Текст книги "Яртур"

– Он так же велик и неприступен, как и Асгард. Разрушить его нельзя, но в него можно проникнуть по узкому мосту, охраняемому грифонами, драконами и дивами.

– Ого! – воскликнул Яртур. – Не слишком ли много для одного человека?

– Вполне достаточно, чтобы отбить охоту к подвигам у всякого храбреца, рискнувшего наведаться в логово Слепого Бера. Да что там храбрец. Навья рать способна истребить сотни тысяч витязей, вздумай они подступиться к Железному замку.

– Ты меня обнадежила, княгиня, – усмехнулся Яртур. – По-твоему, я могу добиться успеха там, где уже погибли тысячи? Я ведь не первый, кто пытается проникнуть в логово Слепого Бера?

– И в этом ты прав, княжич, – согласилась Турица. – Даже рахманы не смогли пройти по этому мосту. Трижды они бросали на Железный замок бесчисленные орды дусеней, покорных их воле. Две тысячи отборных витязей Асгарда вели кочевников на штурм. Пять тысяч волкодлаков в бессильной злобе выли под стенами Железного замка. Десять тысяч беров рычали у его ворот. Туры били в эти ворота своими железными рогами. Все было напрасно. Огненные стрелы рахманов не смогли пробить брешь в стенах, возведенных с помощью колдовства. В тот раз с горы Хвангур вернулась только горстка отчаянных храбрецов. Все остальные усыпали костями подножия Рипейских гор.

– Я не слышал об этом прежде, – нахмурился Яртур.

– А кому охота рассказывать о своих поражениях, – тяжело вздохнула Турица. – Все они были там. И мой сын Волох, и князь Авсень, и князь Родегаст.

– Значит, в Рипейских горах гниют и сколотские кости? – спросил Яртур.

– Сколотам повезло не больше, чем другим, – подтвердила Турица. – Но это не должно пугать тебя, княжич. Тебе не придется штурмовать Железный замок. Ты должен всего лишь выкрасть оттуда Олену. А ты ведь вор, Яртур. Ты воровал даже у своих, не говоря уже о чужих.

– Если ты ведешь речь о коровах моего брата Хорса, то они сами пошли за мной, – обиделся Яртур.

– А кто украл золотое руно из храма Солнечного бога Митры? – насмешливо спросила Турица.

– Нечего было заявлять во всеуслышание, что Митра старше Даджбога. Этим олени оскорбили не только сколотских волхвов, но и нашего небесного прародителя. А руно я им потом вернул. За плату.

– А разве не ты украл жезл у царя сарматов Аркасая, да еще и посмеялся над ним, продав этот жезл нищему за медный обол?

– Я был тогда совсем мальчишкой, – пожал плечами Яртур. – Мне едва исполнилось четырнадцать лет.

– Что не помешало тебе лишить девственности дочь князя Велемудра Злату и тем самым воспрепятствовать ее браку с князем Родегастом Асгардским.

– Это случилось четырьмя годами позже, – уточнил существенное Яртур. – Но ведь все обошлось. Отцу удалось примириться и с князем Родегастом и с князем Велемудром. Прекрасную Злату выдали замуж за младшего брата повелителя Асгарда, княжича Ратмира.

– А Родегасту Асгардскому была обещана в жены твоя сестра Леля, ведь так княжич Яртур? Та самая Леля, которую Родегаст сватал много раз, но неизменно получал отказ.

– Ты, кажется, была против этого брака, княгиня? – пристально глянул на собеседницу Яртур.

– Допустим, но я одумалась. Владыка Асгарда получит Лелю, как только ты вырвешь Олену из рук Слепого Бера.

– Выходит, Шемякич был прав и это именно ты прячешь мою сестру? – нахмурился Яртур.

– Все может быть, княжич, – спокойно отозвалась Турица.

– А если я откажусь?

– В таком случае Родегаст не получит Лелю и между асами и сколотами разразится война. Погибнут десятки тысяч людей, сотни тысяч пойдут по миру. А тебя, княжич, проклянут и свои, и чужие. Никто не скажет ни единого слова в твою защиту. Ибо в этой бойне будешь виновен только ты. Если бы ты не выкрал Злату и не надругался над ней, князю Авсеню не пришлось бы ублажать Родегаста такой ценой. И Слепой Бер не стал бы похищать Олену. Ты кругом виноват, Яртур, и перед людьми, и перед богами.

– Ты меня убедила, княгиня, – криво усмехнулся Яртур. – Я попытаюсь исправить ошибку, которую совершил в порыве страсти.

– Не смеши меня, княжич, и не путай страсть с вожделением, – покачала головой Турица. – Ты не способен любить, Яртур, и этим очень похож на Слепого Бера.

– Сдается мне, что моя вина не самая большая во всей этой истории, – продолжал Яртур все с той же кривой усмешкой на губах. – И есть люди виноватые гораздо больше, чем я. Или я ошибаюсь, княгиня?

– Ответь за свои ошибки, княжич, а мы ответим за свои.

Яртур покинул ложницу княгини Турицы и прошел в парадный зал, где его уже поджидали, сидя за накрытым столом, мечники и боярин Ермень. Все они почему-то смотрели на нишу, где еще вчера горделиво возвышался бронзовый грифон. Подставка из дерева, покрытая кроваво-красной материей, была на месте, а вот само чудовище исчезло, словно сквозь землю провалилось.

– Возможно, хозяйке зачем-то понадобилась бронза, и она пустила истукана в переплавку, – предположил Бекас, насмешливо при этом глядя на Ерменя.

– Очень может быть, – не стал спорить биармец. – В конце концов, грифон не самая большая драгоценность в этом замке.

– Это я заметил, – кивнул Бекас. – Благо осмотрел весь замок сверху донизу.

– А лебедя ты здесь не видел? – спросил Яртур, присаживаясь к столу.

– Нет, не видел. В этом замке вообще нет птиц, ни живых, ни бронзовых.

Услышав о намерении княжича пробраться в Железный замок, мечники впали в задумчивость. Да и мудрено было не задуматься. Бросить вызов Слепому Беру мог только безумец. Не говоря уже о том, что в Рипейских горах и без рахмана хватало нечисти, способной разорвать на куски любого смельчака, осмелившегося бросить вызов Навьему миру. Впрямую Яртур товарищей в поход не звал, но мечники и без того понимали, что долг велит им следовать за княжичем, куда бы ни забросил его беспокойный нрав. Тем более что в данном случае Яртур бросал вызов Слепому Беру не по собственной воле. Очень многие люди, включая князя Авсеня, подталкивали его в спину.

– Я пойду с тобой, – первым поднялся из-за стола боярин Ермень. – У меня свой счет к Слепому Беру.

Бекас и Хмара, переглянувшись, последовали его примеру. Шемякич раздумывал дольше всех. На его красивое лицо набежала тень, похоже, он не верил в благополучный исход безумного предприятия, но и бросать давнего товарища в беде ему тоже не хотелось.

– Я не пойму, Яртур, почему выбор рахманов пал именно на тебя? – вскинул Шемякич на княжича зеленые глаза.

– Где ты видишь рахманов? – удивился Бекас.

– А Баян, по-твоему, кто? – нахмурился Шемякич.

– Баян – кудесник, – возразил Бекас. – Он никогда не жил на острове Блаженства.

– Много ты знаешь, – криво усмехнулся зеленоглазый мечник. – Баян следит за каждым нашим шагом, и я не удивлюсь, если его люди есть и в этом замке.

– Это заботы Турицы, – махнул рукой Бекас. – Так ты идешь с нами или нет?

– Иду, – твердо сказал Шемякич. – Я хочу узнать правду.

– Какую правду? – спросил Яртур.

– Правду о смерти своего отца.

– Но ведь твой отец пал в битве с дусенями? – удивился Хмара.

– Не уверен, – покачал головой Шемякич. – Как не уверен и во многом другом, мечники. Сдается мне, что нас заставляют плясать под чужую дудку, не считаясь с нашей выгодой и нашими желаниями.

– Придет срок – узнаем все, – махнул рукой Яртур. – А пока седлайте коней, мечники. Нас ждет дальняя дорога.

Не успела княгиня Турица проводить одного беспокойного гостя, как ему на смену пожаловал другой. Кудесник Баян, сопровождаемый сотником Смуром, постучался в ворота ее замка на исходе дня. Турица сама вышла встречать старого знакомого, который, спешившись посреди двора, с удивлением разглядывал стену, еще не восстановленную после налета волкодлаков. Выслушав рассказ княгини о недавних событиях, он осуждающе покачал головой:

– Князь Родегаст слишком уж нетерпелив.

– Меня больше интересует, кто снабдил волкодлаков разрыв-травой, – зло выдохнула Турица. – Сдается мне, что и среди рахманов нет былого единства.

– Будем надеяться, княгиня, что ты ошибаешься, – вздохнул Баян. – Твой сын Волох винит во всем парсских магов, помогающих Родегасту. Ты пригласишь меня к столу?

Впервые Турица увидела Баяна лет сорок тому назад. Он уже тогда показался ей старым, столь же старым, как сама земля. С тех пор он почти не изменился. Все то же сухое лицо, изрезанное глубокими морщинами, и те же пронзительно-синие глаза, способные сломить даже самую сильную волю. Однако в лице дочери альва Эльмира кудесник обрел сперва достойную соперницу, а потом и союзницу. Это с помощью Баяна Турице удалось сначала ослепить Коломана, а затем изгнать его из Себерии. Кто же тогда мог предположить, что рахман сумеет обернуть поражение победой и обрести такое могущество, которое и не снилось его врагам.

– Ты уверена, что все прошло именно так, как мы задумывали? – строго глянул Баян на Турицу.

– Уверена, – усмехнулась княгиня, собственноручно подливая кудеснику вино в серебряный кубок. – Правда, он убил грифона, подаренного мне когда-то Коломаном. Но, к сожалению, в большом деле без потерь не обойтись.

– Меня смущает Шемякич, – задумчиво проговорил Баян. – Он слишком много знает. Впрочем, есть надежда, что он не вернется с горы Хвангур. Все было бы проще, если бы вместо Яртура к Слепому Беру отправился Волох.

– Я не стану рисковать душой сына, – надменно поджала губы Турица.

– А души внука тебе не жаль? – криво усмехнулся кудесник.

– Давай оставим этот разговор, Баян, – холодно отозвалась княгиня. – С меня достаточно и смерти дочери, которая умерла не без твоей помощи.

– Это неправда, Турица, клянусь, – вскинул правую руку к потолку кудесник. – Я не виноват в смерти Майи. Возможно, порчу на нее навела княгиня Лада в отместку за твое коварство и за убитого Волохом отца и братьев.

– А разве Лада знает, от кого она родила сына? – нахмурилась Турица.

– Возможно, она об этом догадывается, – пожал плечами Баян. – Ведь зачала она его в Ярилину ночь, во время священного обряда.

Турица знала свою вину перед Ладой, но не жалела ни о чем. Тем более что ее вина не была в той почти святотатственной подмене главной. Два человека помогали ей в ту ночь. Кудесник Даджбога Баян и ведун Велеса Ермень. Сколоты почитали Ярилу как сына Даджбога, которому в свой черед придется засиять на небосводе вместо ушедшего отца. Но Ярила не был сыном Даджбога, он был сыном Велеса, во всяком случае, так полагали биармцы и беры, стремившиеся вознести своего бога на недосягаемую высоту. За чистотой обряда следил Баян. Именно он должен был свести у священного камня князя Авсеня и княгиню Ладу, олицетворяющих собой бога Солнца и богиню Земли. Именно их зачатый в эту ночь плод должен был поспособствовать расцвету Сколотии на многие годы вперед. Но ни Авсень, ни Лада не знали, что священных камней два. Что кудесник Баян, предав в ту ночь бога и князя, привел Авсеня к камню, где его ждала дочь Турицы Майя, не имевшая права на участие в обряде в силу кровной связи с берами. А у другого священного камня княгиня Лада отдалась Волоху сыну Коломана, и именно от него она родила своего сына Яртура. Все четверо были в личинах богов, как это и положено по обряду, и, по крайней мере, двое из них ничего не знали о подмене. Святотатство было совершено, но рахманы получили именно то, что хотели получить. Им нужен был человек одной со Слепым Бером крови. Конечно, Майя никогда бы не пошла на обман, если бы за ее спиной не стояла Турица. Послушная дочь не посмела перечить матери. Кто знает, может, не порча Лады свела ее в могилу, а месть обиженных богов. Но ведь все прочие участники того обмана живы и здоровы, включая и саму княгиню Турицу.

– Тогда понятно, от кого Слепой Бер узнал о посольстве асов, – сказал вдруг доселе молчавший Смур.

– От кого же? – резко обернулся к нему Баян.

– От Лады.

– Но каким образом, если княгиня не покидала Преслава?

– Она послала Слепому Беру весточку с вороном, который долгое время жил в ее покоях, – спокойно пояснил Смур.

– Почему ты не сказал мне об этом вороне раньше, мечник? – рассердился Баян.

– Но ведь ты видел его, кудесник, – удивился вопросу Смур. – Ворон часто сидел на спинке кресла княгини, когда она принимала гостей. Многим не нравилось присутствие птицы Велеса в доме князя Авсеня, но поскольку ты, кудесник, молчал, то молчали и остальные.

– Чудовищно, – провел ладонью по лицу Баян. – Слепой Бер вновь обманул меня. Неужели он завладел душой этой женщины?

– Чтобы отомстить князю Волоху за смерть отца и братьев, княгиня Лада пойдет на все, – твердо сказал Смур. – Не надо было тревожить орланов в их родовом гнезде.

– Молчи, сотник, – скрипнул зубами Баян. – Это не твоего ума дело.

– Как скажешь, кудесник, – вздохнул Смур.

Однако княгине Турице закрыть рот было куда сложнее, чем сотнику. И она не замедлила обрушить свой гнев на склоненную голову Баяна. По большому счету гнев дочери альва Эльмира был справедлив. Кудесник жил в Сколотии, рядом с князем Авсенем и княгиней Ладой и должен был глаз не спускать с хитроумной ведьмы, обиженной на весь белый свет. Возможно, он полагал, что ненависть Лады к Волоху распространяется и на его отца Коломана, но, видимо, ошибся. Чтобы отомстить обидчику и свершить кровную месть, княгиня готова была броситься в объятия самого Вия, а не только Слепого Бера.

– Я знал, что Лада колдунья, но недооценил ее силу, – признал свою ошибку Баян. – Хотел бы я знать, из какого источника она ее почерпнула. Не мог я не увидеть ворона, Турица. Не мог! Напустить морок на рахмана способна только Виева дива, да и то не каждая.

– Так, может, она ею стала, – понизила голос почти до шепота Турица. – Об этом ты не подумал, Баян?

– Время покажет, – глухо отозвался кудесник. – Ничего еще не потеряно, Турица. И наше с Коломаном противоборство еще не завершилось. Ермень ушел вместе с Яртуром?

– Да, Баян, – кивнула княгиня. – Хотя мне пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить его. Ермень слишком робок для сына рахмана.

– Ну что ж, я попробую с ним связаться и предупрежу его, чтобы он держался настороже.

– Я тоже приму меры, Баян, – мягко улыбнулась Турица. – Среди спутников Яртура есть человек, душу которого я держу на коротком поводке.

– Я никогда не сомневался в твоих способностях, княгиня, – ласково улыбнулся хозяйке гость. – И да помогут нам боги в нашем трудном начинании.

Глава 5
Грифон

Путь до Рипейских гор был долог и труден. Настолько труден, что мог отбить охоту у всякого, кто по легкомыслию или в силу крайней необходимости решался на отчаянное предприятие. А такие люди находились всегда и во все времена. И это их костями были усыпаны все тропы, ведущие в колдовские пределы. Кто-то искал золото, кто-то власти, а кто-то вечного блаженства. Ибо именно здесь, в Рипейских горах, начинался путь в таинственное Беловодье, страну богов и героев, страну молочных рек и кисельных берегов. Увы, путь в Беловодье открывался далеко не каждому, многие находили смерть от голода и холода. Другим везло куда меньше, и они становились добычей нечисти, нашедшей себе приют у подножия Рипейских гор. А самые невезучие становились частью Навьего мира, слугами всесильного владыки подземного царства Вия, самого жуткого воплощения бога Велеса.

– Но ведь Слепой Бер сумел избежать страшной участи, – возразил Ерменю Бекас. – Он прошел по Калиновому мосту и вернулся обратно, в наш мир.

– Между миром Яви и Нави нет четкой границы, мечник, – покачал головой биармец. – Бывали времена, когда Навий мир захватывал едва ли не все земли, заселенные людьми, и только с помощью богов навий удавалось изгнать из наших пределов, ослабив силу их повелителя.

– А убить Вия можно? – спросил Хмара.

– Нет, мечник, – горько усмехнулся Ермень. – Законы всех миров – Яви, Прави и Нави – установил на веки вечные сам Создатель, бог Род, и изменить их никому не под силу, ни людям, ни богам. Нельзя убить Вия, но можно уничтожить его земное воплощение.

– Ты имеешь в виду Слепого Бера? – нахмурился Яртур.

– Да, княжич, – подтвердил Ермень. – Рахман Коломан променял свою душу на колдовскую силу, равной которой нет на земле. Он способен изменить лик нашего мира по своему хотению, если его не остановить в начале пути.

Нельзя сказать, что Яртур не верил биармцу. Слова боярина Ерменя не расходились с тем, что он уже слышал от других. От кудесника Баяна, от князя Авсеня, от князя Волоха и от княгини Турицы. Однако эти люди были кругом виноваты перед рахманом Коломаном, они лишили его зрения и власти, обвинив в преступлениях, которые он, возможно, не совершал. Во всяком случае, именно на это обстоятельство Яртуру неоднократно указывал Шемякич за время их долгого и трудного пути. К сожалению, и Шемякичу нельзя было верить до конца. Средь сколотов бытовали разные мнения по поводу вил и русалок, но большинство все-таки относило озерных и речных дев к Навьему миру. Однако находились и такие, которые считали вил порождением Лебяжьей страны, той самой, где княжичу довелось побывать совсем недавно. Яртур, успевший близко пообщаться и с вилой и с альвийкой, особенной разницы между ними не почувствовал. Но если озерная дева отдалась ему добровольно и с большой охотою, то альвийку он взял силой, причем не только своей, сколько бычьей.

– А зачем вилам наше семя? – обернулся Яртур с вопросом к Шемякичу, ехавшему на смирном и выносливом гнедом жеребце за ним следом.

– А от кого же им еще рожать, как не от людей? – ответил за зеленоглазого мечника Бекас. – Я слышал, что друды произошли именно от вил и русалок. Поэтому они с таким рвением стерегут озера и реки, не давая пришлым селиться в заповедных местах.

С друдами Яртуру не раз приходилось иметь дело. От людей они практически ничем не отличались. И не раз плечом к плечу сражались со сколотами против тех же дусеней. Говорили, правда, что друды оборотни, время от времени принимающие звериный вид. Впрочем, сколотских девушек подобные разговоры, похоже, не слишком смущали, и они не раз приносили в подоле здоровое потомство от статных и пригожих молодцов. Правдой среди всех этих сплетен о друдах было только то, что среди людей они не селились, предпочитая городам и весям непроходимые леса. Кто делает им доспехи и кует мечи и секиры, никто не знал. Кивали на гмуров. И возможно, неспроста. Ибо с гмурами друды жили душа в душу. Чего не скажешь про людей. С теми же сколотами друды иной раз цапались за лесные угодья. Что, в общем-то, понятно. Кому же захочется отдавать свое. Пораскинув мозгами, Яртур решил, что его семя, вброшенное в лоно вилы, даром не пропадет и рожденный озерной девой друд не уронит чести своего отца.

Волоты вывалились из-за деревьев внезапно и атаковали столь стремительно, что мечники не успели воспользоваться луками. Свирепые великаны умели маскироваться в лесных дебрях, надо отдать им должное. А сучковатые дубинки в их руках были страшным оружием. Не успел Яртур глазом моргнуть, как самый крупный из волотов, видимо вожак, одним ударом дубинки свалил на землю его заводного коня. Однако княжич в долгу не остался и ударом секиры отсек волоту правую руку. Свирепый великан взвыл от боли и попытался вцепиться в горло расторопного всадника клыками, но Яртур оказался проворнее. Огромная голова волота раскололась почти надвое, словно гнилой орех. Заросшее рыжей шерстью тело великана какое-то время раскачивалось из стороны в сторону, а потом рухнуло на лесную тропу под ноги Яртурова коня.

Потеряв вожака, волоты рассвирепели еще больше. Причем свою звериную ярость они обрушили не только на людей, но и на ни в чем не повинных коней. Четыре заводных жеребца были убиты в мгновение ока, загородив своими тушами лесную тропу и сузив тем самым мечникам пространство для маневров. Волотов было около десятка, но действовали они без всякого порядка, подчиняясь не столько разуму, сколько инстинкту. Яртур свалил ударом секиры еще одного волота и поспешил на помощь Бекасу, который с трудом отбивался сразу от трех великанов. Силы в лесных разбойниках было немеряно, зато ловкости и разворотливости им явно не хватало. Объединив усилия, Яртур с Бекасом без труда расправились со своими врагами. Их товарищи тоже не оплошали. Шемякич с Хмарой уложили четырех волотов, еще одного завалил Ермень, проявивший при этом завидную сноровку. Из чего Яртур заключил, что биармец человек бывалый и не раз уже имел дело с лесными великанами.

– Говорят, что волоты прежде ладили с людьми, – сказал Шемякич, разглядывая поверженные туши. – Более того, отличались добрым нравом и разумностью.

– Это когда было? – вскинул черную бровь Бекас.

– Давно, – пожал плечами Шемякич. – Еще до того, как на землю обрушился Царь-холод.

– Вспомнил! – усмехнулся Бекас. – Я бы этих злобных тварей убил еще раз. Они нас без заводных коней оставили.

К сожалению, волоты не только коней перебили, но втоптали в землю запасы еды, прихваченные мечниками в дальнюю дорогу. Ущерб, что ни говори, значительный, тем более что до Рипейских гор было еще далеко.

– Может, на кочевье дусеней наткнемся, – скосил глаза на Ерменя Бекас. – Там и разживемся лошадьми.

– Дусени, между прочим, тоже не подарок, – недовольно пробурчал биармец. – Запросто можем головы потерять.

– Ты мне только покажи их стан, – горделиво вскинул голову Бекас. – Такого еще не бывало в подлунном мире, чтобы орлан не заклевал дусеня.

– Тебе виднее, – криво усмехнулся биармец.

Положим, Бекас был прав, и дусеню против мечника-орлана не устоять, но ведь кочевники по степи в одиночку не ездят. Навалятся они на мирных путников ватагой, и тогда орланам с их гонором солоно придется. Яртур и его спутники были в пути уже более месяца, что не могло сказаться на их самочувствии. Бекас и Хмара ворчали. Им порядком надоело мотаться по себерским лесам и долам. Что, впрочем, неудивительно.

– А может, княгиня Турица пошутила? – вздохнул Бекас, уныло оглядывая заросли. – Ну не верю я берам!

Конечно, у орланов были причины не доверять князю Волоху и его матери. Более того – не любить их. Ибо именно беры во главе с Волохом разорили Орланию и перебили едва ли не всех тамошних старейшин, в том числе и отцов Бекаса и Хмары. Такое не прощается. Яртур нисколько не сомневался, что мечники-орланы спят и видят, как бы посчитаться с Волохом, и, надо полагать, будут безмерно рады, если такой случай им представится.

Лес закончился столь внезапно, что Яртур невольно придержал коня. Перед мечниками простиралась поросшая пожухшей травой степь, и тянулась она едва ли не до самых Рипейских гор. Волотов теперь можно было не опасаться. Зато кроме дусеней в этих местах обитали волки, залетали сюда и грифоны, не брезговавшие при случае и падалью. Но, разумеется, свежее мясо летающим псам куда более по вкусу.

– Грифоны – это еще полбеды, – вздохнул Ермень. – Птица Могол куда страшнее.

– А ты видел Могола собственными глазами? – удивился Хмара.

– Видел, мечник, – подтвердил биармец. – В тот раз Могол истребил едва ли не треть нашего войска. Его ведь не берут ни меч, ни стрела, ни колдовское зелье.

– Не может быть, чтобы у живого существа не было уязвимого места! – не поверил Яртур.

– Может, и есть, – пожал плечами Ермень, – но я его не знаю.

– Жаль, – вздохнул Яртур. – Придется отлавливать грифонов.

– Кого отлавливать? – ахнул Бекас.

– Летающих собак, – пояснил княжич.

– Ты что, умом тронулся? – удивленно посмотрел на товарища Шемякич.

– А как я, по-вашему, попаду в Железный замок? – усмехнулся Яртур. – Да и на гору Хвангур еще надо взобраться. Или ты думаешь, навьи нас хлебом-солью встретят?

Мечники переглянулись, биармец Ермень почесал затылок. Это же надо додуматься – поймать грифона! Да эта тварь никогда не подпустит к себе человека, а уж тем более не даст ему себя оседлать. Убить грифона, конечно, можно, ранить тем более, но подчинить своей воле – это выше человеческих сил.

– Может, тебе лучше ясным соколом обернуться? – насмешливо предложил Бекас.

– Или белым лебедем, – подхватил Хмара, кося при этом глазом на посмурневшего Шемякича.

– К сожалению, я не друд, – вздохнул Яртур. – И без колдовского зелья принять чужое обличье не могу. К тому же ни Сокола, ни Лебедя грифоны к Железному замку не подпустят. Порвут еще на подлете. А мне ведь нужно не только проникнуть в логово Слепого Бера, но и выкрасть оттуда Олену. Ни Соколу, ни Лебедю девушку с собой не унести.

– Это правда, – подал голос молчащий доселе Шемякич. – Я уже думал об этом, ибо в отличие от Яртура я друд. Вы ведь это хотели узнать?

– Положим, мы это давно уже знаем, – сказал Бекас, глядя прямо в глаза обиженному мечнику, – но мы с тобой побратимы, а это важнее и весомее кровного родства.

– Вы тоже так думаете? – спросил Шемякич у Яртура и Хмары.

– Да, – твердо ответили оба.

– Добро, – усмехнулся сын Кудри. – Мне легче будет умирать среди своих.

– А почему умирать? – удивился Яртур.

– Потому что впереди нас поджидают дусени.

Княжич вскинул глаза к горизонту и ахнул. Кой черт вынес кочевников едва ли не к самым Рипейским горам, сказать трудно, но это были именно дусени, числом никак не менее двух сотен. Их приземистых, но выносливых лошадок мечники опознали с первого взгляда.

– Может, тебе попробовать с ними договориться? – спросил Яртур у биармца.

– Эти за добычей идут, – покачал головой Ермень. – Легче с волками поладить, чем с ними.

Конечно, можно было попробовать спастись бегством, ибо сколотские кони резвее дусеньских, но кочевники непременно будут преследовать ускользающую добычу. И рано или поздно настигнут беглецов. Мало того что их лошади выносливы, так дусени ведут с собой заводных коней. А это большое преимущество в безумной скачке по ровной, как стол, степи. Дусени умеют на скаку пересаживаться из седла одной лошади на спину другой.

– А ты им сыграй, – неожиданно предложил Яртуру хитроумный Бекас. – Дудочка при тебе?

– Какая еще дудочка? – удивился Ермень.

Но княжичу некогда было отвечать на его вопрос, он лихорадочно рылся в седельной сумке. К счастью, дудочка была на месте, и Яртур поспешно поднес ее ко рту. Дусеням оставалось проскакать едва ли треть версты, но именно в этот момент у них возникли большие сложности. Кобылы, заслышав чарующие звуки, несущиеся из волшебной дудочки, взбесились, что явилось полной неожиданностью для их седоков. Дусени отличные наездники, но успокоить кобыл, взалкавших любви, им не удалось. Один за другим они стали вылетать из седел под копыта летящих внапуск жеребцов. Жеребцы на звуки дудочки не реагировали, но это только прибавило неразберихи в рядах дусеней. Ватажка остановилась. Перепуганные дусени подняли отчаянный крик, и как раз в этот момент их атаковали рассерженные мечники Яртура. Полусотне дусеней все-таки удалось вырваться из кровавого хоровода, и они теперь на рысях, побросав заводных коней, уходили к Рипейским горам. Еще человек семьдесят пали под сколотскими мечами. Остальных, оглушенных падением, удалось обезоружить и сбить в кучу в стороне от бесившихся кобыл. Впрочем, кобылы быстро успокоились и разбрелись по степи. Победители их удерживать не стали, им и без того хватало забот. Яртур пересчитал живых дусеней. Их набралось более полусотни, напуганных до полусмерти чужим, прежде неслыханным чародейством.

– Копайте яму, – приказал им Яртур.

– Ты что, собрался их здесь похоронить? – удивился Бекас.

– Мне не могила нужна, а ловушка, – пояснил товарищам княжич. – Отсюда до Рипейских гор не так уж далеко. Грифоны наверняка почувствуют кровь. Яма нужна глубокая, но не слишком широкая, чтобы грифону не хватило места для взлета.

С помощью биармца Яртуру удалось объяснить дусеням, что от них требуется. К сожалению, ни у сколотов, ни у кочевников не было под рукой заступов, поэтому землю пришлось ковырять секирами и кривыми дусеньскими мечами. А дабы у кочевников, взятых в полон, не возникло соблазна использовать оружие против победителей, на работу их определяли десятками под присмотром сколотов, вооруженных луками. И хотя работа шла довольно медленно, все-таки к вечеру дусеням удалось выкопать яму именно такой величины, которая требовалась для ловушки. Яму прикрыли тоненькими жердочками, добытыми в соседнем березовом колке, а сверху застелили дерном. После чего у кочевников отобрали оружие и отпустили их на все четыре стороны. А чтобы они своим мельтешением по степи не отвлекали грифонов, Яртур собрал для них с помощью дудочки норовистых кобыл, разбредшихся было по округе. Дусени на кобыл садились с опаской, но, утвердившись в седлах, улепетывали от опасного места без оглядки, шепча под нос проклятия хитроумным колдунам, едва не превратившим вольных кочевников в своих покорных рабов.

– А ты уверен, что грифон прилетит? – с сомнением покачал головой Хмара.

– Ты посмотри, сколько здесь мяса, – кивнул Яртур на лошадиные и человеческие трупы. – Какой стервятник устоит перед дармовым ужином. Не появятся сегодня – будем ждать до завтра. Иного способа проникнуть в Железный замок у нас нет.

– А где спрячемся мы? – спросил Ермень, оглядываясь по сторонам.

– Вы с лошадьми укроетесь в березовом колке, а я лягу здесь возле ямы, – пояснил Яртур. – Грифон примет меня за мертвого.

– А стоит ли так рисковать? – покачал головой Шемякич.

– Есть у меня одна задумка, – усмехнулся княжич. – Грифоны ведь живут парами и, по слухам, очень привязаны друг к другу. И охотятся они часто тоже вдвоем. Теперь поняли?

Если нам удастся поймать самку, то самец сделает все, чтобы спасти свою подругу.

– Хитро, – засмеялся Ермень. – Желаю тебе удачи, Яртур.

Грифоны закружили над местом побоища еще в сумерки. Их действительно было двое. Один покрупнее, другой поменьше. Тот, что поменьше, вполне мог оказаться самкой, что и требовалось Яртуру. К сожалению, грифоны приземлились далеко от устроенной сколотами ловушки. Подвоха они, похоже, не чуяли и, сложив крылья, уверенно передвигались по тверди на мощных когтистых лапах. Яртур явственно услышал треск раздираемой плоти и хруст костей. Грифоны без раздумий приступили к трапезе, радуясь обилию пищи. Княжич поднес дудочку к губам и издал несколько чарующих звуков. Самец как ни в чем не бывало продолжал рвать клыками конскую тушу, зато самка навострила уши. Несколько долгих мгновений она пребывала в неподвижности, а потом неуверенно двинулась вперед, к тому самому месту, где лежал Яртур. Пройти ей следовало всего ничего, и зачарованная самка сделала эти самые ненужные в своей жизни шаги. Жерди с треском подломились под ее огромной тушей, и она рухнула в ловушку, приготовленную коварными охотниками. Грифон, услышав вой самки, рванулся было ей на помощь, но быстро осознал опасность и взмыл в небеса. Яртур поднялся на ноги и заглянул в провал. На дне узкой ямы жалобно заскулила самка, видимо, в ожидании неизбежного смертельного удара. Однако княжичу она нужна была живой. Вложив пальцы в рот, он пронзительно свистнул. Мечники, прятавшиеся в колке, немедленно откликнулись на его призыв.