Текст книги "Прирожденный воин"

3

Не показывая себя, Пулат наблюдает из-за угла «ракушки», как неторопливой прогулочной походкой покидает подъезд красавец мужчина Алексей Ангелов и при этом не смотрит на свою новую машину, которую даже Виталий отметил взглядом. Как лучший друг Алексея он не мог её не отметить и непременно дал бы пинка тоже, как и колесу машины Доктора, если бы имел для этого время. Джип пристроился по другую сторону мусоровоза. Если взорвётся «Мерседес» Доктора, серебристому телу джипа тоже основательно достанется. Это соображение Ангела не может не подстегнуть, как хорошую лошадку кнут под хвостом. Отношение Ангела к машинам всегда было трепетным, как Пулат хорошо помнит. Но Ангел и без того резвый. Характер ищет выхода. И приобретённое за годы службы умение того же требует. Сейчас случай подходящий, и Ангел готов проявить себя.

Но никто, глядя со стороны, не подумает, что он целеустремлён и готовится к какому-то действию. Никто даже не догадается, что Ангел при беспечном внешнем виде наблюдает и схватывает на лету все приметы. Один Пулат это знает хорошо...

– Ага-а... – констатирует Виталий появление друга.

Через минуту, засидевшись в офисной духоте, решил прогуляться и Сохатый. Выйдя из подъезда, Дым Дымыч суровым взором окидывает двор, при этом его лицо не теряет своей привычной мрачноватости. И спрашивает что-то у пенсионера, гуляющего с длинной и лохматой, как гусеница, собачкой. Пенсионер оказывается отзывчивым и рукой указывает Сохатому прямой путь в магазин. Правильно. Именно с той стороны ему и следует обойти дом для проведения полной рекогносцировки, потому что Ангел двинулся в противоположную сторону. Третий возможный путь Пулат оставляет для себя и, убедившись, что друзья вступили в дело, выходит из рядов гаражей и «ракушек», поддёргивает свою куртку, словно показывает этим стороннему наблюдателю, если таковой имеется, что заходил сюда по нужде, и отправляется на рекогносцировку сам.

Дальний выход из двора даёт возможность дистанционного обзора. Следовательно, предоставляет особое дополнительное удобство для проведения безопасного и верного теракта. Но машин поблизости не оказывается, если не считать за машину развалившийся «Москвич-407», стоящий во дворе без колёс, без стёкол и без надежды на внимание и спасение. Судя по внешнему виду «москвичонка», уже не первый год эта картина привычна местным жителям. Но Пулат понимает, что зацикливаться на машине нельзя. Ни у кого не вызовет подозрения человек, остановившийся во дворе и набирающий перед взрывом номер телефона на «мобильнике». Но для этого надо стоять и наблюдать. И большинство террористов выдадут себя нестандартным поведением. Не каждому хладнокровие богом по полной программе отпущено. А нестандартное поведение, неадекватное обыденности, должен заметить сам Виталий. И опять он такого не замечает. Не только нестандартного поведения, но и просто стоящего наблюдателя. Даже без «мобильника» в руке. Правда, четверо пацанов и две девчонки с ними – эти стоят и могут простоять ещё долго. Им спешить, как кажется, совсем некуда. Такие имеют «мобильники» всегда – это Виталий определяет по внешнему виду. Но они подозрения у него не вызывают.

Пулат вынужденно заглядывает за угол, там останавливается и звонит Ангелу, чтобы согласовать впечатления. Алексей отвечает сразу.

– У меня самое удобное место, – объясняет Пулат. – Но здесь, насколько я разбираюсь в работе оперативного дворника, чисто...

– У меня есть одна скверная машина... – Ангел отвечает даже чуть-чуть лениво. – За рулём никого нет, справа сидит кавказец... Но он – один. А их должно быть по крайней мере двое. Мне так кажется. Держу его про запас, но ищу других.

– Это необязательно кавказцы...

– Я понимаю... Но не думаю, что это могут быть дети или пенсионеры. Других вокруг пока не замечаю... Правда, есть ещё бомж... «Жестянки» собирает... Хорошая, кстати, маскировка... Он, кажется, проходит мимо... Да... Ушёл... Ищу...

Виталий тут же набирает номер Сохатого.

– Слушаю...

– У нас с Ангелом чисто. Устали скучать. Что у тебя?

Дым Дымыч слегка кашляет в сторону от трубки, понимает Пулат по звуку.

– Двое пьяных мне не слишком нравятся... Нужно всю ночь пить, чтобы до обеда быть уже в таком состоянии. И слишком долго для пьяных разговаривают, не сходя с места. Пора бы давно повторить дозу... От них «мерс» хорошо видно. Больше ничего...

– Прокачаешь пьяных? Или помочь?

– Разберусь... Предложу им сброситься... Нет... Стоп... Отставить... Драться начинают... Ну... Эх, да разве же так бьют!.. Так только руки себе уродуют... Правильно... Так... Ещё лучше... Вот неприятность! Их сейчас менты «повяжут»... Патрульная машина... Конец фильма! У меня, значит, тоже пустышка...

– Ищи...

У Виталия слегка скребёт в душе. Не так чтобы слишком, но неприятно... Неужели поднял напрасно эту тревогу? Он знает, конечно, что лучше сто раз напрасно поднять тревогу, чем один раз её не поднять и прозевать реальную опасность. Но... Только его пригласили к сотрудничеству, первый раз проявил инициативу, и тут такой конфуз...

Однако расслабляться ещё рано. Что сам бы в этом случае придумал? Что?

«Мобильник» подаёт голос. Звонит Ангел.

– Новая мысль накатила в голову... С чего ты взял, что они должны быть в машине?

– Исходя из соображений их личной безопасности, друг дорогой... Ты не согласен?

– Предлагаю все варианты продумать. С улицы никого не вижу. Подъезды... Окна... Наш дом и дом напротив... Более удобен дом напротив. Обзор лучше...

– Бинокль?

– Есть у Басаргина... Звони Доктору.

Пулат набирает новый номер.

– Доктор... С улицы вроде бы тишина. Есть подозрительная машина у Ангела. Один кавказец на правом сиденье. Водителя на месте нет... твою «телегу» из машины видно.

– Какая машина? Марка? Когда я уходил, рядом со мной стоял джип «Опель Фронтера». Водитель русский. Водитель ушёл, справа остался какой-то кавказец... Сейчас их нет...

– Спроси у Ангела. Он со стороны заезда во двор. Он, кстати, предложил тебе поработать с биноклем. Просмотреть окна в доме напротив. А я с Дым Дымычем попробую пройтись по подвалам... Хотя... Не стоит... Подвальные окна отпадают. Уровень низок... Сугробы не дают обзора... Продолжаю наблюдение...

– Тобако уже позвонил Астахову из «Альфы». Генерал обещал, что машину с генератором отправляет сразу... Можно не суетиться...

Пулат и сам суетиться не любит. Покупает бутылку пива и встаёт в проходе между домами, откуда ему всё распрекрасно видно. С пивом никто не примет его за наблюдателя. Но пиво оказывается скверным, и Виталий даже не допивает бутылку. Ставит её рядом с урной. И в это время звонит Ангел.

– Пулат! «Опель Фронтера» с кавказцем справа – у меня. Машина стояла рядом с Доктором...

– Я в курсе... Контролируй его. Как только подойдёт машина с генератором, обложим втроём...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Фонарь начинает барахлить. Батарейка слабая. Конечно... Сколько часов уже отработала...Но теперь ещё в дополнение и замыкать начинает. Погаснет, и приходится идти в темноте, потрясывая проклятым фонарём, дожидаясь, когда тот надумает снова светить. Благо ещё, нервная система у майора Сохно крепкая, и он не расстраивается из-за таких пустяков, потому что два солдатских фонарика светят сзади.

Сохно, продолжая изучение пещер, дважды попадает в тупик, а с третьего раза чуть не проваливается в темноте в колодец, расположенный сразу за поворотом. Хорошо, один из двух десантников, входящих в майорскую команду, желает что-то сказать и вовремя спешит за офицером. Луч солдатского фонаря выхватывает пустоту под ногами тогда, когда Сохно уже начинает делать шаг. Нога зависает над колодцем...

– Ты что-то сказать хотел? – спрашивает Сохно десантника так, словно это именно его присутствие майора остановило, а вовсе не возможность сорваться в пустоту. А ногу так и не опускает, продолжая стоять на одной.

– Мы, товарищ майор, похоже, первые люди, которые здесь ходят... Эти горизонты, по моему, даже боевики не знают. Сколько бродим, и никаких признаков человека... Может, в противоположную сторону двинем? Там проходы расчищены...

– А эти ступеньки, считаешь, мамонты бивнями долбили? – Майор берёт из рук десантника фонарь и высвечивает колодец.

Глубиной метра в три. В два метра диаметром. Стены неровные, книзу сужаются. И отчётливо видно, как чьи-то руки подрубали уступы, создавая из них какое-то подобие лестницы. Чтобы по такой лестнице взобраться вверх, нужно иметь по крайней мере неслабые руки и ноги. Спуститься же по ступенькам практически невозможно. Разве что придерживаясь за верёвку. Сохно сначала светит солдатским фонариком вперёд, где видит следующий тупик, потом направляет луч вниз. Всматривается и спрыгивает, легко спружинив ногами.

– Сбрось фонарь!

Солдат бросает. У них на двоих ещё один остался. Сохно, ловко поймав источник света, рассматривает колодец, чешет в раздумье стриженый затылок и пробует рукой на прочность большой камень. Камень держится так, словно корни к земному ядру пустил. Соседний усилиям поддаётся, но ничего не открывает. Наконец, майор сдвигает от стены плоский, не слишком прямо стоящий камень.

– Горизонтальный лаз... Зачем лаз закрывать камнем, если нет желания им пользоваться?

Голос майора доходит доверху, усиленный эхом.

– Спускайтесь...

Солдаты спрыгивают не так ловко. Последнему вообще трудно это сделать, потому что места свободного для троих мало. И автоматы мешают. Сохно привычно обходится двумя «стечкиными» – пластмассовая кобура одного на бедре, второго, как меч у самурая, за плечом.

– Я первый. Последний закрывает дверь... – Сохно становится на четвереньки и проползает в лаз, высвечивая дорогу фонариком.

Скоро уровень начинает понижаться, порой вообще идёт такой крутой спуск, что есть большое желание съехать, как с ледяной горки, на животе. Даже обидно становится, что камень нескользкий, хотя и сыроватый.

* * *

Полковник Согрин наносит на карту подземное озеро. Попробовал воду на вкус. Чуть-чуть сероводородом отдаёт, как большинство пещерных водоёмов, тепловата или, как спелеологи говорят, термальна, но вообще-то вполне пригодна для питья. Полковник моет руки, расцарапанные во время лазания по узким проходам. Знает, как правило, подобные источники бывают лечебными и способствуют заживлению ран и царапин.

– Товарищ полковник, – негромко окликивает десантник и делает знак лучом фонаря.

– Иду. – Согрин наносит последнюю отметку и обходит подземную скалу, чтобы выйти к боковому берегу подземного озера.

Здесь камни крупные, нагромождены друг на друга, но идти можно, не пробуя опору под ногой. Такие громадины под весом человеческого тела не сдвинутся.

– «Рапсодия»! Я «Танцор». Слышишь меня? – на половине пути застаёт полковника голос Кордебалета.

– «Танцор», слышу, словно ты за стеной... Ты куда пропал?

– Я закончил разведку. Надо карты сверить.

– Раскрывай третий лист. Девятый квадрат. Я примерно в центре. Если хочешь искупаться, здесь есть озеро. Если желания нет, выходи к десантуре. Встречаемся в большом зале.

– «Бандит» где?

– Мы с ним недавно расстались. У него участок – не позавидуешь... Больше ползает, чем ходит. Выберется, будет ходить учиться заново...

– Ты скоро закончишь?

– Через десять минут двинусь на выход.

– Добро. Жду у десантуры. «Прыгун» закончил?

– Он вне связи... Не знаю... Раньше приказал ему ждать на месте. «Бандит» в курсе. Выйдет туда же.

– Добро, командир...

Согрин добирается до места, где ждут его оба десантника. Тут и показывать не надо причину вызова. Большущее пепелище костра.

– Целый кострище был... – качает головой десантник.

– Нет, – не соглашается полковник. Долго жгли костры. Много раз... Здесь была база. Дров рядом нет, откуда-то приносили... Хотя место для базы странное... Я бы сказал... – Согрин задумывается. – Я бы сказал, что здесь был госпиталь. Вода в озере скорее всего целебная. Поищите... Где-то должна быть куча с остатками бинтов. Может быть, сгоревшая...

Десантники расходятся. Видны только тугие лучи фонарей, рыщущих среди камней. И уже через минуту новый зов:

– Товарищ полковник!

Согрин подходит. Между двух камней ещё одно пепелище. Десантник ковыряет в пепле лезвием штык-ножа и выбрасывает на камень расколотые ампулы. Поднимает одну. Рассматривает в свете фонаря тщательно.

– С края подпилена, дальше отломана. Всё правильно. Здесь был, товарищ полковник, как вы и говорите, госпиталь.

Согрин наносит на карту новую отметку.

– «Рапсодия», «Рапсодия»! Я «Прыгун»! Как слышите...

– Наконец-то... – отзывается Согрин. – Я «Рапсодия». «Прыгун», как дела?

– У нас ЧП, товарищ полковник.

– Что случилось?

– Два человека пропало... Один ранен...

* * *

Серёжа Волков, сержант, командир отделения, вместе с пятью десантниками обследует самые лёгкие для прохода участки пещеры. Задача им поставлена предельно простая. Следует отыскать сквозные проходы, не отвлекаясь на ответвления. Проходы отмечены на карте, отмечены и три усиленно заминированных участка, все с той стороны, откуда могут появиться боевики. Словно они сами себе путь к отступлению перерезали. Проходов найти не удалось. Не удалось и создать их. Мины не российские. Минёры, входящие в группу, не решились с незнакомыми связываться, да этого от них и не требовали. Несколько раз попадали на «растяжки», ведущие к гранатам «Ф-1». Здесь дело почти простое – нашёл гранату, зажал предохранитель рукой, перемотал специально для этого припасённым шнуром вместо чеки, и всё. Случится бой, гранату можно использовать, просто развязав шнур. Не попадёшь на случай, после операции дашь какому-нибудь «молодому» побаловаться – пусть бросает. «Молодые» это любят, не успели ещё навоеваться...

Задачу определил полковник Согрин в самом начале, когда они только нашли главные устья[23]23
  Устье – вход в пещеру.


[Закрыть] и проверили первые залы и проходы. Там, рядом с большим камнем-валуном, выставленным в центре зала главной пещеры, и разделились, очертив каждый собственный участок поиска. Сержант понял, что сложность задания определяется опытом и проистекающим из этого опыта доверием. Спецназовцы откровенно показывали, какая громадная разница между ними и простыми солдатами. Все трое уже немолодые, но ещё на марше до пещер свободно себя чувствовали, тогда как десантники с превеликим трудом перебарывали ватное состояние собственных ног. А они-то думали, что собственные командиры «гоняют» их нещадно и гораздо больше, чем следовало бы. Кто же и как тогда «гоняет» этих офицеров, этого полковника и двух майоров!..

Серёжа весной должен демобилизоваться. Один из последних сержантов-срочников в полку. Остальные командиры отделений уже давно контрактники. Ему тоже предложили подписать контракт. Он отказался. Собирался поступать в Рязанское училище ВДВ, и даже командиры уже об этом в известность поставлены, присматриваются и готовят на него характеристики. Но, только посмотрев несколько дней на спецназовцев, Серёжа стал расспрашивать их про училище спецназа в Новосибирске. Появилась новая цель. И потому он старается особо. Это сказывается даже в тщательности и аккуратности, с которой сержант наносит обозначения на карту. А уж про тщательность осмотра и говорить не приходится.

Задание выполнено. Оперативно и толково. И сержант Волков решает, что стоит показать себя человеком, который время зря терять не любит.

– Разделяемся на тройки. Одна тройка влево, вторая – вправо. Далеко не отходим. Внешний осмотр коридоров. Впереди идёт минёр...

Так и двинулись, чтобы не ждать без дела, пока остальные три группы выполнят свои более сложные задачи. Да и сидеть на сырых камнях не слишком приятно. Лучше уж на чистом снегу лежать. Но выходить за пределы пещеры полковник запретил – могут заметить наблюдатели боевиков, тогда вся работа насмарку. Сержант сначала хотел предупредить полковника о своей инициативе. Но связь снова пропала. Впрочем, Серёжа и без того знал, что связи нет, если нет ни голосов, ни дыхания в наушниках. Только эфирный треск. Просто для других показал, что пробует связаться с Согриным.

– «Рапсодия»! Я «Прыгун»! «Рапсодия»! «Рапсодия»!.. Бесполезняк... Пойдём так...

Время поиска Волков ограничивает строго – через шестьдесят минут сойтись на месте встречи у камня-валуна. По расчётам, вскоре после этого и остальные группы подтянутся.

Поиск идёт спокойно, в боковых рукавах вообще не оказывается ни мин, ни растяжек, ни следов человеческого пребывания, да и сами рукава большей частью никуда не ведут. Просто сужаются и заканчиваются узкой щелью, в которую, кроме крысы, никто не пролезет. Через шестьдесят минут Волков выводит свою группу. Второй тройки у большого камня в центре пещеры не оказывается.

Сержант сердито прогуливается вокруг камня, смотрит на часы. Недобро хмыкает. Он сам всегда точен и аккуратен и любит эти качества в других.

– На семь минут опаздывают...

– Сейчас... Прибегут... – говорит минёр Валера.

И в самом деле – сразу за его словами послышался топот. Лучи фонарей с непониманием и нарастающим беспокойством устремляются навстречу, потому что пещерные проходы мало напоминают легкоатлетические дорожки, и бегать здесь трудно. Из бокового прохода выскакивает и тут же падает, солдат. Но поднимается, спотыкаясь, бежит снова и опять падает. Он без фонаря. Но три луча освещают его достаточно. Лицо беглеца окровавлено – это первое, что бросается в глаза. Сержант Волков вскидывает автомат и спешит на помощь вместе с товарищами. Только оказавшись рядом с раненым, Волков понимает, какую оплошность он допускает.

– Выключить фонари... Прикройте, если что... – командует тихо, но быстро и ясно.

Солдаты фонари выключают, идут по сторонам, спиной вперёд. Автоматы готовы к стрельбе. Сам Серёжа подставляет раненому плечо, помогает идти, почти тащит. Останавливаются только за валуном.

– Юрка, что случилось?

Раненый едва-едва может говорить.

– Не знаю... Не понял... Никто не понял...

– Говори...

– Кто-то выскочил из темноты... То ли двое, то ли трое... Только ножи сверкали... быстро... блестели... парни... упали... я тоже... потом... встал... вижу... идёт кто-то... ко мне... побежал... за мной бежали... один... или двое... там... рукавов много... я в тупичке... прилёг... они мимо... я сюда...

– Вовка с Толькой как?

– Не знаю...

– Живы?

– Не знаю... – Юрка откидывает голову и закрывает глаза.

Дыхание тяжёлое и неровное. Лёгкая судорога по лицу.

– Перевяжите его, – командует Волков.

И сам наклоняется, осматривает. Четыре ножевых ранения... Все скользящие, рубящие, не проникающие, но глубокие. Крови потеряно много.

В наушнике слышится разговор. Отдалённый. Когда беседа идёт внутри группы, микрофон, как правило, поднимают, чтобы не отвлекал других. Сержант понимает, что прорезалась связь. Вызывает полковника и докладывает:

– Два человека пропало... Один ранен...

Полковник реагирует ровно. Неизменившимся голосом приказывает:

– Докладывай по порядку.

– Осматривали боковые проходы. Разделились по трое. На одну тройку напали. Вернулся один боец, четыре ножевых ранения. Сейчас без сознания. Говорить не может...

И тут слышит спокойное:

– Волков! Сержант Волков, ты где? Не стрелять...

Волков не сразу понимает, откуда голос доносится – из наушника или со стороны, но он узнаёт майора Сохно. И следом за голосом из бокового прохода, с той же стороны, откуда прибежал раненый, появляются два луча света.

– Выключите фонари, товарищ майор, выключите... – громко и быстро говорит Волков, почти кричит. Но сразу после крика вздыхает уже облегчённо. Рядом с офицером всё-таки спокойнее.

– «Бандит», я «Рапсодия», доложи обстановку, как разберёшься...

– Я уже разобрался... Слушай...

Сохно подходит. Солдаты за его спиной фонари не выключают. Они несут на себе тела своих двух погибших товарищей из группы сержанта Волкова.

2

Пулату хорошо видно, как во двор въезжает микроавтобус «Форд Транзит» с сильно тонированными стёклами. Микроавтобус сразу направляется к стоянке и занимает место рядом с «Мерседесом» Доктора. И сразу же звонит «мобильник».

– Слушаю, Доктор, – отвечает Пулат, бросив только короткий взгляд на мониторчик трубки.

Сам же он рассматривает микроавтобус. Он понимает, что это, видимо, и есть тот самый генератор, что обещал прислать генерал Астахов. Такие генераторы сопровождают президентский кортеж, когда тот едет по улицам. Только в присутствии президента генератор работает на полную мощность и глушит все трубки «мобильников» вокруг. Сейчас, должно быть, мощность минимальная, захватывает только короткое окружение, иначе Доктор не смог бы Пулату дозвониться.

– Виталий, работаем... Дым Дымычу я уже сообщил, он в дороге. Они с Ангелом будут контролировать «Опель Фронтеру» и того кавказца на правом сиденье. Тобако выходит в помощь тебе, но садится сначала на машину. Не пугайся, он просто квартал объедет и подойдёт к тебе сзади. Вас двоих попрошу держать под присмотром твой сектор. Водитель джипа проходил в соседний дом. Он – ваш клиент... Высокий, сухощавый, светловолосый. Может быть, чуть рыжеват. По крайней мере веснушчатый... Стрижка короткая. Одет... Коричневая короткая дублёнка. Почти как куртка. Рукава с опушкой. Не застёгнута. Без шапки. Без шарфа. Брюки и обувь не помню. Не было причины присматриваться. Если это они, водитель должен будут выйти вскоре после меня, когда убедятся, что техника не сработала. Через пять-десять минут... Я выхожу через две минуты, когда Тобако сообщит о готовности. Проверяем единственный видимый вариант... Но могут быть невидимые... На всякий случай продумывай другие... Есть у меня чувство, что не всё так просто... Понаблюдайте! Внимательнее... Это ваша задача... Связь через Басаргина. Запоминай его номер...

Доктор диктует одиннадцатизначный номер.

– Я понял, друг дорогой... Номер запомнил, инструкции принял к исполнению. Давай сюда Андрея...

Виталий убирает трубку и вздыхает. Честно говоря, он чувствует себя не совсем уютно. Вдруг никакого взрывного устройства в машине нет! А он такую бучу поднял... Ладно бы, ещё своими силами обошлись. А то ведь даже «Альфу» подключили! Это не шутки с пинком колесу!

Однако все это не заставляет Пулата стать невнимательным к окружающему. Он видит весь двор. Взгляд тренированный. Когда-то на занятиях это надоедало. По многу часов описывать происходящее вокруг, рассеянно глядя только вперёд, словно просто задумался. Обычный человеческий взгляд прекрасно разбирает то, что находится прямо перед ним в секторе, очерченном углом в сорок градусов. Два боковых сектора по семьдесят градусов являются периферийными, и там человек видит только движение, не определяя объектов. Это всё относится к обычному человеческому зрению. Но существует ещё и так называемое «собачье зрение». После тренировки человеческий взгляд способен оценивать сектор в двести – двести десять градусов, не концентрируя при этом внимания на каком-то определённом предмете.

Именно таким взглядом Пулат замечает, что из подъезда деловой походкой выходит Андрей Тобако, проходит к стоянке и выезжает на своём «БМВ». «Маленький капитан» успевает купить ещё одну бутылку пива, теперь уже не такого противно-перекислого, и прикладывается к горлышку, когда опять же рассеянным взглядом видит, как в стороне останавливается машина. Так останавливается, что со двора её не видно. Пулат регистрирует машину. Андрей нашёл место рядом с другим «БМВ» почти того же цвета. Так, как стоит машина, узнать её невозможно, но память ещё раньше отметила другой «БМВ». И теперь видит еще один. Воспринимается цвет и общие контуры. Кроме того, Виталий машину ждёт и понимает, что это именно она. И Тобако движется в сторону Пулата.

Они встречаются так, словно заранее договаривались. Пожимают друг другу руки, приветливо улыбаются. Взгляд Виталия по-прежнему не сконцентрирован. Со стороны такой взгляд выглядит несколько печальным, будто у побитой собаки. Но кто сказал, что каждый человек должен иметь энергичный весёлый взгляд, как у собаки небитой?

– «Альфа» «прокачивает» эту «Фронтеру» по своим каналам. Ищут номер «сотовика» владельца. Если он проходит по их картотеке или по картотеке МВД, то найдут. Но должен быть ещё «сотовик» пассажира, который со своего места видит «мерс» прекрасно. Работать будет скорее всего пассажир. Но можно определить местонахождение владельца машины...

– Что, каждый «сотовик» можно отследить? – интересуется Пулат.

– Если известен номер, без проблем... Пока это в состоянии сделать только спецслужбы и операторы связи. Говорят, вот-вот поставят аппаратуру слежения на открытый канал через Интернет... Папы и мамы смогут отслеживать местонахождение нерадивых детей, ревнивые мужья всегда смогут узнать, где находятся их жёны. Дополнительная полезная услуга связи.

Пулат усмехается.

– Тотальный контроль, принесённый благами переполненной свободами демократической цивилизации... Когда свобода переливается через край, она становится бедствием... А если мне не хочется, чтобы меня контролировали? Натура у меня такая свободолюбивая...

– Покупай трубку на чужое имя. Но не рекомендуй этого тем, кто может быть потенциально похищенным.

Он достаёт свою трубку и набирает номер.

– Доктор! Приступай! Не забудь предупредить оператора на генераторе...

– Пиво будешь? – Пулат по-братски готов поделиться с Тобако.

* * *

Доктор не заставляет себя ждать долго. Не проходит и пары минут, как дверь широко распахивается – у Гагарина привычка такая – заходить и выходить только в широко распахнутые двери, чтобы плечи не застревали в проёме, и сам Доктор не идёт, а шествует всем своим большим телом, демонстрируя хорошее, по погоде, настроение. Помахивает зачехлённым ноутбуком. Он движется как ни в чём не бывало к своей машине, нажимает кнопку на брелке, сигнализация, естественно, не срабатывает. Шаг Доктора становится твёрже и целеустремлённее. Хмурятся брови. Он подходит к машине, пробует ручку, дверь открывается, и Доктор садится за руль. Ничего не происходит...

Доктор опускает стекло и смотрит на тонированное стекло пассажирского салона микроавтобуса, что стоит рядом. Дверца микроавтобуса медленно приоткрывается, но никто не выходит. Только голос произносит угрожающую фразу:

– Двигатель не включать, коробку передач не трогать!

– Не дурак! Можете не повторять!

Доктор закуривает и высовывает за окно локоть. Сидит так, словно кого-то ждёт.

* * *

Звонит Басаргин. Ангел вытаскивает трубку, продолжая слежение.

– Слушаю.

– Из «Альфы» дали данные на машину и водителя. Крикун Василь Васильевич. Личный шофёр и телохранитель «вора в законе» Вахтанга Кикишвили. Вахтанг Кикишвили, пятидесяти девяти лет, восемнадцать лет срока. Контролирует заказные убийства. Вахтанг ездит на «Тойоте Ленд Крузер». «Опель Фронтера» – личная машина Крикуна. В ста метрах от вас стоит машина с «альфовцами». Начнёте действовать, поддёрни на себе куртку. Это будет знак для них.

– Понял. Сообщи Сохатому.

– Сделаю.

Пассажиру не больше тридцати. Но не сам же Вахтанг выполняет заказы...

Стёкла джипа «Опель Фронтера» тонированы только сзади и в дверцах задних сиденьев. Ангелу хорошо виден пассажир, хотя стоит к нему Алексей спиной. Но в витрине магазина, расположенного на первом этаже соседнего дома, гармошкой выставлены зеркала. И позволяют с полным удовольствием любоваться тем, что у тебя за спиной происходит. При этом главное удобство состоит в том, что Ангелу с этой позиции виден и «Мерседес» Доктора.

Взгляд во двор. Доктор подходит к машине...

Взгляд в зеркало. Пассажир вытаскивает «мобильник»...

Взгляд во двор. Доктор открывает «Мерседес» и садится на водительское место.

Взгляд в зеркало. Пассажир набирает номер...

Всё! Вопрос решён. Ангел поворачивается, ловит согласный кивок Дым Дымыча, и они с разных сторон начинают движение к одной точке. Но оба сразу засекают третьего человека, который движется в этом же направлении. По описанию, данному Доктором, похож на водителя «Фронтеры». На Василя Васильевича Крикуна...

Взгляд на Дым Дымыча. Тот кивает. Он увидел и реагирует. Чуть добавляет шаг, потому что его сторона – водительская. Расстёгивает кнопки на рукавах куртки, чтобы не мешали рукам свободно двигаться. У Ангела на рукавах нет кнопок. Его руки всегда свободны. Он просто поддёргивает куртку, словно поправляет её.

Где-то в ста метрах от них должна двинуться в эту же сторону машина...

Шаги спецназовцы выверяют. Они не думают об этом, но расчет ведётся автоматически, на уровне подсознания. Они не договариваются, но оба просчитывают удобство ситуации для атаки с двух сторон. Лучший вариант – дать Крикуну возможность сесть в машину.

Крикун вышел из магазина. Несёт коробку и пакет. Всё в левой руке. Можно, конечно, и в это время его атаковать. Это даже удобно, когда одна рука занята. Но Дым Дымыч не успевает – это видно сразу. Крикун открывает дверцу заднего сиденья, и бросает в салон то, что он принёс... Бросает небрежно. Оно и понятно. Он делал отвлекающие покупки. Обеспечивал необходимость появления здесь. Всё правильно... С головой дружит... Не докажешь, что напарник пытался взорвать Доктора. Единственное доказательство – телефонная трубка.

Не дать времени на стирание номера!

Крикун хлопает задней дверцей заднего сиденья. Замок в дверце барахлит. Потому так хлопает. Дурак... Только больше разбивает... Машины надо уважать... Ангел морщится. И сворачивает с тротуара на тропинку. Ему к правой дверце. Прямым путём.

Три шага до машины... Пассажир смотрит на Ангела прямо. Понимает, идут к нему...

Крикун садится на водительское место. Дым Дымыч тоже подходит к «Фронтере».

Дальнейшие действия синхронны и даже комичны. Спецназовцы не видят один другого, каждый занят своим противником, но действуют одинаково. Резким рывком открываются дверцы. С двух сторон звучит одно и то же слово: «Привет». Встречный короткий взгляд, противостояние взглядов, понимание ситуации, и зеркальные действия водителя и пассажира. Водитель бьёт с правой руки, пассажир с левой. С разворота удар кажется более весомым. Но в сидячем положении трудно ударить с чувством. Дым Дымыч и Ангел свободно делают по шагу в сторону, не выпуская дверные ручки, и тут же хлопают своими дверцами, зажимая руки противников. Далее следуют одновременные захваты за рукав, дверцы прижимаются плечами, а руки ломаются. И два одновременных вскрика из машины. Затем рывок, пассажир и водитель вываливаются с сиденьев и оказываются в лежачем положении. Через секунду оба – без пистолетов.

Рядом останавливается «Газель» с «альфовцами». Дело завершают парни в камуфлированном кевларе.

– Трубку... «Сотовик»... – требует Ангел, наблюдая за обыском стоящего на четвереньках пассажира.