Текст книги "Три секунды, чтобы выжить"

– Откуда такая уверенность? Аргументируй…

– Если бы они ловили там любую машину, то остались бы на месте и не попытались бы скрыться после первой же неудачи.

– Я готов с тобой согласиться. Тем более что за десять минут до тебя там же проехала штабная машина с картами. «Ленд Крузер Прадо», не пикап. Значит, без пулеметного прикрытия. В них никто не стрелял. Да, ты прав. Я сейчас же звоню генералу Трофимову. Он предполагал, что такое может случиться. А материалы для операции твоей группы генерал мне уже прислал. Как приедешь, позвони. У тебя как, потерь нет, как я понимаю?

– У меня без потерь, если не считать уничтоженного пулеметного прицела на машине и порванной пулями одежды двух офицеров.

– А противник?

– Уничтожен… Два снайпера было… Винтовки с запасом патронов я забрал. Прицелы «Хенсол», дневные. Передадим сирийцам. Нам, думаю, просто повезло, что бандиты сразу не стреляли в водителя. Тогда могло бы быть хуже.

– Винтовки чьи? Американские?

– Немецкие. И прицелы немецкие. Но эти винтовки стоят на вооружении в двадцати шести, если не ошибаюсь, странах мира, так что определить национальность снайперов по винтовкам невозможно. У одного был на шее католический крест на веревочке. Значит, не украшение. В качестве украшения носят на цепочке. Но что оба не мусульмане – это точно.

– Аргументы…

– Руки в татуировках. У одного левую руку змея опоясывает, у второго на плече цветной лев с разинутой пастью. Мусульманам запрещено изображать живых существ. Исламисты к этому относятся строго. Я слышал, что они в своих отрядах даже проверяют у бойцов татуировки по этому принципу. Но европейцам и американцам на это наплевать, как и исламистам на европейцев и американцев. Одни приехали сюда подзаработать, другие готовы платить.

– Ну, хорошо, Алексей Терентьевич. Как приедешь, позвони. Мне пока трудно разговаривать с тобой. Я на передовой линии. В окопе сижу… Обучаю бойцов работе с переносными приборами РЭБ[17]17
  Приборы РЭБ – приборы радиоэлектронной борьбы. В разных вариантах бывают в состоянии помешать как полетам «беспилотников», так и различных систем ракет точного наведения. Самые простые приборы отключают в определенном радиусе всю связь. Приборы РЭБ отличаются от станций РЭБ, как правило, только размерами и способами перемещения. Приборы возможно бывает переносить в рюкзаке, тогда как станция иногда состоит из нескольких машин.


[Закрыть]. Конец связи…

– Конец связи…

Капитан Радиолов уже знал, что в обязанности полковника Черноиванова входит еще и обучение персонала дивизии работе с различным оборудованием, поставляемым Россией в арабскую республику. Чаще всего это было разведывательное оборудование…

Глава четвертая

По возвращении капитан Радиолов позвонил полковнику не сразу. Сначала предпочел умыться холодной водой, потому что пыль на лице, казалось, осела толстым слоем и ощущалась уже как грязевая маска. Хорошо было бы принять душ, вымыть всю голову, но это в условиях воюющей Сирии было, скорее всего, нереальным. Радиолов задал по этому поводу вопрос арифу Салману.

– А что ж вы раньше не сказали, товарищ капитан, – ответил переводчик. – В Хмеймиме русские сделали для себя баню. Моются постоянно. Я бы договорился…

– А здесь, в дивизии?

– Здесь есть несколько душевых кабин, но горячая вода только из той, что на солнце нагревается. Она даже не горячая, а сильно теплая.

– Понятно. Металлические листы добыть нам сможешь?

– Смотря какие…

– Чтобы емкость для душа сварить. И сварочный аппарат нужен. Я сам и сварю. У себя в гараже много чего варил.

– Проще сделать деревянный ящик, изнутри обклеить целлофаном и поставить на стойки на солнце, чтобы грелось. За полдня нагреется так, что потребуется холодной воды добавлять. У нас так делают.

– Хорошо. Добудь, что необходимо. Во дворе и поставим… А пока забери с собой бронежилеты убитых. Отдай, кому потребно. Тебе лучше знать, кому требуются.

– Сделаю, – кивнул ариф. – А на бронежилеты у нас спрос большой. Тем более эти – американские. Они легче европейских и только российским уступают.

После этого капитан позвонил Черноиванову.

– Приходи, – сказал тот. – Я в соседнем кабинете сижу пока, так что жду…

– Иду, товарищ полковник…

Добраться до кабинета полковника в разведотделе дивизии – вопрос трех минут, даже при том, что капитан понес с собой две трофейные снайперские винтовки вместе с запасными магазинами. Часовой при входе в разведотдел был уже другой, не тот, что утром, но тоже, видимо, знающий капитана в лицо, поэтому он с Радиоловым поздоровался с приветливой улыбкой и не спросил, куда и к кому капитан направляется, не поинтересовался даже тем, зачем капитан несет с собой две снайперские винтовки. В любом российском штабе, даже в самом мелком, обязательно возникли бы определенные вопросы. В длинном узком коридоре, куда не проникал свет и где не горело ни одной лампочки, ползла приятная прохлада вместе с легким сквозняком. Дверь в соседний с полковничьим кабинет, судя по множеству голосов, оттуда звучащих, была распахнута настежь. Радиолов заглянул за косяк и сразу встретился взглядом с полковником, склонившимся над картой, расстеленной на длинном столе.

Черноиванов по-арабски сказал какую-то длинную фразу стоящим вокруг него сирийским офицерам и сразу вышел к капитану, не дожидаясь ответа с их стороны. Дверь в его кабинет была закрыта на ключ, и он какое-то время еще провозился с замком, не сразу отыскав на связке нужный ключ, после чего распахнул дверь, запуская Радиолова. Сам же, войдя вслед за капитаном, сразу устроился в своем кресле и потребовал:

– Сначала рассказывай, что там у тебя произошло. С подробностями.

Радиолов рассказал, не пропустив ни одной детали, даже самой, на его взгляд, неважной. Он хорошо понимал: что кажется неважным ему, может быть важным для другого человека, особенно для того, кто хорошо знаком с положением вещей.

– Значит, индикаторы вам так и не понадобились?

– Станция ближней разведки сработала, – объяснил капитан.

– Ничего страшного, еще, думаю, понадобятся…

– По пополнению группы я уже понял, что нам предстоит антиснайперская операция, товарищ полковник.

– Да, догадаться было несложно, – согласился Черноиванов, не слишком высоко оценив догадливость Радиолова, считая это естественным делом для военного разведчика. – Но операция не простая. Основная задача твоей группой уже выполнена за счет уничтожения засады. Я связался с генералом Трофимовым, и он мне объяснил, что разным людям был предоставлен доступ к разной информации по времени прибытия твоего пополнения. Причем разница составляла не пару часов, на которые самолет мог задержаться, а двенадцать часов, чтобы избежать случайности. Теперь в Службе знают, кто «крот». Засада помогла его вычислить. Ошибки быть не может. Тем более твои выводы позволяют думать, что засада была выставлена специально на машину с твоей группой. Могу только поздравить…

– То есть, товарищ полковник, нас просто подставили под засаду, чтобы вычислить «крота»? Так получается? И не предупредили…

– Выходит, что так. Но сам я лично был не в курсе, скажу честно. Я бы предупредил. Но ты все равно вышел из положения с честью…

– А мог бы выйти с потерями в личном составе. Если бы первый выстрел был произведен в водителя, машина или остановилась бы, или перевернулась, вылетев в кювет. И тогда все мы стали бы неприкрытыми мишенями. За три секунды, отведенные снайперу на прицеливание, мы могли бы не успеть спрятаться. Но бандитский снайпер стрелял в пулемет. Или в лейтенанта Карошко, который только-только поднял голову от пулеметного прицела. Скорее всего, целились ему в голову, напрямую в МСР[18]18
  МСР – область мгновенного смертельного ранения, при выстреле анфас располагается в треугольнике между глазами и кончиком носа. При попадании в эту область пуля, проникнув в голову, поражает или мозжечок, или продолговатый мозг, при выстреле в профиль МСР представляет собой только маленькую точку за ухом. При попадании в область МСР смерть наступает мгновенно, человек умирает на расслаблении своей психомоторики и не в состоянии произвести даже какое-то судорожное движение, то есть не сможет нажать на спусковой крючок пулемета. Поражение в другую область головы не вызывает расслабления психомоторики. Вообще голова, по классификации полицейских снайперов и снайперов антитеррористических подразделений, делится на три зоны: МСР, СР и ТР. Вторая область – СР – смертельное ранение, при попадании в область СР террорист, даже получив смертельное ранение, случается, успевает в судорожном движении или нажать на спусковой крючок, или активировать взрывное устройство, за которое обязательно должен держаться рукой. Третья зона – ТР – область тяжелого ранения. Попадание в эту область не обязательно приводит к смерти, и какое-то мгновение противник еще может соображать и действовать. Все эти принципы относятся к стрельбе из так называемых полицейских винтовок, как правило, имеющих калибр не более семи с половиной миллиметров. А, скажем, попадание в любую точку головы из крупнокалиберной снайперской винтовки пулей калибра двенадцать и семь миллиметров несет мгновенную смерть и приравнивается к попаданию в область МСР.


[Закрыть], но нечаянно попали в прицел. Должно быть, пулемет смотрел прямо на снайперов, и потому понадобился такой выстрел.

– Я тебя понимаю. Тебя и твою группу, конечно, подставили. Но ты же, кажется, сам согласился быть приманкой для бандитов. Так генерал на мои высказывания отреагировал.

– Но хотелось бы все же, чтобы меня предупреждали об опасном моменте. В данном случае нам просто повезло, что снайперы стреляли не в водителя. Как я понимаю, солнце отражалось в стекле, и водителя не было достаточно хорошо видно. А стрелять наугад снайперы не привыкли. Им требуется четкая цель. Именно такая цель была в кузове. Даже несколько целей. Но машина ехала на скорости, убегала от пыли, и выстрел первого снайпера был излишне самонадеянным. Часто случается, что после первого выстрела сразу звучит второй. Обычно снайперу отводится три секунды на прицеливание. И от этих трех секунд зависит жизнь или смерть моих бойцов. Второй снайпер не хотел отставать от первого, поторопился, да и от звука выстрела рядом у него рука дрогнула, и он тоже промахнулся. Или просто скорость машины правильно не учел, взял слишком малое опережение. А так, у нас могли бы быть потери еще до начала первой части всей операции. Я не могу знать, на что рассчитывал генерал Трофимов, но мне такое использование моей группы откровенно не нравится, и я чувствую необходимость отразить это в рапорте на имя полковника Селиверстова. О чем считаю обязательным сообщить вам, чтобы вы передали генералу Трофимову.

– Ты, Алексей Терентьевич, думаешь, полковник Селиверстов снимет твою группу с операции? Я лично в этом сомневаюсь. Ну, поговорят они с Трофимовым, и все забудется, поскольку трагических последствий не имелось. А что касается твоих опасений относительно выстрела в водителя, то машина просто свернула бы в сторону и остановилась под забором или за домом, вас прикрыв. Вы же в деревне находились, там кюветов нет.

– А если бы засада была установлена раньше, скажем, перед въездом в деревню? Там дорога высокая, насыпная. Откос больше двух метров. А вообще, у меня только одно пожелание и, я бы даже сказал, требование – чтобы нас предупреждали об опасном моменте. О таком, например, как возможная засада. Я не привык полагаться на случайность. Три секунды до смерти или три секунды для дальнейшей жизни – это, на мой взгляд, лотерея, если хотите, вариант «русской рулетки», товарищ полковник. А «русская рулетка» – это из арсенала гусарства, а отнюдь не российского спецназа военной разведки. Спецназ привык действовать расчетливо, вычисляя ходы противника и противопоставляя им собственные комбинации. А ЧВК является прямым логическим продолжением спецназа…

Говорил Радиолов серьезно и даже с вызовом, что невозможно было не заметить. Однако полковник его понимал, как понимал всякого, кто ценность своей жизни осознает, и потому смотрел без приличествующей собственному званию строгости, более того, даже, скорее, дружелюбно.

– Ну ты, капитан, «разгулялся» по полной программе. Я теперь и не знаю, как тебе выкладывать оперативные данные для следующей части операции. Твое психофизическое состояние вызывает у меня откровенное беспокойство.

– У меня, как и у моих бойцов, с психикой все в порядке, как и с физикой, товарищ полковник. Можете выкладывать все по порядку.

– Хорошо. Выкладываю. Предположительно, эти два снайпера, что устроили на вас засаду, были из тех, что несколько дней назад откомандированы с южного направления, из провинции, а, говоря по-местному, из мухафазы[19]19
  Мухафаза – провинция в Сирии, единица административного деления страны.


[Закрыть] Даръа, в распоряжение полковника ЦРУ Алекса Воннегута, который курирует с американской стороны действия амира Роухана. Сам факт такого откомандирования не к Роухану, а непосредственно к полковнику Воннегуту уже говорит о том, что здесь задействованы американские правительственные структуры. Нашими спецами в Хмеймиме была перехвачена и в Москве удачно расшифрована радиограмма по этому поводу. До этого оба убитых служили, предположительно, в частной военной компании, услуги которой официально оплачивают бандиты, хотя есть подозрения, что эти услуги оплачиваются из кармана Пентагона. Там, на южном направлении, в настоящее время действует целое подразделение снайперов американской ЧВК. И они доставляют немало хлопот сирийцам. Ведут целенаправленную охоту на офицеров, причем в строго определенном месте, что существенно подрывает боеспособность сирийских правительственных сил и наводит на мысль, что в этом месте готовится прорыв. Твоей, капитан, группе ставится задача добыть документацию из штаба американской ЧВК или у снайперов о том, кто отдает приказы – бандиты или американские официальные силы, что сидят на своей военной базе. ЧВК занимает отдельную позицию, в стороне и от американской базы, и от главных сил бандитов, хотя в силы бандитов они органически включены, и даже держат часть обороны в окопах рядом с оппозицией. А подразделение снайперов, кстати, держится в стороне даже от общего состава ЧВК. Для выполнения этого задания твоей группе предлагается завязать с дальней дистанции снайперскую дуэль с американцами. Дальнобойные винтовки «Сумрак» позволяют это сделать, не подпуская противника на опасную дистанцию, и в это время атаковать штаб подразделения и захватить документацию.

Полковник взял со стола связку ключей, повернулся в своем офисном кресле и открыл стоящий сбоку от него сейф. Вытащил оттуда несколько сложенных карт, сейф сразу закрыл и, снова повернувшись, положил карты перед капитаном Радиоловым:

– Вот предстоящий район действий твоей группы. Синим карандашом отмечен район обычной активности подразделения снайперов противника. По крайней мере, последние четыре дня они именно здесь работали. Подстрелили шестерых старших офицеров и двух младших. Обуславливается позиция тем, что напротив находится сирийский армейский штаб. Штаб корпуса, где служат старшие офицеры. Командир корпуса, предвидя наступление, которое готовится уже достаточно давно, выдвинул свой штаб на передний край. Винтовки у снайперов противника, как докладывает разведка, одинаковые. Такие же, как эти… – кивнул полковник на приставленные капитаном к стене трофейные винтовки убитых снайперов. – Винтовка PSG-1, калибра семь, шестьдесят два. Дистанция эффективной стрельбы до шестисот метров. Разведка сирийской армии хорошо отработала. Разведка бандитов еще лучше. У них наверняка есть свой человек в штабе, который заранее предупредил, что для старших офицеров корпуса будет проводиться оперативное совещание. В этот вечер были убиты сразу четверо старших офицеров и пятеро солдат. Противник выставил целое подразделение снайперов. Никак не меньше десяти, судя по количеству одновременных выстрелов. Даже допускаю, что снайперов противника будет больше. Карты тебе выдаются разного масштаба. И топографические, и спутниковой съемки, хочешь, совмещай, хочешь, по отдельности работай, хочешь, фотографируй и загоняй себе в «планшетник». Топографические карты – местного производства, но названия написаны по-арабски и дублируются по-английски – прочитать сможешь. На картах спутниковых, понятно, обозначения на русском, поскольку они в Москве выполнены. Здесь же есть план-карта деревни, где на окраине, в сотне метров от жилых домов, располагается штаб американской ЧВК. Тоже в двух видах – в виде плана и в виде спутниковой съемки с большим увеличением. Забирай карты. Там все отмечено. У меня мои экземпляры остались. Вернешься к себе, посмотри карты. Прикинь, как будете работать. Как твои снайперы будут уничтожать группу снайперов противника. А они обязаны уничтожить. Не зря их вооружили такими винтовками. Потом, как план прикинешь, мне доложишь, я выскажу свои соображения. У меня пока все. Можешь идти.

– Понял, товарищ полковник. Со своими бойцами я могу посоветоваться? Закрытой информации здесь, мне кажется, не имеется…

– Конечно… Снайперы лучше тебя должны знать, откуда им удобнее стрелять. А документация американской ЧВК – это твое попутное задание. Чтобы нам было, что предъявить американцам в случае их претензий по какому-нибудь поводу.

Когда капитан Радиолов объяснил группе поставленное задание, удивления или возражения никто, понятно, не высказал. А когда командир выложил на стол карты, их быстро разобрали и принялись изучать. Это заняло не меньше десяти минут.

Потом приступили к обсуждению.

– Вот здесь есть две интересные высоты, одна, правая, на нейтральной полосе в центре, чуть ближе к позиции сирийского корпуса, вторая, левая, вблизи позиции противника, – показал старший лейтенант Ласточкин карандашом, по воздуху рисуя круги над картой. – Отличные точки для стрельбы. Сейчас, я только дистанцию хочу измерить… – За неимением простой, старший лейтенант приложил к карте логорифмическую линейку, сделал несколько замеров, потом закатил глаза к потолку, беззвучно шевеля губами, – так он в уме производил вычисления. – Вообще-то далековато слегка. Я лично с такой дистанции ни разу не стрелял.

– Сколько? – спросил Радиолов.

– Справа – три тысячи сто восемьдесят метров, слева – три тысячи двести пятьдесят. Как, коллеги, доводилось с такой дистанцией встречаться? – обратился Ласточкин к пополнению группы.

– Мне не доводилось, – честно признался лейтенант Югов. – Я вообще дальнобойную винтовку только недавно в руки взял и с ней еще не воевал.

– Я на стрельбище пробовал на три километра стрелять. Получилось, – сообщил лейтенант Сергеев, отчего-то краснея, словно стесняясь своего сообщения.

– Стрельбище в расчет не берем. Однако мировой рекорд, кажется, составляет больше четырех километров, – жестко, тоном настраивая всех на ответственный разговор, сказал капитан.

– Так то – рекорд… – попытался оправдаться за всю команду снайперов старший лейтенант Ласточкин. – Я не слышал, чтобы в армии кто-то так стрелял…

– Хорошо. Я соглашусь. Что ты предлагаешь? – спросил Радиолов.

– Я измерял дистанцию от их обычной позиции до штаба – чуть меньше шестисот метров. Стреляют почти на пределе. Но ближе подходить не рискуют. Опасаются, видимо, что их могут минометным огнем от своих отсечь. А хорошо бы их как-то заставить подойти ближе. Тогда дистанция до них станет более приемлемой. И справа, и слева – меньше трех километров, в зависимости от того, как далеко они рискнут забраться. Но для этого требуется куда-то отправить минометную батарею, что штаб корпуса прикрывает.

– Ну, минометную батарею, предположим, вывести можно. Это вопрос решаемый. Только сделать это тоже следует умно. Например, к какой-то другой батарее присоединить еще пару, в том числе и «нашу». Это создаст видимость подготовки атаки на определенном участке. А вот как самих снайперов заставить выйти на ближнюю дистанцию?

– Сам же, командир, сказал, что в штабе «крот» работает, – вдруг оживился старший лейтенант Ласточкин. – Придется объявить, к примеру, еще одно совещание старших офицеров. Или заявить, что большое командование приезжает. Пусть полы в штабе основательно драят, пыль везде, где можно, старательно стирают, дорожки перед штабом выметают, и даже клумбу с цветами перед входом пусть разобьют. Главное, начать с дорожек. Это будет заметно в любой бинокль и без «крота». Подъездные пути пусть укатают – бульдозер, что ли, пусть пустят. Это будет весомый признак приема большого начальства. И главное, открыто не говорить о том, кто приедет. Загадочность порождает работу фантазии. Пусть фантазируют. Одна подготовка должна дать понять, что приедет большой начальник. А начальство любит ездить с сопровождением, которое обычно не из рядовых состоит. Но всем работникам обязательно дать один и тот же конкретный срок окончания работ. Эти данные уже «крот» противнику сообщит. Нам со своими винтовками рядом со штабом лучше не светиться, чтобы «крот» нас не увидел. Разве что ночью прибывать. Выход на боевую точку следует наметить из других мест. Выход – на сутки раньше события. За сутки успеем обустроиться и присмотреться. Работать будем с двух высот – дальнюю, левую, которая к противнику ближе, я себе заберу, на вторую двух лейтенантов отправим, у них все же опыта поменьше, чем у меня. При этом в мое поле оперативной ответственности входит и деревня, рядом с которой располагается штаб подразделения снайперов. Хотя я и сомневаюсь, что у них есть свой штаб и собственная документация. Скорее всего, только общий блиндаж с отдельным закутком для командира, а какие-то документы придется добывать в штабе всей ЧВК, как и предполагал полковник Черноиванов. Сам штаб в деревне тоже попадает в сектор обстрела «Сумрака», правда, только под дальний обстрел. Но штаб ЧВК – это отдельный разговор. Пока мы только антиснайперские действия обсуждаем. Устраивает, командир, такой вариант?

– Меня устраивает. Главное, чтобы он устроил полковника Черноиванова и сирийцев, которым и предстоит заманить снайперов противника в ловушку. На страховку снайперской группы я могу выделить только троих бойцов. То есть по одному на каждого, хотя предполагаю непропорциональное разделение. Старшему лейтенанту Ласточкину выделю двоих, а лейтенантам Сергееву и Югову только одного. Но при таком раскладе у нас получится на каждой высоте по три человека, которые сумеют отбить возможную атаку противника. Я все понятно изложил? Вопросов нет?

– Вопросов нет, – как обычно, за всех ответил Ласточкин. – Есть только просьба. Пусть Черноиванов договорится, чтобы нам время на полигоне выделили. Винтовки все же непривычные, хотя и уже пристрелянные. Но все же не мешало бы поднатаскаться…

– Хорошо. Как пойду к полковнику, попрошу. Пусть договорится. А пока коллективно подумаем, как нам брать штаб ЧВК.

– А что тут думать! Надо на месте смотреть. Только там и видно будет – где посты есть, какие посты снимать, какие можно обойти, – заявил лейтенант Карошко.

– Да, наверное, так будет лучше. На месте всегда виднее, – согласился капитан.