Текст книги "Глазами волка"

Дорога без конца

Рига встретила беглеца высокими башнями и морозцем.

Быстро смешавшись с толпой, по-шпионски подняв ворот, Пятрас, слегка нервничая, ехал к старинному другу.

Сергей, крупный мужчина со стальными мускулами, был человеком добрым и отзывчивым. Этаким борцом за правду и справедливость. Из древнего рода староверов, сам набожный – что в советское время было редкостью. Хороший организатор и мастер на все руки: и строитель, и портной, и сапожник, и мастер спорта по борьбе.

Вот только человек он был городской, и это единственное, в чем они с Пятрасом – дитем лесов – были несхожи.

Пятрасу асфальт ноги жег. Кто не понял, обьясню: вот встань, читатель, рано утром… солнышко только взошло, всякое зверье новый день славит, лес шумит, а трава, чуть росой прикрытая, нежно так твои ноги по матери земле несет. Прочувствовали? А теперь теми же босыми ногами в полдень по раскаленному асфальту пройдитесь. Почуствовали разницу? Вот так и у него, только через обувь.

Встретились сослуживцы, рижского бальзама пригубили и – за дело. Карту Союза разложили и кумекать начали: «Куда бедному Пятрасу податься?»

В Сибирь матушку? Оно, конечно, можно, да только в Сибири еще с царско-энкавэдешных времен обычай такой, что, ежели беглеца поймал (а то и пристрелил, предъявив, например, палец убитого), то тебе от властей премия в виде литра, а то и двух.

Решили на юг податься, там как раз знакомый Сергея жил в Фергане, тоже борец.

Вот так, долго в Риге не задерживаясь, с рекомендательным письмом, зашитым в подкладку, уже следующей ночью ехал наш герой в столицу тогда еще его родины. В Москву.

На прощанье крепко обнялись они с Сергеем, тот пожелал всех благ, удачи в пути и обещал молиться. И то славно, молитва беглецу не помеха.

В Москве не задержался, все еще боясь преследования. По углам тихарясь, дождался своего поезда, да и укатил в Фергану.

В поезде страх отпустил его. Впервые спокойно ночью выспался, да и компания попалась замечательная. Три старика-аксакала, этакие старики-хоттабычи или ходжи-насреддины на пенсии.

После непродолжительного (часа четыре) допроса – кто таков? куда едешь? зачем едешь? откуда едешь? и т. д. – пили чай, закусывая узбекскими лепешками. Кто не знает, сообщу, что процесс пития чая в Средней Азии сродни выращиванию дерева, то есть медленный и долгий.

Коротая время в пути за чаем, один из старцев предложил Пятрасу погадать на лепешке. Удивленный таким способом гадания, Пятрас согласился и не пожалел, так как стал свидетелем изумительного действа.

Лепешка то порхала в мозолистых руках восточного кудесника, как бабочка, то шлепалась на ладони, как старая жаба в болотную воду, то с остервенением рвалась на кусочки, чуть ли не опять склеивалась вместе… И все это под бормотания и предсказания.

Пророчество, как водится, было туманно и неясно. Ждала Пятраса дорога и длительная жизнь в Азии, много друзей, подруг и приключений.

Только вот желанной с армии свадьбы с покорной мусульманкой старик не нагадал. А, наоброт, обьяснил, что мусульманка – товар штучный и дорогой, за нее надо большой калым платить родителям невесты, да и самому придется принять веру мусульманскую. Пятрас, слышавший что-то про исламское обрезание, на такой вариант не был согласен. Да и с деньгами был напряг.

Фергана

Весело проведя время в дороге с мудрецами, слушая их восточные байки, Пятрас и не заметил, как приехал в весеннюю Фергану.

Да продлит Аллах твои дни, читатель, и скрасит твои ночи, но если ты не видел весенней Ферганы, утопающей в цвету и зеленеющей, как знамя Пророка, если не ходил ты по восточному базару, вдыхая аромат плова и шашлыков, то ты даром прожил свою никчемную жизнь.

После литовской лиюндры, хмурой и дождливой, Азия просто ошарашила Пятраса. Цветом своих красок и веселым гомоном. Да и опасность была уже далека и не так ощутима.

Весна весной, но уйти еще дальше в горы и пожить там – самое верное. А устроить это мог только друг борца Сергея – Володя, по рекомедации из Риги.

Потолкавшись на базаре и расспросив дорогу, Пятрас поехал по нужному адресу.

Однако его теща, узнав, что Пятрас его давний знакомый из Прибалтики, приехавший издалека по важному и неотложному делу, отнеслась к нему радушно и с восточным гостеприимством накрыла стол.

Ферганские лепешки

В самый разгар пира в комнату вошел здорового вида мужчина и удивленно вытаращил глаза на незнакомца, вольготно уминавшего за столом домашние запасы. Теща после минутного молчания начала обьяснять Володе – а это был именно он – что сидящий за столом не кто иной, как его старинный друг из Риги.

Володя, впервые видевший Пятраса, с жаром отрицал, что это его друг… На Пятраса начали смотреть с недоверчивым подозрением. А уж когда он полез за подкладку за письмом, обстановка еще больше накалилась.

Но вот верительная грамота извлечена, и недоразумение разьяснилось ко всеобщему благу.

Гость в доме в Азии – это посланец Аллаха, так что дня четыре Пятраса просто кормили и отсыпали, не ведя деловых разговоров.

Между пловом и ширкаваком Пятрасу все же удалось втолковать Володе, зачем он, находящийся в розыске, приехал в Фергану. Он просил найти проводника, который повел бы его в горы.

Володя, оторвавшись от суок-оша, заверил, что лучшего знатока здешних гор, чем он сам, Пятрасу не найти.

«Дитя гор» Володя

Володя – знаток гор – перед горным походом посоветовал Пятрасу надеть спортивную обувь, чтобы с рифленой подошвой легче было лазить по горам.

Сам он взял огромный котел, положил туда одну пачку макаронов и засунул все это в огромный же рюкзак. На изумленный вопрошающий взор друга обьяснил, что другого котла у него в доме нет, а зачем покупать маленький, если есть большой?

«Не боись!», – весело вдохновлял Пятраса проводник, – «Со мной в горах не пропадешь. Я практически в них родился. Даже жену в медовый месяц на руках в горы унес. Ей, кстати, понравилось».

Так, громыхая макаронами в котле, они и пошли покорять Памир.

В горах Памира холодно даже летом, а уж ранней весной можно и насмерть замерзнуть. Пятрас, с детства наученный ночевками в лесу, сделал ложе.

Запоминай, читатель: вырываешь яму в свой рост, после того, как костер вечерний прогорит, засыпаешь эту яму углями, а сверху еще толстый слой земли – ложись и спи себе спокойно. Так даже в сибирской тайге зимой ночевать можно, проверено на себе.

Володя, всю мартовскую ночь простучавший зубами, утром обьяснил. что он, как экстремал, проводил над собой эксперимент – волю закалял и к холоду приучался. Для этого он и легкую обувь надел, чтоб трудней было ходить. Заодно он, вроде, как и Пятраса проверял – сдюжит или нет.

Макароны «запасливого» проводника кончились быстро, а кушать хотелось.

Пришлось Пятрасу, вспомнив детство, достать из своего рюкзака силки и наловить на обед сусликов. Суслик на вкус без соли и специй не очень… на любителя, одним словом.

Землей отдает. Но, когда горным козлом по камням попрыгаешь, то голод утолить – в самый раз.

Этот поход долго не продлился, пришлось вернуть знатока гор к родному плову.

Сам же Пятрас, запасясь картой, начал изучать местность – то бродя по окрестным горам, ночуя в кибитках и глинобитных хижинах пастухов, то спускаясь в город, навещая друга. Очень хотелось ему найти кратер старого вулкана, чтобы, стоя внизу, как на дне тарелки, посмотреть на небо. Но пока такой не сыскался.

В один из таких беззаботных дней почти забытое чувство опасности вновь посетило его и навязчиво не отставало. Чутье подсказывало, что его нашли и здесь.

И оно не обмануло. Встретившись в горах с одиноким пастухом, Пятрас узнал, что приехали в Фергану какие-то люди из Литвы и искали его. Ни друг Володя, ни пастухи его не выдали, но дислокацию пора было менять.

А что, если на лето рвануть на курорт? В Сочи! В гущу праздношатающейся публики, сьехавшейся летом со всего союза к теплому морю! Решено. Летом на пляже, как в бане – все равны и одинаковы, там искать тяжелей. Шифруясь, как проваленный резидент, Пятрас едет в кавказскую Ривьеру.

Бешеный Вася

Сказано-сделано. Поселился Пятрас неподалеку от Сочи, прямо на берегу моря в палаточном городке «Дубровник».

Достопримечательностью этого лагеря был слегка контуженный на войне капитан советской армии Вася. Вообще-то он был человек почти нормальный, но с небольшими «завихрениями». Например, любил петь песню про лопату, состоявшую из трех слов: «Взял он лопату, лопату он взял, он взял лопату». Эту песню он мог петь иногда часами.

А еще он очень любил командовать и целеустремленно выполнять намеченное.

Не подумайте, что Вася был каким-то спившимся бомжем, нет. Он был владельцем целого кукурузного поля, вареные початки с которого продавал и тем жил.

С Пятрасом Вася сразу сдружился (наверное, сумашедших всегда тянет друг к другу) и в знак дружбы даже угостил парой початков бесплатно.

Однажды Василий пристал к Пятрасу с просьбой помочь ему сфотографироваться на пляже с обезьянкой на плече. Что это вдруг взбрела Васе в голову такая блажь, неведомо, но Пятрас после настойчивых просьб согласился его сопровождать, думая, что капитан, наверное, решил сфотографироваться с обезьяной каким-то одним, только капитанам ведомым способом.

Как всегда, интуиция не подвела Пятраса. Обезьянке, усевшейся на васино плечо, наверное, до смерти надоела эта работа. А зарабатывала она в день на сочинском пляже больше, чем иной советский инженер в месяц. И она решила сделать себе перерыв оригинальным способом, укусив Васю за нос. А, может, васин нос напомнил ей банан? Суть не важна. Важно, что Вася весь в крови с обезьянкой на плече рухнул в самое синее море, увлекая за собой и привязанную цепью к обезьянке искусственную пальму в горшке.

Пришлось Пятрасу срочно проводить спасательную операцию и вести раненого друга домой. Не знаю, откуда пошло в русском языке выражение «бешеный Вася» – вполне возможно, что это народная память о тех далеких событиях.

После этого случая Вася издал новую команду для жителей вверенного ему лагеря: в случае нападения на лагерного аборигена местной шпаны (а также, как я понимаю, обезьян и других опасных тварей), потерпевший должен трижды свистнуть и крикнуть «полундра!». А все услышавшие обязаны спешить ему на помощь.

Охотничьи свои навыки Пятрас совершенствовал ловлей крабов на морском побережье и рыбы в горных ручьях. Ими и питался, варя их в Васином котелке.

Спросишь ты, читатель: «Чем еще жил и питался он помимо крабов? Чем деньги зарабатывал?» Ну, ты или совсем недогадливый, или никогда на летнем курорте не был, раз такие глупые вопросы задаешь. Тоже мне теорема Ферма, понимаешь.

Ну что будет делать молодой, красивый, мускулистый литовец на курорте среди множества привлекательных женских тел? Да уж не в преферанс с ними на пляжных топчанах играть. В те времена в Союзе прибалт – это почти что иностранец. А уж выйти замуж за иностранца или хотя бы закрутить с ним короткий роман – то была почти несбыточная мечта каждой советской, а ныне и российской женщины. Тем и занимался Пятрас…

Осуждаешь? Ну, не знаю, что тебе и сказать. Может, и не достигло мое сознание высот совершенства, когда на красивое тело смотришь, как на произведение божественного искусства, но я, грешный, сам в те же годы отработал сезон на евпаторийском побережье матросом-спасателем и ничем другим, кроме как амурными похождениями в свободное от спасания время не занимался. И по ресторанам меня дамы водили, и поили, и кормили.

Как-то раз после очередного рандеву возвращался Пятрас ночь заполночь в свою палатку, ногой ведро чье-то задел. Загремело… Любопытно-бдительный Вася высунулся из своей палатки с целью контроля территории. Темно было. Пятрас бесшумно подкрался сзади и прищемил своими могучими ногами васину голову.

Ну, пошутить решил над другом. Но советского капитана так просто коленями не прищемишь, и он, задыхаясь, все же успел три раза свистнуть условным свистом и крикнуть «полундра!».

Дисциплинированный Васей народ мгновенно выскочил из палаток и начал беспорядочно бегать в поисках врага. Пятрасу пришлось быстро скрыться и, пользуясь общей суматохой, убежать из лагеря. Взобравшись на дерево, росшее невдалеке, он еще долго наблюдал за поисками. Когда все утихло, пробрался в свою палатку и уснул.

Разбудил Пятраса недовольный Вася. Много упреков было им высказано в то утро за то, что в момент наивысшей опасности, когда, возможно, сама смерть дышала Васе в лицо, рядом не было верного друга. Пристыженный Пятрас робко извинялся, обьясняя свое отсутствие глубоким сном.

С учетом своего полулегального положения, документы свои Пятрас носить с собой или хранить в палатке опасался. Как человек лесной, он, облазивший близлежащие горы, нашел крепкий дуб и, взобравшись высоко на него, в укромном месте привязал пакет с документами к ветке.

Место было достаточно глухое. О его отдаленности свидетельствовало присутствие в этих местах маленького медвежонка, который из кустов с любопытством наблюдал за Пятрасом во время его проверок сохранности тайника.

Каково же было удивление Пятраса, когда в очередной раз, взобравшись на дуб, он своего тайника не нашел. Только перегрызенная веревка сиротливо болталась на ветке. «Не понравилось, видать, маленькому разбойнику такое соседство. Сожрал, гаденыш, документы!» – была первая нерадостная мысль.

Но неудачи не могут сломить истинного героя. Пятрас по охотничьей привычке обследовал землю вокруг дуба и сам дуб и сделал полурадостное для себя открытие. Документы не были сожраны – это замечательно! Но, скатившись, они упали на дно глубокого дупла – это плохо, так как достать их, кроме, как спилить огромный дуб, не было никакой возможности.

Вера, говорят, воротит горы. Тут же была не гора, а топор и полдня каторжной работы. Всякий труд свой результат приносит. Вновь обретя официальный статус, Пятрас спустился с гор.

Меж тем, курортный сезон подходил к концу. Как-то враз обезлюдели набережные, пляжи и рестораны. Вася грустно скитался по внезапно осиротевшему пустынному лагерю. Удовлетворенные во всех смыслах прекрасные дамы вновь становились верными женами и отбывали восвояси. Только редкие одинокие пожилые парочки еще напоминали о былом летнем великолепии.

Пятраса вновь звала к себе Фергана. Памир тянул магнитом к себе.

Зимовище

Человек привыкает ко всему. К бедности и богатству, к жизни оседлой или кочевой. Это только кажется, что трудна жизнь кочевая, а на самом деле, по сути своей, все мы кочевники – что на этой планете, что во Вселенной.

И чем быстрее ты научишься не привязываться к местам, людям и событиям, чем скорее поймешь, что жизнь – это вечное движение, тем лучше тебе будет в пути. И не важно, что это за путь – дорога ли из одного места в другое или работа всю жизнь на одном заводе. У каждого свой путь.

Вернувшись в Фергану, Пятрас начал готовиться к походу в горы. Был ли это бег от преследователей или желание уединиться, теперь додумайте сами. Для настоящего мужчины порой важно принятие решения и его исполнение, а не мотивация.

Решение принято. Дальше и дальше в горы – от людей, от пастбищ, от жилья. Туда, где нет дорог и троп, где только горные козлы и снежные барсы.

Пятрас искал пещеру. И привел его к нужному месту горный козел.

Километрах в двухстах от ближайшего жилья, погнавшись за добычей, Пятрас ее потерял. А внезапно разразившийся ливень загнал его в узкую расщелину, оказавшуюся входом в пещеру.

Место было идеальное: незаметный даже вблизи узкий лаз, укрытый от постороннего взора ледником. С трудом протиснувшись внутрь, попадаешь в довольно широкую пещеру со своеобразным окошком-расщелиной вверху и струящимся ручейком по стене. Вода была чиста, холодна и освежающе приятна на вкус.

Соорудить в центре очаг, а в темном сумрачном углу – ложе из шкур, и уютное горное шале готово.

То, что место уже обжито еще кем-то, Пятрас почувствовал сразу. Невидимое, но ясноощущаемое присутствие чувствовалось с первых минут. Пока неясно было, кто это – то ли горный дух, то ли неупокоенный альпинист или путник, то ли кто из предков явился охранять Пятраса в этих диких местах.

С ружьем, купленным в пограничье Афганистана, начались предзимние хлопоты, схожие с действиями запасливого хомячка. Первое – это наохотить горных козлов, навялить мяса, засушить и продубить шкуры.

Следующим номером этой робинзонады было доставить в пещеру вещи, патроны, капканы, соль, крупы, сахар и т. д. Пришлось идти назад в Фергану.

Первые сто километров Пятрас преодолел за восемь дней. Это вам, ребята, не из Паланги до Юрмалы по морскому песочку, а по горам, по бездорожью, осенью, когда, казалось бы, чистое небо вмиг обрушивается на тебя дождевым снегом и прочими «приятными» вещами типа ночных заморозков.

Со второй сотней километров повезло – подвезли до самой Ферганы.

В городе, сделав соответствующие закупки и договорившись с друзьями о заброске вещей в горы (не к самой пещере, конечно, а хотя бы километров за сто – по тем местам так почти рядом), Пятрас решил скрасить свое одиночество. В местной ветлечебнице выбрал пару обреченных щенков и поехал в горы.

Описать многодневный переход с грузом к пещере по горным перевалам, наверное, так же трудно, как и выполнить эту работу в действительности. Болящие ноги, ноющая спина, холод, жажда и голод.

Вникни, друг – вот прошел 15 км по горам с грузом килограммов сто (не сразу все на горбу, а частями, так что где 15 км, там все 50 будет). Устал, как президент после выборов, а еще – сучьев набрать, костер разжечь, ужин согреть. Поспал чуток на голых камушках, и завтра – по новой, Да не забудь, что зима на носу, и надо торопиться, а то снежком тебя в любой момент может занести где-нибудь на перевале на радость коршунам, мышам и снежным барсам.

Щенки без поклажи, поначалу весело бежавшие, под конец пути жались все больше к ногам. Ну, с Божьей или еще чьей-то помощью добрались.

Зима уже стужей по ночам все чаще напоминала о себе. Предстояла еще веселая работенка – заготовка дров. Впрочем, по сравнению с переходом, так то вообще детская забава – спуститься раз десять в день с горы в туевую рощу, нарубить веток и в гору их затащить. Инвалид справится.

Пещера помаленьку приобретала жилой вид. Камень у очага был троном властелина пещеры, удачная выемка в стене – столом, а ложе воистину королевское – камень сначала устлан ветками, потом травой, а уж потом теплым мехом полувыделанных шкур.

Понемногу отходя от тяжелой работы, Пятрас обследовал близлежащие владения и любовался окрестными видами.

Горы… они заворожат и влюбят в себя всякого неравнодушного. Многие на словах хотят бросить все и жить вот так где-нибудь в горах – ежедневно слушать их безмолвие, видеть восходы и закаты, сверкающие в тысячах снежных граней.

Многие хотят, а Пятрас взял и начал жить….Горы, они особенные – суровые, живые и небездушные. Они любят людей таких же, как они сами – красивых, сильных, яростных и осторожных. Ценят мужество и ошибок не прощают.

Одним из таких суровых предупреждений было для Пятраса пропажа щенка. Может, сам он сорвался и погиб в расщелине, а, может, стал добычей орла или барса. Оставшийся щенок стал более аккуратным и осторожным.

Следующим предупреждением была охота на черного козла… Одевшись легко и взяв ружье, Пятрас отправился побродить по окрестностям. Осматривая горные склоны в поисках добычи, он заметил горного козла, литой статуей стоящего на скале. Решил подобраться к нему поближе.

Козел пропал и появился через некоторое время чуть выше в стороне. Он как бы играл с Пятрасом, заманивая его все дальше и выше. И Пятрас, в охотничьем азарте ничего не видя, кроме цели, шел за ним в горы.

Неожиданно, как это часто бывает в горах, погода изменилась, и начался снежный буран. Словно сама королева ветров взбивала свою снежную перину. В такой снежной круговерти идти вверх или вниз по горам можно только при желании сломать себе шею, а стоять на месте – так просто мучение. Матеря и себя, и козла Пятрас начал осматривать в бинокль окрестности. Увидел черную точку и осторожно пошел к ней.

Это была спасительная расщелина, в которой, судя по оставленному помету, укрывались в непогоду и горные козлы.

Метель не стихала, вне укрытия валил снег, и только расщелина создавала мертвую зону для снега и ветра. Замерзший, голодный, он то впадал в полудрему, то вновь просыпался в холодной реальности. Наконец, заснул окончательно.

Разбудил его так же внезапно появившийся солнечный свет и взгляд чьих-то глаз.

Это был все тот же козел. С минуту Пятрас смотрел на него, а потом, осторожно взяв ружье, выстрелил.

Вот такой вот урок: у козла он выиграл, а горам чуть не проиграл. С горами не шутят, и если идешь в горы на полчаса, то бери с собой запасы на неделю.

Голову рогатого козла Пятрас повесил в пещере на память и в назидание.

Жизнь была заполнена охотой на разнообразную дичь, а из развлечений – вечерний просмотр звездного неба.

Небо в горах не похоже ни на одно другое небо. Большое и темное, оно кажется находящимся совсем рядом с тобой, а земля как бы уплывает далеко вниз. И ты паришь над землей, и тысячи богов смотрят на тебя через яркие оконца звезд, приветливо мигая в тишине.

Выпал первый снег. На его первозданной белизне расписались своими следами все живущие звери и птицы. Горы, на первый взгляд казавшиеся пустыми и мертвыми, были заселены множеством жителей. Горные козлы, леопарды и рыси, глухари и куропатки – все оставляли свои следовые «визитки» на снежной книге.

Снег все падал и падал, занося белизной страхи и тревоги Пятраса. Прошлое и будущее, заботы о собственной безопасности, планы и желания – все утонуло в снежных сугробах. Осталось только одно время и место: здесь и сейчас. Ни тревог, ни радостей, только настоящий момент, огонь в очаге, звездное небо, безмолвные горы… и горные духи.

Когда долго живешь один в лесу или в горах, постепенно с тебя спадают шоры цивилизации, и ты начинаешь понимать и чувствовать, что этот мир одухотворен.

И начинается общение между духами и человеком. Сначала робкие прикосновения или ощущение чьего-то присутствия. Потом дружба и общение. Пятрасу, скрывающемуся от людей, компания духов была по нраву.

Зима все больше и больше вступала в свои права. Снег, не переставая, засыпал перевалы. Холод усиливался, особенно по ночам. Далеко выходить из пещеры смысла не было, припасов хватало, да и у горящего очага в безветренном убежище было чуть теплее.

Экономя запасы, он ел один раз в день, все больше и больше впадая в спячку на своем ложе. Лишь изредка выходил из пещеры – насладиться красотой этого сурового мира. Все чаще, особенно ночью, ему казалось, что живет он не на земле, а прямо среди звезд, на узкой грани между жизнью и смертью, явью и сном…

Часы давно уже остановились, зарубки на стене тоже стало делать лень, и само время пропало как ощущение. Изредка выбираясь из пещеры, Пятрас определял – день сейчас или ночь. Да еще самолет, пролетающий в вышине, иногда напоминал о другой жизни где-то там, далеко за горами.

Вход в пещеру сильно завалило снегом и выбираться из нее было трудно. Порой создавалось ощущение заживо похороненного. «Не важно, когда умереть, важно – КАК умереть», – частенько повторял про себя Пятрас. Для него было лучше умереть в горах, но свободным, чем заживо сгнивать в тюремных застенках.

Так прошли ноябрь, декабрь, январь. Приближение весны чувствовалось по увеличению продолжительности дня. Пора было пополнить съестные припасы.

В один из погожих дней Пятрасу удалось подстрелить горного барана. Отведав свежатинки, он решил часть мяса привязать к дереву, а самому сесть в засаду. Долго ждать не пришлось, уже вскоре появилась издалека видимая на снегу черная точка, по мере приближения превращавшаяся в лису.

Одного выстрела хватило, чтобы умертвить красавицу. «С лисой свяжешься – беду накличешь», – почему-то вспомнилась литовская поговорка. Шкуру выделал, пригодится продать в долине.

С наступлением ранней весны охота совсем застопорилась, погода была слякотная. Все время моросил дождик, ноги сразу же промокали.

В случае удачной охоты Пятрас теперь для восстановления сил выпивал свежую кровь убитого козла или барана. Организм уже не принимал мясо, а по ночам во сне навязчиво виделись разнообразные фрукты, сочный виноград, персики, яблоки и груши.

Из живых существ приходилось общаться только с псом. Правда, за четыре месяца они достигли полного взаимопонимания и стали с ним единой безмолвной командой.

Порой он ощущал присутствие души умершего отца… Порой приходила мысль, что он один на всей планете, а вокруг на тысячи миль вокруг лишь снега, горы да дикие звери. Порой он всей своей душой и телом ощущал силу земли, мощь гор и опьяняющую бесконечность и величие Вселенной.