешь уйти без меня?

– Иван, иди, иначе я передумаю.

Иван ничего не ответил. В его глазах светилась уверенность, что Прометей хочет обмануть и отправиться один.

– Поклянись? – попросил он.

– Клянусь экипажем подлодки, что возьму тебя с собой.

– Хорошо.

Иван забрался по камням вверх и побежал в посёлок. Клятва предками с детства считалась самой священной. Обмануть их память считалось кощунством.

Приготовления к свадьбе были испорчены убийством капдва Семёна. Родители Анхелики стеснялись навязывать свою дочь, потому что теперь это именно так и выглядело. Пятно легло на репутацию семьи, и чтобы смыть его требовалось время. Родители Ивана, углядевшие в поступке будущей невестки нехорошие черты характера, принялись отговаривать сына разорвать отношения с ней.

Иван заметался. Он и сам понял, что строптивость Анхелики произошла не от большого ума, и что девочка заигралась, но сердце ещё тянулось к её карим насмешливым глазам.

Анхелика после смерти капдва Семёна изменилась. Внешний негативный пресс с непривычки очень давил на неё. Девушка стала более замкнутой, предпочитая в нерабочее время чаще находиться дома. Она была рада только обществу Ивана.

Впрочем, у Ивана времени на Анхелику оставалось всё меньше. Они с Прометеем готовились к большому походу. Из лягушачьей кожи сделали по две пары широкоступов, тайком от всех завялили оленины, наточили остроги, набрали пропитанной жиром ткани, чтобы в зимнее время было чем укрыться от дождя. Взяли по паре запасных сапог из оленьей кожи. Набрали бочонок пресной воды. Выварили соль из морской воды, чтобы солить рыбу в пути. Вёсла Прометей сделал из дерева и тонкого нержавеющего металла, выпиленного из стенок внутренних помещений старого судна, затопленного неподалёку от острова.

На плоту Прометей придумал сделать невысокий трюм для хранения вещей и для того, чтобы спать на нём сверху. Вода постоянно перетекала через край плота. Чтобы уравновесить центр тяжести, он придумал сделать противовес на днище, назвав его килем. Плот, припасы и оборудование были готовы. Иван очень переживал, что Прометей уйдёт в одиночку.

Уходить решили в ночь. Иван сообщил ничего не подозревающим родителям, что уходит на улицу.

– Опять к Анхелике? – спросила мать.

– Нет, просто пойду, пошатаюсь.

– К Марии присмотрись. Очень порядочная девочка и, между нами, у неё тоже никого не было.

– Ой, мам, хватит.

Иван выбежал на улицу, остановился, посмотрел на приземистый родительский дом. Сердце чуть-чуть заныло, заскучало наперёд по родителям, забилось в предчувствии их тревог. Ничего, он не последний ребёнок в семье. Будет кому занять его место на время.

Иван не хотел думать о том, что может не вернуться, или о том, что может его ждать по возвращении. Не стоит рвать душу бесполезными волнениями.

Он развернулся и скорым шагом пошёл в сторону бухты, где его должен был поджидать Прометей.

Он и в самом деле ждал. Сидел на берегу и разглядывал звёздное небо.

– Готов? – спросил он.

– Да.

– Во славу основателей, прошу благословить нам это путешествие, – произнёс в небо Прометей.

Иван повторил эту фразу. Он говорил её и раньше, но то были относительно короткие маршруты, от которых не замирала душа. Теперь в эти слова он вложил подлинное желание получить заступничество предков, смотрящих на него с небес.

– Ой! Ай!

Из темноты послышался шум осыпающихся камней и девичьи крики.

Прометей обернулся в сторону Ивана.

– Я понятия не имею, кто это, – произнёс тот.

– Голос знакомый.

– Анхелика? – крикнул в темноту Иван.

– Да, это я, – раздался голос.

– Ты какого рожна сюда притащилась? – крикнул Иван и направился в её сторону.

– Твою мать! – ругнулся Прометей.

Анхелика выступила из темноты.

– Я, я… Вы куда собрались?

– Ты следила за мной? – напустился на неё Иван.

– Да! Я заметила, что ты тоже стал меня сторониться. От меня все отвернулись, и ты тоже! – почти прокричала девушка со слезами в голосе.

– Да ты сама виновата в том, что с тобой произошло! А сюда-то ты зачем пришла? Иди отсюда и забудь, что нас видела, – грозно произнёс Прометей из-за плеча Ивана.

– Нет! Я никуда не уйду. Меня в посёлке обходят стороной и косятся. Я больше не могу этого терпеть. Возьмите меня с собой.

Анхелика схватила Ивана за руку, но тот её отдёрнул.

– Ты сдурела? Это опасное путешествие. Мы за год не обернёмся, и не факт, что вернёмся вообще. Ты не выдержишь, и мы на тебя не рассчитывали. Ни еды, ни одежды. Ты знаешь, что такое зима на материке?

– Знаю, ты рассказывал, – всхлипнула девушка.

– Всё, разворачивайся и марш домой!

Прометей вышел из-за Ивана, развернул Анхелику за плечо и толкнул от себя. Девушка оступилась и упала. Захныкала, взялась за ушибленную ногу.

– Иван, вы либо берите меня с собой, либо никуда не поплывёте. Я расскажу о вас капразу Борису. Не хочу этого делать, но вы меня сами вынуждаете.

– Вот же ты выбрал себе заразу, – прошептал Прометей. – Мы отойдём с Иваном в сторонку, обсудим.

Они отошли.

– Спасибо. Иван, за подляну.

– Я был не в курсе, что она за мной следит? Давай отчалим, а она пусть бежит, жалуется.

– Нет, так не выйдет. У них катамараны быстрые, она нас через пару часов перехватят. Что, если взять твою Анхелику, да бросить её на Вайгаче. Пусть, как хочет, добирается.

– Нет, ты что. Она умрёт там, а мы с тобой вернёмся и с нас спросят. Нет, я не хочу такого для неё и для себя. Она своенравная, но умная.

– Короче, она тебе ещё нравится?

– Да, она хорошая.

– Брать женщину в море – дурная примета. Это я на подлодке в одной книге прочитал.

– Да нет, не стоит верить в приметы.

– Ты же готов взять её? – насмешливо спросил Прометей.

– Не совсем, но ей и правда, сейчас тяжело. В неё все пальцами тычут, будто она своими руками капдва убила.

– Вот же испортили старт, так испортили. А как всё хорошо начиналось. Хоть отказывайся теперь от затеи, – вздохнул Прометей. – Как она будет ходить в туалет? Как мы будем при ней? Не к бережку же приставать?

– Придумаем что-нибудь.

– Короче, влюблённый, я беру её на одном условии, что она будет беспрекословно мне подчиняться. Если она попробует показывать свой характер, то вы оба сойдёте на берег и потопаете домой пешком, а я продолжу путь один. Идёт?

– Идёт, – неуверенно выдохнул Иван.

Плот отчалил от берега. Волны ударялись о низкий борт плота и разлетались брызгами. Прометей и Иван сидели на вёслах, а неожиданный «сюрприз» Анхелика шмыгала носом, сидя на самом высоком месте.

Берег исчез в ночи, и всё пространство вокруг слилось в одно целое, бездонное и бесконечное.