Текст книги "Рыжее пророчество"

Наконец дело было сделано, и, смахнув крылом капли пота со лба, я вернул себе человеческий облик.

– Пап, а чего ты с ними так долго возился? – тут же раздался невинный голосок Лучезары.

– И зачем были нужны эти нелепые превращения? – не остался в стороне и второй рыжий лисенок. – У тебя же посох есть!

– Раз, два – и готово.

– А так получилось сплошное нерациональное использование колдовства.

Знаете, мне стало как-то даже обидно. Я тут прыгаю, стараюсь, целое представление закатил, а они мне такое выдают. Интересно, что мне надо было выкинуть, чтобы они остались довольны? Эх, молодежь, никакого уважения к старшим!

Я хотел было возмутиться, но потом передумал и только с досады пнул валяющийся у моих ног шлем одного из шлепков. Головной убор стремительно набрал высоту, выбил окно и скрылся с глаз долой. Через мгновение со двора раздался характерный вскрик. Именно он вывел меня из оцепенения и вернул на грешную землю. Битва-то не закончилась, а я тут в обиды глупые ударился. Ладно, потом поговорю с девчонками, а пока пойду ребятам подмогну.

– Справитесь тут без меня? – бросил я Серогору.

– Беги, беги, – отозвался тот и ободряюще кивнул: – Справимся.

Я напоследок бросил на Лучезару с Василиной осуждающий взгляд, взял из рук Селистены посох и сломя голову бросился на подмогу ратникам, которые вели бой с наседающей нечистью.

* * *

Все-таки жалко, что девчонки не оценили моего показательного выступления. С соколом я, конечно, не угадал, а петушок получился очень даже милым, один гребешок чего стоил. И вообще, ко всякому делу нужно подходить с фантазией, тогда и жить веселее будет.

С такими вот мыслями в голове я несся по терему навстречу очередной заварушке. После всей этой нелепой княжеской службы я так истосковался по хорошей драке. Нет, в боярской думе мне тоже пришлось несколько раз пускать в ход кулаки, но это была никакая не драка, а всего лишь парламентские слушания. К тому же я был не виноват, что боярин Филипп в качестве аргументов чаще всего использует отборный мат, а в качестве доводов грубую силу. Вот и пришлось ему наглядно пояснить, что мой план развития города гораздо лучше его, удары точнее, а аргументы весомее. Кстати, после той самой дискуссии остальные бояре признали меня за своего, а еще после ряда подобных споров даже стали прислушиваться к моему мнению. Оно и немудрено, рука у меня тяжелая даже без всякого колдовства.

Но это все, конечно, ерунда по сравнению с той кашей, которая заварилась сегодня ночью в тереме у Антипа. Кто и зачем послал сюда наемников и нечисть, можно будет разобраться потом, а сейчас нужно просто их всех перебить, и тут у меня рука не дрогнет. В конце концов, имею полное право. В прошлом году мною был подготовлен, принят боярской думой во втором чтении и подписан князем закон «О необходимой самообороне и защите своего жилища». А там черным по белому написано, что каждый житель княжества, застав лихого человека или ворога в своем доме, и творящего там непотребства, может с чистой совестью прервать его жизненный путь любым подручным средством. Будь то сковорода, скалка, сабля или колдовской посох. Последнее, кстати, эффективнее всего.

Именно с посохом на изготовку я ворвался в трапезную. Очень даже вовремя ворвался… Два зеленых квача зажали Федора в угол и, несмотря на яростное сопротивление последнего, явно собирались перекусить ратником. Для Фрола этот милый междусобойчик уже закончился, причем довольно плохо. Блаженно закатив выпученные глаза, его лениво переваривал в уголочке третий квач. В горнице все было перевернуто вверх дном, и, мельком бросив взгляд на пол, я насчитал не менее пяти поверженных квачей, разбросанных в хаотичном беспорядке. Конечно же братья постарались продать свои жизни как можно дороже. И я лично двумя руками за такую вот спекуляцию.

– Хорошо еще, что зеленые попались, – философски заметил я и, хищно улыбаясь, поднял посох.

Вы представляете, какой звук издает перезрелый кабачок, ежели его банально уронить на пол? Именно такие звуки и последовали через небольшую паузу.

Холодная белая молния вырвалась из посоха и разнесла на куски ближнего квача, который ловко заплевывал липкой слюной Федора, явно собираясь познакомиться с ратником как можно ближе. Спустя мгновение второй квач присоединился к товарищу, окончательно приведя трапезную в нерабочее состояние. Думаю, что принимать пищу в этом помещении можно будет не скоро. И это после того как Кузьминична тут затевала не менее двух генеральных уборок в день.

Если Федора избавить от излишнего внимания огромных лягушек с мозгами набекрень было проще простого, то вернуть на свет божий его брата оказалось сложнее. Тут резко ронять кабачок было опасно, можно и начинку повредить. В том, что Фрол был еще жив, я не сомневался. Зеленому квачу нужно несколько часов, чтобы переварить захваченную и обездвиженную с помощью липкой слюны жертву. Именно поэтому я был максимально осторожен и ударил в четверть силы. Впрочем, этого хватило за глаза, и ратник оказался на свободе. Еще некоторое время нам с Федором понадобилось, чтобы окончательно освободить Фрола от липких пут, пока вернувшийся буквально с того света ратник вновь не обрел дар речи.

– Я уже думал, что мне конец, – признался Фрол, – спасибо тебе, боярин.

При упоминании моего нынешнего титула я невольно поморщился. Все это время я ощущал себя больше колдуном, чем обладателем высоченной бобровой шапки, и это ощущение меня абсолютно устраивало. Тут еще масла в огонь подлил Федор:

– Спасибо, Даромир Серафимович. Спас брата.

Ну вот, опять они за свое! Сколько раз просил вне службы называть меня по имени. Пора раз и навсегда покончить с этим досадным недоразумением.

– Спасибо на хлеб не намажешь и в качестве закуски не употребишь, – резонно заметил я, отряхивая кафтан.

– Дык мы понимаем, – переглянулись братья, – все, что у нас накоплено…

– Ни капли вы меня не поняли, – остановил я ребят, пока они не начали выворачивать карманы в поисках заныканного жалованья, – вы должны мне пообещать, что выполните одну мою просьбу.

– Все что хочешь, – хором отрапортовали спасенные ратники, – все сделаем.

– А раз так, то просто обещайте мне, что вне службы перестанете называть меня по имени-матчеству, тьфу, то есть отчеству.

– Ну не знаем, боярин… – завел старую шарманку Фрол.

– Ты же в княжеский терем вхож, – подключился Федор.

– Да как же это можно, чтобы такого человека, да не по батюшке.

– Во-первых, меня называют не по батюшке, а по матушке, – начал я, – а во-вторых, вы обещали.

Некоторое время на лицах братьев я мог наблюдать внутреннюю борьбу. С одной стороны, ратная субординация и воинский устав, а с другой – данное только что слово. Как я и рассчитывал, победило слово.

– Хорошо, – вынужден был сдаться Фрол.

– Даромир так Даромир, – поддакнул Федор.

На радостях я даже обнял братьев. Хотел было расцеловать, но уж больно они имели неприглядный вид-общение с квачами еще никому на пользу не шло.

– Кстати, что это за погань такая? – поинтересовался Фрол, пытаясь в общем бедламе разыскать свой серебряный кинжал.

– Квачи они квачи и есть, – пожал я плечами. – Что тут еще скажешь.

– Лягушки, что ли? – на всякий случай уточнил Федор.

– Ага, только чуть покрупнее и вместо мух питаются человечиной, – хмыкнул я. – Да, в общем, ничего страшного, у нас ребята уже после второй ступени посвящения могли с ними справиться.

– Мы тоже с ними справились бы, – обиженно отозвался один из братьев, брезгливо пнув ногой дохлого квача. – Только их сразу много было.

– Ага, заплевали совсем, – подтвердил второй братец.

– Это хорошо, что они зеленые, – между тем заметил я.

Ответом мне послужили удивленные взгляды. Что ж, пришлось озвучить выдержку из первого тома «Справочника нечисти», исправленного и дополненного.

– Пока квачи молодые, они имеют зеленую окраску. При этом они ничем особым не отличаются от другой нечисти, и их поголовье вполне можно проредить как с помощью хорошего колдовства, так и с помощью серебра. А вот ежели какой квач доживет до старости, то его шкура приобретает бурый цвет.

– Ну и чего? – удивился Фрол. – Какая мне разница, какого цвета шкуру портить?

– Не перебивай, – одернул я ратника. – Когда цвет меняется с зеленого на бурый, она становится нечувствительной ни к серебру, ни к стали.

– А к колдовству? – на этот раз не удержался Федор и схлопотал от меня осуждающий взгляд. Что за моду взяли постоянно перебивать!

– Нет, от продвинутого колдовства высокой степени бурый цвет квачей не спасает, – признал я и поспешил уточнить: – Но их шкура, словно зеркало, ловит и возвращает заклинание тому, кто его наложил, к тому же изрядно усиленное. То есть хочешь шарахнуть по нему боевым заклинанием, будь готов, что оно тут же ударит по тебе самому. В общем, изощренная форма самоубийства.

– Получается, они практически неуязвимы? – уточнил Федор.

– Да, – кивнул я. – У нас в скиту даже выражение такое ходило: ты, мол, чего, обурел совсем?

– То есть сменил окраску на бурую и тебе в данный момент все по фигу, – переиначил на свой лад Фрол.

– Именно, – согласился я. – Хорошо еще, что до старости бурые квачи доживают крайне редко, а иначе нам бы тут пришлось совсем тяжко.

– Скажи, а к тебе с таким вопросом частенько обращались? – ехидно заметил Федор.

Вот ушлый молодец! Еще минуту назад меня по имени-отчеству кликал, а теперь острить пытается.

– Часто, – совершенно спокойно сказал я, – но, в отличие от квачей, зеленый период моей жизни закончился еще в младенчестве.

Вдруг в дверях что-то хлюпнуло. Я кинул в их сторону взгляд, и тут мне поплохело по-настоящему. Ехидно хихикая и потирая коротенькие ручонки, переваливаясь с лапы на лапу, в трапезную ввалился еще один квач. Как бы я ни старался убедить мои глаза в их полнейшей некомпетентности, они упорно мне твердили, что цвет его шкуры никак не тянет на зеленый. Осторожно, используя не более десятой часта своей силы, я метнул в него небольшое обездвиживающее заклинание. Оно моментально достигло квача, отразилось от него и, существенно набрав силу, ударило по мне. Несмотря на то что я был готов ко всему, мне потребовалось все мое мастерство, чтобы нейтрализовать свое же собственное заклинание.

– Приплыли, – резюмировал я.

– Прилетели, – согласился со мной Фрол.

– Приползли, – подключился Федор.

– Смысл один и тот же, – подвел я итог, изо всех сил соображая, что же мне сейчас предпринять.

Для начала нужно убрать из-под удара братьев. Толку от них сейчас все равно не будет, к тому же я с таким трудом заставил их опять меня по имени называть. Обидно будет тут же лишиться таких классных ребят. Я уже открыл рот, чтобы попытаться убедить их оставить меня одного, как меня опередил Федор.

– Слышь, Даромир, – начал он издалека, – мы пошли, что ли?

– В самом деле, – не остался в стороне второй брат, – это дело по твоей части, по колдовской.

– У ворот вон стража до сих пор с кем-то бьется.

– Так мы лучше им подмогнем.

– А ты эту бурую пакость когда завалишь, то к нам присоединяйся.

– Ты же сам говорил, что уже давно забурел.

– Тебе и карты в руки.

С этими словами ратники испарились, словно их тут и не было, даже дверь за собой поплотнее прикрыли. Что ж, обижаться я не стал: и сам считаю, что храбрость хороша там, где есть хоть какой-то шанс переломить ситуацию в свою сторону, а раз такого шанса нет, то это уже не храбрость, а глупость. Другое дело, что мне самому в жизни не раз приходилось совершать именно такие вот глупости. Вот и сейчас предстоит сделать невозможное. Но, с другой стороны, сделать невозможное возможным – это как раз в моем стиле!

Я перевел взгляд на бурого и задумчиво почесал затылок. Хорошо еще, что мое заклинание все-таки зацепило квача и ненадолго обездвижило его. А коли так, то некоторое время на раздумья у меня есть. Конечно, можно было метнуться к Серогору и ненавязчиво расспросить его, как он выкручивался из подобных ситуаций. Он, конечно, скажет, но при этом наградит таким взглядом, что мне захочется от стыда провалиться сквозь землю (или сквозь пол, что сути не меняет). Так как подобной роскоши я себе позволить не могу, придется расстараться как-нибудь в одиночку. В конце концов, я сегодня от своего наставника получил незаслуженную похвалу, а стало быть, настало время задним числом эту самую похвалу заслужить.

«Квачччш!» – раздалось совсем рядом со мной и заставило скрипеть мозгами побыстрее.

Значится, так, что мы имеем? С такой шкурой он погибнуть может только от колдовства, колдовать нужно в полную силу, а погибнуть во цвете лет от своего же заклинания мне категорически не улыбается. Я, конечно, многим в своей жизни недоволен, но она чертовски приятная штука, чтобы отказываться от нее за компанию с какой-то лягушкой-переростком.

В этот момент квач в меня плюнул. Я настолько был занят своими мыслями, что даже не успел отскочить. Густой, вязкий и отвратительно пахнущий плевок довольно нелицеприятно повис на моем кафтане и тем самым окончательно вывел себя из меня. Или меня из себя? В общем, неважно, главное – вывел!

– Ах ты пакость болотная, да ты чего себе позволяешь? – завопил я и тут же схлопотал второй плевок. – Да этот кафтан мне тесть подарил на день рождения! И это ничего, что он мне не нравится и давно вышел из моды. Если захочу его испортить, то сделаю это сам, без помощи какой-то серо-буро-зеленой нечисти!

От третьего плевка я ловко увернулся, но возмущение продолжало бить через край.

– Да, у Антипа нет вкуса, и я ношу его только по просьбе Селистены, ну и что?

Четвертый плевок и практически восстановленная способность квача двигаться делали мое положение незавидным, тем более что на этот раз бурый оказался точным, а его выпады в сторону моего гардероба начинали сковывать мои движения. Он опять мерзко захихикал и, неловко переваливаясь на ластообразных лапах, направился ко мне.

– Да чтоб ты мною подавился! Да чтобы у тебя до конца жизни несварение желудка было!

Плевок и шаг вперед.

– Да чтоб у тебя все зубы повыпадали, только один остался!

Плевок, шаг вперед и удивленный взгляд.

– И этот зуб у тебя постоянно болел!

Удовлетворенный кивок огромной головой и очередной плевок.

И вот на этот раз он не угадал. То ли я увернулся неудачно, то ли прицел у него сбился, но так или иначе, он попал на мою новую шелковую рубаху, которую всего седмицу назад мне подарили Лучезара и Василина. Да, она была мне маловата, да и сшита неудачно, но это был их первый подарок, сделанный своими руками, причем без применения колдовства. Не помогать себе колдовством в рукоделии для девчонок было настолько сложно, что я оценил всю ценность подарка.

– Ах ты муть болотная! – возмущенно завопил я, пытаясь хоть как-нибудь освободиться от налипшей на меня пакости. – Да чтобы тебе всю жизнь одними мухами питаться!

Тут, словно живая иллюстрация к моим словам, откуда ни возьмись появилась жирная, лоснящаяся муха, сделала круг почета по комнате, осталась недовольна закрытыми наглухо дверями и принялась методично биться головой в небольшое слюдяное оконце, что выходило на задний двор.

– А ведь это мысль! – вслух заметил я и после недолгого размышления тихо добавил: – А со своими крыльями я как-нибудь потом справлюсь.

Бурая неуязвимая нечисть опять противно захихикала и совсем было приготовилась к очередной атаке на меня, но я быстро поднял руку с посохом и послал в квача небольшое небоевое заклинание. Глаза бурого выразили несказанное удивление, когда заклинание достигло его шкуры и на спине развернулись полупрозрачные тонкие крылышки, более напоминающие крылья стрекозы, чем мухи. В то же мгновение заклинание отразилось и вернулось к своему хозяину, то есть ко мне. За спиной под безнадежно испорченным кафтаном что-то затрепетало, и стало нестерпимо щекотно.

– Надеюсь, я не ошибся в расчетах, и они справятся с такой тушей, – небрежно заметил я и улыбнулся своему недругу: – Ну чего расселся, кыш отсюда!

Я сделал резкий шаг по направлению к квачу и громко хлопнул в ладоши.

– Лети, кому говорю! – что есть силы завопил я и скроил ему самую жуткую рожу, на какую только был способен.

Квач замер в оцепенении, крылья его затрепетали, но приступать к своим непосредственным обязанностям не спешили. От досады, что мой трюк не удался, и оттого, что и сам по глупости стал гигантской человекообразной стрекозой, я не нашел ничего умнее, как состроить ему «козу».

– Забодаю, забодаю! Бе-бе-бе!

Как ни странно, именно этого, в общем-то совсем невинного, жеста оказалось вполне достаточно, чтобы вывести старого бурого квача из состояния оцепенения. От неожиданности он шарахнулся от меня, крылья его вышли на проектную мощность и яростно застрекотали, поднимая массивное тело над полом. И вот в этот момент он испугался по-настоящему. Именно слепой страх я прочел в мутных глазах квача, перед тем как тот не запаниковал окончательно.

То ли старик действительно на родном болоте за отсутствием человечины не брезговал и мухами, то ли перед его глазами бился головой наглядный пример, но вести себя квач стал точно как это насекомое. Разница была только в массе и размерах. Но такая, что те несколько кругов, что квач сделал по горнице, позволили начисто истребить в ней любой намек на целую мебель. Дубовый стол пал первым под ударами бурого лба. Далее его незавидную участь разделили скамьи, буфет и резные полки.

В принципе этой туше ничего не мешало вышибить дверь и выйти на оперативный простор, но такая простая мысль нечисти (на мое счастье) в ее ушибленную голову не пришла. Вместо этого, по пути проглотив конкурента, квач принялся биться головой в окно. И если тонкое слюдяное стекло тут же разлетелось, то узенькое оконце, вырезанное в крепкой бревенчатой стене, устояло. Вылететь в него новый пернатый вид нечисти никак не мог, не позволяли масштабы, поэтому с завидным упорством он бился практически в стену.

Терем трясся, массивные бревна стонали, удары следовали один за другим. Мне оставалось только следить за происходящим и ждать, когда старый квач закончит жизнь самоубийством. Древнейшие темные силы могли защитить обладателя бурой шкуры практически от любого внешнего врага, но от самого себя они, конечно, спасти не могли.

Еще один заход на воздушную атаку, стрекотание крыльев, резкий разгон – и встреча с неизбежным. Стена с головой дрогнули практически одновременно, и та и другая огласили этот момент зычным хрустом. Бурый напоследок крякнул, сложил крылышки и с грохотом рухнул на пол.

– А все-таки приятно смотреть на профессионально выполненную работу, – сказал я и вдруг неожиданно для себя рассмеялся.

Нет, преставившегося темного родственника всех безобидных болотных лягушек мне было ни капельки не жалко, но и кровожадностью особой я никогда не страдал, чтобы смеяться над поверженным врагом. Причина была в том, что аккуратно сложенные под рубахой крылья вдруг ни с того ни с сего попытались развернуться и нестерпимо защекотали спину.

– Ай, ай, ай, – заметался я по разгромленной трапезной, – щекотно же!

Наконец я пристроился к дверному косяку и со смаком начал чесаться об угол.

– Надо же, чуть сам себя до смерти не защекотал, – хмыкнул я, закончив свое важное дело.

Нужно будет книжечки полистать, освежить в памяти колдовское врачевание. Тут торопиться не надо, эти крылья теперь часть меня, а со своими частями тела я привык обращаться бережно. А то дрогнет рука в ответственный момент, и вместе с крыльями отвалится еще что-нибудь очень даже для меня необходимое. На такой риск я идти не собирался и поэтому решил к вопросу о лишении меня приобретенных крылышек вернуться чуть позже, тем более что, судя по доносившимся со двора крикам, ратные люди Антипа продолжали от кого-то отбиваться.

Надо сказать, что нечисть неоднократно пыталась шалить в этих стенах, но такого масштабного нападения на терем я что-то не припомню. Я, как мог, привел себя в порядок, сбросил на пол безнадежно испорченный кафтан (кстати, с огромным удовольствием) и направился прочь из горницы. Нужно было произвести зачистку территории, чем я с удовольствием и занялся.

В тереме мой улов был не ахти каким большим, всего лишь парочка квачей, да и те зеленые, а вот во дворе меня ждал сюрприз. Только вот не знаю, приятный или нет. Оказалось, что ратники Антипа все это время держали героическую оборону от десятка шлепков. И если бы не помощь, подоспевшая с соседних подворий, ребятам пришлось бы совсем туго.

На сей раз я решил не устраивать представления и сделал все быстро и четко. Свистнул ратникам, чтобы не мешали работать, а когда они резво распластались в дворовой пыли, в два счета разметал эту мускулистую, но не шибко сообразительную компанию. Конечно, не очень эффектно, зато вполне эффективно. Я наконец-то опустил свой посох, и в этот момент откуда-то сверху раздались радостные крики и звонкие хлопки в ладоши. Я поднял голову и обнаружил, что за всем этим коротким сражением из окна второго этажа наблюдали Лучезара, Василина и все остальное мое семейство.

– Класс! – со знанием дела констатировала голубоглазая дочка.

– Папочка, ты реально лучший, – подвела итог дочка зеленоглазая.

– И никаких тебе превращений!

– Быстро и рационально!

Мне оставалось только развести руками. Ну что тут еще скажешь? Просто нужно признать, что я чего-то не понимаю в воспитании детей. Одно хорошо – мой пошатнувшийся после небольшой осечки отцовский авторитет восстановлен. А каким способом мне это удалось, в общем-то и неважно.

* * *

– А сколько лет надо учиться, чтобы так же лихо обращаться с нечистью?

– Три или четыре года?

С этими вопросами бросились ко мне дочки, как только я перешагнул порог разгромленного терема.

– Можно мы прямо завтра отправимся в «Кедровый скит»?

– Мы будем очень хорошо учиться, честное слово!

– Да и дедушка Серогор за нами присмотрит!

– Когда выучимся, ты уже будешь старенький, а мы тебя будем защищать!

Даже не знаю, как реагировать на такие слова. Хочешь– плачь, а хочешь – смейся. Я, конечно, выбрал последнее, тем более что непослушные крылья по-прежнему мною плохо контролировались и то и дело пытались развернуться, при этом немилосердно щекоча мне спину. Ко всему прочему они начали негромко, но отчетливо стрекотать.

– Честно говоря, я надеюсь, что вы научитесь хорошо колдовать значительно раньше, чем я стану стареньким, – хмыкнул я, обнимая разом обеих дочек, – к тому же в «Кедровый скит» девочек не принимают.

– Как это не принимают?!

– Почему не принимают?!

– Да это дискриментация по половому признаку! – с трудом выговорила мудреное слово Лучезара.

– Дискремпенация, – поправила сестру Василина.

– Ну для начала «дискриминация», – приостановил я бурную реакцию девчонок, – а потом, откуда вы такое слово вообще взяли?

– Так из книжки, – не моргнув глазом отозвалась старшенькая.

– А из какой – не помним, – тут же поддакнула младшая.

Ну да, все яснее ясного, опять у Антипа в библиотеке по полкам шарили. Сколько раз я ему говорил, чтобы он запирал комнату на ключ! Нет, вы не подумайте, я никоим образом не против самообразования, но там на третьей полочке от окна, на самом верху, та-акие восточные трактаты стоят с цветными картинками, что даже я покраснел, когда на них наткнулся. Потом, конечно, вчитался, но я никоим образом не хотел бы, чтобы до поры до времени они попались на глаза девчонкам. Антип, кстати, так мне и не ответил, откуда он такую замечательную срамоту взял. Так, брякнул что-то невразумительное про какую-то карму с утра, хмыкнул в бороду и был таков.

– Девочки, вы должны мне обещать, что больше никогда не будете брать книги без спросу, – усталым голосом выдал я и с удовольствием расположился на скамье.

– Обещаем! – тут же хором отрапортовали девчонки.

Что-то мне это напоминает… Ах да, я сам так же охотно и быстро давал обещания и так же без зазрения совести их нарушал. Впрочем, это касалось только каких-то мелочей и нелепых правил, ограничивающих мои свободы, что касается серьезных моментов, здесь я слово держал крепко. А что я, собственно, хотел? Если одно яблочко от яблоньки недалеко падает, то и другое обязательно где-нибудь рядышком пристроится. Только сейчас я начинаю понимать, как тяжело приходилось со мной Серафиме и преподавателям из «Кедрового скита».

– Папа, ты чего замолчал-то? – выждав небольшую паузу, вцепилась в меня мертвой хваткой Василина.

– Мы же обещали себя вести хорошо, и все такое прочее, – не осталась в стороне Лучезара. – Теперь и ты обещай, что покончишь с этой дискомпритацией и устроишь нас в «Кедровый скит».

Что-то я устал сегодня. То шлепки, то квачи, потом опять шлепки, а вот теперь детишки прилипли. И если с первыми я прекрасно знал, как мне поступить, то с близняшками дело обстоит сложнее. Надо бы перевести стрелки на кого-нибудь другого.

Девчонки продолжали активно требовать от меня немедленного решения их дальнейшей колдовской судьбы, а я торопливо пробежался взглядом по присутствующим. Селистену жалко, она и так, бедная, намучилась. Кузьминична, судя по всему, еще не отошла от произошедшего и до сих пор сжимает канделябр, а у Симы вообще сегодня день рождения. На этот раз счастливый жребий «выпал Серогору.

– Да что вы ко мне-то пристали? – резко прервал я девчонок. – Вот перед вами верховный колдун «Кедрового скита», его и уговаривайте. Лично я не против, учитесь на здоровье.

Лисята в момент замолкли и решительно перевели свои взоры на Серогора. Не могу сказать, что под их взглядом белому колдуну было так уж уютно, скорее наоборот. Но и Серогора недаром называли великим, в одно мгновение он принял единственно верное решение, чтобы избежать массированной атаки со стороны очаровательных, рыжих, чуть конопатых созданий, которые иногда очень напоминают двух чертят. Кстати, вот сейчас им только рожек не хватало, а хвостиков под сарафанами и так не видно было.

– Я собираюсь поднять этот вопрос на ближайшем заседании преподавателей скита, – пробасил колдун. – Но положительное решение зависит не только от меня.

Вот молодец: коротко, ясно и максимально обтекаемо. Кто там знает, когда это заседание будет, как голоса разделятся. А с него взятки гладки.

– А… – протянули девчонки, но Серогор был непоколебим.

– А сейчас позвольте мне поговорить с вашим папой, – отрезал он, тем самым заставив балаболок замолчать.

Что значит профессионал, намучился в скиту с такими, как я, вот теперь и блистает педагогическими талантами. К сожалению, мне до него – как пешком до той страны, где придумали, опробовали и зарисовали те самые трактаты с третьей полки от окна.

Между тем Серогор в очередной раз огладил до сих пор торчащую клоками бороду, как мог прикрыл зияющую дыру на коленке, спрятал голые ноги под скамью и торжественным, строгим голосом обратился ко мне как наставник к ученику:

– Кто там был-то?

Да, что ни говори, но внешний вид тоже много значит. Вот был бы он одет в свой парадный кафтан да в сапоги яловые, небось выдал бы речь минут на пять. А тут просто, коротко и ясно. Не скрою, меня больше устраивает последний вариант.

– Дык ничего особенного, – пожал я плечами, – с десяток шлепков, несколько зеленых квачей.

– Ну это ерунда, – совершенно резонно заметил белый колдун.

– И один бурый, – не удержался и безразличным голосом прибавил я.

– Бурый?! – так и подскочили на своих местах Серафима с Серогором.

– Ну да, – как ни в чем не бывало пожал я плечами. Вновь приобретенная часть тела тут же среагировала на такое движение плеч и радостно застрекотала. Терпеть было выше моих сил, и я невольно захихикал.

– С тобой все нормально? – вскинула бровь Симочка, на всякий случай подошла ко мне и положила руку на голову, проверяя, нет ли у меня жара.

– В общем и целом да, – честно сказал я.

– Как тебе это удалось? – подключился Серогор, даже пытаясь скрыть, как поразила его услышанная новость.

– Ну я проанализировал, что я слышал о бурых квачах в «Кедровом скиту», вспомнил занятия, что проводили вы, присовокупил к этому поправку на природные условия, время суток, время года, ветер и размер золотой казны князя Бодуна…

– Не болтай! – хором рявкнули моя кормилица и наставник.

– Тогда просто повезло, – пошел я более кратким, но значительно менее выразительным путем, – очень удачно в голову пришла одна мыслишка, вот, собственно, и все.

На этот раз Серогор долго держал паузу, с интересом глядя на меня. Да, похоже, мне таки удалось удивить своего наставника.

– Мыслишки приходят ко многим, а вот справиться с бурым квачом сможет не каждый колдун, – наконец заметил он. – Причем без видимых последствий для себя.

Правильно, последствия у меня никому не видны, потому что спрятаны под рубахой, а раздеваться в данный момент я не собираюсь. И вообще, если бы не постоянная щекотка, я бы не торопился избавиться от такого приобретения. Крылья – это такая вещь, что завсегда в хозяйстве сгодится.

Видимо обрадованные, что про них вспомнили, крылышки радостно застрекотали и вновь попытались вырваться на волю. Мне стоило большого труда не захохотать в голос, а чтобы заставить их успокоиться, пришлось что есть силы прижаться спиной к стене. Крылышки еще пару раз вздрогнули, но под таким напором были вынуждены смириться и временно затихнуть.

– Что-то тебя сегодня корежит, – осторожно заметила моя рыжая половинка.

– Ничего, пройдет, – отмахнулся я, на всякий случай еще сильнее прижимаясь к стене.

– Что ты, Селистенушка, – тут же успокоила мелкую Серафима. – Да он просто прекрасно выглядит! Видела бы ты Серогора после встречи с бурыми квачами, да я его почитай месяц на своей заимке выхаживала да травяными отварами отпаивала. А тут ишь какой молодец!

Что ни говори, а приятно выслушивать такую вот незатейливую похвалу от своей кормилицы. Причем теперь уже вполне заслуженную. Вот покупаюсь немного в лучах славы, а потом обращусь к ней, чтобы подсобила принять свой прежний вид.

После пережитого все как-то расслабились и принялись наперебой делиться впечатлениями от жаркой ночки. Даже Серогор, обычно молчаливый и серьезный, позволил себе несколько вольных высказываний на заданную тему. Особенно веселились Лучезара и Василина. Они даже не поняли, какой опасности подвергались, для них это было всего лишь первое в жизни приключение, и не более того. Впрочем, разубеждать девчонок никто не собирался. А обеспечивать безопасность детей – это все-таки обязанность взрослых.

– Мы так хотели прийти тебе на помощь! – радостно верещала голубоглазая.

– А нас не пускали, – вторила ей обладательница глаз зеленых.

– А ведь мы колдовать-то уже умеем!

– Папа нас одному боевому заклинанию научил, специально для таких случаев.