Текст книги "Спешите жить. Стихи"

Спешите жить
Стихи
Сергей Шишков

© Сергей Шишков, 2017

ISBN 978-5-4485-5360-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С.И.Шишков, фото 2012 года

ЗОЛОТОЕ ПЕРО ПОЭТА

Стихи Сергея Шишкова – это настроение души, в котором автор, раскрепощая свои мысли и чувства, находил сладкие его сердцу поэтические образы и воспоминания.

Первые его стихи были сочинены ещё в детстве, а одно из них он посвятил самому Сталину. В доме родителей в городе Почепе, где автор стихов родился, маленький Серёжа нашёл книгу приказов Верховного Главнокомандующего, посвящённых победам Советских войск во время Великой Отечественной войны.

Мальчик любил забираться на табуретку и громким голосом, подражая диктору времён войны Левитану, с пафосом читать их.

По этим материалам у него о Сталине сложилось представление как о полководце и генералиссимусе. В 1953 году вождь умер, о чём, ученикам пятого класса, в числе которых сидел за партой и Серёжа, рассказал учитель, вернувшийся из Москвы с его похорон. Рассказывая об этом событии, он, не сдерживаясь, плакал, что на мальчика произвело сильное впечатление. Это обстоятельство и подвигло его написать первые свои стихи.

Серёжа их не только написал, но и пожелал поделиться своими чувствами со всей страной, отправив их в центральную газету «Правда».

Оттуда вскоре пришёл ответ. По всей видимости, чтобы не навредить детскому самолюбию, редакция газеты сообщила, что тема выбрана правильно, но сами стихи недостаточно профессионально сложены, чтобы их опубликовать.

Так, первый опыт в написании стихов оказался неудачным.

Следующие стихотворения он написал уже в возрасте двадцати лет, находясь на службе в Советской Армии. Ни одно из них не сохранилось.

Из армии Сергей Шишков уехал в Ленинград, где в 1962 году поступил учиться на филологический факультет Ленинградского государственного педагогического института имени А. И. Герцена.

Литературу в нём вели прекрасные преподаватели, позднее ставшие профессорами, докторами наук и даже академиками филологии, оставившие глубокий след в его сознании.

Одним из самых талантливых преподавателей был Яков Семёнович Билинкис. Его лекции у студентов вызывали большой интерес. В них он открывал им картины бурных событий в национально – историческом своеобразии русской литературы девятнадцатого века. Перед студентами он был одновременно магом, талантливым актёром и мудрым учёным, впоследствии ставшим доктором филологических наук. Он брал их мудрыми мыслями, которыми быстро наполнялись записи в тетрадях, и учил относиться к литературе, как к высокому искусству.

Не менее талантливым был и другой преподаватель Владимир Николаевич Альфонсов, позднее также защитивший диссертацию на соискание учёной степени доктора филологических наук. Его лекции по русской и советской поэзии начала двадцатого века у студентов также пользовались огромным успехом. О миропонимании и поэтических системах поэзии Владимира Маяковского, Сергея Есенина, Бориса Пастернака, Александра Блока, Велимира Хлебникова и других поэтов он говорил увлечённо и необычно. У студентов группы филологов, в которой учился Сергей, он был непререкаемым авторитетом.

Лекции В. Н. Альфонсова по новому открыли для него мир поэзии, а творчество поэта Николая Заболоцкого вдохновило его на сочинение стихов. Магически на него подействовало стихотворение «Лесное озеро».

– С этого момента я, словно в омут, окунулся в стихи. Я читал их вслух, представляя эту глубинную красоту «хрустальной чаши» и «целомудренной влаги» в «венце из кувшинок, в уборе осок», нарисованную автором стихотворения. Стихи начали беспокоить мою душу. Это было похоже на любовь. Николай Алексеевич Заболоцкий открыл мне поэзию, хотя самих стихов я тогда не писал. Почти все студенты писали их и читали вслух друг другу, а я почему-то не писал. По всей видимости, требовалось время для прорыва чувств, – рассказывал он.

Глубиной содержания лекций отличались и другие преподаватели, такие, как Владимир Михайлович Маранцман, впоследствии академик филологии, профессор В. О. Григорьев, у которого он с отличием защитил дипломную работу по теме «Музыка в романа французского писателя Ромэна Роллана «Жан Кристоф».

Почему его дипломная работа была посвящена этой теме, объясняется просто: у него была ещё одна страсть – любовь к музыке. Ему хотелось сочинять музыку и петь. Он тогда думал даже о поступлении в консерваторию. Однако, по семейным обстоятельствам этого не случилось. Музыку Сергей не оставил, отдаваясь ей на любительском уровне, участвуя как исполнитель теноровых партий в институтском академическом хоре. Руководителем хора тогда был талантливый дирижёр-хормейстер Станислав Николаевич Легков, ставший позже профессором Ленинградской консерватории, работа которого в хоре углубило его отношение к академическому пению.

Этой любовью и объяснялся выбор темы его дипломной работы, в которой ему хотелось проследить сложный жизненный и музыкальный путь главного героя романа композитора Жана Кристофа, прототипом которого был великий немецкий композитор Людвиг Ван Бетховен.

Не случайно, позже поэт в своём стихотворении «О, музыка!» писал о ней так:

 
Ты для меня и солнце, и опора,
Ты голос друга в роковой глуши.
О, музыка! Волнующего взора
Не отвести от пламенной души.
Могучий хор гармонии прозрачной
Обнимет и погрузит в забытьё.
Неужто, музыкой мне предназначено
Преобразить сознание моё.
 

Конечно, институтская школа формировала его в разных направлениях, как человека, гражданина и специалиста, оказав огромное влияние на дальнейшую работу в области образования, культуры и, конечно, творчества.

В сборнике «Спешите жить» стихи почти не отражают хронологию написания их, потому что ему хотелось передать общее состояние души в разные периоды жизни.

Перехожу к стихам. В названиях глав – их понимание.

Первой главой в его книге обозначена тема родины. Россия для него – это мир глубокий по переживаниям и красивый по обозрениям. Это полёт во времени, где годы от детства до старости волнуют душу и заставляют поступать по совести. Автор стихов обозревает эти необъятные просторы, пролетая над городами и сёлами, горами и реками, лесами и озёрами. В глубине недр он видит их неисчислимые богатства. Неподкупная красота природы, уникальная культура городов, сила и честь армии и флота, вера в добропорядочных людей позволяет ему думать о прекрасном будущем России, как о великой и процветающей стране.

Сборник стихов открывается стихотворением «Я свободно лечу…», в котором, глядя с высоты на землю, видится всеобъемлющие живописные картины родной страны. Здесь и пелена «разноцветья недвижных ковров», и движение жизни, где открываются «зелёные тины, скирды новой соломы, кудрявые рощи дерев, строгих линий дома, извивы речные, долины и кресты, купола, злато к небу воздев». А ещё «тропинки, уходящие в лес, в глубину», где происходит чудо превращения одного состояния природы в другое, где «тёплой краской густой заливает свет солнца листву и видны на деревьях воспалённые крылья».

Это «воспалённые крылья» России, страны, в которой периодически происходят жестокие и печальные надрывы её судьбы.

Россия – это не только территория земли и её материальные богатства. Это – и небо над ней, «голубые хрустальные своды, безграничные пространства, необъятность миров», это солнце, «жёлтый огромный вампир», обжигающий Россию «из таинственной дали».

Стихотворение написано в самолёте, и он действительно увидел всё это, любуясь из иллюминатора «картиной пурпурных рассветов». Он верил, что в пурпуре «божественной зари», находится «связующий путь, примиряющий небо с землёй», что это пурпур Богоматери, покровительствующей России.

Тема розового восхода и «райского мира» на земле отражена и в стихотворении «Чудный остров Валаам», где «целительна природа, жизнь привольна, страха нет», где «в любое время года золотой сияет свет».

Путешествуя на остров Валаам, что в Ладожском озере, он понял, что божественнее места трудно себе представить, где есть своя «речка, озера печаль», где «мерно старятся обители, скиты, монастыри, как святые исцелители божественной зари».

Автор стихотворения утверждает, что именно на этом острове находится земной «райский мир», «наш праведный источник», в котором есть «смиренье и покой».

Но для автора не менее райским миром был и Сестрорецкий курорт на берегу Финского залива. Судьба свела его с удивительным учебным заведением, Ленинградским областным заочным педагогическим училищем. Расположенное в Курортном районе Санкт-Петербурга, оно удивляло не столько своим красивым зданием, сколько богатством природы и архитектуры вокруг него. Среди столетних огромных сосен на берегу залива там была сосредоточена красота столичных деревянных домов конца девятнадцатого и начала двадцатого веков с устремлёнными к небу башенками и ассиметричными постройками в стиле русских сказок. Эта красота была чувственна и проста. А ещё живописна и графически разнообразна. Автор любил наблюдать и словесно описывать это чудо, у которого была своя душа, свой строй, свой живой неподкупный характер.

Природа Сестрорецкого курорта растворяла его в себе, учила находить необычные и величественные состояния высоко нравственных чувств и мыслей.

Не случайно много стихов в книге посвящено теме природы: весне и лету, осени и зиме.

Времена года в стихах живут своей особой жизнью, где всегда ощущается сила солнца. Солнце у него не просто природное светило, но сила, обожествляющая всё живое, придающая ускорение внутренним процессам, как на земле, так и в душе человека.

Весну он изображал как предчувствие и движение к лету, к солнцу. Ранней весной начинается медленный «звончатый капельный спор», «тает пласт ледового наката», «соты снега золотым узором рассыпались в отблеске заката, белое в закатный перелив погружает солнечное диво».

И вот уже «златой одуванчик… радостью чувств засветился вокруг», и автор для себя открывает, что в «пьянящей природе свои отношения», а нам только нужно идти и ловить мгновенья «изменчивых чувств, состояний, надежд». В этом изменчивом состоянии природы ему «кажется, что новый мир приоткрылся под песни журчащих теплеющих вод».

По мере усиления воздействия загадочного солнечного мира, этого «пьянящего света», этой голубизны весны, раскрываются «связи жизни» на земле, которые из своей глуби, оказывают на человека целебное воздействие.

Образ лета предстаёт в стихотворении «Восход солнца» как некое духовное наивысшее состояние, где небесное и земное, пронизывая друг друга, оказывает на человека благотворное влияние. Небесное начало для автора всесильно, оно, словно наблюдая за землёй, постоянно удивляет и устрашает живущих на земле людей, появляясь то в виде огромного шара, «пурпурного пожара», желтеющей полосы холодного заката, розовых стрел, «взметнувшихся по космической прямой»,

При этом на земле солнце, охватывая полнеба, зажигает луга «малиновым рассветом», поливая всё живое светом и теплом.

Вот оно единство небесного и земного, которое сливаясь красками и состояниями, подчёркивает свою неразрывность.

Лето в стихах Сергея Шишкова – это желание заполнить тело и душу человека теплом и красотой.

Это желание поправить своё душевное здоровье, растворившись в неожиданно открывшихся картинах природного мира: бисере капель, в стонущих соснах бора, в тёплом ветре с залива, в сини на воде, свежей дымке леса, в тишине бора, в зелёной траве, в прикосновении к земле, в синеве небес, сладкой грусти взволнованного леса, в пахучей траве, в зелёных красках сада, в безбрежной дали волн. Этот ряд можно перечислять ещё и ещё.

Сколько же прекрасных весенних и летних метафор и сравнений, делающих стихи свежими и непохожими на другие, выплеснуто в сборнике! Вот ещё одно весеннее удивление. Это тот редкий случай, когда всё стихотворение стало одной развёрнутой метафорой:

 
Здравствуй, солнце, майский день,
Высота волны небесной.
Бесконечно интересны:
Крон рассыпчатая тень,
Блеск, упавшая капель,
Сбитая роса на травах,
И зелёная плетень,
Устремлённая к дубравам.
Сосны свечкой золотой
Сети вяжут с небесами,
И колючей бородой
Распускаются над нами.
 

Не менее интересны и другие, такие как «Этот чувственный залив взор уводит вдаль», «Вид из окна глаз напоит радужной краской, чуткой трелью, прозрачной чистою капелью в голубизне весна стоит», «сквозь сеть прозрачных деревянных крон, вокруг меня корсет деревьев острый натружено кружил со всех сторон».

Интересны метафоры и лета. Одни из них притаили «в ворсинках белёсых серебристые крапинки рос», наполнили «воздух белым… туманом, свежей дымкой», другие уложили «бисер капель… под ногами», третьи явили ему «в разноцветье и чистоте» музу леса.

Перечислю ещё несколько метафор: «я растворюсь в зелёных красках сада», «пронзая глазами платье, такое бездонное, синее, и бахрому по кругу, берёзовую и осиновую», «музыкой грезит туманный мотив», «где-то вдали за туманным сном небо и море сошлись, такая безмерная синь кругом, глаза в бесконечность ушли». Эту красоту художественных приёмов можно продолжать и далее.

Осень в стихах у него – это красивая печаль и тоска по уходящему солнцу. В стихотворении «Бал увядания» – это налетевший, как вихрь, ветер, затерзавший кудри златые осенней листвы», покоривший кричащие листья и сложивший волнами золото их прядей.

В стихотворении «Я люблю наблюдать» – это «осенняя слизь», заполнявшая дорожные ямы, «оттаявший иней» на камне, отражённые в холодной воде «золотом шпили», «тяжёлые баржи», ищущие свой кров, «как птица больная» притихший огромный город.

Чувственные состояние тревоги в природе передаются в стихах через отдельные детали и временные противоречивые виды природных явлений. Мы видим, как «листья кружатся и падают наземь в танце огня, в дерзновении красок лихих», как «ветер затих», а «ветки смотрят в небесную даль», как листья «зелёные в золоте, красные лежат под ногами моими с оттенками разных соцветий». Вот появился и «свет на тропе: рябина рдеет, родник холодный серебрит», возник «как фейерверк среди зелёных трав, клён, воспалённый силою природы, листвой рассыпался и, в глади вод упав, пруда осеннего воспламеняет воды…

Вот и зима пришла. Вступив в свои права, она начала с человеком свой «бой хаотично – шаловливый». Зима несёт с собой холодную красоту. Солнце хотя и отступило, но продолжает светить, а это значит, что «краса не померкнет и мудрый покой не сойдёт».

Следующая глава в сборнике посвящена малой родине: Брянскому краю, городу Почепу, где родился поэт и, где жили его родители.

Более 60 лет он пребывает вдали от родового дома, однако воспоминания ностальгически мучают его сознание, ведь детство оставили ему самые лучшие воспоминания. Там его окружали дом с садом, луг, речка, рыбалка с удочкой, игры с такими же, как и он, ребятами, лазание по чужим яблоневым садам, рассказы о старинных бывших графских усадьбах, которыми богат Почеп. Много названий родных мест навсегда осталось в памяти, о некоторых из которых автор стихов упомянул в стихотворении «Храм души»:

 
Старые названья память воскрешают.
В детстве называли: «Вир», «Петровский вал»,
«Подылья», «Костянка», «Круг» – все слух ласкают-
«Покровщина», «Поляна», «Графский сад», «Вокзал».
 

Это стихотворение Сергей Шишков посвятил своей маме Марии Емельяновне на 95 – летие со дня её рождения. Её уже нет в живых, она скончалась, не дожив один месяц до своего столетия, упокоившись рядом со своим мужем и отцом поэта, ветераном войны, Иваном Ивановичем в городе Почепе на Покровском кладбище.

Встреча с малой родиной – это всегда волнующий момент в жизни, «негаснущий огонь» души.

Край родной для него – это и «холмы, и овраги, и поля, и леса, рощ душистых прибой, косолапых дубов листья – крепкие стяги, ритм посевов земных, поля сочного кров».

Это места, где «жёлтые цветки полянками растут, и, как деревенские платки мелькают и влекут».

Это «дома со скатной крышею», которые «теряются в садах», а «солнце шапкой рыжею зависло на углах».

Это и его родной дом, который часто снится в «каком – то далёком тумане», возле которого был «сад, палисадник, забор, сарая склонённая крыша, две калитки, сирень за углом, «ласточки кружат у дома». Там же он видит как на скамейке «тихо о жизни» ведут с детьми разговор отец и мама.

Ох, как давно это было! Автор стихотворения «Родины даль» ностальгически выплёскивает из своей души печаль ушедшего от него времени.

 
Что ж это время так больно тревожит?
Что ж небосвод потемнел надо мной?
Что ж с каждым днём наша жизнь всё дороже…?
 

Сейчас он живёт в Санкт-Петербурге, о котором тоже написал много стихов.

Красота города и архитектуры, великая героическая история города отражены в них.

В стихотворении «Мой Петербург» созданы образы величественных самых значимых мест города: Невы и Невского проспекта, Петропавловского шпиля и Адмиралтейской иглы, Летнего сада, Зимнего и Мраморного, Аничкова и Белосельско-Белозерского дворцов.

Они предстают перед нами в удивительные белые ночи, которые «над городом взошли, восхищали всех поэтов, удивляли всех прохожих, город дивный светлой тайной обвели». Они позволяют увидеть возвышенное предназначение многих мест в Петербурге.

Так, Зимний императорский дворец предстаёт, как «символ власти, красоты и силы», «высот мерило», Летний дворец, как «приют благословлений мраморных скульптур», как «символ мудрой доброй старины», Невский проспект, как «восхитительная брошь в окружении символов и масок».

Автор как бы, растворяясь в белой ночи, с высоты смотрит на огромный город, наполненный праздником:

 
Вдоль каналов, площадей и скверов
В таинстве ковров горят цветы.
Блеск, узор, гармония и мера —
Лик неповторимой красоты.
Пики, шлёмы, в золоте венчанье
Шпилей, куполов. Красив их ряд.
Светом волшебства и звёзд мерцаньем
Фонари над городом горят.
Вдоль гранитных спусков и мостов,
Финского залива водной глади
Шик богатства, красота дворцов,
Строгость, блеск, как на большом параде.
В танце рек, в созвучии колонн
Город-миф, впитавший тайны века.
Неподвластный осмысленью сон,
Созданный руками человека.
 

Со стихами философского содержания есть также глава с названием «Мы все заложники Вселенной». Главная мысль её заключена в одноимённом стихотворении:

 
Мы все заложники Вселенной,
Над нами Бог вершит судьбу.
 

«Бог» в понимании автора – это тот высший разум, который вершит судьбами мира. Он, открывая дорогу в мир, следит за тем, «чтоб ввысь и даль мы забирались понемногу и, чтобы душу жгла печаль, не отпускали бы тревоги и миг вражды нас не смущал, и каждый призрачной дорогой искал свой маленький вокзал».

Отсюда и его другое заключение в стихотворении «Мой нежный друг»:

 
Всю жизнь мы ждём исполненной судьбы,
А жизнь пройдёт, как краткий миг борьбы.
 

Следующая глава с названием «Спешите жить» продиктована мыслями, изложенными в главе предыдущей. Да, жизнь когда-нибудь заканчивается, она проходит очень быстро, поэтому надо спешить жить.

В этой главе отобраны стихи о молодости и любви, семье и красоте дружеского общения, о дороге и встречах, о времени и судном дне, о чести и свете отрезвления, о музыке и театре, о сладких нитях воспоминаний и вообще о ценностях жизни. Мало ли какие ценности существуют в жизни людей.

К этой главе можно отнести и стихотворение «Мои стихи»:

 
Мои стихи не принесут вам боль,
Они добры, как естество природы,
В них солнца луч во мраке непогоды,
В них жизни торжество и правды соль.
 

Есть ещё одна глава, называемая «Стихи из 90-х годов», где поэт вновь возвращается к теме России. Только к другой России, бунтующей и трагичной, с воспалёнными крыльями, о которых написано в стихотворении «Я лечу…».

Печаль и негодование стали терзать его душу тогда, когда он понял, куда завели доморощенные лживые реформаторы – либералы при помощи западных и американских консультантов его родину.

Под лозунгом «рынок решит всё» они развалили государство под названием СССР, развязали чеченскую войну, отдали на растерзание территорию, недра, армию, флот, заводы, рудники, сельское хозяйство, разорив страну.

В то время появились тысячи бандитских групп, пытавшиеся делить города и злачные места на зоны влияния. Людей выбрасывали с работы. Учёные становились дворниками, многие из которых покинули страну. Стало страшно ходить по улицам. Население катастрофически уменьшалось. Люди выживали, как могли. Назревала гражданская война.

Вот стихи 1993 года:

 
На душе беспокойно и больно.
Кто ж мне душу так сильно смутил,
Кто мне рану затронул невольно
И рассудок мой так возмутил?
Это моя родная страна:
Буйство стихии, раздумий сомнения,
Злобой, коварством окружена,
Ангел и дьявол в одном устремлении.
И мелькают здесь тучи немые,
Ветер рвёт их в ночи предо мной,
Стрелы молний летят огневые,
Разрушая душевный покой.
Дом мой родной, за что над тобой
Смута коварная ворогом стелется,
Люди боятся, на дорогах разбой.
Неужто, вражда наша не перемелется?
 

Больно сознавать, как неожиданно без войны была повержена великая держава, как нерационально и несправедливо богатства страны стали достоянием небольшой группы хитрых и жестоких людей, жирующих и презирающих большинство её жителей.

И снова стихи:

 
Да, всё русское уничтожено,
И взамен привезли заграничное.
На лотках кое-как наложена
Эта утварь неприличная.
Всё не чищено, всё не глажено,
Руки грязные прикасаются.
Вся Россия этим наряжена,
Перед Западом прогибается.
 

От бессилия что-либо изменить, он спрашивал сам себя:

 
Не приснилось ли это мне?
Нет, не снится. Весь мир повернулся,
Выйди только на Невский, смотри,
Как старик пред тобою согнулся,
Грязный, просит он марки, рубли…
Как босые мальчишки семейкой
Собрались в переходе метро,
Предлагают газеты, наклейки,
Пироги, сигареты, ситро.
Как морщинистой дряблой рукою
Потянулась с душою своей
Старушонка, за то лишь, что мною
Сто рублей были отданы ей.
Как безногий старик на коляске,
Весь пропитый, небритый и злой
Всё просил у прохожих колбаски
И на счастье один золотой.
Что случилось? Что ж царственный Невский
Нам подбросил больных да слепых?
Разыгрались души моей всплески,
Мне особенно жаль молодых.
 

Страшно было сознавать, что самые высокие нравственные ценности стали восприниматься как нечто недостойное человека, что за деньги можно было купить всё.

Автор сборника стихов руководил тогда в Ленинграде небольшим экскурсионным бюро, и его доходы для поддержания семьи зависели от количества принимаемых туристов, которые вдруг перестали посещать город.

Не стало средств к существованию, несмотря на то, что были проданы все семейные ценности. Встал вопрос, как жить? Пришлось отправиться на свою малую родину за картошкой. Родина, то есть мама, конечно, помогла.

Туда в Почеп прибыли и другие её дети, в том числе племянница с пятилетним сыном Ванечкой.

Играя с ним, его сестра Лида в шутку задала ему вопрос:

– Ванечка, когда ты вырастешь, кем хочешь стать?

– Рекитёром, – чётко ответил он.

Его ответ ошеломил всех присутствующих родственников в доме. Как же легко высокие нравственные идеи в жизни могут поменять свой смысл?

Оказалось, что понятие слов «рекитёр» и «бандит» стали обозначать чуть ли не профессию, ругательное ранее слово «спекулянт» обрело положительный смысл.

При этом жить стало невыносимо трудно, деньги обесценились, магазины оказались без продуктов и товаров, люди голодали.

И несмотря на такое положение в стране вера в лучшее будущее не покидала автора стихов:

 
Что же пусть будет боль и разлука…
Но пока я живой, не смирюсь,
Не подам свою чистую руку
Грубой силе, над ней посмеюсь…
Как мне хочется, чтобы над нами
Солнце яркое, тёплый рассвет
Разливались святыми устами,
Чтоб пленил материнский завет:
Спаси, сохрани веру нашу в любовь
К сыну, отцу, мужу, брату и деду.
Пусть понапрасну не брезжится кровь,
Каждому мир пусть дарует победу.
Уйдут времена беспокойных ночей,
Снова цветы нам откроются нежные.
В золоте блеск поминальных свечей
Да усмирит наши души мятежные.
 

Теперь, кажется, ушли в прошлое эти времена, но помнить об этом нужно, особенно молодому поколению, и нельзя позволить повторить себе такое в будущем.

Следующая главка называется «Дачные стихи». Тогда в девяностые годы, спасая поэта от депрессивного состояния, его друг предложил ему новую работу преподавателя в педагогическом училище города Сестрорецка.

О Финском заливе, голубом доме с башнями и высоких раскидистых соснах Сестрорецкого курорта автор написал много стихотворений.

 
Здравствуй жизнь среди сосен и елей,
Здравствуй вечный прибой и отбой,
Наша лиственниц стройных аллея,
Наш купальнинский дом дорогой.
 

Завершают книгу стихи, посвящённые коллегам по работе.

Это были профессионалы, мастера своего дела, в области культуры и образования.

К сожалению, многих из них уже нет в живых. В этих стихах увековечены их имена.

 
Из прошлого
Летят к нам светлые мечты,
В обратный ход нас вновь влечёт свет памяти.
Пусть жизнь нас обожгла огнём,
Мы ж руки крепко обовьём,
Мы вновь поём, мы вновь живём.
 

С уважением к поэту,

Надежда Невская