Текст книги "Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках"

На трассе перед поворотом к Шаолиню стоит бронзовая скульптура мастера кунг-фу. От нее до монастыря еще километра три сплошной череды сувенирных лавочек. Вход на территорию монастыря охраняется. С иностранцев за входные билеты берут по 40 юаней. Для нас это слишком дорого. Придется идти в обход. И ведь буквально в пяти метрах от официального платного входа нашлись распахнутые настежь ворота!

Монастырь Шаолинь («монастырь в мелколесье») основал в конце V в. индийский монах Бато. В VI в. сюда попал знаменитый буддистский проповедник Бодхидхарма. Не найдя людей, готовых воспринять его оригинальное учение, он удалился в горную пещеру и девять лет провел в медитации, сидя лицом к стене. Говорят, от долгого сидения у него отказали ноги. И, чтобы встать, ему пришлось сделать зарядку. Именно эти физические упражнения и стали основой у-шу или, как его еще часто называют, – кунгфу. А пещера Бодхидхармы стала одной из главных шао-линьских святынь.

Монастырь прославился на весь Китай во времена династии Тан. Тринадцать монахов, вооруженных лишь деревянными дубинками, сумели разгромить армию мятежников и захватить в плен ее главаря – сановника Ван Шичу-на. Это произвело на императора Тайцзуна такое неизгладимое впечатление, что он присвоил Шаолиню почетное звание Первого монастыря Поднебесной. С тех пор все, кто хотел стать настоящим мастером боевых искусств, приезжали в Шаолинь тренироваться под руководством здешних монахов, передававших секреты мастерства из поколения в поколение.

На территории монастыря и сейчас есть несколько бойцовских школ-интернатов. Несмотря на сравнительно прохладную погоду, во внутренних двориках я увидел сотни молодых людей в тренировочных костюмах. Одни махали руками и ногами, другие – бамбуковыми палками, третьи – колошматили друг друга деревянными мечами.

Прогулявшись по территории монастыря, мы обнаружили «внутренний монастырь», также окруженный высокой стеной. Его построили еще во времена династии Мин. Но в 1923 г. здание сгорело дотла. Осталось всего лишь несколько никому не нужных в коммунистическом Китае полуразрушенных павильонов.

В 1970-х гг. на экранах западных кинотеатров с огромным успехом стали идти фильмы с участием Брюса Ли. В некоторых из них действие якобы происходило на территории монастыря Шаолинь. Постепенно все больше и больше туристов стремилось увидеть «распиаренный» монастырь воочию. Именно для них и стали в 1980 г. восстанавливать заброшенные за ненадобностью руины. То, что можно увидеть сейчас, построено в конце XX в. Хотя и по старым образцам.

Внутренний монастырь окружен стеной от 2,5 до 3 метров высотой. Мы обошли вокруг, но никаких калиток или хотя бы проломов не обнаружили. Вернулись к центральному входу. Там посетителей встречает ярко раскрашенный смеющийся Будда Майтрейя, которого в Китае часто называют «Буддой с большим животом». Весь его вид выражает оптимизм, радость и беспричинное веселье (считается, что в заплечном мешке у него хранится сущность всего мира – Великая Пустота). Интересно, что билетер, который по совместительству выполнял также роль охранника, несмотря на то что целыми днями стоял по соседству с символом безграничного веселья, остался худым и грустным. Без билетов – по 10 юаней – он нас ни за что пропускать не хотел.

Посреди первого двора стоит огромное раскидистое дерево, а слева виден замкнутый с четырех сторон «Двор кулачного искусства». Там раньше проходили тренировки монахов, а сейчас в нишах установлены окрашенные в темный красно-коричневый цвет гипсовые скульптуры: монахи в кимоно изображают основные элементы техники кунг-фу.

В поисках ночлега мы обратились в ближайший отель. Там с нас запросили 80 юаней и вначале не хотели уступать. Видимо, по ошибке приняли за богатых иностранцев. Но китайцы – прирожденные торговцы, и когда они поняли, что с нас много не получишь, а клиентами зимой, когда туристов раз-два и обчелся, пренебрегать не стоит, нам нашли-таки трехместную комнату – за все те же «магические» 30 юаней.

Вечером к нам в комнату постучали и сразу же вошли двое серьезных мужчин.

– Секретная служба, – сказал один из них по-английски и в доказательство показал удостоверение с зеленой корочкой и текстом из китайских иероглифов.

И на фото все китайцы на одно лицо, и иероглифы для нас – китайская грамота. Как понять, действительно ли они те, за кого себя выдают? Пришлось поверить на слово. Но и наш ответ был в том же стиле – в ксерокопиях наших паспортов не было ни одного иероглифа. Вот и пообщались.

Двор, крыши и памятники покрывал толстый слой пушистого снега, продолжавшего хлопьями падать с неба. Монастырь выглядел заброшенным. Никаких посетителей в это январское утро не было. В засыпанных снегом горах нельзя разглядеть признаков человеческой деятельности. Удивительно, что в самой населенной стране мира есть такие пустынные места.

Спустившись с гор в ближайшую деревню, мы пришли на автостанцию. Шофер стоявшего там единственного автобуса радостно предложил довезти нас до Лояна за… 300 юаней. Опять нас принимают за богатых интуристов!

К счастью, пешком долго идти не пришлось. Вскоре нас нагнал грузовик. В кабине уже было два человека, но и для троих путешественников с тремя огромными рюкзаками нашлось место. Как я потом неоднократно убеждался, у нас с китайцами разные представления о тесноте. Но нас, видимо, объединяет пословица: «В тесноте, да не в обиде».

Дорога была запружена автобусами, машинами, тракторами, повозками, велосипедистами, скотом… А ведь еще и гололед! В результате мы полдня плелись до Лояна со скоростью не выше двадцати километров в час.

У железнодорожного вокзала Лояна нас сразу же окружили хэлперы. Один брался отвести к туалету, хотя его и так было видно, другой – порывался сопровождать до билетной кассы, которую найти еще легче. Еле-еле отбились.

Билет на поезд предпочли покупать без посторонней помощи. И опять же только до первой остановки. Интересно, как далеко нам удастся уехать на этот раз?

Контролеры шли один за другим. Пока не выехали из «оплаченной» зоны, мы были готовы к проверке. Но и при этом я заметил интересную особенность: билет спрашивали только у кого-то одного. Как будто китайцы принимают группу европейцев как одно цельное существо. Полагая, что ночью они постесняются нас будить, мы с Димой завалились спать, а Татьяна Александровна замешкалась. И тут появились очередные контролеры и подошли к ней. Прикидываться спящей было уже поздно. Оставался самый надежный способ – сыграть «глупого иностранца».

Татьяна Александровна стала тщательно проверять все свои многочисленные карманы, доставая и внимательно разглядывая завалявшиеся там бумажки. Наконец в недоумении развела руками – не могу, мол, найти. Контролеры, казалось, ничуть не удивились. Ну, что взять с бестолковых иностранцев! И пошли себе дальше.

В общем вагоне китайского пассажирского поезда народу обычно невпроворот, и все постоянно что-нибудь едят. К титану с кипятком выстраивается очередь из желающих заварить лапшу. На каждой станции пассажиры покупают новые порции жареных кур, шашлыков, семечек, лепешек… Мусор и объедки, не задумываясь, бросают себе под ноги. Когда он уже начинает мешать проходу, появляется проводник и подметает. Но чистота, пусть и относительная, держится недолго. Ощущение, что едешь не в поезде, а в какой-то захудалой закусочной на колесах.

В Сиане мы были готовы к тому, что и на выходе из вокзала будет контроль. Поэтому впросак не попали. Первым шел Дима. В ответ на просьбу показать билет он сделал неопределенный жест рукой и по-русски сказал: «Билеты сзади». Я поступил точно так же. Шедшая же последней Татьяна Александровна, наоборот, стала утверждать, что билеты были у одного из нас. Мы же к тому времени уже растворились в плотной толпе на привокзальной площади. Контролерша, в очередной раз убедившись в невообразимой «глупости иностранцев», поднимать тревогу и звать начальство не стала. Да и поздно. Двоих-то она уже пропустила! Пришлось и Татьяну Александровну отпустить с миром.

Сиань (в переводе с китайского Западный мир) – нынешний административный центр провинции Шэньси – с XI века до н. э. на протяжении более 1000 лет был столицей тринадцати древнекитайских династий. Хотя в бурных водах китайской истории XX в. большую часть памятников разрушили, там еще осталось, на что посмотреть.

Еще до старта кругосветки я понимал, что расходы на посещение достопримечательностей не впишутся в наш очень ограниченный бюджет. Но и проехать по миру, побывав только на вокзалах, в гостиницах и закусочных, по меньшей мере, глупо. У нас были «рекомендательные письма» на английском и испанском языках. Знаток китайского языка Паша Лак сделал «бумаги» и на китайском языке – мы называли их «дадзыбао» (по аналогии с распространенными в Китае в период «культурной революции» настенными плакатами).

В нашем «дадзыбао» был текст примерно такого содержания (не знаю, насколько точен был перевод): «Предъявитель сего документа является великим другом китайского народа. Он приехал в Китай для изучения культуры и обычаев страны. Всех официальных лиц просим оказать посильную помощь в выполнении этой миссии». Для большей солидности текст закреплялся моей подписью и печатью «Школы автостопа» (на русском языке!).

Для первого испытания «дадзыбао» мы выбрали трехэтажную колокольную башню Zhong Lou на центральной площади Сианя. К контролеру на входе подошла Татьяна Александровна, а я снимал все происходящее на видео – настоящее реалити-шоу.

Контролер внимательно, по слогам, прочитал «дадзыбао», потом почему-то заглянул на обратную сторону (странно, но так поступают практически все китайцы) и жестом показал – проходите. Хотя в бумаге была просьба помогать только ее предъявителю (у каждого из нас был свой экземпляр), но, как мы уже знали, китайцы обычно принимают группу иностранцев как единое целое. Поэтому, когда Татьяну Александровну пропустили, мы спокойно вошли следом, уже ничего, кроме своих европейских физиономий, не предъявляя.

А вот в соседний музей – на краю той же площади стоит еще одна башня – нас бесплатно уже не захотели пустить. Если в первом случае мы обращались к контролеру, который сам лично билетов не продает, а только проверяет их наличие, то во втором – показывали свое «дадзыбао» контролерше, которая еще и кассирша. Она в принципе не могла понять, как можно кого-то пропустить внутрь без билета. И тем более она не могла дать билеты бесплатно – ей придется за них отчитываться. Поэтому, чтобы подняться на городскую стену (кстати, это самая длинная в мире городская стена – мини-аналог Великой Китайской стены), мы специально выбрали тот вход, где продажей билетов и их проверкой занимаются разные люди.

При входе в знаменитый Музей Бэйлинь наше «дадзыбао» вызвало удивительную реакцию – мы, как обычно, показывали только одну бумагу на троих. Его прочитали все, начиная от контролера на входе, заканчивая директором. Узнав, что «нам нужно оказывать всяческую помощь», они, казалось, были уже готовы пустить шапку по кругу для сбора спонсорских средств. И были даже немного разочарованы, когда оказалось, что требуется такая мелочь, как бесплатный вход (кстати, три билета в этот музей стоят 60 юаней – 7$).

До Тайюаня ехали всю ночь – уже привычным для себя «методом одной остановки». Идя пешком к выезду из города, мы случайно попали на бесплатную дегустацию нового сорта китайской водки. Идти сразу стало веселее, хотя вокруг расстилалась безжизненная пустыня, в которой лишь изредка встречались одинокие глинобитные хижины.

Дорога была удивительно пустынной. По мере подъема в горы становилось все холоднее и холоднее. Пронизывающий до костей ветер нес мусор и угольную пыль.

Грузовичок с крытой кабиной (он не имел ни надписей, ни табличек с иероглифами) мы приняли за вахтовый автобус. В кузове на установленных вдоль бортов длинных скамейках уже сидели люди в грязных засаленных ватниках и форменных шинелях. Мы к ним присоединились.

Проехали километров десять. На пустынном повороте грузовик свернул с трассы, и водитель… стал требовать денег за проезд. Показали ему записанную на бумажке иероглифами фразу: «Подвезите нас, пожалуйста, по пути бесплатно». Но это не помогло. Он стал грозить полицией и доказывать, что работает как таксист. Оставалось только развести руками.

Ветер усилился до такой степени, что на него можно было ложиться. Идти приходилось, сильно склонившись в сторону. Но и деваться некуда. Вокруг не было никаких признаков жилья – только заброшенные полуразвалившиеся глиняные мазанки. Сзади нас медленно догонял груженный под завязку углем грузовик. В кабине уже сидело двое – водитель и его помощник. Я не стал махать рукой – видно же, что машина полная. Но грузовик остановился. И для трех путешественников с огромными рюкзаками там нашлось место. Хотя сидеть пришлось, как килькам в банке, как говорится, «лучше плохо ехать, чем хорошо идти». А ехали мы очень-очень медленно. Грузовик был явно перегружен сверх всякой меры и на крутых серпантинах не мог разгоняться до скорости больше 10 км/час.

До перевала оставалось около 30 километров. Но дорога заняла часов пять. И при этом нас ни разу никто не обогнал! Никакого транспорта, кроме тяжелогруженых самосвалов с углем, там нет. Именно за их счет и выживают редкие прилепившиеся на крутых безжизненных склонах деревушки. Практически у каждой из них расчищена маленькая площадка для остановки двух-трех машин. Дети лет 10–12 за вполне умеренную плату поливают из шланга холодной родниковой водой перегретые тормозные колодки.

В нашем грузовике перегревались не только тормоза. В моторе, видимо, тоже от перегрева, потекла прокладка. На одном из перевалов мы остановились, чтобы ее починить своими силами. Но это не удалось. Пришлось еще медленнее, чем раньше, тащиться к первой мало-мальски крупной деревне. Когда мы остановились там для ремонта, все местные жители, естественно, сразу же забыли о своих делах и собрались вокруг поглазеть на иностранцев. Такая реакция была для меня уже привычной. В Китае мы вызывали фурор практически везде, кроме самых туристических мест. Но что поразило именно в этой деревне – там не нашлось ни одного «знатока» английского языка. Ни одного возгласа «хеллоу» или «гуд бай»! Деревенские жители лишь молча смотрели, разинув рты от удивления.

Когда стемнело и пошел густой пушистый снег, мы уже спустились на плоскогорье. В каком-то неизвестном городке нас высадили у дверей самого шикарного местного «интуристовского» отеля. В него мы не стали заглядывать даже из любопытства. Прямо напротив нашлась более подходящая гостиница. Она расположена в подвале. Стекла в вестибюле разбиты, окно освещенной подслеповатой лампочкой комнаты выходит во внутренний двор на уровне земли, стены обшарпаны, а кровати застелены засаленными одеялами. Я тут же предложил не 30 юаней за троих, как мы обычно платили, а всего 20. И хозяин согласился. Мы у него в ту ночь были единственными постояльцами.

Следующее утро началось с поездки на военном «уазике». Он запомнился тем, что по радио как раз передавали песню «Подмосковные вечера» на китайском языке, а сидевший на переднем сиденье рядом с водителем лейтенант оказался русофилом. Когда Татьяна Александровна показала ему старую советскую десятку с портретом Ленина, он тут же предложил за нее 10 юаней. А вот российская тысячерублевая купюра (ходившая до деноминации 1998 года и взятая в качестве сувенира) его почему-то не заинтересовала. Он не хотел менять ее даже в пропорции 1:10. Очередная китайская загадка!

Вокруг лежал снег, но горное солнце пригревало уже по-весеннему. Вдалеке виднелся участок Великой Китайской стены. Мы уже несколько раз ее пересекали, но все как-то не удавалось снять на видео. С того участка дороги, по которому мы шли, стену было видно плохо. Ее закрывали растущие вдоль канала деревья. По полю до них было метров двести.

Я вернулся минут через пятнадцать.

– Где же ты был? Мы поймали джип, объяснили водителю, что с нами третий. Он согласился взять всех. Ждали тебя, ждали. А ты все не приходишь. Кричали, не докричались. Так и пришлось его отпустить, – пожаловалась Татьяна Александровна.

Пока мы обсуждали, был ли я не прав, что пропустил редкую там попутку, или нужно расслабиться и положиться на судьбу, появился пикап «Нисан». Остановился он метров через сто. Водитель, видимо, не сразу поверил своим глазам – в такой глухомани и вдруг сразу три иностранца.

Мы закинули свои рюкзаки в кузов, а сами втиснулись на заднее сиденье, зажав в угол сидевшую там китаянку. Стали знакомиться. За рулем сидел Ван Линь Линь, рядом его брат Ли Цзу Юнь, а на заднем сиденье жена одного из них (я так и не понял, кого именно) – Ань Люй До. На нас посыпался град вопросов: кто мы, откуда, куда едем. Достали разговорник. Ли пролистал его и показал фразу: «Я могу порекомендовать вам фирменное блюдо». Заметив, что его слова не вызвали ожидаемой реакции, он нашел более подходящий вопрос: «Завтракали (обедали) ли вы сегодня?» Еще хуже. Понятно, что нас хотят пригласить на обед, но неясно, что нужно ответить. Не будет ли ответ «нет» расценен, как отказ от приглашения? Или, наоборот, ответ «да» воспримут как утверждение о том, что мы уже сыты? Пришлось пойти на хитрость.

– О’кей! – надеюсь, это будет понято правильно.

Так и оказалось.

Мы заехали в первый же попавшийся на пути придорожный ресторан. Там нас, как почетных гостей, провели в отдельный кабинет. Пока готовились заказанные нами блюда, мы учились у китайцев обиходным словам, а они пытались говорить по-русски. Больше всего им понравилось звучание слова «картошка». В их устах оно звучало как «калотоска» и вызывало какие-то неизвестные нам ассоциации, провоцируя бурные приступы веселья.

20 января мы пришли в австралийское посольство за своими паспортами. Как и следовало ожидать, визы нам не дали. И понятно почему. Австралийцам нужно было «показать» по крайней мере по 2000 долларов. А столько не было у всех семерых кругосветчиков вместе взятых! Поэтому мы и получили назад свои паспорта с «черными метками» (неприметный на первый взгляд штамп о приеме документов).

Что же делать? Очень не хотелось так сразу расставаться с надеждой на австралийские визы. Ведь под большим вопросом оказывалась и вся задуманная мной кругосветка. У нас же к тому моменту оставалось примерно по 150$ (примерно столько же мы уже потратили на дорогу от Москвы и на визы). Но, может, вместо настоящих денег использовать справку о том, что издательство оплачивает нам расходы на транспорт и проживание (подписывая ее, директор так и сказал: «Если вы едете автостопом, а ночуете в палатке, то я могу честно написать, что такой проезд и такое проживание мы оплачиваем»). Этот «денежный суррогат» я и показал чиновнику, занимавшемуся нашими бумагами.

– Это же совсем другое дело. Можете опять подать документы. Однако вам придется повторно заполнить все анкеты и опять заплатить консульский сбор. Он берется не за визу, а за рассмотрение документов.

– И опять ждать две недели? У нас заканчивается китайская виза.

– Обещаю, в этот раз мы рассмотрим ваши документы за 2–3 дня.

Два-три дня превратились в пять. В посольстве требовали то одну бумажку, то другую. Потом выяснялось, что нужен перевод на английский. Причем не простой, а заверенный в российском посольстве! Создавалось впечатление, что австралийцы специально тянули резину. Видимо, они надеялись, что мы сами откажемся от надежды получить визы, либо у нас просто не останется времени. Упорства нам было не занимать. А вот времени действительно не хватало. Пришлось забирать паспорта. Хорошо еще, что в них не поставили по второму отказному штампу. И одной «черной метки» было более чем достаточно. С ней ни в одном приличном посольстве визу уже не получишь.

Пока мы занимались бумаготворчеством, стремительно приближался срок окончания наших китайских виз. Продлить же их, по мнению местных российских журналистов, было довольно сложно. Но был еще шанс успеть доехать до китайско-лаосской границы. Конечно, не автостопом. Зимой в Китае этот способ передвижения, как мы уже убедились, оказывается слишком медленным. Расценками на самолетные билеты мы даже не поинтересовались. Оставалась надежда на поезд.

В конце января в Китае началась активная подготовка к празднованию Нового года по лунному календарю (в начале февраля). Половина страны сорвалась со своих мест и устремилась в дорогу, чтобы встретить праздник в кругу семьи. Поезда были битком забиты, на вокзалах не протолкаешься, к кассам выстроились длинные очереди. Железнодорожные служащие, одетые в одинаковые зеленые шинели, пытались организовать хоть какой-то порядок.

Особо они не церемонились. Тех, кто пытался пролезть без очереди, грубо осаживали. Если же это не помогало, то с размаху били кулаком в ухо, хватали за шиворот и, подгоняя пинками, выталкивали на улицу.

Для иностранцев на Западном вокзале есть специальная касса. Но и туда очередь была очень длинная. Причем большая часть «иностранцев» – это те же самые китайцы, только из Гонконга или Тайваня. К тому же билетов на нужный нам поезд и там не было.

Казалось, никаких шансов у нас нет. Но в самый последний момент появились хэлперы. Какие-то явные проходимцы предложили продать именно три билета и именно на нужный нам поезд до Куньминя. И, что совсем уж подозрительно, без накруток. Пришлось рискнуть. Как потом выяснилось, билеты оказались самыми настоящими – или подделки были такого высокого качества, что ни один из многочисленных контролеров не предъявил нам претензий.

На платформе железнодорожники пытались организовать хоть какой-то порядок. Еще до прихода поезда всех пассажиров выстроили в тех местах, где должны были остановиться двери вагонов. Однако это мало помогло. Едва состав подошел к перрону, как с таким трудом созданный строй нарушился. К дверям все устремились одновременно, усиленно работая локтями и пробивая дорогу огромными мешками и баулами.

Среди трех билетов два было в общий вагон, а один – в плацкартный (он похож на наш, но все шесть полок с одной стороны, по три в ряд). Его мы с Димой уступили Татьяне Александровне, а сами отправились в уже привычный нам «третий класс». Там, к огромному удивлению, среди наших соседей обнаружилась и парочка немцев. Конечно, они бы предпочли оказаться в спальном вагоне – денег хватало и на первый класс, и на люкс, да и билеты покупались заранее. Но все хорошие места заняли «новые китайцы», спешившие домой к Новому году.

Немцы в общем вагоне чувствовали себя неуютно и вскоре перешли-таки в купе, доплатив проводнику разницу в стоимости билетов. А мы так и ехали три дня с китайским пролетариатом. Вернее, «к себе» приходили только ночевать, а все дни напролет проводили «в гостях» у Татьяны Александровны.