Текст книги "Разводящий Апокалипсиса"

Ага, сказал себе Валентин. Значит, это всего лишь догадка. Значит, в Управлении по-прежнему считают, что мой оперативный псевдоним – моя личная тайна. Кажется, первая приятная новость за сегодняшний день.

– Ну, в таком случае я – дурак, – ответил Валентин и одним глотком осушил свой бокал. – Ваннор запросто мог ошибиться. В тот день его самочувствие оставляло желать лучшего.

– Ты удивился, узнав, что он еще жив! – подтвердил Датрик это нехитрое рассуждение.

– Таким образом, мой дорогой Драган, – заключил Валентин, – я не считаю себя вправе давать вам интервью от имени факира Фалера.

– На вашем месте, молодой человек, я не делал бы столь поспешных заявлений, – ответил Валентину только что подошедший со стороны стола маленький сухонький старичок. Валентин приветственно улыбнулся – Карлос Куэртен, или папаша Карло, как называла его Диана, был его самым любимым гостем. Талисман Куэртена представлял из себя обруч, наделявший своего хозяина абсолютной памятью. Проведя несколько десятилетий в библиотеках Эбо и Побережья, папаша Карло приобрел поистине исчерпывающие познания во всех пангийских науках. Валентин любил беседовать с Карлосом об истории Панги – точнее, истории Побережья, поскольку истории остальных континентов погибли вместе с населявшими их народами. Самым забавным в этих разговорах было то искреннее замешательство, которое появлялось на лице папаши Карло, когда он один за другим цитировал документы, полностью противоречившие друг другу.

– Рад видеть вас, Карлос, – сказал Валентин, пожимая руку своему собрату по Обручу. – Почему это вы считаете мое заявление поспешным?

– Приветствую вас, Драган, – поклонился Куэртен Иванишевичу, – приветствую вас, – он на мгновение прикрыл глаза, вытаскивая из своей безграничной памяти все сведения о втором госте, – Датрик, сын Родрика, из рода Бреннов. Позвольте представиться – меня зовут Карлос Куэртен, и когда я перенесся на Пангу, мне было восемьдесят девять лет.

Валентин машинально отметил, что сегодня папаше Карло не дашь и семидесяти. Все-таки Эбо – счастливая страна. В отличие от Побережья.

– А теперь позвольте мне ответить на вопрос, который только что задал мне наш любезный хозяин, – продолжил Куэртен.

– Да-да, – поддакнул Валентин. – Позвольте ему ответить!

Драган и Датрик с интересом посмотрели на Куэртена.

– Дело в том, Валентин, – сказал Куэртен, – что предсказание начало сбываться.

– Какое предсказание?! – захлопал глазами Валентин.

– Разве вы не помните? – удивился в свою очередь Куэртен. – Двадцать второго мая семьдесят девятого года, созерцая редкий в наших краях пламенеющий закат, мы с вами сидели на террасе второго этажа этого дома и рассуждали о пророчествах и предсказаниях, играющих важную роль в повседневной жизни народов Побережья. Помнится, вы просто поразили меня своим пренебрежительным отношением к магии предвидения будущего. Для пусть начинающего, но все же действующего мага вы были настроены крайне консервативно!

Май семьдесят девятого? Валентин наморщил лоб, вспоминая те беззаботные годы. Да, именно в мае я окончил Лицей, получив с превеликим трудом звание мэтра. Возможно, именно это событие мы и отмечали на верхней террасе. С Баратынским я тогда еще не был знаком, было несколько приятелей по Лицею, Диана, само собой, и папаша Карло. Напился я тогда основательно, как и всегда по первым годам. Еще б не напиться, когда похмелье снимается одним простеньким заклинанием!

– Да я и сейчас настроен достаточно скептически, – усмехнулся Валентин. – По крайней мере, штатная пророчица моего горного замка так и не смогла меня убедить, что все ее пророчества сбываются.

– Как звали вашу пророчицу? – незамедлительно осведомился Куэртен.

– Нинель Алиссинская, – ответил Валентин.

Куэртен слегка прищурился, вспоминая. Потом его лицо приняло странное выражение.

– Вы уверены, что ее пророчество не сбылось? – спросил Куэртен таким тоном, что Валентину стало не по себе.

– Уверен, – ответил он слегка дрогнувшим голосом.

– Странно, – пожал плечами Куэртен. – У пророчиц ее класса ошибки практически исключены. Разве что в ход событий вмешался какой-нибудь внешний фактор…

Валентин открыл было рот, чтобы спросить – какой именно фактор – но усилием воли заставил себя промолчать. Хватит о делах; мы собрались веселиться!

– Скорее всего, так и было, – примирительно сказал Валентин. – Но мы несколько отвлеклись от темы. Так что там мы обсуждали в мае семьдесят девятого?

– Я рассказывал вам о древних пророчествах, срок исполнения которых приходился на ближайшее – в то время – будущее. Вы искренне наслаждались моим рассказом, практически непрерывно хихикая и всячески подшучивая над древними текстами. – Куэртен пристально посмотрел на Валентина и слегка прищурился. – Одно из пророчеств вызвало у вас целый взрыв веселья. Припоминаете?

Валентин хлопнул себя по лбу. Ну конечно же! Бог ты мой, как же надо было напиться, чтобы такое из головы вылетело! Я ж из этого пророчества псевдоним себе взял!

– Фалеровы войны? – усмехнулся Валентин. – Теперь припоминаю. Согласитесь, что даже на Панге мало найдется пророчеств, содержащих такое количество несуразностей! Вождь, который не вождь, меч, который не меч, гора, которая не гора… что там еще было?

– Три Избранных на празднике в столице, – продекламировал Куэртен, – узнают за мгновение до смерти, что Избранные вовсе не они.

Валентин застыл с раскрытым ртом. Драган и Датрик как по команде повернулись в сторону Куэртена и уставились на него с нескрываемым любопытством.

– Это что, там так и написано? – нерешительно спросил Валентин. – Вы не шутите?

– Я всего лишь цитирую, – спокойно ответил Куэртен. – Помнится, вас очень позабавил и следующий катрен. Удар небес всех натрое разделит, одним – пучина вод, другим – война, а третьи будут в ужасе великом.

– Еще бы, – попытался пошутить Валентин. – На троих у нас в России водку разливать принято. А не судьбу делить…

Он понял, что шутка не удалась. Тогда, теплым майским вечером, под оранжево-красным небом, после нескольких бокалов густого терпкого вина эти слова казались очень смешными. Сейчас Валентин понял, что они могут звучать и по-другому. Панга – не Россия. Здесь на троих можно разлить и судьбу.

– Карлос! Какое предсказание вы цитируете? – выпалил Драган, буквально хватая Куэртена за руку.

– Я рад, – улыбнулся Куэртен, – что смог заинтересовать вас, друзья мои. Считайте мои слова затравкой к сегодняшней застольной беседе – и позвольте на этом сделать небольшую паузу. Приветствую вас, о прекрасная Диана, дочь Ульриха и Ангерн из семьи Баккенстор! – воскликнул он, изгибаясь в изящном поклоне.

Валентин с некоторым раздражением посмотрел на Диану, появившуюся так не вовремя.

– Прошу к столу, – произнесла Диана сакраментальную фразу, традиционно открывавшую подобные вечеринки. Поначалу Валентину казалось странным, что здесь, в стране совершеннейшего изобилия и повального увлечения экзотическим творчеством, люди находят время для столь древнего развлечения. Однако со временем он понял, что совместное употребление пищи под интересный разговор относится к тем ценностям, которые принято называть «вечными». Даже принц Акино, которому по самым скромным оценкам давно перевалило за семьсот, однажды пригласил Валентина и Донована на обед – и отобедал в этой компании с нескрываемым удовольствием.

Поэтому, едва расслышав приглашение, Валентин устремился к столу. Он торопился занять место рядом с папашей Карло – а тот, в свою очередь, облюбовал себе стул рядом с Дианой. После нескольких приветственных замечаний и поклонов Валентин устроился напротив Куэртена. Наполнив бокал своей соседке – Марии Симон, специализировавшейся на криминальной хронике Побережья, – он приготовился слушать, чем же еще папаша Карло шокирует собравшееся общество.

– Я предлагаю выпить! – провозгласил первый тост Рольф Хакстор, руководитель проекта «Новости Оттуда». Тост его, выдержанный в классических северных традициях, пришелся собравшимся по душе. Дюжина бокалов немедленно поднялась к потолку; вслед за этим раздался характерный стук вилок о тарелки. Валентин допил свой стакан и налег на оказавшийся перед ним рыбный салат. Вскоре сидевшая слева Мария предложила поменяться блюдами, и Валентин перешел на доставшийся ей фаршированный овощами сладкий перец. Гастрономические заклинания, созданные Валентином еще в первые годы своего ученичества, до сих пор исправно возобновляли запас любого продукта, употребленного за ужином. Гостям оставалось только передавать друг другу тарелки да высматривать на другом конце стола блюдо поэкзотичнее.

– Наполните бокалы, друзья мои! – вновь подал голос Хакстор. – Сейчас я буду говорить долго!

Надо же, удивился Валентин. А Диана рассказывала, что из него слова не вытянешь. Эдакий северный варвар, привыкший командовать женщинами и собаками. Судя по популярности «Новостей Оттуда», командовать у Хакстора получалось неплохо. Ну что ж, решил Валентин, послушаем, как он умеет говорить.

Он налил себе и Марии, поменялся блюдами с соседом справа и откинулся на спинку стула. Рольф Хакстор поднялся, взял со стола похожий на вазу фужер и поднял его на уровень глаз.

– Среди нас, – сказал он, глядя на искрящийся в бокале напиток – бриллиантовый джин, как успел сообразить Валентин, – находится великий герой.

Господи, подумал Валентин. Неужели опять я?

– Сегодня, – продолжил Хакстор, – мы видим его в первый раз.

Вот те на, подумал Валентин. Это что же, не я? Меня тут почти все как облупленного знают!

– Мы знали Валентина Шеллера, – сказал Хакстор, упорно продолжая разглядывать свой фужер. – Он развлекал нас колдовством. Он наполнял наши бокалы. Он смешил нас до слез, когда выпито было вдоволь. Но никто из нас не знал, кто он такой на самом деле.

В том числе и я сам, подумал Валентин. Кстати, и до сих пор не знаю. Хеор одно твердит, Донован – другое, а принц только печально улыбается.

– Сегодня я смело называю его истинное имя, – повысил голос Хакстор. Он наконец-то оторвал взгляд от фужера и повернулся к Валентину. – Перед нами – факир Фалер, победитель тальменов!

– Ура! – раздался с дальнего конца стола чей-то восторженный крик.

– Да, – подхватил Хакстор, – ура! Потому что никогда еще на моей памяти не сидел за этим столом человек, чья слава простиралась бы столь широко и чье имя звучало бы так громко! Выпьем за факира Фалера, щедрого хозяина и неустрашимого воина!

– Выпьем! Выпьем! – услышал Валентин со всех сторон.

Интересно, подумал он, а я что должен делать? По северному обычаю полагается одарить Хакстора всякими милостями, по южному – произнести ответный тост. Впрочем, это если считать, что пьют за меня. Но ведь я пока что не признался, что мы с факиром – одно и то же лицо.

Валентин почувствовал подступивший к горлу комок и сжал губы. От славы никуда не денешься, подумал он, сам-то я отлично знаю, кто такой факир Фалер. Что за дурацкая ситуация – в честь меня тосты провозглашают, и притом заслуженно, а я даже спасибо сказать не могу.

– Я сказал! – громыхнул Хакстор напоследок и уселся на свое место.

– Отлично сказано! – воскликнул на весь стол Датрик Бренн. – Ну а теперь мы хотим услышать речь великого Фалера!

Вот так, сказал себе Валентин. Поди, откажись сейчас от своего второго имени. Съедят вместо закуски и не поморщатся.

Валентин наполнил свой бокал и нерешительно поднялся.

– Мне кажется, – сказал он, разводя руками, – что во всей этой истории еще слишком много неясного. На самом деле, – Валентин сделал паузу, пораженный тишиной, в которой он произносил свою речь, – виной всему была куча нелепых случайностей…

Он замолчал, внезапно осознав, какую чушь только что сказал. Случайностей?

Разве случайно Хеор требовал от Занга факира Фалера? Разве случайно Незримые имели тайный приказ насчет того же факира? А Шкатулка? Неужели вот так, совершенно случайно, она попала ко мне в руки буквально за час до катастрофы?!

Такое ощущение, подумал Валентин, что буквально каждый из сильных мира сего имел относительно меня далеко идущие планы. Не удивлюсь, если и с Земли меня вызвали специально для всей этой заварухи. Какая уж тут случайность! Скорее, хорошо подготовленный экспромт.

Вот только в тосте об этом не расскажешь.

– Я только пытался помочь людям, которые были мне симпатичны, – совсем упавшим голосом продолжил Валентин, – спасти доставшееся мне имущество… На моем месте так поступил бы каждый…

Он умолк, обдумывая, как бы закончить речь с наименьшим позором.

– Каждый факир Фалер.

Куэртен произнес эти слова совсем тихо, буквально себе под нос, низко склонившись над тарелкой с супом. Но тишина стояла такая, что его восклицание услышали даже в дальнем конце стола.

– Да, – улыбнулся Валентин, пораженный верностью этого замечания. Не выбери я шесть лет назад этот дурацкий псевдоним, ничего бы не было. – Наверное, факир Фалер делал то же самое, и теперь за голову его назначена награда, а слава его не знает пределов. Так позвольте мне вместе с вами выпить за факира Фалера!

Звон бокалов – подвыпив, гости уже начали чокаться, – был ему ответом.

– Прекрасная речь! – перекрыл гомон звучный голос Датрика Бренна. – А теперь я хочу услышать славную историю о фалеровых войнах! Расскажи нам о древнем пророчестве, о многомудрый Карлос Куэртен!

Наконец-то, облегченно вздохнул Валентин и поспешно уселся на свой стул. Мария тут же протянула свой пустой бокал, Валентин машинально налил, поставил бутылку обратно и понял, что Куэртен уже говорит.

– … с самого начала. Катрены, которые я уже процитировал, и которые повторю, когда речь дойдет до самого пророчества – два из семи сохранившихся катренов так называемого Темного Пророчества Емая.

Час от часу не легче, мысленно застонал Валентин. Видимо, похожие чувства охватили и остальных гостей – раздались многочисленные ахи и охи.

– Основной текст Темного Пророчества, – продолжал Куэртен, наклонившись вперед и сложив перед собой руки, – до сих пор не обнародован. Существуют равно обоснованные мнения на этот счет – одни авторы считают, что текст тщательно скрывается от мира узкой группой сектантов, другие же придерживаются мнения, что текст уничтожен самим Емаем или его ближайшими последователями. Те семь катренов, с которыми мы имеем дело, дошли до нас в виде цитат, встречающихся в трех древних текстах. Это «Жалоба о тщетности магии» Яппура Великого, «Письма военачальника» Лангура Эльсанского и заметки на полях «Светлого Пророчества», оставленные безымянным переписчиком. В ходе более чем пятисотлетнего анализа катрены были расположены в хронологическом порядке и ныне составляют собой текст так называемого «темного отрывка» – темного как в переносном смысле, поскольку содержание его достаточно непонятно, так и в самом прямом, поскольку Тьма присутствует в качестве персонажа практически в каждом катрене.

Валентин ощутил короткую дрожь вдоль спины. Черт! Сначала Хеор именует меня человеком Тьмы; а теперь еще и пророчество! Неужели во всей этой мистике есть доля правды?!

– В силу своей отрывочности и, не побоюсь этого слова, откровенной фантастичности пророчество «темного отрывка» не входит в число общепризнанных, – продолжил Куэртен свой рассказ. – За последние сто лет не появилось ни одного текста, посвященного толкованию этого пророчества. У многих авторов, даже у такого видного специалиста по истории будущего, как Мауквак Лорингский, отсутствует само упоминание о «темном отрывке»! Возможно, такое положение дел объясняется еще и тем, что «темный отрывок» считается отдельными фанатиками ключом к розыску основного текста Темного Пророчества, что делает его анализ делом весьма небезопасным. А между тем «темный отрывок» – одно из немногих пророчеств, содержащих наряду с абстрактными описаниями будущих событий вполне узнаваемые географические пункты и даже имена действующих лиц!

– Имена? – переспросила Диана и косо посмотрела на Валентина.

Господи, да что за день такой сегодня, обреченно подумал Валентин. Сейчас мне еще и от Дианы достанется – зачем имя из пророчества брал? зачем дух предков тревожил? Чем я только думал, когда псевдоним придумывал!

– Имена, – спокойно повторил Куэртен. – Два колдуна, два войска, две войны, гора, что не гора, и тьма без мрака – фалеровы последние свершенья.

Валентин облегченно перевел дух. Все нормально, ни к чему не придерешься! Что за «фалеровы» свершения, кто такой «фалер» – разве же можно догадаться? Мало ли кто еще возьмет себе славное имя «Фалер» – настоящему Фалеру это вряд ли помешает!

– По этому отрывку можно предположить, – продолжил Куэртен, – что в полном тексте пророчества имя «Фалер» встречается довольно часто. В противном случае автор вряд ли стал бы употреблять притяжательное прилагательное, образованное от данного имени. Таким образом, мы имеем дело с именем – именем Фалер, принадлежащим одному из ведущих персонажей «Темного пророчества»!

– Да здравствует великий Фалер! – закричал, услышав это, Датрик Бренн. Добрый десяток бокалов взмыли над столом; послышался дружный звон, который почему-то заставил Валентина задрожать.

Он в три глотка осушил собственный бокал, поставил его прямо перед собой и помассировал лоб. Так. Значит, Фалер – ведущий персонаж темного пророчества. И пророчество это уже начало сбываться – по крайней мере, в части трех избранных на празднике в столице и погружения в пучину вод доброй трети Побережья.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что из этого следует.

Значит, я теперь – персонаж пророчества.

Валентин налил себе полный бокал и продолжил размышлять, прихлебывая вино безо всякого тоста.

Персонаж пророчества, повторил он про себя. Ну, это еще не самое страшное. Весь вопрос в том, какого пророчества!

Вопреки утверждениям Куэртена, Валентин вовсе не был Фомой неверующим в отношении предсказаний будущего. Маг, претендующий на звание гроссмейстера – а с недавних пор Валентин воспринимал себя именно в этом качестве – обязан разбираться во всех областях магии. Стандартный курс визионерства и тенденционного анализа, с грехом пополам законченный Валентином на третьем году обучения, обеспечил его простейшими заклинаниями вроде гадания на удачу или провидения погоды. Потерпев несколько поражений в магических поединках, Валентин не поленился пройти факультативный курс по развитию опережающей реакции. Сейчас он умел – заранее настроившись, разумеется! – чувствовать будущее на расстоянии целых шести секунд.

Но – семьсот лет?!

Валентин покачал головой. Ни один великий маг Панги не занимался пророчествами. Если бы дальние пророчества работали, ситуация была бы совсем иной. Живя по двести-триста лет, великие маги были крайне заинтересованы в предсказаниях далекого будущего. Но факт остается фактом: даже у такого выдающегося мага, как Хеор, предсказаниями занимался один из учеников. Точнее, одна из учениц, та самая Нинель Алиссинская.

А это значило, что великие маги не слишком-то доверяли дальним пророчествам. Даже на несколько лет, не то что – на несколько веков.

Семьсот лет. Валентин покачал головой.

Этого не может быть.

– … и вот представьте, – услышал он голос Куэртена, который все это время продолжал развлекать собравшихся своим рассказом, – что я слышу в очередной передаче ваших «Новостей»! На Побережье снова появились черные туманы!

– Да, это так, – громовым голосом подтвердил Датрик. – Я сам видел три изъеденных туманом скелета в трех лигах к северу от Ганнета!

– Возможно, не все присутствующие знают, что такое черный туман? – полувопросительно произнес Куэртен. Выждав необходимую паузу, он продолжил. – К сожалению, предыдущий раз черные туманы появились на Побережье более пятисот лет назад, когда наша наука еще не была столь развита, как сейчас. Поэтому я дам компилятивное описание, основанное на семнадцати наиболее полных и достоверных источниках Побережья. Черный туман представляет собой магическую форму жизни, осуществляющей прямую переработку животного белка в магическую энергию. Размеры отдельных облаков тумана достигают сотен метров, скорость передвижения – десятка и более метров в секунду. Известны случаи, когда от тумана спасались бегством на Зверях Прямого Пути и на самрухарах – но никогда пешком или даже верхом. Воздействие черного тумана на человека аналогично воздействию агрессивных сред, вроде огня или концентрированных кислот. Туман производит абсорбцию тканей со скоростью до одного сантиметра в минуту. Попасть в такой туман означает верную смерть – даже, как это ни прискорбно заметить, для гражданина Эбо.

Валентин цокнул языком. В голову ему пришла дурацкая мысль – наконец-то хоть одна напасть, случившаяся не по моей вине.

– Так это действительно опасно? – воскликнула Диана, снова посмотрев на Валентина.

– Да, – кивнул Куэртен. – Шестьсот лет назад черные туманы опустошали целые провинции. Защититься от них довольно сложно – требуются полностью герметичные помещения из неорганических материалов. Уничтожение отдельного облака – задача в принципе посильная для мага уровня мастера, но на практике облака, попавшие под обстрел, быстро делятся на несколько более мелких, после чего спасаются бегством в разных направлениях. Защитные заклинания типа полога или невидимой стены также не дают должного эффекта – туман обладает большим упорством и способен взломать магическую защиту простым долговременным давлением.

– Какой ужас! – воскликнула до сих пор молчавшая Мария Симон. – Как же тогда Побережье не вымерло еще шестьсот лет назад?

– Прежде всего, – ответил на это Куэртен, – черные туманы могут существовать только в достаточно теплом климате. Их никогда не видели на Севере, в том же Ландоре или даже в Эльсане. Южная граница их распространения проходит по горным перевалам, отделяющим Шертор от Гамбары. Далее, распространение и численность черных туманов сильно колеблется во времени – по причинам, которых никто не знает. Больше тысячи лет туманы вообще не появлялись на Побережье. Долгое время после обнаружения они встречались только на крайнем юге Побережья – в так называемых Черных Песках. Стремительно распространившись на север в две тысячи трехсотых годах, они столь же внезапно сократили свою активность двадцать лет спустя. Уже к две тысячи триста двадцать пятому году всякие упоминания о черных туманах полностью исчезают из официальных документов. Возможно, причиной послужило сокращение пищевой базы – к этому времени население Юга Побережья уменьшилось более чем в пять раз.

Валентин протяжно свистнул. В пять раз! Вот это был Армагеддон.

А моя амперская катастрофа – так, жалкое подобие.

– Впечатляюще, Карлос, – услышал Валентин голос Иванишевича. – Пожалуй, я склонен с вами согласиться. От этих туманов даже у меня мороз по коже – нисколько не сомневаюсь, что жителей Побережья они испугают до полусмерти! Итак, треть Побережья погрузилась в пучину вод, треть – приведена в ужас черными туманами. Осталась последняя треть, не так ли?

– Да, – ответил Куэртен и посмотрел на Валентина. – Пророчество Емая сбывается. Со дня на день север Побережья будет охвачен первой Фалеровой войной.