Текст книги "По ту сторону"

Ключ от тонких миров
Сергей Рогунов

© Сергей Рогунов, 2023

ISBN 978-5-0055-0064-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается тем немногим случайным попутчикам, с которыми ненадолго и очень редко сводила меня жизнь, но с которыми вместе я готов отправиться в вечность.

«Om tryambakam yajamahe

sugandhim pushtivardhanam

urvarukamiva bandhanan

mrityormukshiya ma’mritat»

Махамритьюнджая-мантра, мантра Великого Победителя Смерти, одна из древнейших мантр индуизма, для чтения которой не требуется специального разрешения Гуру – её может читать любой человек с соблюдением некоторых пуранических и агамических предписаний.

Глава 1. Ночная находка

Зимняя ночь – время путешествовать. Пока все спят, можно тихонько выскользнуть из дома через приоткрытую на кухне форточку, чтобы проинспектировать ближайшие окрестности после недавнего снегопада, изучить свежие следы на тротуарах и набраться новых впечатлений…

«Прогуляюсь-ка я в сторону парка, пожалуй. Сейчас там пустынно, ни души, в чистом снегу поваляюсь и немного его поем. У нас, кошек, своё мороженое – полезное, натуральное! Не то что у людей – с пальмовым маслом и сахаром, от которых никакой пользы, только шерсть вылезает… Возле дома снег грязный – жильцы натоптали уже да автомобили намесили грязи… Ага, на детской площадке дядя с собакой гуляет, собака на поводке, вроде смирная и маленькая, правда, раньше я её не видела в наших краях… Но лучше подальше их обойти, мало ли что… Вот и тротуар, это – самый короткий путь в парк…

Сколько же тут следов! Вот следы от детских колясок… Одна коляска сдвоенная, близнецы, значит… Те, что с близнецами, в парк направлялись, их двое было, а чуть позже в том же направлении ещё кто-то прошёл. А из парка в мою сторону тоже двое с коляской прошли, коляска поменьше, обычная, судя по следу… Все запахи выветрились, давненько тут пешеходов не было. Ну и ладно, мне так спокойней, не люблю, когда вокруг много народу тусуется… Да, никого поблизости… И не удивительно, ведь за полночь уже…

А вот и парк виднеется… Фонари вовсю горят, но вот только для кого?! Не для меня, уж точно! Лично я почти без света раз в двадцать вижу лучше любого человека… Ну никак не желают люди электричество экономить, однако! Интересно, а что это там такое на снегу за лавочкой лежит? Отсюда не разобрать, надо подобраться поближе…»

…Во Псков можно было уехать сегодня, билеты в кассе дальнего следования ещё продавали, но мы с Вадимом всё-таки решили отложить поездку в надежде, что через два-три дня всё же наступит потепление, а в минус двадцать ломиться за сотни километров от Москвы по делам, которые могут ещё подождать, не очень сильно хотелось.

С вокзала мы вернулись в Чертаново в районе одиннадцати вечера. У выхода из метро нас остановил военный патруль, возглавляемый довольно суровым на вид лейтенантом. Сначала нас как-то подозрительно разглядывали, после чего потребовали документы, удостоверяющие личность, затем лейтенант раскрыл предъявленные ему паспорта. Он долго с удивлением листал странички, беззвучно шевеля губами, и тщательно разглядывал фотографии, часто переводя взгляд на наши лица.

– На каком основании, граждане, нарушаете комендантский час? – разродился лейтенант неожиданным вопросом после продолжительного изучения наших паспортов.

– Простите, но я Вас не совсем понимаю, – оторопело произнёс Вадим. – Когда его успели объявить? Мы совсем ещё недавно, буквально сорок минут назад, находились на Ленинградском вокзале, но никто ни про какой комендантский час даже не слышал…

– Шутки шутить будете в комендатуре, – сухо отрезал лейтенант, пряча наши паспорта во внутренний карман своей шинели, – следуйте за мной. И мы под конвоем из двух солдат, вооружённых автоматами Нестерова ЛА-4, поплелись за лейтенантом в сторону невзрачного серого здания, по периметру огороженного металлическим забором, опутанным поверху колючей проволокой, над которым в зимнем свинцовом небе висел огромный аэростат.

В комендатуре нас обыскали, забрали сумки, все личные вещи, найденные в карманах, и незамедлительно заперли в «обезьяннике», расположенном сразу после «вертушки» напротив поста дежурного офицера и примыкающем к караульному помещению.

– А теперь рассказывайте, граждане, что вы делали на улице в комендантский час, да ещё и с поддельными документами? – спросил доставивший нас лейтенант.

– Позвольте, почему с поддельными? – удивился я. – Чем Вас не устраивают наши паспорта?

– Тем не устраивают, что паспорта данной формы давным-давно устарели, их вывели из обращения, когда меня ещё на свете не было; поэтому у меня начинает складываться впечатление, что вы, граждане, или не в себе, или диверсанты, поскольку используете документы давно умерших людей… Товарищ дежурный, – обратился лейтенант к сидящему за столом офицеру, – пробейте паспортные данные этих клоунов по базе, может, что-то прояснится.

– Хорошо, господа офицеры, а вас не затруднит назвать фамилию нынешнего президента России? – обрёл дар речи Вадим, у которого давно уже начали закрадываться сомнения по поводу реальности происходящего.

– Президента? – едва сдерживая смех спросил дежурный.

– Да, – ответил Вадим.

И тут все находящиеся по ту сторону решётки дружно заржали.

– Точно – клоуны… «Господа офицеры», «президент России»! Это прям анекдот! – утирая выступившие от смеха слёзы выдавил из себя лейтенант. – Если сейчас в компьютерной базе данных ваши личности не подтвердятся, то я вам не завидую. Согласно распоряжению военного коменданта города, лица без документов или с поддельными удостоверениями личности, нарушившие комендантский час при действующем режиме ЧС, подлежат расстрелу без суда и следствия, так как приравниваются к диверсантам… Как вам новость? Что, обосрались, господа?!

Мы с Вадимом переглянулись; я тихо шепнул ему на ухо: «Если первым проснёшься, разбуди меня, уж лучше сегодня во Псков поедем…»

…Открыв глаза и убедившись, что нахожусь в собственной квартире, я испытал невероятное облегчение – мой кошмарный сон оказался всего лишь сном…

Через пару минут поднявшись с кровати, я с удивлением обнаружил на полу рядом с тапочками миниатюрную чёрную кожаную барсетку на молнии с петелькой для ношения на запястье. Расстегнув молнию, я извлёк из барсетки её содержимое: многоцветный восьмигранный кристалл величиной с обычный карандаш, усеянный вкраплениями мелких квадратиков из твёрдого серого металла на каждой грани, и лёгкую блестящую металлическую пластину размером с кредитную карту, с обеих сторон покрытую непонятными письменами. Больше внутри ничего не было.

В возрасте сорока лет я вдруг загорелся изучением санскрита, но случайно узнав от авторитетных людей, что мне потребуется лет тридцать для относительно уверенного владения языком, забросил это занятие. Алфавит деванаагари ещё остался в памяти, благодаря чему мне удалось обнаружить некоторое сходство надписей с лигатурами из этого алфавита, но сходство весьма отдалённое и не позволяющее хотя бы выборочно перевести надписи, нанесённые на пластину…

Мотя – моя очаровательная пушистая рыжая кошечка – сидела на подоконнике и умывалась с индифферентным видом.

– Откуда дровишки? – обратился я к Моте. Она на время прервала утренний туалет, с умным видом повернулась ко мне и, пристально глядя в глаза, многозначительно подмигнула. – Признавайся, стащила у кого-то через форточку?

Кошка обиженно отвернулась.

– Неужели на улице нашла?

Мотя снова посмотрела на меня и сощурила глаза. Я тоже сощурил глаза в ответ, как бы извиняясь за необоснованные подозрения в несанкционированном тайном похищении чужого имущества, положил барсетку на стол рядом с ноутбуком и пошёл на кухню завтракать.

Артефакты, которые принесла Мотя с ночной прогулки, требовали объяснения своего происхождения и предназначения. Если пластину с надписями я предположительно интерпретировал как инструкцию по применению загадочного кристалла, то без расшифровки таковой понять для чего он мог служить мне не представлялось возможным. Кристалл мог представлять собой как деталь какого-то загадочного устройства, так и являться законченным самостоятельным изделием с определённым функционалом. Гадать можно было бесконечно, но для того, чтобы получить конкретные ответы на вопросы, требовалось прибегнуть к посторонней помощи. Первое, что напрашивалось в качестве экспертного метода начального уровня, – это попытаться найти информацию в Интернете…

Выпив кружку крепкого чая с печеньем, я первым делом отсканировал пластину с обеих сторон и сфотографировал кристалл, потом загрузил полученные изображения в компьютер. После чего без малого сутки потратил на процесс идентификации артефактов…

Какими специальными программами я только ни пользовался, пытаясь приблизиться к разгадке своей тайны, цепляясь даже за малейшие совпадения моих образцов с найденными в Сети, но всё было тщетно. На вопросы о том, на каком языке сделаны надписи на пластине, каково их содержание, для чего предназначен кристалл к утру следующего дня я не получил ровным счётом ни одного ответа. Складывалось впечатление, что Интернет по данной тематике зачистили даже от самой незначительной информации так, будто речь шла о новейшей разработке принципиально нового оружия, которое представляет угрозу планетарного масштаба.

…Настала пора прекращать мозговой штурм, поскольку голова уже совершенно перестала соображать. Сейчас неплохо бы немного прогуляться на свежем воздухе, после чего пару часиков покемарить, а потом… И тут меня посетила неплохая мысль – позвонить бывшему однокурснику Майклу (согласно паспортным данным – Савельев Михаил Эдуардович). Во-первых, его родной отец – лингвист по образованию, который до выхода на пенсию лет тридцать проработал на кафедре филологии в одном из московских вузов и опубликовал немалое количество статей и научных трудов, посвящённых как раз расшифровке древних манускриптов, составленных на малоизвестных науке языках. Во-вторых, Майкл с 90-х годов и до сей поры работает в чудом не ликвидированном НИИ, который специализируется на синтезе и испытании некоторых материалов, используемых в авиапроме и машиностроении. Он, как-никак, – заведующий лабораторией неорганического синтеза, имеет доступ к различному испытательному и измерительному оборудованию, да и мозгами его бог не обделил; я же со временем убедился, что технические дисциплины – это не моё. Недаром в студенческие годы, когда мы увлекались разными электронными самоделками, Майкл являлся «мозгом», поскольку придумывал новые принципиальные схемы устройств, а я – «руками», то есть занимался радиомонтажом, так сказать, воплощал в жизнь его новаторские идеи…

Так что шансы прояснить ситуацию с помощью Майкла достаточно велики. Да и с подобным ребусом всё равно не к кому больше обратиться… Если только в Академию наук. Но, как подсказывают жизненный опыт и интуиция, вероятнее всего, это закончится тем, что мне скажут «спасибо», включат режим секретности, артефакты похоронят в каком-нибудь спецхранилище, а моё любопытство так и не будет удовлетворено…

Глава 2. В гостях у Майкла

Майкл весьма обрадовался моему звонку, так как по телефону мы общались последний раз месяца три тому назад, а не виделись так вообще с прошлой весны. Он назначил встречу у него дома в 14:00 с учётом моей возможной задержки в пути ввиду увеличенных интервалов движения наземного транспорта по случаю выходного дня. Сам он принципиально не любил ходить в гости, поэтому предпочитал знакомых и друзей принимать у себя на хате. В разговоре Майкл дал понять, что с него – обед, а с меня – горючее, так что перед визитом требовалось совершить ряд покупок к столу.

Погода не баловала: хотя на улице немного потеплело, валил противный мокрый снег, а от резких и сильных порывов ветра порой даже перехватывало дыхание. Но будучи человеком пунктуальным, в половине второго дня я уже заходил в гипермаркет «Ашан», где планировал приобрести пару бутылок водки «Смирнов», мясную нарезку, французский багет и литровый пакет томатного сока.

В очереди на кассу невольно пришлось вспомнить о том, что русское слово «мудак» произошло от санскритского слова «муддха» (глупец), получив более красочную трактовку своего значения. Дело в том, что я совершил непростительную ошибку, заговорив с незнакомым человеком из очереди, облачённым в рабочий комбинезон, раскрашенный в цвета жука-пожарника, сильно похожим на Карлсона, который живёт на крыше, но только с красным носом и признаками явного вырождения на лице. Компанию ему составлял омерзительный тип с харей профессионального антисемита, который как будто бы смотрел на мир через призму, наполненную дерьмом, со скособоченной и трясущейся на куриной шее головой, терзающий свой смартфон срывающимися пальцами.

Стоило мне перекинуться с Карлсоном парой незначительных фраз, как многое, доселе находящееся под покровом тайны, услышал я в свой адрес. Он вдруг неожиданно разговорился, обдавая меня тошнотворной вонью изо рта, причудливо замешанной на запахах человеческого говна, тухлого яйца, одеколона «Красная Москва» и ацетона, приправленного чесноком, и плавно перевёл тему общения с качества водки на меня персонально.

Первое его откровение сводилось к тому, что я, очевидно, – лентяй, как и любой москвич, отчего не контролирую финансовые потоки. Карлсон-то, понятное дело, потоки контролирует, просто из-за болезни якобы его водителя он вынужден лично отовариваться в магазине, возить сам себя любимого по делам «фирмы». Он даже самостоятельно проводит влажную уборку «офиса», но это делается уже в целях оптимизации персонала, для экономии на заработной плате и налогах.

Второе откровение касалось автотранспортных средств. Карлсон купил в кредит (!!!!!!!!!!) «Ссангйонг» представительского класса, потому что ездить на бюджетном «Рено» – ниже его достоинства, а в кредит – потому что нечего баловать автодилеров. (Но сдаётся мне, потому что реальные доходы слабоумного оратора не позволяли ему сразу полностью расплатиться кэшем).

Третьим номером программы оказалось охотничье ружьё бедолаги, которое, естественно, дороже, престижнее, дальнобойнее и надёжнее моего, лузерского… Хотя у меня вообще нет и никогда не было ружья, так как обороняться мне не от кого, а калечить и убивать зверей и птиц, вышибать им мозги для услады больного эго – совершенно не мой психиатрический диагноз. Четвёртую порцию бреда вонючего мудвинга выслушать была не судьба, поскольку открылась ещё одна касса, на которую я незамедлительно перешёл жадно хватая ртом свежий воздух, и расплатившись за продукты, направился в сторону пятиэтажки, в которой проживал Майкл…

… – Показывай, с чем таким диковинным пожаловал! – с этими словами Майкл разлил водку по рюмкам и пододвинул ко мне тарелку с хлебом и нарезкой. Мы выпили за встречу, после чего я выложил на стол перед Майклом барсетку. Тот аккуратно извлёк на свет божий артефакты, долго их разглядывал, вертел так и эдак, пока я излагал историю о своём длительном и безуспешном сёрфинге в Интернете, потом сложил их обратно в барсетку и спрятал её в свой легендарный металлический кейс, с которым, насколько я помню, он на последнем курсе института ходил на лекции.

– Очень необычные вещицы, особенно кристалл. Чувствую, придётся потрудиться, – глубокомысленно изрёк Майкл. – Сам понимаешь, никаких гарантий дать не могу, но сделаю всё от меня зависящее. С кристаллом постараюсь разобраться поскорее, недели две, думаю, мне хватит, чтобы собрать наиболее полную информацию, а вот с расшифровкой надписей на пластине сроки затрудняюсь даже примерно назвать, тут всё исключительно от возможностей и настроения батюшки зависит… Короче, как только будут конкретные результаты, так сразу же поставлю тебя в известность.

– Ну, будем надеяться на лучший исход, – я наполнил наши рюмки и сел за стол. – Предлагаю перейти к неофициальной части встречи, а то у меня такое ощущение, что мы лет сто уже не выпивали в домашней обстановке!

– Поддерживаю предложение и с удовольствием пью за здоровье присутствующих! – ответил Майкл. Мы чокнулись, выпили; Майкл встал из-за стола и направился на кухню. – Один момент, сейчас проверю готовность супа и вернусь…

…Сначала Майкл с упоением рассказывал о слётах клубов студенческой песни, в одном из которых он состоял на протяжении пяти лет. Затем его повествование плавно переключилось на девушку Киру, за которой он пытался безуспешно ухаживать в студенческие годы. Оказалось, что Кира – Мишина любовь из 80-х, о которой тот на пятом курсе мне все уши прожужжал, – не дожила до наших дней, о чём я до настоящего времени пребывал в полном неведении…

Вот история, рассказанная захмелевшим Майклом про то, как Кира осталась вечно молодой ничьей невестой в умирающем СССР.

– Дело было так, – начал своё повествование Майкл. – В июле 1989 года собралась наша компания из четырёх человек отпраздновать окончание обучения в вузах. Представлял наш ракетный колледж лишь я один, Дима и Андрей являлись выпускниками МАИ, Кира закончила Первый медицинский, а связывал нас межвузовский КСП, где мы все и познакомились.

– Ну и вот, значит, – продолжил Майкл, – после получения дипломов решили мы в ближайшие выходные собраться у Андрея Львова на даче, но так случилось, что в означенное время мои планы поменялись: отец с осложнением попал в больницу, двое суток подряд мы с матерью поочерёдно осуществляли за ним уход, пока его состояние не улучшилось… Интересно, если б я тогда всё-таки ко Львову в гости поехал, изменило бы это Кирину судьбу? Но что теперь об этом рассуждать… Как известно, история не терпит сослагательного наклонения…

Утром 8 июля 1989 года мои друзья закупили еды, водки и вина с запасом, доехали на электричке до Александрова, а спустя полчаса уже подъезжали на попутной машине к Андрюшиной даче…

Компания веселилась от души. Вспоминали истории из былой студенческой жизни, пели под гитару бардовские песни, старинные романсы, много пили, пока не ужрались в дрова. Ближе к вечеру наступил черёд развлечений на свежем воздухе.

Надо тебе заметить, что у Андрея имелся вполне рабочий пистолет «Вальтер» образца 1929 года, который ещё его дед Василий Георгиевич привёз с войны и припрятал на чердаке своей дачи во Владимирской области, которая перешла после смерти деда по наследству отцу Андрея. А пистолет случайно был там обнаружен Андреем в очередной его приезд на майские праздники. Он расчищал чердак от ненужных вещей, ну и случайно наткнулся на тайник. Про «Вальтер» никогда никому не болтал, сдавать в милицию или топить в реке не собирался вполне резонно полагая, что пистолет может пригодиться для самообороны в грядущие смутные времена, когда множатся преступные группировки, разгораются межнациональные конфликты по всей стране, законность и порядок на глазах перерождаются в беспредел…

Нередко мне приходилось наблюдать, как в определённом состоянии опьянения, в присутствии прекрасной дамы, отвечающей взаимностью объекту наблюдения, море ему становится по колено, инстинкт самосохранения засыпает крепким сном, и превращается неглупый и симпатичный с виду человек в безмозглого петушария… Короче говоря, предложил Андрюша в «Жестокий романс» поиграть в своеобразной постановке. Помнишь фильм такой из нашей юности с Никитой Михалковым, Ларисой Гузеевой и Андреем Мягковым в главных ролях? Так вот, всё общество с диким восторгом единогласно поддержало инициативу. Откопали ребята среди старых вещей в комоде шляпу, конструктивно напоминающую старинный цилиндр, – и пошло-поехало!

«А давайте-ка я на Ваш цилиндр, сударь, поставлю бутылку с красным вином-с и с пятнадцати шагов-с пулей-то её и разобью?»

«Помилуйте, господин Паратов, не сочтите за неуважение, но, право, я не знаю, насколько метко Вы стреляете…»

«Ах, оставьте, сударь, Ваши страхи; да как можно быть в нём неуверенным?!»

«Лариса Дмитриевна, Вы хорошо подумали? Вы готовы встать под пулю?!»

«Сергей Сергеевич, стреляйте!»

И то ли рука пьяного Андрея дрогнула, то ли ствол пистолета оказался чрезмерно изношенным, а может быть, порох в патронах со временем частично разложился, но только после выстрела бутылка вина упала в траву целой и невредимой, пуля попала Кире в голову, и девушка мёртвой рухнула на землю…

Кто-то из ближайших соседей став невольным свидетелем произошедшего, помчался в правление, где находился единственный телефонный аппарат на весь дачный посёлок, чтобы вызвать милицию. Приезда милиции дождался только Дима, который очень нескоро пришёл в себя от шока и выпитого в изрядном количестве алкоголя, а вот Андрей моментально протрезвел, сообразив, что теперь на своей дальнейшей судьбе можно поставить жирный крест, и ударился в бега, благо никто не преследовал его на тот момент. После «разбора полётов» объявили Андрюху в розыск, возбудили уголовное дело, но так, в итоге, его и не нашли ни через месяц, ни через год, короче, с тех пор мне о его судьбе ничего неизвестно. По уголовному делу Дима проходил в качестве свидетеля, а спасло его только то, что ударился Андрей в бега вместе с оружием, иначе, я почти уверен, повесили бы ствол на Димку…

«Так не доставайся же ты никому!» – такой вот самодеятельный «Жестокий романс» уходящего двадцатого века получился… Киру не вернёшь; давай её помянем, – Майкл поднял рюмку, глаза его слегка увлажнились. – Не чокаясь…

От Майкла я вернулся часов в одиннадцать вечера. Первым делом накормил ужином проголодавшуюся Мотю, которая уже поджидала меня у входной двери; после мы немного поиграли в мячик и в догонялки. В завершение прожитого дня, я жадно проглотил стакан холодного сока, принял контрастный душ и отправился спать.

Сначала мне снился сон про новогодние тусовки с совершенно незнакомыми, но приятными в общении людьми; затем приснился какой-то растрёпанный парень в испачканной мазутом светлой рубашке с пистолетом за поясом, запрыгивающий с платформы на товарный состав, медленно ползущий куда-то на север. Потом его ненадолго сменили карликовые динозавры, разгуливающие по моему рабочему столу в компании виртуального птеродактиля, порхающего в мониторе… Незадолго до пробуждения перенёсся я в параллельные миры, где время текло нелинейно, при этом одновременно я находился в разных точках пространства воспринимая происходящее там с ощущением полнейшего делирия… До момента пробуждения я никак не мог понять: то ли всё ещё сплю, то ли просто безболезненно умер не приходя в сознание?