Текст книги "Деятельность православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX – начале ХХ века"

1. Становление пастырского служения на острове Сахалин

1.1. Островная территория накануне появления Православия

Во второй половине XIX столетия Русская Православная Церковь осуществляла активную миссионерскую деятельность на новых территориях Дальнего Востока. Это было связано с тем, что «только в XIX в. Россия увеличивалась на 400 кв. км в день»[43]43
  Анисимов Е. В. Миссия Русской православной Церкви в петровское время. С. 86.


[Закрыть]. Территории входили в состав Российской империи постепенно благодаря неустанным трудам первооткрывателей. По мнению С. Л. Фирсова, «миссионерская деятельность [Церкви] помогала решению важнейшей государственной задачи: укреплению единства страны, невозможного без религиозной православной скрепы»[44]44
  Фирсов С. Л. Миссионерская деятельность Русской Церкви… С. 94.


[Закрыть]. Деятельность первых миссионеров-священнослужителей, на наш взгляд, представляет уникальную страницу в истории освоения всего Дальнего Востока. Тогда в далеком крае работали «скромные деятели, проникнутые сознанием святости великого дела, несмотря на преграды и препятствия»[45]45
  Воропаева А. В. Письма первых священников Камчатской епархии // Культура и наука Дальнего Востока. 2016. № 2 (20). С. 49.


[Закрыть].

В те годы миссионерская деятельность Православной Церкви разделялась на внутреннюю и внешнюю[46]46
  Поздин П. С. Основы православной миссии: Лекции. Екатеринбург, 2002. С. 8.


[Закрыть]. В указанный исторический период внутренняя миссия претерпевала качественные изменения. Если в первой половине XIX в. деятельность миссии в основном была направлена на коренные народы, проживающие на присоединенных территориях, то во второй половине столетия возникает необходимость обратить особое внимание на русское население[47]47
  Векшина Н. М. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви в Сибири и на Дальнем Востоке во второй половине XIX в.: дисс. … канд. фил. наук: 09.00.11. СПб., 2014. С. 40.


[Закрыть].

Действительно, в империи проживало значительное количество русских людей, нуждающихся в духовном руководстве. Как пишет в своем исследовании Е. В. Анисимов, «формально верующие, они на самом деле оставались полуязычниками, подверженными различным верованиям»[48]48
  Анисимов Е. В. Миссия Русской Православной Церкви в петровское время. С. 84.


[Закрыть]. Основным направлением в миссионерском служении оставалась противокатолическая, противораскольническая (старообрядцы разных толков), противосектантская (например, штунда) и противоязыческая проповедь[49]49
  Фирсов С. Л. Миссионерская деятельность Русской Церкви… С. 97.


[Закрыть]. Это прежде всего зависело от национального или религиозного компонента того или иного региона. Так, например, в отчетах в Святейший Синод Киевских митрополитов признавалось необходимым усилить в ряде районов православную миссию против католической пропаганды[50]50
  РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 2029. Л. 19 об.


[Закрыть].

В связи с присоединением новых областей, на которых проживали язычники – коренные народы, перед миссионерами ставились совершенно иные задачи[51]51
  Анисимов Е. В. Миссия Русской православной Церкви в петровское время. С. 86.


[Закрыть]. Приобщение к христианству и воцерковление язычников Восточной Сибири и Дальнего Востока проходило довольно сложно. Причиной этого, по мнению современных исследователей, было отсутствие подготовленных миссионеров. Как отмечает известный исследователь истории Русской Православной Церкви С. Л. Фирсов, «сложности с проповедью Евангелия возникали не только в результате противодействия буддийских лам и шаманов, но из-за громадных пространств, на которых располагались поселения «инородцев»»[52]52
  Фирсов С. Л. Миссионерская деятельность Русской Церкви… С. 110.


[Закрыть]. В миссионерском делании священнослужители должны были учитывать ряд специфических особенностей коренных народов: психологию восприятия Бога и окружающего мира, нравственные ориентиры, родовую организацию социума, а также ведение хозяйства и отсутствие оседлости.

С похожими проблемами сталкивались деятели внешней православной миссии. За пределами дальневосточных границ несли свое послушание священнослужители, которые проповедовали о Христе народам и этническим группам, в чьей культуре отсутствовало само понятие «православная религия». Исторически эти народы придерживались совершенно иных религиозных традиций и обычаев. Неустанные труды миссионеров ушедшего времени помогли организовать деятельность Корейской, Японской и Китайской миссий. В их работе прослеживалась особая специфика. Им чрезвычайно важно было знать культуру, язык, традиции и религию народа, в котором предполагалось миссионерское служение. Во второй половине XIX в. появление духовенства, получившего академическое образование и подготовленного к особому роду служения, способствовало достижению положительных результатов.

Основная проблема в организации православной миссии на Сахалине, следовательно, и деятельности сахалинских священнослужителей заключалась в более поздней христианизации островного населения. В момент вхождения острова в состав Российской империи на Дальнем Востоке уже шла активная фаза освоения новых территорий. Православное духовенство занималось сооружением храмов и часовен, организовывало деятельность школ и создавало церковные библиотеки, вело просветительскую, а в некоторых местах и хозяйственную деятельность. Первая церковь на дальневосточных рубежах Российского государства появилась еще в 1630 г. в Якутске, а к началу 1755 г. число церковных причтов увеличилось до 10. Во второй половине XVII в. начинается строительство первых монастырей, которым тогда придавали особое значение в христианизации жителей отдаленных территорий. В это же время организуется работа ряда православных миссий: в Якутии и в Забайкалье, на Камчатке и на Аляске, на Алтае и в низовьях Амура.

Стоит отметить, что к началу заселения острова Сахалин русскими людьми довольно активно работала Амурская миссия, состоящая из нескольких отделов: 1) Верхнеамурский (для «мунчжурцев»); 2) Среднеамурский (для «гольдов»); 3) Нижнеамурский (для «гиляков»); 4) Южноуссурийский (для «корейцев»)[53]53
  РГИА. Ф. 796. Оп. 152. Д. 1537. Л. 7.


[Закрыть].

Активизация миссионерской деятельности Православной Церкви обусловливалась в те годы не только за счет необходимости закрепления новых территорий: «Поддержка государства давала Церкви новые возможности в христианизации страны – важнейшей миссии Церкви»[54]54
  Анисимов Е. В. Миссия Русской православной Церкви в петровское время. С. 84.


[Закрыть]. Представленный вид служения также был невозможен без «подлинного энтузиазма сравнительно немногочисленного отряда православных русских миссионеров, жертвенно служивших свидетельству истины Христовой»[55]55
  Иннокентий (Павлов), иеромон. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви. С. 179.


[Закрыть].

Рассматривая с исторической точки зрения деятельность дальневосточного духовенства, чрезвычайно важно учитывать географические особенности территорий, на которых совершалось их служение. Об этом справедливо пишет в своих исследованиях Л. Н. Гумилев, опираясь на слова историка И. Н. Болтина: «При всяком шаге историка, не имеющего в руках географии, встречаются претыкания»[56]56
  Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. С. 103.


[Закрыть]. Как уже отмечалось, все территории Дальнего Востока, которые располагались на одном материковом пространстве, значительно раньше вошли в состав Российской империи, чем остров Сахалин, отрезанный от материковой части водой. Вследствие этого миссионерское служение сахалинского духовенства Православной Церкви началось значительно позже по сравнению с другими восточными регионами[57]57
  Религиозный фактор на Дальнем Востоке: учебные материалы по религиоведению Тихоокеанского государственного университета. [Электронный ресурс] URL: http:// http://pnu.edu.ru/ru/faculties/full_time/uf/iogip/study/studentsbooks/materials/regionovedenie/part5/.


[Закрыть].

Первые свидетельства о Сахалине датируются 1645 г. Сведения об острове, сопки которого были видны в хорошую погоду с берегов Амура, мы встречаем в дневниках первопроходцев. По их словам, это была неизведанная земля, полная опасностей и трудностей: «Берега реки обросли высокой травой и камышником. Беспрестанно встречали мы логовища медведей. Они ложатся на берегах караулить рыбу. С такими соседями путешествовать было небезопасно»[58]58
  Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1854 гг. СПб., 1872. С. 40.


[Закрыть].

Современные исследователи справедливо отмечают, что забайкальские казаки могли слышать от коренных жителей свидетельства о земле, изобилующей рыбой и соболем[59]59
  РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 16.


[Закрыть]. Первые экспедиции XVII в. В. Д. Пояркова, О. С. Кузнецова, В. В. Атласова открывали путь к освоению островной территории[60]60
  История Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1998. С. 54–59.


[Закрыть].

Освоение острова, формирование на нем русской общины носили чрезвычайно трудный характер. Долгое время Сахалин оставался малозаселенным. Как пишет в своем дневнике Н. В. Буссе, в 1853–1854 гг. здесь проживало незначительное количество японцев, которые в подчинении у себя держали коренных жителей острова – айнов[61]61
  Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1854 гг. С. 26–28.


[Закрыть]. Первые японские поселения возникли на острове в начале XVIII в. Это было вызвано тем, что власти Японии боялись потерять эти территории, которые, по их мнению, могли достаться русским[62]62
  Там же. С. 74.


[Закрыть]. Если южную часть острова занимали японцы и считали ее своей землей, то северная часть заселялась маньчжурами, нивхами и ороками. Причем, им запрещалось появляться там, где находились японцы и айны[63]63
  Там же. С. 73.


[Закрыть].

В путевом журнале епископа Камчатского Иннокентия (Вениаминова) находится важная характеристика коренного населения епархии в Амурской области, в том числе на острове Сахалин. Владыка в 1856 г. писал, что оно было представлено народами тунгусского происхождения: маньчжурами, орочами, гольдами, нигидальцами, самаргирцами, тунгусами (или ороченами) и другими. Они говорили на одном языке с небольшими особенностями. Существовала неточность в определении их количества, о которой писал в документе владыка Иннокентий: «Первые наши заселенцы на Амуре полагали, что инородцев, вместе с Сахалином, сотни тысяч. Из новейших путешественников Г. Максимович не насчитывал их и десяти тысяч человек. Но, во всяком случае, гиляков и других народов тунгусского происхождения на всем пространстве от маньчжурских селений и до устья, и на Сахалине, и по берегам Татарского пролива и на реках Амур и Бурея более 25 тысяч едва ли будет»[64]64
  РГИА Ф. 796. ОП. 138. Д. 56. С. 5 об., 6.


[Закрыть].

Постоянное русское население стало появляться на острове Сахалин лишь с 1858 г., когда в местечке Дуэ построили первый военный пост[65]65
  РГИА. Ф. 391. Оп. 3. Д. 1142. Л. 6 об.


[Закрыть]. Нахождение православных священнослужителей на острове в таких условиях было невозможно. В то время на Сахалине не существовало четкого гражданского управления, а такие социальные объекты, как школы и больницы, появились значительно позже. Сам вид этих безжизненных просторов наводил отчаяние и тоску на путешественников: «Не берусь описывать впечатление, какое производят пустынно-неприветливые берега… Они гористы и почти совершенно лишены растительности, зато по падям и откосам гор окаймлены они снежными заносами. Что придает им, на первый взгляд, живописный вид. Но эта панорама своим однообразием скоро утомляет глаза потому, что глядя на нее вследствие отсутствия жизни, не находится предмета, на котором можно было бы остановиться вниманием и размышлением, почему ввиду этих берегов ощущается мрачное настроение духа»[66]66
  РГИА. Ф. 796. Оп. 170. Д. 916. Л. 4 об.


[Закрыть].

Итак, служение постоянного духовенства на острове до середины XIX столетия было невозможно. В начале второй половины XIX в. оно заключалось лишь в том, что Сахалин изредка стали посещать военные священнослужители, входившие в причты судовых церквей[67]67
  Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1854 гг. С. 7–8.


[Закрыть]. В архивных документах существует упоминание об одном знаменательном событии. 17 июня 1861 г. в пост Кусунайский зашел пароход «Америка». На борту корабля находился будущий просветитель Японии иеромонах Николай (Касаткин). По просьбе обитателей поста он сошел на землю и совершил его освящение, после чего произнес заупокойные молитвы[68]68
  РГИА ДВ. Ф. 87. Оп. 1 Д. 668. Л. 30, 42.


[Закрыть]. Можно с уверенностью утверждать, что участие духовенства в жизни проживающих тогда на Сахалине русских переселенцев сводилось к исполнению треб, совершаемых в казармах, в приспособленных помещениях или под открытым небом[69]69
  Костанов А. И., Назаров Е. Ф. Благовест над островами. С. 29.


[Закрыть].

Процесс заселения Сахалина активизировался во второй половине XIX в. Полноценно освоение острова началось только тогда, когда в 1855 г. между Россией и Японией был подписан так называемый Симодский протокол[70]70
  Лависс Э., Рамбо А. Н. История XIX века: в 8 т. / Пер. с фр.; под. ред. Е. В. Тарле. М., 1939. Т. 8. С. 332.


[Закрыть]. В нем говорилось: «Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владение России. Что касается острова Крафто (Сахалина), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как было до сего времени»[71]71
  Договоры России с Востоком политические и торговые / сост. Т. Юзефович. СПб., 1869. С. 276.


[Закрыть].

Как пишет в своих исследованиях А. А. Ипатьева, Симодским протоколом остались тогда недовольны как Япония, так и Россия. Спор о принадлежности указанных в нем территорий затянулся на 20 лет. Поставить точку в этом споре помогла поправка к протоколу. В результате усилий дипломатов в 1875 г. в Санкт-Петербурге она была принята двумя сторонами, благодаря чему Сахалин полностью вошел в состав Российской империи[72]72
  Ипатьева А. А. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви на юге Дальнего Востока во второй половине XIX – начале ХХ веков. С. 52.


[Закрыть]. Из-за территориальной неопределенности долгое время не получалось начать полноценную работу православной миссии на острове, хотя «высокие задачи религиозного просвещения иноверных и государственная заинтересованность в их эффективной реализации были объединены…»[73]73
  Фирсов С. Л. Миссионерская деятельность Русской Церкви… С. 107.


[Закрыть].

На спорных территориях всегда было сложно осуществлять организацию не только общественной, но и церковной жизни. Например, в начале XVIII в. в работе Китайской миссии возникли затруднения из-за принятого Нерчинского договора, заключенного между Россией и Китаем. В это время исследователи наблюдали ослабление в целом Забайкальской духовной миссии[74]74
  Кириллин В. М. Роль русского языка в становлении российской государственности на Дальнем Востоке. [Электронный ресурс] URL: http://cinref.ru/razdel/01200filologia/03/392069.htm.


[Закрыть].

Необходимо отметить и еще одно важное обстоятельство, возникающее в процессе территориальных споров. В епархиальных отчетах этого периода (середина XIX в.) прослеживается мысль о возможности военных действий. Так, в целях безопасности миссионеру Курильского отдела Новоархангельского духовного правления было направлено предписание, в котором он должен был воздержаться в течение года от длительных поездок по островам в связи с «военными обстоятельствами»[75]75
  РГИА. Ф. 796. Оп. 440. Д. 1274. Л. 44.


[Закрыть].

«Военные обстоятельства», которые могли возникнуть из-за спорных территорий ряда районов Камчатской епархии, налагали отпечаток и на пастырскую жизнь ее епископов. В документах об учреждении на берегах реки Амур особого миссионерского стана «для гиляк» приводятся донесения Иннокентия (Вениаминова), архиепископа Камчатского, Курильского и Алеутского. Его желанию объехать отдаленные уголки епархии препятствовали обстоятельства, которые подвергали опасности жизнь не только самого святителя, но и его спутников. Летом 1855 г. он хотел объехать Амур, но по причине «военных обстоятельств» должен был ограничиться только посещением Аяна: «Нельзя было попасть на Амур, потому что устье Амура с обеих сторон блокируется неприятелем»[76]76
  РГИА. Ф. 796. Оп. 132. Д. 2165. Л. 44.


[Закрыть]. Владыка продумывал разные возможности попасть в Приамурский край, в том числе посетить и остров Сахалин. Один из вариантов, от которого впоследствии он был вынужден отказаться, – пойти морским путем на байдарках, чтобы не привлекать особого внимания. Но и это было небезопасно для жизни путешественников, так как неприятель «ходит на пароходах подле самих берегов, осматривая каждый залив»[77]77
  РГИА. Ф. 796. Оп. 132. Д. 2165. Л. 44 об.


[Закрыть].

На фоне всех происходящих тогда споров вокруг острова, на него все-таки постепенно начинает проникать русское присутствие: возникают первые российские поселения, затем объединенные в административные округа. Архивные документы помогли узнать, в какой последовательности происходил процесс открытия населенных пунктов острова. В отчете начальника Главного тюремного управления А. П. Саломона подтверждаются наши выводы о малонаселенности территории острова на начало XIX столетия. Так, первый пост, открытый в 1858 г. оставался единственным населенным пунктом острова вплоть до 1869 года[78]78
  «Первое на Сахалине поселение, в посте Дуэ, возникло в 1858 году и оставалось единственным до 1869 года, когда были основаны пост Корсаковский в южной части острова и Александровская ферма (ныне Малая Александровка) к северу от Дуэ. Затем в течение десяти лет было устроено одно поселение «Пашня», ныне Ново-Михайловское. В 1879 году положено начало поселениям по ту сторону горного хребта в долине Тыми, и к 1882 году на Сахалине существовало уже 13 поселений. В 1882 году было окончательно решено организовать на Сахалине отбывания каторги с целью колонизации острова. С этого же времени началось усиленное образования поселений: в десятилетие 1883–1892 гг. таковых было основано 62. Но наибольшей быстроты учреждения поселений достигло в последнее шестилетие» (Отчет начальника Главного тюремного управления Саломона по обследованию им условий отбывания ссылки и каторги в Сибири и на о. Сахалин // РГИА. Ф.1282. Оп. 2. Д. 258. Л. 87–87 об.).


[Закрыть].

В 1866 г. Сахалин становится частью Приморской области, а в 1868 г. остров выделяется в отдельный округ[79]79
  Пономарев С. А. Остров Сахалин как Российская административная единица в XIX – ХХ веках. Южно-Сахалинск, 2008. С. 7.


[Закрыть]. В 1875 г., после принятия поправки к Симодскому протоколу, о которой упоминается выше, на карте Российской империи появляются Южно-Сахалинский и Северо-Сахалинский административные округа[80]80
  Экономика Сахалина. Южно-Сахалинск, 1998. С. 16.


[Закрыть]. Следующим шагом в административной реформе стало учреждение в 1884 г. Приамурского генерал-губернаторства. Островная территория делилась на три растянувшихся по всей длине Сахалина округа[81]81
  Гридяева М. В. Демографические процессы, административное развитие и становление социальной сферы на острове Сахалин в середине XIX – начале ХХ века. С. 104.


[Закрыть]. В каждом округе открывалась «административная столица» – населенный пункт, в котором располагалось их руководство. Центром северной части острова первоначально был утвержден пост Дуэ, основанный в 1858 г., но спустя некоторое время главным населенным пунктом Александровского округа стал пост Александровский[82]82
  Новомбергский Н. Остров Сахалин. СПб., 1903. С. 16.


[Закрыть]. Тымовский административный округ управлялся из Рыковского поселения, а центр южного Сахалина и Корсаковского округа соответственно располагался в одноименном посту Корсаковском, который был основан в 1869 г.[83]83
  Сахалинский календарь на 1898 год. Пост Александровский, 1897. С. 24–25.


[Закрыть]

К началу XX столетия существовала проблема соотношения открытых поселений и количества проживающих в них людей. Больше всего действующих населенных пунктов находилось в Корсаковском и Александровском округах, меньше всего – в Тымовском. Вместе с тем, островное население распределялось по округам неравномерно. Статистические данные говорят о том, что в Александровском и Тымовском округах островитян проживало гораздо больше, чем в южном Корсаковском округе. Стоит отметить, что указанные факторы островной действительности подготавливали почву для многогранной деятельности духовенства Православной Церкви в этом отдаленном крае.

Если первые населенные пункты открывались хаотично, то сахалинские поселения периода каторги обычно возникали по общему принципу – вокруг тюремного учреждения. Первоначально определялось место строительства будущих зданий тюрьмы и подсобных помещений[84]84
  Посты: Александровский и Корсаковский, села: Рыковское, Дербинское и Онорское.


[Закрыть], а рядом проектировалось поселение с жилыми домами. Здесь же, зачастую на открытых пространствах, воздвигали и первые православные храмы[85]85
  Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 91.


[Закрыть].

Подобные населенные пункты существовали постоянно, что нельзя сказать о тех, которые возникали вдали от тюремных центров. Так, на топографической карте, вложенной в книгу А. П. Чехова «Остров Сахалин» (1890 год издания), обозначалось 65 поселений, но к концу 1895 г. на карте числилось уже 147 населенных пунктов[86]86
  Чехов А. П. Остров Сахалин. С. 250.


[Закрыть].

При увеличении обжитых русскими людьми территорий острова происходил процесс исчезновения одних сел и появления других. Причем последнее количественное изменение датируется 1898 г., именно тогда в сахалинских округах прекращается открытие новых поселений (см. Приложение № 1). Это подтверждает статистика Всеобщей переписи 1897 г.[87]87
  Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 года: в 89 т. / под ред. Н. А. Тройницкого. Т. 77: Остров Сахалин, тетр. 1. СПб., 1899. 16 с.


[Закрыть] (в которой, стоит отметить, принимали участие и священники). Действительно, к началу ХХ столетия открытие новых сахалинских поселений прекращается. Сахалин становится территорией, в значительной мере освоенной и приспособленной для жизни[88]88
  Гридяева М. В. Демографические процессы, административное развитие и становление социальной сферы на острове Сахалин в середине XIX – начале ХХ века. С. 77.


[Закрыть].

Так, к началу ХХ столетия в Александровском округе проживало 11 тыс. 199 чел., в Тымовском – 8 тыс. 359 чел., а в Корсаковском – 8 тыс. 555 островитян[89]89
  Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 года… Т. 77: Остров Сахалин… С. 1.


[Закрыть]. Приведенная статистика свидетельствует о том, что плотность заселения округов была различной (Приложение № 1). Численность невольных жителей превышала количество свободных в соотношении в процентном соотношении 60 к 40 соответственно[90]90
  Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 93.


[Закрыть].

Несмотря на оптимистические данные, существовали проблемы, с которыми сталкивались жители Сахалина. Островные поселки и села образовывались часто в неприспособленных для жизни местах, а резкие перемены погодных условий сказывались на урожае. Как отмечает в своем дневнике Н. В. Буссе, климат восточного берега острова Сахалин был гораздо холоднее, чем в западной или южной его частях[91]91
  Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1954 гг. С. 112.


[Закрыть]. Лето здесь было коротким и прохладным, а зимы морозными и снежными: «Погода уже какой день стоит ужасная, – пишет в воспоминаниях Буссе. – Снег идет беспрерывно. Шквалы сильного ветра опять нанесли целые холмы снега. В избе моей нельзя топить печку, потому что дым выкидывает в комнату. Холод невыносимый, ничего нельзя писать, зябнут руки»[92]92
  Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1954 гг. С. 50.


[Закрыть]. Существенной проблемой, которая осложняла жизнь на острове, являлось и то, что между новыми поселениями отсутствовали полноценные дороги: «Бездорожье первых поселений – почти общее правило, как следствие практикующей системы устройства поселений»[93]93
  Дриль Д. Ссылка во Франции и России. СПб., 1899. С. 75.


[Закрыть]. Об этой же проблеме в отчете за 1899 г. писал начальник Главного тюремного управления А. В. Саломон[94]94
  «Нужно представить себе, что такое сахалинская просека. Я слышал много и совершенно правдивых рассказов о том, как вооружась шестом, перескакивают с кочки на кочку, как переходят по жердочке, или прямо вброд, выше пояса в воде горные реки, неся на плечах и на голове свой багаж. И так ходят не для каких-нибудь исследований, а для того, чтобы доставить в поселение еще не соединенное дорогой муку, солонину, соль, топоры, мотыги и т. д. Иногда случается добираться таким образом до своей паствы и священнику со святыми дарами» (Отчет начальника Главного тюремного управления А. П. Саломона по обследованию им условий отбывания ссылки и каторги в Сибири и на о. Сахалин // РГИА. Ф. 1282. Оп. 2. Д. 258. Л. 88).


[Закрыть].

Итак, условия жизни на момент появления первых приходов и постоянных священнослужителей не позволяли своевременно начать миссию Церкви на этой отдаленной территории. Долгая неопределенность по вопросу принадлежности острова Сахалин, его географическое положение, суровость климатических условий, отсутствие элементарных дорог между поселениями оказывали существенное влияние на организацию сахалинской миссии Русской Православной Церкви во второй половине XIX в.

1.2. Условия служения духовенства и островная паства в период вхождения Сахалина в состав Российской империи

С середины XIX столетия островная территория становится для православного духовенства местом особого рода служения, полем реализации имеющегося потенциала. Говоря о Сахалине как о поприще духовного делания, стоит обратиться к определению такого понятия как «поприще». В. И. Даль в своем словаре представляет довольно широкое толкование этого слова: «Поприще – это определенное место, простор или пространство, приспособленное для разного рода действий»[95]95
  Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1998. Т. 3. С. 796.


[Закрыть].

Рассматривая значение деятельности представителей Церкви на острове Сахалин, необходимо учитывать исторические процессы, на фоне которых происходило становление общественной жизни острова в целом. Так как «всякий исторический факт переживается [нами] как средоточие бытия, как единство времени и вечности, целостное видение категорий пространства и времени, достижимого в будущем веке, когда Христос будет все во всем (1 Кор. 15, 28), и отчасти уже явленном в истории через церковные Таинства и общение в Духе»[96]96
  Михайлов П. Б. История как призвание богословия // Вестник ПСТГУ. II: История. История Русской Православной Церкви. 2012. № 4 (47). С. 19.


[Закрыть].

Благодаря расширению своих границ Российская империя «нуждалась в упрочнении власти путем военного, административного освоения страны, общей интеграции новых территорий в состав России»[97]97
  Анисимов Е. В. Миссия Русской православной Церкви в петровское время // Церковь и время. 2006. № 4 (37). С. 86.


[Закрыть]. В решении этой важнейшей задачи, которая тогда стояла перед государством, оказывала помощь миссионерская деятельность Православной Церкви[98]98
  Фирсов С. Л. Миссионерская деятельность Русской Церкви от святителя Иннокентия до собора 1917–1918 гг. // Церковь и время. 2006. № 4 (37). С. 94.


[Закрыть].

От объективных условий, связанных с территориальной принадлежностью, географическим положением, заселением и освоением острова, во многом зависела успешность миссии на Сахалине. Позднее заселение островной территории, медленный процесс формирования административных округов, а также недостаточное количество храмов и постоянных священнослужителей оказывали значительное влияние на процесс становления православной жизни.

Административные округа имели свои климатические особенности, отличались количеством православных верующих, зависели от «человеческого фактора» во взаимоотношениях между членами церковных причтов и тюремной администрацией. Даже несмотря на эти особенности, наблюдалось, что спектр ежедневных забот пастырей со временем постоянно расширялся. Деятельность служителей Православной Церкви на Сахалине распространялась не только на тюрьмы, но и на островные школы и приюты, а также на дома вольных крестьян, приехавших на остров из разных регионов Российской империи.

Православному духовенству приходилось работать в непростых условиях, зачастую с людьми, которые безразлично относились к христианской вере. Для того, чтобы сделать влияние на островитян более эффективным, приходилось думать об увеличении количества православных приходов.

Спецификой островной территории является статус Сахалина как места отбывания наказания. На каторгу на остров ежегодно доставлялось около 1 500 каторжан. В начале ХХ столетия в островных поселениях числилось уже около 40 000 островитян, для которых было открыто всего 10 причтов и столько же священнических вакансий.

Одним из обязательных условий служения духовенства на острове Сахалин являлось наличие паствы. Ее формирование проходило постепенно и неравномерно. Особая характеристика сахалинского населения заключалась в том, что оно было неоднородным. Жители поселений острова отличались между собой по социальному положению, а также принадлежали к разным сословным и национальным группам.

Как отмечалось выше, южную часть острова в начале второй половины XIX в. занимали японцы и считали ее своей землей. На севере проживали маньчжуры, нивхи и ороки[99]99
  Буссе Н. В. Остров Сахалин и экспедиция 1853–1854 гг. С. 73.


[Закрыть]. Русское население было представлено в те годы военными, несшими службу в постах. В дальнейшем для открытия и разработки в 1861 г. месторождения каменного угля неподалеку от поста Дуэ на Сахалин доставляется небольшая партия заключенных (в количестве 80 чел.)[100]100
  Дриль Д. Ссылка во Франции и России. С. 15.


[Закрыть].

Значительное увеличение жителей островной территории происходит после подписания императором Александром II Положения комитета об устройстве каторжных работ на Сахалине (апрель 1869 г.)[101]101
  Сахалинская каторга (вторая половина XIX – начало ХХ в): Документы и материалы: в 2 т. / сост. М. В. Гридяева, Л. В. Драгунова, Н. А. Троицкая, Ким Чан. Южно-Сахалинск, 2015. Т. 1. С. 41.


[Закрыть]. Остров становился особым местом отбывания наказаний для тысяч преступников. Теперь для Сахалина наступал особый период, который войдет в историю как период каторги. Тогда, по твердому убеждению членов правительства, проводимые мероприятия должны были упрочить присутствие России в этом отдаленном крае[102]102
  Новомбергский Н. Остров Сахалин. С. 19.


[Закрыть]. Ситуация же с заселением островной территории приобрела совсем иной характер, чем раньше.

Рассматривая итоги процесса освоения Сахалина, О. А. Курбатов отмечает, что к 1 января 1899 г. общее количество постоянно проживающих на острове людей приблизилось к 33 тыс. чел. Из общего числа выделялись каторжане, которых насчитывалось около 23 тыс. чел. Нам необходимо отметить и тот факт, что православными себя тогда называли свыше 16 тыс. островитян[103]103
  Курбатов О. А. Русская Православная Церковь на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX веков. С. 37.


[Закрыть].

После судьбоносного решения 1869 г. вся жизнь островного общества руководствовалась решениями Главного тюремного ведомства. По ведомственной линии проходило согласование учреждения новых населенных пунктов. Средства из казны, направляемые на различные нужды (в том числе на сооружение церковных зданий и их содержание, выплату жалования духовенству и прочее), выделялись Тюремным ведомством и расходовались под пристальным наблюдением начальства.

Иногда кажется, что Сахалин был специально создан именно для того, чтобы здесь находилась каторга. Этому способствовало его географическое положение: он полностью отрезан от материковой части водой, а зимой морское сообщение с ним прекращалось. Навигация, следовательно, и связь с большой землей возобновлялись лишь после того, как Татарский пролив освобождался от льда. Бывшие преступники после отбывания срока наказания, по замыслу авторов реформы, могли именно здесь же начинать свою новую жизнь[104]104
  История Сахалинской области. С. 16.


[Закрыть].

Во многом духовно-нравственному изменению личности должны были способствовать священнослужители Православной Церкви[105]105
  Троицкий Д., свящ. Священник тюремной церкви // Тюремный вестник. 1893. № 4. С. 138–144.


[Закрыть]. Тюремный род служения, который возлагался на них, требовал неимоверных усилий, ставил задачи, которые часто приходилось решать в одиночку.

Сахалинская действительность была такова, что деятельность островных священников, хотя они и относились к Тюремному ведомству, не ограничивалась лишь служением в учреждениях системы исполнения наказаний Российской империи. По сути, они являлись приходскими священнослужителями. Кроме заключенных, в поле их деятельности попадало вольное население: государственные служащие (так называемая островная интеллигенция), военные, крестьяне-переселенцы, а также коренные народы. В центре такого служения находилась христианская миссия, поэтому сахалинских священников можно справедливо назвать миссионерами. Как отмечает в своей статье М. В. Крижевский, сам феномен миссии во многом раскрывался в «уникальности харизматических личностей», совершающих миссионерское служение[106]106
  Крижевский М. В. Богословие миссии и миссиология: Методические замечания к учебным планам миссионерского факультета ПСТГУ // Богословие, история и практика миссий: Альманах миссионерского факультета. М.: Изд-во ПСТГУ, 2010. Вып. 1. С. 55.


[Закрыть]. Этот род деятельности служителей Православной Церкви невозможно представить без священника-миссионера.

Если в первой половине XIX в. ни о какой постоянной церковной деятельности на Сахалине нельзя было и говорить, то теперь, с появлением русского населения, окрепла мысль о постоянных священниках. О тех, кто должен был непосредственно возглавлять непростой процесс воцерковления островных жителей. Представляется возможным отметить то, что первоначально их влияние на духовно-нравственный уровень населения было невелико. Причиной этому являлась малочисленность приходов, а также их отдаленность друг от друга на сотни километров. В то время прихожане действующих церковных причтов могли участвовать в богослужебной жизни всего лишь несколько раз в году[107]107
  РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 16.


[Закрыть].

Служить в этом отдаленном крае было сложно еще по одной причине. Само население, как вольное, так и невольное, мало сочувствовало церковному делу. Как писал в своем отчете о деятельности Камчатской епархии за 1883 г. епископ Мартиниан (Муратовский), «холодная Сибирь, а также оторванные от цивилизации территории Дальнего Востока никогда не отличались религиозной горячностью, которая была бы способна вызвать на подвиги высшего духовного совершенства»[108]108
  РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 19.


[Закрыть]. Об этом же говорит и А. П. Чехов, когда описывает свое путешествие по острову: «В церковь [бывшие ссыльные] не ходят, так как праздничные дни используют, чтобы отдохнуть, починить вещи или сходить за ягодами»[109]109
  Чехов А. П. Остров Сахалин. С. 59.


[Закрыть].

Рассматривая состав островной паствы, стоит сказать, что подавляющее большинство относилось к ссыльнокаторжным или ссыльнопоселенцам. Далее шли члены семей заключенных, которые приезжали на остров вслед за близкими. К свободной части прихожан причтов острова Сахалин относились переселенцы – крестьяне, военные и служащие ведомственных учреждений, а также коренные жители острова.

Большая часть преступников содержалась в тюрьмах. Кто-то числился в разряде кандальных рабочих, а кто-то пополнял отряды «испытуемых» или «исправляющихся»[110]110
  Саломон А. П. Остров Сахалин. Из отчета бывшего начальника Главного тюремного управления // Тюремный вестник. 1901. № 8. С. 68–80.


[Закрыть]. По завершении срока отбывания наказания каторжане определялись тюремным начальством в разряд ссыльнопоселенцев. Они пользовались правом селиться с вольными жителями островных поселений, причем обязательным условием для этого было ведение ими хозяйства. Прожив таким образом некоторое время, бывшие каторжане и члены их семей получали статус «крестьян из ссыльных», что позволяло покинуть Сахалин и переселиться на материковые территории Дальнего Востока или в некоторые губернии Восточной Сибири.

Свидетельство того, что «крестьяне из ссыльных» приобретали равнодушие к христианской вере в период своего заключения, приводит А. А. Панов. Он пишет о том, что они не только редко посещали богослужения, но и часто не могли видеться со священниками, так как ни одна тюрьма не имела при себе церкви. Храмовые здания находились за тюремной оградой. Священнослужитель же, обремененный множеством обязанностей в приходе и отсутствием свободного времени, не имел возможности регулярно общаться с заключенными «в целях их нравственного исправления и духовного просвещения»[111]111
  Панов А. А. Сахалин как колония: Очерки колонизации и современного положения Сахалина. М., 1905. С. 83–84.


[Закрыть].

Нельзя не сказать о тех, кто устремлялся на остров вслед за близкими, осужденными на каторгу. Действительно, одной из многочисленных составляющих сахалинской паствы были семьи заключенных. Именно они формировали постоянное население новых деревень и сел острова, так как «степень стабильного прироста этой категории островитян была весьма значительна»[112]112
  Подпечников В. И. Из истории Сахалинской школы // Вестник Сахалинского музея. 1999. № 6. С. 209.


[Закрыть].

Сложно представить учреждения каторги без военнослужащих. Они также входили в поле деятельности православного духовенства. Здесь, на острове, несли военную вахту по охране порядка солдаты двух рот 4-го Восточносибирского линейного батальона, а также служащие жандармских пеших команд[113]113
  РГИА ДВ. Ф. 244. Оп. 1. Д. 525. Л. 3.


[Закрыть]. Зачастую военные, у которых заканчивался срок сахалинской службы, изъявляли желание остаться на острове, так как для них он становился неотъемлемой частью повседневной жизни. Безусловно и то, что бывшие солдаты со временем могли стать прихожанами сахалинских церквей. Дождавшись свои семьи с материка, военные строили дома, возделывали землю, воспитывали детей, родившихся на островной территории. О желании военнослужащих связать свою дальнейшую жизнь с островом писал в рапорте командующий военным отрядом Сахалина. В феврале 1870 г. несколько человек «служащих из нижних чинов» изъявили твердое решение поселиться на острове[114]114
  К вопросу о будущности и устройстве острова Сахалин // Тюремный вестник. 1901. № 6. С. 78–82.


[Закрыть].