Текст книги "Ловушка для резидента"

С бессвязного бреда Канарейкин перешел наконец на нормальную речь и попытался внушить скептически настроенному Крюкову, каким оглушительным успехом обернется их совместный выход на подмостки. Предложение было совершенно идиотским – по той простой причине, что Федор никогда к артистической карьере не стремился, никакими талантами не обла-дал, а если и бренчал под настроение на гитаре, то в стороне от чужих ушей, дабы не травмировать людей своим дилетантством.

Твердое крюковское «нет» не произвело на Канарейкина никакого впечатления. Захваченный своим проектом, Аркан Кенар в умопомрачении решительно шагнул к старенькому раздолбанному пианино и принялся фальшиво наигрывать мелодию, отдаленно напоминавшую «Подмосковные вечера». Пианист Аркашка был еще тот, но собственная неумелость (можно даже сказать – бездарность!) его нисколько не смущала. Наоборот – вдохновляла на новые безумства! Теперь уже в жанре поэзии – столь чудовищного пошиба, что Крюков содрогнулся. По его мнению, петь такое со сцены можно только в состоянии шизофренического бреда. А Канарейкин от своего опуса пришел в полный и окончательный восторг, чем привел Крюкова в оторопь. Последняя, впрочем, вскоре прошла – как только Федор подумал, что в плане Аркадия есть рациональное зерно...

Разумеется, он нисколько не сомневался, что в любом мало-мальски приличном заведении Аркана Кенара и Фреди Крюгера ждет оглушительный провал и что на сцену их в любом случае не выпустят... Зато у лейтенанта Крюкова появлялся шанс познакомиться поближе с «Кощеевым царством» – этой «корпорацией монстров», как назвал странную компанию во главе с вором-рецидивистом по кличке Соловей бизнесмен Сиротин.

– Ты знаком с Соловьевым Степаном Степановичем?

– Это, я тебе доложу, фигура! – закатил глаза Аркадий.– Если поладим со Степанычем – считай, успех нам обеспечен! Раскрутка будет – по полной программе! Гонорары – на самом высшем уровне!

– Я слышал, что он вор в законе.

– Да кто у нас не вор?! – махнул рукой Канарейкин.– Степаныч в шоу-бизнесе – авторитет! Вот что главное... Между прочим, он и твоего Мышкина консультировал. Успех, сам видишь, налицо!.. Ну что, рискнем, Крюгер?

Упустить возможность без особых хлопот познакомиться с фигурантами запутанного дела было бы со стороны лейтенанта Крюкова большой глупостью!.. Однако согласился он не сразу, поломавшись еще с полчаса для пущей достоверности... Вошедший в раж Аркадий притащил от соседа гитару и заставил Крюкова себе аккомпанировать.

Репетиция бредовых куплетов прошла ниже всякой критики, но Канарейкин был в восторге!.. Крюков решил раньше времени не охлаждать его пыл, ибо имел на приятеля свои виды. Слава эстрадного вампира Федора, конечно, не прельщала, но оперативная работа требует от профессионала жертв – в том числе и имиджевого характера!.. Скрепя сердце Крюков дал согласие на эксплуатацию собственного образа в сомнительной сфере шоу-бизнеса...

4

Земля. Москва. Рассказывает резидент паррийской разведки принц Ник Арамийский (он же Рыжий, он же Сынок, он же князь Мышкин)

Визит Вика на планету Эборак оказался даже более успешным, чем я ожидал. Тем более что в качестве пленника он притащил оттуда довольно интересного типа...

Все-таки зря я в свое время не занялся Никоновым вплотную, будучи стопроцентно уверенным, что имею в его лице агента черных магов... С тех пор досточтимый Найк сделал головокружительную карьеру на малопочтенном поприще изменника: переметнулся от разбитого в пух и прах Кукария к неким невероятно могущественным существам, именуемым порками. Да, Найк утверждал, что работает именно на них...

Вику с трудом удалось спасти негодяю жизнь, ибо разъяренный барон Гилрой намеревался четвертовать агента порков или сварить в котле с кипящим маслом. Угроза барона выглядела отнюдь не пустяшно – Найк был слишком искушенным человеком, чтобы этого не понимать. Так что теперь он испытывал к моему брату чувство глубочайшей признательности – что, разумеется, не могло служить гарантией его правдивости в отношении представителей Светлого круга, Высшего Совета и паррийского королевского дома.

– Если мне не изменяет память, досточтимый Найк, то вы являетесь еще и агентом моего брата принца Алекса Оливийского... Вы поставили об этом в известность порков?

Найк, скромно сидевший на стуле в моей гостиной, смущенно откашлялся. В его положении глупо было отрицать очевидное, а также апеллировать к закону и Высшему Совету. Судьба пленника целиком находилась в наших с Виком руках: мы в любой момент могли отправить его на Тартар или же просто вернуть на Эборак – в недружеские объятия грозного Гилроя.

– Вы трижды предатель, досточтимый Найк. Это тяжкий грех – даже для вас.

– Обстоятельства... – облизал пересохшие губы Найк.– Я не мог больше оставаться в ордене Золотого Скорпиона, ибо Кукарий заподозрил меня в связях с вами. Как вы знаете, благородные господа, его подозрения были обоснованны. Именно с моей помощью принц Алекс Оливийский попал на Дейру и узнал тайны ордена. Мне пришлось скрыться. Конечно, возможности у Великого командора уже не те, что прежде, но их вполне достаточно для моей ликвидации. Другого выхода, кроме как найти могущественных покровителей и попроситься под их крыло, я не видел.

– Вы передали поркам орденскую агентуру на Земле?

– А что еще оставалось? – развел руками тройной агент.– С этими существами шутить крайне опасно. Они раздавили бы меня, как червя. Им вообще наплевать на людей. Эта раса очень высокого мнения о себе и о своей роли во Вселенной. Откровенно говоря, Кукарий и все его черные маги перед порками просто щенки!

– Фамилия поркианского резидента на Земле?

– Он представился Усладовым Валерием Викторовичем. Разумеется, паспорт я у него не проверял. Мы встретились в кафе. Я передал ему адреса и явки и вернулся восвояси.

– Если мне не изменяет память, среди ваших агентов числился и Евграф Виленович Сиротин?

– Я завербовал его лично, и, надо сказать, Евграф оправдал мои надежды. Сукин сын на все готов ради денег... Тем не менее я настоятельно рекомендовал Усладову использовать бизнесмена вслепую: земляне очень нервно реагируют на давление инопланетных сил – издержки многовекового обособленного от иных цивилизаций существования.

– Какие цели преследуют порки на Земле?

– Понятия не имею,– развел руками Найк.– Кто я такой, чтобы они делились со мной своими планами?.. Я проработал на них полгода, но ни одного живого порка не видел. Затрудняюсь даже сказать, как они выглядят.

– В таком случае кто же вас завербовал? Почему вы решили, что работаете на порков?

– Видите ли, принц Ник, я хоть и не был посвящен во все орденские тайны, но имеющий уши всегда услышит... Кукарий поддерживал контакты с порками через некоего Илдоса с планеты Орлан. А планета Орлан входит в сферу влияния порков. Илдос меня и завербовал.

– Илдос – человек?

– Внешне – да. А там – кто его знает... Я слышал, что порки умеют выращивать людей и представителей других рас. Они получают их искусственным путем, программируют и используют для своих целей. Но так ли это на самом деле – не берусь судить. В любом случае, в кадрах порки не испытывают недостатка.

Более ничего важного мы от Найка не услышали. Скорее всего, он рассказал нам действительно все, что знал. Другое дело, что знал он немного. Несмотря на хитрость и пронырливость, Найк и в ордене был мелкой сошкой, а уж порки-то и вовсе не считали его серьезной фигурой.

– Надо бы найти этого Усладова,– сказал я Вику, когда мы остались вдвоем.– По идее, он сам должен был тебя найти или внедрить в твое окружение своего агента.

Я уже говорил, что мой брат производит впечатление простодушного человека, где-то даже наивного... Но это очень обманчивое впечатление, ибо мозги у Вика варят – и иной раз даже лучше моих. Действительно, в последнее время у меня появилось чувство, что кто-то за мной следит... Правда, если верить преподавателям Школы, то с резидентами, долго живущими на чужих планетах, такое случается. Сказывается постоянное нервное напряжение, и им начинает казаться черт знает что. Никакой особенной перегрузки я на Земле не ощущал, но почему-то вообразил, что и меня не миновала чаша сия. Вот и решил не придавать этому значения. Выходит, зря... С нервами у меня, похоже, все в порядке, зато, очень возможно, я попал под пристальный контроль агентов порков.

– Не исключаю, что тебя пасут и земные спецслужбы,– обрадовал меня Вик.– Во всяком случае, им давно уже пора заинтересоваться богатым молодым человеком, ведущим разгульный образ жизни и окруженным подозрительными личностями.

Ну это, знаете ли, явная клевета в мой адрес! И хотя в роли клеветника выступает мой брат, не собираюсь отмалчиваться!

Образ жизни я веду самый что ни на есть скромный. Ничем особо не выделяюсь из массы граждан Российской Федерации. Ну да, снял фильм и внес посильный вклад в борьбу с нечистой силой, время от времени проникающей на замечательную планету Земля. Но ведь кино здесь снимают многие, и никто никаких претензий им не предъявляет!.. Что до окружающих меня людей, то по большей части это актеры и политики – весьма уважаемые и известные всей стране.

– А Соловей-разбойник? – не остался в долгу Вик.

– Степан Степанович Соловьев – видный деятель российского шоу-бизнеса, а через год-два его весь мир на руках носить будет! Ничего противоправного пока что он не совершил!

– Не забывай, что Дорога гельфов находится в параллельном мире, который наш с тобой знакомый контролирует.

– Ну и что? – пожал я плечами.– Ворота давно уже там находятся.

– Но раньше их контролировал Кощей, а ныне, боюсь, Дорога гельфов стала более чем оживленной.

– Хочешь сказать, что Гилрой о чем-то договорился с Соловьем?

– Они договорились об обмене товарами. А в местном законодательстве, если мне не изменяет память, имеется статья об уголовной ответственности за контрабанду.

– На Кощеево царство законодательство Российской Федерации не распространяется. И единого планетарного законодательства, запрещающего контакты с другими цивилизациями, на Земле нет. Высшему Совету и Межпланетному суду тоже нечего предъявить Соловью, тем более, у них нет правовых оснований наложить запрет на использование им Дороги гельфов.

– Это я и без тебя знаю,– хмуро бросил Вик.– Но на твоем месте я бы подумал над сложившейся ситуацией и принял упреждающие меры – дабы не оказаться в один прекрасный момент у разбитого корыта.

Надо признать, что Степан Степанович Соловьев работал с большим размахом! И хотя рамки общественной морали были для нового вождя нечистой силы узковаты, но за пределы, очерченные Уголовным кодексом, он все-таки не выходил.

В ночном клубе под крикливой вывеской и в дневную пору царило оживление. Я не в первый раз пришел сюда, так что бдительной охраной был встречен дружески – в отличие от двух субъектов, у которых возникли проблемы. Молодой человек довольно приятной наружности размахивал гитарой и кричал, что договорился о встрече с шефом, которому его рекомендовал сам Александр Сергеевич Караваев... Услышав имя и фамилию своего тестя, я, разумеется, вмешался и помог настырным артистам миновать упрямых и туповатых церберов. Что предо мной артисты, я ни на секунду не усомнился.

– Аркан Кенар,– вежливо представился скандальный молодой человек.– А это мой напарник Фреди Крюгер.

В противоположность развеселому и развязному Кенару Крюгер смотрелся мрачновато, однако зловещий шарм имел место быть. Кажется, я где-то уже слышал фамилию Крюгер, но никак не мог вспомнить где.

– Никита Мышкин,– назвал я себя.

– Мы вас узнали,– расплылся в улыбке Кенар.– Рады познакомиться с человеком, имя которого на устах у всей Москвы!..

Судя по всему, Степаныч набирал сотрудников для казино и варьете, которых он наоткрывал по городу чуть ли не полтора десятка. Конечно, он мог бы без труда укомплектовать их исключительно нечистой силой, но, обладая большим опытом, отлично понимал, что долгое время жившие в изоляции существа будут слишком бросаться в глаза окружающим своим нестандартным поведением. Так что не худо разбавить их коренными москвичами, которые заодно цивилизуют его подручных.

Соловья-разбойника я застал в трудах и заботах. Здесь же находился и Василий, который, похоже, окончательно махнул рукой на свою шоферскую профессию, захваченный стихией шоу-бизнеса целиком.

– Так дело не пойдет! – сказал Щеглов, пожимая мне руку.– Это черт знает что! Должны же быть какие-то правила приличий!

– Да откуда приличия в стриптиз-баре?! – возмутился в ответ Соловей.– Ты все-таки соображай, что городишь!

Словом, самые обычные производственные проблемы занятых большим делом людей... Я не стал в них вникать, поскольку у меня и своих забот хватало. Тем не менее упросил Степана Степановича посмотреть моих новых знакомых, а если обнаружится хоть капля таланта, то зачислить в штат Аркана Кенара и Фреди Крюгера.

– Это который Крюгер? – почесал затылок Соловей.– Вампир, что ли?

– Нам только голливудского придурка с улицы Вязов не хватало! – вздохнул Василий.– Полный комплект будет!

– Не люблю вампиров... – покачал головой Степаныч.– В Кощеевом царстве завелось как-то десятка полтора кровососов – едва вывели их потом!.. Они ведь заразные к тому же. Сам Кощей их тоже терпеть не мог. Уж коли угораздило тебя умереть, так спи спокойно и не мешай живым на их нелегком поприще... А этот – в шоу-бизнес полез!

– Ну ты даешь, Степаныч! – заржал Щеглов.– Он ведь наверняка вампир липовый. Видимость одна... Какой-нибудь актер погорелого театра... Ладно, Никита, зови.

Прослушивание претендентов на сладкую жизнь проходило в небольшом зальчике с подиумом, где стоял концертный рояль и уныло торчали микрофоны. Зрителей, естественно, не приглашали. В приемную комиссию, кроме Соловья и Василия, затесался еще какой-то субъект. Я и не узнал его сразу и был ошарашен, когда Степаныч назвал незнакомца Жабаном.

– А что я говорил? – хмыкнул в ответ на мое потрясение главарь нечистой силы.– Квалификация, Никита, это тебе не фунт изюму! Был Жабан – да весь вышел. Перед тобой – старейшина российской эстрады Жабаненко Макар Терентьевич собственной персоной!

– И что, есть соответствующие документы?

– А как же? – удивился Соловей.– У Макара Терентьевича почти сорок лет трудового стажа. Правда, работал он исключительно в провинции... Но, в конце концов, столичные подмостки не всем с первого захода даются. Многие так и усыхают в каком-нибудь Конотопе, который теперь и вовсе в другой державе находится.

«Уроженец» Конотопа вытирал носовым платком обширную лысину и щерился в мою сторону великолепными зубами. Кожа его лица была розоватой – как у молочного поросенка. Лишь при очень большом старании сквозь нынешнюю благообразную внешность угадывались черты прежнего Кощеева любимца... Все-таки до чего же ловко умеет маскироваться нечистая сила! Встретил бы на улице – и внимания не обратил. Самый обычный полноватый столичный дядька преклонного возраста, каких вокруг пруд пруди.

– Я тебя умоляю! – всплеснул руками Василий при виде моих новых знакомых.– Аркадий Канарейкин! Какие люди в Голливуде!.. Это ты, что ли, у нас вампир?

– Здорово, Щеглов,– не остался в долгу круглолицый весельчак.– От продюсера слышу!

– Не груби старшим,– остерег Кенара Василий.– Перед тобой мэтры жанра – Степан Степанович Соловьев и Макар Терентьевич Жабаненко. Постарайся не осрамиться!

Мне выступление Кенара и Крюгера понравилось. Хотя, конечно, и мотивчик у песенки был незамысловатый, и исполнение не блистало вокальными излишествами... Впрочем, могло быть и хуже.

– В Большой театр я бы вас, ребята, не взял, а для ночного клуба – сгодитесь! – солидаризировался со мной Василий.

– Может, их все-таки лучше по утрам использовать? – поморщился Степаныч.– У вампиров, говорят, активность к ночи возрастает.

– Я тебя умоляю, Степаныч, при чем здесь вампиры? – возмутился Василий.– Я Канарейкина знаю как облупленного. Он Щуку закончил, а туда вампиров не берут!

– А второй? – продолжал сомневаться Соловей.– Который Крюгер? Вид у него мрачноватый.

Мне лично сомнения Степана Степановича насчет партнера Аркана Кенара не показались такими уж беспочвенными: Фреди Крюгер мало походил на артиста – я на эту братию насмотрелся за последний год... С другой стороны, ничего потусторонне-кладбищенского в нем тоже не чувствовалось. Пусть я не большой специалист по вампирам и никогда их прежде не встречал, тем не менее мнение свое высказал – в пользу только что выступившего дуэта.

– Взять можно,– сказал Жабан-Жабаненко.– Но к Крюгеру следует присмотреться: если начнет слишком откровенно проявлять противоестественные наклонности, уволим его в два счета!..

К слову сказать, дикция у Жабана хоть и улучшилась с переменой внешности, однако не столь разительно, как хотелось бы. Специфический голос его продолжал походить на кваканье – впрочем, не раздражавшее окружающих, а скорее вызывавшее комический эффект, как нельзя более подходивший «легенде» мэтра. Ибо Макар Терентьевич числился в мастерах разговорного жанра.

Василий опять возмутился и попытался доказать представителям нечистой силы, что имидж вампира и кровососущие наклонности – абсолютно разные вещи. Но оппоненты, сославшись на свой немалый жизненный опыт, остались при своем мнении... Все же Аркан Кенар и Фреди Крюгер были зачислены в штат с трехмесячным испытательным сроком. Хорошо хоть без понижения должностного оклада – на чем настаивал Жабан.

– Ну и псевдонимчик ты себе выбрал! – сказал Василий мрачному Крюгеру, когда мэтры объявили перерыв и удалились перекусить.– Надо же учитывать, в конце концов, что у старых эстрадных мухоморов слабо развито чувство юмора!

– Это моя идея,– заступился за приятеля Кенар.– По-моему, очень приличный псевдоним и яркий сценический образ!.. А где вы этих реликтов сталинской эпохи откопали?

– Молчи, гусь, молчи! – посоветовал Канарейкину Щеглов.– Теперь они – твое непосредственное начальство, а к начальству следует испытывать трепет в душе и передавать его лаской во взоре!

– Так имидж поменять – раз плюнуть! – пожал плечами Аркан Кенар.

– Поздно,– махнул рукой Василий.– Придется твоему приятелю до конца артистической карьеры ходить в вампирах.

Сам Фреди Крюгер был, судя по всему, не очень разговорчивым молодым человеком – во всяком случае, за время нашего знакомства он не проронил пока ни слова. Зато, как я успел заметить, он очень внимательно прислушивался и присматривался ко всему, что происходит вокруг. В частности, проявил интерес и к моей персоне. Мне даже показалось, что его любопытство носит уж слишком профессиональный характер... Я вдруг вспомнил предостережения Вика по поводу подосланных агентов поркианского резидента и призадумался.

– Федька раньше в охранной фирме подрабатывал,– пояснил нам Кенар.– А профессия, что ни говори, накладывает на человека свой отпечаток.

– Ничего,– заявил легкомысленно Василий.– Оботрется, обтешется... Не боги горшки обжигают!

Распрощавшись с Кенаром и Крюгером, мы с Щегловым отправились в кабинет Соловья, дабы разделить со старцами нехитрую трапезу. Перекус затянулся надолго: нечистая сила в утехах себе не отказывала. Стол был уставлен замысловатыми закусками; названий иных блюд я и не слышал раньше.

– Это рецепты эборакской кухни,– пояснил довольный Василий.– У барона Гилроя фантастические повара! Мы со Степанычем планируем ресторан открыть, который назовем «Планета Эборак». Ну, и кухня там будет соответствующая!

– Смотрите не зарвитесь! – предостерег я своих знакомых.– Не забывайте, что Земля считается закрытой планетой. Высший Совет в два счета может прихлопнуть вашу коммерцию, если разразится скандал.

Жабан с Соловьем переглянулись, Василий заметно приуныл. Видимо, помехи такого рода не предусматривали их планы... После недолгого молчания Степан Степанович, откашлявшись, предложил мне задушевно:

– Может, в долю войдешь, Никита? Двадцать процентов акций мы за тобой зарезервируем.

Кажется, на языке земных юристов подобное предложение называется взяткой... Конечно, я мог бы встать в позу и громогласно заявить, что член паррийского королевского дома принц Ник Арамийский считает подобную гнусность оскорблением своего достоинства!.. Но я сдержался: во-первых, деньги и акции мне предлагали от души, а во-вторых, глупо требовать политеса от нечистой силы – даже если она настолько цивилизовалась, что занялась межпланетным бизнесом...

– Наблюдение за ситуацией на Дороге гельфов в этой части Вселенной возложено на посла по особым поручениям Высшего Совета принца Вика Нимерийского. Только не вздумайте к нему лезть с подобными предложениями – он у нас начисто лишен чувства юмора. Пока что господин посол смотрит на вашу активность сквозь пальцы – следовательно, считает ее полезной. Не исключаю, что Высший Совет собирается использовать вашу шайку в качестве живца, на которого должна клюнуть крупная рыбина.

– Ты порков имеешь в виду? – насторожился Соловей.

– Очень может быть.

– Порки – серьезная сила, заметил Жабан, внимательно слушавший наш с Соловьем разговор.– Несколько раз их посланцы появлялись у трона Его Бессмертия, но Кощей на контакты с ними шел неохотно, подозревая неискренность их намерений.

Скажите, пожалуйста, какое чистоплюйство со стороны горячего поклонника Черной плазмы! Неискренность намерений!.. А сам Кощей был, можно подумать, добропорядочным джентльменом, свято соблюдавшим все условия заключаемых договоров!.. Уж чья бы корова мычала – как говорит в таких случаях Василий... Но информация, которой поделился со мной Жабан, важна. Выходит, у порков интерес к Земле не вчера прорезался... Знать бы еще, что они здесь ищут.

– Фамилия Усладов никому из вас ничего не говорит?

– Ну как же? – встрепенулся Василий.– Валерий Викторович – один из самых активных спонсоров Партии солидарного прогресса. Скользкий – как налим, хитрый – как лисица... Приятельствует с Казюкевичем... У меня на сегодня с магнатом встреча назначена. Если хочешь, прихвачу и тебя с собой. Не знаю, будет ли Усладов, но его координаты ты сможешь у Кости получить.

– Поехали,– согласился я, донельзя довольный тем, что так запросто вышел на неуловимого поркианского резидента.

Константин Казюкевич, которого я по недоразумению в первый день знакомства посчитал магом, был фигурой весьма заметной в экономическом бомонде, но тем не менее имел склонность к предосудительным контактам, с помощью которых мечтал увеличить свое и без того немалое состояние. Его возможная связь с Усладовым меня нисколько не удивила – хотя бы потому, что поркианский резидент унаследовал агентуру ордена Золотого Скорпиона и уж конечно не мог пройти мимо хорошего знакомого небезызвестного во вселенских кругах Каронга. Каронг давно спит вечным сном, успокоенный ударом энергетического меча моего брата Вика, а Казюкевич по-прежнему неосмотрителен в своих знакомствах...

Выстроенное когда-то по проекту Каронга здание тщательно охранялось, однако мы проникли в него без проблем. Василий, судя по всему, сделался здесь завсегдатаем – его опознали и взяли под козырек. Ко мне у охраны тоже вопросов не возникло, хотя я бы на всякий случай проверил у незнакомого человека документы.

– Да тебя, Никита, каждая собака в городе знает,– ухмыльнулся Василий.– Царевич Елисей – собственной персоной! Портреты во весь рост по всему городу!..

Все-таки для резидента всепланетная популярность– нож острый! Я замучился автографы давать! И дернул меня черт связаться с этим кино... Узнай старцы из Высшего Совета Светлого круга, что засланный ими на Землю человек стал популярнее здешних королей и президентов, пожалуй, многие из них взвыли бы от возмущения!.. К счастью, о кино просвещеннейшие имеют весьма смутное представление. Мне следовало бы просветить их на этот счет. Но только после того, как они освободят меня от многотрудных обязанностей резидента!..

В этот раз мы с Василием воспользовались лифтом. Почему-то мне сие техническое приспособление землян не очень нравится. Хотя за прожитые на Земле месяцы я пользовался им неоднократно, но постоянно при входе в лифт меня охватывало нехорошее предчувствие. Правда, до сих пор предчувствие раз за разом попадало пальцем в небо и я благополучно добирался до места.

Василий надо мной посмеивался и прозрачно намекал, что пора бы мне поменять профессию, поскольку человеку, страдающему неврастенией, работать резидентом противопоказано... Насчет моей неврастении он, конечно, заблуждался, а его собственная лифтохрабрость покоилась на фундаменте дремучей необразованности в сфере магии замкнутых пространств. Я собирался как-то просветить Василия на этот счет, но, к сожалению, не хватило времени...

Двери лифта опять благополучно открылись на нужном нам этаже.

Дорогу в кабинет нефтяного магната я знал очень даже хорошо, поскольку не раз навешал Казюкевича... О, да он поменял секретаршу!

Довольно симпатичная девушка, даже отдаленно не напоминавшая ведьму Дуняшу, с вежливой улыбкой поднялась нам навстречу. Видимо, Василия действительно ждали, ибо дверь кабинета распахнулась ра-ньше, чем секретарша успела ответить на наше приветствие. На пороге возник сам хозяин со сладкой улыбкой на устах. Улыбка предназначалась, собственно, Щеглову, а мне достался настороженный и почти испуганный взгляд.

В кабинете нефтяного магната сидели гости. Евграфа Виленовича Сиротина я узнал сразу, а вот второй посетитель мне не был знаком.

Первое, что бросилось в глаза при взгляде на незнакомца,– ослепительная улыбка и приторно-благожелательное выражение лица. Сразу сделалось очевидным, что этот упитанный человек нам так рад, как никто другой на белом свете. Его прямо распирало от симпатии и к людям, и к окружающему миру.

– Усладов,– представил нам утонувшего в мармеладе гостя хозяин.

Надо признать, что фамилия соответствовала если не внутреннему содержанию, то, во всяком случае, внешнему виду. Его радость по поводу встречи со мной особенно резко контрастировала и с кислым выражением лица Евграфа Сиротина, и с озабоченным – Константина Казюкевича: похоже, эти двое меня не ждали, визиту не обрадовались и не сумели своего огорчения скрыть.

– Мышкин,– назвал я себя, отвечая на улыбку господина Усладова не менее обворожительной своей.

– Щеглов,– представился Василий.– Рад познакомиться с потенциальным клиентом.

После слов Василия в кабинете возникло легкое замешательство. Пока Сиротин перемигивался с хозяином, мы успели присесть к столу.

– Вы тоже интересуетесь нефтью? – спросил я у Усладова.

– Не совсем. Я владею сетью магазинов в столице и по стране. А вы, Никита Алексеевич, если не ошибаюсь, продюсер и режиссер?

– Не ошибаетесь, господин Усладов. Кроме того, меня интересует коммерция. На этом поприще нельзя обойтись без риска. Вы ведь понимаете, о чем я говорю, господа?

На лицах Сиротина и Казюкевича отразилась целая гамма чувств. С одной стороны, вроде бы да, понимали, а с другой – безусловно, нет. Было ясно, что они готовились вести переговоры с Василием, в крайнем случае с Соловьем, но никак не со мной, Никитой Алексеевичем Мышкиным, к которому питали сложные чувства... Впрочем, и мне господина Казюкевича любить было не за что – особенно если вспомнить о покушении на мою жизнь, организованном стараниями нефтяного магната.

– Степан Степанович Соловьев поручил мне провести с вами предварительные переговоры, господа,– сухо сказал я.– Что вас интересует в первую очередь?

Никаких полномочий от нечистой силы я не получал и действовал экспромтом, без труда определив, куда метят Сиротин с Казюкевичем. Об Усладове пока умолчу – по той простой причине, что интересы резидента поркианской разведки явно выходили за пределы межпланетной контрабанды. Василий мое самозванство разоблачать не стал, посчитав, видимо, что мое участие в переговорах с акулами большого бизнеса не будет лишним.

– Мы не совсем отчетливо представляем ваши возможности, господин Мышкин,– осторожно заметил Казюкевич.– Согласитесь, предложенное вами никак не назовешь ординарным.

– Да хватит тебе, Костя, из пустого в порожнее переливать! – рассердился Василий.– А то вы с Евграфом не знаете, с кем дело имеете!.. Вот вам список товаров, которые мы готовы поставлять. Берем деньгами и бартером.

– А какие товары предпочтительнее по бартеру? – полюбопытствовал Сиротин.

– Машины, фотоаппараты, посуда хрустальная и фарфоровая. Оружие не предлагать. Оно там никому не нужно. Электроприборы тоже. К сожалению, наши партнеры обходятся без электричества. Магнитофоны можно, но только на батарейках.

– А золото у них какой пробы?

– Три девятки. В основном, конечно, коллекционные вещи.

– А жемчуг у них крупный?

– С голубиное яйцо.

– А их вином мы сограждан не потравим?

– Я на себе проверил! – обиделся Василий.– Товар – первосортный! Усьмяги, правда, на любителя.

– Что еще за усьмяги? – насторожился Сиротин.

– Вроде наших устриц.

– Так вы и продукты собираетесь перебрасывать?!– ахнул Казюкевич.– Они же испортятся!

– Ну, ты даешь, Костя! – засмеялся Василий.– Тут ходу-то – минут сорок неспешным шагом. Ловим усьмяг в эборакском водоеме, и через час они на столе у клиента... Сиротин не даст соврать – сам бывал на звездной дороге.

Лицо Казюкевича выражало мучительное сомнение. Он, конечно, кое-что видел собственными глазами, о многом был наслышан, но поверить в то, что усьмяги, выловленные где-то у черта на куличках, на другом конце Вселенной, через час будут у него на столе, он категорически отказывался.

Евграфа Сиротина, повидавшего мир, подобные мелочи не смущали: он беззвучно шевелил губами, высчитывая прибыль, которую можно будет содрать в результате неравноценного обмена. И чем больше считал, вглядываясь в предложенный Василием список товаров с дальней планеты, тем больше светлело его лицо.

Господин Усладов всячески солидаризировался с Казюкевичем, разыгрывая то недоверие, то восхищение, то горестные сомнения... Надо признать, актером он был небесталанным. Не знай я совершенно точно, что передо мною агент таинственных порков, поверил бы ему обязательно!

– Для сомневающихся мы готовы организовать экскурсию на Эборак. Но должен предупредить: гарантий безопасности мы не даем. Планета находится на границе Светлого круга, и неожиданностей там хватает. Мне, например, едва не раскроили череп саблей.

– Энергетическим мечом,– поправил я Василия.– Он не только кость рубит, но и высоколегированную сталь.

– Спасибо за предупреждение,– вздохнул Казюкевич.– Мы, пожалуй, пока воздержимся от путешествий. Разве что Евграф, как человек в этом деле опытный, сочтет нужным проветриться.