Текст книги "Крупная бойня"

Глава одиннадцатая

Я выехал с парковки. Тамара следовала за мной.

По пути к «Белой лошади» я остановился в месте, которое заметил заранее, когда еще ехал в магазин. За забором шла какая-то стройка. Судя по тому, что нового здания видно не было, пролетарии сейчас сооружали фундамент или только-только взялись за первый этаж.

Я включил сигнал поворота, прижался к бордюру, покинул машину, сделал Тамаре знак подождать и прошел за распахнутые ворота. Работяги и в самом деле сооружали фундамент. Один из них варил толстую арматуру, другие связывали проволокой тонкую.

Спускаться в грязный котлован и пачкаться там мне не хотелось, сразу нашел глазами вагончик с надписью «Прорабская» и двинулся туда. Еще на подходе я услышал, как за окном звякнули стаканы. В вагончике, видимо, пили, но меня в окно увидели. Там не знали, кто к ним пожаловал, поэтому из вагончика вывалился чернявый лупоглазый парень с опухшим лицом и красными глазами.

– Вы к кому? – осведомился он.

– Я бы хотел с прорабом поговорить.

– Прораба на этом объекте нет. Я – начальник участка. Что вы хотели?

– Извините, у меня просьба к вам. Ремонт дома делаю. Мне два куска толстой арматуры нужно. Один сантиметров тридцать длиной, другой – шестьдесят.

Прекрасно понимая, что сейчас начнутся разговоры о том, что арматура им выдается нормированно, я вытащил из кармана пару тысячных купюр и сунул их в руку слегка подвыпившего начальника участка. Он коротко глянул на деньги, возражать и торговаться не стал, сразу направился в котлован, бросив мне на ходу:

– Подождите минутку.

Сначала где-то у фундамента загудела, разрезая металл, «болгарка», потом ее выключили. Начальник участка торопливо вылез из котлована и вручил мне два куска арматуры.

– Спасибо, – сказал я.

– Не за что. Заезжай, отец, как что-то надо будет.

Я вернулся к машине, куски арматуры положил на заднее сиденье, сел за руль и поехал. Тамара двинулась следом за мной.

Вот теперь все мои приготовления были завершены.

Если бы мне не удалось добыть арматуру, я использовал бы какие-нибудь палки или ветви деревьев. Я уже прикидывал возможность срубить их еще по дороге в магазин, благо топорик лежал в багажнике «Волги».

Остановился я там же, где раньше, возле дальнего от «Белой лошади» перекрестка, за поворотом. Тамара тут же пристроилась позади меня. Я без разговоров прошел к багажнику «Камаро», открыл его и нашел там то, что забрал из тайника.

В данном случае мне нужна была связка отмычек. Это на тот случай, если дверь на первом этаже будет закрыта, и я не смогу отпереть ее изнутри.

Еще я взял с собой алмазный стеклорез в виде циркуля. Обращаться с ним я умел, ничего сложного тут не было. Стеклорез работал по принципу вантуза для чистки канализации. Он имел точно такую же резиновую круглую присоску, только диаметром всего в десять сантиметров. Вместо ручки у него был небольшой, хотя и толстый насос типа велосипедного или скорее того, который прилагается к надувным резиновым лодкам. Вторая ножка регулировалась по длине и крепилась к подвижному в одной плоскости хомутику на корпусе насоса. На ее конце находилось колесико с алмазным напылением. Резиновая присоска прислонялась к стеклу. Двух движений ручки насоса вполне хватало для того, чтобы она прочно закрепилась на ровной поверхности стекла. После чего второй ножкой два-три раза прочерчивался круг. Необходимо было слегка надавить на приспособление, чтобы стеклянный круг откололся, потом аккуратно, не позволяя себе торопиться, вытащить его. Потом точно такая же операция повторялась со вторым, а если надо, то и с третьим стеклом. Только каждый последующий круг следовало делать меньше предыдущего, чтобы стекло не вылетело и не звякнуло при извлечении. И тогда уже можно было просунуть в отверстие руку и осторожно, чтобы не обрезаться об острые края, повернуть запорную ручку. Вот и все, окно открыто.

Но сначала требовалось подойти к дому незамеченным. В принципе сделать это было несложно, поскольку торец здания располагался в паре метров от деревянного забора и был глухим, без окон и дверей. Можно было бы воспользоваться и дверью на противоположном торце, тоже лишенном окон. К ней снизу, со стороны улицы, вела металлическая пожарная лестница. Но тогда мне пришлось бы идти через весь длинный коридор, пересекающий здание, а это метров сорок. Кто знает, вдруг кому-то в номере старшего лейтенанта Линдера потребуется по какой-то причине выйти за дверь? Тогда мне придется стрелять, поднимать шум. А у меня с собой только наградной пистолет, не имеющий глушителя, пальба сразу поднимет на ноги всю группу захвата.

Я пришел к выводу, что лучше использовать лестницу с первого этажа на второй. Там мне придется преодолеть всего двенадцать метров до двери моего номера. Сотрудники ФСБ не стали взламывать ее, так что они не могли установить видеонаблюдение в номере и своевременно определить мой приход в номер.

Вертя в руках стеклорез, я представил всю картину своей работы и подумал о том, как неудобно будет работать без лестницы. Но ее можно заметить из окна второго этажа, поэтому устанавливать рискованно. К тому же эту самую лестницу еще и отыскать надо. Почему-то никто не догадался специально для меня пристроить ее под окно.

Я вспомнил, как в своем доме устанавливал под окнами металлические отливы, и захватил с собой маленький аккумуляторный шуруповерт, который легко помещался в кармане куртки. Потом я накинул на плечи лямки большого рюкзака, сунул в него пакет с гранатами, тюбики с клеем, веревку и арматуру. Вот и все. Я был готов к работе.

Я оставил Тамаре оба свои смартфона и сказал:

– Я пошел работать. На страховку не выходи. Услышишь выстрелы, туда не суйся. Позвони «Генералову» и уезжай домой. На любой машине.

– Мысленно я с тобой, – ответила жена.

– Только лишь мысленно, – слегка улыбнулся я.

Она была хорошо воспитана армией. Другая бы вместе со мной просилась, уверяла, что помочь способна, а Тамара понимала, что будет мне только мешать, и осталась в машине.

Я спокойно подошел к деревянному забору. Можно было бы пройти пару-тройку метров до ворот, но вдруг кто-то из группы захвата не понадеется на видеокамеру в холле и решит в дополнение в окно посматривать? Хотя это и рискованно, конечно. Я мог бы подойти или подъехать по улице с другой стороны, еще оттуда заметить в окне человека в боевой экипировке и все понять.

Забор был не особо высок. Мне стоило только чуть-чуть подтянуться, чтобы заглянуть за него. На тихой улице, к моему счастью, прохожих не было. Осмотревшись, я сразу сделал простое гимнастическое упражнение под названием «выход силой» и беззвучно перевалился во двор вместе со своим рюкзаком. Мои руки, к счастью, с весом тела еще легко справлялись.

Если бы кто-то посторонний увидел меня сейчас, то мог бы впасть в ступор. В самом деле, дикость несусветная! Человек не пожелал сделать несколько шагов, чтобы войти во двор через ворота, предпочел перелазить через забор. И ладно бы, если бы это был какой-то мальчишка, а то ведь немолодой человек. Явно какой-то психопат. От таких субъектов люди предпочитают держаться подальше. И правильно делают. По крайней мере, в том, что касается меня.

Оказавшись у торца дома, я сделал два скользящих полушага, присел и выглянул за угол.

За мной никто не следил. На крыльце ребят из ФСБ не оказалось, может быть, даже к счастью для них. Видеокамера, расположенная там, не шевелилась. Значит, она была выключена, как ей и полагалось.

Тогда я быстро проскользнул прямо под нужное мне окно. Осмотр начал с подоконника, который оказался привинченным на три самореза.

Рюкзак, где находился пластиковый пакет со светошумовыми гранатами, я прислонил к стенке под окном. Мой шуруповерт работал тихо, и я не опасался, что люди, поджидающие меня на втором этаже, обратят внимание на этот звук. Работать в городе днем в этом отношении легче, чем ночью. В это время суток улицы всегда переполнены различными шумами, часть которых человеческое ухо и определить-то точно не сможет. Конечно, для полной тишины можно было бы воспользоваться и отверткой, но это потеря времени. А мне требовалось работать стремительно, пока никто не вышел хотя бы на крыльцо.

Три самореза я отвинтил быстро, потом снял отлив, который мог греметь под ногами и, что важнее, не давал стоять на ровной поверхности, и аккуратно положил его на увядшие цветы, растущие на газоне. После чего легко забрался на окно, благо теперь было куда ноги поставить, чтобы не рисковать свалиться. Вся работа со стеклом заняла у меня чуть больше минуты, но и то лишь потому, что я очень старался работать беззвучно. Именно это стремление увеличило время вдвое.

Я выбросил круглые стеклышки в траву газона, без труда просунул руку сквозь три стекла и легко повернул ручку. Путь в номер был свободен. Захватив из-под окна рюкзак с гранатами и всем прочим своим имуществом, отодвинул штору, спрыгнул на пол и тут же двинулся к двери. Прибегать к отмычке необходимости не было. Дверь изнутри открывалась поворотом язычка.

Я чуть отодвинул створку, выглянул в коридор и увидел, как к выходу направляются мужчина и женщина. Они вдвоем катили за собой здоровенный чемодан на скрипучих колесиках. Дождавшись, когда они свернут в холле к стойке администратора и не смогут заметить меня, даже если обернутся, я довернул язычок замка до щелчка, зафиксировал его в открытом положении, вышел и быстро проскользнул к лестнице на второй этаж, которая находилась почти в середине коридора.

По ней я шагал через три ступеньки, но старался делать это неслышно. На лестничной площадке опять присел, выглянул, убедился в том, что коридор пуст, и поспешил к своему номеру. У двери провел пальцем по валику сканера, и мне показалось, что замок щелкнул излишне громко, но едва ли люди, находившиеся в соседнем номере, могли это услышать.

Я вошел, закрыл за собой дверь и собрал в рюкзак оружие и оборудование, не оставляя ничего, что могло бы меня выдать, даже кейс с «винторезом» умудрился туда засунуть. И все это без звука.

Потом прислушался и убедился в том, что за стеной тоже тихо. Но вот с теплом там наверняка не сложилось, потому что окно, разбитое старшим лейтенантом, еще не успели вставить. Группа захвата ФСБ сейчас, наверное, дремала на холодке.

Я дал себе обещание не будить их до поры до времени, переложил в рюкзак содержимое своих карманов, рассовал по ним тюбики с клеем «Момент» и осторожно вышел в коридор. Тихонько шагнул к соседней двери, приложил к ней ухо и услышал только детское сопение носов бойцов группы захвата. Меня это не проняло, не вызвало никаких хороших чувств.

Я выдавил тюбики с клеем в узкую щель между дверью и косяком, два последних израсходовал на замок. Если бы дверь открывалась наружу, то ее можно было бы выбить плечами или ногами. А так высаживать придется вместе с коробкой, а она обычно прочно крепится к стенам. Пусть теперь эти ребята попробуют быстро выйти из помещения! Затем принес из своего номера два стула, поставил их сиденьями в сторону двери, за задние ножки прямо на пол уложил длинный кусок арматуры, на короткий надел кольца всех пяти гранат, потом снял одну и сунул в карман. Сами гранаты я привязал к длинному металлическому пруту, а короткий за оба конца прицепил к дверной ручке.

Насколько я помнил, уровень шума при взрыве одной такой гранаты достигал ста семидесяти двух децибел. Более громкий звук человеческое ухо уже не воспринимает, это может привести к кровоизлиянию в мозг, перфорации барабанных перепонок и отправить бойца до конца жизни на инвалидность по слуху. У тех, кто избежит таких страшных последствий, на период от четырех до шести часов будет полностью потеряна способность что-то слышать.

Сила света при взрыве одной гранаты составляет двадцать миллионов килоджоулей, что даже при непрямом взгляде вызовет слепоту, которая будет длиться от двадцати пяти до сорока секунд.

Это все при взрыве гранаты на дистанции от двух с половиной до пяти метров. А здесь они грохнут рядом с дверью, которую будут выламывать бойцы группы захвата. Замок при этом они, естественно, просто разобьют очередью из автомата. Конечно, их защитят шлемы и маски, но мало им все равно не покажется.

Когда ребята все-таки вышибут дверь, сработают сразу четыре гранаты. Вот это уже будет совсем серьезно, этим ребятам не позавидуешь.

Завершив работу, я неторопливо вернулся к себе в номер, набросил на плечи лямки рюкзака и вышел. Так же медленно спустился по лестнице, прошел в номер на первом этаже, выглянул в окно, никого не увидел, уничтожил отпечатки там, где работал, и, выпрыгнув в траву, посмотрел на окно второго этажа. Снизу хорошо было видно разбитое стекло.

Я вытащил из кармана гранату, оставленную про запас, сдернул кольцо и бросил ее в окно второго этажа. Взрыв, как мне показалось, раздался раньше, чем она успела упасть на пол. Полыхнуло и громыхнуло очень даже неплохо. Полетели новые стекла. Но я успел встать поближе к стене, и они меня не задели.

– Приятного пробуждения, ребята! – сказал я и спокойно вышел за ворота.

Но при всем внутреннем спокойствии шел я все же быстро. Нет, вовсе не убегал. Просто я не умею ходить иначе.

Не успел я дойти до перекрестка, где стояли машины, когда в «Белой лошади» прозвучали несколько автоматных очередей. Я понял, что бойцы группы захвата ФСБ пытались вслепую разбить дверной замок.

Тут же громыхнуло во второй раз, уже куда более солидно, чем в первый. Да так и должно было быть. У меня сложилось впечатление, что по зданию ударила крупнокалиберная артиллерийская установка. Бойцам группы захвата досталось, наверное, по полной программе.

Но во мне жила все же надежда на то, что никто из них не пострадал достаточно сильно, что все их неприятности со здоровьем – дело временное. Глухота и слепота пройдут к завтрашнему утру, никак не раньше, так что ночь парням предстоит беспокойная!

Но «господин Генералов» был определенно прав в том, что заподозрить меня в совершении такого вот действия едва ли кто-то сможет. Слишком уж прямолинейно все это. Настолько, что, скорее всего, наведет руководство ФСБ на мысль о «подставе». Да и вариант с клеем мало похож на методы работы спецназа военной разведки. От нас ждут скорее очереди в голову, поскольку корпус прикрыт бронежилетом. Репутация наших бойцов основана на их умении воевать, а не придумывать различные хитрости.

Я загрузил свой рюкзак в багажник «Камаро», забрал у жены смартфон, предназначенный для связи с «господином Генераловым», свой сначала оставил ей, потом тоже взял. У меня ведь должен быть телефон. Я могу показать его на любой проверке. Если дело дойдет до происшествия в «Белой лошади», то биллинг покажет, что этот аппарат в тот момент находился в ста пятидесяти метрах от отеля. Значит, в самом заведении меня тогда не было.

– Поезжай домой, в деревню, и жди меня там, – сказал я Тамара. – У тебя ведь на огороде дел полно, и чеснок посадить не успела.

– А ты мне еловых лапок навозил, чтобы грядку укрыть? Вот когда сделаешь, тогда и буду сажать, а то ночью морозцем прихватит. Когда думаешь вернуться?

– Рассчитываю сегодня ночью.

– Думаешь, пронесет?

– Ни минуты не сомневаюсь в этом.

– А если ты так и не появишься? Что мне тогда делать?

– Позвони «господину Генералову», поинтересуйся моей судьбой. Потом жди меня в течение недели в готовности к выезду. Больше они меня удержать не смогут. Будь наготове. Если придется прятаться, будешь со мной?

– Ты без меня и спрятаться-то не сможешь, тебя уже на второй день поймают, – с непоколебимой женской логикой ответила Тамара. – Очень прошу, будь осторожен. Знаешь же, что без тебя я просто пропаду.

– Буду. Обещаю.

– Один пистолет-пулемет мне оставь.

– Если меня «повяжут», то и к тебе с обыском нагрянут. Куда ни спрячешь, найдут. Могут уже сегодня пожаловать. Приедут меня искать. А я уж постараюсь как-нибудь выкрутиться. У меня есть кое-какие мысли на этот счет.

Глава двенадцатая

Я кивнул жене на прощание, сел за руль «Камаро» и отправился к Алексею Алексеевичу Мягкову, своему куратору. Я хорошо понимал, что мне следует сказать ему. По пути я со своего старого аппарата позвонил ему, и он, зная мой номер, сразу ответил. Так и произошло. Сейчас телефон находился на контроле спутника. Если бы меня попытались прослушать, он отключился бы, как предупредил меня «Генералов».

– Рад тебя снова слышать, Виктор Вячеславович. Хотя вроде бы только недавно встречались. Я ведь как раз думал тебе звонить, пригласить хотел.

– По поводу?.. – поинтересовался я невинным, даже чуть ленивым тоном.

– Ты ведь просил меня работу тебе найти, – сказал куратор. – Я подыскал примерно то, что ты умеешь делать. Нет, убивать никого не придется, не надейся. Разве что бить иногда. Шесть раз в неделю по два часа работать. Если сумеешь мотаться из деревни и обратно, то бога ради. Жить в городе необязательно. Зарплата будет неплохая. Оклад подполковника, даже чуть-чуть больше, с надбавками для спецслужб. Но все подробности при очной встрече. Итак, когда сможешь ко мне приехать?

– Я сейчас в городе. Буду у вас через пятнадцать минут.

– Добро. Я жду. В этот раз даже в булочную не пойду.

Куратор нисколько не удивился моему присутствию в городе. Он словно знал мое месторасположение. Мне это тоже не особо понравилось.

Областной центр у нас небольшой, меньше полумиллиона жителей. За пятнадцать минут можно при желании весь город по кругу объехать, если, конечно, не соблюдать скоростной режим. Но я, в силу своей природной и военной дисциплинированности, привык его соблюдать, поэтому ехал по правилам, не спеша. Тем не менее до дома Мягкова добрался за десять минут.

Однако я заранее знал, на что мне потратить пятиминутку, оставшуюся в запасе. Сначала, не заезжая во двор, прокатился мимо дома, стоящего буквой «Г», внимательно глядя в зеркало заднего вида и пытаясь определить «хвост», но такового не обнаружил, потом повернул на боковую улицу, не так сильно загруженную транспортом, проехал ее почти до конца, возле старинной церкви развернулся и направился в обратную сторону.

По пути я запоминал номера всех машин, которые ехали за мной. Голова пока еще позволяла мне делать это, даже не болела от чрезмерных усилий, хотя иногда такое со мной случалось. Особенно когда приходилось загонять в нее какую-то карту. Слишком уж много там всяких обозначений.

Во двор куратора я заехал с той же боковой улицы, через узкие металлические ворота, распахнутые, как и всегда, и поставил «Камаро» так, чтобы видеть весь двор и зафиксировать любое подозрительное «шевеление». Но ничего такого не было.

И все-таки я опять не сразу покинул машину, сначала из нее наблюдал за двором – не въедет ли сюда кто-то, – и одновременно контролировал людей, находящихся во дворе. Бабушки с детьми меня мало занимали. Их в каждом дворе полным-полно. Всех подозревать – воображения не хватит, как и возможности фиксировать и проверять.

Но двоих парней на скамеечке под деревьями неподалеку от меня я сразу отметил. По возрасту они могли быть лейтенантами, от силы, с большой натяжкой, – старшими. Но вели себя оба не стандартно. Слишком часто посматривали по сторонам, особенно на мою не самую дешевую машину, которая давно привыкла к такому повышенному вниманию.

Вскоре к ним присоединился третий парень с пластиковым пакетом в руке. Из него тут же была извлечена большая пластиковая бутылка с пивом. Ребята начали поочередно к ней прикладываться и уже не смотрели в мою сторону.

Я было подумал, что это хорошая маскировка для «хвоста», но тут с балкона, расположенного на третьем этаже, свесилась немолодая округлая женщина и заорала, срывая голос:

– Игорь, домой быстро! А то отца позову!

Я опустил стекло в дверце и сразу услышал слова этого самого Игоря:

– Мать! Соседка засекла и сдала!

– Беги! – сказал его товарищ и выхватил из рук парня бутылку, словно опасался, что ему мало достанется.

Нет, никто из этих ребят явно не был «хвостом».

А мне уже пора было идти к куратору. Я поднял стекло, закрыл машину, включил сигнализацию, памятуя о том, что у меня в багажнике, и направился к подъезду. В окна Алексея Алексеевича я не смотрел, хотя знал привычку куратора выглядывать из-за шторы так, чтобы его самого видно не было. Он, наверное, оценивал взглядом мою новую машину, а я мысленно «прогонял» в голове предстоящий разговор, начать который и планировал как раз с этого вот транспортного средства.

Знакомый этаж, металлическая дверь, звонок, который несколько дней назад не работал, но сейчас, как мне показалось, дребезжал громче прежнего. Те же шаркающие шаги за створкой. В прихожей, как обычно, темно. Дверь открылась нараспашку, но фигуры Мягкова в полумраке не было видно. Он, как и всегда, влился в стену.

– День добрый, Алексей Алексеевич, – беззаботно и почти приветливо сказал я в темноту прихожей.

– Проходи, Виктор Вячеславович, – отозвался куратор. – Где разуться, ты знаешь. Снимай башмаки, а то я уже стар целыми днями полы мыть. Спина подводить начинает, понимаешь, суставы в руках болят, пальцы ослабели, тряпку отжать трудно.

– Знал бы, пылесос бы вам подарил с функцией влажной уборки. В следующий раз обязательно привезу, – пообещал я.

– Это что, в качестве взятки? – спросил Алексей Алексеевич совершенно серьезно.

– Нет. От доброты душевной, – столь же серьезно ответил я.

– Командор! Забурел, забурел! – повторил Мягков знаменитую фразу Шуры Балаганова и включил в прихожей свет.

– Вашими стараниями, Алексей Алексеевич, – ответил я, шагнул за порог, разулся и нацепил тапочки.

– Еще скажи, что моими стараниями ты себе машину новую приобрел, – проворчал куратор. – Я даже в лучшие свои времена о такой роскошной тачке и мечтать не мог. – Он не стеснялся признаться в том, что в окно следил за моим прибытием.

– А разве нет? – спросил я с вызовом. – Я готов доказать это!

Алексей Алексеевич ничего не сказал мне в ответ, ушел на кухню, загремел чашками. Я понял, что он, в своей обычной манере, хочет угостить меня чаем. Отказываться я не собирался, поэтому прошел за ним.

Кухня у куратора всегда заменяла кабинет. За все годы нашего сотрудничества мы с ним всего один раз беседовали в большой комнате, а в дальней, смежной, я вообще никогда не бывал. Но мне этого и не требовалось. Служба в военной разведке научила меня не соваться туда, куда не зовут. Если бы была необходимость в этом, то Мягков обязательно провел бы меня в помещение.

– Судя по тому, что ты сам мне позвонил, у тебя есть ко мне дело. Ведь так? – поставив передо мной чашку с чаем, спросил Алексей Алексеевич. – Сюда же я отношу твой тон разговора со мной. Мягко говоря, несколько повышенный.

Я вдруг увидел перед собой очень старого, от всего уставшего человека, который только усилием воли находит силы на то, чтобы разговаривать со мной, и мне стало жалко куратора.

– Вам сколько лет, Алексей Алексеевич? – поинтересовался я с искренним участием.

– А разве я помню? – ответил он. – Много. Но если бы и вспомнил, не сказал бы. Ты, как я понимаю, желаешь предъявить мне какую-то претензию. Валяй! Не зря же ты ко мне приехал. Если смогу, отвечу. Не смогу, не обессудь. Служба у нас такая, что не все тебе и мне знать полагается. Итак, я слушаю.

– Я уже давно со службой расстался в отличие от вас.

– Это ты глупость городишь. Не бывает в природе отставных разведчиков. Разведчик – это навсегда!

– Тем не менее. Я желаю высказать вам претензию в том, что вы «сдали» меня службе «господина Генералова», которая, с вашей легкой руки, использует мои боевые способности себе во благо.

У Мягкова, как я заметил, оживились глаза, из которых вмиг ушла усталость. Его взгляд стал внимательным и сосредоточенным.

– Ну-ка, давай вываливай!

Что мне оставалось делать? Я начал рассказ со своего прошлого разговора с ним, когда жаловался на свое бедственное положение. Это исключительно для того, чтобы стало понятно, откуда у моего подозрения «ноги растут». Потом перешел на беседу по телефону с «господином Генераловым». Объяснил куратору, что был поставлен в безвыходное положение, поскольку в случае моего отказа от сотрудничества «Генералов» грозился натравить на меня самого Полковника. При всей нашей боевой подготовке мы с Тамарой не смогли бы противостоять целой банде, вооруженной автоматами. Не управились бы и втроем, даже если бы позвали на помощь майора Нифонтова.

– Значит, все-таки это ты ликвидировал Мамукаева и Таппасханова?

– А вы этого не знали? – задал я встречный вопрос.

– Предполагал. Тамара при этом присутствовала?

– Она была в машине, мы домой ехали. Естественно, присутствовала!

– Слушаю дальше.

Мне пришлось рассказать ему и о тайнике с оружием, и о нечаянной встрече с Полковником, и о том, что было дальше. Короче говоря, все, вплоть до недавних событий в «Белой лошади», когда мне довелось слегка поиздеваться над группой захвата ФСБ.

– Тебя они вычислить могут? – задал куратор прямой вопрос и внимательно посмотрел в окно, словно пытался найти за ним «хвост», который я привел за собой.

– Могут только предположить, что это был я. Но не будут исключать и другие варианты.

– Короче говоря, я никаких контактов с «господином Генераловым» не поддерживаю, даже незнаком с ним, хотя знаю, что такая спецслужба существует в каждом регионе России. Сдала тебя «Генералову», как мне кажется, твоя жена.

– Тамара?! – Я готов был с кулаками отстаивать ее невиновность. Жалко, что куратор у нас настолько возрастной человек, что у меня рука на него не поднимется.

– Только она одна знала историю с этими балкарцами. Но это сейчас не так существенно. Важно другое. Надо подумать о том, как тебя из этой ситуации вытащить. Подожди минутку, только телефон возьму.

Я взглядом показал на аппарат, лежавший на столе.

– Другую, – буркнул Алексей Алексеевич. Шаркая ногами, он ушел в дальнюю комнату и скоро вернулся со смартфоном в руках, точно таким же, как у меня, но наверняка с собственной шифрующей системой.

Куратор нажал кнопку вызова, представился и стал плакаться кому-то о сложной ситуации, в которую попал его подопечный подполковник Кукушкин. Он продемонстрировал отличную память, от начала до конца слово в слово повторил все, что услышал от меня.

Мне слушать это было неинтересно. Я думал о Тамаре. Действительно, получалось так, что только она, зная, что случилось на дороге с Мамукаевым и Таппасхановым, могла рассказать эту историю «Генералову». Выходило, что Тамара подсказала ему вариант давления на меня, принуждения к действию. Она прекрасно понимала, что я не захочу подставить любимую жену под удар банды Полковника. Это, конечно, был умный и ловкий ход с ее стороны. Но мне трудно было поверить в реальность подобного действия.

– Никак нет, – меж тем продолжал разговор Алексей Алексеевич. – Он сам считает, что отработал чисто. Говорит, что его могут только подозревать, но никак не обвинять. Я ему полностью доверяю, нисколько не сомневаюсь в том, что на него ничего у ФСБ нет. Да, именно к полковнику Альтшулеру. Я понял, так ему и передам. Да-да. Вот он. У меня сейчас сидит. До свидания. Конец связи. – Мягков завершил разговор, стер из памяти аппарата данные о нем, после чего опустил руку и внимательно посмотрел на меня.

– Шифрующая трубка? – спросил я.

– Встречался с такой?

– Мне «Генералов» выделил для связи с ним, – показал я куратору свой смартфон и добавил: – Вы с Москвой разговаривали?

– Да, с головной Службой. Они рекомендуют рискнуть. В случае чего готовы подстраховать и прикрыть.

– Чем рискнуть? – не понял я.

– Ах да, я же не объяснил, – спохватился куратор. – Я тебе вот по какому поводу звонить собирался. Ты ведь работу искал. Я сделал запрос в Москву. Командование для тебя постаралось, и работа нашлась. В областном центре. Инструктором по рукопашному бою в спецназе здешнего управления ФСБ. Тебе следует обратиться напрямую к полковнику Альтшулеру, спецназ ФСБ он курирует. Риск, конечно, есть, но никто не подумает, что ты после того, что учинил, сам полезешь в пасть к волку. Для этого необходимо обладать невероятной наглостью, совмещенной с такой же тупостью. Или же ты обязан сотрудников ФСБ считать таковыми. Нет, ни один нормальный человек так не поступит.

– А что! Мне нравится эта идея. Я, пожалуй, соглашусь на нее, – воскликнул я. – Когда мне необходимо прибыть к полковнику Альтшулеру?

– Завтра утром. Часам к десяти. Но я предварительно позвоню ему, так сказать, в разведывательном режиме. Мы с ним немного знакомы. Если что-то пойдет не так или я вдруг почувствую опасность, то предупрежу тебя. А если не позвоню, значит, все нормально. А заодно попрошу сразу пропуск на тебя заказать.

Выйдя из дома куратора, я сел в машину и позвонил Тамаре. До дома она еще недоехала, только-только подбиралась к повороту на районный центр, где расположен стационарный пост ГИБДД. Поэтому я посоветовал жене остановиться, пока мы разговариваем. На старенькой «Волге» нет и быть не может устройства «свободные руки».

– Есть остановиться, товарищ подполковник! Ваше приказание выполнено. Теперь говори. Какие новости?

– Я был у Мягкова. Он мне работу нашел. По моему профилю. Короче говоря, завтра утром я отправляюсь в областное управление ФСБ к полковнику Альтшулеру. Работать буду там инструктором по рукопашному бою, готовить спецназ ФСБ. Шесть тренировок в неделю, по два часа. Буду ездить из деревни. А сегодня я, оказывается, повез тебя домой. Имей это в виду. Я выеду из дома только завтра утром. Если вдруг кто-то пожелает проверить, что-нибудь придумай и меня предупреди. Но я попытаюсь ночью домой вернуться. Должен успеть.

– Я поняла. Сделаю.

– Тогда у меня все. Поезжай неторопливо. Тебе желательно приехать уже в темноте, чтобы никто не заметил, что ты одна. Хотя это едва ли получится. До ночи еще слишком много времени. Но хотя бы как можно ближе к ней. Можешь сначала к майору Никифорову заехать. Предупреди его, что я у него с тобой вместе был. Он мужик понимающий. Все оценит, войдет в положение и подтвердит, не задавая лишних вопросов. Да я и сам ему позвоню, договорюсь. Это все. Счастливого пути!

– Еду!

После разговора с женой я убрал смартфон, вытащил другой и позвонил «господину Генералову».

– Ну, ты, Виктор Вячеславович, классный, оказывается, специалист! – сразу начал он. – Группа захвата ФСБ – это тоже парни натасканные, как сторожевые собаки. Но ты их полностью «разделал», что называется, «под орех». Они определили, что против них что-то предпринимается, только тогда, когда граната прямо в комнате взорвалась. Как ты сумел ее туда забросить?

– А для чего вчера вечером старший лейтенант Линдер окно разбивал? Я считаю, что исключительно с целью облегчить мне выполнение задачи. Гранату я в него и закинул. Бросок был в штору, но я помню, что она там короткая. По ней граната и скатилась на пол. Иначе эффекта не было бы.