Текст книги "Лейтенант Решетнёв и адская мясорубка"

Лейтенант Решетнёв и адская мясорубка
Два рассказа о моём деде, который в Великую Отечественную войну командовал эшелоном, подвозившим «Катюшам» реактивные снаряды
Сергей Решетнёв

© Сергей Решетнёв, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Лейтенант Решетнёв и адская мясорубка

Лейтенант Михаил Решетнёв был в плохом настроении. Война шла второй год, а его никак не отпускали на передовую. Командовать взводом – это, конечно хорошо. Подвозить реактивные снаряды под артиллерийским огнем и авианалётами немцев для «Раис» – это тоже неплохо. Но разве это сравнится с тем, когда против тебя настоящий враг и можно жахнуть по нему из всех видов табельного и трофейного.

Впрочем, эта досада на то, что война идёт, а он где-то совсем близко, но не там, не в самой гуще, была уже привычной. Михаил старался воспитывать в себе хладнокровие. Это важная черта характера настоящего командира. 1 января ему должно было исполниться 32 года. Не пацан. Всё надо принимать. Все принимать спокойно. Ненужной суетой и паникой ты только усиливаешь неприятности. Всё надо принимать. И смерть. И то – куда тебя ставит жизнь. И делать своё дело. А дело наше нехитрое – вовремя доставить груз туда, куда нужно. Сегодня это снаряды к реактивным установкам. И они ой как нужны сейчас на передовой.

Офицеры называли это орудие гвардейскими минометами. А солдаты – «гитара», «секретка», «адская мясорубка» и «Раиса Сергеевна». А ещё проще – установка БМ-1. Снаряды РС-132 с ракетными двигателями. Едешь с таким на машине и на каждой кочке молишься Богу, которого нет, чтобы пронесло. А, не дай опять же Тот, которого нет, нагрянет юнкерс, и даже не бомбой, а точной очередью по снарядам полоснёт. И шофер и сопровождающий попадают сразу в то место, которого нет. «Мне-то ещё не так обидно и страшно, – думал лейтенант, – а вот моим хлопцам, которым по восемнадцать едва… У меня-то и жена есть, и пожил я… Но, чёрт, чёрт, которого тоже нет, умирать не хочется…. Но, будет же всё равно смерть? И на своей земле, за правое дело – ещё не худший вариант. Так что хватит хандрить!»

А всё-таки не мог избавиться лейтенант Решетнёв, от гадкой мысли, что жизнь его как-то обходит стороной. И женился он как-то неправильно. И в армии по призыву оказался в двадцать восемь. И только отслужил, почти уже дом видел, а тут – война, и уже два года, и конца не видать. Да ладно бы ещё самый фронт, а то – служба обеспечения. И чего, спрашивается, изучал эти машины, механизмы? В танкисты не взяли по росту, в лётчики что-то самого не тянуло. Машины, машины. «Ты, – говорит майор Семантиков, – хорошо матчасть знаешь, тебе тут самое место». И, главное, именно потому что он лучше разбирается в моторах, даёт Михаилу ЗИСы уже войной покалеченные, такие что приходится из трёх собирать один, а командиру второго взвода лейтенанту Ерёмину вручил сразу, как только пришли, «Studebakerы». Ну что это, как не ядрёное невезение и всепожизненная несправедливость?

От штаба, через ремонтный цех, лейтенант быстрым шагом шел к машинам своего взвода. Задание было срочным, хотя и привычным – доставить на позицию ракетных установок снаряды. Но, сосало под ложечкой неприятно от предчувствия, ожидал лейтенант нового налёта на свой эшелон. Два разу уже было, почему же не будет и в третий? И главное, в одном и том же месте.

Хороши вокруг леса для тайных дел. Легко по ним скрытно подвезти куда надо что надо. Северо-Западный фронт, окрестности озера Ильмень. Болото, лес, болото с лесом. Но вот попался один открытый участок. И не объедешь его: слева бурелом, справа гадь непроходимая. А полю, напрямую – считай километра два. И, надо же, как только выскочат на ровное место машины со снарядами, тут и «лаптёжники» сверху, ревут, что есть мочи. А покидать машины нельзя, спастись шофёру и сопровождающему – только груз потерять. Вот и жми на газ, водила, пока не убило. Хрясь, хрясь, и не успел лейтенант глазом моргнуть, как эшелон стал редким, как улыбка каторжника.

И надо писать рапорт, объяснять потери и просить пополнение. Семантиков смотрит волком. Говорит: «Стоит ли тебя, Решетнёв, опять со снарядами отправлять? Может сразу их в болото кинуть? Или пусть пехота их на руках через лес пронесёт? А то что-то сильно тебя люфтваффе любит. Чем ты им не угодил? Чего они тебя одного причёсывают, да так, что скоро лысым останешься и без взвода?»

«Не могу знать!» – отвечает подтянутый и всегда безупречно выбритый лейтенант Михаил Решетнёв. Выправкой своей, кстати, он ещё больше раздражал майора. Ну откуда в крестьянском мужике такая стать? В данную минуту, всё раздражало в лейтенанте майора. А вообще же Семантиков относился к лейтенанту бережно. И плохие машины Решетнёву давал, понимая, что только этот кропотливый и въедливый мужик сделает из них настоящий всепроходимый и быстродействующий эшелон.

Михаила и самого терзало это бесконечное невезение. Он уже подходил к грузовикам. Заметил, как его ребята расслабились. «Неужели погрузились?» Нет, вон ещё ящики не разобраны. Раздался свист. Это красноармеец Шумов, длинный как жердь («Сам, как ракета», – подумал Решетнёв), предупредил ребят. Вскочили. Знали, что хотя Михаил Николаевич в доску свой, но дисциплину любит. «Почему лежим? Кто грузить будет? Приказ слышали?» «Так точно, – вытянулся хитроглазый сержант Ермолов, – так ведь устали, только из рейса, и опять „грузить“. Не уж-то на складах грузчиков нет? Мы ж механики и шофера́, а не ханырики».

«Ну, нет сейчас свободных рук. А вы что же будете стоять и наблюдать, пока другие не погрузят? А там, на передовой, пусть наши миномётчики сидят и матерят нас? А фрицы пусть их расстреливают как зайцев весной? А вы будете сидеть и наблюдать?» Сказал лейтенант, а в голове так четко отпечаталось, как на машинке по жёлтой канцелярской бумаге «наблюдать».

«Бегом, марш!» Ребята рассыпались к машинам и по двое стали затаскивать тяжёлые РС-132 в покалеченные, но ходкие ЗИСы. Хитроглазый сержант Хомяков и тут не упустил случая показать свою близость к начальству, ну и немного разрядить обстановку: «Тов. лейтенант, разрешите обратиться?» Михаил нехотя кивнул. «А правда, что скоро вот на таких ракетах, а может чуть побольше, будут и люди летать и грузы разные перевозить?» Лейтенант не знал что ответить. И обижаться вроде не на что, и разговоры разговаривать некогда. «Не знаю, может и будут. Только тебе Хомяков этого увидеть не придётся». «Это ещё почему, товарищ лейтенант?» «Болтаешь много, Хомяков, а пока ты болтаешь, враг он не дремлет, от так весь Советский Союз захватит». Ребята рассмеялись, хоть и шутка была не из лучших. «Да поди не захватит, вон мы щас подвезём миномётчикам снаряды, они как вдарят по фрицу. А нам бы вот, будь у нас ракеты, перелететь бы то ведьмино поле от опушки до опушки, чтобы немец нас не бомбил…». Лейтенант уже не слушал. Печатная машинка в его голове напечатала: «ракеты». «Ракеты» встали рядом со словом «наблюдать».

К опушке перед ведьминым полем добрались к полудню. Ночью ехать было невозможно, темень, а включать фары – обнаружить себя. За метров двести до поля лейтенант приказал заглушить моторы. Взял полвзвода и тихонько пошёл с ними к опушке. Залегли за кустами. Относительная тишина, ветерок траву колышет. Далеко канонада, стрельба. Пустое поле, изрытое воронками. Петляющая дорога. Ни оврагов, ни возвышенностей. Темнеет впереди лес.

Но долго ждать нельзя. Михаил отправил солдата к машинам и приказал подогнать один ЗИС к краю леса. Вскоре заурчал мотор, переваливаясь на ухабах показалась знакомая колымага. И тут же где-то слева, почти у самой кромки березняка с противоположной стороны поля взлетела в небо ракета. «Вот оно! – почти воскликнул вслух лейтенант. – Наблюдатель! Ракета!»

Но надо было сохранять хладнокровие. «Видели?» – спросил у бойцов. «Ракета», – ответил Шумов. «Ну, поняли?» «Кто-то сигнал подаёт? А кому? О чём?» «О нас, дубина ты стоеросовая», – почти ласково сказал Хомяков Шумову.

«А ну, бегом, марш!» – крикнул сдавленно Михали и сам первым понёсся к месту, откуда вылетела ракета. Ребята дёрнулись. Но тут же лейтенант остановился, развернулся и, пригибаясь, вернулся обратно, дал отбой. Стыдно немного было перед бойцами, ну да что делать, не всегда правильные решения приходят мгновенно.

«То вперёд, то назад», – недовольно пробурчал красноармеец Шумов. И ту над полем пронеслось два юнкерса. Низко. Автомобиль на опушке чихнул и заглох, хорошо, хоть успели отогнать в кусты. Штуки покружили над полем и удалились не солона хлебавши.

А вот теперь – вперёд!» – приказал лейтенант Решетнёв и побежал через поле. Неслись, тяжело стуча сапогами по твердой земле. Вот и опушка. Вроде отсюда стреляли. Ровное место. Густая сухая осенняя трава. И, если бы он точно не знал, что здесь этот гад окапался, не заметил бы легкой неровности дёрна, как-то по-особому лежащую траву.

Стукнул два раза сапогом по крышке схрона. «Komm. Hände hoch!»

Крышка откинулась, из маленького окопа выбрался большой улыбающийся немец. В комуфляже. Словно ждал дорогих гостей. Оружия видно не было. Лейтенант бросил взгляд в яму, точно – вот автомат и ракетница на дне. Михаил повторил приказ поднять руки. Немец поднял, продолжая чему-то улыбаться. То ли с ума сошёл, то ли настолько смелый. Ребята направили на пленного винтовки. Подумал: «Выстрелят ли, салаги, если надо будет?»

«Ich werde Ihnen durchforsten. Und Sie stehen still». Немец понятливо кивнул.

Михаил стал обхлопывать бока наводчика. И тут, наводчик сделал неожиданное резкое движение вниз, вынул из потайного кармана финку, и, почти без замаха, резко ударил лейтенанта.

Всё произошло быстро, ни одной мысли не успело родиться в голове Михаила. Он, защищаясь, выставил вперёд ладонь. Лезвие застряло между костями кисти.

А салаги не выстрелили. Ребята ударили одновременно и подняли немца на штыки. Камуфляж вымок в крови мгновенно, тело дернулось. Душа фашиста, которой не существует, с улыбкой отлетела в место, которого нет.

«Твою же мать!» Лейтенант Решетнёв, вытащил из кисти нож. Хомяков, выд

...

конец ознакомительного фрагмента