Текст книги "Москва. Утраты. Уничтоженная архитектура столицы"

Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы на Плющихе

В царствование Ивана Грозного в одну из кремлевских башен недалеко от Житного двора был заключен (в те времена башни использовались как тюрьмы) некий воевода, облыжно обвиненный своими недоброжелателями. Все усилия его доказать свою невиновность были тщетны, оговор действовал успешно, и царь, скорый на расправу, приговорил его к казни.

Тоска, ужас овладели заключенным, не было уже никаких надежд, оставалась лишь одна молитва. Горячо молился воевода перед заступницей людей – Богоматерью, и молитва его была услышана. Во сне к нему явилась Богоматерь и велела просить Ивана Грозного об освобождении. Странно было это, да и какая была надежда, что грозный царь послушает его. Не стал невинно осужденный просить царя. Через несколько дней опять явилась Богородица и опять велела обратиться к Грозному, обещая свою помощь и заступничество. Ободренный узник решился и обратился к царю со своею просьбою – освободить его из узилища. Удивленный и разгневанный, царь приказал привести к нему воеводу, но посланные вернулись обратно и сказали, что на башне-тюрьме, на ее наружной стене, обращенной к царскому дворцу, чудесным образом явилась икона, изображающая благую весть о рождении Иисуса Христа, принесенную ангелом Марии. Пораженный царь даровал по этому случаю свободу узнику.

Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы на Плющихе. 1880-е гг.

Так повествует легенда о чудесном явлении иконы на стене башни, названной Благовещенской. У иконы тогда же поставили деревянную часовню, замененную по приказанию императрицы Анны Иоанновны в 1731 г. каменной церковью, пристроенной рядом с башней так, что наружная стена башни с иконой оказалась внутри церкви. Автором проекта церкви был архитектор Г. Шедель. В дозорной вышке на верху кремлевской башни устроили колокольню и над ней укрепили крест.

В пожар 1737 г. здание церкви было значительно повреждено, но огонь не коснулся иконы, которая пользовалась большим уважением верующих – они приходили к ней и молились о заступничестве и помощи.

В 1891 г., боясь, что сырость, которая буквально пропитывала кирпич башни, повредит икону, стали осторожно ее прочищать, но, к удивлению реставраторов, краски иконы оказались совершенно не тронутыми порчей. Сама башня, вход в которую был заложен, долгое время стояла в запустении. В 1892 г. вход открыли, башню очистили и туда перенесли придел Святого Иоанна Милостивого, устроив беломраморный иконостас.

Благовещенская церковь, видно, мозолила глаза Сталину и его приспешникам. В 1932 г. ее снесли, а церковный придел в башне уничтожили.

Церковь Святых Константина и Елены

Церковь стояла под горою, на подоле, как раз у кремлевской стены и совсем близко от проездных ворот башни, которая так и называлась – Константино-Еленинская. При Дмитрии Донском эта башня носила название Тимофеевской по стоявшему неподалеку двору окольничьего Тимофея Воронцова-Вельяминова – через нее проходили великокняжеские войска на битву с Мамаем на Куликовом поле.

Впервые церковь Святых Константина и Елены упоминается в летописном сообщении о пожаре 1470 г.: «Того же лета, месяца августа 1 день, исходящу второму часу загореся Москва внутри города на подоле, близ Костянтина и Елены, от Богданова двора Носова, а до вечерни и выгорел весь, вста бо тогда ветр силен с полунощи, и за рекою многы дворы погорели, а иных отнимали; а головни и береста с огнем добре далече носило, за много верст…»

Церковь Святых Константина и Елены. 1880-е гг.

Возможно, тогда церковь была деревянной, ибо в 1651 г. было повеление возвести каменное ее здание, но было ли оно исполнено или нет, неизвестно. Однако известно, что в 1692 г. каменную церковь, выстроенную иждивением царицы Натальи Кирилловны и царевича Алексея Петровича, освятил патриарх Адриан.

С этих пор церковь почти не изменялась – в продолжение и XVIII и XIX вв. она лишь ремонтировалась и заново украшалась. Так, например, в 1756 г. под «смотрением» архитектора князя Д.В. Ухтомского делался новый иконостас и роспись на стенах храма. Церковь пережила и пожар 1812 г. – ее обширные подвалы служили убежищем для десятков москвичей, потерявших имущество и кров. В 1836 г. церковь отремонтировали и украсили.

Так церковь Святых Константина и Елены мирно жила до лета 1928 г., когда она почему-то привлекла внимание кремлевских разрушителей. Ее снесли, место разровняли и засеяли зеленой травой, и сейчас уже ничто не напоминает о ней.

Залы Большого Кремлевского дворца и Оружейная палата

Также не пощадили «преобразователи» нашей жизни и уникальные залы Большого Кремлевского дворца ради того, чтобы проводить свои съезды и сессии именно в древнем Кремле. Они решили сломать два зала Кремлевского дворца и на их месте устроить новый зал заседаний. Выбор пал на те залы, окна которых выходили на Москву-реку – Андреевский и Александровский.

По замыслу авторов Большого Кремлевского дворца, убранство его залов посвящалось русским орденам. Таковы Георгиевский, Екатерининский, Владимирский залы.

Андреевский зал посвящался старейшему и самому почетному ордену России – ордену Святого апостола Андрея, прозванного Первозванным, потому что он первым откликнулся на зов Христа следовать за ним в деле проповедания веры. По преданию, апостол Андрей распространял христианство в русских землях. Он погиб распятым на косом кресте, получившем с тех пор название «андреевского».

Петр Великий учредил в 1699 г. русский военно-морской флаг с андреевским крестом и примерно в то же время – орден Св. апостола Андрея Первозванного «в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и отечеству оказанные услуги, а другим для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям».

Первым из награжденных высшим российским орденом был генерал-адмирал Федор Головин, вторым – гетман Мазепа (в 1708 г. его лишили звания кавалера этого ордена), а сам Петр был награжден только шестым по счету в 1703 г. – за победный бой в устье Невы, в котором царь участвовал в чине бомбардир-капитана. По случаю этой победы Петр приказал выбить медаль с надписью «Небывалое бывает».

Орденом награждались очень немногие и, как правило, из числа высшей знати, заслуженных генералов и дипломатов, а члены царствующей династии становились кавалерами ордена при крещении или достижении совершеннолетия.

Орден представлял собой голубой крест с изображенным на нем распятым св. Андреем Первозванным, наложенный на двуглавого орла с красными коронами.

Этому, самому первому и высшему ордену Российской империи и был посвящен величественный Андреевский зал Большого Кремлевского дворца – длинный (около 50 метров) тронный зал с голубыми стенами, с отделанными золотом колоннами и потолком. Он освещался десятью бронзовыми люстрами, а у входа находились два камина, сделанные из драгоценной серо-фиолетовой необыкновенно твердой яшмы.

Рядом с тронным Андреевским находился великолепный Александровский зал, посвященный ордену Св. Александра Невского.

Этот орден также задумывался Петром Великим, но первые награждения им были сделаны уже после его смерти Екатериной I. Один из высших российских орденов назван по имени выдающегося полководца и государственного деятеля Руси князя Александра Ярославича, получившего прозвание Невский после победы над шведами в 1240 г. на реке Неве.

Александр Невский был в то время самым известным политическим деятелем, как говорил митрополит Кирилл, извещая русский народ о смерти князя: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце Русской земли». Он был причислен к лику святых, и мощи его были в 1724 г. торжественно перенесены Петром I в основанный им Петербург – так император призывал благословение святого на новую столицу.

Орден Св. Александра Невского также давался нечасто. Достаточно сказать, что за всю Отечественную войну 1812 г. им было пожаловано лишь шесть человек. Позднее орденом награждались деятели, занимавшие высокие посты в государственной администрации, – можно вспомнить известную картину И.Е. Репина «Заседание Государственного совета» с кавалерами ордена Св. Александра Невского, украшенными красными орденскими лентами.

Красный цвет отличал этот орден – красной была его муаровая лента, а орденский знак – Александровский крест – был золотым, покрытым красной эмалью.

Под цвет ордена были и мраморные стены Александровского зала Большого Кремлевского дворца, поражавшего, как сообщал путеводитель по Москве 1903 г., своей роскошной отделкой. На розовом мраморе стен выделялись сверкающие золотом витые колонны, на куполе его виднелись барельефные золоченые инициалы ордена «S. А.» (SANCTUS ALEXANDER – святой Александр) и серебряные звезды. В громадных стенных зеркалах отражались редкий по красоте наборный паркет из драгоценных сортов дерева и грандиозные бронзовые люстры и бра, в которых в праздничные дни зажигали четыре с половиной тысячи свечей. Зал был украшен шестью картинами из жизни Александра Невского, написанными художником Федором Моллером – учителем В.В. Верещагина.

До начала 1930-х гг. партийные съезды, конгрессы Коминтерна, съезды Советов проводились в разных местах Москвы, но позже их стали собирать под защитой высоких кремлевских стен, где было явно безопаснее, чем в любом городском зале, и вот в 1933–1934 гг. оба великолепных парадных зала – и Андреевский и Александровский – были уничтожены. Вместо них было велено создать большой зал заседаний. Перестройка осуществлялась по проекту архитектора И.А. Иванова-Шица, и ему же принадлежало убогое оформление нового зала. Уже 26 января 1934 г. в этом зале открылся XVII съезд ВКП(б) – так называемый «съезд победителей», проходивший «в обстановке всеобщего политического и трудового подъема советского народа, вызванного завершением 1-й пятилетки в 4 года и решающей победой ленинской политики социалистической индустриализации страны, производственного кооперирования крестьянства и ликвидации эксплуататорских классов». Почти все «победители», присутствовавшие на этом съезде, вскоре отправились в той же «обстановке всеобщего подъема» в лагеря и под пули убийц из НКВД.

Впоследствии все крупные собрания проходили в этом зале. Так продолжалось до 1961 г., когда в Кремле специально к открытию XXII съезда КПСС был построен Дворец съездов: огромное здание, резко диссонирующее со всеми кремлевскими постройками, беспардонно вторгнувшееся в окружение других зданий. Этот «шедевр» советской архитектуры был создан по проекту придворного архитектора и Хрущева, и Брежнева – М.В. Посохина и его соратников, которым была выдана за поругание Кремля Ленинская премия.

Дворец съездов воздвигнут на месте зданий, стоявших к северу от Большого Кремлевского дворца – и, в частности, на месте здания, в котором находились коллекции Оружейной палаты. Оно было построено московским архитектором И.В. Еготовым, создавшим такие значительные произведения, как павильон «Миловида» в Царицынском парке, Михайловская церковь в Донском монастыре, Военный госпиталь в Лефортове. Строительство Оружейной палаты началось в 1806 г. и закончилось к началу 1809 г., но отделка его была завершена только к лету 1812 г.

Авторы архитектурной истории кремлевских зданий Н.Я. Тихомиров и В.Н. Иванов так описывают старую Оружейную палату: «Протяженное двухэтажное здание новой палаты прекрасно завершило ансамбль Сенатской площади. Это было типичное для первого десятилетия XIX в. сооружение, в котором формы архитектуры классицизма уже приняли ярко выраженный местный московский характер. Первый этаж здания – рустованный; высокий второй – двухсветный. Центральная часть главного фасада была выделена коринфским портиком, над которым возвышался аттик и пологий купол. Фасад над окнами второго этажа украшали лепные барельефы на темы русской истории, а аттик был увенчан статуями выдающихся русских поборников просвещения. Барельефы, статуи и все наружные лепные работы были выполнены талантливым скульптором Г.Т. Замараевым».

Когда архитектор К.А. Тон построил здание Оружейной палаты в комплексе с новым зданием Большого Кремлевского дворца, Еготовскую палату передали для размещения там войск, а перед зданием за чугунными цепями поместили пушки. Здесь стояли Царь-пушка, Троил и Аспид, отлитые Андреем Чоховым, Орел, Лев, Волк и многие другие.

С перестройкой Большого Кремлевского дворца, уничтожением двух великолепных залов его, со сносом собора Спаса на Бору уничтожили и знаменитое Красное крыльцо Грановитой палаты, широкую площадку, куда вела Золотая Красная лестница с Соборной площади.

Эта лестница в XVII в. была украшена резными перилами, покрыта медной шатровой кровлей с орлами наверху, расписана золотом и красками, на трех ее площадках стояли каменные золоченые фигуры львов.

Именно здесь происходили леденящие воображение сцены стрелецких бунтов. Отсюда царица Наталья Кирилловна показывала стрельцам царевича Ивана, и, «хотя у того крыльца деревянная решетка в дверях заперта была, – рассказывает современник, – однако ж те злочестивые изменники, подставя лестницу, дерзали говорить с самими их особами Царскими с великою невежливостью… нагло спрашивали его Царевича самого: „что он ли есть прямой Царевич Иоанн Алексеевич, кто его из бояр изменников изводит?“».

Отсюда, с Красного крыльца, сбрасывали бояр на копья стрельцов, а оттуда, «взем за ноги и вонзя копья в тело, влекут по улице в Спасские и Никольские ворота», а на Красной площади огромная толпа слушает выкрики стрельцов: «Се боярин Артамон Сергеевич!», «се боярин Ромодановский!», «се Долгорукой!», «се думной дьяк едет!», отвечая: «Любо, любо, любо!»

Эта же лестница была местом более спокойных и торжественных событий. По ней шествовали государи в Успенский собор для обряда коронации, по ней же после коронации проходили в Грановитую палату.

С водворением марионеточного Верховного Совета в Большой Кремлевский дворец необходимо было где-то устроить столовую для депутатов, и вот вместо Красного крыльца построили уродливое плоское здание, смотрящее своими широкими безобразными окнами на Соборную площадь Кремля.

Памятник Александру II

Если новые хозяева не пощадили древних сооружений Кремля, то тем более они не пожалели и еще сравнительно недавних, не имевших в их глазах никакой ценности зданий.

Памятник Александру II. Начало XX в.

Как только большевики переселились в старую столицу, они начали разрушать памятники царям. В Кремле их руки протянулись прежде всего к памятнику царю-освободителю Александру II.

Стоял памятник на исключительно выгодном для обозрения месте: на склоне кремлевского холма, обращенного к Москве-реке, и отовсюду из Замоскворечья виднелась колоннада и высокая шатровая сень над статуей Александра II.

Памятник строился на деньги, собранные по всей России в продолжение многих лет. Закладка его происходила 14 мая 1893 г., после продолжавшихся в течение почти трех лет земляных работ. Строили на совесть – фундамент закладывали на материковой скале. «Только это, – как писали тогда, – может придать ему вековую прочность». Само строительство и отделочные работы продолжались пять лет – только 16 августа 1898 г. памятник торжественно открыли.

Создавали памятник такие талантливые люди, как скульптор А.М. Опекушин, художник П.В. Жуковский, архитектор Н.В. Султанов. Памятник представлял собою выдающееся произведение прикладного искусства. Это был мемориальный комплекс, состоявший из собственно самой статуи императора, шатровой сени над ней и большой колоннады. Статуя во весь рост, отлитая из темной бронзы, стояла на прямоугольном пьедестале с помещенной на нем надписью: «Императору Александру II любовию народа». Возвышавшаяся над статуей шатровая сень была облицована темно-розовым финляндским гранитом и украшена бронзой с позолотой. Кровля шатра была сделана из бронзовых листов, вызолоченных через огонь и залитых темно-зеленой эмалью. С трех сторон сень со статуей была окружена сквозной арочной галереей, на сводах которой помещались тридцать три мозаичных портрета русских государей, начиная от Владимира и кончая отцом Александра императором Николаем I, выполненные по эскизам художника П.В. Жуковского, сына знаменитого поэта. По фризу колоннады можно было прочесть: «Сооружен доброхотным иждивением русского народа».

Этот памятник разрушили одним из первых – летом 1918 г. статуи Александра уже не было (сень дожила до конца 1920-х гг.). В дневнике одного москвича, опубликованном за границей, 3 сентября 1918 г. было записано: «Ехал вчера на трамвае по Каменному мосту и – увы! – видел оттуда, что памятники Александрам Второму и Третьему уже разорены…» И далее он добавляет: «Какие же суетники эти советские работники! Снятие памятников, флаги, красноармейские звезды, телеграммы Ленину, бюллетени о его болезни – ведь это „буржуазные“ замашки. Не сказать ли им в таком случае: „Врачу – исцелися сам“».

Памятник великому князю Сергею Александровичу

Недалеко от Никольской башни, между зданиями Сената и Арсенала, на ступенчатом постаменте из темно-зеленого лабрадора стоял высокий бронзовый крест с эмалевыми вставками с изображенным на нем распятым Христом. Над крестом под волнисто-изогнутой кровлей виднелась скорбно склоненная Богоматерь, в резном фонаре теплилась неугасимая лампада. На кресте можно было прочесть: «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят». Это были слова Иисуса о прощении своих врагов, ослепленных невежеством и злобою, обращенные к Богу Отцу во время смертных мук его на Кресте.

Памятник великому князю Сергею Александровичу. 1908 г.

Этот Крест-памятник, произведение художника В.М. Васнецова, был сооружен в 1908 г. на месте убийства великого князя Сергея Александровича.

Великий князь, бывший тогда генерал-губернатором Москвы, выехал 4 февраля 1905 г. из Малого Николаевского дворца, направляясь в свою резиденцию на Тверской улице. В 3 часа дня он проезжал в Кремле по улице между Арсеналом и Сенатом к Никольской башне, и в это время с тротуара сошел молодой человек и бросил какой-то предмет под коляску князя. Раздался страшный взрыв. Коляска, лошадь, извозчик и седок были буквально разорваны в клочки. Снег кругом был залит кровью. Вот выдержка из газетной корреспонденции: «От сотрясения воздуха побиты все стекла… Взрыв был слышен в Замоскворечье, на Сретенке, Мясницкой… Силой взрыва голова была отделена от туловища и разорвана на мелкие части, и бездыханное тело лежало на снегу без левой ноги, с большими повреждениями всего туловища. Одной руки не было, а другая лежала около шеи…» Так, на сорок восьмом году, закончилась жизнь великого князя Сергея Александровича.

Четвертый сын императора Александра II, он родился в 1857 г., участвовал в Турецкой кампании 1877–1878 гг. и получил за нее орден Св. Георгия 4-й степени, путешествовал по Востоку, после чего основал Палестинское общество, целью которого было исследование древней Палестины и оказание помощи русским паломникам в Святую землю.

Он интересовался историей и принимал близкое участие в возведении здания Музея изящных искусств в Москве, будучи председателем «Комитета по устройству музея». Душа музея И.В. Цветаев в своей переписке часто упоминает о беседах с великим князем, много способствовавшим становлению музея. Сам Сергей Александрович пожертвовал значительную сумму на зал Парфенона, а после кончины его вдова передала музею некоторые предметы из большой художественной коллекции Сергея Александровича.

В 1891 г. он стал московским генерал-губернатором и стяжал на этом поприще репутацию твердого охранителя самодержавия.

Незадолго до покушения великий князь стал получать анонимные письма с угрозами убить его, если он не прекратит преследования революционеров, но он пренебрег опасностью, только перестал выезжать вместе с женой, великой княгиней Елизаветой Федоровной (старшей сестрой жены Николая II).

Она одна из первых попала на место убийства своего мужа и подобрала среди окровавленных останков части головы и грудь великого князя.

Убийцей был некий Каляев, террорист, член Боевой организации партии социалистов-революционеров, ставившей целью путем убийств достижение справедливого социального порядка.

Останки великого князя Сергея Александровича похоронили в храме-усыпальнице, устроенном в подклете Алексеевской церкви Чудова монастыря, а на месте убийства поставили памятник.

После смерти мужа Елизавета Федоровна посвятила себя благотворительности: она основала Марфо-Мариинскую общину сестер милосердия, приобрела для нее два участка на Большой Ордынке, пригласила архитектора А.М. Щусева и художника М.В. Нестерова для постройки и отделки церкви Покрова Богородицы. Сама Елизавета Федоровна многие годы работала в общине, ухаживая за больными, – в Москве она пользовалась искренней любовью и уважением.

После захвата власти большевиками великую княгиню несколько раз пытались вывезти за границу, но она упорно отказывалась покинуть Россию, свою новую родину. В 1918 г. большевики арестовали ее вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (двоюродным братом ее мужа), тремя сыновьями великого князя Константина и сыном Павла Александровича и увезли на Урал в город Алапаевск.

Вскоре по приезде она и другие жертвы большевистского произвола были доставлены к заброшенной шахте и живыми сброшены туда, вслед за ними полетели гранаты. Раздались взрывы, и удовлетворенные убийцы удалились – дело было сделано.

Но окрестные жители, подобравшись к шахте, еще слышали голоса глубоко внизу, а когда белые, взяв Алапаевск, извлекли тела мучеников, то оказалось, что голова одного из мальчиков была перевязана платком Елизаветы Федоровны… Там, в кромешной тьме, истекая кровью, прощаясь с жизнью, она находила в себе силы утешать и ухаживать…

Ответ на вопрос, как и когда снесли памятник, поставленный на месте убийства великого князя, прекрасное произведение замечательного художника, мы можем найти в любопытном отрывке из рассказа коменданта Кремля: «Наступило 1 мая 1918 г. Члены ВЦИК, сотрудники ВЦИК и Совнаркома собрались к 9.30 утра в Кремле, перед зданием Судебных установлений.

Вышел Владимир Ильич. Он был весел, шутил, смеялся. Когда я подошел, Ильич приветливо поздоровался со мной, поздравил с праздником, а потом шутливо погрозил пальцем:

– Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали. Это уж нехорошо, – и указал на памятник, воздвигнутый на месте убийства великого князя Сергея Александровича.

Я сокрушенно вздохнул.

– Правильно, – говорю, – Владимир Ильич, не убрал. Не успел, рабочих рук не хватило.

– Ишь ты, нашел причину! Так, говорите, рабочих рук не хватает? Ну, для этого дела рабочие руки найдутся хоть сейчас. Как, товарищи? – обратился Владимир Ильич к окружающим.

Со всех сторон его поддержали дружные голоса.

– Видите? А вы говорите, рабочих рук нет. Ну-ка, пока есть время до демонстрации, тащите веревки.

Я мигом сбегал в комендатуру и принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан веревками со всех сторон.

– А ну, дружно! – задорно скомандовал Владимир Ильич.

Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК и Совнаркома и сотрудники немногочисленного правительственного аппарата впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник.

– Долой его с глаз, на свалку! – продолжал распоряжаться Владимир Ильич.

Десятки рук подхватили веревки, и памятник загремел по булыжнику к Тайницкому саду».

Не правда ли, милая картина? Группа большевиков распоряжается в Кремле, как в своем доме, а Ленин показывает своим подельникам, как делать петлю на веревке…