Текст книги "Бикфордов час"

Глава третья

Испытания взрывчатого вещества, разработанного по проекту капитана Абу Саида Хайята, проводились недалеко от границы с Ираком. Прямо на песчаном бархане, что высился в семистах метрах от старой дороги, ведущей к границе, поставили несколько столов и кресел за ними. Члены комиссии, за исключением одного полковника, были все в генеральских мундирах, и все были не знакомы с молодым химиком. Лишь два человека, которые держались чрезвычайно важно, носили традиционные саудовские одежды. Только перед самым началом испытаний приехали начальник лаборатории и полковник из королевской семьи, тоже в этот раз одетый в национальную одежду. Судя по тому, как к нему относились генералы, этот полковник был весьма важной персоной, на что просто не мог не обратить внимания Абу Саид.

– Капитан Хайят, – вежливо сказал полковник из королевской семьи, – в двух словах объясни членам государственной комиссии, что за взрывчатое вещество ты разработал и как оно действует.

Полковник показал рукой место, на которое должен был встать для объяснения капитан. Прямо против среднего стола. Абу Саид вышел вперед и встал так, чтобы стоять лицом и к полковнику, и к большинству членов комиссии.

– Мы взяли за основу нашего состава такое известное и широко применяемое вещество, как нитрометан. Он известен в применении растворителя виниловых полимеров, некоторых красок, эфироцеллюлозных лаков, и также в качестве добавок к топливу для калильных двигателей внутреннего сгорания, которые используют в основном в радиоуправляемых моделях и вообще в качестве топлива для некоторых гоночных болидов повышенной мощности. В частности, подавляющее большинство широко распространенных сейчас беспилотных летательных аппаратов использует в качестве топлива нитрометан. И потому добывание сырья не привлекает внимания. Используется нитрометан и в качестве сырья для изготовления некоторых видов взрывчатых веществ, причем более мощных, чем всем известный пластит. Там эффект достигается просто. За счет замещения нитрогруппами других атомов водорода нитрометан образует динитрометан, тринитрометан и тетраниторометан. И все эти соединения крайне взрывоопасны…

– Капитан, мы здесь не химики, а простые военные люди, – перебил Хайята полковник из королевской семьи, – и нам ваши объяснения не совсем понятны. Давайте как-нибудь проще…

Абу Саид согласно кивнул, на несколько секунд сосредоточился и продолжил:

– Задача, которую ставила перед собой возглавляемая мной проектная группа, была проста. Мы исходили из того, что при изготовлении стандартных и хорошо зарекомендовавших себя самодельных взрывных устройств помимо собственно взрывчатого вещества и детонатора возникает необходимость снабжать устройство поражающими элементами различного происхождения – гайками, болтами, гвоздями и прочими аналогами. При этом значительная часть поражающих элементов разлеталась впустую, не причиняя противнику никакого вреда. То, что взлетало вверх, при падении уже не могло нанести человеку серьезное ранение или увечье, разве что шишку на голове поставит или нос оцарапает. Да и само изготовление такого устройства длительно и сложно для людей, не имеющих профессиональных навыков. Мы решили попробовать сделать так, чтобы само взрывчатое вещество стало своего рода поражающим элементом и при этом сохраняло силу взрыва стандартного фугаса. И нам удалось добиться желаемого. Мы создали жидкий маслоподобный состав, композицию, которая за счет своих добавок при горении создает высокую температуру и способна гореть при отсутствии кислорода воздуха, то есть сама выделяет при сгорании кислород, который горение и подпитывает. Говоря иными словами, потушить горящие брызги нашего взрывчатого вещества традиционными способами пожаротушения невозможно. А сами эти брызги становятся теми самыми заменителями поражающих элементов. Попадая на тело человека, капля способна не только прожечь одежду и нанести тяжелый ожог телу. Капля за минуту-полторы прожигает металлический бронежилет. Этого удалось добиться за счет добавления составов на основе жидкого магния и некоторых связующих на основе ректифицированной нефти тяжелых фракций. Кроме того, есть у нашего взрывчатого вещества еще одно свойство, которое для нас самих пока еще остается загадкой. Но мы постараемся эту загадку разрешить в ближайшее время теоретическим путем. Отдельные капли, заменяющие осколки, имеют способность самостоятельно дополнительно взрываться. Прямо на том месте, где они прилипнут. Прилипнут к голове противника, и у него на голове взорвутся. Это дополнительное обстоятельство вторичного взрыва хотя и не имеет пока научного обоснования, тем не менее носит черты поражающей силы, и мы только довольны таким побочным эффектом. Что касается теоретического обоснования, то мы это сейчас решаем. И только после решения данного вопроса можно будет говорить о «доводке» нашего взрывчатого вещества до состояния, когда каждая жидкая горящая капля будет нести в себе дополнительный взрыв. Пока же мировая наука не знает аналогов.

– Но транспортировка жидкости более проблематична, чем транспортировка твердых взрывчатых веществ, – сказал, как возразил, один из генералов, презрительно оттопыривая увесистую, почти верблюжью нижнюю губу. Чем недоволен генерал, было непонятно, но он явно был недоволен. Не иначе, подумалось Абу Саиду, семья этого генерала завязана на производстве стандартных взрывчатых веществ.

– Да, – согласился Абу Саид, ничуть не смутившись, поскольку готов был ответить на все возможные возражения. – Против этого ничего сказать нельзя. Определенные неудобства существуют, и к ним следует привыкать людям, которые будут осуществлять взрывы нашим взрывчатым веществом. Хотя я лично не вижу причины для транспортировки композиции исключительно в стеклянной посуде. Можно использовать и металлическую, которую изготовить несложно. Сложно только подобрать материал, с которым состав не будет вступать в реакцию. Это возможно рассматривать как неудобство только на первое время. В дальнейшем проблема разрешится, когда наладится производство емкостей. И даже, более того, при каких-то определенных условиях сами емкости могут быть использованы в качестве оболочки взрывного устройства. Так, мы проводили опыт с обыкновенной ручной гранатой оборонительного действия, у которой корпус при взрыве должен разламываться по граням на отдельные осколки. И осколки при начинении гранаты нашим композитом имели вдвое больший разлет, чем у стандартных гранат. Но тем не менее неудобства мы признаем, однако считаем, что они с лихвой окупаются возможностью создания самого вещества в условиях простейшей домашней лаборатории с минимумом профессионального лабораторного оборудования. Кроме того, генерал-эфенди, жидкая форма дает и расширение возможностей применения, которые недоступны при использовании стандартных составов.

– Какие такие расширения? Говорите конкретнее! – потребовал генерал.

– Например, чтобы уложить на дороге обычный фугас, необходимо сделать подкоп под полотно дороги, что и трудоемко, и занимает много времени, и заметно для опытного глаза, а иногда просто невозможно. Например, когда дорога проложена в скальном грунте. Жидкая же форма сама ищет слабые места, в которых она может храниться – трещины в фундаменте здания, выбоины, любые отверстия, в том числе и искусственного происхождения, поры среды, в которую состав заливается, и прочее. Причем жидкая форма имеет достаточную густоту, чтобы не растекаться слишком широко, что ослабило бы концентрированную силу взрыва. За двенадцать часов на свежем воздухе созданное нами взрывчатое вещество приобретает физические свойства, схожие со слегка подогретым битумом. Вроде бы не совсем твердое, но уже и почти не текущее. А взрывные свойства сохраняет в течение десяти дней. Через десять дней наш состав, если его не упаковывать герметически, вступает в реакции с кислородом воздуха и разлагается. Значит, не требуется последующее разминирование. Но мы не намеревались растягивать сегодняшние испытания на десять дней и заминировали дорогу только два дня назад.

– Без подкопа? – спросил генерал с верблюжьей губой.

– Мы использовали обыкновенную аккумуляторную дрель, которую может взять с собой в маршрут каждая диверсионно-разведывательная группа – это не большая тяжесть. Использовали сверло диаметром в двенадцать миллиметров, чтобы в асфальте просверлить сто сорок отверстий. Потом в эти отверстия залили взрывчатое вещество. На всю подготовку у нас ушло двадцать четыре с половиной минуты. Взрыватель мы еще не устанавливали. Но это дело нескольких десятков секунд. Амин, покажи эфенди взрыватель.

Подошел Амин эль-Габари, до того скромно стоящий в стороне, и показал продолговатую фанерку, утыканную несколькими гвоздями. Верхняя сторона фанерки и боковые грани были покрашены под цвет асфальта. На гвозди с внутренней стороны были надеты взрыватели, внешне напоминающие короткие пистолетные гильзы.

– Гвозди набиты так, что они как раз войдут в отверстия, высверленные в асфальте. Веса человека не хватит, чтобы взрыватель активировался. Человек может на нашей доске с десяток раз подпрыгнуть. Это безопасно. Для взрыва потребуется вес грузового автомобиля. Впрочем, специально для нас разработаны и изготовлены опытные партии взрывателей, которые сработают и под легковым автомобилем, и под ногой человека. Но в данном случае мы используем те, что требуются для грузовика с его массой. Взрыватели – это единственная вещь, которая требует фабричного изготовления. Что обеспечивает нашему королевству возможность поставок в любые регионы мира, где состав будет использоваться. Для производства детонации нашему взрывчатому веществу требуется температура не ниже двух тысяч двухсот градусов. На достаточно короткое мгновение, на одну сотую секунды, но нужна такая высокая температура. Я понимаю, что это недостаток, Но не бывает ничего нового без недостатков. Это все окупается эффектом.

– А что за эффект может быть? – не понял генерал с верблюжьей губой и продолжал искать возраженния. – Ну, взорвется несколько взрывателей, будет взрыв в нескольких отверстиях. Что это даст? Эффект пистолетного выстрела в колесо? Сменят колесо, и поедут дальше…

Абу Саид понимал свое место, и потому проявлял терпение и выслушивал претензии до конца, не перебивая.

– Согласно нашим исследованиям, генерал-эфенди, взрывчатое вещество, проникая под полотно асфальта, растекается широкой лужей как раз под высверленными отверстиями. Не в землю стремится, не среди щебня распространяется, который под верхним асфальтовым покрытием насыпан, а ползет, как по потолку, в разные стороны по самому асфальту. Этого удалось добиться за счет применения эфирных масел, которые используют поры асфальта для распространения по нему. Попадая в высверленное отверстие, композит не только в самом отверстии задерживается, но и очень быстро пропитывает эфирным маслом сам асфальт. А потом, оказавшись под полотном, сохраняет тот же эффект и расползается по нижней стороне поверхности. И взрыв будет по всей площади сверления. Мы проводили предварительные испытания. Эффект был именно таким. Только мы на своих внутренних испытаниях силу взрывчатки брали не такую значительную, и взрыватели использовали дистанционного, а не нажимного действия. Впрочем, что я объясняю. Сами все увидите.

– Капитан Хайят, выставляй взрыватель, – распорядился полковник из королевской семьи, уже, кажется, уставший от возражений генерала с верблюжьей губой, и вытащил трубку, чтобы набрать номер. – Я разрешаю машине выезд. Скоро она будет здесь.

– Простите, полковник-эфенди, а что за люди будут в машине?

– Это отряд иракских курдов, который отправляется в Сирию воевать на стороне, судя по всему, Асада. Хотя это мало должно тебя касаться.

– Это меня совершенно не касается, полковник-эфенди, – согласился Абу Саид с поклоном и дал знак Амину эль-Габари, который бегом направился к месту установки взрывателей.

– Это не должно было бы тебя касаться, даже если бы король приказал посадить в машину твоих отца с матерью и всех братьев и сестер.

Полковник так показывал дистанцию между собой и капитаном. Хайят снова с поклоном приложил руки к груди, надеясь все же, что в машине нет его родных. Его родные не могут назвать себя курдами. Они гордятся тем, что они саудовцы.

Сама установка взрывателей заняла, как и обещал капитан, двадцать с небольшим секунд. После этого Амин бегом устремился назад. Лейтенант был сухим и подвижным человеком, и долго ждать его не пришлось.

– Ждем грузовик, полковник-эфенди… – просто сказал капитан Хайят в ответ на вопросительный взгляд полковника из королевской семьи.

Все ждали молча, приготовив бинокли, чтобы рассмотреть испытания как можно лучше. Охраняла комиссию рота солдат, судя по нашивкам, бригады номер один специального назначения имени Фейсала бин-Турки. Один из генералов жестом подозвал к себе офицера охраны, сказал ему несколько слов, и офицер помчался в обратную сторону бегом. Абу Саид с вершины своего бархана видел, как этот офицер отдал какую-то команду, и два взвода отделились от общего строя и стали бегом выдвигаться в сторону дороги. Один взвод вообще дорогу перешел и углубился в барханы, легко утаптывая плотный, слежалый песочный наст. Определить, что оба взвода приближаются к месту испытания, было несложно. Наконец они заняли позицию. Стало понятно, что курды на грузовике просто отданы на заклание испытателям. А тех, кто выживет после взрыва, просто расстреляют. Саудовская королевская армия не желала усиления армии президента Сирии. Правда, у Абу Саида было опасение, что спецназовцы залегли излишне близко к дороге. Но по большому счету капитана Хайята это мало касалось. Он понимал, что курды, вставшие на сторону Асада, враги его страны. Значит, подлежат уничтожению. Как и каким образом – расстреляли бы машину из пулеметов или танков, или просто минометами накрыли, или взорвали на дороге – разницы капитан не видел никакой, и потому угрызений совести не испытывал. Он ведь тоже был офицером королевской армии, значит, врагом правительства Сирии. А что касается спецназовцев бригады номер один, то им предстоит вести бой на уничтожение курдов. Бой – это всегда обоюдоопасное действие. Если кто-то из них погибнет от взрыва на дороге, это только подчеркнет силу взрывчатого вещества. Спецназовцы выбрали себе позицию, исходя из знания обычных взрывных устройств. И их гибель только покажет разницу между старым и новым. Значит, и предупреждать кого-то не следует.

У самого Абу Саида не было бинокля. Бинокли носят и пользуются ими боевые командиры, а он таковым не был. Или генералы, которые по возрасту давно уже перешагнули грань боевых командиров, но имели некоторые привилегии, в том числе и на право пользоваться биноклем. И потому капитан смотрел невооруженным глазом. И не слушал, естественно, досужие и отвлеченные разговоры генералов за столами, а искал в воздухе долетевшие издалека звуки работающего двигателя. Но пески пустыни умеют хорошо гасить звуки. И потому звук пришел лишь после того, как где-то вдали на дороге уже мелькнула перед далеким поворотом сама машина. А когда пришел звук двигателя, то даже генералы встали сами из-за своих столов и подняли к глазам бинокли. Ждали все. Ожидание тянулось, казалось, непростительно долго, хотя все понимали, что в пустыне дорога никогда не идет прямо, но виляет, объезжая тяжелые неподвижные барханы. Смотрели все почему-то не на хорошо различимое место, где была заложена взрывчатка, а вдаль, на приближающийся грузовик. Но любое ожидание имеет конец. Окончилось и это.

Капитан Хайят вдруг, для самого себя неожиданно, разволновался. Он совсем не испытывал волнения, когда шла подготовка, совсем не испытывал ни волнения, ни робости, когда вежливо докладывал комиссии о работе своей группы. А тут, в самый решающий момент, откуда-то взялся испуг. Он не сомневался в творении своего ума и своих рук – взрывчатое вещество не может подвести. Но ведь там не только оно одно работает. А вдруг что-то постороннее не сработает, вдруг детонаторы подведут и не создадут необходимую температуру при активации. Хотя в принципе из девяти детонаторов достаточно было сработать только одному, чтобы взрыв произошел. А вдруг колесо не наедет на фанерную пластину, а проедет рядом. Тогда, конечно, взрыва не произойдет. Надо было послушаться помощников и сделать в стороне искусственную яму. Все водители стараются ямы объезжать. Капитан пытался заставить себя успокоиться. Тем не менее волнение было, и волнение немалое. Даже пальцы стали слегка подрагивать, и Абу Саид, сам того не замечая, захватил правой кистью пальцы левой руки и стал сжимать их до боли. А когда боль почувствовал, руки переменил и начал левой рукой сжимать пальцы правой. Но сам своих движений при этом не ощущал. Другие, впрочем, его движений тоже не замечали. Все следили за дорогой. Грузовик приближался. Колыхался на ветру клапан тента, прикрывающего кузов. Тент – это плохо. Это какая-то защита от летящих брызг пламени. Настоящий осколок, конечно, тент прошьет насквозь, а капля пламени, возможно, и не прошьет, она налипнет на брезент и попадет под него только тогда, когда прожжет дыру. Хорошо, если эта капля взорвется. Но не все же из них взрываются… Впрочем, и осколки, когда взрыв происходит под машиной, в кузов не летят. Они летят в двигатель, в колеса и в разные стороны из-под машины. В сторону той же засады, что устроили бойцы спецназа из бригады номер один. Причем разброс осколков бывает не таким далеким, как разброс горящих капель.

До места взрыва машине оставалось проехать с пятьдесят метров, когда грузовик внезапно остановился. Кто-то высунулся из закрытого клапаном окна над кабиной и кулаком постучал по крыше. Чем была вызвана остановка, стало понятно, когда несколько человек покинули кузов, чтобы справить естественную нужду. Но при этом и из кабины вышел человек и прошел по дороге вперед. Появилось опасение, что он сможет заметить фанерку со взрывателями или обратит внимание на странные отверстия, просверленные в дорожном полотне. Но человек не дошел до места буквально несколько шагов, остановился и оглянулся. Видимо, за время пути у него затекли ноги, и он, словно зарядку делая, выставил перед собой руки и четырежды присел. Тем временем люди из кузова забрались на свои места, машина рывком тронулась и остановилась только рядом с тем человеком, что прошел вперед. Человек забрался в кабину, грузовик быстро разгоняться не умел, хотя плавным его движение тоже назвать было сложно. Последовал следующий рывок. Так, на рывке, он и добрался до фанерки, которую самому Абу Саиду издали видно не было.

Что было дальше, превзошло все ожидания не только комиссии, но даже самого Абу Саида. Вздрогнула не только дорога, вздрогнули и зашипели песком барханы в окружности, наверное, около полукилометра. Впечатление складывалось такое, что эти барханы сейчас начнут двигаться, и все члены комиссии обеспокоенно зашевелились, как бывает при начале землетрясения. Но долго им демонстрировать свое беспокойство не пришлось просто потому, что они увидели сам момент взрыва. Тут уж было не до движения песка под ногами. Абу Саид сам уже несколько раз испытывал свой состав, но всегда в небольших дозах, поскольку лаборатория не имела своего полигона. У него было подозрение и раньше, что с увеличением взрывчатки мощность взрыва возрастает в геометрической прогрессии. При математических расчетах такого не должно было произойти, тем не менее это, кажется, и произошло сейчас, на глазах у всех. Видимо, сработала еще какая-то, пока не известная науке реакция. Черно-пыльное полотно дороги с некоей могучей плавностью стало подниматься, вздыбливаться вместе с грузовиком, а под черной шапкой пространство было заполнено чем-то белым, которое быстро превратилось в красное, и только после этого раздался сам звук взрыва. И вместе с приходом звука исчезла вся плавность движения газов, превратив все именно в настоящую взрывную энергию. Зависший было в воздухе грузовик уже не приподнимало медленно, словно разгонную силу демонстрируя, как поднимает ракету в момент пуска, а просто швырнуло, переворачивая, в сторону от дороги. Точно так же, наверное, швыряет и ракету, но потом у нее начинают работать двигатели и системы управления, и потому полет осуществляется согласно задумке. У грузовика реактивного двигателя, способного преодолеть силу земного притяжения, не было. И потому его просто отшвырнуло, как игрушку, как помеху свободному движению взрывных газов. И пока грузовик летел, из него вывалилось несколько человек. Они, конечно, не могли встать, но было самое время стрелять и по ним, и по людям, избравшим кузов грузовика в качестве кабины звездолета. Но ни одного выстрела, ни одной очереди не раздалось. Похоже было, что спецназовцы хваленой и знаменитой бригады номер один просто рты разинули и закрыть забыли. Такое действие кого угодно впечатлит и заставит вспоминать увиденное еще много-много лет.

А потом начался фейерверк. Состав капитана Хайята начал «плеваться» огненными сгустками. Причем делал это очень интенсивно. Но если при приведении в действие простого взрывного устройства полета осколков видно не бывает, то здесь огненные линии бесконечно прочерчивали через свет яркого дня еще более яркими линиями. Издали смотреть на это было красиво. Хотя, наверное, тем, кто находился в непосредственной близости, было не слишком приятно себя ощущать. Тем более что огненные пятна порой начинали прыгать, как лягушки, рассыпаясь на более мелкие, которые рассыпались уже в свою очередь и тоже прыгали, после первого прыжка взрываясь снова и отправляясь в очередной прыжок. Абу Саид пытался рассмотреть, достают ли «искры» позиции спецназа, но это оказалось сделать без бинокля невозможно. Сам же спецназ сидел тихо, и не стрелял, и обнаружил себя идущими с двух сторон дороги автоматными очередями только после того, как все закончилось, как осело облако пыли и поднялся в вышину дым от взрыва. Расстреливать догорающий грузовик с двух сторон было несложно, потому что значительная часть дороги, до этого поднятая над пустыней насыпью на полметра, представляла собой уже большую овальной формы яму. Почему яма была овальной формы, капитан Хайят сказать не мог. Это не планировалось и не имело отношения к расположению просверленных в дороге отверстий. Скорее всего форма воронки была связана с какими-то геологическими вопросами. Где-то песок слежался сильнее, где-то был легким и неплотным, и разрушение пошло именно в ту сторону. Но Абу Хайята никто и не спрашивал о форме воронки. Он только собрался двинуться в сторону взрыва, когда его жестом остановил полковник из королевской семьи.

– Поздравляю, профессор. Документы будут подписаны уже сегодня. Что-то случилось, генерал-эфенди? – вопрос уже был обращен к тому генералу, что отсылал два взвода спецназовцев на добивание курдов в грузовике. Абу Саид обернулся. Генерал стоял у него за спиной и убирал трубку после окончания разговора. На рукаве генерала была эмблема бригады номер один. Значит, это был командир королевского спецназа.

– Да, полковник-эфенди. К сожалению, этими брызгами накрыло часть наших бойцов. Большие потери. Сразу шесть человек убиты. Попадания-то, как говорит командир взвода, были капельными. Но при этом смертельными. Металлические осколки никогда не смогли бы нанести такие потери.

– Да, майор, ты создал великолепный состав, – сказал полковник капитану, так замысловато пообещав ему очередное звание…

* * *

Утром следующего дня начальник лаборатории вызвал Абу Саида к себе в кабинет, где собрались все старшие офицеры учреждения, и в торжественной обстановке вручил диплом профессора и сертификат майора королевской армии вместе с майорскими красиво плетенными погонами. Вообще в королевстве у всех старших офицеров, а к старшим относятся звания, начиная с майора, всегда погоны, плетенные из золотой нити. Из настоящей золотой. И потому очень дорогие.

– Рекомендации простые, – сказал полковник. – В обыденной жизни в воинской форме на улице лучше не появляться. Особенно в местах, где тебя знают, майор. На службе и дома все же лучше пользоваться привычной национальной одеждой.

Полковник сам редко надевал форму. Обычно тогда, когда требовалось отправляться куда-то с официальным визитом или принимать в лаборатории официальных гостей.

– А что касаемо поездки, полковник-эфенди… – пользуясь моментом своей славы, осмелел и спросил новоиспеченный майор.

– Пару дней подожди. Я сам не знаю, когда придет приказ. Но будь всегда наготове.

Ждать пришлось как раз пару дней. Тогда майора Хайята и лейтенанта эль-Габари, и того и другого в воинской форме, отправили для прохождения специальной подготовки на тренировочную базу бригады номер один имени Фейсала бин-Турки. Там, на базе, того и другого переодели в одинаковые камуфлированные «песчаные» костюмы с погонами без знаков различия и поручили вниманию некоего сержанта, который, не проявляя к офицерам высокого уважения, звал их на «ты» и вообще издевался над ними, как они сами считали, как только мог. Заставлял их бегать, прыгать, стрелять, драться с собой, основательно при этом избивая того и другого. К чести сержанта следует сказать, что после очередного избиения он объяснял, что делал он и что следовало делать его курсантам, чтобы не быть избитыми. Обещанные две недели растянулись на полтора месяца, но уже через месяц и майор, и лейтенант чувствовали себя совершенно другими людьми, нежели были те майор с лейтенантом, что прибыли в бригаду для обучения. Но делать из них диверсантов, к счастью молодых ученых, никто не собирался. Им преподавали только определенные основы диверсионной деятельности, давали основополагающие знания и понятия. Считалось, что этого им будет достаточно. А через полтора месяца их усадили за парту и заставили изучать русский язык. При этом преподаватель предупредил, что им лучше было бы изучать украинский, как диалект русского, но преподавателя украинского языка в королевстве не нашлось. Есть только переводчики в министерстве иностранных дел, но они все при деле. Потому решили обойтись изучением русского. В понятиях саудовцев два славянских языка настолько схожи, что знание одного позволяет понимать другой и свободно общаться. Эти занятия заняли еще месяц. И только после этого в один прекрасный вечер майора Хайята и лейтенанта эль-Габари познакомили с их командиром, который назвался украинским именем Василь, хотя оба офицера легко определили в нем турка из соседнего государства. Но, должно быть, это был турок, проживающий в Украине или постоянно, или уже длительное время.

Василь дал майору и лейтенанту день на сборы. Причем в это понятие входили сборы не столько личных вещей, сколько сборы оборудования и материалов, необходимых для работы за границей согласно условиям тех проектов, которые они разрабатывали…