Текст книги "Преступность в крупных городах Восточной Сибири"

Сергей Шоткинов
Преступность в крупных городах Восточной Сибири

© С. А. Шоткинов, 2004

© Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004

* * *

Моей дорогой и любимой маме Инне Степановне – моему самому справедливому Учителю посвящаю

Введение

Город, брат, – это сила…

И чем больше город, тем он сильнее…

Реплика Гофмана из кинофильма «Брат»

Современный город, как Молох, ежедневно перемалывает сотни, тысячи, нет, сотни тысяч людских жизней и судеб! Кто знает, выйдя сегодня из дома на улицу, – вернется ли он домой целым и невредимым?!

А. Беляев. Голова профессора Доуэля

Одной из наиболее актуальных и трудноразрешимых проблем общественной жизни в России остается проблема преступности: ее уровня, структуры, темпов роста. На это указывают как многочисленные публикации в средствах массовой информации, комментарии ведущих российских криминологов, так и официальные статистические данные МВД РФ. Не случайно подчеркивается, что даже при достаточно позитивных изменениях в динамике и структуре преступности криминальная ситуация в России остается сложной.[1]1
  См.: Преступность и правонарушения (1997–2001). Стат. сб. М., 2002. С. 5.


[Закрыть] В этой связи развитие криминологических исследований такого многомерного общественного явления, как преступность, во всех его аспектах, в том числе и сравнительно малоизученных, представляется особо важным и приобретает первостепенное значение для борьбы с преступностью и ее профилактики.

Современное российское общество ощущает на себе последствия политической нестабильности, роста безработицы, падения благосостояния, межнациональных конфликтов, духовно-нравственного разложения и, конечно же, роста преступности. Эти явления, безусловно, взаимосвязаны и вызывают социальную апатию, немалую психоэмоциональную напряженность в обществе, резкие перепады политических настроений, чувство утраты веры в возможность скорейшего выхода из кризиса.

Одним из важнейших аспектов решения этой, поистине глобальной проблемы является задача подробного криминологического исследования регионального среза преступности. В частности, представляется недостаточно полно исследованной проблема преступности крупных городов России. Спору нет, феномен преступности таких столичных мегаполисов, как Москва или Санкт-Петербург, достаточно неплохо изучен и продолжает изучаться, что касается провинциальных крупных городов, – материала для изучения предостаточно. В этой связи автор считает необходимым вынести на суд научной общественности проблему преступности крупных городов Восточной Сибири. Это продиктовано рядом обстоятельств.

Во-первых, очевидно, что проблемы изучения преступности затрагивают абсолютно каждого. Практически нет на сегодняшний день гражданина России, которого не затронуло бы такое опасное явление, как преступность. Кто-то пострадал от кражи, разбоя, грабежа, кто-то столкнулся с проблемой наркомании (если не сам, то родственники, близкие, друзья), злоупотреблениями со стороны должностных лиц, хулиганством. На наших глазах развиваются и функционируют террористические организации, незаконные вооруженные формирования, бандитские сообщества. Этот перечень можно продолжать еще очень долго, и каждый здравомыслящий человек должен понимать, что если не контролировать темпы роста преступности, не снижать их, не прогнозировать развитие преступности, не внедрять профилактических мер, то в нашем обществе очень скоро воцарится настоящий хаос. Чтобы предотвратить это, обезопасить наше будущее и будущее наших детей, необходимо действовать. И начать, очевидно, нужно прежде всего с криминологической характеристики преступности.

Только информация о том, сколько преступлений совершено, какие из них наиболее распространены, какой географический район больше всего подвержен преступным проявлениям, что именно влияет на формирование личности преступника, дает возможность выявлять причины преступности и вести на нее планомерное, целенаправленное наступление.

Во-вторых, почему речь идет о криминологической характеристике преступности именно крупного города?

В настоящее время численность населения Земли составляет 6,2 млрд человек. В XX в. количество людей выросло в четыре раза. В городах живет 47 % населения, в сельской местности – 53 %. Ожидается, что к 2003 г. численность населения достигнет 8 млрд, в первую очередь рост будет происходить в городах.

Очевидно, что причины преступности кроются в самом обществе, в самом социальном организме. Конечно, нужно характеризовать и изучать преступность в рамках государства как определенной социальной общности. Но Российская Федерация имеет огромную территорию, в которую входят большие регионы и области, крупные города, каждый из которых имеет свои особенности в части качественных и количественных характеристик преступности. Это обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что необходимо исследование и анализ территориальных различий преступности. Такие подходы в отечественной криминологии появились сравнительно недавно, в 70-80-е гг. XX в. В частности, проблемы территориальных различий преступности ставили в своих трудах такие мэтры отечественной криминологии, как А. И. Долгова, Г. И. Забрянский, И. И. Карпец, Ю. Д. Блувштейн, Я. И. Гилинский, И. П. Портнов, М. М. Бабаев. Сегодня данные проблемы продолжают изучаться в работах В. А. Уткина, Л. М. Прозументова, Г. Ф. Хохрякова и других ученых. Не подлежит сомнению значение исследований проблем преступности отдельного региона, осуществленных в работах В. Н. Сомина, Л. А. Волошиной, К. Т. Ростова, К. К. Горяинова, А. И. Силаева, И. Л. Друкарова, В. П. Мурашова, В. П. Филонова, Г. И. Дударева, М. В. Королевой, И. Б. Михайловской, С. С. Овчинского и других авторов. Достаточно мощный толчок к изучению вышеназванных проблем придали исследования эстонской школы криминологии при Тартуском университете под руководством А. А. Лепса, Э. Э. Раски, И. Я. Гинтера и других, свой неоценимый вклад внесли грузинские ученые А. А. Габиани и Р. Г. Гачечиладзе.

В настоящее время вопросы изучения территориальных различий преступности становятся все более актуальными. Необходимо вычленить тенденции преступности, которые связаны с географическим местоположением того или иного города, региона, с плотностью населения, с экономическим, социальным развитием, уровнем благосостояния, занятости и безработицы, а также количеством правоохранительных органов, учебных заведений и даже с историей города или региона. Это, конечно, далеко не все, что влияет на криминологические особенности преступности различных территорий.

Общество приходит к осознанию того, что на местах власть становится все сильнее, полномочий у нее достаточно много, и поэтому продуманные меры, соотнесенные с результатами изучения криминологических особенностей преступности крупного города, могут быть очень эффективны в пределах соответствующей территории.

В настоящей работе автору хотелось бы, с одной стороны, поступив традиционно, показать конкретный крупный город именно как ядро городской агломерации, с другой стороны, представив город в таком качестве, более подробно остановиться на его культурно-историко-социальном «паспорте», продемонстрировав тем самым взаимосвязь последнего с геокриминографической обстановкой в данном городе. Ведь, перед тем как заняться изучением преступности конкретного крупного города, логично было бы узнать, что представляет собой этот город вообще и как он стал таким, какой он есть сейчас.

Что же касается выбора конкретных городов для нашего исследования, то он продиктован несколькими обстоятельствами. Во-первых, исторически в Восточной Сибири наиболее крупными являются именно областные, краевые или республиканские центры. Во-вторых, в советский период развития российской государственности возник принципиально новый тип городского поселения – так называемый «индустриальный» город, город-завод, город, вся социальная, экономическая, да и культурная сферы которого «привязывались» к одному крупнейшему предприятию или ряду таковых. В-третьих, на экономико-географической карте Восточной Сибири такой тип городов с 50–60 гг. XX столетия стал играть весьма значительную роль. В-четвертых, обращение к исследованию преступности индустриального города на примере Братска продиктовано особым статусом этого города в Иркутской области. Это «город-донор», второй, после Иркутска, по уровню экономического развития и численности населения. В-пятых, исторический анализ развития крупных городов Восточной Сибири позволяет сделать вывод, что геокриминографическая ситуация в них весьма отлична от аналогичной в других регионах России. В-шестых, именно города Иркутск и Братск являются своеобразными лидерами в экономике Иркутской области, – это подтверждается данными комитета по экономике администрации Иркутской области: рост промышленного производства в Иркутске за первые четыре месяца 2002 г. составил 139,9 %, а в Братске – 106,3 %. Объем промышленной продукции, произведенной крупными и средними предприятиями за этот же период, составил 6600 и 6630 млн рублей соответственно, доля Иркутска составляет 19,2 % в общем объеме производства, доля Братска – 19,3 %.[2]2
  См.: Восточно-Сибирская Правда (далее – ВСП). 2002. 5 июня.


[Закрыть]

Таким образом, в настоящем исследовании представлены: во-первых, исторические и социально-экономические характеристики трех крупных городов Восточной Сибири; во-вторых, криминолого-статистические характеристики преступности вышеуказанных городов (состояние, уровень, структура, динамика); в-третьих, социально-демографические особенности лиц, совершающих преступления в этих городах; в-четвертых, детерминационный комплекс преступности данных городов, его особенности и характеристика; в-пятых, правовые основы профилактики преступности в указанных городах, ее качественное и количественное обеспечение.

В работе показана взаимосвязь преступности с большим комплексом сложнейших социально-экономических процессов в трех вышеназванных городах. На основе данного материала проводится тщательный анализ современного состояния профилактики преступности в этих городах, при этом оно признается крайне неудовлетворительным. Исследуется массив нормативных актов программного характера, принятых, принимаемых и готовящихся к принятию на уровне Иркутской области, Республики Бурятия и конкретно по каждому из городов. Постепенно в ходе исследования делается вывод о принципиальной невозможности полноценной целенаправленной профилактической работы на уровне лишь одного субъекта РФ при государственной «апатии» в данной сфере.

Автор выражает глубочайшую признательность и благодарность всем тем, без чьей поистине неоценимой поддержки и помощи данная книга не увидела бы свет. Это доктор юридических наук, профессор Лев Михайлович Прозументов; доктор юридических наук, профессор Юрий Владимирович Голик; коллектив кафедры уголовного права и криминологии Восточно-Сибирского института МВД России и лично заместитель начальника института по научной работе, кандидат юридических наук, доцент Э. В. Георгиевский; все мои уважаемые Учителя и коллеги из Иркутска, Томска, Улан-Удэ, Новосибирска, Москвы и других городов.

Глава 1. Теоретические предпосылки криминологического исследования преступности крупного города

§ 1. Геокриминография – одно из направлений криминологических исследований

Изучение преступности и ее характеристик всегда вызывало живейший научный интерес у зарубежных и отечественных криминологов. Высказывались и высказываются самые различные точки зрения по поводу происхождения преступности, факторов, ее определяющих, способов ее измерения и приемов воздействия на нее, включая борьбу с ней. Во многом полярность взглядов среди криминологов обусловлена относительной «молодостью» этого направления, непрерывными процессами становления тех или иных институтов, использованием новейших достижений смежных наук: психологии, социологии, психиатрии, педагогики и т. д.

Как известно, криминология в качестве самостоятельной науки развивается с 1885 г., когда впервые этим термином итальянские ученые А. Топинард и Р. Гарофало обозначили учение о преступлении.[3]3
  Garofalo R. La Criminologie. Paris, 1805. С. 177 etc.


[Закрыть] Однако проблемы соотношения преступного и непреступного, причин поведения, отклоняющегося от нормы, волнуют лучшие умы человечества уже с древнейших времен. В трудах древнегреческих философов Платона и Аристотеля мы находим указания на причины, по которым совершается то или иное преступление, на необходимость наказания, которое послужит человеку только во благо. Платон отмечает, что не наследственность влияет на наличие или отсутствие добродетели, а воспитание. Аристотель же полагал, что люди становятся преступниками по собственной воле, а условия жизни – лишь внешний фактор формирования личности.[4]4
  Сочинения Платона. СПб., 1841. Ч. 1. С. 103; Аристотель. Соч. Т. 4. Никомахова этика. М., 1984. С. 163.


[Закрыть] Обращались к проблемам преступления и наказания и древние римляне: Цицерон, Сенека, Гораций, Виргилий, Ювенал. Как известно, в древнеримском государстве наивысшего расцвета достигло цивилистическое право, однако вышеперечисленные мыслители говорили о необходимости соответствия наказания опасности преступления и преступника для общества, ими подчеркивалась особая роль общей превенции, личной ответственности, учета мотивов, которыми руководствовался преступник.

Средневековье явилось тяжелейшим периодом для прогрессивной мысли в целом, и юридической в частности. К идее о предупреждении преступлений общество вернулось лишь в эпоху Возрождения. Т. Мор в своей «Утопии» указывал, что следует воздействовать на причину с целью наилучшего воздействия на следствие, Ф. Бэкон призывал к совершенствованию закона, его кодификации, Г. Гроций – к расширению целей наказания, с тем чтобы оно не было только карой, но носило бы и общепревентивный характер.[5]5
  См.: Криминология / Под ред. А. И. Долговой. М.,1997. С. 11–12.


[Закрыть]

Особое значение для развития учения о преступлении и его профилактике имели работы Ш.-Л. Монтескье и Ч. Беккариа. Монтескье главной причиной преступлений считал злонравие, в своем труде «О духе законов» он рекомендовал дифференцировать наказания и строго следовать принципам личной ответственности и гуманизма.[6]6
  Монтескье Ш.-Л. О духе законов. Избр. произв. М., 1955.


[Закрыть] Одним из первых фундаментальных трудов, посвященных проблемам соотношения преступлений и наказаний, стала книга Ч. Беккариа «О преступлениях и наказаниях». В ней он указывал на необходимость соответствия закона нравственным нормам, на проблему обеспечения защиты прав человека государством путем ограничения этих прав.[7]7
  Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1995.


[Закрыть]

К сходным проблемам обращались и Дж. Локк, Д. Дидро, И. Бентам, Ж.-Ж. Руссо, Ж.-П. Марат и многие другие философы. В России о влиянии социальных причин на преступность писали А. Н. Радищев, Н. Г. Чернышевский, Н. Н. Добролюбов и другие.

Все сказанное выше смело можно отнести к предистории криминологии, к так называемой классической школе права. Ее представители полагали, что преступление и наказание – суть юридические явления, преступное поведение вызвано «злой волей» и на него можно воздействовать лишь при помощи уголовного наказания.[8]8
  См. напр.: Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. М., 1912. С. 10; Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Т. 1. СПб., 1902.


[Закрыть]

Начиная с XIX в. постепенно формируются и другие направления исследований в области изучения преступного и непреступного. Одним из них было антропологическое направление, основоположниками которого стали Ф. Галль и Ч. Ломброзо. Его сторонники считали, что «…преступления являются продуктом индивидов, их совершающих, а следовательно, их характер зависит от природы и от тех условий, в которых эти индивиды находятся; лишь принимая во внимание эту природу и эти условия, можно правильно оценивать преступления».[9]9
  Чубинский М. П. Курс уголовной политики. СПб., 1912. С. 245.


[Закрыть] Преступники – это существа особого рода, наделенные специфическими органическими и психическими чертами, как наследственными, так и приобретенными. Наказание же – это своеобразная оборона общества от преступников.

Другим самостоятельным направлением стало статистическое. Одним из его виднейших представителей был бельгийский статистик А.-Ж. Кетле. Преступность объяснялась им как массовое социальное явление, подчиняющееся определенным статистическим закономерностям.[10]10
  Кетле А.-Ж. Человек и развитие его способностей или опыт общественной физики. СПб., 1865. С. 5–7.


[Закрыть]

Представители социологического направления (Ферри, Гарофало, Марро и др.) объясняли преступность как явление, в большей мере опосредованное социальной средой, экономическим благосостоянием общества. Возникло учение об уголовной политике, о соотношении преступления и реагирования на него со стороны государства. Все это послужило развитию специальных исследований преступности, ее закономерностей и причин, т. е. возникновению криминологии.

Криминологические исследования того времени показывали взаимосвязь преступности и безопасности, различия ее в отдельных регионах того или иного государства. Научная мысль все чаще и чаще приходила к выводу о том, что совокупность преступлений как уголовно-правовых институтов и преступность – суть различные явления. Второе, в отличие от первого, живет и развивается по своим законам, оно находится в теснейшей взаимосвязи с экономической политикой, культурой, религией и иными факторами существования общества.

В XX в. криминологи и социологи подчеркивали неизбежность, закономерность наличия преступности в обществе. Высказывались даже взгляды, согласно которым преступность «нормальна». Ибо она есть продукт общества, взаимодействие его различных факторов и институтов между собой (Э. Дюркгейм).[11]11
  См., напр.: Дюркгейм Э. 1) Самоубийство. Социологический этюд. СПб., 1912;
  2) Социология и теория познания // Новые идеи в социологии. Вып. 2. СПб., 1914;
  3) Германия превыше всего. М., 1917; 4) Метод социологии. Киев; Харьков, 1899. С. 62 и др.


[Закрыть] Однако криминология все же полагает, что преступность, наряду с присущими ей закономерностями: относительной массовостью, территориальной распространенностью и пр., тем не менее явление негативное для общества и уж никак не «норма». С момента своего окончательного утверждения (конец XIX в.) и по сей день криминологи решают одни и те же извечные вопросы: что есть причины преступного, как на них воздействовать, посредством чего и с какими затратами?

Пожалуй, можно с полной уверенностью отнести криминологию к числу наиболее динамичных наук XX в. Это вполне объяснимо, учитывая то, что она по сути своей есть комплексное знание, использующее достижения многих других наук: психологии, социологии, психиатрии, генетики, педагогики, статистики и т. д. Однако криминология имеет свой, четко очерченный, присущий только ей объект: преступное. Известно, что криминология изучает самые различные стороны преступного: преступные проявления (преступления), преступное поведение, причинный комплекс такого поведения, особенности личности преступников, количественные и качественные характеристики преступности как целостного негативного социального явления и профилактику данного явления. Таким образом, определив объектом рассматриваемой науки преступное, т. е. запрещенное уголовным законом, мы можем в рамках данного объекта выделить пять основных элементов, составляющих предмет криминологической науки:

1. Преступность: ее качественные и количественные характеристики.

2. Причинный комплекс преступности.

3. Особенности личности лица, совершившего преступление.

4. Психологический механизм совершения конкретного преступления.

5. Сущность профилактики преступности со стороны различных субъектов.

Криминология, будучи самостоятельной наукой, тем не менее имеет дуалистичную природу: являясь юридической лишь отчасти, она в остальной своей части социальна. Этим и вызвано многообразие используемых ею заимствованных частнонаучных методов при отсутствии своего, сугубо криминологического, метода.

Уникальность криминологии как науки состоит в том, что она, во-первых, пытается найти причину общего (преступность) через изучение причин частного (виды преступности и отдельные преступления), во-вторых, она пока не имеет унифицированного, единого подхода как к изучению этого общего, так и к объяснению его природы, в-третьих, эта наука – единственная в своем роде – ставит перед собой задачу предложить государству и обществу действенные меры профилактики страшнейшего социального зла – преступности.

Сейчас, в начале XXI в., когда криминология в качестве самостоятельной науки перешагнула свой 130-летний рубеж, в мире достаточно четко выделяются три подхода к изучению преступности. Первый из них, социологический, получил распространение в США. Данный подход в большей степени отдает предпочтение социальной природе преступности, внешним факторам влияния на личность. Преступное поведение есть продукт воздействия социальной среды, окружения личности. Эти взгляды выражаются в многочисленных теориях социологической направленности: теории аномии, стигматизации, дифференциальной ассоциации, социальной дезорганизации, интеракции, виктимологические, радикальные и другие теории.[12]12
  Подробнее об этих и других теориях см.: Иншаков С. М. Зарубежная криминология. М., 1997. С. 165–196. Также см.: Шнайдер Г.-Й. Криминология. М., 1994. С. 268–345; Шур Э. М. Наше преступное общество. М., 1977. С. 140–172; Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989. С. 115–144; Фокс В. Введение в криминологию. М., 1985. С. 89–170.


[Закрыть] Иного подхода придерживаются западноевропейские криминологи, в частности французские и итальянские, где еще сильно влияние ломброзианства. Его можно назвать социобиологическим, т. е. наряду с воздействием внешних социальных факторов многое зависит и от самой личности.[13]13
  См.: Иншаков С. М. Указ. соч. С. 116–164; Уэда К. Указ. соч. С. 106–114; Фокс В. Указ. соч. С. 171–193.


[Закрыть] Сторонники этого подхода утверждают, что определенные задатки личности при надлежащих внешних условиях приведут ее в конечном итоге к совершению преступления. Еще более радикальным является биологический подход, согласно которому определенная личность изначально «рождена на свет» для аморальных, девиантных поступков. Эти взгляды являются прямым продолжением идей Ч. Ломброзо о «врожденном преступнике». К числу таких теорий следует отнести как развивающиеся ныне, так и остановившиеся в своем развитии. Это концепции умственной отсталости преступников, конституционной предрасположенности к преступлению, генетические концепции преступности, клинические теории, теории фрейдизма и неофрейдизма, деструктивности (агрессии по Э. Фромму) и т. д.[14]14
  См.: Ломброзо Ч. Преступление. М., 1994; Фромм Э. Человек для себя. Минск, 1992. С. 202–216.


[Закрыть] Общим для вышеназванных подходов является то, что все они далеки от юриспруденции, объясняя преступное через призму социологии или (и) биологии, факторами, находящимися вне действующего правового поля: состоянием экономики, социальной картиной общества, психическими особенностями отдельной личности и др. Юриспруденция же с этих позиций есть свод субъективистских правил, не способных дать криминологическим исследованиям никакой полезной информации. Исходя из этого, криминология в системе высшего образования во многих странах не относится к числу наук юридического профиля и не обязательна для изучения студентами-юристами.

Иного взгляда на содержание своей науки придерживаются отечественные ученые-криминологи. Традиционно криминология никогда не рассматривалась в советский и постсоветский периоды в качестве социологического или биологического знания. В России превалирует взгляд на криминологию как на социально-правовую науку. Нормативизм этой науки объясняется тем, что в своих исследованиях она опирается прежде всего на терминологию уголовного права, уголовно-исполнительного права и иных юридических наук. Более того, криминология как учение о преступном в нынешней своей ипостаси имеет прикладное значение лишь до тех пор, пока это преступное существует. Круг же преступных деяний определен лишь в одном законе федерального уровня – Уголовном кодексе. Исходя из принципа презумпции невиновности, декларируемого Конституцией РФ, преступником человека может признать лишь суд путем вынесения таковому обвинительного приговора. И только в этой связи мы может говорить о личности преступника. Будучи рассматриваемой в таком ракурсе как юридическая наука, криминология, тем не менее, выходит за рамки чисто нормативистского подхода и активно использует богатейший исследовательский инструментарий, которым обладают науки социального цикла. Это и методы, и терминология, и соотношение достижений этих наук с юриспруденцией. Следует отметить, что подобный подход, безусловно, теоретически должен придавать криминологическим исследованиям в России гораздо больший динамизм и эффективность, нежели за рубежом. Ибо российские криминологи не только ставят проблемы, но и, обладая юридическими знаниями, предлагают правовые пути их решения с указанием конкретных адресатов с учетом их компетенции. Таким образом, становится виден конкретный социальный результат рекомендаций криминологов, а это значительно повышает практический общественный вес данной науки и ее выводов, в отличие, например, от США. Вместе с тем единство во взглядах на сложнейшие проблемы преступности и ее причин, вероятно, ведет к определенному догматизму и традиционализму, что, в свою очередь, негативно сказывается на развитии криминологии в целом. В частности, явно недостаточно внимания уделяется бихевиористике, этногенезу преступности, экологии, топографии и географии преступности, проблеме психоанализа и т. д. Тем не менее следует отметить высочайший уровень развития криминологической мысли в России, неоценимый вклад российских ученых, прежде всего юристов, в формирование криминологии как самостоятельной отрасли научного знания и факт бесспорного признания достижений отечественной криминологической науки за рубежом.[15]15
  На этот факт, в частности, указывают ссылки на отечественные теории преступности и причин преступности, обязательно имеющиеся во всех серьезных трудах зарубежных криминологов. При этом авторы далеко не всегда согласны с этими теориями, но факт «признания» российской криминологической школы налицо. См., напр.: Шнайдер Г.-Й. Криминология. М., 1994. С. 258–267.


[Закрыть]

Как видно из всего вышесказанного, невзирая на разницу в подходах к изучению преступности, перед мировой криминологией стоят сходные задачи и проблемы. В одних странах они решаются более успешно и эффективно, в других – менее, в некоторых к их решению общество приступает только сейчас.

Думается, будет верным к одной из таких проблем отнести проблему региональных количественных и качественных различий преступности: ее видов, количества преступлений, их прироста. Актуальность этой проблемы особенно остра для России, по-прежнему, даже после распада СССР, остающейся самой крупной державой в мире по территории (17 075,4 тыс. км²) и одной из крупнейших по численности населения (145,7 млн человек на 1 июля 2001 г. – 6 место в мире). На территории РФ проживает свыше ста наций и народностей. Территория РФ протянулась с запада на восток, от Калининграда до Чукотки, на 8750 км, с севера на юг, от Мурманска до Северного Кавказа, на 3500 км. Плотность населения составляет от 0,0003 человек на 1 км² в Республике Саха (Якутия) до 200 человек на 1 км в Московской области.[16]16
  Атлас России. М., 2001.


[Закрыть]

Уже по этим (и не только по ним) географическим показателям видно, что Россия – уникальная страна. А ведь можно еще говорить и об экономических, и о социальных, и о культурных и многих других характеристиках нашей страны. Все это лишний раз подчеркивает, насколько важно изучать такое социальное явление, как преступность, с учетом региональных различий, территориальных и этнических особенностей.

Изучение преступности, как известно, осуществляется с помощью статистических данных о ней. Четкая и полная регистрация совершаемых преступлений чрезвычайно важна, ибо статистические исследования дают криминологам тот необходимый инструментарий, с помощью которого составляются прогнозы и разрабатываются план-программы, т. е. мероприятия, направленные на предупреждение преступности.

Определяя преступность, мы учитываем, что она относительно самостоятельна и исторически изменчива. Следовательно, будучи самостоятельным явлением, преступность может быть описана и показана с помощью неких, присущих только ей характеристик.

Как известно, статистически преступность представляет собой совокупность преступлений, совершенных в данном регионе за данный временной промежуток. Эта совокупность описывается с помощью статистических характеристик, включающих в себя абсолютные и относительные показатели преступности: объем и уровень (состояние) преступности, структура преступности, динамика преступности.

Объем преступности – это количество преступлений или лиц, их совершивших, на конкретной территории за конкретное время. Он являет собой абсолютную цифру, иллюстрирующую количественную характеристику преступности. Однако абсолютная цифра содержит в себе ничтожно мало информации для криминолога ввиду невозможности сравнения ее с аналогичными цифрами других временных отрезков. Зная, например, что в 1990 г. в городе А. 1200 человек совершили 1300 преступлений, а в 1997 г. – в этом же городе 1400 человек совершили 1600 преступлений, мы отнюдь не сможем охарактеризовать преступность в городе А.: понизилась ли она, повысилась ли, – отсюда видно, что с помощью первичных, абсолютных статистических данных научного исследования провести нельзя, для этого следует свести эти данные к какому-то единому показателю, т. е. превратить их в относительные. Это достигается с помощью расчета так называемого уровня, или состояния, преступности.

Уровень преступности есть ее количественный показатель, отражающий соотношение количества преступлений или лиц, их совершивших, на определенное количество населения (1000, 10 тыс., 100 тыс.). Это количество (так называемый индекс расчета) зависит от величины населения сравниваемых объектов. Например, при населении данных пунктов до 100 тыс. человек уместно рассчитать уровень на 1000 человек, до 1 млн человек – на 10 тыс., свыше 1 млн – на 100 тыс. Разумеется, при сравнении разных объектов индекс должен быть единым. Статистически уровень преступности выражается при помощи коэффициентов интенсивности преступности и преступной активности.

Коэффициент интенсивности преступности рассчитывается следующим образом:

К_и=(П: Н) × ИР,

где К_и – коэффициент интенсивности преступности; П – объем преступлений, совершенных на данной территории за определенный промежуток времени; Н – количество населения данной территории; ИР – индекс расчета.

Выше нами было указано, что данный коэффициент рассчитывается на определенное количество всего населения, однако статистические отчеты МВД показывают, что его можно рассчитать и на так называемое криминально-потенциальное население (т. е. население, достигшее 14 лет). Математически это сделать несложно, учитывая, что объем такого населения составляет около 75 % от общего его числа. Возникает вопрос: а насколько это необходимо?

Попробуем прояснить ситуацию.

Для этого нам необходимо выяснить, что же именно мы узнаем с помощью вычисления данного коэффициента? Вероятно, можно утверждать, что коэффициент интенсивности показывает криминальную пораженность территории, на которой производится его расчет. По величине этого показателя можно судить об эффективности работы правоохранительных органов данной территории. Поэтому нам представляется не совсем понятным расчет этого коэффициента в отношении какой-либо части населения.

Коэффициент преступной активности рассчитывается следующим образом:

К_а = (Л: Н₁) × ИР,

где К_а – коэффициент преступной активности; Л – объем лиц, совершивших преступления на данной территории за определенный промежуток времени и зарегистрированных в качестве таковых; H₁ – количество населения данной территории, достигшего возраста уголовной ответственности, ИР – индекс расчета.

Данный показатель преступности как раз надо рассчитывать именно на криминально-потенциальное население, так как он показывает криминальную пораженность населения, способного нести уголовную ответственность. Учет при этом всего населения, т. е. и не достигшего возраста 14 лет, делает расчет этого показателя бессмысленным.