Текст книги "Автомат и небо"

День третий

Итак, я совершенно здоров. А также – силён и красив. Но для того, чтобы стать всесторонне развитой личностью, которой так хотелось быть в этом земном раю, я должен еще развить свой интеллект, интуицию и художественный вкус. Для этого я решил провести день в писательских трудах. Мне казалось, что это самый лучший способ стать умным «как сто китайцев» и мудрым как Соломон. Не теряя ни минуты, я принялся за дело. В моих руках оказалась ручка и чистые листы бумаги, но… за четыре часа напряженных раздумий и бесплодных мучений из-под моего пера не вышло ни одной строчки.

– Что, не получается? – прозвучал знакомый голос в моей перетружденной голове. – Не волнуйся, мы сейчас тебе поможем.

В ту же секунду мне на голову сел птица-дятел и с деревянным стуком стал долбить мою черепную коробку.

– Эй, что ты делаешь!? – возмутился я.

– Не беспокойся, я очищаю твоё сознание от разного мусора, – сказал дятел и показал мне вытащенного из дырки в моей голове огромного таракана, пытавшегося вырваться из мощного клюва.

– Это твои страхи и сомнения, твоя неуверенность в себе, – продолжал дятел, – как только ты избавишься от этого барахла в голове, ты сможешь легко и свободно творить. Как наш Хозяин.

И действительно, как только «операция» была закончена, я почувствовал такой прилив вдохновения, что тут же схватил ручку и написал самый лучший, самый гениальный рассказ в мире. Рассказ назывался «Турбаза „Рай“ и Зеленые домики». Возможно, вы как раз сейчас его и читаете…

Когда наступил вечер, я успел закончить 12 рассказов, 10 повестей, 16 пьес и 8 романов. А перед сном, я написал 9 симфоний, сделал 14 научных открытий и изобрёл вечный двигатель.

– Как же хорошо быть гением! – подумал я. – Потому что Гений – бессмертен. Ибо его творения переживут века и тысячелетия, а его (то есть моим) именем назовут города, поезда и школы. В честь него (вернее меня) будут слагаться гимны и в космос полетят ракеты с его (моими) портретами.

Представив себе эту величественную картину, я сладко уснул. Так закончился третий день моего замечательного отдыха.

Все последующие дни

В течение следующих дней со мной стало происходить то, чего я от себя никак не ожидал. Во мне открылись сверхъестественные способности: я мог летать, мысленно управлять животными, на расстоянии передвигать предметы, видеть сквозь стены. Я начал разговаривать с цветами, звёздами, небом. Моя жизнь стала приятной и радостной. Любое моё желание тут же исполнялось, а мысли, которые могли омрачить моё счастье, просто исчезли из моей головы. Если бы мне сказали, что в нескольких километрах отсюда кто-то тяжело трудится, голодает или страдает от болезней, я бы этому ни за что не поверил. Мир казался мне прекрасным, а жизнь – чудесной. И вся эта сказка продолжалась до тех пор, пока однажды утром я вновь не услышал таинственный голос в своей голове:

– Мои поздравления, юноша, – сказал голос. – Ты довольно быстро освоился здесь. Ты не обманул наши ожидания. Потерпи немного, и скоро ты станешь частью нашей семьи.

После этих слов пошёл дождь. Он лил несколько дней и всё это время я лежал на кровати и был настолько погружен в созерцание собственного счастья, что позабыл о еде, сне, и вообще обо всём, чем когда-то жил. Так проходил день за днём, но ничто не могло заставить меня встать с постели. Я даже не удивился, когда однажды утром заметил, что из моих ног выросли корни, а из рук – гибкие стебли с зелёными листочками. Эта молодая поросль обвила пол, стены и потолок моей комнаты и я стал потихоньку в ней растворяться. Но меня это, повторю, ничуть не удивило. И, тем более, не расстроило. Ведь я был счастлив, а это – самое главное!

Через какое-то время я понял, что моего тела больше не существует. Оно полностью растворилось в ненасытных стенах, а мои глаза стали двумя окошками, моргающими резными ставнями.

Я превратился в Зелёный Домик.

– Теперь ты – один из нас, – услышал я знакомый голос. – И потому приготовься услышать Величайшую Тайну Мироздания. Мы – Зелёные Домики, являемся самым совершенным творением природы и божественной воли. Мы можем всё: управлять погодой и людьми, создавать предметы и уничтожать галактики, изменять ход истории и творить судьбы. Но Мы этого не делаем. Потому, что Мы – счастливы, и Нам ничего не нужно. А теперь и ты присоединился к нашему блаженству. Так что, наслаждайся, брат. В твоём распоряжении – целая вечность…

Вечность. Я стою на лесной поляне, и над моей крышей проплывают облака. День сменяет ночь, лето – зима, а на земле рождаются и умирают сотни поколений людей, животных и растений. Тысячелетиями эти поколения живут, размножаются, воюют друг с другом, стареют и умирают. Но мне нет до них никакого дела, потому что, я – Маленький Зелёный Домик. И я – счастлив.

День, который всё изменил

Всё закончилось как-то неожиданно и банально. Однажды утром на территории турбазы раздались громкие голоса. Кто-то кричал, смеялся, визжал, пел и ругался. Я направил свой мысленный взор в сторону шума и увидел такую картину. В маленькую калитку нашего тихого мирка пытался вписаться огромный трейлер. Перед ним стоял дородный мужчина с короткими ногами, круглым животиком, мясистой шеей с золотой цепью, и наголо бритым черепом. Он махал своими маленькими ручками и громко кричал, видимо предполагая, что помогает этим водителю, безуспешно пытавшемуся справиться с маленькой, но гордой калиткой.

– Ломай её! Потом починим, – не выдержал толстый мужчина.

Раздался треск, и трейлер, давя цветы и ломая скамеечки, наконец-то въехал на территорию турбазы.

«Вот так современные люди и попадают в рай» – почему-то подумалось мне.

Тем временем, к мужчине подошла его семья: жена и две маленькие дочки.

– Как здесь хорошо! – одновременно закричали обе девочки, да так громко, так звонко, что стёкла моих глаз задребезжали и чуть не выпали. Честно говоря, я и не думал, что у детей иногда бывают такие противные голоса.

Затем одна из девочек с каким-то чисто детским ожесточением стала рвать мои любимые цветы, так часто разговаривающие со мной в минуты досуга. К счастью, другая девочка, которая была, видимо, постарше и поумнее, попыталась остановить свою сестру:

– Что же ты делаешь?! – воскликнула она. – Природу надо беречь. К ней надо относиться более почтительно, с уважением. Вот, смотри как.

И она тоже стала рвать цветы, только более почтительно. С уважением.

А родители в это время выбрали домик для своего проживания, и… им оказался Я. Через несколько минут ко мне подкатил трейлер, и началась разгрузка. В меня внесли два телевизора, видеоплеер, компьютер, музыкальный центр с караоке, кондиционер, печку, холодильник, биотуалет, домашний спортзал и многое другое, без чего не может отдыхать современный человек. И для меня наступил кромешный ад. Каждый день игры, танцы, песни, стрельба, фейерверки, футбол по одной программе, слезливый сериал по другой. Каждый день шашлыки, застолье, пьяные разборки. В общем, никакой возможности сосредоточиться на Вечных Ценностях.

В конце концов, мои нервы не выдержали. В моих проводах произошло короткое замыкание, и я сгорел. Полностью. Дотла. Неспокойные люди, конечно же, сразу уехали, а я остался догорать дрожащими угольками в холодной ночи…

А на следующий день пришёл Хозяин и снова создал меня из пепла. Я снова стал простым человеком. Бедным, несчастным, больным, и до ужаса примитивным. Я потерял ощущение вечного счастья и покоя. Но это не беда! Скоро кончается мой отпуск, и я возвращаюсь на работу. А когда много работаешь – мало думаешь. Особенно о вечном. Просто некогда…

Эпилог

Итак, я возвращаюсь в город. К проблемам, пробкам, инфляции, мировому кризису и так далее. Но я рад этому, потому что лучше быть маленьким человеком, борющимся за выживание, чем всемогущим, но равнодушным Зелёным Домиком. Это всего лишь моё личное мнение. И, как ни странно, – мой осознанный выбор. Случись мне ещё раз попасть на эту замечательную турбазу – я бы там не остался. Я бы обязательно вернулся, так как нужен здесь, среди забот и волнений. А вы бы как поступили на моём месте?

Автомат и небо

– Первый, первый, как слышно, Прошу разрешения на взлёт.

– Второй, слышу тебя хорошо. Взлёт разрешаю.

Взревели двигатели, и жаркий июльский воздух рассекли острые лопасти винта, увлекая за собой в небо грозную крылатую машину. Военно-транспортный самолет ВВС России набрал высоту и взял курс в направлении учебно-тренировочного полигона, спрятавшегося от посторонних глаз в дивных лесах Подмосковья. На борту гудящего и дрожащего всей своей оболочкой гиганта, пронзающего небо огромным, блестящим на солнце крылом, находился небольшой отряд молодых военнослужащих, десантников, совсем недавно покинувший стены родной «учебки». Сегодня им предстояло совершить самый первый в своей жизни прыжок с парашютом. И, будем надеяться, не последний.

За иллюминатором проплывали пушистые облака, внизу зеленели леса и поля, изрезанные тонкими морщинками рек, а в сердце одного из десантников, Ивана Икарова, восемнадцатилетнего паренька с большими оттопыренными ушами, поселилось недоброе предчувствие. Казалось бы, чего беспокоиться? Вся техника прыжка отработана на специальных тренажерах, а основы и теория парашютного дела заучена от корки до корки. Но, тем не менее, заставить свои коленки перестать предательски трястись от страха, молодой солдат никак не мог. А надо бы, потому что уже загорелась красная лампа, раздался звуковой сигнал и открылся бортовой люк. Сброс «одуванчиков» начался. Один за другим стали исчезать в люке парашютисты, словно пылесосом вытягиваемые свистящим ветром из тёплого, безопасного, такого уютного салона самолёта. А в небе уже раскрылись белоснежные зонтики – верные крылья десантника. Красиво!

Но Ивана Икарова сейчас не трогала эта красота. Когда подошла его очередь прыгать, он упёрся в края люка руками, ногами, лбом и никак не желал покидать борт самолёта.

– В чем дело, рядовой Икаров? – строго спросил грозный сержант Грозкин, следящий за порядком и безопасностью прыжков. Резким движением крепкой, привыкшей к ударам по кирпичу головы, он сдвинул на брови свой голубой берет, и угрожающе посмотрел на искаженное от ужаса лицо молодого парня.

– Я… Я…

– Что я-я?

– Я… не могу!

– Да ну? – усмехнулся сержант. – Отставить труса! Ты служишь в ВДВ, сынок, и поэтому – можешь всё!

И действительно, в ту же секунду произошло чудо – рядовой Икаров очутился в небе.

– Ма-ма-а-а-а! – закричал он, падая вниз головой и отчаянно растирая ушибленную ягодицу, на которой оставил свой синеватый след тяжёлый сержантский сапог…

Свободный полёт – что может быть прекраснее этого чувства! Вспомните детские сны, где ваше тело, всего лишь с помощью мысли, могло летать, парить, кружиться в фантастическом танце в облаках, над ними, вместе с ними, и вы поймёте, о чём я говорю. Свободный полёт. Вдумайтесь в эти слова! Свобода. Полёт. Полёт – это свобода. Не та свобода, о которой день и ночь говорят в новостях и телестудиях, а настоящая, истинная. Вы – словно птица обнимаете всю Землю своими крыльями, а ваша душа переполнена восторгом и сладостным трепетом. Только здесь, в небе, можно понять, как велик и прекрасен этот мир, и только здесь человек может узнать о себе то, что он есть на самом деле…

Но, вернёмся к нашему герою. К сожалению, Иван Икаров не мог сейчас насладиться вышеописанным счастьем, так как падал вниз, словно мешок с картофелем. А когда пришло время раскрывать парашют, с ним случилась совсем уж прескверная история. Предчувствия редко возникают без особых причин, и рядовой Икаров ещё раз убедился в этом, увидев в своей руке оторванное парашютное кольцо. Кольцо было выдернуто, но… парашют не раскрылся.

По всему телу разлился ледяной ужас. Живот свело судорогой, в груди перехватило дыхание, в глазах потемнело. Сознание отказывалось верить в то, что должно произойти через каких-то несколько минут. Неужели это конец?

Смерть. Иван иногда любил поразмышлять о ней на досуге. Думать о ней совсем не страшно, когда ты молод, здоров, когда впереди столько всего нового, интересного, важного…

Но здесь и сейчас всё было по-другому. Земля неумолимо приближалась, и каждый удар сердца отзывался в висках болью, страхом, отчаянием. Ещё немного, и он, Иван Икаров, превратится в неподвижный кусок мяса с переломанными костями и застывшим выражением ужаса на перекошенном лице. Парень представил себе это лицо, и его передернуло от отвращения. А что скажет сержант Грозкин, увидев подобную гримасу? И как бы поступил он в такой ситуации? Наверняка, он не стал бы визжать от страха, биться в истерике, плакать. Как воин, как настоящий мужчина, он встретил бы смерть с подобающим герою достоинством.

– А чем я хуже его? – попытался взбодрить себя десантник. – Если жизнь с самого начала сложилась пинком на изнанку, если суждено так глупо и нелепо погибнуть, почему бы не сделать это как настоящему мужчине, без соплей и воплей.

Парень решил взять себя в руки и успокоиться. Для этого он должен подумать о чём-нибудь приятном, светлом, добром. О доме, родителях, друзьях? Нет, только не об этом! Нужно придумать что-то другое. Так, чем же ещё может быть забита голова восемнадцатилетнего юноши, о чём ещё он может мечтать сутки напролёт? Конечно! Надо подумать о юной, красивой девушке, о прекрасных чувствах, которые могли бы вспыхнуть между ними, и о многом-многом другом в этом роде.

– Блин, а ведь я даже ни разу не целовался! – с отчаянием подумал Иван. – Эх, хоть помечтаю напоследок.

Юноша закрыл глаза, расправил плечи, раскинул крыльями руки, расслабился и улыбнулся. Теперь он падал, совершенно не чувствуя страха, потому что перед глазами сейчас был чистый и желанный образ его возлюбленной. Ненастоящей, вымышленной, но такой родной и близкой. Парень мысленно протянул руки к воображаемой подруге и нежно обнял её молодое, стройное, гибкое тело.

– Ёлки-палки! А чего это она такая холодная? И твёрдая, как железо…

– Рядовой Икаров, вы нас слышите? Медленно, очень медленно откройте глаза, и ни в коем случае не разжимайте руки. Да прекратите вы, наконец, целовать антенну! Не дай бог, испортите дорогое оборудование. Повторяю: рядовой Икаров…

Металлический голос громкоговорителя вырвал Ивана из воображаемого мира страстных объятий и сладких поцелуев. А через несколько секунд по ушам ударил шум вертолётных винтов. Парень открыл глаза, и тут же закрыл их снова. Не может быть! То, что предстало перед его взором, не вписывалось ни в какие рамки здравого смысла. Он сидел на самой верхушке Останкинской телебашни и нежно обнимал одну из антенн.

– Как я здесь оказался? – удивился юноша. – Странно, ведь полигон находится в нескольких десятках километров отсюда! Не понимаю. Ничего не понимаю.

Хоть и велико было удивление десантника, но длилось оно не долго – следом пришло ощущение невыразимого счастья.

– Это чудо! – закричал Иван, не веря в происходящее. – Я жив, ёлки-палки!

Он почувствовал себя заново рождённым, и на его лице засияла радостная улыбка. И ничто не могло вывести парня из этого блаженного состояния, даже грохот вертолётных винтов и крики, обращённые к нему сквозь треск старенького микрофона.

– Рядовой Икаров, почему у вас такое идиотское выражение лица? – звучал раздражённый голос из громкоговорителя. – Вы понимаете, что совершили преступление? Вы – дезертир, покинувший место выполнения учебно-боевого задания! И как вам это удалось? Вы что, умеете летать? Ничего, скоро мы во всём разберёмся.

Иван сейчас не слышал этих слов. Он, как ребёнок, радовался солнцу, небу, облакам и птицам, пролетающим мимо него и поющим ему о жизни – самом важном и прекрасном, что есть на нашей планете.

Через полчаса спасатели сняли Икарова с башни и отправили его в военный госпиталь. А через день, когда врачи убедились, что жизни и здоровью парня ничего не угрожает, к нему пришли первые посетители – очень серьёзные и уважаемые люди. Среди них были военные, сотрудники разведки, представители секретных спецслужб, а так же специалисты по аномальным явлениям. Они встали у постели солдата и стали задавать интересующие их вопросы.

– Рядовой Икаров, что произошло в тот день, когда вас обнаружили на Останкинской телебашне? – спросил генерал от разведки. – Почему у вас не раскрылся парашют? Вы дергали за кольцо?

– А что, его нужно было дергать? – съязвил десантник. – А я не знал, извините.

– На вашем месте я бы не стал шутить, – продолжил генерал. – Вам грозит трибунал за то, что вы оставили свой, скажем так, боевой пост. Вы просто взяли и… улетели, в прямом смысле этого слова. И нас интересует, как вы это сделали.

– Для меня самого всё это остается загадкой, – ответил Иван. – Просто в тот день не раскрылся парашют, и я понял, что моя жизнь закончилась. Но произошло что-то невероятное, и я был спасён. Но как, мне не известно.

– Мы покажем вам, как это произошло, – сказал офицер ФСБ, стоявший рядом с генералом. Он открыл ноутбук, поставил его на столик рядом с кроватью десантника и загрузил нужный видео-файл. Иван увидел следующее: вместе с удивлёнными птицами он стремительно летел по лазурным просторам бескрайнего неба, плавно взмахивая руками и вытягивая в трубочку губы, словно пытаясь кого-то поцеловать.

– Это видео снял случайный прохожий, – сказал офицер. – Запись пришлось изъять, и всё, связанное с этим делом, засекретить. А вам, рядовой Икаров, во избежание лишних проблем с законом, лучше сотрудничать с нами. Итак, что же тогда произошло? Отвечайте! Как вам удалось преодолеть гравитацию и…

– Подождите, господа, – вмешался военный парапсихолог, – надо попробовать по-другому подойти к решению этого вопроса. Иван, расскажите нам, пожалуйста, что вы чувствовали, когда парашют не раскрылся? О чём вы думали?

– Я подумал, что зря съел лишнюю порцию каши на завтрак, потому что…

– Пропустите это, – сказал парапсихолог. – Что вы ещё чувствовали? Другие мысли были? Расскажите по порядку.

– Ладно. Я расскажу всё, что знаю. Когда я выпрыгнул…. Вернее, мне помогли выпрыгнуть из самолёта, я некоторое время находился в свободном падении. Затем не сработал парашют, и я очень испугался. Чтобы успокоиться и принять смерть достойно, как настоящий мужчина и воин, я стал думать о… о… ну… стыдно сказать даже. Может не надо? А?

– Под трибунал пойдёшь! – не выдержал генерал от разведки.

– Я стал думать о чистой, непорочной, романтической любви, – быстро затараторил паренёк, опуская глаза. – Стал думать о юной и красивой девушке, которую я мог бы встретись и полюбить, и которая ответила бы мне взаимностью.

Сказав всё это, юноша покраснел, часто заморгал и посмотрел на военных. Те катались по полу, раздираемые приступами судорожного смеха.

– Господа офицеры, давайте, наконец, успокоимся, – простонал генерал от разведки, вылезая из-под кровати. – Судя по видеозаписи, рядовому Ик… Ик… дайте отдышаться… рядовому Икарову действительно могло почудиться, что он… он… Ха-Ха-Ха!

И снова уважаемые и серьёзные люди в военной форме и в штатском вынуждены были кататься по полу, сотрясая воздух безудержным хохотом. А двух офицеров даже пришлось положить в соседнюю палату с диагнозом «надрыв живота» – так сильно они смеялись. Этим расследование загадочного происшествия и закончилось…

Смех смехом, а служба – службой. Враг не дремлет! Чу, послышались чьи-то крадущиеся шаги. Промелькнула чья-то подозрительная тень. Уж не шпион ли спрятался за углом?

Для усиления обороноспособности страны соответствующими структурами были приняты соответствующие меры. Отряд сержанта Грозкина получил особое задание. Для выполнения оперативных военных операций, десантники должны были научиться летать без парашюта. За основу подготовки взяли уникальный опыт, полученный Иваном Икаровым во время загадочного случая, происшедшего с ним в небе. По данным из проверенных источников, для того, чтобы летать без специальных приспособлений, нужно обязательно испытывать чувство любви к кому-нибудь или чему-нибудь, причём сила этого чувства должна достигать наивысшего предела. Так в чём проблема? Сказано – сделано! С завтрашнего дня десантники начинают тренировки…

Для участников элитного спецподразделения десантных войск «Боевые ангелы», так теперь назывался отряд сержанта Грозкина, была создана культурная программа, включавшая в себя посещение театров, где шли пьесы о любви, просмотр фильмов и телесериалов, пение оперных арий и постановка балетных номеров, по тематике связанных с прекрасным человеческим чувством. Перед сном солдаты читали сонеты Шекспира и лирику персидских поэтов, а днём, отрабатывая приёмы строевой подготовки или маршируя по плацу, вместо строевых песен декламировали стихи А.С.Пушкина. Выглядело это примерно так.

Запевала:

 
Я вас любил. Эх!
Любовь. Ещё. Быть может. Ррраз-два!
В душе моей. Ага.
Угасла не совсем. Левой-правой.
 

Марширующие солдаты:

 
Но пусть она. Уррра! Вас больше. Не.
Тревожит. Ей-ей!
Я не хочу. Да!
Тревожить. Вас. Ничем.
 

Запевала:

 
Ррраз-два…
 

И продолжалось это до тех пор, пока элитные бойцы через пару месяцев не начали плакать над поздравительными открытками и дарить друг другу плюшевых мишек. Однажды ночью, сержант Грозкин, дежуривший в казарме, зашёл в спальню солдат и увидел, что все они парят над своими кроватями, сладко улыбаясь и целуя кого-то во сне.

– Ну, всё, пора заканчивать эту …ню, – подумал сержант Грозкин. – Совсем ребят довели. Завтра же всех без исключения отпущу в увольнение. Пусть отдохнут, расслабятся. А то ещё свихнутся, не дай бог.

Как потом выяснилось, сердобольный командир совершил роковую ошибку – не надо было отпускать «Боевых ангелов» в увольнение, потому что через день генеральным штабом были назначены первые «прыжки без парашюта».

Весь день и всю ночь шатались пьяные десантники по всем злачным местам притихшего от страха небольшого городка, что имел несчастье расположиться рядом с воинской частью. Они пели пьяные песни, устраивали пьяные драки и обнимали пьяных женщин. А утром отправились на аэродром. Что было дальше? Да ничего особенного. Никто из них так и не полетел – пришлось раскрывать парашюты. Ведь для того чтобы летать, нужно чувствовать то, что чувствовал Иван Икаров в тот злополучный день, когда у него не раскрылся парашют. Нужно увидеть то, что он тогда видел. А что могут увидеть эти ребята? Захмелевшие улыбки пьяных подруг, жующих потухшие сигареты липкими от помады губами? Судороги современных танцев под стук забиваемых в отяжелевшую голову басов? Пьяную близость, после которой ничего не помнишь, и это хорошо – иначе стошнит. Да разве с такого полетишь? Плюс ко всему, гранатомёт, сабля, автомат с полным боекомплектом – уж больно тяжёлые они, к земле сильно тянут.

Нет, господа, сегодня вы никуда не полетите. Может быть… завтра?