Текст книги "Среди мёртвых"

Малыша это злило, хоть он и старался этого не показывать. Бой переходил в разряд "поймай меня, если сможешь" и он не мог.

Сергей замешкался, на мгновение застыл, подставившись под сильную левую руку Малышева и тот, почувствовав удачу, тут же выкинул кулак вперёд. Каменский едва успел увернуться, но на этот раз не ушел по движению удара, а сместился под правую. Всё это длилось не больше двух секунд и времени для принятия решения у Малыша не было. Но он не мог, при всей очевидной для него опасности пропустить эту ошибку соперника и потянулся за ним правой рукой. Цель была так близка и, казалось, он обязан её достать, но вместо этого кулак снова рассёк воздух и весь его правый бок оказался открыт. Быстрый, хлесткий, разящий, острый удар пришелся в область печени и руки Малышева сами собой перестали слушаться. Ноги, словно ватные, поволокли его в сторону. Понимая, что сопротивляться он не сможет, Малыш попытался удержать равновесие и отойти влево, но острая боль, контролировавшая его тело, сделать этого не позволила. Он с трудом удержался в стойке, но вынужден был присесть на одно колено. В этом положении руки его хоть как-то могли защищать голову. Малыш уже настроился на град ударов, но его не последовало. Каменский отошел в сторону и просто ждал, расхаживая то влево, то вправо. Вид у него был настолько уверенный и безразличный, что Малышев сразу понял – этот удар был лишь началом и соперник будет наносить такие удары не для того, чтобы выиграть бой, а чтобы сделать его беспомощной, жалкой, тряпичной куклой, которую можно без сопротивления казнить на глазах у всех присутствующих. И чувство обреченности и безысходности предательски поползло по всему телу. В глубине души он и раньше чувствовал, что Кельт заранее знал исход боя. Он был ранен и времени восстановиться практически не имел, но всё же предложил этот бой, хотя за спиной красовался танк, да и оружия у его людей было достаточно для того, чтобы бригаду Малыша положить без сопротивления. И мысль, которая всё сильнее вкрадывалась в голову, не давала ему сосредоточиться. Уж лучше бы он умер от пули.

– Вставай, у нас не так много времени, да и холодно на улице. – без издёвки или иронии сказал Каменский. Его голос был спокоен и безразличен. Словно обращение шло не к Малышу, а ко всем присутствующим. Да и оказавшиеся за спиной люди Каменского оживлённо шептались.

– Я же говорила, что печень! – только и расслышал он голос блондинки.

Малыш посмотрел на своих людей и понял, что они вот-вот кинутся в рассыпную. Сомнений в том, что сбежать им не дадут, не было. Единственный способ спасти их – умереть самому. Но что делать, если Каменский, судя по всему, убивать не собирался? Он выбил его из равновесия всего одним ударом. Но каким! Правый бок горел, словно в него въехал не кулак, а самосвал. В момент удара он готов был поклясться, что слышал треск ребер. В печень ударили не кулаком, а адским молотом и всяческая попытка хоть немного разогнуться приносила ему нестерпимую боль. Хотелось свернуться в бублик и сжаться до состояния точки, но и это бы не помогло. Малышев знал, что после таких ударов вернуться в бой уже невозможно. Для восстановления ему понадобилось бы несколько дней, а то и недель, но у него их не было. Каменский стоял напротив и ждал. Он смотрел прямо в глаза, словно изучал, просвечивал его насквозь. Он уже не расхаживал из стороны в сторону. И не переминался с ноги на ногу. Он ждал.

Стасу надо было встать. На кону стояла уже даже не его жизнь, а честь – право быть достойным соперником. Нужно было проявить волю и мужество, пойти до конца. Но времени чтобы тело начало слушаться понадобилось немало. На лице его от любого движения играла гримаса нестерпимой боли. И все это видели. Особенно его люди, стоящие прямо напротив.

Малышев встал. Бить руками он уже не мог. Слишком очевидным и медленным будет замах, который Каменский безусловно прочитает и без промедления ответит. Стараясь не показывать свою боль, он попытается нанести удар ногой и, если повезёт, добавить с разворотом ещё один. Но удача в этот день ему не симпатизировала. Его действия были очевидными и предсказуемыми, поэтому Каменский легко поднырнул под ногу, ловя её правой рукой и нанес ещё один удар – жесткий и сокрушающий во внутреннюю сторону бедра.

Тяжелый "ох" выскочил из раскрытого рта Малыша. От боли, которая прострелила тело по всей длинне, он рухнул на запорошенный асфальт. Ощущение будто отсекли ногу гильотиной было настолько реальным, что он попытался её ощупать.

С такими соперниками на ринге ему не доводилось встречаться. Всего два удара, но он уже был готов принять смерть, как избавление от страданий. Всего два удара и теперь он оказался в положении проигравшего. Пропал смысл сопротивляться и он снова встал на одно колено, превозмогая жуткую боль, и опустил руки. Сейчас Каменский мог сделать с ним что угодно, но тот просто стоял напротив и смотрел совершенно безразличными глазами куда-то за него.

Теперь люди Малыша оказались у него за спиной и он видел только улыбающиеся лица девушек возле танка, напуганные глаза парней и их подруг, ненавидящий взгляд Натальи, сидящей на защите гусениц танка, и Полину, губы которой скривились в презрительной усмешке.

– Ты сказал, что ему будет очень больно. – сказала она Каменскому, у которого стояла прямо за спиной.

– Поверь мне, ему очень больно! – улыбнулась Маша. – Неужели ты не видишь, как ему больно? Он даже встать не может.

– Я ещё не закончил. – прервал её гневную речь Сергей и кивнул Малышеву. – Вставай, Стас. Нельзя заставлять женщину ждать.

Встать Малыш смог с трудом, но бой для него был уже закончен. Сергей сделал к нему несколько шагов и сымитировал замах правой рукой, а сам, когда соперник прижал руку в защиту к корпусу и спрятав под ладонь голову, резко отшагнул влево и нанес третий жесткий удар в поясницу. Малыш выгнулся от боли, раскрылся и получил следом ещё один молот в солнечное сплетение. Его движения были похожи на агонию. Каменский прошелся по всем болевым точкам и теперь, когда ударить можно было куда угодно, он вколотил свой кулак в область сердца.

Малыш захрипел, согнулся в три погибели и рухнул на асфальт. Он задыхался, лицо его исказилось болью, тело непослушно содрогалось в конвульсиях. Организм с трудом переносил полученные удары, но защитный механизм отключения сознания не сработал. Он продолжал испытывать боль по всем пробитым местам своего тела.

Сергей подошел вплотную к нему и присел. Опасаться ему уже было не чего. Это только в голливудских боевиках избитый напрочь герой способен перевернуть всё с ног на голову. Но в жизни и Малыш героем не был, да и любой человеческий организм с такими повреждениями не то что на удар, на движение не способен.

– Я бы сказал, что ничего личного. Но личное тоже есть. Если бы ты завалил Макарова, наверное, я бы даже спасибо тебе сказал. Но ты умудрился грохнуть того, кто был мне живым нужен.

– Он же бабу твою… – прохрипел Малышев и Сергей понял, что история его жизни уже не была ни для кого секретом.

– В том то и дело. Сам хотел… – ответил Сергей и, положив ладонь на затылок сопернику, несильно ткнул его лбом об асфальт.

Малыш снова охнул и в этот момент двое из его бригады кинулись в сторону первого блока. Их поддержали все остальные и только женщина упала на асфальт лицом вниз, понимая, что вдогонку им откроют огонь.

Убегавших было слишком много. Они даже не пытались отстреливаться и людям Каменского понадобилось лишь несколько секунд, чтобы прервать это поползновение и уложить большую часть беглецов на асфальт. Кто-то был уже мёртв, кто-то на последнем издыхании, кто-то просто лежал на асфальте, стараясь не получить шальную пулю в спину. Из одиннадцати человек, шестеро уже были мертвы, трое ранены и только единственная в этой компашке женщина, да ещё Босый, стартанувший первым, казались целыми и невредимыми.

Сергей вернулся к Маше, забрал свой пистолет обратно и направился к расстелившимся по асфальту беглецам. Он прострелил всем мертвым головы, предотвращая их перерождение в зомби, проверил раненых, схватил Босого за шиворот и повёл к остальным. Его и женщину, единственную, не поддержавшую побег, он поставил на колени рядом с Малышом и остановил свой взгляд на Марине. Девушка сжалась под его взором в маленький комок, опустила плечи, впилась глазами себе под ноги, словно под одеяло забралась.

Сергей оставил пленных, подошел к девушке и взял её за руку.

– Не бойся. – он повёл её за собой. Марина не сопротивлялась. Остановившись рядом с раненым в грудь парнем, который был известен Сергею под прозвищем Карась, он вложил в руку Марины пистолет. – Два года назад этот урод сбил на машине ребёнка. Девочку тринадцати лет. Она осталась инвалидом на всю жизнь. А он… он заплатил следователю, который вёл дело, чтобы из материалов следствия пропала видеозапись с камеры наблюдения, на которой его рожа оказалась запечатленной за рулём участвовавшей в ДТП машине за несколько минут до аварии. А потом заявил, что машина была в угоне. – Карась был тяжело ранен, хрипел и кашлял кровью, не отпускал руки от раны и пытался что-то сказать, но пробитое лёгкое ему в этом не помогало. – Сколько ты заплатил следаку? – спросил Сергей. – Карась не ответил. Он продолжал хрипеть и задыхаться. – Двести тысяч рублей. – ответил за него Каменский. – двести тысяч за загубленную детскую жизнь. – он положил кисть на плечо Марины. Девушка держала пистолет обеими руками и дрожала.

– Я не могу. – почти беззвучно прошептала она.

– Взгляни на это под другим углом. Умирать эта сволочь будет минут сорок, а может и больше. И хоть он не заслуживает лёгкой смерти, его надо добить. Не знаю, как быстро мёртвые обращаются и оживают, но рисковать не хотелось бы. Ты справишься.

– Я боюсь. – так же тихо прошептала Марина.

– Много не думай. Просто стреляй.

Он слегка сжал пальцы на её плече и Марина выстрелила. Пуля вошла в щёку под правым глазом и вырвала из затылка на асфальт густой сноп рубиновых брызг. Тело Карася застыло на долю секунды и тут же расслабило конечности.

Марина закрыла левой рукой рот, согнулась и присела на корточки. Сергей успел поймать выскальзывающий из пальцев девушки пистолет и присел рядом.

Марину рвало и в этот момент Сергей был очень признателен тут же оказавшейся рядом Маше. На пару с Викой они быстро увели Марину за танк, а Сергей вернулся к своему занятию. Как бы ему того не хотелось, но счёт убитых открывать пришлось.

– Ты же сказал, что отпустишь их, – услышал он голос Малыша за спиной.

Сергей выстрелил дважды. Сначала в голову затихшего и скорее всего уже отдавшего Богу душу Малька, спустя несколько секунд в голову находившегося в предсмертной прострации Бочика. После чего развернулся и направился к Малышеву.

– Ты же обещал их отпустить. – с трудом вставая на одно колено повторил тот.

– Им всего то надо было дождаться финала, Стас. – ответил Сергей глядя на остальных. Их лица в большинстве своём оставались безучастными, словно ничего сверхъестественного не произошло. Некоторые отворачивались и лишь злой, испепеляющий ненавистью взгляд Натальи, словно ушат ледяной воды, мгновенно привёл его в чувство.

Каменский вернулся к Малышеву. Тот с трудом, но всё же встал на ноги. Ему было больно и гримаса отчаяния зависла на его лице.

– Ты обещал! – почти выкрикнул Малышев и Сергей снова воткнул ему кулак в солнечное сплетение. Удар был не сильный, скорее успокаивающий, но даже от него соперник снова упал на колени и, не в силах сделать вдох, жадно раскрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег.

– Твои люди решили сбежать в тот момент, когда им ничего не угрожало. В них никто не собирался стрелять. Но они почему-то решили иначе. – он подошел ближе и присел на корточки так, чтобы глаза его оказались на уровне глаз противника. – Я не хотел, чтобы так закончилось. Думал, что обойдусь тобой и Босым, но…

– Да убей ты его уже! – закричала Наталья и Сергей резко развернулся в её сторону.

Он встал во весь рост и подошел вплотную к танку. Между ним и его бывшей женой было не более метра и жесткий взгляд, который он никогда не использовал в семейной жизни, сейчас заставил женщину притихнуть.

– Вика! – позвал он девушку. – Где "Каратель"?

– Хочешь, чтобы я его принесла? – спросила Вика.

– Где он?

– В машине. Я сейчас.

Пока Вика бегала к машине, Сергей не сводил глаз со своей бывшей. Она больше не произнесла ни слова, но ненависти в её глазах не убавилось. В гнетущей паузе были слышны лишь хрипы Малышева да стоны Марины, выблевавшей едва ли не все внутренности. Маша вытирала ей лицо чистым платком и пыталась успокоить.

Вика вернулась с тридцатисантиметровым металлическим цилиндром. На вид это была обычная трубка, венчавшаяся с одной из сторон небольшой черной кнопкой. Вдоль неё, по стенке тянулась длинная бороздка, внутри которой виднелась пружина и длинный стальной штырь-жало, заострённый на самом выходе.

Сергей взял в руки приспособление и обвёл взглядом всех собравшихся на площади. С командой Малышева было покончено. В живых оставался только он, Босый и единственная в банде женщина, всё ёще лежащая лицом в асфальт. Он схватил за шиворот Наталью и потащил за собой. Она не сопротивлялась, но и не слишком старалась ему угодить. Остановившись перед женщиной, Сергей протянул цилиндр Наталье.

– Мы называем его "карателем", хотя слово не совсем точное. Это приспособление для забоя скота. Череп быку он вряд ли пробьёт, но вот овечий или козий запросто. А человеческий тем более. – он смотрел ей прямо в глаза. – Хочешь, чтобы кого-то убили, попробуй сделать это сама. Убей её.

Пауза, за которую цилиндр так и не оказался в руках Натальи, длилась несколько секунд. Она не отводила взгляда, всё ещё старалась держаться гордо и высокомерно. Женщина на земле плакала и что-то шептала. В её бормотании невозможно было разобрать внятной речи.

Сергей оттолкнул Наталью и она, пятясь задом и сверкая глазами, вернулась обратно. Сам он присел перед женщиной и положил руку на её плечо.

– Вставай на колени. – сказал он и та обречённо начала подниматься.

– Пожалуйста, не надо. Я ведь даже не с ними. Они меня по дороге нашли, в Москве. Пожалуйста, не надо. – и дальше её слова снова сваливались в невнятное бормотание. Смуглая, черноглазая, невысокого роста с затянутыми в жесткий хвост смоляными волосами, она походила на арабку, но по-русски говорила чисто, уверенно, без акцента.

– Звать тебя как? – спросил Сергей.

Она стала на колени и опустила голову, стараясь не смотреть на мужчину.

– Надя.

– Хочешь ещё что-то сказать, Надя?

– Пожалуйста, можно я останусь с вами! – на этот раз она подняла глаза и Сергей увидел в них слёзы. На лице её стояло то испуганное выражение, которое невозможно сыграть.

Он повернулся к Малышу и спросил.

– Кто она?

– Подобрали по дороге. – ответил он. В голосе слышалась обреченность и безразличие. – Остановились на заправке пожрать и бензин залить. А эта дура за собой толпу мертвых приволокла. Ну Босый тогда и сказал, что мол кого мы трахать дальше будем? Друг друга или как? – он кивнул в сторону Полины. – Давай, говорит, с собой эту возьмем. Хоть потыкаться в кого будет…

– Соня, как думаешь, – Сергей повернулся к Соне. – она с ними или нет?

– Я не знаю. Она вроде как с остальными сидела и никто её не трогал. Но и не могу сказать, что она с ними за одно. Ни с кем из них не говорила, никому не улыбалась. Вообще дикая какая-то. – ответила девушка.

– Да нормальная она, старый! – подал голос Вадим.

– Да, да! – подтвердила Аня и Сергей увидел, как в унисон кивают Таня и Иван.

– Ладно, позже разберёмся, – он посмотрел Надежде в глаза и добавил. – к остальным иди. – а потом, повернувшись к людям, сказал. – Внутрь все идите. Все, кроме моих.

Люди змейкой потянулись в двери блока и через несколько минут на улице оставались только Полина, Сергей и его команда. Малыш и Босый сидели на асфальте. Их не тревожил холод. Их пугало будущее. То самое, которого у них не было.

Каменский подошел к Малышу вплотную и снова присел на корточки. Глядя в глаза своему противнику, он понимал, что тот не самая большая из возможных проблем. Малышев был обычным бандитом – не страдал дисциплиной и организацией, ничего не планировал и всё пускал на самотёк. Его люди больше походили на стадо, где каждый сам по себе, а иерархия весьма расплывчата. Ими невозможно управлять и всё держится исключительно на страхе, силе и незначительно на авторитете главаря.

– Зря ты сюда приехал, – сказал Сергей. – только людей положил.

– Там, в Москве ещё хуже, – ответил Малышев и опустил голову. – мёртвых столько, что снег до земли не долетает. – он кивнул на инструмент и спросил. – Этим убьешь? Как скотину?

– А ты скотина и есть, Малыш. Евсеев другого начальником службы безопасности и не поставил бы. Он сам таким был. Убивал без жалости. Не только врагов и конкурентов, но и друзей своих вырезал вместе с семьями. Никого не жалел, когда речь о деньгах заходила.

– Жестокий мир – жестокие правила, жестокие люди. Ты и сам это понимаешь. Сам такой же. – возразил Малышев и болезненно ухмыльнулся.

– Меня жестоким сделала жизнь и такие, как ты, Стас, но я не стал зверем. Я убиваю, чтобы стало меньше тебе подобных.

– Да завязывай уже! Не надо мне морали читать и добреньким прикидываться. Считаешь себя в чем-то лучше меня? Да хренушки. Мы, может быть, мы не святыми были. Но и не беспредельщиками….

– Да, конечно же, я видел лицо Тани. Это явно было по понятиям….

Сергей не стал больше трепать языком и, быстро приставив "карателя" к затылку Малышева, нажал кнопку. Что-то внутри черепа бандита смачно чавкнуло и он рухнул лицом вниз, на асфальт.

Каменский повернулся к Босому и выставил вперёд руку с пистолетом.

– Привет тебе от Киры Ковалёвой, урод. – сказал он и, едва лицо Босого погрузилось в удивление, выстрелил ему в лоб.

– Давайте внутрь уже. Дима, приведи оставшихся с первого блока. – чувство тяжелого опустошения широкой лавиной заползало в душу. – И где уже, черт их дери, Женя с Антоном?

Вечер

Жуков скорчил гримасу неодобрения и покачал головой, выдавая своё традиционное «мда», слегка его растягивая.

– Знаешь, визуально я даже не понял, где ты так порезался. – резюмировал он и приклеил последнюю полоску пластыря к повязке. – Ни дня без новой раны. Хорошо ещё, что заживают они на тебе, как на бездомной собаке.

– Короче, Склифосовский… – отшутился Сергей. – Вот вернутся Антон с Женей и тогда я обещаю тебе несколько дней из постели не вылезать. Кстати, где они есть вообще?

Он повернулся к Вике, которая с безразличным видом смотрела в окно столовой.

– У них выключены телефоны. – ответила она.

– Сразу у двоих?

– Да.

Она перевела взгляд на Сергея, потом на Жукова, быстро вернувшись к созерцанию безлюдного уличного пейзажа. Снегопад усилился. Теперь по асфальту мела не жесткая крупа, а крупные хлопья снежинок.

– Что там у нас с ужином? – спросил Сергей в сторону кухни. – Умираю с голоду.

– Не ты один. – так же безразлично ответила Вика за суетящихся за плитами Аню и Надю. – Нас тут два десятка таких.

– Кстати об этом. – Сергей надел толстовку и повернулся к Вике. – Надо бы всех проверить, переписать, чтобы мы знали, с кем дело имеем.

– А с Макаровым что делать будешь? – спросила Вика. – Ты же понимаешь, что он не один из нас. Он нам не друг, не товарищ, не единомышленник. Стрелял в тебя один раз – сделает это и второй….

– Думаешь, я этого не понимаю? – Сергей встал и подошел к окну. – Если честно, я пока не решил что с ним делать. С одной стороны нам не помешает человек, который умеет обращаться с оружием. С другой стороны я бы его с этим оружием себе за спину не поставил. Можно пустить его в расход, как Малышева. И он это заслужил, со мной многие согласятся. Но что-то мне подсказывает, что так делать не надо.

– А тебя интересует ещё чьё-то мнение? Никто из нас ему не доверяет. Он мент. И он до сих пор мент, хотя привычный мир три дня тому приказал долго жить. И не забывай про видео с камеры.

Об этом ему напоминать было не нужно. Как только пульт видеонаблюдения был занят, он первым делом захотел посмотреть именно эту запись – с камеры, расположенной над медпунктом. Выражение лица своей бывшей жены он, наверное, не смог бы забыть никогда. В тот момент, когда Макаров стрелял ему в спину, Наталья злорадно улыбалась, по звериному, по животному. Её бы он за своей спиной и без оружия не стал оставлять. А уж держать в группе парочку таких и было крайне опасно.

Размышления прервала фигура, внезапно отвалившаяся от угла третьего блока и короткими перебежками, от фуры к фуре двигавшаяся в их сторону. По маскхалату Сергей быстро сообразил, кто перед ним.

– А вот и наша Артемида пожаловала! – улыбнулся он. – надо бы ей дверь открыть.

Девушка вошла в открытую Костей дверь словно к себе домой – уверенно, не останавливаясь, и тут же через длинный коридор двинулась в рабочую зону блока, где её уже ждал спустившийся по лестнице Сергей. Короткие, но очень тёплые объятия девушки быстро успокоили всех остальных, кто ещё был не знаком с Женей лично. Они быстро потеряли интерес к гостье – голод и утренние события на площади увлекали их куда больше.

Сергей провёл Женю в комплектовочный сектор, где на небольшом квадрате стояло несколько столов и стульев. Девушка сняла белоснежную маскировочную накидку, расстегнула молнию куртки и уселась на стул, устало выдыхая воздух из лёгких.

– Антон где? – тут же спросил Сергей. – А дети?

– Папочка, дай дух перевести. Я ещё в себя не пришла после увиденного, да и тебе это точно не понравится. – Он сняла с головы шапочку и на лице её застыло совсем уж невесёлое выражение.

– У нас проблемы? – спросил Сергей, хотя уже знал ответ на этот вопрос. Само появление Жени, её крадущаяся походка, настроение, которое посеяло тревогу и в его душе, всё это наводило на грустные мысли.

– В общем и целом да. – ответила Женя. – Мы с Антоном решили перестраховаться и поэтому я тут одна. Тебе надо самому это увидеть. Я отведу.

– Хочешь оставить меня без ужина? Это так срочно?

– Боюсь, что да. – кивнула Женя. – И тебе лучше оставить телефон здесь.

– Ладно.

Сергей проверил оружие, накинул куртку, шапку, надел перчатки и направился к выходу.

– Где наш Декстер? – спросил он у удивлённой Вики, появившейся на выходе.

– Ты бы лучше Бемби с собой взял. Ей явно нужна прогулка на свежем воздухе. – Вика кивнула в сторону Марины, которой сейчас занималась Соня.

– Её я тоже с собой возьму.

Маша появилась через минуту, полностью одетая и вооруженная до зубов. Марина с трудом оделась, меланхолично и подавленно озираясь по сторонам. Сергей прекрасно понимал её состояние и осознавал, что девушка с трудом преодолевает выпавшие на её долю испытания. Не всякий здоровый мужик в состоянии пережить убийство, а уж хрупкая молодая девочка и подавно. Но он нутром чувствовал её колоссальный потенциал, а времени на мягкую подготовку совсем не было.

– Ты на чем сюда добралась? – спросил он Женю.

– За забором стоит новенький Тахо, на заправке разжились. Правда повоевать за него пришлось с мертвыми….

– Антон где? – уже подходя к выходу поинтересовался Каменский.

– С детьми. Ты сам всё увидишь. Главное, не берите с собой мобильники.

На выходе их ждали Соня, Дима и Костя.

– Вика за старшую. – сказал им Сергей и добавил. – пацана накормите и, если получится, хоть имя его узнайте. Если он не немой совсем. – и вышел за дверь.

Вдоль блока они вернулись тем же маршрутом, которым полчаса назад прошла Женя. Метель уже почти замела её следы. Снег усиливался, на улице начинали сгущаться сумерки и вскоре небо должно было окончательно потемнеть.

Первый блок обошли длинной петлёй, вдоль стены, прячась за стоящие в линию фуры. Кое-где из них слышалось шипение мёртвых, но Женя вела группу достаточно быстро, чтобы отвлекаться на пустяки. Колонну замыкала Маша, прямо перед ней, стараясь не отставать, двигалась Марина. Улица влияла на неё успокаивающе и отвлекала от гнетущих мыслей. Сергей не рискнул дать ей оружие, держа его при себе, но регулярно оглядывался назад, проверяя всё ли в порядке. Проходная и центральный въезд остались позади. За воротами разгуливали мёртвые – не меньше сотни голов, но прорваться внутрь они не пытались. Их хаотичное движение больше походило на собачьи игры. Они то сближались друг с другом, то расходились, то выстраивались длинной цепью друг за другом, рассеиваясь уже через десять метров. Зрелище завораживало, хотя и казалось на первый взгляд отвратительным.

Через двести метров Женя свернула к забору и остановилась уже возле самой изгороди – невысокой в этом месте. Складывалось ощущение, что на несколько пролётов просто не хватило сетки и её можно было легко перескочить не отрываясь от земли.

Черный "Шевроле Тахо" стоял носом к дороге. Женя перебралась через ограждение и через несколько секунд уже открывала переднюю дверь со стороны водителя. Двигатель мягко замурлыкал и, когда все остальные забрались в салон, машина медленно сдвинулась с места. Мертвые у ворот всполошились, но расстояние было слишком большим, чтобы представлять собой какую-то угрозу людям. Тахо неторопливо двинулся по дороге, оставляя позади себя целый ряд пустых автомобилей и толпу зомби, которая даже не двинулась в их сторону.

За кольцом Женя свернула на трассу южного направления и, когда двигатель прогрелся как положено, поддала скорости.

– Если коротко о том, с чем мы столкнулись, то дело дрянь, папочка. На полпути от Тулы девочки попросились в туалет и мы свернули на заправочную станцию. Зомби там уже были кем-то перебиты и Антон предложил не задерживаться и ехать сразу дальше. В магазине мы прихватили немного еды и воды, запаслись горючим и уже собрались было выходить, как услышали шум мотоциклов. Хорошо, что двигатель Антон догадался заглушить. Мы спрятались в подсобке и стали ждать.

– Стой! – Сергей прервал её рассказ. – Сверни на обочину и заглуши двигатель.

Вот сейчас, в этот самый момент он почувствовал ту жгущую тяжесть в паху, которую испытывает летящий на американских горках вниз человек. Это жалящее чувство опасности, врождённое, инстинктивное, спасавшее его не один десяток раз, именно сейчас проявилось особенно сильно. Сергей никогда не мог этого объяснить, но за долгие годы привык к тому, что интуиции нужно верить.

Женя сбросила скорость, дождалась, пока машина окончательно замедлится и свернула на обочину.

– В чём дело? – спросила она, но ответа не последовало.

Сергей вышел из машины и достал оружие. Жестом он показал остальным не покидать салон и отправился вперёд. Было достаточно темно, чтобы разглядеть дорогу хотя бы на сто метров, но этого и не требовалось. Присыпанное снегом полотно тянулось далеко вперёд белой лентой, которая посередине прерывалась черным куском. И кусок этот, казавшийся довольно внушительным, не был статичным. Впереди кипела толпа мертвых, огромная по своим размерам и двигалась она прямо на них. Длинный участок трассы, по всей протяженности которого не было населенных пунктов, превратился в единственный путь по этой местности для зомби. Они не стояли на месте, не отдыхали, не спали, не уставали и всегда находились в поиске мяса. А мясом в настоящий момент для них были Сергей и его люди.

– Откуда ж вас столько? – спросил в пустоту Каменский и отправился обратно к машине.

Женя сидела молча, положив руки на руль и всматривалась в темноту впереди. Обзор загораживал стоящий метрах в тридцати от них большегруз с открытой водительской дверью. Из темноты выскользнул Сергей и забрался в машину.

– Как далеко отсюда Антон? – спросил он.

– Километров двенадцать вперёд, потом направо и ещё километра три. Там бывший колхоз и дачные участки. У нас получилось забраться в дачное правление. Сторож был уже мёртв….

– Ладно, я понял. Впереди тысячи две мертвых. Движутся сюда. Объехать не выйдет, напролом тоже. Надо возвращаться и искать другую дорогу.

– Здесь нет другой дороги. А если вернемся в Кольцов, то нарвёмся на такую же толпу или ещё больше. – возразила Женя.

– Здесь есть другая дорога, – отозвалась с заднего сидения Маша. – Мы проехали поворот на грунтовку. Километра полтора назад.

– Это не дорога. Это съезд к железнодорожной станции. Тупик. – подала голос Марина.

– Ты откуда знаешь? – спросила Маша.

– Там цех по фасовке продукции для домашних животных. Как Астра-Сити, только для питомцев. Корма, аксессуары, игрушки… Я работала в прошлом году у них два месяца. Около тысячи работников, общежитие на территории. Если поедем туда, нарвёмся на такую же толпу.

– В таком случае мы переждём прямо здесь. – ответил Сергей. – Закроемся, спрячемся и пересидим тихо в машине, пока эта толпа не пройдёт.

– Это займёт несколько часов. И что если они нас заметят? – вспыхнула Маша.

– Есть другие варианты? – спросил Сергей.

– Да мы пешком быстрее доберемся. – тут же ответила Маша. – Всего пятнадцать километров. Сейчас пройдём по посадке немного и проскочим толпу. А там, по дороге, может колёса подберём.

– Ладно. – согласился Каменский. – Только в темноте по посадке идти тоже не в радость.

– Есть тут недалеко одна козья тропа, – снова подала голос Марина. – Мы её не так давно проехали. – грунтовка для тракторов. Только она петляет через овраги и нет у меня уверенности, что этот драндулет её осилит.

– Слышь, Бемби, а ты тут все козьи тропы знаешь? – усмехнулась Маша.

– Да не мороси, Мах, малышка дело говорит, – вступилась за Марину Женя и завела двигатель.

Машина развернулась за несколько десятков метров до надвигающейся толпы мертвых и прямо у них из под носа рванула в обратном направлении. Через полкилометра Марина указала рукой на почти незаметный съезд, который растворялся в посадке. Езда по грунтовке вытрясла всем пассажирам и мозги, и печень. Глубокие выбоины, кочки, рытвины, ямы, вперемешку с промерзшей скользкой поверхностью дороги бросали авто из стороны в сторону, но это всё равно было лучше, чем идти пешком. Женя молчала. Следить за дорогой ей удавалось с большим трудом и когда из посадки поползли мертвые, она лишь прибавила скорости и без того дребезжащей машине. Пару раз бампер сбивал и откидывал ходячие трупы, что было крайне неприятно. Но потом дорога резко ушла влево и потянулась вдоль глубокого яра, поросшего густым кустарником. Зомби остались позади.

Когда поверхность под колёсами немного выровнялась, Женя продолжила свой рассказ.

– Один из мотоциклистов был ранен и они решили оставить его на заправке, а сами поехали дальше. Мы ещё немного посидели молча и решили было уже выбираться наружу, как раненый за стеной начал разговаривать по рации. Антон решил, что надо его допросить. Поэтому мы взяли его в заложники сразу, как только он заглушил передатчик.