Текст книги "Ловушка для резидента"

3

Земля. Москва. Информация к размышлению

Лейтенанта Федора Крюкова вызвали к начальству в самый неподходящий момент, когда он предавался отдохновению за чашечкой кофе... Увы, одна из самых неприятных особенностей казенной службы в том и состоит, что человек становится игрушкой обстоятельств и начальственных капризов... В конце концов, Земля не рухнет в бездны Вселенной за те десять минут, пока очумевший от дел сотрудник пьет бодрящий напиток... Правда, не исключено, что майора Кочубинского хватит удар от переполняющей его информации, которой он прямо-таки жаждет поделиться со своим подчиненным...

Кочубинский сидел за столом в глубокой задумчивости. На его лице читалось недоумение пристукнутого из-за угла мешком человека. Таким своего начальника Крюков еще не видел – обычно тот являл собой сгусток энергии и готовности к великим делам. За что и был ценим руководством, но не любим подчиненными...

Увидев лейтенанта на пороге, майор встрепенулся и поправил модный красный галстук. После чего правая рука его опустилась на стол, а пальцы неуверенно забарабанили.

– Чаю хочешь? – спросил майор у присевшего напротив Крюкова.

– В каком смысле? – растерялся Федор, не привыкший к подобной любезности со стороны начальника.

Но Кочубинский был уже далеко, похоже, забыв и о ждущем распоряжений подчиненном, и о только что предложенном чае...

Такая рассеянность майора сильно удивила. Крюкову даже пришла в голову шальная мысль о нахлынувшем на начальника большом и нежном чувстве к какой-нибудь волоокой блондинке... Почему бы и нет? Любви, как известно, все возрасты покорны, а Кочубинскому нет еще и сорока... То, что он сухарь и службист,– еще ни о чем не говорит! Чувство способно прошибить любое бронированное и одеревеневшее от параграфов сердце.

– Вы в инопланетян верите, товарищ лейтенант?

Вопрос прозвучал настолько неожиданно и вразрез с мыслями Федора, что он невольно вздрогнул. «Какие еще инопланетяне?» – едва не сорвался с его губ неучтивый вопрос.

– Никак нет,– твердо ответил Крюков.

– Вот и я не верю,– с облегчением, как показалось лейтенанту, вздохнул майор Кочубинский.– Но проверить надо... Вы меня понимаете, товарищ лейтенант?

– Никак нет,– четко отозвался Федор, заподозривший начальника не то в провокации, не то в преждевременно развившемся маразме.

– У меня приказ,– доверительно наклонился к подчиненному Кочубинский.– Проигнорировать его нельзя.

– Так точно, товарищ майор,– отозвался Крюков.– Это я понимаю.

– Вот и проверяйте! – Майор подвинул лейтенанту тоненькую синюю папочку.– Вам и карты в руки. Докладывать о результатах будете лично мне... Свободны, товарищ лейтенант...

Крюков покинул кабинет начальника в тихом недоумении, чтобы не сказать – в панике... Какие могут быть инопланетяне в наше сугубо прагматичное время?.. Он что, свихнулся, этот образцовый начальник Кочубинский?.. А может, свихнулся кто-то рангом повыше?

Последнее предположение выглядело неприлично и даже крамольно... Но, в конце концов, и генералы– люди, и с ними случаются всякие казусы! Не исключено, что кому-то из них приснилась летающая тарелка... И вот теперь лейтенанту Крюкову придется в трудах и поту доказывать, что дурацкие сны посещают не только рядовых граждан, но и очень высокопоставленных лиц.

Кофе, к счастью, еще не остыл, хотя показался лейтенанту горьковатым. Крюков работал в органах уже третий год, числился на хорошем счету, вот-вот должен был получить старлея... В этой связи крупный прокол в абсолютно дурацком и бесперспективном деле не входил в его планы.

Допив, Федор раскрыл папочку. С материалами, прямо скажем, лейтенанту не повезло. Кроме написанного убористым почерком заявления некоего Евграфа Виленовича Сиротина имелась еще и ориентировка на этого, как указывалось в официальном документе, видного политического деятеля и бизнесмена.

О Сиротине Крюкову до сих пор слышать не доводилось, но то, что вышеназванный тип числился в ближайших подручных небезызвестного Жигановского, очень даже его характеризовало...

Не дочитав ориентировку до конца, Федор почувствовал холодок в области желудка. На языке настойчиво вертелись нехорошие слова по адресу майора Кочубинского. Дело, оказывается, было не просто дурацким, но к тому же политическим – то есть чревато большими неприятностями для сунувшегося в хитроумно разыгрываемую комбинацию лица...

Если верить имевшимся у Конторы сведениям, господин Сиротин – не только пройдоха, замешанный в разного рода хитроумных аферах (что, конечно, полбеды, ибо кто ныне в них не замешан?), но еще и псих, алкоголик, страдающий запоями вплоть до белой горячки (о чем имелась справка из психдиспансера города Кацапова).

Ну и как после столь исчерпывающей информации принимать всерьез бред скомпрометировавшего себя человека? Да мало ли что напишет Сиротин Евграф Виленович, приняв бутылку горячительного напитка?.. Резидент паррийской разведки – скажите пожалуйста!.. И ведь приличных людей сюда приплел: губернатор Пацаков, вице-губернатор Загоруйко!.. Даже своего лидера партийного не постеснялся оболгать: Жигановский, видите ли, сатир!.. А хоть бы и сатир, что с того?

Крюков собственными глазами видел в новогоднюю ночь, как Венедикт Владимирович резвился в «Голубом огоньке», переодетый летучей мышью, или Бэтманом, но почему-то не стал делать далеко идущих выводов. И все прочие наши сограждане, смотревшие телевизор, тоже не завалили по этому поводу письмами компетентные органы!.. В конце концов, в новогоднюю ночь да после стакана водки с самыми уважаемыми людьми случаются и не такие метаморфозы!..

Чем дальше Крюков читал сиротинские откровения, тем меньше им верил. Ну полный же и окончательный бред! Этот придурок, извольте видеть, побывал на планете Арбидон... И даже (вершина маразма!) присутствовал при кончине Кощея Бессмертного... Как вам нравится?!

Интересно, о чем думал майор Кочубинский, поручая это дело лейтенанту Крюкову? Ведь очевидно же, что сиротинский бред – хлеб психиатра, а отнюдь не офицера компетентных органов!..

Крюков уже собирался отнести сомнительную папочку Кочубинскому и откровенно высказать свое мнение по поводу очевидного алкогольного психоза «свидетеля», но его остановила генеральская резолюция, наложенная поверх маразматического заявления: «Разобраться!» Ни больше ни меньше – и даже с восклицательным знаком...

Теперь понятно, почему у майора Кочубинского был такой задумчивый вид. И почему обычно словоохотливый начальник Крюкова, любивший долго и нудно наставлять своих подчиненных, держался предельно корректно, не растекаясь по древу по поводу столь сомнительных обстоятельств... Кочубинский – человек опытный, хорошо понимающий, что бред, встревоживший начальство, следует опровергать не медицинскими справками, а фактами...

На дне хиленькой папочки лейтенант Крюков обнаружил еще одну ориентировку – на некоего Никиту Алексеевича Мышкина, двадцати лет от роду, актера и режиссера, отмеченного, несмотря на юные годы, несколькими весьма престижными в кинематографических кругах премиями... Федор не то чтобы не любил кино – просто времени не хватало выбраться в кинотеатр. Но кое-что о фильме «Царевич Елисей» он слышал. Возможно, даже читал в газете...

Если верить официальному документу, состряпанному в родном ведомстве, расторопный Мышкин заработал на своем фильме несколько сот миллионов баксов!.. Углядев в бумагах такую безумную цифру, Крюков даже крякнул от изумления и досады. Вот она – богема!.. Ну что полезного сделал этот мальчишка для цивилизованного человечества, чтобы оценивать его труд в таких безумных суммах?!

Сам Федор перебивался на зарплату, которую в свете этих кричащих цифр даже скромной назвать было нельзя – разве что жалкой...

Далее пошло еще интереснее. Выяснилось, что Мышкин унаследовал от своего умершего папы огромное состояние, более того, приумножил его самым хамским образом, разыграв запредельную комбинацию на Нью-Йоркской бирже! Миллиардные барыши!

У Крюкова от обозначенных цифр закружилась голова. И утверждение Сиротина, что Мышкин подарил Жигановскому полтора миллиарда, больше не казалось бредом отравленного алкоголем ума...

Немудрено, что начальство всполошилось!.. Возможно, незнакомый пока что Крюкову Евграф Виленович и сумасшедший, но реальные миллиарды так просто на алкогольный психоз не спишешь...

Потрясенный полученной информацией, Крюков налил себе еще одну чашечку кофе – против собственных правил: надо же было успокоить разыгравшиеся нервы и возвратить сиганувшие в запретные зоны мысли.

В инопланетное происхождение Мышкина Крюков не верил. Состояние у Никиты Алексеевича, конечно, весьма солидное, но это отнюдь не говорит о его экстраординарных способностях!.. В конце концов, и мир, и Россия знавали немало шустрых людей, которые добивались и большего – без всякой магии, но исключительно ловкостью рук... Иным уже предъявили по данному поводу претензии правоохранительные органы. Не исключено, что деятельность двадцатилетнего режиссера тоже не останется без оценки нашей расторопной прокуратуры. И у Федора Крюкова есть хороший шанс внести свой скромный вклад в благое дело – тем более, что ему за работу платят какие-никакие деньги...

Офис психа Сиротина внушал уважение. Это обстоятельство слегка насторожило Крюкова, хотя он и вычитал в ориентировке, что Евграф Виленович человек небедный. Однако одно дело – прочитать, а другое – увидеть собственными глазами мраморные полы и набыченную охрану, которая, впрочем, быстро расслабилась, увидев удостоверение в руках молодого человека, довольно высокого, приятной наружности и спортивного телосложения. Реакция «стражей» Федора отнюдь не удивила. Он вежливо попросил проводить его в кабинет Евграфа Виленовича Сиротина, к которому у его ведомства появились кое-какие вопросы.

Весть о появлении человека из органов летела по офису со скоростью птицы, тогда как сам Крюков передвигался по коридорам обычным прогулочным шагом. Именно поэтому в приемной видного бизнесмена и политика лейтенанта уже ждали, предупредительно распахнув перед ним двери в кабинет шефа.

– Здравствуйте, Евграф Виленович,– вежливо произнес Федор, с интересом разглядывая отделанные ценными породами дерева стены.

Кабинет ему понравился, а вот хозяин – гораздо меньше: бегающие глазки всегда вызывают подозрение у работников компетентных органов, равно как обильные капли пота, выступающие на лбу и выдающие нешуточный испуг ни в чем вроде бы не обвиняемого пока человека.

– Здравствуйте, товарищ лейтенант,– дрогнувшим голосом приветствовал гостя сутулый субъект невысокого роста, обладавший на редкость невыразительным лицом.– Садитесь, пожалуйста... Чем могу быть полезен?

– Я по поводу вашего заявления... – Крюков охотно воспользовался приглашением и пристроился на стуле у стола в двух метрах от приунывшего бизнесмена.

– Какого заявления, простите? – Евграф Виленович вытер белоснежным платочком посеревший лоб и испуганно глянул на уверенно расположившегося напротив лейтенанта.

– Вы хотите сказать, что ничего нам не писали? – с металлом в голосе произнес Крюков, пронзив забывчивого собеседника стальными клинками серых глаз.

– В некотором роде... – Рука Сиротина противно задрожала, и он поспешно убрал ее со стола.– У меня, знаете ли, бывают провалы в памяти... Видимо, склероз.

– Для законченного склеротика вы еще довольно молоды, Евграф Виленович,– холодно отозвался Крюков.– Я расцениваю ваше поведение как попытку скрыть от органов важную информацию.

– Ну почему же? – растерянно произнес Сиротин.– Я всегда готов к сотрудничеству. И даже сам как-то раз пытался...

– Ну, вот видите,– обворожительно улыбнулся Крюков,– вы все сразу вспомнили.

– Я писал,– кивнул головой бизнесмен.– Но прошу учесть, товарищ лейтенант, что я находился тогда в состоянии умопомрачения, вызванном алкогольным психозом. У меня и справка есть на этот счет.

– Не трудитесь,– остановил Крюков бизнесмена, зашарившего рукой в ящике стола.– У нас имеется заключение вашего лечащего врача... Скажите, вам что, угрожают? Уж больно вы нервничаете!

– Кто угрожает? – Глаза Сиротина округлились от страха.

– Ну, допустим этот Мышкин?

– Нет! – энергично затряс головой Евграф Виленович.– Не стану клеветать на человека офицеру компетентных органов. Никита Алексеевич – очень вежливый, любезный и щедрый молодой человек!.. Что же касается черных магов, то да: шантаж и обман имели место быть! Иначе я никогда не подписал бы бумагу о сотрудничестве с орденом Золотого Скорпиона.

– Почему вы не заявили о шантаже в компетентные органы?

– Федор Васильевич, я вас умоляю! – беспорядочно замахал руками в сторону Крюкова Сиротин.– Это же верная психушка! А я там уже побывал – благодаря моему старинному приятелю Виссариону Дмитриевичу Пацакову.

– Пацаков, следовательно, знает об инопланетных пришельцах?

– Ха! – дернулся Сиротин.– Он не просто знает– он все видел собственными глазами!.. Но Виссарион будет молчать, товарищ лейтенант! И другие тоже! Кому охота прослыть сумасшедшим?! Ведь доказательств-то – никаких!.. Да заикнись Пацаков об этом перед журналистами – и все! Конец политической карьере!.. Я вам написал по глупости... по простоте душевной... Ну, и из страха тоже... А кто бы на моем месте не испугался? Я такое видел собственными глазами, Федор Васильевич, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Даже вам боюсь рассказывать, потому как все равно не поверите – психом посчитаете! Я ведь дракона видел – вот как вас сейчас! Шестиглавого!.. Ну да вы наверняка его тоже видели в кино. Сюзи– теперь звезда экрана!..

– А я думал, что там комбинированные съемки, компьютерные технологии...

– Какие компьютерные, уважаемый? – нервно хохотнул Сиротин.– Самая натуральная рептилия о шести головах! Говорящая к тому же. И сильно пьющая!.. Лично имел неосторожность выпить с ним на брудершафт!..

Кажется, Крюков совершенно напрасно пришел к Сиротину. Если у лейтенанта и были какие-то сомнения по поводу психического здоровья Евграфа Виленовича, то после услышанного они полностью отпали... Как ни странно, видного бизнесмена недоверие, явственно читавшееся на лице гостя из органов, нисколько не огорчило – даже вроде обрадовало.

– А вы мне не верьте, дорогой Федор Васильевич... Не верьте! Так для вашего здоровья полезнее... И протокол не пишите – иначе вас сочтут «двинутым по фазе». Чего доброго, отправят на обследование к психиатру! Уволят из органов, поломают карьеру!.. Просто сообщите начальству, что я – псих, и с меня взятки гладки... В крайнем случае организуйте финансовую проверку деятельности нечистой силы.

– Какой еще нечистой силы? – насторожился Крюков.

– Язык мой – враг мой! – спохватился Сиротин, запоздало зажимая рот рукой.

– Нет уж, Евграф Виленович, выкладывайте все начистоту! – строго сказал лейтенант.

– Так я ведь – как на духу... – заторопился псих.– Все, что знал, выложил вам, не таясь... Но если скажу, что в этой корпорации монстров заправляет небезызвестный Соловей-разбойник, вы ведь не поверите?

– Какой еще Соловей?

– Тот самый, которому Илья Муромец бил морду за антиобщественное поведение!

Крюков рассердился, даже побагровел от гнева, что с ним случалось крайне редко. У лейтенанта сложилось твердое мнение, что Сиротин над ним просто издевается. Ибо есть же, в конце концов, пределы и помешательству!.. В Соловья-разбойника Федор верить отказывался категорически!

– А я ведь предупреждал... – махнул рукой в его сторону Сиротин.– Вот вы уже и обиделись... Но что делать, Федор Васильевич, если мы угодили в историю, которая не подходит ни под одну статью Уголовного кодекса?.. А вы отметьте Соловья в своей записной книжечке как вора-рецидивиста с многолетним стажем. Можете и начальству доложить, что некий Соловьев Степан Степанович, развивший бурную деятельность на ниве шоу-бизнеса, несмотря на почтенный возраст – человек сомнительный и с богатым криминальным прошлым! А возглавляемая им контора «Кощеево царство» – рассадник аморализма и всяких непотребств!

– За аморальность у нас сейчас не судят,– хмуро бросил Крюков вежливо улыбающемуся Сиротину.

– И не знаю тогда, чем вам помочь,– развел руками Евграф Виленович.– Вот разве что фотографией... Извольте полюбоваться.

Крюков неохотно взял снимок, но, увидев изображенных там типов, едва не вскрикнул от изумления: какая-то жутковатая смесь слона и человека, рядом – и вовсе волосатая обезьяна. Правда, третьим в компании был вполне земной хмырь с нахальной мордой и золотой фиксой во рту.

– В центре – Василий Щеглов, шофер небезызвестного Венедикта Жигановского; слева – реск: я их видел на Арбидоне; справа – существо, называемое глеком... По слухам, глеки довольно свирепы... Снимок сделан на планете Эборак в замке благородного барона Гилроя... Во всяком случае так утверждает Василий, и у меня нет оснований ему не верить.

– Да ряженые это!

– Если вам так удобнее, можете считать ряжеными,– согласился Сиротин.

– А ваш Василий связан с рецидивистом Соловьевым?

– Насколько я знаю, они партнеры по бизнесу... Кстати, Василий Щеглов – человек далеко не бедный. Вы фильм «Царевич Елисей» смотрели?

– Не успел.

– Щеглов играет там роль разбойника по имени Рваный Билл. Очень колоритный получился персонаж... Гонорар ему был выплачен соответствующий: несколько миллионов долларов.

Крюков еще раз взглянул на фотоизображение ничем вроде бы не примечательного типа и тяжело вздохнул... Умеют же люди устраиваться в жизни! А тут – работаешь, как проклятый, и все без толку! Мало того что платят скупо, так еще и в любой момент могут по шапке дать!.. Годы же идут... Не успеешь оглянуться – двадцать пять стукнет!.. Расторопные люди в его возрасте уже миллиардами ворочают – как этот Мышкин. А Федор Крюков все в лейтенантах ходит...

– Чем занимается корпорация монстров?

– Казино, ночные клубы, стриптиз-бары... Очень доходный бизнес, смею вас уверить! Но это – далеко не все,– понизил голос почти до шепота Сиротин.– Сдается мне, что основным источником их доходов является контрабанда.

– Наркотики, драгоценные камни? – насторожился Крюков.

– Наркотики исключаю,– покачал головой Евграф Виленович.– Им нет смысла так рисковать. У них же в руках золотая жила, дорогой Федор Васильевич.

– Что еще за жила?

– Не знаю подробностей,– забегал глазами Сиротин.– Потому и не стану вводить вас в заблуждение... Конспирация у них – на высочайшем уровне. В случае чего – монстры не будут церемониться ни с вами, ни со мной...

Федору пришло в голову, что у собеседника есть свой интерес в деле, о котором он так хлопочет. Очень может быть, что он пытается руками спецслужб устранить конкурентов, поэтому и нагородил тут с три короба. Нечистая сила, Соловей-разбойник, инопланетяне... Если, чего доброго, разразится скандал, то с имеющего справку от психиатра бизнесмена взятки гладки! Неприятности падут на голову лейтенанта Крюкова, у которого такого документа нет и не предвидится... Конечно, если эти люди действительно занимаются контрабандой, то Сиротина следует поблагодарить за помощь компетентным органам, но если сукин сын блефует – Федор сумеет отбить у него охоту шутить с серьезным ведомством – будь он хоть трижды псих!..

– Говорите – «Кощеево царство»?

– Именно так, уважаемый Федор Васильевич. Уж извините, что доставил вам столько беспокойства.

– Это моя работа,– сухо отозвался Крюков, поднимаясь со стула.– Спасибо за информацию, господин Сиротин.

– Рад был содействовать. Только, бога ради, товарищ лейтенант, не упоминайте моего имени! Ведь монстры!.. Для них человеческая жизнь ничего не стоит.

– Обещаю,– бросил через плечо Федор.– Счастливо оставаться...

Чтоб его разорвало, этого психа!.. Крюков покинул гостеприимный офис с чувством глубокого морального неудовлетворения. Разумеется, он не поверил Сиротину... Интересно, действительно ли любезный Евграф Виленович – законченный психопат или просто талантливо косит под оного, преследуя далеко идущие цели?.. В последнем случае – он редкостный наглец, надо признать... Не каждому придет в голову мысль задействовать столь хамским образом Контору для борьбы с конкурентами!..

На Кочубинского изъятая у Сиротина фотография произвела еще большее впечатление, чем на Крюкова. У майора отвалилась челюсть, и Федору пришлось ее вправлять – в переносном, конечно, смысле.

– Скорее всего, фотомонтаж,– пояснил он растерявшемуся начальнику.– Сейчас в кино и не такое увидишь... Василий Щеглов играл одну из главных ролей в нашумевшем фильме «Царевич Елисей».

– Ах, да,– спохватился Кочубинский.– Уж мне эти киношники! Мистификаторы...

– Талантливо работают,– согласился Крюков.– Но если верить тому же Сиротину, сферой искусства они себя не ограничивают. Евграф Виленович намекал на контрабанду.

– А бизнесмену можно верить?

– Разумеется, нет,– пожал плечами Крюков.– Я записал наш с ним разговор, можете на досуге послушать.

– Ваши дальнейшие действия, товарищ лейтенант?– построжел лицом Кочубинский.

– Инопланетян и нечистую силу оставим психиатрам, товарищ майор. Что же касается контрабанды и финансовых злоупотреблений, то тут наша прямая обязанность – вмешаться.

Идея подчиненного майору понравилась. В конце концов, сигнал есть сигнал – от кого бы он ни поступил в органы. Не говоря уж о генеральской резолюции – от нее никоим образом не отмахнешься!.. Контрабанда и финансовые злоупотребления – куда более пристойный предлог для оперативного расследования, чем намекающие на шизофрению власти инопланетяне...

– Действуйте, товарищ лейтенант, но не зарывайтесь! Информация получена из сомнительного источника. Нельзя исключать, что преследуется цель дискредитации компетентных органов!..

В опытности и нюхе на всякого рода провокации Кочубинскому не откажешь!.. Федор упустил из виду возможность указанного варианта – между прочим, зря. Пойди потом докажи правозащитникам и журналистам, что во всем виноват негодяй Сиротин, который, вполне возможно, не столько негодяй, сколько псих!..

Старый отцовский «жигуленок» завелся не сразу. Федор с тоской смотрел вслед развязным иномаркам, которым не было дела до проблем человека, стоявшего на страже госинтересов. Вздохи и увещевания Крюкова не произвели ровным счетом никакого впечатления на недостойного представителя семейства колесных. Только мат, в сердцах сорвавшийся с губ расстроенного лейтенанта, заставил паразита чихнуть, чавкнуть и наконец нехотя тронуться с места.

Скорее всего, во всем были виноваты свечи, но Федору вдруг почудилось в поведении «жигуленка» нечто иррациональное... даже мистическое... Вспомнились почему-то бабушкины рассказы про порчу, которую нехорошие люди напускают на ротозеев. Правда, можно ли напустить порчу на двигатель внутреннего сгорания – Федор не знал... На всякий случай помянул нечистую силу нехорошим словом, надеясь таким образом отвадить ее от дышавшего на ладан автоублюдка.

К особо суеверным лейтенант Крюков себя не относил, но по дереву, случалось, стучал – просто во избежание возможных неприятностей и в силу приобретенной под воздействием бабушкиных сказок привычки... Черных кошек тоже не любил. Потому и остановился в оторопи напротив подъезда, не решаясь сделать следующий шаг. Как назло, двор обезлюдел, а ждать, когда рассеется наваждение, сотворенное перебежавшей дорогу черной кошкой, времени у Крюкова не было. Скрепя сердце и стараясь не вспоминать бабушкины предостережения, он решительно рванул поцарапанную дверь.

Как и предполагал Крюков, Аркадий Канарейкин– старый приятель еще со школьных времен – дрых, несмотря на давно наступивший белый день. Канарейкин, подобно любому уважающему себя представителю богемы, вел по преимуществу ночной образ жизни, а потому не спешил отрываться от дивана, игнорируя настойчивые призывы. Разъяренный Федор после почти десятиминутных усилий собирался уже нарушить закон и вышибить дверь в логово потерявшего совесть приятеля, но тут Аркашка наконец соизволил проснуться, и его опухшая физиономия возникла в проеме бледным пятном.

– Дрыхнешь, артист! – с порога обрушился на хозяина расстроенный лейтенант.

– Прикорнул на минутку... – попробовал оправдаться Аркадий.– А ты как с цепи сорвался!

В однокомнатной квартире Канарейкина царил беспорядок. Царил всегда... Крюков не стал тратить время на воспитание неисправимого неряхи, а просто скинул барахло со стула и утвердился на нем сам. Аркадий уныло поднял сильно помятые брюки и попробовал надеть, но промахнулся волосатой ногой и, повздыхав, отложил их до лучших времен. Канарейкин был не то чтобы пьян – просто с очень сильного похмелья.

– У тебя есть фильм «Царевич Елисей»? – строго спросил Федор.

– Валялась где-то кассета... – поморщился Аркадий.– Ты же знаешь, Крюков, мой уровень: не люблю сказки для умственно отсталых подростков.

– Значит, фильм ты не видел?

– Почему это?! – возмутился Канарейкин.– Его все видели и сошлись во мнении, что полное фуфло!

– А призы?

– Я тебя умоляю, Федя! Неужели думаешь, что все эти «ники» и «орлы» даются за достижения в области кинематографии?.. Там, брат, такой междусобойчик, что талантливому человеку остается только плечами пожимать.

– Иными словами – Мышкин вхож?

– Хо, Мышкин! У Сынка, брат, все схвачено. Тот еще налим.

– А ты с ним знаком?

– С его тестем Александром Караваевым в одном театре работал. Водку вместе пили. Он теперь народный артист, а я – сам видишь: пал, и пал низко.

– Пить меньше надо,– отказал приятелю в сочувствии Крюков.

– Да что ты понимаешь в искусстве, охранник хренов! – взвился Канарейкин.– Я – талант! Я – гений! Пусть и непризнанный... А ты так и помрешь в церберах!

О своей службе в Конторе Крюков распространяться не любил. Аркашке и вовсе сказал, что работает в охранной фирме,– просто во избежание трепа с его стороны. Канарейкин с юности не умел держать язык за зубами и мел иной раз совершенно непотребное, а главное – далеко не всегда полезное для организма и карьеры. И морду ему частенько за невыдержанность били, и с работы выгоняли... Сейчас он, кажется, опять был не у дел – хотя и не испытывал по этому поводу неудобств и финансовых проблем. Кто этого сукина сына только поит и кормит?!

– Лопнула наша фирма,– соврал, не моргнув глазом, Федор, на всякий случай мысленно плюнув три раза через левое плечо, дабы не навлечь на Контору неприятностей.– Ищу, где бы голову приклонить и кому подороже продаться... У тебя ничего стоящего нет на примете?

– Надо подумать,– с ходу проникся горем старого друга добрый сердцем Аркашка.

Пока он думал, Крюков отыскал в коробке нужную кассету и с интересом уставился на экран. Все-таки Канарейкин был не прав, назвав фильм «Царевич Елисей» фуфлом. Снят просто потрясающе! А спецэффектам, на взгляд Федора, мог бы позавидовать сам Спилберг.

– До чего же нечисть натурально выглядит,– покачал головой Крюков.– Прямо как живые.

– Кого ныне этим удивишь? – пренебрежительно махнул рукой Канарейкин.– Хотя, если честно, приз за спецэффекты Мышкин получил заслуженно. У нас так больше никто снимать не умеет. Так и денег он в фильм вбухал – будь здоров! Технологии нынешние недешево стоят.

– А который тут твой знакомый Караваев?

– Абалдуин Восьмой,– кивнул на экран Аркадий.– Кто-кто, а Александр Сергеевич и здесь на уровне. Вот Сеня Курицын – подкачал. Актер неплохой, но роль – не его.

– А Рваный Билл?

– Васька, что ли? Дилетант... Правда, не без божьей искры.

– Ты и его знаешь?

– Кто ж Щеглова не знает? Он шофером у Жигановского был. Сейчас разбогател, отъелся... Чего доброго – и руки не подаст.

– А этот блондин с выразительной внешностью?

– Не знаю,– покачал головой Аркадий,– не встречались... Провинциал, наверное. Фильм в Кацапове снимали, там и массовку набирали... Чем он тебя так заинтересовал?

– Очень уж ловко мечом орудует.

– Костолом! – пренебрежительно махнул рукой Аркадий.– Вот блондиночка – хороша! Актрисы, надо признать, тут подобраны со вкусом. Но чего в фильме нет – так это истинного профессионализма! Его ведь ни за какие деньги не купишь.

Почему Аркадий Канарейкин мнил себя профессионалом – Федор затруднился бы ответить. Театральное училище его приятель закончил с грехом пополам; артистическая карьера у него не заладилась. В театрах Канарейкин надолго не задерживался, перебиваясь в основном на ролях «кушать подано». Мелькнул пару раз в сериалах, но лавров не снискал. И вот уже года три вел откровенно распутный образ жизни, пудря мозги состоятельным дамочкам бальзаковского возраста своими артистическими манерами. Благо, природа Аркашку не обидела: не писаной, конечно, красоты, однако в ловеласы средней руки годился.

– Может, тебе на эстраду податься? – критически оглядел приятеля Крюков.

– На эстраде ныне голубые в ходу,– горестно вздохнул Канарейкин.– А я по амплуа и по внешности – первый любовник.

– И голоса приличного у тебя нет... – констатировал Федор.

– При чем здесь голос? – несказанно удивился Канарейкин.– Ты телевизор хоть изредка смотришь?

Изредка Крюков телевизор смотрел. В основном новости и футбольные матчи. Остальное казалось ему откровенным маразмом, не достойным внимания серьезного человека.

– Ты ведь по молодости лет гитарой увлекался? – вспомнил вдруг не к месту Аркадий.

– И что с того? – пожал плечами Крюков.

– И внешность у тебя подходящая... – задумчиво прогундел Канарейкин.– Вполне из нас с тобой может получиться «Чай вдвоем».

Все-таки ночные загулы сказываются на интеллектуальных способностях, а возможно, даже ведут к психическим расстройствам... У Крюкова были веские основания полагать, что его приятель «двинулся по фазе». Как еще воспринимать человека, который бегает по комнате, размахивая руками, вскрикивает, пританцовывает и бормочет себе что-то под нос?

– Кенар и Крюков! – воскликнул в полный голос Аркадий и тут же сам себя притормозил:

– Кенар – хорошо, а вот Крюков – не очень. Фамилия не для афиши.

– При чем здесь афиша? – обиделся Федор за свою весьма приличную фамилию.

– Крюгер! – завопил дурным голосом Канарейкин.– Фреди Крюгер и Аркан Кенар. Нет, наоборот: Аркан Кенар и Фреди Крюгер!

– Ты что, рехнулся? – с тревогой посмотрел на приятеля Федор.

– Репертуар нужен! – продолжал дергаться Канарейкин.– Что-нибудь из ряда вон!.. Но какой ход, какая фишка! Вампир и Соловей! В смысле – Кенар!.. Для «Кощеева царства» – сойдет, клянусь мамой!

– Может, объяснишь человеческим языком, что означает твой бред?

– Не бред, милостивый государь, а проект!.. Сделай зверское лицо!

– Да пошел ты! – рассердился не на шутку Федор.

– Вот! – возликовал Аркадий.– Годится!.. Кое-где подгримируем, губной помадой подмажем – будешь как огурчик!