Текст книги "Наблюдатели"

11

Глаза… Я попросила у Жана фотографию, но он опасается, что ее найдет муж. Тогда я попросила, чтобы он дал мне только свои глаза, и он вырезал глаза из своей фотографии и дал мне. Этот крохотный кусочек картона я вставила в медальон и всегда ношу с собой.

У него удивительные глаза. Стоит мне только открыть медальон, как я дрожу и увлажняюсь, сладенький ты мой.

Мы встречаемся по воскресеньям, иногда – среди недели. Жан стоит с товаром на оптовке, пять дней в неделю, кроме среды и воскресенья, когда стоит его сестра. Я слишком хорошо представляю, каково это – стоять. Когда у профессора дела были вообще плохи, я вышла и стояла, и спасла семью от голода. Теперь Микров стал меньше пить, хоть и все равно пьет ужасно, потому что хоть что-то теперь зарабатывает.

А я стояла тогда. Я стояла и в дождь, и в холод, чтобы ты ел, кожистый мешок, наполнял себя, мешок этот, кусками твоих любимых овощей. И ты пил на мои деньги, пил и наслаждался своими вымышленными реальностями, пил и потел, пил и ссался, и раз даже обосрался, как маленький малыш.

Ты обвиняешь меня в том, что я не хотела детей, а я хотела детей – это ты не хотел детей, потому что у алкоголика не может, не должно быть никаких детей.

А в парках уже сошел снег, и мы гуляем среди деревьев, с треском лопаются почки на ветру, и если долго смотреть, видно, как медленно, со скоростью минутной стрелки, распускаются листья.

Сегодня он любил меня глазами. Он спросил:

– Девочка моя (а я для него, скорее, тетушка), девочка, расскажи мне свои фантазии, и я их исполню, как верный джинн…

– Я хочу, чтоб ты любил меня глазами, – сказала я.

И он сделал это! Сначала я не могла понять, что происходит. Он сжал мои груди и ввел между ними свой горячий язык. Потом я почувствовала легкое прикосновение… Что-то необычайно нежное, неуловимое и мягкое, как пух или сама душа, притронулось к моим соскам…

У него такие длинные, такие мягкие, такие бархатные ресницы… Он завязал меня в узел и вывернул наизнанку, раскрыл мое лоно и коснулся своими ресницами моей горячей точки, моей Чечни…

Я сделала удивительное открытие. Оказывается, Жан вовсе не любит женщин. С женщинами не о чем говорить, потому что они не умеют слушать. Надо же: и этой чертой характера Жан похож на меня! В детстве я играла только с мальчишками, сторонясь этих глупых, плаксивых, нежненьких де…

12

Иногда кажется, что у женщин вообще нет мозгов. В принципе, возможна такая трансцендентальная хохмическая теория, согласно которой мозг женщины физиологически отличается от мозга мужчины – на клеточном уровне, в невидимой глубине своей. Возможно, мозг женщины способен генерировать мысли лишь на мозге мужчины, как на некой матрице, тогда как собственные его способности весьма ограничены.

Внешне женщина производит впечатление мыслящего существа, она способна поддержать разговор на самые изысканные темы, но все это – лишь до тех пор, пока рядом находится мужчина. Стоит женщине остаться с себе подобными, как у них пойдет бесконечный разговор о тряпках, о тенях, о наслаждениях.

А когда она остается одна, о чем она думает? Мечтает, фантазирует, повторяет одно и то же слово, бубня, в лучшем случае – мысленно поет, считает. Порой она может обмозговать и решить какие-нибудь примитивные задачи, например, подобрать кулинарный рецепт или экономно постирать вещи. И вдруг – прорыв… В ее голову молниеносно врываются бурные, умные, феерические мысли… Онтологические конструкции о Боге, о Бытие, о Вселенной…

Это значит, что муж вернулся домой, или сосед этажом выше через бетонные перекрытия дал ей попользоваться, наконец, своими мозгами.

13

Надо сходить к экстрасенсу, к экстрасенсу, к экстрасенсу…

О, моя радость, мое счастье, мой челнок, мой наркотик. А наркоманов лечат, лечат, лечат…

Как я люлю тебя. Я люлю, люлю тебя так, что теряю буквы…

О, эти десять с половиной недель сладости, любви и безумия. Я люблю его, как никого никогда в жизни не любила, не люила, не люла…

Ла-ла, ла-ла, ла-ла!

Каждую жилку на его шее, каждую черную крапинку небритой щеки…

Он любит меня. Так нежно, так страстно, так сильно он любит меня. Я у него в гостях, в его комнате, где всюду его вещи, его запах, и он скоро уезжает, на неделю в Турцию, челноком, за товаром, я не перенесу этой разлуки в любви.

Туда сюда, туда сюда – челноком.

Я стала такой говоруньей: целую его губы и прямо в губы жарко шепчу ему, как я люблю его. Я говорю часто-часто, бессвязно, я тороплюсь, потому что знаю, что через несколько минут уже ничего не смогу сказать, потому что начну кричать. А через час ему выходить, он должен быть одет с иголочки, бодр и энергичен, а пока времени нет, время остановлено, как в «Фаусте» Гете – любовь побеждает время…

Он месит меня. Я – тесто. Я хочу растечься под ним, тонким слоем покрыть его кожу, залезть ему в уши и глаза. Я хочу жить внутри него.

Он крутит меня. Я играю в покорную куклу, мне нравится эта игра, я – кукла Суок. Он берет меня за лодыжку и вскидывает мою ногу себе на плечо, и я ласкаю ступней его ухо. Я растянута, как веревка в немыслимом шпагате, мне больно, но я наслаждаюсь болью. Вдруг он ставит меня на колени и неожиданно с силой вводит в другую… Он хочет проверить, выдержу ли я эту боль, это наслаждение, и я плачу, шепча, спасибо, спасибо, любимый мой, милый!

Потому что профессор тоже хотел делать со мной анал, но я не дала, я сказала: Даже думать об этом забудь! Ибо это казалось мерзостью, говном и болью, мерзким извращением, потому что гадко это делать с мужчиной, когда нет у тебя любви…

14

Любая новая мысль проверяется простым и ясным способом: восприняв ее, ты должен построить мир на ее основе, а затем сравнить его с реальным – если оба мира тождественны, то мысль верна.

Мысль: существуют радиоволны.

Мир: человек широко использует радиоприемники.

Ответ: радиоволны существуют.

Мысль: существуют телепатические волны.

Мир: человек широко пользуется телепатией.

Ответ: телепатических волн не существует.

Когда-то мы открыли природу молнии, это была жуткая, фантастическая идея – сам факт электричества. И, тем не менее, даже в тот век мракобесия, даже сами попы стали повсеместно устанавливать громоотводы на шпили своих колоколен. А что произошло с миром, когда открыли ядерную энергию?

Если бы действительно существовала астрология и хиромантия, если бы и вправду было возможным лечить по фотографиям, находить спрятанные трупы, оперировать руками, искать с помощью лозы…

В каждом полицейском участке на службе состоял бы экстрасенс, в правительствах заседали бы хироманты, астрологи и маги, в геологические партии ходили бы неутомимые лозоходцы, сотни фирм переставляли бы мебель в квартирах по силовым линиям Земли и те-де и те-пе…

Ничего этого не происходит по одной простой причине, а именно: ничего такого нет. Все это плоды мистификаций, жульничества, безумия.

Любая мысль, если она истинна, чрезвычайно быстро находит применение и распространяется в человечестве – и вот уже газовые трубы везут в переплавку, и наши города пылают электричеством, и в каждом доме заводится радиоприемник, и над Японией вырастает семейка ядерных грибов.

Идет какая-нибудь бедняжка к народному целителю, несет свои последние деньги, просит снять с нее сглаз…

Дура, ведь если бы существовала возможность какого-то сглаза, если бы кто-то мог наслать на расстоянии болезнь и несчастье, то мы бы жили в совершенно другом мире – мире, где болеют и умирают злодеи, благополучно самонаказываются преступники.

Сталин вряд ли бы дожил даже до середины тридцатых. Не было бы второй мировой войны. Не случилось бы никаких Ельциных и Гайдаров.

Можно представить себе мир, в котором на самом деле имеют значение молитвы.

Можно представить себе мир, в котором любовь порождает любовь.

Можно представить себе мир, в котором люди понимают и слышат друг друга.

Пришибить хочется эту дуру, чтобы мокрого места от нее не осталось. Как же я ненавижу глупость, эту благообразную голубоглазую глупость.

Ненавижу, ненавижу женщин.

15

Скорее всего, я ненавижу людей вообще, и жалость к людям, которая периодически на меня находит – есть лишь еще одна форма этой постоянной, глухой, гложущей меня ненависти.

Жалость, сострадание – нехорошие чувства. Они обоюдоостро унизительны, что и роднит их с ненавистью. Вообще, любое чувство, возникающее у людей или между людьми – есть вариация или частный случай какого-нибудь другого, более простого чувства, и в конечном итоге все сводится к простейшим да или нет, к черному или белому, изначальному двоичному коду человеческого существа.

Иногда мне хочется, чтобы это затянувшееся, длиною в целую жизнь, путешествие, закончилось – и чем скорее, тем лучше.

16

Вот еще один парадокс нашего разума. Мысленным взором человек проник в глубину вещества и в глубину Вселенной, физически вышел, пусть еще робко, в третье измерение, построив свои громоздкие самолеты, батискафы и космические корабли… Несколько рукотворных произведений человека, металлических банок, заполненных неглупой аппаратурой, достигли поверхности других планет, а иные навсегда ушли в галактическое пространство, преодолев притяжение родной звезды…

И все это грандиозно, человек!

Все это было бы грандиозно, если бы не парадоксальное устройство нашего сознания. Достигнув значительной высоты мысли, человек продолжает верить в какие-то неестественные сущности, в жизнь после смерти, в допотопных богов… Самое тут странное в том, что подобными верами наделены не разные, а одни и те же люди – те самые, которые делают ракеты и проникают в глубь вещества. Какой-нибудь математик, постигший гармонию формул… Какой-нибудь жрец космической химии, из ночи в ночь печатающий спектрограмму дальней галактики… Вот он идет из своего института, бросает окурок… И вдруг встал, так как дорогу перебежал черный кот. А в воскресенье он пойдет в церковь. По утрам он задумывается о смысле своего сновидения…

Может быть, причина – в двойственности человека, в самой асимметрии его строения, разнице в функциях полушарий головного мозга?

Вот почему мне кажется, будто время от времени в человека вселяется какой-то другой человек, посторонний, и тогда умный становится идиотом, а добрый становится злым и те-де и те-пе…

17

Люди не понимают, что нет ничего чудесного, ничего сверхъестественного – нет, и никогда не было, никогда и нигде – ни на Земле, ни какой-нибудь другой планете, и – разумеется – никогда нигде не будет.

18

Странное что-то со мной приключилось: лежала и задремала на грани яви-сна, и вдруг в голову полезли какие-то мысли, как бы чужие, как бы мысли мужчины, да не просто мужчины, а мысли моего мужа, с его присловьями, словечками – и те-де и те-пе, хохмически…

Будто и впрямь действительна его пьяная болтовня, когда, чтобы унизить присутствующих дам где-нибудь в гостях, он начинает развивать шутливую, мягко говоря, теорию, суть которой в том, что у женщин вообще нет мозгов…

Интересно, а когда ты избивал меня ногами, ты сделал мне сотрясение – чего?

19

В субботу нас снова пригласили Меньшиковы. Подумала нас и задумалась… Кого это нас? Меня и Микрова?

Конечно, с тех пор, как двое становятся мужем и женой, их начинают величать они…

В данном случае, это не идет. Есть я и он, Хромова и Микров, и нет никаких они.

Нет, не было и никогда не будет.

Позвонив Жану, я страстно попросила – пусть даже его никто не звал – внезапно ворваться к Меньшиковым, которые приходятся ему дальними родственниками, и вот, в самом разгаре вечера, раздался неожиданный звонок, а мы сидели с краю, я специально так подгадала, чтобы мы сели с краю – я хотела сама открыть ему, словно князь Мышкин Филипповне, – и звук этот, высокий, зудящий, пронзил меня снизу вверх, выйдя через рот стоном сквозь стиснутые зубы…

– Я открою, открою, – побежала я, и там, с неизменным своим дипломатом в руке, с тросточкой, в которой, я знаю, скрывается устрый озкий клинок, стоял он, и сразу, пользуясь зыбкой уединенностью угла, поцеловал меня – крепко и коротко, но все равно – с языком…

Улучшив минуту, он взял меня быстро и нежно, на том же самом месте, под журчание струй. Едва переведя дух, покуривая на кухне, мы снова приветствовали Микрова, что лишний раз доказывает повторяемость, чудесную цикличность событий в этом неуютном мире.

Беседа была полна тайны, значения, глубокого смысла…

Жан рассказал анекдот:

– Муж неожиданно возвращается домой из командировки. Жена дома одна. Она готовит ему ужин, они кушают при свечах, после чего ложатся в постель и занимаются любовью.

Жан замолчал, глубоко затянулся и выпустил дым в форточку, прямо в вечерние звезды… Микров, готовый рассмеяться по первому требованию, преисполнился напряженным, подобострастным вниманием, а я закусывала щеки от смеха, так как Жан уже рассказывал мне этот анекдот. Внизу моего живота тлели мягкие угольки – нежное, несколько минут назад воспринятое тепло… Жан кончил быстро, но и я тоже успела…

– Это все, – сухо сказал он, и профессор, поняв, наконец, что анекдот уже рассказан, засмеялся запоздало и лживо, жирафно…

В этот момент кто-то, сменивший нас в туалете, смачно и откровенно спустил воду.

– Классная музыка, – серьезно пошутил Жан. – Можно, к примеру, спорить о рэпе и диско, но эта музыка – она каждому понятна, и каждый ее любит больше всего.

– А вы, батенька, философ, – с дружеским любопытством сказал Микров. – Кто вы по гороскопу, если имеете такую склонность к обобщениям? Телец? Овен?

– Гусь, – грустно признался Жан.

– Гусь? – удивился профессор. – Но, позвольте… Гусь, как известно, склонен к импульсивности, яркости чувств и легкомыслию. Я ведь не ошибаюсь, дорогая?

– Да, – сказала дорогая, то есть я. – По книге Аполлона Взводного – все, кто родились под знаком Гуся, достигают наивысшего успеха в искусстве и любви, а отнюдь не в науке, бизнесе, и те-де и те-пе.

Мы оба не удержались и прыснули от смеха, подхихикнул и Микров, наш изысканный жираф.

На кухонном столе лежала газета. Я взяла ее и, открыв астрологический прогноз на следующую неделю, вслух прочитала обо всех нас. Выходило, что Телец внезапно заключит выгодную сделку, которая, впрочем, принесет ему несчастье в будущем; Дева будет приятно удивлена неожиданной встречей с возлюбленным, но вскоре (в этот момент я украдкой взглянула на Жана) она усомниться в предмете своей любви, а Гусь, как всегда, выйдет сухим из воды.

– Так уж и сделку… – пробурчал профессор. – Третий месяц в НИИ зарплату не платят, впору хоть курями торгуй.

– Курями? – оживился Жан.

– Курями, курями… – проговорил Микров, и это вышло так смешно, что все мы трое залились громким, каким-то визгливым смехом…

Казалось, что-то случилось в прокуренном воздухе: что-то невидимое, матерчатое, как бы взвилось откуда-то и разом накрыло всех троих, и мне стало страшно: в тот миг я отчетливо поняла, что все мы связаны в зловещий, мучительный, классический любовный треугольник, и вся эта история неспроста, и не может она кончиться просто так…

20

Я не люблю людей за их жадность, за их маниакальное, фанатическое, прямо-таки религиозное стремление к собственности.

Что человеку на самом деле надо? Пища и вода, потому что, ввиду своего природного несовершенства, человек без топлива просто погибнет. Ему нужны наркотики, такие как алкоголь, кофе, табак и прочие: эти дополнительные вещества хоть и сокращают его жизнь, но вместе с тем – значительно углубляют и облегчают ее. Человеку нужна одежда, чтобы он мог как прикрыть свой срам, так и защититься от холода, поскольку условия жизни на планете, в общем, малопригодны для такого слабого существа. Те же две причины заставляют человека строить жилища. Вот все, что надо человеку для поддержания жизни и ее продления.

Однако, как показывает практика, человек не только не желает обходиться самым простым и разумным, но и вовсе не знает предела своим потребностям. Он стремится иметь вещи, совершенно ему не нужные, стремится иметь деньги – как потенциальную возможность приобретения вещей.

Суть этого стремления заключается в тщетной надежде каждой особи утвердиться среди себе подобных, отделиться от них и над ними возвыситься. Единственный способ достичь этого – постоянное накопление собственности.

Собственностью могут служить не только материальные предметы, но и какие-нибудь свойства: знания, навыки, опыт или впечатления. В разные времена и у разных народов ценностями могли являться сила, ловкость, владение ораторским искусством или искусством любви, но все это в общем виде являлось собственностью, а именно: средством утверждения человека среди людей.

Собственность распространяется также и на самих людей: так, например, одни могут находиться, частично или полностью, в собственности других, причем эти связи между отдельными людьми довольно сложны и с трудом поддаются структурированию. Один и тот же человек может быть как владельцем человеческой собственности, так и ее объектом – муж может владеть женой и одновременно принадлежать своему начальнику, все трое принадлежат президенту страны и так далее. Имеется в виду, конечно, частичное и неявное владение, его сущность заключается в чистых часах жизненного времени, которое один человек забирает у другого в свою пользу. В данном случае, конечно, не имеет значения, является ли тот или иной человек юридическим рабом, подлежит ли купле-продаже, распоряжается ли хозяин его смертью. Важно лишь то, что, освободившись, в основном, от официально узаконенного рабства, люди научились распоряжаться, если не смертью, то жизнью друг друга, в чем по большому счету нет никакой разницы.

21

Говоря, что он родился под знаком Гуся, Жан думает, что приобрел свойства характера, связанные с этим знаком, и что знак каким-то таинственным образом влияет на него, определяя жизнь и судьбу.

Если бы Жан толком понимал, что на самом деле подразумевается под знаком Гуся, если бы представлял себе как устроена Вселенная, существующие в ней взаимодействия, то вряд ли бы он вообще придавал какой-то смысл как своему родному знаку, так и астрологии вообще.

Никакой астрологии не существует и – увы – вовсе не может существовать, и это бесспорная истина для того, кто знает, что такое Вселенная, знает ее реальные масштабы.

Если Солнце представить в виде кристаллика сахара, то какой-нибудь Антарес, размером с монетку, придется разместить где-то на расстоянии Москва-Варшава, да и свет идет от него сюда более ста семидесяти лет – о каком тут влиянии звезд можно говорить?

Если же некое влияние все-таки существует, тогда возникает естественный вопрос: а какие силы берут на себя ответственность за него? Гравитационное взаимодействие? Нейтринное излучение? Что-нибудь еще?

Жан родился под знаком Гуся, то есть, в тот период года, когда Солнце находилось в созвездии Гуся. Вряд ли он понимает физический смысл и этого оборота речи.

Жан знает, что Земля вращается вокруг Солнца, поэтому, как ни крути, в разные периоды года, мы будем видеть Солнце на фоне разных созвездий, то есть, на фоне реальных областей пространства, в которых находятся определенные звезды.

Предположим, что какое-то загадочное, еще не известное науке излучение действительно приходит из этих областей. Если оно существует, оно может быть связано исключительно со звездами и межзвездной материей, поскольку кроме звезд, межзвездного газа и пыли, да разве что, еще глобул, в нашей Галактике нет ничего.

Но вся штука в том, что Солнце находится на окраине Галактики, поэтому в разных созвездиях существует разное количество вещества. Так, в созвездии Стрельца расположен центр Галактики и ее большая часть, в сотни раз большая, чем в созвездии Тельца, и в тысячи раз большая, чем в созвездиях Рака, Рыб, и того же Гуся. Следовательно, Скорпион должен быть во сто раз сильнее Тельца, и в тысячу раз сильнее Гуся, чего мы в жизни на самом деле не наблюдаем, следовательно, вся эта астрология – вымысел, жульничество, чушь собачья, и Жан вовсе никакой не Гусь, а просто дурак.

22

Он вошел в мою жизнь, как шелковая нить входит в игольное ушко: не сразу найдешь дорожку, близоруко щуришься, хмуришься, высунув от усердия язык…

Все время хотелось записать то, что происходило со мной последние месяцы – только не подымалась рука, да и способа не могла придумать, чтобы профессор случайно не нашел. Теперь у меня есть такой способ, И я начинаю вести свой дневник…

6 июня

Свершилось – я полюбила другого!!!

И я начинаю дневник свой вести. Это нелегко, потому что муж может найти. Но и я способ хороший нашла.

Как рассказать?

Я женщина замужняя, с мужем в церкви венчанная. Верность хранить не легко, ещё тяжелее – нарушить верность… За долгие годы я ни разу мужу не изменяла, хотя было много их, мужчин, которые намекали на любовь со мной.

И вот, впервые, я полюбила сама… И не было сил противится этому чувству.

Он ухаживал за мной. Иногда, вечерами, я выглядовала из окна и видела: стоит его большая белая машина, и он в машине сидит, на мои окна смотрит.

А утром я находила замёрзший букет в талом мартовском снегу…

Он такой же как я, он – мистик!! Он знает о существовании тонкого мира. Такое слово как «Дух» – далеко не пустой для него звук. Мы можем часами разговаривать о «Розе мира», о Блаватской… Счастье то, что он есть и несчастье – то, что я не встретила раньше его.

В семье я не находила понемания. Мой так называемый законный муж – примитивный и грубый материалист. Он не верит в Бога и этим сказано всё!

Я в церковь пошла и молилась там. Я просила Господа: «Господи, дай мне знак!» Но всё молчало вокруг.

Однажды погожим весенним утром я увидела, как солнечный луч из окна коснулся светлого лика Богоматери. Младенец на её руках был в тени, что также имело смысл…

«Это знак!» – сказала себе я.

Тем же вечером, когда я опять увидела его большую белую машину, я выбежала, простоволосая, на улицу, смело распахнула дверь и он увёз меня в ночь…

Его зовут… Нет! Я не назову его имени даже тебе, мой дружеский, мой женский дневник. Он настоящий француз, парижанин, работает в посольстве, с миссией. Он умён и галантен, как настоящий джентельмен. Когда-нибудь он увезёт меня с собой во Францию. Прощай, немытая Россия!

О, это непросто – писать прозой, и не потому, что я отвыкла от клавиатуры: мне, с ранней юности привыкшей к сладкоголосию стихов, к ритмам и рифмам, к тайным мерцаниям смысла…

Дар поэта – особый дар: поэт и прозаик столь же отличны друг от друга, как адвокат и медик, биолог и астроном. Их семантическая общность лишь кажущаяся: вводит в заблуждение то, что оба работают со словом, но и многие другие специалисты также работают со словом – те же адвокаты и медики, ученые и журналисты… Но разве является художественным произведением какая-нибудь речь в зале суда?

Микров вернулся, в прихожей ступнями гремит… Несколько ловких движений пальцами – и скрыта от нежеланных глаз болью и кровью написанная страница моего дневника.

Вот что неожиданно приходит мне в голову: может быть, я гость на этой холодной Земле, и послана сюда лишь для того, чтобы молча наблюдать за людьми, созерцать, но не действовать в этом мире?