Текст книги "Колдовской круг"

– Убийство могли совершить на бытовой почве. Этот манускрипт пропал?

– Неизвестно. Даже мы не знаем, где Водянский его хранил.

– Манускрипт так ценен, что из-за него могли убить?

– Гримуар уникален, так как дает возможность управлять приписанным к нему могущественным духом, который может принести человечеству много бед. Манускрипт создал во времена раннего Средневековья один ученый монах, чернокнижник, рассчитывая использовать его в борьбе с арабами, оккупировавшими юг Италии. В дальнейшем этот монах стал понтификом, но у него не хватило духа уничтожить гримуар, создание которого забрало несколько лет его жизни. Он запрятал его в папском книгохранилище, библиотеке, единственном месте, где он мог оставить гримуар без опаски, что тот причинит кому-либо вред. Это как боеголовки ракет, которые могут находиться только в особых хранилищах и при соблюдении специальных условий. Но уже в позднем Средневековье манускрипт был похищен из папской библиотеки и начал свой кровавый путь, пока не оказался здесь и не был определен в хранилище Исторической библиотеки. Получив о нем информацию, мы приняли меры, и директором библиотеки был назначен Михаил Водянский, посвященный в тайну манускрипта и сделавший все, чтобы его там надежно укрыть. По-видимому, все же произошла утечка информации, и охота на гримуар началась.

– Неужели дух, приписанный к этой рукописи, такой зловредный и всесильный?

– Духи не бывают злыми или добрыми, эмоции им не свойственны. Все зависит от того, в чьих руках находится гримуар, дающий возможность управлять духом. К счастью, когда гримуар путешествовал по миру, он так и не попал в руки настоящих магов, поэтому принес зла во много раз меньше, чем мог бы.

– Я так понимаю, мы должны что-то предпринять?

– И как можно скорее. Основная нагрузка ляжет на тебя: уже с сегодняшнего дня ты начнешь работать в библиотеке, и постарайся найти там гримуар. Это будет нелегко, в книгохранилище не одна сотня тысяч книг.

– Непростое задание.

– У нас простых не бывает. И запомни: ты должна быть предельно осторожной.

– Как я понимаю, подозреваемых, подходящих на роль убийцы директора библиотеки, не имеется?

– Напротив. Нам стало известно, что предполагаемый убийца арестован. Это охранник, дежуривший той ночью в библиотеке.

– Тогда все прекрасно, Гоша. Почему ты так хмуришься? Предполагаешь, что убийца кто-то другой? – Странно было видеть Гошу необычайно серьезным.

– Подозреваемого охранника сразу отправили не в СИЗО, а в психиатрическую больницу. Мы собрали о нем информацию: пенсионер, умеренно пьющий и без странностей, а тут – трах-бах, убил человека и сразу в «дурку». Ты работала репортером криминальной хроники, некоторый опыт имеешь, не кажутся ли тебе странными такие обстоятельства?

– Случаи бывают самые невероятные, но сразу направить подозреваемого на экспертизу в психиатрическую больницу могли, только если у него совсем «крыша» поехала. Если у охранника… – я не закончила фразу, так как меня охватило предчувствие грядущих неприятностей и вспомнились ужасные события прошлого года. Я с тревогой посмотрела на Гошу, он ответил понимающим взглядом и закончил фразу за меня:

– …наблюдаются ярко выраженные симптомы психического нездоровья, проще говоря, сумасшествия. К сожалению, никакой другой информацией я не обладаю.

– Я попробую навести справки, думаю мои прежние журналистские связи в следственных органах сработают. Правда, прошло уже почти два года, как я последний раз ими пользовалась.

– Это было бы неплохо! – обрадовался Гоша. – Я отвезу тебя домой, чтобы ты могла почистить крылышки, но времени на это совсем мало. Не забывай, сегодня у тебя первый трудовой день в библиотеке.

– У меня были грандиозные планы, и прежде всего я хотела поспать и поесть, – разочарованно сказала я.

– Загар тебе к лицу. Судя по твоему свежему, цветущему виду, сон тебе не понадобится.

– И завтрак тоже? – сказала я, не скрывая враждебности.

– Хорошо, чашка кофе и бутерброд, – обреченно произнес Гоша, словно бутерброд должны приготовить из него.

– Чай и два бутерброда! – поставила я условие, и он, вздохнув, согласился.

За окном автомобиля, медленно движущегося в пробке, все мне знакомо, близко, но после долгого отсутствия я жадно всматриваюсь, словно вижу это в первый раз. Незаметно нахлынули воспоминания о недавнем прошлом, даже теперь не верится, что все это произошло со мной.

Поиски пропавшего Егора, угодившего в ловушку времени, привели к тому, что я стала невольным участником удивительных событий и в результате попала в Школу Шамбалы, где готовят эмиссаров времени.

Учащиеся были разбиты на десять отрядов, по шесть слушателей в каждом. Нам было запрещено рассказывать друг другу о своем прошлом, и на время обучения мы получили новые имена. Я стала Златкой, вместе со мной в отряде были жгучая брюнетка Кармен, рыжая Джулия, шатенка Лючия, утонченно-изящный Ромео и энциклопедист с внешностью викинга Мануэль. Распорядок дня и правила в Школе были очень жесткие, до предела насыщенные учебой и самоподготовкой. Дружеские, близкие, доверительные отношения между обучающимися были запрещены, все время подчеркивалось, что каждый из нас сам по себе. Мы должны были общаться на занятиях и между собой только на итальянском, что на первых порах создавало большие сложности, хотя я неплохо знаю испанский, родственный итальянскому. Предполагаю, что в нашем отряде только Ромео был итальянцем, по крайней мере он с самого начала владел этим языком превосходно. Каждого ученика Школы готовили по индивидуальной программе к самостоятельной работе.

Даже спортивные мероприятия поддерживали дух индивидуализма. Мы проходили разнообразные полосы препятствий, где требовалась не только хорошая физическая подготовка, но и скорость принятия решения в зависимости от меняющейся обстановки. Командные спортивные игры не проводились, волейбол, баскетбол, гандбол, футбол были негласно запрещены. Результаты каждого ученика и в учебе, и в спорте оценивались в баллах, суммировались, сравнивались между собой и со средними показателями. Не все учащиеся смогли осилить весь курс обучения, некоторые отряды к выпуску уменьшились наполовину, но наш сохранился в полном составе.

Планируемые полгода учебы незаметно растянулись на девять месяцев. В конце обучения я сдала несколько экзаменов и зачетов по разным предметам, из которых для меня самыми сложными оказались латынь и диалекты эмилиано-романьольского наречия. Такое внимание к итальянскому языку в Школе дало мне основание предположить, что действовать как эмиссар Шамбалы я буду на севере Италии. Будущее манило захватывающими приключениями и поездками в далекие страны. Перед отъездом нас предупредили, что предстоит сдать еще один экзамен, который и даст право стать эмиссаром времени.

В противоположность бытующему мнению, что Шамбала находится в Гималаях, ее местоположение нельзя связать с определенными географическими координатами, так как она расположена вне времени и пространства. Чтобы туда попасть, требуется нечто отличное от общепринятого способа передвижения, пока мне неизвестное.

Автофургон с надписью «МЕБЕЛЬ», ехавший перед нами, завернул в мой двор. Гоша последовал за ним, но, как только мы выехали из арки, пришлось притормозить, поскольку грузовой автомобиль перегородил проезд, остановившись у первого подъезда.

Гоша виновато на меня посмотрел, но я оценила ситуацию адекватно.

– Я дальше сама. Выезжай на улицу и припаркуйся, где найдешь место.

– Может, тебе помочь донести сумку? – неуверенно предложил Гоша.

– Спасибо, сама справлюсь.

– У тебя есть полчаса! – спохватившись, вдогонку напутствовал Гоша.

С тяжелой сумкой, цветами, создающими неудобство, бреду по узкому, кишкообразному двору, с одной стороны заставленному автомобилями, с другой – отгороженному забором «вечной» стройки. Чем ближе я подхожу к своему подъезду, тем больше воспоминаний о прошлом всплывает в памяти. Квартира, оставленная мне по завещанию бывшей моей квартирной хозяйкой, «ведьмой» Ларисой Сигизмундовной; удивительный анкх, давший мне возможность путешествовать во времени, благодаря чему я смогла спасти дочь Марты от Феликса Проклятого и освободить Егора из ловушки времени. Вспоминая это, все больше убеждаюсь, что осталась цела и невредима лишь благодаря необычайному везению, ведь я тогда была подобна неразумному слепому котенку, не ведающему, какие опасности его окружают.

Кажется, ничего не изменилось за время моего отсутствия, даже магнитный замок на двери подъезда все так же не работает. Внутри старого дома царит тишина и ощущается затхлый запах безвозвратно ушедшего времени. Непроизвольно в памяти всплывает приветствие монахов ордена траппистов[8]8
  Католический орден цистерцианцев строгого соблюдения.


[Закрыть]: «Memento mori»[9]9
  «Помни о смерти» (лат.).


[Закрыть]. Это напоминание не лишнее, так как впереди меня ожидают отнюдь не увеселения.

Мне припомнилось, как в Школе постоянно твердили, что эмиссар должен неуклонно соблюдать правила личной безопасности. Я как-то не удержалась и шепнула сидящей рядом Джулии:

– Нас готовят, как шпионов, которых собираются забрасывать на вражескую территорию.

– А ты знаешь, где не вражеская территория? – недовольно прошипела Джулия и демонстративно отодвинулась от меня.

Подойдя к входной двери, я слышу нетерпеливое мяуканье кошки и царапанье когтями.

– Желя, прекрати!

Мой притворно строгий голос не утихомиривает кошку, и она с удвоенной силой точит когти, как я понимаю, используя обои в прихожей. Из-за спешки, нервных, суетливых движений мне потребовалось значительно больше, чем обычно, времени для того, чтобы открыть замок входной двери. Желя стала выписывать круги вокруг меня, чуть не сбивая с ног, яростно размахивая хвостом.

– Хорошо, начнем с тебя. – Капитулирую и, оставив сумку в прихожей, отправляюсь прямо в кухню.

По колобкообразному виду кошки нельзя сказать, что она изголодалась, но ведет себя Желя так, словно умирает с голоду, впрочем, на моей памяти она вела себя так постоянно. В кухонном шкафу обнаруживаю разнообразный кошачий корм.

– Желя, так ты здесь шиковала! – Накладываю ей в блюдечко паштет из тунца, аппетитно пахнущий, так что мой желудок сразу устраивает музыкальное сопровождение.

Голод не тетка, и я тут же приступаю к обследованию холодильника, изумившего меня пустотой.

«Впрочем, на что я рассчитывала? Была договоренность кормить кошку, а не готовить праздничный обед к моему прибытию. Хотя если бы Марта заранее знала о моем приезде, она бы обязательно что-нибудь приготовила».

Мне ужасно хочется есть, так обычно бывает, когда я сильно нервничаю. Воображение рисует разнообразные соблазнительные блюда, известные мне по картинкам в кулинарной книге. За всю мою жизнь у меня так и не нашлось времени на их приготовление, хотя желание было.

Быстро принимаю душ и переодеваюсь в строгий серый костюм. Попутно отмечаю, что чуть поправилась. Посмотрела в зеркало, покрутилась. Как себя нужно вести на новом рабочем месте? Мне вспомнился невыносимый официоз моей последней работы, когда я была помощником депутата; надеюсь, что в библиотеке более демократичные взаимоотношения. Снимаю костюм, из платьев мне ни одно не нравится, пора обновлять гардероб. Выручают джинсы, сиреневая кофточка и короткая курточка. Будущая работа меня не вдохновляет, хотя это только прикрытие. Не выдержу, если придется сидеть сиднем за стойкой и выдавать книги, маясь от скуки. Может, вот это платьице больше подойдет? Я застываю в раздумье и протягиваю к нему руку. Раздается звонок мобильного телефона.

– Ты скоро?! – слышу нетерпеливый голос Гоши. – Мы уже вышли из графика.

– Все, бегу.

Мельком замечаю сытое, осоловевшее выражение мордочки Жели, больше не способной съесть ни грамма, но не имеющей силы воли отойти от блюдечка с кормом, как будто в квартире есть конкуренты. Может, она не доверяет мне с таким голодным взглядом? Будь спокойна, Желя, я покидаю тебя!

Выскакиваю за дверь, вихрем пролетаю по лестничным пролетам – это же не наверх тащиться с тяжеленной сумкой! Бегом выскакиваю из подъезда, одергиваю себя и слегка снижаю темп, перехожу на быстрый шаг.

– Не очень хорошо в первый день опаздывать на работу! – укоряет Гоша, как только я оказываюсь на сиденье рядом с ним.

Автомобиль срывается с места, но вскоре подстраивается под дневную тянучку.

– Надо было вчера поставить меня в известность о таких планах и не устраивать сумасшедшие гонки! – парирую в ответ, хотя понимаю, что это ничего не ускорило бы, ведь прямого авиарейса раньше не было.

Несмотря на спешку и мой жертвенный отказ от завтрака в кафе, к началу рабочего дня мы не успели – из-за уличных пробок опоздали на полчаса. Остановив автомобиль рядом с многострадальным красным зданием «Мыстецького Арсенала», хранившим следы пуль еще со времен Гражданской войны, Гоша пожелал мне удачи, и дальше я отправилась одна. Пройдя вдоль оштукатуренной белой стены, я завернула за угол, и вскоре оказалась у арки со шлагбаумом и строгим дежурным, старичком со взглядом милиционера. Он не поверил, что я теперь здесь работаю, что у меня первый рабочий день, и долго созванивался с руководством библиотеки, идентифицируя мою личность.

– Хорошо, проходи! – с недовольным видом изрек он и грозно добавил: – В следующий раз не пропущу, если будешь без пропуска!

Несмотря на пререкания с дежурным, я вдруг стала удивительно спокойной, расслабленной и умиротворенной. Здесь все вызывало ощущение неспешности и значимости, даже стены зданий, возраст которых насчитывал не один век. Я словно перенеслась в другое время и место, а не находилась в центре шумного и беспокойного многомиллионного мегаполиса. Расположенные здесь старинные здания раньше принадлежали Печерскому монастырю, но уже несколько десятилетий в них размещаются музеи. Историческая библиотека обнаружилась в тихом уютном дворике с раскидистой липой, в красивом старинном здании. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, я вошла внутрь.

– Сердешный, и что же с ним за напасть приключилась? Не иначе как бес в него вселился! – услышала я перед тем, как попасть из тамбура между дверьми в вестибюль.

Две пожилые женщины вели за столиком дежурного неторопливый разговор. Увидев меня, одна поспешно вернулась в расположенный рядом гардероб, а вторая, внимательно посмотрев на меня, спросила:

– Вы в первый раз?

– Да, но…

– Документ имеете? Без него и фотографии читательский билет вы не получите.

– Паспорт у меня с собой, но мне нужно попасть к директору.

Дежурная тяжело вздохнула при этих словах, ей вторила старушка из гардероба.

– Я вроде как с сегодняшнего дня здесь работаю, – пояснила я.

– Тебе надо к Оливии Станиславовне, она сейчас исполняет обязанности директора. Идем, я провожу. – Дежурная с трудом выбралась из-за стола. – Геннадьевна, присмотри, пока я отлучусь, – обратилась она к гардеробщице.

Мы прошли по длинному светлому коридору, ничто здесь больше не напоминало монашеские кельи.

– Как тебя звать?

– Иванна.

– Меня – Лариса Кузьминична. Можно просто Кузьминична. У нас здесь такое случилось с бывшим директором… Пусть земля ему будет пухом! Царство небесное!

– Из-за болезни умер? – шепотом поинтересовалась я, сделав вид, что ничего не знаю.

– Убили! – Кузьминична сотворила на лице гримасу ужаса, должную показать, что она была, по крайней мере, очевидцем этого злодейства, и указала на дверь справа. – Тебе сюда!

Кузьминична тут же развернулась и быстрым шагом отправилась на свое место. Постучав и не дождавшись ответа, я вошла.

Небольшой кабинетик, где поместились лишь два стола, поставленные Т-образно, и несколько стульев. Допотопный монитор компьютера и принтер занимают половину стола, за которым сидит женщина лет сорока пяти, ухоженная, подтянутая, видно, очень следит за собой; волосы собраны сзади в пучок. Приятное лицо, но сквозь стекла очков в золоченой оправе меня обожгли ледышки глаз. Другую половину стола занимают стопки книг в потертых обложках.

– У нас не принято опаздывать, и о пропуске в библиотеку вы могли побеспокоиться вчера, а не заниматься этим в рабочее время.

– Прошу простить меня, Оливия Станиславовна, этого больше не повторится.

Нечего мне ерепениться, она права, и я не могу ей объяснить, что моей вины в опоздании нет.

– Присаживайтесь. Я посмотрела вашу трудовую книжку и, по правде говоря, удивлена. Из журналистики пойти в библиотекари? Вас что-то к этому вынудило?

«Оказывается, моя трудовая книжка уже здесь, а я даже не знаю, какая в ней последняя запись. Надо будет поинтересоваться у Гоши».

– Устала ездить по командировкам.

– Это следует понимать так, что вы к нам ненадолго? Найдете более спокойную работу в газете и покинете нас?

– В газете спокойной работы не бывает. Пока у меня нет конкретных планов на будущее.

– Вы замужем?

– Нет, не замужем.

– Кто тот мужчина, который вчера привез ваши документы для оформления на работу?

«Откуда я знаю, кто это был? Может, Гоша?»

– Мой хороший товарищ.

– Хочу вас заранее предупредить, что работы в библиотеке много, свободного времени для других занятий в рабочее время, как то: написание романов, вязание и тому подобное – абсолютно нет. Несмотря на то что о вашем трудоустройстве ходатайствовали из Министерства культуры, вы приняты с месячным испытательным сроком. Если я решу, что вы нам не подходите, мы расстанемся. И даже ваши высокопоставленные покровители из министерства вам не помогут. Учтите это.

«Ого, оказывается, устроиться сюда на работу было непросто. Вот тебе и должность скромного библиотекаря с мизерной зарплатой!»

– Без проблем, но я буду стараться показать себя с лучшей стороны.

Оливия неприятно сощурилась, ее глаза превратились в узенькие щелочки – она уловила в моих словах скрытую иронию.

– Рассчитываю на это. Поднимитесь на второй этаж, комната номер тринадцать, информационный отдел. Спросите Валентину Васильевну, она будет вашим непосредственным начальником. Сегодня дооформите документы в отделе кадров и получите пропуск, чтобы меня больше не тревожили с проходной. Все, вы свободны. – И Оливия уткнулась в экран монитора.

Несмотря на прохладное отношение, она мне понравилась. Чувствовалось, что она умница и прирожденный руководитель: сразу поняла, что мое появление имеет какую-то подоплеку, и не стала скрывать своего негативного отношения к этому. Ничего удивительного: ей нужны работающие, а не числящиеся. Обычно при первом знакомстве я мысленно наделяю человека прозвищем, а тут ничего в голову не приходило. Похоже, она та еще штучка, «вещь в себе». Когда я вернулась в вестибюль, Кузьминична, как я и ожидала, устроила мне допрос:

– Ну, как тебя встретила Оливия?

Но мне это было на руку: можно, в свою очередь, задать интересующие меня вопросы.

– Нормально. Дифирамбов не пела, обещала загрузить работой под завязку.

– Оливия строга, но справедлива. Михаил Иванович был добряк, в основном она поддерживала дисциплину.

– Чересчур строга, – вздохнула гардеробщица Геннадьевна.

– Кузьминична, вы сказали, что прежнего директора убили?

– Вначале думали, что самоубийство, вот только зачем Ивановичу было лезть в петлю, и тем более здесь? Утром Оливия сообщила, что помогли ему, бедолашному, и все встало на свои места.

– Не понимаю, что встало на свои места?

– Не было у него причины порывать с жизнью. Все у него было хорошо, с какой стороны ни посмотри. Он лет десять как разведен был, и вот у него с Оливией роман стал налаживаться, она тоже разведенка. Весь такой окрыленный ходил, и Оливия перестала после работы задерживаться. Они всегда вместе уезжали, как голубки.

– Что-то я не заметила, чтобы она сильно переживала, – непроизвольно вырвалось у меня.

– Оливия сильная женщина и умеет держать себя в руках. Когда это произошло с Ивановичем, то ей так плохо стало, что «скорую» вызывали. На ней лица не было, бледная как смерть.

– А я вот что скажу… – вмешалась гардеробщица, но тут в коридоре громко хлопнула дверь.

– Атас! Оливия идет! – Геннадьевна изменилась в лице и сразу юркнула на свое место.

Мне тоже было ни к чему, чтобы она меня застала здесь праздно болтающей, так что я быстро поднялась по лестнице на второй этаж.

«Атас!» – слово из детства, так мальчишки сообщали об опасности. И тут мне показалось, что это слово подходит для прозвища Оливии. Но почему с Оливией у меня ассоциируется опасность? И какое у нее редкое для наших краев имя! Не иначе как древнеримское или древнегреческое.

Информационный отдел представлял собой огромную комнату, разделенную на две части стеллажами с книгами. Все остальное пространство было до предела забито столами, передвигаться между которыми можно было только бочком. Несмотря на такую тесноту, мне выделили стол и древний компьютер, «четверку», который был пределом моих желаний, когда я еще училась в младших классах школы. Техническое оснащение библиотеки оставляло желать лучшего. Видимо, вышестоящее руководство считает, что в Исторической библиотеке все должно быть старым, соответствующим названию. Сотрудников в отделе было семеро, но присутствовали не все. Валентина Васильевна оказалась значительно общительнее и радушнее Оливии. Полноватая и улыбчивая, она чем-то напомнила мне Марту. Найти, чем меня занять, для нее не составило труда.

– Раз с компьютером на «ты», будешь вносить в электронную базу данные из книжных каталогов. С каталогами работать умеешь?

– Студенткой в библиотеки ходила, книги по каталогам заказывала.

– Хорошо, но в нашем деле есть некоторые нюансы.

Усадив меня, Валентина прочитала мне лекцию протяженностью до обеда, и я поняла, что, перефразируя известную цитату, не все так просто в датском королевстве. Обедали все тут же, выложив принесенное с собой, а я, поблагодарив за предложенные чай с печеньем, отправилась на поиски кафе, чтобы нормально поесть.

Только я вознамерилась выйти за пределы монастырских стен, как услышала позади:

– Иванна!

Обернувшись, я увидела улыбающегося Стаса с неизменной папкой под мышкой. Когда я была репортером криминальной хроники, он снабжал меня информацией. Стас тогда работал следователем и даже немного приударял за мной. Появление в моей жизни Егора он принял философски и оставил меня в покое.

– Как я рад тебя видеть! – завел он песнь еще издалека, так что на нас стали оглядываться. В мои ближайшие планы входила встреча со Стасом, но не возле библиотеки. Если здесь узнают о моей дружбе с милицией, то не будут полностью откровенны со мной. – Что за маскарад, Иванна? Куда ты дела свои прекрасные светлые кудри? По правде сказать, я тебя едва узнал. Ты в бегах, и твой фоторобот висит на доске объявлений «Их разыскивает милиция»?

– Кудрей у меня никогда не было, Стас. Прекращай балаган, лучше отведи в ближайшее кафе, а то я умираю от голода.

Взгляд Стаса устремился в направлении здания библиотеки, и на его лице отразилась работа мысли и сомнения.

– Я тут по небольшому делу. Подожди минут десять, я быстренько управлюсь, и займемся твоим кормлением.

Из опыта общения с ним мне известно, что «быстренько, за десять минут» могут превратиться в долгие часы ожидания, так что я категорично заявила:

– Через десять минут голод превратит мое прекрасное тело в бездыханный труп. Поэтому, с тобой или без тебя, но я отправляюсь на поиски кафе.

– Здесь одни дорогущие рестораны. До кафе надо ехать или спуститься в сторону пещер, но там одни постные блюда. Или ты на автомобиле? – Задав этот вопрос, он оживился, и в его глазах я прочла необоримое желание использовать мое транспортное средство для своих передвижений по городу во второй половине дня. Так не раз бывало, когда требовалась от него помощь, которую он заранее обменивал на мое время и бензин.

– Без колес. Пойду вниз поститься, тоже неплохо.

– Может, все-таки… – Он снова посмотрел в сторону библиотеки, но тут же спохватился: – А что ты тут делаешь?

Скрывать от него то, что я теперь здесь работаю, не имело смысла.

– У меня первый рабочий день там, куда ты направляешься.

– Да ты что?! Ладно, пошли в кафе, ты меня заинтриговала. Изменила внешность, работаешь в библиотеке… Может, ты все-таки в розыске?

– Зря надеешься, на мне премии за поимку преступника не заработаешь.

– Это тебя семейная жизнь довела с тем долговязым, забыл, как его зовут?

– Я по-прежнему одна, с Егором у меня не заладилось, и мы разошлись.

– Это вдвойне интересно и интригующе. Так что, за тобой можно приударить?

– Если тебе нравятся брюнетки с короткой стрижкой.

– Даже очень нравятся. Ты особенно, я этого никогда и не скрывал.

По дороге к монастырскому кафе я рассказала ему выдуманную историю о работе журналисткой за границей и сообщила, что лишь недавно вернулась домой. В библиотеку устроилась работать вынужденно, так как подходящих предложений по специальности пока нет, но как только появятся, вернусь в журналистику.

Кафе оказалось совсем крошечным, довольно уютным и радовало отсутствием посетителей. Здесь руководила девушка в длинном темном платье и с полностью закрывающим волосы платком. Она одновременно выполняла функции официантки, администратора, кассира и уборщицы. Я заказала себе порцию вареников с ревенем, Стас – двойную с вишнями.

– Чует мое сердце, что говоришь ты неправду, Иванна. И волосы ты подстригла и покрасила по какой-то необходимости, а не по дурости, и работать в библиотеке ты стала неспроста. Вот только не могу понять причину. Если бы ты работала в газете, то подумал бы, что готовишь материал об убийстве директора библиотеки. А так зачем тебе это надо? – Он задумчиво посмотрел на меня.

– Если в отношении меня иных версий у тебя нет, то принимай на веру мою. Кстати, мне уже рассказали, что прежнего директора убили. Ужас! С чего бы убивать директора библиотеки? Не разрешил вынести из читального зала книгу?

– О, варенички к нам плывут! – Стас проигнорировал мои дипломатические потуги узнать, что думает по этому поводу следствие, фальшиво радуясь приближению девушки с подносом.

Он сразу запихнул в рот вареник, но тот оказался очень горячим, и, широко раскрыв рот, Стас принялся машущими руками изображать вентилятор. Я дождалась, пока он пришел в чувство, и продолжила:

– Стас, не играй в молчанку. Раз ты пришел в библиотеку, выходит, тебе поручили вести это дело.

– Тебе какой интерес, Иванна?

– Женское любопытство.

– Для тайны следствия женское любопытство – не исключение.

– Я же не прошу все мне выложить, просто интересуюсь, какие есть версии у следствия. Представь, что я по-прежнему журналистка и прошу тебя дать информацию.

– Ты не работаешь в газете и не хочешь откровенничать со мной. Я не верю, что ты случайно устроилась в библиотеку сразу после убийства директора.

– Хорошо. Признаюсь, что специально устроилась в библиотеку. Убийство директора библиотеки меня заинтересовало как событие неординарное. У Сименона есть роман «Бедняков не убивают». В моей интерпретации это звучит так: библиотекарей не убивают.

– Ошибаешься. Убить могут любого – и бедняка, и библиотекаря.

– Меня интересует причина этого убийства. Я слышала, что убийца уже задержан.

– У тебя очень оперативная информация. Откуда?

– Услышала в библиотеке.

– От кого?

– Я еще не всех знаю по имени. Узнаю, обязательно тебе скажу.

Я заметила промелькнувшую на лице Стаса гримасу.

– Что ты так кривишься? У тебя есть сомнения, что задержан не настоящий убийца? С ним что-то не так?

При моих последних словах Стас встрепенулся, перестал жевать вареник и настороженно посмотрел на меня. У меня екнуло сердце: похоже, зреющая во мне догадка верна. Как бы я хотела ошибиться!

– Тебе известно, кто задержан?

– Да. Сторож, дежуривший ночью.

– Это ты тоже узнала в библиотеке?

– Нет, через твое ведомство, я ведь там знаю не только тебя.

– А то, что с этим сторожем возникла проблема, тебе тоже известно?

– Этого я не знаю. Поделишься?

– С одним условием: если раскопаешь что-нибудь новенькое, интересное для следствия, то сообщишь мне первому. Считай, я поверил, что ты пишешь книгу.

– Обещаю сразу с тобой связаться, если будет интересная информация. Что со сторожем, есть доказательства его вины?

– Прямых доказательств виновности сторожа в смерти Водянского валом. Вот только он в невменяемом состоянии и пытается нас убедить в том, что он – вовсе не он!

– Отказывается признать свою вину?

– Нет, не то. Он говорит, что случайно оказался в теле сторожа Грибова, а его настоящая фамилия Дондыш, зовут Петр Николаевич, 1966 года рождения. Называет адрес жительства и все прочее.

У меня перехватило дыхание. Гоша был прав, подозревая, что это не простое убийство и что головная боль нам гарантирована. Похоже, моя догадка все же верна, и это очень плохо.

– Вы проверили?

– Все подтвердилось в точности: адрес, имя, даже некоторая конфиденциальная информация, которую могли знать только он и его жена… Дондыш Александр Дмитриевич в самом деле два дня тому не вернулся с работы и до сих пор не известно, где он находится. Но не признать же правдой то, что говорит Грибов! Ума не приложу, откуда ему известно все о Дондыше? Жена Грибова не знает Дондыша, никогда его не видела, то же самое говорят его друзья. Хуже всего то, что сегодня утром Грибов не мог членораздельно говорить, теперь он производит впечатление дегенерата. Не откликается ни на Грибова, ни на Дондыша, он словно… – Стас замолк, подыскивая сравнение.

– Овощ, – непроизвольно вырвалось у меня.

Стас сразу оживился.

– Ты что-то знаешь?

– Нет, просто брякнула что в голову пришло.

– Иванна, чую, ты что-то скрываешь. Слишком много совпадений, чтобы быть совпадениями. Рассказывай, иначе нашим доверительным отношениям придет конец.

Пожалуй, мне не стоит настраивать против себя Стаса, а то он и в самом деле перестанет давать мне информацию.

– Стас, я ничего от тебя не утаиваю. Просто уже были случаи, когда люди начинали воображать себя бог знает кем, но потом вдруг становились «овощем», в медицине это состояние называется онейроидное помрачение сознания. Сделай запрос по базе МВД и обязательно обнаружишь что-нибудь похожее.

– Как думаешь, что это может быть?

– Не знаю, сама ломаю голову над этим вопросом. Мистика какая-то.

– Я в мистику не верю, думаю, что сторож лепит горбатого. Вот только не могу понять, по какой причине он убил директора. Если же подтвердится, что он псих, то пусть психиатры разбираются в мотивациях убийства.

– Стас, прошу тебя, если мы случайно столкнемся в библиотеке, не подавай вида, что мы знакомы.

– Мудришь, Иванна! За варенички спасибо. Я так понимаю, что в библиотеку мы идем порознь. – Стас нетерпеливо поднялся, собираясь уходить.

– Может, я пойду первой?

– Мой лимит времени исчерпан. У тебя детективные развлекалочки, а у меня план, сроки, начальство и отсутствие транспорта для передвижения. – Стас, махнув мне рукой, мигом выскочил из кафе.