Текст книги "Проверено: мин нет!"

– И что делать будем, уважаемые, матерь вашу, коллеги? – Капитан Рукавишников сел на большой камень, покрытый старым бушлатом и используемый в «норе», видимо, вместо табуретки, и потрогал щетину на подбородке.

Многие в группе предпочитали не бриться при выполнении боевого задания. Бритье считалось нехорошей приметой, потому что обычно перед погребением бреют покойников, а в покойники оформиться никто из них не спешил. Но Рукавишников брился всегда, считая это собственной своей хорошей приметой. Борода у него росла светлая, местами рыжеватая и клочкастая, и потому он никогда бороду не отпускал. Но сейчас было не до бритья…

– Может, где-то среди других бумаг… – старший лейтенант Лукоморьев в который уже раз начал перебирать найденные в «норе» документы, а найдено их было множество: и списки личного состава банды, и расписание дежурств, и даже какие-то финансовые ведомости, потому что Нариман Омарасхабов предпочитал вести собственную бухгалтерию, и даже милицейские сводки происшествий по району. С происхождением и назначением многих документов ещё следовало разобраться, но разбираться с ними предстояло не спецназовцам, а работникам республиканской прокуратуры.

– Бесполезно, и ты смотрел, и я смотрел… – махнул рукой Рукавишников. – Может быть, этого козла за прострелянную лапу к потолку подвесить?

– Я бы его ещё кое за что подвесил, – сказал старший лейтенант Прокрустов.

– За это нельзя… – рассудил Лукоморьев. – Распухнет, будет мешать ходить…

Расул Щипач сидел в углу, прислонившись спиной к сырой бетонной стене, на боль в руке не жаловался и даже слегка улыбался в ответ на угрозы в собственный адрес. Ему уже несколько раз задавали один и тот же вопрос: где документы, похищенные из канцелярии воинской части? Он отвечал просто и загадочно:

– Ищите… Где-то должны были быть…

Он даже не отпирался, не говорил, что не понимает, о каких документах идёт речь, о какой канцелярии какой воинской части. Малые сапёрные лопатки, известное оружие спецназа для рукопашного боя, Щипача в отличие от повара нисколько не пугали. Других угроз за исключением последних, несерьёзных, произнесённых от отчаяния, в его адрес высказано не было, потому что спецназовцы в людях разбирались и видели сразу, что на этого человека давить бесполезно. Он, может быть, и начнёт давать показания, когда посидит недельку другую в следственном изоляторе. Так почти со всеми бывает. Но сейчас, сразу, «колоться» не намеревается. А потом может быть уже поздно…

– Ну что, – капитан Рукавишников встал. – Глубоко вздохнули, и снова… Словно ещё не начинали… Пядь за пядью, сантиметр за сантиметром… Необходимо найти!..

Лукоморьев со вздохом отложил бесполезные бумаги, а Прокрустов зыркнул на Расула Щипача. И обыск начался снова. Искали тайник. Документы, те, что были найдены, в таком тайнике и лежали. Но, видимо, был где-то ещё один тайник, и он никак не хотел открываться глазам спецназовцев. Они даже раненого бандита перетащили на другие, уже осмотренные нары и даже его матрац распотрошили. Но ничего не нашли.

И теперь всё пришлось начинать заново…

* * *

– У меня соседи дома такие же дурные… – сказал в «подснежник» старший лейтенант Бахвалов. – Два приблатнённых брата… Этажом выше меня живут… Как врубят музыку, недоноски, так во всём доме стёкла в окнах дрожат.

– А что не отучил, «Славич»? – лениво поинтересовался майор Голованов. – Или педагогических способностей не хватило? Могу провести персональное занятие…

– Хватило… – сознался старший лейтенант. – Как приезжаю, весь дом отдыхает. Как я в командировке, снова начинается… График соблюдают чётко…

В доме, где они сейчас сидели, стёкла если и дрожали, то только в спальне, где они ещё остались целыми. В других комнатах на обоих этажах стёкла были выбиты. В том числе и в тех, где спецназовцы не оборудовали бойницы. Туда даже гранаты бросали. Не понятно только, зачем, если из этих окон не стреляли. На первом этаже вообще окон мало, но и существующие спецназовцы заранее забаррикадировали. А чтобы забаррикадировать, пришлось стёкла выбить. И взрывом БТРа много стёкол вынесло. Так что, спальня – счастливое исключение…

– Командир, а как ты позволяешь младшему офицеру обзывать себя недоноском… – подзуживал Голованова капитан Трегубенков. – Обрати внимание, как «Славич» фразу построил. Не просто – соседи у него такие… У него тоже соседи такие… То есть ты включил музыку, значит, они такие же, как ты, а ты такой же, как они… Понимаешь, в чём суть…

– Ну, товарищ старший лейтенант… – пригрозил Голованов. – Знать, драить тебе полы в солдатском туалете…

Но, видимо, громкая музыка не только старшему лейтенанту Бахвалову не нравилась. Выстрел из подствольного гранатомёта был нацелен в кровлю так, чтобы свалить антенну. Но антенна крепилась не к кровле, а к подстропильной балке и только проходила через дыру в металлочерепице и выстояла. Сама же кровля пострадала, судя по звуку, основательно.

– Что там, «Славич»? – поинтересовался командир со второго этажа.

– Хорошо, что дождь сегодня не обещали… – ответил старший лейтенант. – Сидим под дырявой крышей, видим красный закат… Знать, быть завтра ветреной погоде… «Магистру» два осколка в аккумулятор прицела попало… Всё, ночью «Магистр» у нас слепой…

– Аккумуляторы можно завтра уже сменить, – философски заметил Голованов. – Хорошо, что самого не зацепило. А чего они бомбить вас начали? Может, опять стропила ищут?

– Едва ли… Если бы искали стропила, били бы целенаправленно в одно место, чтобы пустой экран создать…

– Ты ответь там им хоть выстрелом, что ли… Чтоб не думали, что мы тут под такую дурацкую музыку спим…

– Всегда, пожалуйста…

Гранатомёт ухнул. И в ответ, только звук взрыва стал стихать, раздался тонкий и высокий то ли крик, то ли визг, быстро удаляющийся куда-то в сторону по улице.

– Я же не просил тебя в людей стрелять… – незлобиво высказал майор укор.

– А я ни в кого специально и не стрелял. Я просто в окно шардарахнул, не высовываясь… Если уж попал в кого-то, то только осколком… Да и то несерьёзно… Вон как бежит…

– А что так визжит по-бабьи? – спросил капитан Трегубенков. – Не видно никому, что там случилось?

– Видно… – отозвался прапорщик Денисов. – Вдоль по улице с песней несётся… За пах руками держится…

– Травматическая кастрация… – констатировал Бахвалов, подошедший к бойнице Денисова.

– Ну, ты – хирург-виртуоз… – заметил Голованов. – Работаешь не глядя… Вслепую… Так всех их перебьёшь… Малым числом они нас караулить не будут и к «Таганаю» двинут…

– Что-то «Таганай» долго молчит… – сказал старший прапорщик Киршин. – Давно ему объявиться пора…

– «Таганай», «Таганай», как слышишь? – снова опробовал эфир старший лейтенант Бахвалов. – «Таганай», отзовись…

«Таганай» молчал…

* * *

– Теперь я могу точно сказать, что здесь этих бумаг нет… – мрачно констатировал капитан Рукавишников. – Надо сообщать командиру…

– А командир искать заставит… – не менее мрачно предрёк старший лейтенант Прокрустов.

– Только толку от этого опять не будет… – заметил старший лейтенант Лукоморьев и задумчиво посмотрел на Расула Щипача, улыбающегося непонятно чему, поднял свой «винторез» и просто так, интереса ради прицелился пленнику в лоб. Щипач не среагировал и улыбаться не перестал.

В принципе, было понятно, чему улыбался Щипач. Он доволен, что спецназовцы ничего не нашли. Он доволен, что такая серьёзная операция, развёрнутая только ради этих документов, закончилась безрезультатно. Хотя Щипач может и не знать, что за операция была разработана и проведена и ради чего она проводилась. Но догадываться может.

И что же теперь?

– Отдыхайте пока… – распорядился Рукавишников. – Пойду свяжусь, матерь их, со своими…

Два старших лейтенанта только плечами пожали.

– Если вернутся люди Омарасхабова, можно их к Расулу не присоединять… Лишние рты нам не нужны, в СИЗО [12]12
  СИЗО – следственный изолятор.


[Закрыть] тоже… Самого Наримана лучше бы захватить живьём, если не получится, тоже невелика беда… Хотя я сомневаюсь, что «Голован» их выпустит…

Капитан направился к выходу, не забыв, переступил и через ступень, и через порог. Потом обернулся к старшим лейтенантам, в напоминание указал им пальцем на заминированное место – осторожнее…

Под входным люком звуков стрельбы из села слышно не было. Слышно не было их и снаружи, когда капитан голову высунул.

– «Рюкзак»… – выглянув из люка, позвал капитана Сидоренкова.

– Вижу тебя. Иду…

– Сиди… Я в гору полезу… Связь нужна… Что-то стрельбы не слышно…

– Постреливают понемножку… Ленивые…

– Время тянут…

– Успехи как?

– Не нашли… Много чего нашли, а того, что искали, нет, как будто и в природе не существовало…

Сейчас уже можно было бы и в полный рост идти, потому что прятаться теперь смысла не имело – «нора» захвачена, и пусть боевики, если село покинут, попробуют взять её штурмом. Это не легче, чем взять штурмом тот же каменный дом. Да и не настолько она теперь, кажется, уже и нужна. Но Рукавишников всё равно пригибался. Можно выбраться, вынести пленников и бросить в люк гранату. От гранаты может и взрывное устройство под порогом сдетонировать. Почти наверняка сдетонирует… А ещё лучше было бы запустить боевиков в нору, а после этого бросить в люк гранату. Или собственное взрывное устройство установить в дополнение к уже установленному боевиками. Чтобы уже они в своей же «норе» нарвались на неприятность. Тогда сдетонируют оба устройства… Но это уже на крайний случай… Скорее всего, «Голован» не отпустит боевиков, если те попытаются уйти из села, не завершив дело…

Из кустов Рукавишников вышел не к тому склону, на котором раньше сидел, а к противоположному, на котором село было расположено. Вот там уже, на самом склоне, пришлось пригибаться, забираясь в огороды ближайших домов. Оттуда уже должна была бы установиться связь. Но связь в наушнике не прослушивалась. И только когда он выбрался почти на крайнюю улицу, поднявшись на один уровень с той улицей, где время от времени лениво постреливали, в наушнике что-то резко щёлкнуло, и капитан услышал разговоры товарищей по группе. Жалели, что нет с ним связи.

– Есть связь… Есть… Я – «Таганай»… «Голован», как слышишь…

– Я – «Славич», «Голован» этажом ниже… Говорит, что поднимается…

– Что там у вас за пьянка? – Рукавишников так и не понял, наушником или свободным от наушника ухом он слышит эти звуки. Ему и раньше казалось, что он уже слышал отдалённую музыку. Но музыка была явно европейской, и, подумалось, что здесь, в селе, такую слушать не должны. Тем более включать громко. Мелькнула даже мысль, что мерещится…

– У нас дискотека проходит… Кто без билета, того к стенке…

– «Таганай», как дела обстоят? – вмешался, наконец-то, в разговор майор Голованов.

– Честно скажу, командир, хреново…

– Что такое?

– Не нашли… Раз за разом всё обыскивали… Нашли тайник с документами, которые прокуратуру заинтересуют, но нужных бумаг там нет…

– Где же они могут быть, если не там?

– Это ты меня спрашиваешь? Спроси лучше Наримана Омарасхабова…

– Что Щипач? Захватить удалось?

– Захватили, лежит связанный, смеётся над нами. Говорит: «Ищите, где-то должны быть»…

– Что предлагаешь?

– Предлагаю с РОШем связаться и доложить обстановку. Пора нас «снимать», всё равно толку не будет. Бандитов будем ликвидировать, пока не стемнело. А то разбегутся, и лови их…

– Пленных у тебя сколько?

– Трое… Сам Расул Щипач, тот раненый, которого от вас сразу же вынесли, и повар… Его Расул к Нариману послал с мобильником… Кто-то Расулу звонил. Видимо, возникла необходимость переговорить и с Нариманом… Он с трубкой повара послал. Мы повара перехватили. Сейчас спит связанный…

– Номер в трубке зафиксирован?

– Конечно. Московский номер…

– Не потеряй трубку. Сейчас буду связываться с Судиславлевым… Со связи не уходи…

– Я в чужом огороде лежу, поскольку собственным в этих краях не обзавёлся…

– Вздремни…

* * *

Почти минуту после разговора с капитаном Рукавишниковым майор Голованов думал, сводя концы с концами и пытаясь предположить, какой можно предпринять ход для поиска документов. Без документов операция могла бы считаться удачной только частично – Расул Щипач всё же захвачен. Ещё, правда, оставалось захватить Наримана Омарасхабова, тогда дело выглядело бы более удачным. Но всё же согласовать свои действия с генералом Судиславлевым было необходимо.

– Бутырский!

– Я! – отозвался механик-водитель, ставший временно внештатным радистом.

– Аккумуляторы живы?

– Почти…

– Выходи на связь с РОШем… Генерала Судиславлева требуй… Срочно…

Рядовой склонился над рацией.

– Что-то не заладилось у «Таганая»? – спросил капитан Трегубенков.

– Не нашли документы.

– Может, искали плохо?

– Я для того и выделил им в группу Прокрустова… Он в арабской стране, где живут по законам шариата, подпольный спиртзавод найдёт… У него на любой поиск нюх… Не нашли… Тайник с какими-то бумагами для прокуратуры нашли… А наши бумаги – нет…

– Щипач?

– Захвачен.

– Ничего не говорит?

– Издевается…

– Товарищ майор, есть связь. Генерал Судиславлев… – доложил рядовой Бутырский.

Голованов взял в руки наушник и микрофон, решив в этот раз разговаривать сам. Сейчас, когда ситуация определилась, разговаривать кодированными фразами смысла не было, поскольку, даже если бандиты смогут прослушать разговор, они ничего не смогут предпринять.

– Здравия желаю, товарищ генерал… – начал Голованов с предупреждения. – Ситуация у нас стабильная. «Нора» наша, банда под стенами. Потому разговаривать, предполагаю, можем спокойно. Докладываю…

– Да-да… – поторопил Владислав Аркадьевич. – Мне уже дважды из Москвы звонили… Начальство волнуется…

– Документов в «норе» не обнаружено. Есть много документов для прокуратуры, но нужных нам – нет. Захвачен раненым Расул Магометов и ещё двое пленных. Пленных отправим с первой машиной подоспевшего подкрепления. Пока прошу вашего разрешения на уничтожение оставшихся бандитов. Постараемся взять живым Наримана Омарасхабова, но это уже – как получится…

– Помощь уже вышла… – сообщил генерал. – Через час стемнеет, и три БМП будут в селе…

– В темноте кто-то из бандитов может уйти. Разрешите действовать на уничтожение…

Генерал помолчал, раздумывая.

– Действуйте… – решил он наконец.

– Только в штаны не наложите… – внезапно врезался в разговор посторонний откровенно злой голос с кавказским акцентом, и кто-то невесело хохотнул. – Вояки хреновы… Мало вас бьют…

Разговор прослушивался. Это порой случается и всегда кажется неприятным. Хорошо ещё, что Голованов не успел всё выложить. Про телефонную трубку и про номер звонившего из Москвы не сказал…

– Что за безобразие! Кто там вклинивается… – строго и грозно сказал Судиславлев.

– Конец связи, – сухо завершил разговор Голованов. – Дальнейшая связь по основному варианту. Я сообщу о новостях через час-полтора…

– Понял, – согласился генерал. – У меня есть возможность поставить канал на контроль…

Всё-таки спутниковые телефоны пока ещё редки, и посторонние вклиниться в разговор по спутниковому каналу могут не часто. Контроль же сразу покажет, есть ли прослушивание. Значит, разговаривать можно будет свободно и сказать то, что невозможно было сказать даже кодированными фразами, поскольку кодированные фразы были разработаны на строго ограниченное число событий. И, например, не предусматривали кодирование номера московского телефона, который следовало бы проверить…

* * *

– Я – «Голован». Всем! Внимание! Необходимо определить точки, откуда боевики ведут огонь. Выделяю на наблюдение десять минут. Через десять минут всем приготовиться к обсуждению. Дан приказ на уничтожение банды. Будем работать… Особое условие! Желательно захватить Наримана Омарасхабова… Ищите его заранее…

– Понял…

– Понял…

– Понял…

Ответы бойцов группы звучали почти синхронно.

Голованов снова поднялся на чердак.

– «Таганай»… Я – «Голован»… Слышишь меня?

– Слышу нормально.

– Есть приказ на уничтожение банды. За десять-пятнадцать минут успеешь обернуться туда и обратно?

– Зачем? Дам приказ по связи…

– Оставь одного человека с пленными… Остальных зови… Перекроете пути отхода в нору…

– Понял… Спущусь чуть-чуть… Там меня слышно будет… «Голован», пленных можно оставить и без присмотра… Просто оттащите их в сторону…

– А если кто-то наткнётся… Из убегающих… Оставь «Рюкзака»… Если кто прорвётся, он сможет отбиться… В случае чего вы поддержите…

– Понял, работаем…

– О готовности доложи…

– Обязательно…

* * *

Завершающая фаза любой операции, даже не полностью достигшей основной цели, всегда вызывает подъём и желание сделать всё необходимое быстро и эффективно, может быть, если получится, то эффектно. Хотя за эффектами в спецназе ГРУ гнаться не привыкли, но не привыкли и чураться их. При этом даже при большом желании начать работу быстрее и быстрее её закончить никто не торопится с подготовительным этапом. В данном случае подготовка была простой. Бойцы разбились на пары. Один занимал место наблюдателя, сообщал напарнику о готовности, и напарник, выбрав для себя наименее уязвимую огневую точку, открывал предельно сильный огонь по кустам внизу. И делал это быстро, после чего тут же прятался. Кратковременность атаки не давала возможность противнику вовремя среагировать. Но реакция всё же была, и начинался встречный огонь. Естественно, стреляли по огневой точке. А наблюдатель в это время фиксировал огневые точки противника. Причём если стреляли с чердака, то наблюдатели с первого и второго этажей присоединялись. Если стреляли со второго этажа, то присоединялись наблюдатели с первого этажа и чердака, и так далее. За десять минут выяснились практически все места, где засели боевики. Неопытность не позволяла им сразу после перестрелки сменить место. Да и не только неопытность… Каждый за несколько часов осады подготовил для себя удобное место – что-то притащил со двора, что-то под ствол подложил, где-то землю подкопал, чтобы ноги удобнее устроить, и бросать насиженное место, чтобы раз за разом перебегать куда-то, – это было не по нраву боевикам. Зато было по нраву спецназовцам, готовым к подавлению всех огневых точек.

Майор Голованов от руки нарисовал план двора. Наблюдатели подходили к командиру по одному и на плане обозначали результаты своего наблюдения, тут же обозначали для себя наиболее удобные точки для обстрела, чтобы не получилось так, что все стреляли бы по одной точке. Таким образом появилась импровизированная план-карта предстоящего боя.

– Восемнадцать человек? – удивился Голованов. – И у них уже были значительные потери… А теперь их больше, чем до начала боя…

– Значит, кого-то из домов вытащили… – решил старший лейтенант Бахвалов.

– Похоже на то… – не мог не согласиться майор. – Будет сегодня в селе много плача… Всем! Гранаты в «подствольники»… Первоначально работаем по фасадной стороне. Первый залп из «подствольников»… Пока подствольники перезаряжаются, стреляют гранатомёт и пулемёты. После перезарядки снова «подствольники», потом всё повторяем… Три залпа «подствольников» на одну сторону. Окончили, переместились в сторону сада. Там только шесть человек. Один залп «подствольников». Включаются пулемёты. Остальные вместе со мной в дверь. Там разделяемся. «Славич» и «Чеснок» подчищают фасадную сторону. Остальные обхватывают дом, и с двух сторон – в сад… Огонь на поражение… Если только… Если только не попадётся Омарасхабов. Этого желательно брать живым, как я уже говорил… Понятно всё?

– Нет вопросов… – ответил за всех капитан Трегубенков. – Привычное дело…

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Для второй группы спецназовцев такая работа тоже была привычным делом. Вызов капитана Рукавишникова приняли. На всякий случай привязали к нарам раненого, к тем же нарам за ноги привязали и Расула Щипача, и после этого старшие лейтенанты Прокрустов и Лукоморьев покинули «нору». Капитан Сидоренков предпочёл остаться на прежней позиции в стороне, справедливо считая, что со стороны ему будет легче стрелять, маневрировать и не подпускать бандитов к «норе». В любом случае вне люка он оставался свободным в своих действиях…

Старшие лейтенанты преодолевали расстояние до капитана Рукавишникова бегом, хотя и пригибали при беге головы. И на месте оказались даже с некоторым запасом времени. И весь путь слышали время от времени вспыхивающую ожесточённую перестрелку. Впрочем, сами старшие лейтенанты, как и капитан Рукавишников, уже по звукам определили, что происходит. Разыгрывалась стандартная спецназовская ситуация подготовки к прорыву. И они понимали, что до прорыва время у них ещё есть. Потому что сначала последует обстрел, потом пойдёт прорыв, потом будет бегство бандитов, если кто-то из них останется в живых. Скорее всего побегут они именно в сторону «Норы», причём обязательно будет кто-то лишний, скорее всего даже пара человек лишних, в чью обязанность входит накрыть люк пакетами с кустами, то есть замаскировать.

Капитан Рукавишников тоже времени не терял и успел наметить три наиболее выгодные точки для контроля за окрестностями. Причём выбирал их так, чтобы отступающих боевиков запустить непременно сразу между двух точек и при этом чтобы стрелки в точках друг друга не обстреливали, учитывая короткую дистанцию кинжального «огня».

Как только старшие лейтенанты заняли на отведённых им местах позиции, сам капитан опять поднялся в чужой огород.

– «Голован»… Я – «Таганай»… Как слышишь?

– Нормально. Как дела?

– Позиция готова. Ждём, можешь посылать…

– Мы уже закончили… «Лови удачу, пусть неудачник плачет»…

И, словно в подтверждение слов майора Голованова, звучно грянул залп сразу из нескольких подствольных гранатомётов, потом заговорили пулемёты и одиноко «рявкнул» не потерявший голос РПГ-7. Началось…

Рукавишников бегом вернулся на свою позицию, где успел выкопать под автоматный рожок яму. Бруствер был естественным, но слишком широким для комфортной стрельбы. А с ямкой автомат ложился аккуратно, и стрельбе ничто не мешало…

* * *

Подобное поведение в бою многократно отрабатывалось на занятиях, да и в боевой обстановке однажды уже приходилось применять, хотя чаще спецназу приходится не обороняться в таких вот каменных домах, а выбивать из этих домов засевших там боевиков. Но там другая тактика. Там тяжёлая техника сразу сносит заборы, чтобы иметь возможность вести обстрел издалека из всех возможных приспособленных и сооружённых укрытий. Боевики тяжёлой техникой не обладают, снести забор возможности, да и, кажется, желания не имели и потому вынуждены были размещать свои позиции на сравнительно небольшом пространстве между забором и домом. Они не видели в этих позициях большой опасности для себя, полагаясь на своё численное преимущество, с плотным гранатомётным огнём дела ещё никогда, наверное, не имели и не представляют, что это такое и какое даёт преимущество умелое и грамотное использование сразу всех «подствольников».

Группа заняла позиции. Один за другим бойцы докладывали командиру о готовности.

После последнего доклада Голованов сделал паузу в десяток секунд, перевёл дыхание и дал стандартную негромкую команду, не пытаясь даже перекричать музыку, несущуюся из спальни:

– «Огонь»!

Гранатомёт майор уже держал наготове, сразу высунулся в амбразуру и выстрелил вместе со всеми. Конечно, ему хотелось бы выстрелить первым, как и каждому. Но пять одновременных выстрелов слились в один. Сразу после этого огрызнулся РПГ-7, а затем заговорили два пулемета – старший прапорщик Киршин и рядовой Бутырский патроны не жалели и знали, что после залпа подствольных гранатомётов бандитам будет не до того, чтобы искать в прицел их амбразуры.

Майор ориентировался на себя. Он знал, что не быстрее всех заряжает «подствольник», но и не медленнее всех. Зарядил, дал ещё две секунды на подготовку и снова отдал команду:

– Гранатомёты… «Огонь»!

На сей раз залп получился не таким дружным, о чём можно было судить по лёгкой разноголосице и по продолжительности стрельбы. Разброс был в пределах трёх-четырёх секунд, для повторного залпа вполне нормальный показатель. И Голованов заранее знал, что третий залп будет ещё более разбросанным, вплоть до восьми-девяти секунд. Так обычно бывает на учебных стрельбах. Но и это хороший показатель, и, может быть, такой залп даже более опасный для противника, потому что после первых взрывов кто-то уже может поднять голову, если может это сделать, а последний выстрел эту голову достанет.

Снова заговорили пулемёты. И третий залп окончательно вычистил двор от кустов. Третий залп, кажется, был уже лишним, он выкашивал не кусты и людей, а траву, и без того подстриженную чьей-то старательной рукой. Наверное, Расул Магометов был рачительным и аккуратным хозяином и любил порядок…

– Сад!.. – прозвучала очередная короткая команда, но она в принципе была и не нужна, потому что прозвучала с опозданием – все бойцы сразу после третьего выстрела самостоятельно начали перемещаться к бойницам противоположной стены, на ходу перезаряжая «подствольники» и готовясь к новому залпу.

– «Огонь»!..

Залп грохнул, накрывая кусты, калеча яблони и роняя на землю не собранные полностью яблоки.

Из дома вырывались уже без команды, хотя команда, может быть, и прозвучала. Майор Голованов и сам не понял, давал команду он или нет, он только знал, что кричал что-то. Пулемёты били по саду безжалостно, не давая поднять голову тому, кто уцелел после залпа. Пять гранат на шесть человек, точки нахождения которых определены, – это слишком много. А потом ещё и пулемёты…

Дверь распахнулась настежь от удара ногой. Дверь выходит на фасадную сторону, но там уже некому встречать выбегающих спецназовцев ни поднятыми стволами, ни даже поднятыми руками. Группа разделилась сама собой и моментально обежала дом. Но и из сада никто уже не стрелял навстречу. Всё было закончено.

– Считаем трупы… – дал команду Голованов.

В саду оказалось восемь убитых, хотя раньше там насчитали только шестерых бандитов.

– Они что, почкованием здесь размножаются… – не удержался командир от ворчания. – Фасад, что у вас?

– Двенадцать… – сообщил старший лейтенант Бахвалов.

Значит, никто не ушёл, только двое пришли… Двадцать человек…

– Ищем Наримана Омарасхабова… Мне точно нужно знать, что он не ушёл…

Наушник в ухе напомнил о себе.

– «Голован»… Я – «Таганай»… Как слышишь? – раздался отдалённый голос капитана Рукавишникова.

– Нормально, – переводя дыхание, ответил майор. – Как дела?

– Позиция готова. Ждём, можешь посылать…

– Мы уже закончили… «Лови удачу, пусть неудачник плачет»…

– Здесь Наримана нет… – сказал капитан Трегубенков.

– «Славич», что у тебя?…

– Пять секунд, командир, три человека посмотрю… Нет… Нет Наримана… И сына его тоже нет… Ушли погулять заранее…

– Здесь сына тоже нет… – сообщил Трегубенков.

– «Таганай»!

– Слушаю, командир…

– Нариман Омарасхабов вместе с сыном, возможно, еще с кем-то… Перекрой пути… Они должны там появиться…

– Мимо нас не пройдёт… А другого пути в нору нет…

– «Голован», я – «Магистр»… – доложил сверху снайпер группы прапорщик Денисов. – В село входят три боевые машины пехоты и тентированный «КамАЗ»… Идут на скорости, без остановки… В нашу сторону…

Голованов сел на землю и прислонился спиной к искромсанному осколками телу яблони.

– Подкрепление, как всегда, опоздало… Это парни из «Витязя»… Пусть проведут проверку по всему селу… Не всех же мы бандитов перебили… Они тут размножаются за минуты…

* * *

Видимо, спецназовцев внутренних войск хорошо инструктировали накануне операции, и по карте они изучили село так же хорошо, как и спецназ ГРУ, потому что три боевых машины пехоты и тентированный «КамАЗ» на высокой скорости проехали сразу туда, куда следовало. Причём «КамАЗ» остановился, не доезжая поворота, и из машины цепью высыпали бойцы в «краповых» беретах. А БМП проследовали к дому Расула Магометова. Обо всём этом майору Голованову с чердака, откуда всё происходящее было видно, докладывал прапорщик Денисов. Голованов только морщился. Вот что значит несогласованность действий. Ещё в период планирования операции Голованов просил выделить ему в поддержку пару взводов спецназа ГРУ из недалёкой Моздокской бригады. Не выделили. Если бы выделили, спецназ ГРУ со спецназом ГРУ договорился бы без проблем. И связь бы они сейчас поддерживали через «подснежники», и подкрепление не стало бы бестолково врываться в село, а окружило бы его по периметру, чтобы никого не выпустить, а потом уже начало бы проверку по улицам и домам.

Но в подкрепление выделили отряд спецназа МВД «Витязь». Парни, конечно, натасканные на такие операции, и бойцы хорошие, тем не менее до конца не было известно, какое подразделение прибудет, и договориться с командиром до начала операции не удалось. Сам «Витязь» здесь ни при чём. Это только неумелая и непродуманная организация операции. «Витязь» вошёл в село так, как должен был бы войти во время боя. Но бой уже кончился, и сейчас следовало действовать иначе. В итоге получилось, что спецназ МВД только спугнул оставшихся где-то бандитов. И оставалась надежда только на то, что группа капитана Рукавишникова перехватит тех, кто пожелает в «норе» спрятаться…

* * *

Уже начинали сгущаться сумерки. Долина, в которой расположено село, спускалась с востока на запад. Рассвет здесь, наверное, приходит сразу, потому что солнце выходит из-за близких гор. А вот закат более продолжительный, потому что солнце садится за отдалённые горы. Но всё же темнело быстрее, чем на равнине. И в этих приближающихся сумерках капитан Рукавишников лежал в укрытии с автоматом в руках и всматривался в склон, готовый встретить всех, кто сюда пожалует.

Но первым заметил противника всё же не он, а старший лейтенант Лукоморьев. Это неудивительно, потому что оптический прицел «винтореза» давал возможность видеть дальше.

– «Таганай», проснись, но не пой… Идут пятеро… Среди них одна женщина… Женщина тоже в «камуфляже», тоже с автоматом… Вру… Со снайперской винтовкой… Что за винтовка – не пойму… Но какая-то приятная… Сразу говорю, что оптика мощная, не чета моей… Что за женщина – тоже не пойму… Явно не местная… Слишком грудастая для местных и к тому же блондинка…

– Дистанция?…

– Чуть больше ста метров. Сейчас под склон спустятся…

– Во избежание… Короче, сам понимаешь… Вы все, сволочи с «оптикой», – народ опасный… Начинай с неё…

– Обязательно, если «Голован» пообещает мне отдать её винтовку…

– «Голован» нас не слышит… Поднимись в огород, оттуда и спроси… Может, женщина тебя и не увидит… Если «оптику» не поднимет…

– Я верю, что ты уговоришь его… Приближаются. Сейчас из-за бугра выйдут, ты увидишь…

Рукавишников повел стволом автомата. Приготовился к стрельбе под несколько другим углом, чем раньше.

– А почему они оттуда идут? Кто подскажет? Они не должны оттуда идти… – не понял капитан. – Там не было стрельбы…