Текст книги "Владыка Асгарда"

Глава 6
Княгиня Леля

Князь Волох вернулся в замок Кремень в великом гневе и великом смятении. Сама мысль, что его как сопливого мальчишку провела порченая баба, была для него невыносимой. Союзники князя Биармии, Хорс и Таксак, впали в уныние. Сколотские бояре и сарматские беки стали вслух поговаривать о возвращении домой. Сложившийся, было, союз после поражения в замке Цепень дал глубокую трещину. Царь Сарматии и князь Сколотии потеряли веру в своего предводителя. О богине Моране и тот, и другой имели смутное представление. О гарпиях они, конечно, слышали, но нос к носу с ними столкнулись в первый раз. И эта встреча произвела на них самое скверное впечатление. Злобные летающие бабы едва не истребили мечников, захвативших замок Цепень. А ведь это были лучшие бойцы как Сарматии, так и Сколотии. Простофиль и неумех князья в свои дружины просто не брали.

– Это еще цветочки, – шипел биармский боярин Сипяга, расстроенный поражением еще больше, чем князья. – Ягодки будут впереди.

– Какие еще ягодки, – не понял Хорс, уныло ковырявшийся жирными пальцами в блюде с дичиной. Князь Сколотии не был голоден, но и вставать из-за стола ему не хотелось. – Волчьи, – зло выдохнул Сипяга. – Если волкодлаки узнают, что мы подставили их Хозяйку под мечи ориков, Биармия захлебнется в крови. – Жар-цвет стоил того, – вякнул со своего места Ермень.

– Молчи уж, – пренебрежительно махнул рукой в его сторону боярин Сипяга. – Это ты обманул князя.

– Никого я не обманывал! – взвился Ермень. – Был жар-цвет в замке Цепень. Вот и князья подтвердят. А то, что Волох не удержал его в руках, моей вины нет.

– Это правда, – кивнул царь Таксак. – Чего уж теперь.

– Правда, да не вся, – продолжал гнуть свое Сипяга. – Я тебе, Ермень, не завидую. Княгиня Леля не простит тебе гибели сына.

– А что случилось с Мортимиром? – спросил царь Таксак.

– Разве я не сказал? – удивился Сипяга. – Вот ведь голова садовая. О главном забыл. Только что вернулись мечники княгини Лели, посланные на разведку. Следы витязей они обнаружили, нашли даже костер, где Мортимир и Божидар устроили последний привал, но на этом все и закончилось. И витязи, и их мечники как в воду канули.

– Может, заблудились? – предположил Хорс.

– Беда в том, князь, что костер свой витязи Асгарда развели в двухстах шагах от засады, которую орики Студеня устроили на Хозяйку Муромских лесов Девану. А тех ориков, как ты знаешь, было без малого две сотни. В лучшем случае, витязей захватили в плен, в худшем убили.

Исчезновение Мортимира, которого князья прочили на место владыки Асгарда, явилось для заговорщиков тяжким ударом. Ибо только присутствие в их рядах сына княгини Лели превращало обычный мятеж в благородное дело восстановления попранных прав законного сына князя Родегаста. И хотя все, как в Асии, так и в окрестных землях, очень хорошо знали, что княгиня Леля родила своего сына от альва, а не от князя, это не помешало бы многим племенным вождям, недовольным действиями кагана, примкнуть к заговорщикам.

– Самая пора нам возвращаться домой, – сказал бек Буняк Таксаку, когда сарматы после сытного, но невеселого пира заперлись в покоях своего царя, дабы обсудить непростое положение.

– Я не могу оставить любимую женщину наедине с ее горем, – пробурчал в ответ царь Сарматии.

– Благородно, – ехидно поддакнул бек Едигей. – Тем не менее, я рискну напомнить, великий Таксак, что у тебя есть обязательства не только перед княгиней Лелей, но и перед землей, избравшей тебя на царство.

– Я согласен с Едигеем только частично, – покачал головой Буняк. – Царь Таксак, безусловно, отвечает за Сарматию. Что же касается княгини Лели, то ни она ему, ни он ей не давали никаких обязательств. Пока что все сводилось к неясным намекам на расположение княгини в случае успешного завершения опасного предприятия.

Влюбленные женщины так себя не ведут.

– Чего вы от меня хотите? – рассердился Таксак.

– Не от тебя, царь, а от княгини Лели, – уточнил существенное Буняк. – Мы не можем больше рисковать собою и своими людьми, не имея четкого и однозначного ответа. – Я согласен с беком, – кивнул Едигей. – С какой стати царь Сарматии должен бить ноги за чужой интерес.

– Но ведь нам обещали вернуть Сарматские земли, захваченные каганом Яртуром, – напомнил Таксак.

– Пока был жив Мортимир, этого было достаточно, – развел руками Едигей, – но витязь, похоже, погиб.

– Не понимаю, к чему вы клоните! – рассердился Таксак.

– Мы с Едигеем считаем, что владыкой Асгарда в случае гибели Мортимира должен стать муж княгини Лели, вдовы князя Родегаста, ибо других достойных претендентов просто нет, – ласково улыбнулся царю бек Буняк.

Таксак бросил на ближников удивленный взгляд и в задумчивости почесал затылок. До сих пор им двигала только страсть к княгине Леле и обида на кагана Яртура. Исчезновение Мортимира меняло если не все, то многое. У Таксака вдруг появилась возможность, обрести могущество, которым до него не обладал ни один царь Сарматии. Конечно, у него будут соперники. Звание владыки Асгарда слишком лакомый кусок, чтобы вожди окрестных племен уступили его Таксаку без драки.

– Волох тебе не соперник, – подсказал царю Едигей. – Волхвы Перуна никогда не согласятся, чтобы владыкой Асгарда стал сын Слепого Бера.

– А как же Яртур? – прищурился на тысячника Таксак.

– Так ведь его объявили сыном Авсеня, а не Волоха, – усмехнулся Буняк. – И бог Перун согласился с таким раскладом.

– Главным твоим соперником в борьбе за Асгард будет Хорс, – сказал Едигей. – Но если ты станешь мужем княгини Лели и обретешь такого союзника как Волох, то путь к власти в Асии для тебя будет открыт.

– Волох даром помогать не захочет, – нахмурился Таксак.

– А ты отдай ему Себерию и Орланию, – ласково улыбнулся царю бек Буняк. – У князя Волоха нет наследников. Княгиня Леля его единственная родственница. А следовательно рано или поздно Себерия и Орлания вернуться к тебе или к твоему сыну, рожденному Лелей.

– Волох внук альва, – покачал головой Таксак. – Он доживет до ста лет.

– Так ведь люди умирают не только от старости, – пожал плечами Едигей. – Но даже если это так, то ты все равно остаешься в большом выигрыше. Владыка Асгарда – это звучит весомо.

– По-вашему, я должен поговорить с Волохом? – спросил Таксак.

– Нет, – возразил Буняк. – Сначала ты станешь мужем Лели. Ваш брак будет тайным до поры, до времени. Во всяком случае, князь Хорс должен узнать о нем в последнюю очередь.

– А если она мне откажет? – хриплым голосом спросил Таксак.

– Тем хуже для нее, – отрезал бек Буняк. – Мы вернемся в Сарматию, а княгине Леле придется коротать свой век в приживалах у дяди Волоха или у бабки Турицы.

– Она согласится, Таксак, – горячо зашептал Едигей. – Эта женщина рвется к власти. А уж с помощью мужа она достигнет своего или с помощью сына, ей по сути все равно. Сейчас наступил самый удобный момент, чтобы добиться расположения княгини. Сын пропал, все ее замыслы рухнули в грязь и впереди полная неизвестность. – А если Мортимир найдется? Если ему удастся вырваться из плена?

– Мы сделаем все возможное, царь Таксака, чтобы сын альва не путался под ногами у занятых людей, – усмехнулся тысячник Едигей. – Это не твоя, это наша забота.

– Хорошо, – кивнул царь Сарматии. – Я поговорю с княгиней Лелей.

Похоже, внучка княгини Турицы жаждала этого разговора, не меньше царя Сарматии. Во всяком случае, она согласно кивнула головой сразу же, как только Таксак заикнулся о тайной встрече.

– В моих покоях, – шепнула Леля. – Служанка придет за тобой, как только стемнеет. Пожалуй, это были самые томительные часы в жизни царя Сарматии. Он в нетерпении прохаживался по своим покоям, время от времени кося глазами на двери. И дело было, конечно, не только в страсти, уже не первый год сжигающей Таксака. В конце концов, в жизни сына Аркасая было немало наложниц. Леля была для него загадкой, которую ему очень хотелось разгадать. Никто ни в Асии, ни в Биармии не мог понять, чего же хочет эта далеко уже не юная женщина. Почему она не приняла руку помощи кагана Яртура, который, как ни крути, доводится ей родственником. Почему она с такой настойчивостью пыталась возвысить своего сына Мортимира, не имеющего на Асгард никаких прав. Ибо княгине Леле лучше других известно, что отцом ее сына является не князь Родегаст. Так зачем же она толкала сына в пропасть, отлично понимая, что по силе он не ровня кагану. Служанка появилась как раз в тот момент, когда у Таксака уже готово было лопнуть терпение. Царь Сарматии выскользнул за нею в темный коридор и, стараясь ступать неслышно, двинулся к покоям княгини. На его счастье, коридор оказался совершенно пуст. Видимо, Волох был настолько уверен в надежности стен Кременя, что считал излишним держать охрану во внутренних помещениях замка. Таксак с замиранием сердце толкнул тяжелую, окованную железом дверь и шагнул туда, где его ждала женщина, о которой он мечтал последние десять лет своей пока еще недолгой жизни. Если судить по внешнему виду княгини Лели, то она хоть и была озабочена исчезновением сына, но в отчаяние не впала. Глаза ее с видимым интересом скользнули по лицу и фигуре гостя, словно княгиня приценивалась к товару, прежде чем купить его. Этот оценивающий взгляд слегка покоробил Таксака, но он успокоил себя тем, что перед ним не юная девушка, а женщина, привыкшая жить не столько сердцем, сколько разумом. – Да, царь Таксак, я ищу опору, – спокойно произнесла Леля, – и ты, вероятно, уже догадался об этом.

– Я пришел, княгиня, чтобы подставить плечо в тяжкий для тебя час, и очень надеюсь, что ты не откажешься от моей поддержки.

– Это поступок благородного человека, Таксак, – кивнула Леля.

– Это порыв влюбленного безумца, княгиня, за который меня осудят и беки, и мечники, и простолюдины, – возразил ей Таксак. – Если бы я был витязем, связанным только клятвой, принесенной богу, я посчитал бы честью служить тебе без колебаний и раздумий. Но я владыка огромной земли и не могу пренебречь интересами своего племени. – Иными словами, ты покидаешь Биармию царь Сарматии? – спросила дрогнувшим голосом Леля и ее правая рука взметнулась к левой груди. Возможно, у княгини защемило сердце, но не исключено, что этим жестом она хотела подчеркнуть достоинства своей фигуры. В ложнице княгини было мало света, но это не мешало Таксаку оценить обстановку и сделать кое-какие предварительные выводы. Первое, что бросилось ему в глаза, это было роскошное ложе, приготовленное для сна. Затем его удивил наряд Лели. Княгиня принимала своего гостя слишком уж по-домашнему. Голова ее была не покрыта, а чудные волосы распущены по плечам. Вместо привычного строгого сарафана из златотканой парчи, на ней была только длинная рубашка из прозрачной материи, позволявшая заинтересованному наблюдателю видеть то, что женщины обычно скрывают от мужских глаз. Поначалу Таксак решил, что княгиня собирается его соблазнить, но, вглядевшись в ее строгое лицо, он вдруг понял, что речь идет не о соблазнении, а о сделке. Княгиня Леля предлагала покупателю товар, и тому предстояло его оценить, прежде чем заплатить за него очень высокую цену. В том, что цена будет очень высокой, царь Сарматии не усомнился ни на миг.

– К отъезду меня принуждают очень серьезные обстоятельства, – с печальным вздохом отозвался Таксак. – Исчезновение твоего сына Мортимира спутало все наши планы. Мы потеряли знамя и потеряли цель, что делает наше выступление бессмысленным. – Владыкой Асгарда может стать не только мой сын, но и мой муж, – сказала Леля, строго глядя в глаза царя Сарматии. – Если, конечно, в мире Яви найдется человек с сердцем настолько твердым, что его не испугает гнев внука Слепого Бера.

– Я не боюсь кагана, княгиня, – резко возразил Таксак. – Но я не имею права рисковать благополучием подвластной мне земли и жизнями преданных людей из пустой прихоти. Бог Перун недвусмысленно выказал свое расположение Яртуру, а я не настолько силен, чтобы бросить вызов богам.

– Бога Перуна принудили к сделке, и ты отлично знаешь, как это произошло, – нахмурилась Леля. – Возвышение Яртура стало платой богу Вию за поддержку в противоборстве с Ариманом. Только бог смерти мог усыпить титана, Ударяющему богу сделать это было не под силу.

– Я всегда полагал, что твой род, во всяком случае, по матери, связан мистическими узами именно с Велесом, – нахмурился Таксак.

– Велес – это не Вий, – возразила Леля, – или, точнее, не совсем Вий. Возвышение Вия неизбежно ведет к снижению веса Велеса в божественной триаде Чернобога. Так думаю я, так думают и волхвы Скотьего бога. Пока Яртур был молод, он мог считаться воплощением Ярилы, но ныне он вступил в пору зрелости. В возраст Велеса, дарителя плодов и охранителя нажитков. Но что будет потом, царь Таксак?

– Откуда же мне знать? – воскликнул в раздражении сармат. – Я не провидец! – Яртур станет воплощением Вия, – свистящим шепотом произнесла Леля. – Он превратится в Дракона, демона смерти, пожирающего все живое. Гиль и мор придут на наши земли, Таксак. Вий станет единственным и последним владыкой Яви.

– И что же делать? – растерянно спросил Таксак.

– Надо убить Яртура раньше, чем он перешагнет роковую черту, – сверкнула глазами Леля.

– Раньше, чем он достигнет возраста Вия. Раньше, чем взращенные им плоды рассыплются прахом в наших руках. Я всегда любила Яртура, сармат. Как брата. Княгиня Лада вскормила нас своей грудью. Но именно поэтому, в память о своей приемной матери, я должна убить его раньше, чем он переродится в Дракона.

Таксак испугался. Более того, у него хватило мужества, чтобы признаться в этом самому себе. Но царь Сарматии не мог сказать об этом Леле, это навсегда бы уронило его в глазах женщины, которой он в эту минуту жаждал обладать сильнее, чем когда-либо. Таксак стремился к власти. Собственно вся его предыдущая жизнь была борьбой за право стать первым в своей земле. И он им стал, но не захотел почивать на лаврах. Слишком уж велик был соблазн. И если бы речь шла только о людях, он бы принял предложение Лели не задумываясь, но спор с богами его пугал. Хозяева Прави одним движением ресниц могли раздавить царя Сарматии задолго до того, когда его рука дотянется до жезла владыки Асгарда.

– Боги будут на нашей стороне, Таксак, – твердо сказала Леля. – Мы просто не оставим им другого выбора.

– Каким образом?

– Нам поможет Девана.

– Кто? – не понял Таксак.

– Воинственная дочь Перуна, – раздельно произнесла Леля. – Я стала ее служанкой, Таксак. Ее верной рабыней. Тебе тоже придется преклонить перед ней колени и выбросить из своей души любовь ко всем другим богам. Нет ни бога, ни богини выше Деваны, и все мы верные рабы ее!

О Деване Таксак уже слышал. Так звали повелительницу волкодлаков, хозяйку Муромских лесов, которую князь Волох столь неосмотрительно подставил под мечи сына тролля Студеня. Кажется, орикам не удалось ни убить волкодлачку, ни похитить ее. Но это еще не повод, чтобы царь Сарматии признал всесильной богиней лесную колдунью, которая ловко морочит голову оборотням, никогда не отличавшимся ни мудростью, ни способностью к созиданию. Разбой – вот, пожалуй, и все, чем прославились в мире Яви поклонники этой странной богини. Княгиня Леля просто сошла с ума, если вообразила, что один из могущественнейших вождей Великой Скифии станет поклоняться лесной диве, пусть и называющей себя дочерью Перуна. В конце концов, многие знатные асские мужи считают себя потомками Ударяющего бога, но у них все же хватает ума не претендовать на божественный статус и не раздражать своим непомерным самомнением истинных обитателей мира Прави. Да что там асы, князь Хорс ведет свой род от Даджбога, а, следовательно, и Леля, его единокровная сестра несет в себе частицу Солнечного бога. Вот перед княгиней Лелей, дочерью князя Авсеня, царь Таксак готов преклонить колено, но это станет признанием ее земной красоты, а никак не божественного величия.

– Ты не веришь мне царь Сарматии, – с усмешкой сказала Леля. – Но, быть может, ты поверишь своим глазам. Я покажу тебе Девану.

– А разве эта женщина находится в замке Кремень? – удивился Таксак.

– Если ты имеешь в виду повелительницу волкодлаков, то она лишь земное воплощение той, что обитает в мире Прави, – торжественно произнесла Леля. – В ней только часть божественной силы, присущей дочери Перуна. Но я покажу тебе ту, которая на веки вечные завладеет твоим сердцем. И даже во мне, своей жене, ты будешь видеть только ее, могущественную и несравненную.

У царя Сарматии похолодели пальцы. Он попробовал отвести глаза, но не смог. Княгиня Леля цепко держала свою жертву. От ее взгляда у Таксака закружилась голова, он попытался сделать шаг в сторону, но не смог. Ноги его словно бы приросли к полу. Даже закричать ему не удалось, челюсти свела судорога. Таксак и раньше слышал о колдовских способностях внучки Турицы, но он никак не предполагал, что они столь велики. Какое-то время Таксак пытался избавиться от пут, наложенных Лелей, напрягая все отпущенные ему богами силы, но потом сник и подчинился неизбежному.

– Идем, – протянула Леля руку царю Сарматии. Таксак подчинился ей, как малый ребенок, и сделал свой первый шаг в неизведанное. Стены ложницы словно бы растворились в подступившем со всех сторон мраке. Душа Таксака наполнилась тоской и ужасом, он даже решил, что мир Яви ушел у него из под ног. И в этот момент он увидел Девану, словно бы пронзившую ночь своим неземным сиянием. Таксак рванулся, было, ей навстречу, но его удержала рука Лели, и он покорно рухнул на колени перед величием божественной силы, которая снизошла к простому смертному из мира Прави, дабы поддержать его в час испытаний. Образ богини то проступал из тьмы, то почти растворялся в ней. Таксак до боли в глазах всматривался в ее лик, пытаясь понять намерения Деваны, дабы не ошибиться потом в толковании ее воли. Губы богини шевелились, но постичь смысл ее слов Таксаку мешал стук собственной крови в висках.

Сердце его билось так часто, что, казалось, готово было выскочить из груди навстречу той, что отныне становилась полновластной хозяйкой его судьбы.

– Служи мне, – услышал он роковые слова, но так и не понял до конца, кто же произнес их, богиня Девана или княгиня Леля. Впрочем, сейчас для него это было уже неважно, две эти женщины сливались в один образ, чтобы до смертного часа владеть его душой.

Князь Хорс, расстроенный неудачами последних дней, на появление княжны Златы в своей ложнице отозвался глухим стоном. Только ее здесь не хватало! А ведь он приказал своим мечникам никого не пускать к нему сегодня вечером. Но эти олухи почему-то решили, что на Злату этот приказ не распространяется. Хорс ждал слез и упреков от дочери Велемудра, но, кажется, ошибся на ее счет. Княжна Злата выглядела озабоченной, но отнюдь не убитой горем. Словно это не она потеряла горячо любимого сына. – Сердце мне подсказывает, что Божидар жив, – сказала она Хорсу, с удобствами устраиваясь на его ложе.

– У княгини Лели другое мнение на этот счет, – буркнул князь, косо посматривая на обнаженное тело распутницы. Хорс презирал эту женщину, можно даже сказать, ненавидел. Но только не тогда, когда она лежала рядом с ним. А ведь на его пути встречались женщины, далеко превосходившие княжну Злату красотой, не говоря уже о добродетели. Но Хорса почему-то тянуло к распутнице, и тянуло настолько, что он не смог устоять даже сейчас, когда мысли его витали вроде бы очень далеко от любовных утех. Какая жалость, что плоть далеко не всегда подчиняется разуму.

– Княгиня Леля развлекается сейчас с царем Таксаком на ложе, а богиня Девана благословляет их союз.

– Какая еще Девана? – рассердился Хорс.

– Мне нравятся наивные, чистые сердцем и помыслами мужчины, – хихикнула Злата. – К сожалению, простодушие – не самое ценное качество в князе.

– И кого ты считаешь простодушным, красавица, – нахмурился Хорс.

– Разумеется, тебя, любимый.

– Говори яснее, – попросил князь Сколотии, – иначе тебе не поздоровится.

– Брак Лели с Таксаком не выгоден тебе, Хорс. Особенно если Мортимир пропал надолго, если не навсегда. В этом случае владыкой Асгарда станет царь Таксак, а ты, мой единственный, так и останешься князем захудалой Сколотии.

– Не такая уж она захудалая, – рассердился Хорс.

– Тебе виднее, – пожала плечами Злата.

– Почему я должен тебе верить?

– Тебя ведь не поставили в известность о браке Таксака и Лели? – ласково улыбнулась озабоченному князю Злата.

– И что с того?

– Таксак заключил союз не только с Лелей, но и с Волохом, который готов поддержать претензии царя Сарматии на Асгард в обмен на Себерию и Орланию.

– Ты лжешь, ведьма! – вскипел Хорс. – Леля просто водит за нос царя Сарматии, чтобы добыть Асгард для своего сына.

– Бедный, наивный Хорс, – засмеялась Злата. – Неужели ты до сих пор веришь в святую материнскую любовь?! Леля еще молода, в юные годы она успела почувствовать вкус власти, и теперь твоя единокровная сестра готова на все, чтобы вновь взобраться на вершину. И поверь мне на слово, доблестный, но туповатый Таксак куда больше подходит на роль ступеньки, чем умный и расчетливый Мортимир, который спит и видит, как бы выскользнуть из-под опеки матери.

Слова Златы были очень похожи на правду. А Хорс отнюдь не был настолько наивен, чтобы безгранично доверять своим союзникам. Его устраивал Мортимир, в качестве владыки Асгарда, только потому, что он не был сыном князя Родегаста, и, следовательно, не мог удержаться на вершине власти без поддержки своих родственников, в частности своего родного дяди Хорса. Иное дело Таксак. Прав у царя Сарматии на Асгард нет никаких, зато сил, чтобы подмять под себя Асию, в избытке. Особенно если его поддержит князь Волох.

– Мы делим шкуру неубитого медведя, – усмехнулся Хорс.

– Когда медведя убьют, – спокойно отозвалась Злата, – то тебе, любимый, не достанется ничего. Ну, разве что клок шерсти в благодарность за оказанную помощь. Впрочем, и этот клок у тебя отберут вместе с благословенной Сколотией.

– А вот интересно, почему это дочь Велемудра так волнуют интересы князя Хорса? – Я пекусь не о твоих, а о своих интересах, – отрезала Злата. – Мне нужна Ашугия.

– Для сына?

– Для себя, чудак! – засмеялась Злата. – Божидар еще молод, ему власть будет в тягость. Пусть пока походит в витязях и моих наследниках. А я стану единовластной правительницей Ашугии. С твоей помощью, князь.

– Стерва, – процедил сквозь зубы Хорс.

– И что с того? – удивилась его горячности Злата, сладко потягиваясь на ложе. – Потвоему, я должна доживать жизнь бродяжкой, не знающей, где голову преклонить? Я предлагаю тебе союз, Хорс, и, смею тебя уверить, это не пустые слова.

– У меня уже есть союзники, – холодно бросил Хорс.

– Хочешь знать, чем они сейчас занимаются? – подхватилась с ложа Злата. – Тогда иди за мной.

– Дай хотя бы одеться.

– Пустое, – махнула рукой ветреная княжна. – Здесь недалеко. Мы не успеем замерзнуть. Хорс почувствовал неловкость. В конце концов, не зеленый же он мальчишка, чтобы подсматривать за своими знакомыми, предающимися блуду. К сожалению, этот блуд может иметь очень неприятные последствия, в первую очередь для самого Хорса. Князь Сколотии не может далее оставаться безучастным к интригам, плетущимся за его спиной.

Именно поэтому Хорс, несмотря на одолевающие его сомнения, все-таки поплелся за Златой, шлепая голыми ступнями по холодным каменным плитам. Замерзнуть он успел, хотя путь их действительно оказался недолгим. Злата провела его к ложнице Лели такими закоулками, о существовании которых он даже не подозревал. Впрочем, в ложницу княгини они не вошли. Злата толкнула соседнюю дверь, и жестом пригласила любовника следовать за собой. Хорс подчинился, хотя и не совсем понимал, куда и зачем его ведут. – Эта комната предназначена для черной магии, – шепотом пояснила Злата. – Княгиня Леля, несмотря на альвийскую кровь в жилах, имеет к ней большую склонность.

– Каждый развлекается, как может, – буркнул недовольный Хорс.

– Об этом я тебе и толкую, – хихикнула Злата и осторожно сдвинула гобелен, прикрывающий стену. Пересиливая смущение, князь Сколотии приник глазами к отверстию. В ложнице княгини Лели царил полумрак, но Хорс все-таки увидел даже больше, чем хотел. Причем это зрелище его настолько поразило, что он невольно отшатнулся и даже сплюнул в сердцах. Любопытная Злата тут же заняла его место. Но, в отличие от князя, она довольно долго наблюдала за происходящим.

– Это посвящение, – тихо прошептала она, – так любят не женщин, так любят богинь.

– Хорошо хоть ты не богиня, – криво усмехнулся Хорс. – Я не гожусь для такой любви. После всего увиденного, князь Сколотии уже не сомневался, что Лелю и Таксака связывает не только блуд. Причем первенство в этом странном союзе оставалось за Лелей, тут Злата была абсолютно права. Похоже, внучка княгини Турицы пустила в ход все свои познания как в белой, так и в черной магии, чтобы покрепче привязать царя Сарматии к себе.

– Она заставила его отречься от своих богов, – сказала Злата, подталкивая ошеломленного зрелищем Хорса к выходу.

– Зачем? – спросил тот, ежась от холода.

– Теперь у Таксака будет одна богиня – сама Леля. А внучке Турицы не нужны соперники.

Весь день Хорс ждал, что либо сам Таксак, либо Волох сообщат ему о предстоящем или уже свершившемся брачном обряде между царем Сарматии и княгиней Лелей. Но оба его союзника молчали, словно в эту ночь в замке Кремень не произошло ровным счетом ничего примечательного. Вот только Таксак, еще вчера твердо заявлявший, что покинет Биармию, сегодня напрочь забыл о своем решении. Как забыли о нем и его ближники, беки Буняк и Едигей. А ведь еще накануне эти двое места себе не находили от беспокойства по поводу уже свершившихся и грядущих бед. Сегодня сарматы выглядели на удивление умиротворенными. И если Таксак, возможно, действительно находился под влиянием чар, напущенных княгиней Лелей, то спокойствие Буняка и Едигея выглядело уж очень подозрительным. Если верить пронырливой княжне Злате, сарматы сегодня по утру долго о чем-то разговаривали с князем Волохом и боярином Сипягой, и, судя по всему, пришли к какому-то соглашению. Вот только жаль, что об этом соглашении они не сообщили своему союзнику князю Хорсу.

– Завтра поутру я покидаю Биармию, – зло бросил князь Сколотии княгине Злате, заявившейся в его покои среди дела дня. – Я не намерен таскать каштаны из огня для других.

– Глупо, – пожала плечами дочь Велемудра. – Между тобой и Асгардом сейчас только два человека – Яртур и Таксак. Помоги Таксаку устранить Яртура, а потом сам устрани царя Сарматии в час его торжества.

– Ты толкаешь меня на путь предательства, – пристально глянул на княжну Хорс.

– Не предательства, а справедливой мести, – спокойно возразила Злата. – Разве ты нарушил договор? Разве ты пресмыкался у ног вздорной бабы, возомнившей себя богиней? Разве ты отрекся от своих богов?

– А Таксак отрекся? – схватил за плечи Злату Хорс. – Ты уверена в этом?

– Клянусь Перуном и Макошей, – вскинула руку к небу дочь Велемудра. – Это случилось сегодня ночью, и мы с тобой были тому свидетелями.

– Но поверят ли нам волхвы? – покачал головой Хорс.

– Они нам поверят, – прошипела Злата. – Особенно когда мы скажем, что царь Таксак хочет повернуть время вспять и вновь возвысить неблагодарную дочь Девану над отцом Перуном.

– А почему вновь? – не понял Хорс.

– Потому что однажды такое уже было, – спокойно ответила Злата. – Перуну и его ближникам понадобились неимоверные усилия для того, чтобы обуздать мятежную дочь и вернуть первенство Ударяющему богу. Тебе следует просто ждать, князь Хорс, и делать вид, что ты ничего не знаешь ни о странном браке Таксака и Лели, ни о тайном договоре князя Волоха с сарматами. Пока жив внук Слепого Бера, все эти интриги за твоей спиной не стоят и выеденного яйца. Надо сохранить единство, чтобы победить, а счет соперникам следует предъявить после победы.

– Я бы на тебе женился, – покачал головой Хорс. – Будь ты поглупей и помоложе. – У тебя и без меня хватает жен, князь. Пусть эти курицы рожают детей, если они ни на что больше не способны. А мне нужна власть, если не над всей Скифией, то хотя бы над родной Ашугией.

– Ты получишь Ашугию, Злата, – твердо пообещал Хорс. – Клянусь Даджбогом и Перуном. Но только в том случае, если я стану владыкой Асгарда.

Княжна Злата с ласковой улыбкой на устах покинула своего любовника и белой лебедушкой проплыла мимо стороживших его покои сколотов. Боярин Облога крякнул завистливым селезнем ей вслед и покачал головой: – Хороша.

Мечники тяжело вздохнули и дружно поддакнули старому боярину. О княжне Злате ходили разные слухи, но мужчины, к счастью, любят не ушами, а глазами. И эти глаза проводили дочь Велемудра до самого поворота, за которым княжна скрылась, зазывно качнув напоследок бедрами.

– Удалось? – спросила княгиня Леля у вошедшей подруги.

– Князь Хорс не покинет Биармию, – подтвердила Злата. – Он до конца останется верным союзником князя Волоха.

– Что еще?

– Я уговорила Волоха направить посланца к Деване в Муромские леса. Вряд ли волкодлаки догадались о его предательстве. – Князь совершил глупость, – нахмурилась Леля.

– Мужчины вообще не блещут умом, – усмехнулась Злата. – Но в данном случае, я понимаю Волоха. Соблазн был слишком велик.

– Ему следовало обсудить это дело со мной, – сверкнула глазами Леля. – Погнавшись за жар-цветом, он едва не погубил всех нас.

– Теперь жар-цвет у Мораны, – напомнила княгини Злата. – Если она сумеет им воспользоваться, то многим не поздоровится. По-моему, нам следует натравить на нее Студеня. Если демону не удастся с ней сладить, то он, во всяком случае, отвлечет ее на себя.

– Меня беспокоит судьба Мортимира, – вздохнула Леля. – Если он попал в руки Студеня, это здорово осложнит нам жизнь.

– Быть может, тебе следует попросить помощи у княгини Турицы, в конце концов, Студень ее сын?

– Демон ненавидит свою мать, – возразила Леля. – Впрочем, зачем-то же она его родила. – Ты думаешь, что княгиня Турица неспроста вступила в связь с троллем? – удивленно вскинула брови Злата.

– Эта женщина ничего и никогда не делает просто так, но это, пожалуй, единственное, что я могу о ней сказать. Дочь альва никогда и ни с кем не делится своими замыслами.