Текст книги "Колдовской круг"

Часть 1
Эмиссар времени Иванна

Но я боюсь их, поскольку они правят. Ибо что они будут делать? Что я смогу сказать? Или какое слово я смогу сказать, чтобы избежать их?

Апокалипсис Иакова (Первый)

1.1

Продвигаясь за Мануэлем, наблюдаю, как методично взлетает его рука с мачете, прорубая дорогу в сельве. Густые кроны деревьев возносятся над нами на десятки метров, закрывая небо, спасая нас от лучей безжалостного солнца, но вынуждая задыхаться от горячего влажного воздуха, напоенного гнилостными, кружащими голову ароматами. Беспрерывные крики птиц и неведомых зверей и другие звуки создают необыкновенную симфонию, в которой одновременно слышится нечто прекрасное и жуткое. Джунгли живут собственной жизнью, и мы, два чужака, неразумно вторгшиеся в них, являемся инородными, чуждыми организмами. Красоты тропического леса, многоцветье орхидей и бабочек с фантастическими узорами, экзотические птицы, шумные стиляги попугаи больше не интересуют меня, есть лишь одно желание: вернуться в цивилизацию, пусть даже примитивную, как в нашем базовом лагере. «Люди! Я соскучилась по вам!»

Мне не верится, что мой спутник правильно ориентируется в хаосе гигантских деревьев, длиннющих лиан, необыкновенных папоротников, в этом царстве кровососущих, ползающих, кусающих, рычащих, летающих, пугающих, выделяющих, манящих, отталкивающих. Плосколицые, с приплюснутыми носами обезьяны свободно перемещаются высоко над нами, легко перелетая с ветки на ветку, совершая головокружительные трюки безо всякой страховки. От окружающей зелени, мошкары, влаги и пота, пропитавших одежду, можно сойти с ума. Я не ожидала, что это испытание будет легким, но выпавшие на мою долю тяготы держат меня на пределе человеческих сил. Меня гложет подозрение, что запланированное на два дня путешествие затянется надолго.

Невыносимая боль обожгла живот, я громко вскрикнула и стала судорожно давить забравшихся под рубашку насекомых. Приподняв ее, увидела на животе красную сыпь от укусов и темные останки агрессоров. Боль не прошла, ощущение такое, будто живот прижгли раскаленным прутом.

– Эй, погоди, у меня тут проблема!

Мануэль обернулся, и я увидела, что от усталости он тяжело дышит, у него осунулось лицо, а белки глаз стали кровавыми. Он не латинос, а чужое имя получил на время обучения в Школе Шамбалы, как и я, сменившая родное на Златку. Если судить по чертам лица, он, похоже, представитель северных народов Западной Европы. Я придумала ему прозвище – Швед. Такой большой, сильный, белобрысый, на вид добродушный. Маловероятно, что он сможет дать мне полезный совет, но наше многочасовое обоюдное молчание достало меня не меньше, чем джунгли.

– Paraponera clavata, – изрек он с озабоченным видом.

Я напряглась, ощутив, как раскаленные зноем полушария мозга скрипят в голове, но не осилила сказанную им абракадабру.

– При чем здесь «сапоги» и что такое «парапонера»?

– Дословно не переводится, но обитатели джунглей называют этих агрессивных насекомых муравьями-пулями. У них даже есть ужасный обычай: когда юношу посвящают в воины, он должен сунуть руку в мешок, полный этих тварей, и подержать ее там определенное время.

Я содрогнулась, представив, какую он может испытывать боль.

– Откуда у тебя такие глубокие познания?

– Узнав о предстоящем испытании, я с помощью Интернета попытался выяснить, с чем и с кем мы можем здесь столкнуться.

Я же предпочла это время посвятить себе прекрасной и затеяла постирушку. А еще съездила с группой на экскурсию к миссионерам, несущим службу в этих диких местах. Откуда здесь Интернет, ума не приложу.

– Мануэль, ты уверен, что мы не сбились с пути? Бобо говорил, что надо двигаться по тропе, а мы лезем напролом, и ничего похожего на тропу не видно.

– Тепло и высокая влажность позволяет растениям развиваться с умопомрачительной скоростью. Через пару дней зелень скроет и следы нашего продвижения.

– Господи, зачем нам, будущим эмиссарам времени, подобное приключение? Наши преподы что-то уж слишком намудрили! Мы же не в спецназе, чтобы проходить тесты на выживание в экстремальных условиях.

– Ошибаешься, Златка. Такое испытание дает возможность проверить нашу способность адаптироваться к непривычным условиям, устойчивость психики и многое другое. И не исключено, что кому-то из нас предстоит попасть во времена завоевания американского континента конкистадорами.

– Надеюсь, меня минет подобная участь. До поступления в Школу у меня было заветное желание – побывать на Мачу-Пикчу. Но одно дело приехать туда в качестве туриста, и совсем другое – попасть во времена поклонения кровавому божеству. Забыла, как оно называлось.

– Майя поклонялись Кукулькану, у них и в самом деле кровь лилась рекой. Инки были не такими кровожадными. Человеческие жертвоприношения они совершали лишь раз в четыре года или во время стихийного бедствия. Притом жертвами были преимущественно дети, и их направляли сами родители. Умерщвляли их, воздав великие почести, бескровно – замуровывали живьем.

– О боже! Какая дикость! Это, по-твоему, не кровожадные? – возмутилась я, ладонью растирая укушенные места.

– В Средневековье везде было не сахар, – подытожил Мануэль. – Златка, заправь рубашку в брюки – этим ты обезопасишь себя от новых нападений. Нам надо быстрее двигаться, необходимо выйти к реке засветло. День в тропиках длинный, но не бесконечный.

И мы вновь стали медленно продвигаться сквозь джунгли. Я попыталась на время подменить Мануэля, поработать мачете, но меня хватило ненадолго, и прошли мы всего ничего. Опять я шла за Шведом, наблюдая за тем, как он расправлялся с лианами, огромными зарослями папоротника, колючими кустарниками. Я представила его древним викингом с длинными волосами и бородой, вклинивающимся в ряды врагов.

– Все!

Он резко остановился, и я, задумавшись, налетела на него, уткнувшись носом в почерневшую от влаги и пота рубашку.

– Устал? Сменить? – спросила я, запрокинув голову. Я не коротышка, но у него без малого два метра роста.

– Пришли. Внизу река.

За плотной зеленой стеной оказался обрыв глубиной метров тридцать, а внизу, среди поваленных и стоящих вертикально стволов деревьев, тускло отсвечивала коричневая жижа. Деревья, выросшие в воде, были тонкими и относительно невысокими, но их редкий частокол заслонял основное русло реки, о наличии которого можно было только догадываться.

– Как мы будем спускаться? – По правде говоря, удручающий ландшафт внизу меня радовал не больше, чем тот, что окружал нас наверху.

– Что-нибудь придумаем. – Мануэль сбросил на землю рюкзак и достал из него моток веревки.

– Выдержит? – Я с опаской посмотрела вниз: десятый этаж без лифта!

Мануэль молча обвязал веревку вокруг моей талии, в нагрузку к моему рюкзаку дал мне свой. Вдруг он резко обернулся и взмахнул блеснувшим мачете прямо передо мной – у меня внутри все оборвалось.

– Фу-у! – выдохнула я с облегчением, радуясь, что жива.

Извивающаяся на земле, перерубленная пополам пестрая змея не так меня испугала, как его резкое движение и выражение лица при этом. Мануэль наклонился и отрубил змее голову, которая еще несколько раз в предсмертных конвульсиях открыла и закрыла пасть, прежде чем застыла.

– Ядовитая? – Меня одолевало желание ткнуть в преставившегося гада носком ботинка, но я удержалась. Красивая, нарядная тварюка с белыми крапинками на пурпурной коже… А ведь никаким противоядием нас не снабдили!

– Не знаю, решил не рисковать. Готова к спуску?

– Особого желания нет, – чистосердечно призналась я.

– Выбора тоже нет, – лишил меня иллюзий Мануэль. – Держись крепко руками за веревку и не спеша перебирай ногами по склону, а я буду потихоньку отпускать веревку.

– Вперед спиной?! Туда?! – Глянула вниз, и обрыв показался еще глубже.

– Смотри не вниз, а только на меня.

Зависаю спиной над пропастью, и рюкзаки мгновенно становятся свинцовыми, больно оттягивают плечи. Красивое, мужественное лицо Мануэля от напряжения стало бордовым, глаза расширились и пытаются вылезти из орбит, словно его укусил шмель. Он стравливает веревку, и я потихоньку спускаюсь по склону оврага. Жуткое ощущение парения над неизвестностью, когда все становится ненадежным и страшным. Веревка больно сжимает грудь, тяжело дышать, я не вижу, куда ставлю ноги, они то цепляются за что-то, то проваливаются в пустоту. «Долго еще?!»

Уже не вижу Мануэля, но его голос сопровождает и успокаивает меня. Спуск кажется бесконечным, вдруг я чувствую, как что-то начинает быстро двигаться по ноге. Перевожу взгляд: огромный монстр, как два моих кулака, с мохнатыми лапками и противными, плотоядно шевелящимися отросточками возле ротового отверстия, движется по направлению к моему лицу! У меня обрывается сердце!

– А-а-а! Паук! Ненавижу!

– Держись, Златка! Не бросай веревку! Осталось немного!

Паук уже на уровне моей груди. Преодолевая отвращение и страх, резким движением смахиваю его с себя. Рука, держащаяся за веревку, не выдерживает двойной нагрузки, соскальзывает, ноги теряют опору, и мир переворачивается вверх тормашками. Я зависаю вниз головой, а рюкзаки не позволяют мне принять прежнее положение. Кровь приливает к голове, стучит в висках, глаза застилает багровая пелена. До воды метра три, и там я замечаю что-то длинное, затаившееся. Крокодил?!

В ушах ужасный шум, через который едва пробивается голос Мануэля:

– Успокойся! Брось рюкзаки!

Тут до меня доходит, что я все время ору. Сбрасываю шлейки рюкзаков, и они один за другим летят вниз, прямо на чудовище в воде, вздымая кучу брызг. Мне удается подтянуться, ухватиться за веревку обеими руками, и я нащупываю ногами поверхность крутого склона.

– Как ты? – доносится обеспокоенный голос Мануэля.

– Бывало и получше! – Перед глазами вертятся разноцветные круги.

– Опускать дальше?

– Подожди. Дай осмотрюсь. – Кровь отхлынула от головы и зрение постепенно нормализовалось. Вместо крокодила внизу вижу притопленный ствол дерева. – Опускай!

И вот я стою по колено в воде. Вдруг возле меня с шумом падает бухта веревки, подняв волнение, и я, посмотрев вверх, вижу, как Мануэль прыгает на стоящее в двух метрах от края обрыва дерево, чудом удерживается на нем и начинает спуск по почти лишенному веток шершавому столбу. У меня то и дело замирает сердце, но вскоре весь ободранный, с расцарапанными лицом и руками, Мануэль оказывается внизу.

– Зачем тебе понадобилась такая акробатика? – говорю я осуждающе, но очень радуясь, что все обошлось. – У тебя же была веревка!

– Она нам пригодится – будем делать плот.

Бредем по коричневой воде, ничего не видя сквозь нее, когда по пояс, когда по грудь. Нервно посмеиваюсь, рассказывая, как приняла бревно за крокодила.

– Крокодилов здесь нет, только аллигаторы. Но есть более страшные чудовища: кровожадные пираньи и крошечные сомики-карнеро, любители забираться в интимные места.

Умеет Мануэль успокоить: раньше было брести мерзко, а теперь стало страшно. Если преподы придумают еще одно подобное этому испытание, буду проситься в Антарктиду – там живности поменьше, а лютый мороз я выдержу. Рядом с нами раздается странный шелестящий звук, и я замираю в страхе.

– Ты слышал? Что это?

– Не знаю. – Мануэль невозмутим и спокоен. – Из-за того, что вода мутная, здесь даже рыбы имеют голос. Главное – это не кайман и не пиранья. Отбрось страхи, не обличенные ни во что реальное, и почувствуй себя частью прекрасной природы. Любуйся и радуйся, что ты находишься здесь!

Ничем не прошибешь моего спутника. Можно позавидовать крепости его нервной системы. Его слова подействовали на меня благотворно: я стала спокойнее и, несмотря на усталость, стараюсь запечатлеть в памяти красоту тропиков. Все же есть прелесть в этом путешествии, и жаль, что нет фотоаппарата.

– Стой! Боа! – Подняв руку, словно регулировщик уличного движения, Мануэль замирает, а невдалеке от нас проплывает громадная анаконда, метров шесть длиной.

Странно, но на нее я реагирую довольно спокойно, без криков и возгласов. Вскоре мы видим свободно несущую свои воды реку, и Мануэль, срубив мачете несколько нетолстых стволов деревьев, сооружает подобие плотика. Он довольно хлипкий, мы частично находимся в воде, но все же это транспорт, и маньяческие сомики с пираньями нас не достанут. Плывем вниз по течению, теперь можно немного расслабиться.

– Индейское поселение, куда мы должны прибыть, находится прямо на берегу, думаю, мы будем там еще до темноты, – оптимистично заявляет Мануэль.

Река все шире, а течение, вопреки моим школьным познаниям по физике, становится быстрее. Теперь мы стараемся держаться ближе к берегу, хотя и в ущерб скорости передвижения. Сумерки упали внезапно, свет вдруг стал молочно-тусклым, и ко всему послышался глухой грозный гул, все усиливающийся. Надеюсь, это не бой барабанов местных каннибалов, отправляющихся на поиски чего-нибудь вкусненького. Вопросительно смотрю на Мануэля – он знает ответы на всевозможные вопросы.

– Пороги. Не будем рисковать.

Его опасения оказались обоснованными. Пристав к скалистому берегу, мы увидели, как между острых камней бушует и пенится вода, словно ненасытное чудовище, желающее уничтожить все живое, попадающее в его владения.

– Придется здесь заночевать. Дальше пойдем по берегу – он не топкий, не такой, как раньше. Ночью двигаться нельзя – можем натолкнуться на ягуара, поди знай, что ему взбредет в голову.

Для ночлега Мануэль выбрал небольшой скалистый выступ, прямо напротив порогов. Мы сделали запас дров, которых должно было хватить на всю ночь, и развели костер. Теперь можно немного привести себя в порядок, помыться и обсушиться. Место для отдыха замечательное, несмотря на постоянный рев порогов. Ощущается движение воздуха, от воды веет свежестью, не тревожат москиты и прочие кровожадные насекомые. Единственное неудобство – места на скалистом пятачке хватает лишь на одно ложе, и нам приходится тесно прижаться друг к другу.

Гляжу вверх на раскинувшийся звездный ковер чужого, необычного неба. Что бы ни произошло, я никогда не забуду этот день, эту чудную ночь. Мешает заснуть не так шум порогов и близкий рев зверей, отправившихся на ночную охоту и явно не травоядных, как ощущение лежащего рядом мужчины, который прикидывается спящим. Я чувствую его дыхание на щеке, тепло тела, и, несмотря на усталость, меня волнует эта близость, не дает заснуть. Я знаю, что Мануэль тоже не спит, думаю, по той же причине. В Школе запрещены близкие отношения между слушателями, одно это может стать причиной отчисления. Последний раз я была близка с Егором почти девять месяцев тому назад. В голову стали лезть всякие эротические фантазии, но я их гоню, так как мне нужна не физиология, а чувства. Мануэль, конечно, мужчина того типа, в которого я могла бы влюбиться: он храбрый, умный, заботливый, сильный. Обрываю себя: но не влюбилась! Егор ничем не хуже Мануэля, однако у нас ничего не получилось. Незаметно для себя засыпаю сном без сновидений.

Первые, еще нежные лучи солнца легким касанием будят меня, и лишь затем я слышу шум порогов и радостные крики птиц, радующихся, что ночь ушла. Костер догорел полностью, запас дров почти цел. Не могу пошевелиться: спящий Мануэль крепко сжимает меня в объятиях, будто боится, что я убегу. Пытаюсь осторожно освободиться и этим бужу его.

– Извини, – бормочет он, смущенно глядя на меня.

Неожиданно для себя говорю то, о чем подумала:

– Мне было приятно находиться ночью под столь надежной защитой.

Мануэль обжигает пылающим взглядом, от которого внутри все немеет и мысли, что позволено, а что нет, улетают прочь. С трудом взяв себя в руки, нахожу нейтральную тему:

– Есть очень хочется.

Его взгляд гаснет.

– У нас еще остались консервы.

За завтраком мы молчим, смотрим в разные стороны, словно нашкодившие дети, которым стало стыдно за содеянное. Что-то недоговоренное продолжало витать вокруг нас на протяжении всего пути, навесив на нас паутину молчания, прерываемого лишь в случае крайней необходимости.

Через шесть часов пути по сельве мы выходим к селению, где среди темнокожих обитателей и массы галдящих ребятишек обнаруживаем нашего инструктора Бобо, приехавшего за нами на джипе.

– Как дела, Златка? – Он, как всегда, хмур и озабочен.

– Класс! Теперь уже ничего не страшно, – улыбаясь, восторженно говорю я.

– Это только разминка перед тем, что вас ожидает после окончания Школы. – Взгляд Бобо холоден и неприятен. – Вы вышли из графика маршрута. Каждый из вас должен подготовить отчет, оценить действия свои и напарника. И рекомендую быть максимально откровенными: вы все время находились под нашим наблюдением.

– К чему тогда отчет? – громко недоумеваю я и отправляю рюкзак в багажник автомобиля.

– Кстати, Златка, твое обучение заканчивается, это был последний экзамен. Поздравляю! – говорит он мне в спину.

Все-таки Бобо хам, мог бы это сообщить более торжественно и душевно. Я замираю: неужели все осталось позади и я успешно дошла до конца? Учеба, казавшаяся бесконечной, неожиданно завершилась. Все так буднично, не ощущается праздника – ни вовне, ни в душе.

– Ты рада? – вскользь интересуется Мануэль, устраивая свой рюкзак рядом с моим.

Мог бы меня поздравить, обнять или хотя бы изобразить на лице радость.

– Не знаю. Наверное, да. Наконец высплюсь! – Неожиданно ловлю себя на мысли, что давно ожидаемое возвращение в прежнюю жизнь меня не радует. Может, потому что меня в том мире никто не ждет? Или там есть тот, кого я боюсь увидеть?

1.2

Смеющийся Феликс Проклятый[5]5
  Персонаж романа С. Пономаренко «Ведьмин подарок».


[Закрыть] в длинном черном плаще с малиновым отворотом манит меня к себе, показывая в улыбке клыки. Из-за его спины выглядывает печальный Степан в форме десантника. Я хочу попросить о помощи, но его фигура заколебалась подобно воздушному шару, который вот-вот взлетит, она становится все призрачней и в конце концов исчезает. Ей на смену появляется проводник Софрон с окровавленной головой и синюшным лицом и Ашукин[6]6
  Упоминаются имена персонажей ранее изданных книг серии о приключениях журналистки Иванны.


[Закрыть], довольно потирающий руки; они начинают приближаться ко мне. Я хочу крикнуть и не могу. Ужасные фигуры все ближе, и… я просыпаюсь.

Неспокойный сон, полный жутких кошмаров, ушел прочь, оставив после себя тяжелый осадок и тревожное чувство. Я не сразу осознала, что нахожусь в самолете, следующем в Киев. Во сне я чуть сползла в кресле и положила голову на плечо сидящему рядом толстяку. Мое кресло крайнее у прохода. У окошка расположилась женщина лет сорока, словно сошедшая с обложки глянцевого журнала: ее одежда и ухоженный вид свидетельствуют о благосостоянии и успешности в жизни. С самого начала нашего полета она установила невидимый барьер между собой и соседями, в первую очередь это относилось к толстяку, сидящему в кресле между нами и безуспешно пытавшемуся ее разговорить.

– Извините за доставленные неудобства, – сказала я толстяку, с трудом помещающемуся в кресле, хотя своей вины не чувствовала: собственно, из-за его попыток завести со мной разговор мне вначале пришлось изображать, что я сплю, а уж потом я заснула по-настоящему.

– Пустое! – протестующе взмахнул руками толстячок и чуть не задел мое лицо, я еле успела увернуться. – Мне было приятно: вы такая молодая и красивая. Эх, где моя молодость! Встретить бы вас лет двадцать тому назад!

– В то время я ходила в школу, в младшие классы.

– Ах да. Тогда было рано, сейчас – поздно. – Толстячок горестно вздохнул, а потом оживился. – Вам приснилось что-то не очень хорошее? Вы так дрожали во сне. – Он с любопытством уставился на меня, видимо, ожидая, что я тут же все ему выложу.

– Уже не помню. Если вспомню – обязательно расскажу!

По ядовитой интонации толстяк понял, что на продолжение беседы со мной он может не рассчитывать, обиженно засопел, достал газету и уткнулся в нее. Я откинулась на спинку кресла. Спать не хотелось, внутри нарастало радостное ожидание возвращения, хотя было немного грустно, что дома меня вообще-то никто не ждет. Разве что старая кошка Желя, которой, конечно же, надоело многомесячное одиночество в квартире, и она будет рада моему обществу. Надеюсь, Марта выполнила обещание, и кошка все это время была накормлена и досмотрена.

Неожиданно вспомнился Егор: никак он не идет из моих мыслей, воспоминаний, хотя уже прошло немало времени с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз. Интересно, это связано с тем, что после него у меня никого не было? Мануэль не в счет, у нас так и не дошло до чего-то серьезного. Сердце молчало, хотя тело горело. Возможно, это глупо, но мне хочется чего-то большого и светлого. Безумная страсть опаляет огнем, любовь делает чище и жертвеннее.

Радостное возбуждение сменилось нервозным беспокойством, словно я не домой возвращаюсь, где все мне знакомо, а отправляюсь в неведомую даль. И при этом возникло ощущение, что нечто подобное со мной уже было, что все повторяется.

Вспомнила! В таком волнительном состоянии я выехала из небольшого райцентра на учебу в столичный вуз. Меня манила и пугала новая жизнь, и я сомневалась, готова ли к ней. Тогда был переполненный плацкартный вагон, боковая полка, на которой я просидела всю ночь, не сомкнув глаз, напуганная новой для себя обстановкой. Вот и сейчас я, по сути, стою на пороге глобальных перемен в жизни и не знаю, правильный ли сделала выбор. Очень много необычных событий произошло в моей жизни, и еще больше ждет впереди. Меня подготовили к ним специалисты высочайшего уровня, хотя гложут сомнения, правда, не в своих силах. Мне скоро тридцать лет, я совершенно одна, а то, чем предстоит заниматься, не имеет никакого отношения к тихой семейной жизни. А ведь счастье женщины…

– Представляете, Брэм Стокер не без оснований выбрал кандидатуру князя Влада Цепеша на роль главного вампира в своем романе. Обнаружена старинная рукопись, где прямо сказано, что после смерти он стал вампиром.

Хочу резко ответить толстяку, нагло прервавшему мои раздумья, но, взглянув на аляповатую, пестрящую кричащими заголовками газету, которую он держит в руках, невольно улыбаюсь.

– Полагаю, сенсационные сведения вы почерпнули из этого опуса?

– Если желаете, я могу вам вкратце пересказать статью, – обрадовался моему вниманию толстяк.

– Благодарю вас, ни в коем случае! Видите ли, одно время я работала в подобной газетенке и знаю, откуда берутся такие сенсации. К счастью, моя работа там продолжалась недолго.

– Вы журналистка?! – чуть ли не с восторгом воскликнул толстяк.

– Да… была ею.

Тяжело себе признаться, что моя журналистская деятельность уже в прошлом. Раньше я не представляла себя без журналистики, но теперь приходится жертвовать ею ради того, чтобы иметь возможность приобщиться к тайне, известной лишь избранным. Этот толстяк и не предполагает, что в мире происходят события гораздо более таинственные и невероятные, чем придуманные авторами подобных газетенок, самоотверженно отрабатывающими свои гонорары.

– Замечательно! Наверное, вы писали политические статьи?

– К счастью, я занималась более спокойной и менее грязной работой – вела раздел криминальной хроники.

– Чудесно! – воскликнул толстяк, и его полные щеки затряслись от восторга.

Его нелепое восхищение, добродушный и смешной вид вновь вызвали у меня улыбку. Он внешне чем-то смахивал на известного комедийного актера Леонова, но голос подкачал – визгливый и тонкий.

– Разрешите представиться: Леон Веллюров! Директор агентства недвижимости.

– Иванна. – Этот человек меня забавлял, и я решила развлечься беседой с ним: все же лучше, чем копаться в прошлом и пытаться заглянуть в будущее.

– Так вы считаете, что все, здесь написанное, – выдумка? – вернулся к статье толстяк. – А как же ссылки на исторические документы, монографии ученых, приведенные из них выдержки?

– Может, использованы отрывки реальных исторических документов, но они вырваны из контекста и истолкованы так, как необходимо автору статьи. Хотя все же большинство ссылок на документы и имена – просто выдумка.

– Вы считаете, что вампиров не существует? – Толстяк понизил голос до шепота. – Я имею в виду настоящих, тех, что пьют кровь.

– В том виде, как их описывают в литературе, конечно нет. – Не стану же я ему рассказывать, что однажды мне пришлось столкнуться с настоящим вампиром – Феликсом Проклятым, но сохранял он свою молодость на протяжении почти двухсот лет не благодаря тому, что пил кровь. – Известны случаи, когда люди, имеющие психические отклонения, вызванные различными причинами, употребляли кровь, но неизвестны случаи, когда этим занимались мертвецы или чтобы это помогло сохранить молодость на долгие годы.

– Может, в отношении этой статьи вы и правы, говоря, что там много выдумки, но я уверен: вампиры действительно существуют, и они прячутся среди людей. Ведь об этом столько пишут, показывают по телевизору. Дыма без огня не бывает!

– Не буду вас переубеждать: если вы и правда так считаете и это не мешает вам жить – флаг вам в руки. Извините, если я резко выразилась.

– Каждый человек верит в то, во что хочет верить. И лишь будущее показывает, ошибался он или нет, – развел руками толстяк Леон.

– Вампиры существуют, как и НЛО, и инопланетяне, – внезапно заговорила «глянцевая» женщина, сидящая у иллюминатора. – Власти это утаивают, чтобы люди не волновались. Мне об этом один человек рассказал, занимающий очень высокий пост. И вам, если вы работали журналисткой, это хорошо известно! – c упреком сказала она.

Она с вызовом посмотрела на меня, приглашая к диспуту. Но у меня исчезло желание разговаривать, особенно на такую пустую тему.

Я демонстративно зевнула, правда, прикрыла рот рукой, соблюдая правила приличия.

– Вот видите, а вы говорите, что вампиров не существует! – обрадовался толстяк, словно женщина привела неоспоримые доказательства этого. Он сразу переключился на нее: – Разрешите представиться: Леон Веллюров. Директор коммерческой фирмы.

– Как ваше имя по паспорту? Леонид? Ленчик! – Женщина внезапно расхохоталась, словно он сказал нечто смешное. – Леон! Ха-ха! Леон Киллер! Леон – энергетический вампир!

– Уважаемые пассажиры, прошу вас пристегнуть ремни безопасности.

Высокая, статная стюардесса, профессионально улыбаясь, идет вдоль рядов, проверяя, все ли выполнили это требование. Когда она оказывается рядом со мной, в ее глазах замечаю тоску, похоже, что ее мысли далеко от нашего самолета. Я застегиваю ремень и вытягиваю шею в направлении иллюминатора. Самолет делает вираж с креном на левое крыло, и мне видны внизу разноцветный ковер из разных по величине лоскутов, скопление игрушечных домиков и неровная синяя лента, испещренная пятнами островов, – Днепр. Самолет выравнивается, и, несмотря на то что он заметно снизился, это несколько ухудшает обзор.

– Меня в аэропорту ожидает автомобиль с водителем. Вам куда ехать? Я подвезу, – обратился ко мне толстяк.

Похоже, он расстроился из-за выходки соседки, и мне его жаль. Безобидный толстяк, зачем она с ним так? Женщина у иллюминатора, глядя в зеркало, поправляет макияж, вновь установив между собой и окружающими невидимую стену.

– Благодарю вас, Леон, но у меня другие планы.

Особых планов у меня нет, кроме как добраться из аэропорта на рейсовом автобусе. Прокатиться на авто толстяка было бы неплохо, но не хочу. Сама себя не понимаю.

Бориспольский аэропорт встречает мелким холодным дождиком и сумраком, что вводит в сонное состояние и вынуждает, не выходя из здания, подкрепиться в баре порцией двойного эспрессо. Несмотря на серые краски за окном, меня охватывает радостное нетерпение, хочется скорее добраться домой. Выйдя из терминала, среди толпы встречающих замечаю бородатую физиономию Гоши. Я привыкла видеть его в неизменной выгоревшей штормовке, как и положено геологу, постоянно находящемуся в экспедициях, но на этот раз он в темном дорогом костюме. В руке он держит букет роз необычной пятнистой расцветки: желтые брызги по бордовому бархату. Он выглядит как банковский работник среднего звена, а не бродяга-скиталец, кем он, по сути, и является. Возникает нехорошее предчувствие, но я все же надеюсь, что его присутствие здесь случайно и ему нужна не я. Сомнения рассеиваются, когда, встретив мой взгляд, он так машет букетом, что чуть не ломает цветы. Гоша торпедой пробился ко мне и, по обыкновению, плоско пошутил:

– Такси на Дубровку вызывали?

– Гоша, только не говори, что ты здесь ради того, чтобы встретить меня и подарить эти чудные цветы.

– Так и есть, Иванна. Это тебе. Специально выбирал. – Радушно улыбаясь, он протянул мне букет и, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил: – Этот сорт роз называется Фокус-покус.

– Фокусов и покусов от тебя я получила достаточное количество. – Не удержавшись, я вдохнула нежный аромат цветов. Чудный, чудный запах! – Спасибо, Гоша, будем считать, что официальная часть закончена, теперь озадачь меня.

– Ты права, дело очень серьезное. Пойдем, в автомобиле расскажу обо всем подробно.

Подхватив мой багаж, он быстрым шагом устремился к выходу из здания аэропорта. Я едва успевала за ним с его страусовыми шагами.

Гоша – прелюбопытная личность, впервые я его встретила в прошлом году в Улан-Удэ, куда отправилась на розыски пропавшего Егора, на тот момент моего жениха. Тогда у меня сложилось впечатление, что, кроме как шататься по геологическим экспедициям и пить водку, Гоша ничем другим заниматься не желает.

Усадив меня в старенький «ситроен», выглядевший не лучшим образом, Гоша устроился на водительском сиденье.

– Меня специально направили в Киев как человека, тебе знакомого, которого не требуется представлять.

Я недовольно хмыкнула. У меня были все основания подозревать, что он и неприятности неразделимы, так как его появление обычно ими и заканчивалось. Возможно, в прошлом году Егор не попал бы в ловушку времени[7]7
  Эти события описаны в романе С. Пономаренко «Знак ведьмы».


[Закрыть], не окажись он вместе с ним в одном вертолете.

– Из этого следует, что ты привез для меня задание?

– Ты догадлива.

– И я должна немедленно приступить к его выполнению? Поэтому ты встретил меня в аэропорту?

– Времени на раскачку нет. Пока ознакомься с этим.

Он протянул газету с обведенной красным фломастером небольшой заметкой с многозначительным названием «Смерть в библиотеке».

«Утром 18 апреля в книжном хранилище Исторической библиотеки был обнаружен мертвым директор М. И. Водянский. По одной из версий причиной смерти директора могло быть самоубийство».

Я недоуменно посмотрела на Гошу.

– Это трагедия, но какое отношение она имеет к нам? Из моего опыта журналиста криминальной хроники: в нашей стране почти десять тысяч человек в год добровольно сводят счеты с жизнью.

– Уже известно, что это не самоубийство, а убийство. Эта информация пока еще не попала на страницы газет.

– Пусть даже так, но мы же не следственные органы!

– Это исключительный случай. Михаил Водянский выполнял наше поручение, что и послужило причиной его убийства: он обеспечивал сохранность древнего манускрипта-гримуара. Директор библиотеки, ученый-историк, – это тебе не бизнесмен, банкир, политик, криминальный авторитет, которые часто становятся объектами заказных убийств.