Текст книги "Кавказский фокус"

Глава четвертая

Возвращаться Дмитрию Валентиновичу смысла не было, поскольку всем им предстояло идти дальше, и потому, как только файл был отправлен, прозвучала команда:

– Толик, Саня, ко мне! Продолжаем движение.

Старший лейтенант с капитаном поспешили к Волоснякову, каждый из своего укрытия. Капитан прятался чуть дальше и потому пришел к майору вторым. И только после этого группа двинулась в сторону пещер. Теперь уже и майор Волосняков надел очки ночного видения, чтобы не споткнуться. Через минуту на связь вышел подполковник Староверов.

– Второй. Я – Сварог. «Уазик» едет в нашу сторону. Приближается. Но едет медленно. Боится еще одно колесо повредить. Второй «запаски» у него, как у всех машин, не водится.

Соблюдает осторожность. Но не понимает, что это его не спасет. Материал я отослал в антитеррористический комитет. Машину встретят уже в гараже МВД. Группа захвата должна уже быть там. На всякий случай, говорят, придется и караульное помещение блокировать, чтобы подполковник не приказал подчиненным ментам атаковать группу захвата. А он может. Он там, у себя, считается очень крутым ментом. Чуть ли не рыцарь без страха и упрека. Непримиримый боец с бандитами. Раньше был… Но на чем-то его эмир Ягдарбеков «зацепил» так круто, что заставил сотрудничать.

– Тех, кого есть на чем «зацепить», нужно цеплять. Иначе их на чистую воду не вывести. Все органы собственной безопасности в здешних местах тоже всегда есть за что «зацепить». И потому их здесь не опасаются, – заметил капитан Севастьянов.

– На самого Ягдарбекова уже почти готов психологический портрет. Обещали к утру прислать на планшетник.

– Я – Второй. Сварог, у нас сейчас вообще что-то на Ягдарбекова есть, кроме биографии?

– Пока ничего. А биография у него какая? Сам же читал, кажется… Был секретарем райкома комсомола. Внук известного, уважаемого в районе муллы. Отец – председатель колхоза, с дедом не ладил. Мать – учительница английского языка. И это, и все остальное взято из его автобиографии. Если я возьмусь себе автобиографию писать, меня можно будет завтра к званию Героя России представлять. Хотя бы авансом, в виде поощрения за готовность к грядущему, что меня еще далеко впереди ждет. То же самое касается характеристик. Сам знаешь, командиру писать на подчиненного характеристику всегда некогда, и подчиненный сам пишет. Писал, наверное, и ты, как я на себя писал.

– Было дело, писал многократно. Ладно. Будем ждать психограмму. Она обычно бывает более точной. Хотя точность и психограмма понятия несовместимые, поскольку психограммы всегда субъективные.

Психограмма, или, как она иначе называется, психологический портрет, обычно составляется специалистами-психологами ФСБ на основе многочисленных опросов тех, кто контактировал с интересующим ФСБ лицом, кто в состоянии описать его поведение в той или иной ситуации. Выводятся характерные черты человека, которые следует учитывать, черты, которые можно использовать, взаимоотношения с другими людьми и способность человека к конкретным действиям.

Не всегда психограмма совпадает с реальностью, поскольку качество конечного результата всегда зависит от качества профессиональных навыков и знаний определенных людей, занятых в процессе. А уровень знаний у них неоднородный. И в первую очередь на результате сказывается разница жизненного опыта, потому что каждый психолог другого человека оценивает через призму собственного «багажа».

Но характеры у всех разные. Одни смотрят, как заработать побольше, приложив минимум усилий, особенно это касается молодых, современных специалистов, воспитанных своим временем, другие вообще мало интересуются оплатой своего труда, подыскивают работу, которая им интересна, – эти представляют свое поколение. Правда, в последнее время все чаще используются специальные программы-роботы, проводящие исследования характера индивида по имеющимся данным. Но ведь для робота программу писал тоже человек. С присущим именно ему человеческим восприятием. Изредка, впрочем, психограмма помогает правильно оценить того или иного человека. Как правило, это случается, если объект исследования и исследователи однозначно являются продуктами своего времени. Тогда бывает возможно просчитать действия и предстоящие поступки объекта исследования.

Но пока еще у спецназовцев не было вообще никакой психограммы. И потому строить какие-то конкретные планы с учетом характера эмира Ягдарбекова было бессмысленно.

– Вы сейчас за поворот выйдете?

– Так точно, командир, уже к нему приближаемся. Показывает планшетник?

– Показывает. Он – более точный, чем психограмма.

Планшетник, входящий в оснастку «Ратник», – это офицерская принадлежность. И потому таковой имелся у каждого офицера ОМОГ «Лисий хвост». Одна из функций планшетника – определение местоположения всех бойцов группы, связанных друг с другом и с командиром коммуникатором «Стрелец» и собственным планшетником. На выбор в системе ГЛОНАСС или GPS. Использовать и ту, и другую системы одновременно тоже не возбраняется. При этом отдельная программа через сенсорные датчики, установленные в костюме «Ратник», позволяет оценивать физическое состояние каждого бойца и расскажет командиру, если кто-то будет ранен или просто почувствует себя плохо – давление поднимется или упадет ниже пригодного для работы предела.

Сам боец одним нажатием кнопки может попросить собственной эвакуации, если будет не в состоянии выйти из боя самостоятельно. Кроме того, планшетник имел функцию связи со спутниками-разведчиками и умел показывать всю обстановку вокруг. Но подполковнику Староверову довелось с такой функцией работать, как и другим офицерам спецназа ГРУ, только в период испытаний «Ратника», когда требовалось написать отзыв о функциональных возможностях системы. Когда испытания закончились, офицерам объявили, что спутниковое время – чрезвычайно дорогое удовольствие и использовать его допускается только в операциях «особой важности».

Конечно, никто не считал проводимые операции пустяковыми, любой командир видел каждую из них из категории «особой важности». Но Василий Васильевич ни разу еще не слышал, чтобы командование разрешило кому-то пользоваться спутником. Бюджет Главного разведывательного управления был достаточно ограниченным, хотя говорили, что год от года он увеличивается. Возможно, это можно было почувствовать на повышении жалованья. Оно в самом деле слегка повысилось. Но о том, чтобы допустить до спутников группы, проводящие рядовые, с точки зрения командования, операции, разговор даже не возникал. На это, видимо, и растущего бюджета не хватало. А как было бы сейчас удобно тому же майору Волоснякову заглянуть за поворот ущелья, чтобы определить, есть там опасность или нет.

Но бойцы ОМОГ умели пользоваться тем, что у них есть в наличии, и не требовать то, чего им не давали в силу, видимо, объективных причин. И потому ходко шли к повороту ущелья, радуясь, что ночь выдалась звездная и светлая. Вообще ночь – это традиционное время работы спецназа ГРУ. Так было даже тогда, когда в частях спецназа не было специальной техники, не было приборов ночного видения, а снайпер группы был вооружен простой винтовкой СВД[16]16
  СВД – снайперская винтовка Драгунова. Винтовка, созданная на базе автомата Калашникова, имеющая в сравнении с автоматом более длинный ствол и, соответственно, повышенную прицельную дальность стрельбы. Естественно, имеет и оптический прицел. Но, по сути дела, является только простым дальнобойным аналогом автомата.


[Закрыть], не имеющей даже глушителя. Впрочем, это время уже забылось, и сейчас уже не осталось, наверное, на службе снайперов, которые пользовались только СВД. Тот же «винторез» был принят на вооружение в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, и спецназ ГРУ получил эти винтовки в первую очередь, раньше, чем спецназ ФСБ, МВД и ВДВ. Старшего лейтенанта Африканова во время приема на вооружение «винтореза» еще на свете не было. А вот майор Волосняков те времена помнил. Но сейчас, имея на вооружении высококлассное оборудование, Дмитрий Валентинович понимал, что и противник может иметь подобное оборудование и вооружение, полученное от иностранных спонсоров, которые на такие вещи не скупятся, и потому осторожность требовалось проявлять точно такую же, как всегда.

На подходе к повороту Волосняков остановил жестом старшего лейтенанта Африканова.

– Оставь мне бинокль. Сам принимай влево, проходи до самой стены, оттуда просмотри поворот, насколько это будет возможно, – приказал командир малой группы тихим шепотом. Но микрофон шепот легко улавливал, и наушники шлема доносили до старшего лейтенанта вполне членораздельную ясную речь. – Постепенно сдвигайся вперед, новый сектор захватывай и осматривай. А я в бинокль под другим углом посматривать буду.

Вообще-то использовать два тепловизора необходимости не было. Если кто-то за поворотом будет, то один тепловизор обязательно покажет тепловое свечение. И никакой угол обзора не сможет это свечение спрятать. Со стороны майора Волоснякова это была скорее обычная перестраховка.

– Понял. Работаю, командир, – отозвался снайпер и свернул с ровной, расчищенной весенними талыми водами дороги посреди ущелья на камни, где всегда приходилось смотреть, прежде чем поставить ногу. Споткнуться и, в лучшем случае, повредить себе «фотокарточку» в таких местах несложно.

Любому бойцу быстро проходить по камням в темноте – не в удовольствие. А для снайпера передвижение по камням неудобно вдвойне, потому что ему еще и в оптический прицел с предобъективной тепловизионной насадкой Infratech ИТ 310 ТПН[17]17
  Infratech ИТ 310 ТПН – тепловизионная предобъективная насадка обнаруживает цель при любой погоде, а также распознает объект сквозь кустарники и пылевые завесы. Совместима с большинством дневных прицелов, при этом сохраняются их тактические возможности и средняя точка попадания. Изготавливается в России, хотя может иметь иностранные комплектующие.


[Закрыть] смотреть требовалось. От такого передвижения быстро устаешь. Но спецназ никогда не боится движения. Спецназ, ходит поговорка, вообще, как железо, без движения ржавеет и потому постоянно тренируется, если не участвует в настоящих боевых действиях. И ни слова старший лейтенант не возразил командиру малой группы, хотя и считал свои действия излишней перестраховкой. У Африканова были на этот счет собственные соображения. Если за поворотом выставлен часовой, то почему его не было в воротах ущелья? А ведь там все камни и скалы были тщательно «прошарены» тепловизором и в прицел, и в бинокль. По логике, часового следовало ждать в любом месте или вообще не ждать на всем пути следования к пещерам.

Однако предосторожность майора Волоснякова не оказалась излишней. И старший лейтенант Африканов убедился в этом первым.

– Внимание, товарищ майор!

– Что там?

– За камнем свечение. Вернее, над самим камнем. За камнем кто-то сидит. Но мне его не видно. Хотя по интенсивности самого свечения могу предположить, что это человек. Эх, была бы с собой КСВ, я бы просто камень расколол и посмотрел, кто за ним…

– Не пеки блины в битой сковородке, – посоветовал капитан Севастьянов. Это выражение капитана в группе знали все, и в разных ситуациях его можно было интерпретировать по-разному. В данном случае, как понял старший лейтенант Африканов, ему предложили не болтать чепухи, а лучше продолжать наблюдение и конкретно сообщить о том, кто там находится и что делает.

Майор Волосняков тем временем воспользовался тепловизионным биноклем снайпера, сам поискал и нашел свечение над камнем. Причем с его точки наблюдения никого видно не было. Если там и сидел человек, то смотрел он в противоположную сторону. Тогда что он там делал и по какой причине сидел, отдалившись ото всех?

Дмитрий Валентинович нашел четыре камня и пространство между ними, забрался в это пространство, считая, что оно прикрывается практически со всех опасных, на его взгляд, сторон, там раскрыл карту и подсветил себе фонариком, для дополнительной страховки еще и луч фонарика прикрывая сложенной лодочкой ладонью. Точно такая же карта была у майора «загнана» в планшетник. Но планшетник сейчас включать не хотелось. Слишком велик риск. Свет монитора мог привлечь внимание того, кто бросит в эту сторону случайный взгляд. Сидит человек за камнем, непонятно, чем там занимается, но вот решит он обернуться и в другую сторону посмотреть и сразу увидит неестественное для данного места свечение. Планшетник Волосняков даже из большого нагрудного кармана не вытащил. Но и бумажная карта помогала рассмотреть то, что рассмотреть требовалось. Ближайший вход в пещеру в любом случае не мог просматриваться этим человеком. Значит, можно было пройти мимо, не показавшись человеку на глаза. Это спецназовцы умели.

Тем не менее хотелось знать, что за человек там сидит и чем он занят. Это не мог быть часовой, потому что часовой должен контролировать как раз то направление, откуда пришли спецназовцы. А он туда даже не смотрел. Тогда что он делал в это темное время в одиночестве среди камней?

– Перебежками. По одному. За мной! – дал команду Волосняков, проверил еще раз в бинокль, не изменилось ли местоположение человека за камнем, не смотрит ли он на спецназовцев, и стремительным рывком понесся не в ту сторону, а значительно правее, под стену ущелья. Там было множество камней, но майор каким-то образом чувствовал их и ни разу не споткнулся, пока не остановился. Спрятавшись за камнем, еще раз посмотрел в бинокль и только после этого позвал:

– Саня!

Старший лейтенант Африканов нашел майора в прицел, хотя прицеливаться в своих категорически запрещается, но снайперу требовалось определить направление, куда бежать, кроме того, он же и не прицеливался по-настоящему, не «сажал» Волоснякова, как говорят снайперы в обиходе, «на кол» прицельной сетки. Да и патрон не был дослан в патронник, а сама винтовка стояла на предохранителе. Определив направление, Африканов побежал. И тоже умудрился не споткнуться. А когда залег за вытянутым толстой колбасой камнем рядом с командиром малой группы, сразу стал искать прицелом человека за камнем. Нашел его без труда по характерному свечению, но опять самого человека не увидел. Только одно свечение над камнем-валуном.

– Толик! – позвал майор Волосняков капитана Севастьянова.

Обращение по имени в данном случае звучало как команда. И капитан побежал сразу. Он бежал в очках ночного видения. Но они, видимо, бегу мешали, заставляя сосредоточиваться на том участке, который подсвечивался прибором, а ноги уже несли тело дальше. Конечно, Севастьянов тоже не споткнулся, но бежал он значительно медленнее, чем его товарищи по малой группе. А когда капитан залег рядом с ними за тем же камнем, Дмитрий Валентинович дал ему новое задание:

– Обойди стороной, посмотри, что там за человек и чем занят. Мы подстрахуем. Возьми бинокль.

Майор перевесил бинокль на сильную шею коренастого капитана. Тот, ни слова не говоря, снял со шлема очки ночного видения, убрал в рюкзак, посмотрел в бинокль, подстраивая его к своим глазам, после чего сразу перепрыгнул через камень, за которым залегла малая группа, и начал быстрое продвижение. Сам при этом не выходил из тени стены-хребта. И очень скоро растворился в ночи. Но старший лейтенант Африканов за капитаном не следил. Он продолжал контролировать человека за камнем, всегда готовый опустить большим пальцем предохранитель для производства выстрела. Но майор, видимо, не зря передал бинокль капитану Севастьянову. И новую опасность первым увидел именно Севастьянов.

– Еще человек. Идет в нашу сторону…

У Волоснякова не было возможности воспользоваться даже дневным оптическим прицелом, поскольку на его автомате стоял прицел только коллиматорный. Но Африканов перевел винтовку, нашел новую угрозу и тут же доложил майору:

– Бандит… В бандане с надписью люминесцентной краской… В руках что-то держит. Кажется, это маленькая канистра или большая фляга. Но точно сказать не могу. Идет не в нашу сторону, а в сторону первого бандита. Может, выпить несет? Хотя сам не шатается. Походка твердая.

– В банде одни фанатики, – подсказал издали капитан Севастьянов. – Им водку жрать Коран не разрешает. Фанатики, как правило, к голосу Корана прислушиваются.

– Многие откушивают с удовольствием, – не согласился майор Волосняков.

– Значит, они не фанатики. А здесь – одни фанатики. Такие бы за пьянство любого в своих рядах расстреляли. Для них водку пить – все равно что сырой свининой питаться…

– Может, и так… – вяло согласился Дмитрий Валентинович.

– Водки я им не обещаю, а вот свинину скоро подброшу, – из главного лагеря, слыша разговор подчиненных, сказал подполковник Староверов.

– Товарищ подполковник… – с укором сказал старший лейтенант Африканов. – Не заставляйте меня жалеть, что я не в банде… Лучше нормально прожаренной на углях свиной шейки, да еще с самодельным хорошим кетчупом, ничего на свете нет… Там даже сало не сильно мешает. Оно вытапливается, и угли из-за этого горят, их приходится водичкой сбрызгивать. Или, еще лучше, винным уксусом. Иначе сама шейка подгорит…

– Ладно, кулинар, отставить барбекю вместе с кетчупом, пора тебе стать спортивным комментатором. Веди репортаж. Что там у вас делается?

– Понял, товарищ подполковник. Наблюдаю. Второй подходит к первому, что-то издали говорит. От нас недалеко, но слов не разобрать. Да и говорят, похоже, по-своему. Я на их языке не шпрехаю. Вот… Подошел… Остановился… Говорят о чем-то… Первый поднимается… Нет, уже на четвереньки встал. Что-то там есть перед ним, мне за камнем не видно. Оба склонились. Второй отдал свою канистру первому… Не вижу, что делают. Но, кажется, что-то переливают из емкости в емкость. Мне показалось, что там «воронка» мелькнула. Обстановка у них, как мне кажется, полностью деловая.

– Мне почти видно, – вмешался в разговор капитан Севастьянов. – Сейчас, чуть в сторону смещусь, тогда все увижу… Ага… Вот вам и дикари с гор спустились! Они квадрокоптер заправляют. Первый, видимо, собирал его или ремонтировал. Сейчас топливо заливают.

– А разве квадрокоптеры не все на аккумуляторах работают? – непонятно кого спросил Дмитрий Валентинович.

– Всякие бывают, – со знанием дела объяснил Севастьянов.

– Так они там что, бензин заливают или авиационный керосин?

– Чаще всего в авиамоделизме используются двигатели с калильной системой зажигания, – продолжил объяснения Анатолий Игоревич. – Такие заправляют метанолом или метаноловой смесью. Весьма опасная смесь, ядовитая… Вот теперь точно вижу, что это квадрокоптер. Они сейчас его запускать будут. Видимо, там установлены камеры, как обычно бывает, вплоть до инфракрасной и тепловизионной. Будут контролировать подступы к ущелью. Нас обязательно увидят.

Это не могло спецназовцев не обеспокоить. Они сами многократно с беспилотниками работали и знали их возможности.

– Саня? Сможешь квадрокоптер пулей «снять»? – поинтересовался Сварог.

– Не вижу сложности… – ответил снайпер Африканов. – Квадрокоптер – не самолет, летает медленно. Особенно если на взлете, в самом начале стрелять… Да и тепла он из выхлопной системы много выделяет. Хотя только запустили винты…

– Вот и стреляй, как только в небо запустят… На несколько метров пусть поднимется, и… Прямо над их головами…

Старший лейтенант чуть-чуть поворочался за своим камнем, устроился поудобнее, и приготовил винтовку, передернув затвор. Он ждал взлета беспилотника, чтобы разбить его над головами бандитов. Первый переставил аппарат с земли на камень, а рядом установил включенный ноутбук, видимо, для управления, второй отошел в сторону. Первый что-то закладывал в контейнер под днище беспилотника, что-то достаточно объемное для маленькой машины и, видимо, нелегкое. И только после этого снова сел за камень, который прятал его от глаз спецназовцев раньше, стал снова невидимым, и только тепло его улавливалось тепловизором. Ноутбук устроил, видимо, у себя на коленях. И тут уже интенсивнее закрутились винты квадрокоптера, который начал медленный подъем. Беспилотнику подъем давался нелегко. Должно быть, мешал своей тяжестью груз.

– Я так и не понял, что он поднял… – сказал капитан Севастьянов. – Но трудно ему взлет дается. Далеко это унести он не сможет.

– Саня! Обеспечь-ка ему жесткую посадку… – потребовал подполковник Староверов.

Выстрел прозвучал практически сразу же после команды. Но услышали его только те, кто имел на голове шлемы оснастки «Ратник». Видимо, снайпер провожал квадрокоптер на взлете прицелом, и ему не требовалось тратить дополнительное время на наведение. К удивлению бойцов малой группы, раздался мощный взрыв, и что-то со свистом пролетело над их головами.

– Честное слово, я не из миномета стрелял… – с удивлением констатировал старший лейтенант. – Могу это официальным рапортом подтвердить. Но шандарахнуло так, словно там взрывное устройство было…

– Было… – подтвердил капитан Севастьянов. – Они на квадрокоптере поднимали взрывное устройство. Взрыв произошел. Мне осколком по каске царапнуло, и рядом два осколка в камень угодили. Сейчас найду их. Должны быть… Вот один нашел. Это болт на восемь миллиметров. Второй нашел. Экономят… Болты длинные были, они их пополам распиливали.

Половинка болта. На ощупь чувствуется острый срез. В голову такой войдет, мало не покажется.

– Стоп… – вспомнил подполковник Староверов. – Джамсутдин Абдурашидов – мастер спорта по авиамоделизму. Вот зачем он понадобился бандитам. Что там с теми парнями, что дрон запускали?

– А их нет… – сообщил старший лейтенант Африканов. – Или успели до Африки добежать с перепугу, или осколками в свиной фарш покрошило. Они под дроном стояли. Один сидел. Прямо под ним. Второй стоял чуть в стороне, в пяти шагах. Не встают ни тот, ни другой. Думаю, уже и не встанут. Сбегать? Посмотреть?

– Не суетись. Без тебя посмотрят… – приказал майор Волосняков. – Уже идут смотреть.

– Вижу… Шесть человек. Седьмой отстал, сильно хромает…

– Я только шестерых вижу… – у майора не было ни бинокля, ни оптического прицела с тепловизионной предобъективной насадкой, и потому он видел только то, что позволяли ему рассмотреть звезды, а они не всегда бывают щедрыми на свет даже в горах, хотя там обычно славятся своей яркостью.

– Семеро. Один отстал… – подтвердил Анатолий Игоревич, у которого находился бинокль снайпера. – Все торопятся. Выглядят обеспокоенными.

– Но сам беспилотник в воздухе разнесло? – спросил подполковник.

– В разные стороны, командир, – сообщил Дмитрий Валентинович. – Даже днем не собрать, не то что ночью. Какая-то часть, думаю, за хребты улетела. Взрыв был сильным.

– Значит, пулю они не найдут?

– Разве что случайно. Но на это и рассчитывать не следует.

– Ладно. Продолжайте наблюдение. Я сейчас свяжусь с командующим. Мне уже попадались данные о создании в ИГИЛ отдела высокотехнологичного терроризма. Планируют использовать беспилотники для производства взрывов в многолюдных местах. Правда, та группа, помнится, на Европу нацеливалась[18]18
  Источник https://cont.ws/post/410026.


[Закрыть]. А другая, похоже, к нам «намылилась». Спрошу, что прикажут. А то у командования могут быть свои планы.

– Нас потом, Василь Василия, в известность поставь, – напомнил Волосняков.

– Не забуду, – пообещал Сварог…