Текст книги "Аномалия"

Генерал вдруг остановился, вспомнив недавний фонтан и людей, в нем купающихся. Он сам не понял, откуда снова появился этот образ. Обычно какие-то второстепенные образы в серьезный момент возникают только благодаря какой-то ассоциации, но сейчас и соответствующей ассоциации не просматривалось.

– Докладывайте, я слушаю, – поторопил президент.

– И только две случайности, – вернулся к действительности генерал Дошлукаев, – дали нам возможность получить информацию. Первый случай произошел в Псковской области, когда почти в приграничном районе, страдающем от засухи, но не от пожаров, объявился датский дипломат, которому там делать совершенно нечего, и был застигнут в момент снятия пострадавшего от жары прибора, отслеживающего кратковременную динамику климатической обстановки в регионе. Дипломат попытался применить при этом электрошоковый пистолет, нанеся травму случайно заставшему его фотографу. У нас даже есть снимок момента выстрела, и потому мы имеем обоснованные претензии к датскому посольству. Второй случай произошел в Самарской области, когда точно такой же пострадавший от жары прибор пытался снять с места установки канадский дипломат. Но выстрелить из такого же пистолета он попытался в офицера спецназа ГРУ, участника совместных антитеррористических учений спецназов внутренних войск, ГРУ и ФСБ. В этот раз дипломат пострадал сам, сорвавшись с обрыва. Исследования приборов дают основания предполагать, что они изготовлены в лабораториях войск НАТО, поскольку такие литиевые батареи используются только в натовских приборах и не имеют хождения в приборах бытовых. Стандартный натовский размер создавался специально, чтобы избежать возможности двойного использования. Допросы дипломатов ничего конкретного не дали, они просто сослались на то, что нашли в лесу какой-то прибор, которым заинтересовались, и доказать обратное мы возможности не имеем. Тем не менее наши аналитики уже по двум примерам делают вывод, что разведчики натовских стран пытаются проводить климатический мониторинг, чтобы определить точно, используется ли климатическое оружие против России. Их обеспокоенность на фоне многолетнего изменения климата в Европе вполне обоснована. В Канаде тоже чувствуют изменения. Это вся моя информация. К сожалению, я повторю: она основана только на двух случайных эпизодах, хотя этих эпизодов могло бы быть больше.

– Я не понимаю такой величины в работе спецслужб, как случайность, – сказал президент.

– Спецслужбы тоже не понимают, почему правительство Гайдара в свое время подписало конвенцию о возможности оперативного слежения за дипломатами только в том случае, если известно, что эти дипломаты ведут разведывательную деятельность в стране своей аккредитации.

Генерал ответил так жестко, что даже президент такого не ожидал, и показалось, что все присутствующие задержали дыхание. Но генерал Дошлукаев продолжил:

– Могу добавить по теме, что в настоящее время разведчики разных государств НАТО, работающие под прикрытием дипломатического паспорта, пытаются собирать информацию по реальным срокам проведения в жизнь инициативы или реформы – не знаю, как это правильно назвать, – министра обороны по переводу большинства элементов военного командования России из Москвы в Санкт-Петербург. Всем известно, что Москва прикрыта противоракетным щитом, который создавался в течение 40–50 лет. Санкт-Петербург такого прикрытия не имеет и полностью открыт для проведения бомбардировок и ракетных обстрелов. Для поражения города ракетами стран НАТО требуется в общей сложности от одной до десяти минут. Иностранные военные специалисты не верят, что нашей армией руководит человек, способный подставить все военное руководство страны под возможный удар, и разведчики в настоящее время пытаются проверить это.

Президент опять постучал тупым концом карандаша по столу.

– Кто у нас следующий выступает?

Генерал Дошлукаев понял, что фонтан во время выступления ему вспомнился совсем не зря, и он, скорее всего, может из этого кабинета, не переодеваясь, поехать к фонтану, чтобы искупаться прямо в генеральском мундире. Но он выполнил свою задачу и громко сказал то, что не решались сказать старшие генералы. А сказать это прилюдно было необходимо. Однако услышал президент или не услышал, это осталось загадкой. Президенты разных стран имеют привычку воспринимать только то, что им хочется.

– Хотелось бы узнать мнение ученых, – подсказал помощник президента.

– Давайте…

ГЛАВА ВТОРАЯ

1. Россия. Спецназ ГРУ

– И как, Вал Саныч, пистолеты? – подполковник Лученков, заместитель командира бригады спецназа ГРУ и начальник боевой подготовки, выдвинув, как из ящика, из своей маленькой и юркой машины «Судзуки Джимни» неприлично широченные плечи, встретил отдельную мобильную группу подполковника Свентовитова на выходе с тренировочного полигона, сразу за шлагбаумом у будки внутреннего часового. – Что хорошего расскажешь?

Полигон имел обширную зону отчуждения, поскольку там проводились не только простейшие занятия – скажем, по прохождению полосы препятствий спецназа, существенно отличающейся дистанцией и сложностью от такой же общеармейской полосы, – но и совмещенные с занятиями стрельбы, и потому усиленно охранялся, чтобы не допустить посторонних в возможную зону поражения выстрелом. А зона эта имела расплывчатые контуры и не определялась четко. В любом месте при прохождении полосы компьютер, используя в расчетах систему случайных чисел фон-Ноймана, то есть тот же принцип, что используется во всех лотерейных автоматах, давал команду машине, посылающей мишени в полет или в движение. И машина тут же «выстреливала». Причем и мишени были разными – в машину можно было зарядить и пустую консервную банку, и бегущего фанерного человека. Скорость их полета или бега была разная, и даже направление полета мишени могло варьироваться от горизонтального до вертикального, и практически никогда не повторялось в одном месте. За исключением повторений следила специальная программа-блокиратор того же управляющего компьютера. И стрелять приходилось из того оружия, что было в руках, в соответствии с приказом командира, то есть и из автоматов, и из пистолетов, одного или двух, в зависимости от плана подготовки – на бегу, при ползании под колючей проволокой, за спину, вперед, в стороны и даже почти одновременно. Каждый раз компьютер, фиксирующий с помощью фотоэлементов нахождение бойца, подкидывал новую, более сложную задачу, считая ее максимально приближенной к боевой, а иногда и активировал взрывпакеты, если боец не мог самостоятельно определить их взглядом и оказывался на опасной для себя дистанции от «заминированного» участка. Работать на полосе, несмотря на все сложности, бойцы любили, потому что это было намного интереснее, чем, скажем, ползанье в зарослях под присмотром таких же фотоэлементов и микрофонов, чуткостью сравнимых с человеческим ухом, которые при обнаружении ползущего поднимали тревогу.

Полигон был новинкой, оборудованной за счет средств, добытых всеми правдами и неправдами самим спецназом ГРУ, вплоть до того, что снималось финансирование с ремонта квартир в ДОС[10]10
   ДОС – дома офицерского состава; как правило, городок, где жили офицеры и члены их семей, примыкающий непосредственно к воинской части.


[Закрыть] бригады, чтобы заткнуть необходимые дыры в оборудовании полигона. И приесться такие занятия еще не успели. Пока шла отладка оборудования, полигон использовался только для занятий отдельных офицерских мобильных групп, но вскоре сюда же планировалось запускать и солдат, хотя для них программа готовилась менее сложная, которую реально было освоить за укороченный период службы, хотя и с трудом.

В данном случае отрабатывалась стрельба из недавно полученных по программе перевооружения пистолетов Ярыгина «грач»[11]11
   Пистолет Ярыгина МР-443 «грач» официально был принят на вооружение еще в 2003 году взамен морально устаревших пистолета Стечкина и пистолета Макарова, совмещая отдельные положительные черты и того и другого. Однако перевооружение затянулось на долгие годы, и во многих даже боевых частях про это оружие пока еще не слышали.


[Закрыть]. Первыми оружие должны были опробовать тоже отдельные мобильные офицерские группы как наиболее подготовленные в боевом плане и способные дать грамотную характеристику новинке.

– Разве что тяжеловат, – вяло ответил подполковник Свентовитов, избегая давать оружию, только-только опробованному, преждевременную категоричную характеристику. – Хотя и легче «стечкина», но тяжелее «макарова». А так бой вроде бы хороший, прицел удобный. По ощущениям на «беретту-92» похож. Может быть, чуть-чуть более конкретный. Более подробно скажу после нескольких стрельб.

– Хорошо. Оборудование работало без сбоев?

– Есть некоторые моменты, которые нужно «доводить».

– Рапорт напиши.

– Напишу. А ты что, Андрей Ильич, специально с этим вопросом приехал?

Подполковник Лученков приехал с другим вопросом – это Валентин Александрович понял сразу, только увидев на правом пассажирском сиденье человека в гражданской одежде и в возрасте, в котором проходить даже простую армейскую полосу препятствий уже бывает сложновато, не говоря уж о полосе препятствий спецназа ГРУ. И человек этот, чтобы слышать разговор двух подполковников, наполовину приспустил в дверце стекло, словно мечтал подышать гарью, идущей от недалеких бушующих лесных пожаров. В обыденной обстановке без очевидной необходимости никто старался стекла в дверцах машин не опускать.

– Нет, я за тобой. Отправляй своих, пусть пивка попьют после работы. В такую погоду пивко будет кстати, а мы с тобой поехали.

– Они у меня, Андрей Ильич, пиво не пьют ни при какой погоде.

– Что так, трезвенники?

– Нет. Просто я сумел их убедить, что от литра водки вреда меньше, чем от литра пива.

– Вреда? – не понял Лученков. – А я вот, грешен, любитель… Да еще с рыбкой…

– Основа пива – шишки хмеля и солод. Шишки хмеля в большом количестве содержат фитоэстрогены. Эстроген – это женский половой гормон, противоположный мужскому тестостерону. В организме мужчины фитоэстрогены давят тестостерон, вследствие чего у мужчин увеличивается грудь, расширяется таз, перестают расти борода и усы. Кроме того, подавляется половая энергия, превращая мужиков в баб. У женщин избыток эстрогенов вызывает онкологические гинекологические заболевания, да и просто разрушает организм. Таким образом, мы всей группой пришли к выводу, что пиво – это напиток педиков, а для людей вреден. Как и современная колбаса, которую мы тоже не едим.

– А за что колбасу обижаешь? – спросил Лученков.

– В современной колбасе мяса нет, в основном соя. А в сое фитоэстрогенов еще больше, чем в хмеле. Кстати, говорят, что много этой гадости и в клевере. И когда стадо коров пасется на клеверных лугах, у коров катастрофически падает рождаемость. Я надеюсь, что в семьях моих офицеров рождаемость падать не будет…

Лученков сначала только пожал плечами, потом все же ответил:

– Озадачил ты меня. А я вечером мечтал пивка попить… Теперь подумаю. Ладно, едем.

Грузовой тентированный «КамАЗ», на котором ОМОГ Свентовитова приехала на полигон, стоял неподалеку. Офицеры группы уже услышали приказ заместителя командира бригады и, не дожидаясь дополнительного приказа своего командира, направились к грузовику, а Валентин Александрович – к маленькому внедорожнику подполковника Лученкова. Человек в гражданском вышел из машины, кивнул, здороваясь со Свентовитовым, и посторонился, давая возможность Валентину Александровичу сдвинуть переднее сиденье, чтобы усесться на заднее. Иного способа загрузки пассажиров в «Судзуки Джимни» не предусмотрено конструкцией. Лученков с пассажиром заняли свои места, и машина двинулась в сторону военного городка, не дожидаясь грузовика…

* * *

Пересекли военный городок, непривычно пустой в то время, когда большая часть солдат были заняты на тушении лесных пожаров и на защите окрестных деревень от огня. Там же находилась и значительная часть техники, которую можно было использовать. Заместитель командира бригады по технической части нашел где-то в соседнем городке бригаду слесарей-сварщиков, привез хороший листовой металл и умудрился поставить на две боевые машины пехоты плуги, поднимаемые в случае ненадобности стандартными лебедками. Эти БМП, заменяя дефицитные в такое время бульдозеры, окапывали деревни высокими рвами и валами, через которые огонь перескочить был не должен. Саму территорию воинской части и ее подведомственные строения окопали в первую очередь. Имеющиеся в наличии в бригаде три пожарные машины постоянно держали на дежурстве, но часто приходилось выезжать и на помощь гражданскому населению. Боевая учеба в такие сложные дни была отложена до лучших времен, и только три ОМОГ продолжали подготовку. Все они готовились к скорой командировке на Северный Кавказ. Подполковник Свентовитов после приезда Лученкова прямо на тренировочный полигон резонно предположил, что его группу командировка ждет скорая и, возможно, отличная от привычных, потому что человек в гражданском явно прибыл для того, чтобы именно с Валентином Александровичем познакомиться. Знакомство состоялось, хотя представления пока еще не было.

Машина остановилась у штабного крыльца. Вышли сразу, и подполковник Лученков повел всех не на третий этаж в свой кабинет, а на второй, в кабинет начальника штаба бригады. Впрочем, начальника штаба на месте не оказалось, да его и не должно было там быть. Свентовитов знал, что полковник уже несколько дней сам командует тушением лесных пожаров и не возвращается в расположение части даже на ночь.

– Кабинет в вашем распоряжении, – подполковник Лученков открыл дверь вытащенным из кармана ключом и передал его не Валентину Александровичу, а человеку в гражданском. – Я в приемной посижу. Если что, зовите. Там есть кнопка под столешницей слева. Звонок громкий, я услышу.

Человек в гражданском вошел первым. Свентовитов проследовал за ним, не дожидаясь приглашения, но интересуясь, куда гость сядет. Тот сел на место начальника штаба и показал рукой на место против себя. Валентин Александрович сел.

– Ну, вас и о вас я кое-что знаю. Теперь разрешите и мне представиться, – сказал человек в гражданском. – Генерал-майор Дошлукаев, Федеральная служба безопасности. Зовут меня Михаил Викторович. Поскольку я не в форме, наверное, можно меня называть по имени-отчеству. Пора мне, кажется, привыкать… Да сиди ты, сиди… – пресек он попытку подполковника встать по стойке «смирно». – Нам с тобой много беседовать, а беседовать лучше сидя. И к этому мне, возможно, пора привыкать…

– На пенсию собрались, товарищ генерал? – спросил Свентовитов, пытаясь поддержать почти душевный тон генерала.

– В отставку, – ответил тот, не уточняя, по каким обстоятельствам он думает об отставке. – Но об этом как-нибудь… Не за пивом, а за чаем. Чай фитоэстрогены не содержит?

– Не слышал. Едва ли.

– И хорошо. Значит, как-нибудь чайку попьем. Я зеленый люблю. А сейчас давай о делах.

Валентин Александрович молча кивнул. Он не умел быть подобострастным перед старшими по званию. Хотя общаться с генералами привычки не приобрел, поскольку в спецназе ГРУ вообще генералов нет. Там даже командующий имеет только полковничью должность и носит одинаковые погоны с командирами бригад и с несколькими начальниками штабов бригад. Тем не менее легкое напряжение подполковник все же чувствовал.

– Мне о тебе самом и твоей группе рассказывал мой начальник генерал-лейтенант Тарасько. Ты тогда на учениях ловко всех провел – и наших, и внутривойсковиков оставил с носом. Это именно та причина, по которой в нашей операции решено задействовать именно твою группу, а не наш спецназ. Ты хорошо генерал-лейтенанта знаешь?

– Видел минут 20.

– Значит, он тебя хорошо знает. Расскажи, как наш спецназ умудрился вас из своей ловушки выпустить?

– Просто. Они мимо нас прошли, а мы ушли им за спину, а потом между вашими и внутривойсковиками через кусты проползли, – проявил скромность Свентовитов.

– Насколько я знаю, островок, куда вас загнали, был окружен полностью. И по реке, и по суше. Как наши мимо прошли? Не очень представляю.

– Да просто, товарищ генерал. Мы им даже мостик сделали. Они по нему и прошли. Там бревна лежали спиленные, противопожарную просеку делали. Мы бревна и перетаскали. И положили их почти на воду. А чтобы не уплыли, на плечах их держали. Ваши по нашим плечам прошли и нас не увидели. Для этого нам, правда, пришлось рожами в грязи искупаться. Но ничего, грязь смывается…

– Да, террористы из ваших парней получились бы отменные, – оценил генерал умение спецназа ГРУ маскироваться.

– Мы не террористы. Мы – диверсанты. Военные разведчики – диверсанты. Я лично вижу в этих терминах большую разницу.

Голос подполковника звучал достаточно твердо. И генерал не стал настаивать на своей формулировке. Он вообще, кажется, проникся восхищением.

– Разве в названии дело? Дело в том, как дело делается, и какое дело! Извини уж за такие филологические то ли изыски, то ли извращения. Но нас очень устраивает умение твоей диверсионной группы работать, умение дело делать. Теперь вопрос на засыпку. Это все были заготовленные варианты? Разведка сработала?

– Исключено. Опечатанные пакеты с легендой вскрывали при нас и при представителях каждой из сторон. Сургучные печати, конечно, можно так вскрыть, что потом никто не догадается, только зачем это делать? Кажется, легенду не знало даже руководство учений. Мне, по крайней мере, именно так показалось. Там были открытые вопросы, которые прорабатывались на ходу, уже рабочим порядком. И все наши действия построены на импровизации.

– Трудно в это поверить, – генерал отчего-то вздохнул.

– Можно поверить. Вы бы, товарищ генерал, не ждали нас сегодня на КПП с подполковником Лученковым, а прошли на полигон и посмотрели на наши занятия. Тогда бы вы больше поняли. Еще лучше, сами попробовали бы пройти дистанцию хоть раз. Хотя бы уполовиненную полосу, солдатскую. Но я и объяснить могу. Любая импровизация возможна, когда существуют во множественном числе наработанные варианты. Чем больше вариантов, тем легче найти аналогию и наиболее подходящий способ действий. А все остальное делается уже за счет тренированности. Физическая подготовка, умноженная на умение терпеть все, причем неограниченное количество времени, – это в нашей специализации главное. Так что, не хотите полигон навестить?

– Это не мой профиль. Я больше специализируюсь по выработке разных хитростей, сидя за картой или над материалами какого-то дела. У вас наработки боевой деятельности, у меня наработанные базы данных. Я тоже использую аналогии, только в другом профиле. А в итоге мы друг без друга не можем. Но мы друг другу нужны, потому что одно дело делаем.

– Здесь я соглашусь. И готов выслушать, какие хитрости вы для нас придумали. Для диверсантов, которых вы готовы к террористам отнести.

Это уже было сказано без прежней серьезности, и генерал понял тон сказанного. Но тут же решил перейти на более деловой тон:

– Слушай, диверсант. Только в данном случае задача будет, пожалуй, более близкая к термину «террорист», если вообще не применять криминальную терминологию, в которой я, признаюсь, не силен, поскольку с криминалитетом дела имел мало, а если и доводилось, то всегда старался избегать их словечек. Не по нраву они мне. Это президент наш может даже в телевизионном выступлении так говорить. А нам, простым смертным, это не дозволительно.

– Рад поработать с культурным человеком, – согласно кивнул подполковник Свентовитов. – Я слушаю вас очень внимательно.

– Начать я вынужден буду издалека…

– Тогда я смогу, думаю, больше понять.

– Именно это мне и нужно. Чтобы ты всю серьезность и ответственность дела не просто понял, но и прочувствовал. Иначе, без этого осознания, можешь вообще, чего доброго, отказаться от операции. Я не буду, конечно, говорить, что не советую этого делать, потому что подобные слова будут похожи на угрозу, а таким людям, как ты и твои парни, угрожать рискованно. Я просто скажу, что твоя группа – это лучшее, что мы смогли найти для выполнения такого, я бы сказал, щекотливого задания. И опасного, поскольку, с официальной точки зрения, оно должно преследоваться не только нашими законами, но и законами других стран, а мы в данном конкретном случае не сможем обеспечить прикрытие никаким образом. Мы вообще вынуждены будем в случае провала от тебя откреститься.

– «Автономка»… – с пониманием сказал подполковник Свентовитов. – Это нормальное понятие. Для всех нас нормальное, хотя только теоретически. Мы знаем, что иногда такая работа должна встречаться, но на нашем коротком веку мою группу подобные варианты стороной обходили. И я понимаю, что для осознания ответственности порученного одного приказа может быть мало. Единственное, что меня в данном вопросе беспокоит – это отношение моего непосредственного командования к конкретной операции. Если операция перешагивает черту закона и операция при этом разрабатывается и проводится другим ведомством, не имеющим к Министерству обороны никакого отношения, мне и моим офицерам необходим будет приказ по перекомандированию.

Генерал Дошлукаев согласно кивнул:

– Это естественное положение вещей. И я ждал такого условия, или, точнее, вопроса, и потому начал именно с него. Конечно, даже командир вашей бригады не может взять на себя ответственность. К вашему «директору мебельного магазина»[12]12
   «Директор мебельного магазина» – устоявшееся в войсках прозвище министра обороны.


[Закрыть] мы обращаться не стали, потому что это дело вообще выше уровня его интеллекта; кроме того, все знают, как к нему относятся в войсках. Его распоряжение могло бы только повредить делу. А если бы он вообще попытался проявить инициативу, это уже грозило бы полным провалом и трагедией для страны. Мы обратились напрямую к начальнику ГРУ и командующему войсками спецназа ГРУ и получили согласие, хотя тоже не сразу. Пришлось и им сообщить предысторию, которую я собрался рассказать тебе. Такой уровень согласования тебя устроит?

– Вполне.

– Отлично. Согласие мы получили. И только после этого меня направили к вашему командиру бригады – и, в итоге, мы сидим с тобой в этом кабинете и беседуем. А результатом нашей беседы должно стать насильственное возвращение на родину некоего специалиста, покинувшего некогда пределы страны вместе с документами, выкраденными из лаборатории, в которой он работал в советские времена. Лаборатория потом сидела без финансирования, как и весь Институт физических проблем, и многие специалисты покинули стены заведения. В поздние годы перестройки это было обычным явлением. В число эмигрантов попал и наш Объект. Но он оказался человеком прозорливым и предвидел, куда идет дело. Предательство Горбачева привело к тому, что все материалы из архива Института физических проблем были предоставлены американцам. В том числе и материалы по созданию так называемых «лучей смерти». Это мощнейшее оружие, созданное в качестве проекта еще в конце 40-х – в начале 50-х годов под руководством академиков Капицы и Ландау, по своему потенциалу значительно превосходило вошедшее тогда в моду ядерное оружие. Но проект был заморожен по приказу Берии, который лично курировал всю советскую ядерную программу. Тем не менее в более поздние годы все-таки был создан комплекс «Гранит», о котором в широких кругах пока известно мало. Он существует в нескольких опытных образцах, и держатся эти образцы в законсервированном состоянии по причине отсутствия некоторой ключевой документации. Так вот, американцы, когда в горбачевские времена были допущены к архивам Института физических проблем, тщетно эти документы искали. Они исчезли. Исчез и наш Объект. Как нам известно, он скрылся вместе с этими документами, которые намеревался продать так, чтобы стать весьма значительным человеком в современном мире. Он предлагал документы разным странам. Но никого не устроила цена, которую Объект запрашивал, потому что никто не верил в возможность создания такого оружия. История в чем-то схожа с сюжетом книги про гиперболоид инженера Гарина. В настоящее время Объект нашел состоятельного финансиста и создал небольшой образец оружия, разработанного в Советском Союзе. Причем разработанного не им и даже не под его руководством. Он был просто одним из научных сотрудников лаборатории. Права на это оружие, по логике, принадлежат России как правопреемнице СССР. Но дело даже не в этом, не в справедливости, а в том, что небольшой образец оружия предназначен для демонстрации возможностей большой установки, создать которую можно только при государственном финансировании. По данным нашей Службы внешней разведки, Объект собирается провести испытания, а потом объявить своеобразный аукцион. Причем ему, насколько нам известно, безразлично, кому установка будет продана. И в настоящее время интерес к ней проявляют даже террористические организации исламистского толка.

– Признаться, мне мало верится в возможность существования современного «гиперболоида». Пусть он и создан в Советском Союзе. Поражающая сила луча слишком мала, чтобы стать серьезной и значимой величиной. Кажется, американцы проводили испытания такого оружия и в результате отказались от проекта «звездных войн».

– Комплекс «Гранит» использует как поражающий фактор не лазер, а мазер. Это устройство, использующее луч в радиочастотном диапазоне. Лазер там тоже имеет место, но только как средство точного наведения. «Гранит» несколько раз испытывали, и результаты были впечатляющие. Самый наглядный пример, о котором мне известно: когда американские космические челноки «Шаттл» стали регулярно летать над нашей территорией и американцы вообще никак не реагировали на все меры дипломатического протеста, в дело запустили именно «Гранит». Правда, на очень ограниченной мощности. В результате удара мазера весь экипаж «Шаттла» на несколько часов потерял сознание, и челнок стал неуправляемым, потому что вся его аппаратура вышла из строя. Экипаж впоследствии сажал челнок в ручном режиме на той резервной аппаратуре, что была отключена в момент получения удара и потому могла еще функционировать. Такого аргумента хватило, чтобы полеты над нашей территорией прекратились.

– Да, наверное, это хорошая штучка, – сдержанно сказал подполковник Свентовитов.

– Это пустяки в сравнении с главными возможностями подобного оружия. Американцы пошли чуть по другому пути, создав проект ХААРП. В распоряжении американской «лаборатории Филипса» в настоящее время три мощных антенных поля – на Аляске, в Гренландии и в Норвегии. Эти поля способны производить выброс ионных пучков высокой мощности, которые, достигнув плотных слоев стратосферы, отражаются от них, как от зеркала, и возвращаются на землю. Просчитать попадание несложно, поскольку закон физики говорит, что угол падения равен углу отражения. И есть основания считать, что экстремальная жара этого лета есть не что иное, как испытание американцами этого оружия. Но комплекс «Гранит» несопоставим по финансовым и энергетическим затратам с ХААРПом, теоретически обладая при этом большими возможностями, и работать может на том же самом принципе отраженного луча. Не хватает малого – ключевой документации. Современные ученые говорят, что им для воссоздания достаточно мощного «Гранита» требуется не менее 30 лет и колоссальное финансирование. К сожалению, ни Ландау, ни Капицы, которые все просчитали теоретически, не имея даже компьютера, в современном ученом мире России не просматривается.

– И документы очень нужны… – сделал вывод подполковник.

– Желательно вместе с Объектом, – добавил генерал. – С чего думаете начать готовиться?

– В какой стране будем работать?

– В Польше. Страна – член НАТО. Это уже многое говорит. И с традиционным негативным восприятием российских интересов.

– Понятно. Однако поляки – братья-славяне, и их легче понять, чем, скажем, немцев. Кстати, у меня в группе есть этнический поляк – старший лейтенант Лассовский. Начнем с простейшего. Сегодня же выскажу группе запрет на бритье. Нам всем, как я полагаю, желательно потерять облик офицеров…

2. Северо-Западный Пакистан. Палаточный лагерь «Талибан». 60 километров от городка Чарсадда

– Что тебе, Сарбаз? – спросил высокий стройный человек в чалме, коротко глянув на вошедшего в палатку, и разжал кулак, в котором задумчиво держал свою длинную бороду.

– Мне, господин полковник, необходимо в Чарсадду съездить, – наклонив голову, согласно восточному обычаю, тем не менее не настолько сильно наклонив, чтобы это движение можно было принять за самоунижение, сказал вошедший. Голову он именно наклонял, а не склонял. – Все аккумуляторы сели. Зарядить необходимо.

– А что дизель? Чем не устраивает?

Дизельная станция на тракторной тележке обеспечивала электричеством два с небольшим десятка палаток в палаточном городке афганских пуштунов, нашедших здесь, согласно официальной версии, статус политических беженцев. Дизельная станция была небольшая и не сильно прожорливая, несмотря на круглосуточную работу, и давала возможность так называемым беженцам пользоваться определенными благами цивилизации.

– Скачки напряжения слишком сильные. Боюсь, полетит компьютер. Вчера в нижней большой палатке холодильник сгорел. Аккумуляторы надежнее. Я ненадолго. Часа за три управлюсь. И два часа на дорогу туда и обратно. Всего пять часов.

– Ладно. Возьми мой «уазик». Я позвоню на выезд. Скажу, чтобы пропустили. Дождей уже два дня не было. Должен проехать. Дорога почти подсохла.

Полковник Харун Самарканди хорошо знал, что Сарбаз устроил жену с малолетними сыном и дочерью, в отличие от большинства бойцов отряда, не в нижнем гражданском лагере, а в городке у дальних родственников своего отчима. Это создавало, понятно, свои удобства, но и неудобства тоже были. Сарбаз стеснялся откровенно сказать, что ему хочется навестить семью, и каждый раз придумывал какую-нибудь новую причину для поездки. Самарканди понимал состояние парня, но он не был настолько добрым, чтобы потакать расслаблению в такой трудный для всех период; однако полковник настолько нуждался в Сарбазе, грамотном инженере-компьютерщике, что позволял себе и тому расслабляться. Тем более что скачки напряжения дизельная электростанция все-таки давала, и сжечь компьютер было бы большей бедой, чем сжечь холодильник.

Сарбаз направился к выходу, теперь уже склонив голову с благодарностью и даже приложив руку к сердцу, и Самарканди добавил ему в спину:

– Но постарайся все же побыстрее вернуться. Сегодня может прийти нужное сообщение, и нам, возможно, потребуется уехать. Ты можешь поехать со мной. Это еще не точно, но твоя работа может понадобиться.

Сарбаз обернулся:

– Надолго?

– Не могу сказать точно. Все зависит от того, как пойдут дела.

– Мне позволено будет спросить, куда?

– В Европу. Самолет уже готовят к вылету. Значит, и тебе нужно поторопиться.

– Для такой поездки тем более нужны свежие аккумуляторы. Я подкуплю комплект.

– Их можно будет в Европе подкупить. Там и дешевле, и проще.

Сарбаз снова поклонился и вышел.

* * *

Когда отряд талибов вместе с семьями вышел из Афганистана через пакистанскую границу, здесь, в Северо-Западном Пакистане, родственные пуштунские племена встретили их хорошо, и местная администрация помогла чем смогла. И можно было бы спокойно отсидеться в палаточном лагере до лучших времен. Кто-то и предпочел бы отсидеться, но только не афганцы. За всю историю страны они выдержали множество массированных нашествий, начиная Александром Македонским, захватившим Согдиану и Бактрию, и кончая англичанами в конце девятнадцатого века и русскими во второй половине века двадцатого. Но никто не сумел покорить афганцев, несмотря на то что сами афганцы состояли из множества народов, не всегда находящих общий язык друг с другом. Однако когда появлялся внешний враг, объединялись все племена. Так было в веках, так продолжалось и теперь. Следующее нашествие стало самым безжалостным и массированным – американское. Но никто уже не знал, сколько американцы смогут здесь продержаться. Они не умеют жить в условиях постоянной войны. А афганцы умеют.