Текст книги "Синтез"

Глава пятая
Москва

Год назад у меня все шло как-то не так, наперекосяк. Идея с аспирантурой оказалась, конечно, бредовой. В институте археологии мне сразу же сказали, что, хотя нет никакого формального запрета поступать в аспирантуру не по специальности диплома, экзамен по профилю я никогда не сдам. Если честно, я был абсолютно уверен, что после физфака подготовиться к экзамену по какой-то археологии смогу без особых проблем. И честно говоря, я неплохо был подготовлен, но как наехали на меня эти археологи… Не знаю, насколько я правильно отвечал на вопросы, учебники я честно перепахал, но вот когда они прочли тему моего реферата «Свидетельства палеоконтакта на территории России», то мне стало ясно, что из меня сейчас сделают мыло. И сделали. В общем, ученый секретарь, бритый налысо толстый человек в мятом пиджаке, подозвал меня после экзамена, когда я под дверью ждал результатов, и сообщил:

– Уважаемый Олег, мнэ-э-э… – он глянул в ведомость, – Шергин. Вы, конечно, произвели очень хорошее впечатление на членов комиссии. Идея заниматься научными исследованиями человеку с мнэ-э-э… альтернативным образованием очень интересная. И готовились вы тщательно, ни у кого сомнений не возникло. Но вот ваш реферат… Извините, это… У нас даже лаборанты понимают, насколько эта идея… мнэ-э-э… ну, несостоятельная, что ли. Я думаю, вы бы были хорошим аспирантом, но вот полное отсутствие опыта говорит о том, что аспирантура вам никак не подходит.

– Ну, так возьмите меня просто на работу, – ухватился я за соломинку. – Я наберусь опыта!

– Вот с этим как раз все сложнее, – мрачно ответил секретарь. – На работу без специального образования мы вас не можем взять. Вы же не согласитесь работать… мнэ-э-э… уборщицей? Да и никто не позволит нанять уборщицей человека с высшим образованием. И московской регистрации у вас нет.

– С регистрацией нет проблем, бабушка мне квартиру оставила. Маленькую, но отдельную, – уже прекрасно понимая, что ничего мне не светит, возразил я. – И почему только уборщицей? После физфака многие работают программистами.

– Ну и зачем нам программист? – В голосе секретаря уже появилось раздражение. – В общем, сдавать остальные экзамены вам уже нет смысла.

Я попрощался и побрел по коридору на выход. Самое ужасное – это вернуться домой, выслушать утешения от родителей и потом все-таки идти по специальности в какой-нибудь НИИ твердого тела заниматься никому не нужной спектроскопией за мизерную, унизительную зарплату.

– Стойте… мн-э-э-э… Шергин! – раздался из-за спины голос секретаря. – А вы разбираетесь в компьютерных сетях?

– Естественно, – бодро соврал я.

– Нам нужен человек, который будет следить за нашей институтской сетью, интернетом…

– Системный администратор, что ли? – безразличным голосом спросил я, а у самого екнуло сердце, мне рассказывали, какие деньги зарабатывают сисадмины в Москве, а тут еще и здесь, в археологическом институте.

– Да, только… – замялся ученый секретарь, – у нас зарплата такая, ну… академическая. Но у вас будет шанс освоиться, познакомиться с людьми, и через какое-то время можно будет возобновить вопрос об аспирантуре. Конечно, при условии, что вы к науке отнесетесь со всей серьезностью, не так, как сейчас. Тем более что для сотрудников поступление – это формальная процедура.

Так я стал сотрудником академического археологического института.

Естественно, работа в институте была не бей лежачего, но вот начало ее оказалось не таким простым. Предыдущий сисадмин, которого уволили за беспробудное пьянство и кражу спирта, выделенного для работы в поле, не оставил пароля к системе. И мне нужно было не просто поддерживать сеть, а заново ее устанавливать. Пришлось срочно изучать весь софт, сносить систему, ставить новую. Возможно, потому что я все сделал правильно и достаточно быстро, ко мне стали относиться хорошо. Но народ в институте оказался смурной, поговорить о палеоконтакте, о том, как могли пришельцы изменить наш мир, у меня получалось только с самыми молодыми сотрудниками… Теми, кому я ставил сеть на компьютерах. Вообще эти археологи оказались очень большими занудами, и хорошо, наверное, что я не поступил в аспирантуру.

Так началась моя жизнь в Москве. Постепенно стали появляться знакомые, однушка в Чертаново оказалась уютным убежищем. Старенький «жигуль», который подарили родители, пришелся как нельзя кстати.

Я много раз спрашивал сам себя, был ли тот случай, который так радикально поменял мою жизнь, простым совпадением, или все-таки человек, который к чему-то стремится, всегда обретает шанс.

Я ехал домой летним вечером, было еще совсем светло. Я срезал по новой дороге, проложенной на месте недавно снесенных хрущевок. И внезапно, именно внезапно, прямо перед моей машиной возник человек. Я вдавил педаль в пол так, что испугался, что пробью днище. Мужик кулем упал на капот, помял его, и хорошо еще, что кумполом не разнес лобовое стекло. Он, конечно, приложился крепко и сполз с машины на асфальт. Впрочем, пока я выскакивал из машины, он уже сидел, прислонившись к колесу моей «семерки». От него так разило спиртным, что стало понятно, почему он полез на дорогу там, где и намека не было на переход. Мужик что-то бормотал о том, что все в порядке и все кругом сволочи. Вернее, нет, не кругом, а «там». Где – там, я не стал выяснять, а вызвал гаишников и «Скорую». Морда у мужика была в крови, и мне не хотелось отвечать за его жизнь. Вообще мужик похож был на бомжа или на туриста после похода в горы. Оборванный, в стоптанных грязных сапогах.

«Скорая» приехала раньше полиции, пострадавшего усадили в микроавтобус и стали мазать зеленкой, уколы какие-то делать. Мужик только мычал. Потом приехали гаишники, мельком глянули на него, разрешили его увезти в больницу и потом начали составлять с моих слов протокол. Сначала, конечно, попросили подуть в трубочку, проверили права и регистрацию. В итоге меня отпустили, но просили никуда не уезжать. Типа следствию я понадоблюсь. Полиция шустренько собрала свои манатки и уехала, их куда-то еще вызвали. Я уже собрался трогаться, но заметил у себя на капоте сумку. Сначала я решил, что ее оставили полицейские, но потом понял: это тот самый мужик забыл. Делать было нечего, я решил отдать сумку, когда меня вызовут для следствия. Ну или завтра в больницу позвоню. Забрал я ее с собой и даже из машины не вынимал, так и валялась в багажнике.

А через день прямо на работу позвонили из полиции. Не гаишники, а следователь по фамилии Копайко. Они, видимо, по фамилиям сотрудников подбирают. Копайко пригласил меня к себе на разговор, и мне пришлось отпрашиваться у начальства. Кстати, начальник мой был тот самый ученый секретарь. Он не преминул съязвить, что, наверное, это не ДТП было, а я столкнулся с летающей тарелкой.

Следователь оказался симпатичным парнем примерно моего возраста. Он совершенно нормально со мной разговаривал, расспрашивал об обстоятельствах происшествия. Почему-то два или три раза спросил, знаком ли я с потерпевшим. Потом добавил, что из больницы, куда был доставлен потерпевший, этот потерпевший в тот же вечер исчез. А так как я являюсь единственным человеком, заинтересованным в его исчезновении, то Копайко обязан все проверить. В общем, стало ясно, что он отрабатывает формальные процедуры, иначе бы вряд ли он мне рассказал все подробности. Следователь даже спросил, где я находился вечером после ДТП, объяснив мне, что алиби необходимо. А где я находился? Я весь вечер пытался починить фару на моем «жигуле», которую тот идиот вывалил. Копайко сказал, что еще со мной свяжется, когда все детали проверит, и так, между прочим, спросил, не видел ли я, с какой стороны дороги выскочил потерпевший. Я опять повторил, что не видел, потому что тот просто выскочил перед машиной, словно с луны свалился. Он еще раз попрощался и пожелал всего хорошего.

В общем, никто больше меня по этому делу не беспокоил, но я на всякий случай спросил соседей, может, меня кто видел тогда вечером. Оказалось, что никто. Но, как всегда, не бывает безвыходных положений. Контора, снимавшая офис на первом этаже, снабдила входные двери камерой наблюдения, и ее обзор захватывал почти весь двор. Так что после недолгих переговоров у меня оказалась копия записи, где я спокойно ковыряюсь со своей машиной. Я решил не суетиться, если спросит следователь, то покажу.

А в понедельник я открыл багажник и увидел сумку того мужика. Я про нее совсем забыл. А ведь там могли оказаться документы. Я забрал сумку домой. Никаких документов не было. Были кроссовки, почему-то обгорелые. Ну, выглядели как обгорелые, рассыпались в труху. Поношенная грязная одежда. И книга. Толстенная такая, в кожаной обложке. Язык странный, скорее всего иврит или что-то похожее, я в этом не разбираюсь. Много текста и картинки-гравюры. Судя по всему, описание какого-то средневекового города. Книга была практически новая и, значит, никакой исторической ценности не представляла. Конечно, я позвонил следователю, потому что если бы обнаружилось, что я припрятал вещдоки, то мог бы огрести неприятности. Копайко звонку удивился и сказал, что приезжать к нему не надо, он сам ко мне сегодня вечером зайдет.

Следователя, оказалось, зовут Виктором. Он пришел ко мне домой, чтобы сообщить, что дело закрыто и в полиции мне делать нечего. И если бы я туда пришел, стал вещи показывать, опять бы завертелись формальные протоколы и прочая ерунда. В общем, стало понятно, что благодаря Виктору я от проблем с ДТП был избавлен. Я показал одежду того мужика, и Копайко предложил ее выбросить, чтобы заразы какой не подхватить. А про книжку он тоже сказал, что она слишком новая, чтобы быть ценной, хотя и бумага, и обложка странные. Ну, я предположил, что в Израиле могут какие-нибудь древние технологии печати для рекламы использовать. Копайко покачал головой, что, мол, это не иврит, там закорючки другие. Может, африкаанс какой-нибудь или, там, тамильский. И сказал, пусть книга будет мне компенсацией за вывороченную фару. Тут я вспомнил, что у меня алиби, и показал ролик с камеры наблюдения. Копайко удивился моей находчивости. Но поздно, дело уже закрыто. Я предложил по такому случаю выпить. Я вообще не пью, но почему бы и не отметить. У меня была бутылка хорошего коньяка.

– Только вы уж извините, у меня одинаковых бокалов нет, – пришлось мне признаться.

– Ну, во-первых, не надо мне выкать, мы с тобой практически ровесники, а во-вторых, я считаю, что главное, чтобы было, что налить в бокал, а не то, насколько они одинаковые, – улыбнулся Копайко.

В общем, мы обмыли завершение дела, потом знакомство, потом выяснили, что у Бутусова стихи лучше, чем у Кормильцева, не такие, конечно, складные, но образность сильнее. Потом я показал Виктору мою гордость – пулемет Дегтярева, который мог стрелять очередями строительными патронами. Когда я притащил пулемет из кладовки, Копайко сначала помрачнел, но я показал чек из магазина «Парабеллум» и успокоил его.

– Я не понимаю, ты же в армии служил, – поморщился Виктор, – а все тянет на военные игрушки? Я вот в пограничных служил, настрелялся на всю жизнь.

– Я люблю оружие не для пострелять, а как произведение искусства, – не согласился я. – Тем более что стрелять из этого ПД и не собираюсь. Вернее, он переделан под строительный патрон, так что стреляй, не стреляй – ничего, кроме грохота, не будет.

– Я вообще не очень понимаю такого увлечения, тем более у тебя такая работа, археология! Вот где тайны мира!

Пришлось мне ему объяснить, кем я работаю в том институте и почему я там оказался. Копайко никак не ожидал такой истории. Я ему рассказал о теории палеоконтакта, о Чарльзе Гой Форте, о Казанцеве, о фон Денникене, ну и о том, как всеми силами стараются этот вопрос обойти современные ученые. Виктор, оказывается, вообще никогда не слышал о таких вещах. Нет, конечно, он видел по телевизору фигуры из Наски, знал о скульптурах на острове Пасхи, но как-то совершенно не связывал это с инопланетянами или с предтечами. Под коньячок Виктору идея очень понравилась. Я ему даже записал старый фильм «Назад в будущее». На ту же флешку, где было видео с камеры наблюдения. Он обещал посмотреть и вернуть на днях. Потом мы допили коньяк, я ему показал, как починил фару, и мы попрощались. В общем, у меня появился хороший новый приятель.

* * *

Копайко неожиданно пришел ко мне через несколько дней. Он даже не позвонил заранее. Сказал, что принес флешку. И еще принес пива. Под яичницу оно было как раз. Но Виктор был какой-то нервный, словно на работе неприятности. Я так и спросил:

– Что, небось у тебя там кровавое убийство и горы трупов?

– Не совсем. Ерунда какая-то. – Он поставил пустую кружку на стол и взял в руки кусочек хлеба. – Обворовали наш отдел.

– Э… полицию обворовали? – Я чуть не рассмеялся.

– Украли несколько дел. В том числе и твое. Я его не успел в архив сдать. Причем я не сомневаюсь, что искали именно его.

– Почему это?

– Вот посмотри, – протянул мне мою флешку Копайко. – Я там два ролика дописал.

Пока я включал компьютер, Виктор рассказал:

– Твой ролик, ну, с твоим алиби, натолкнул меня на одну мысль. Ведь и в больнице, откуда подследственный убежал, есть камеры наблюдения, и на шоссе рядом с местом происшествия камеры наверняка есть. Конечно, в серьезных делах мы в первую очередь снимаем данные с ближайших камер, но тут дело было настолько ерундовое и никому не нужное, что… А я решил все-таки проверить все до конца, хоть и дело закончено.

– Ты мне не веришь? – В груди стало нехорошо.

– Да нет, успокойся, я все думал – как этот тип исчез из больницы. Скорее из любопытства. Давай включай, – кивнул на флешку Виктор. – Ролик «Бол-1».

На экране появился длинный больничный коридор, зеленые крашеные стены выглядели мрачно. Сначала там никого не было, потом из палаты слева в коридор вышел человек. Он осторожно осмотрелся, поколебавшись, открыл дверь напротив и вошел в другое помещение. Через секунду он вернулся, держа в руке флакон – медицинский, с притертой пробкой.

– Это он в перевязочной спирт украл, – объяснил Виктор. – Я выяснил. Теперь смотри внимательно.

Человек открыл флакон, выпил содержимое, скривил страшную рожу, и его передернуло.

– Алкаш? – вставил я, но Виктор остановил меня, чтобы я не отвлекался.

Человек постоял секунду неподвижно. И исчез. Словно в записи пропустили несколько кадров.

– Это что? Монтаж? – понимая, что это никакой не монтаж, спросил я.

– Пусти второй ролик, – не стал ничего объяснять Копайко. – Тот «ДПС2».

Это был ролик с полицейской камеры, которая следит за дорогой. Я узнал это место. Практически там, где я сбил этого типа. А вот и моя машина показалась. А потом прямо перед капотом из ниоткуда появился человек. Как я успел затормозить, непонятно.

– Ну и что ты обо всем этом теперь скажешь? – тихо спросил Копайко. – Что это?

– Я не знаю, что это. – Я говорил медленно, боясь произнести то, что у меня вертелось на языке. – Но то, что книга та не на иврите, это теперь понятно.

– Я не сомневаюсь, что нас обокрали именно для того, чтобы получить твое дело. А скорее всего твой адрес они хотели узнать, – добавил Виктор. – Поэтому у меня к тебе большая просьба…

Виктор понизил голос, словно нас могли подслушивать.

– У тебя нет настоящего оружия? Или хотя бы травмата стоящего? «Макарыча», например.

– Нет, зачем мне нужно?

– Тогда так. Сиди дома, сильно не высовывайся пару дней, я тебе оформлю разрешение. Завтра сможешь медсправку сделать? Тебе надо хоть как-то подстраховаться. В армии ты служил, стрелять, надеюсь, умеешь, – совершенно неожиданно для меня сообщил Виктор.

– Справку?

– Ну, чтобы травмат получить, нужна справка. Там всего-то надо твое присутствие. Я дам тебе адрес и к кому обратиться. – Копайко словно уговаривал меня, хотя я и сам прекрасно понимал, что защита нужна.

В общем, он рассказал мне, к кому и в какую клинику надо пойти, чтобы сделали справку быстро и без вопросов, и попросил завтра сразу же после работы – домой. Чтобы в темное время суток на улицу не выходить и двери никому не открывать.

Утром в институте я пошел к ученому секретарю, чтобы отпроситься для похода в поликлинику, и заодно отксерил несколько страниц из этой самой книги. Дело в том, что Виктор Иванович Анисимов был специалистом как раз по Ближнему Востоку, он постоянно ездил на раскопки в Иерусалим и знал, наверное, все о дохристианской эпохе. Я подумал, что он сразу поймет, что это за язык.

Анисимов без всяких разговоров разрешил отлучиться. А вот с копиями страничек из книги получилось опять неудачно.

– Ты опять со своим палеоконтактом? – фыркнул Виктор Иванович, как только взял листок в руки. – Сколько можно говорить, не верь всяким подделкам и фейкам, как вы, молодежь, говорите.

– Почему подделки? – уныло спросил я. – Это настоящая книга, она у меня есть.

– Вот если настоящая есть, то ее принеси! Я подобных копий древних манускриптов знаешь сколько насмотрелся? Мне уже раз двадцать всякие народознавцы приносили подобное. Но нет такого алфавита, и такого языка на Земле нет!

– Я и говорю, это не на Земле, – подхватил я его идею.

– Шергин, – Виктор Иванович посмотрел на меня усталым, полным отеческого участия взглядом, – иди в больницу свою, да?

Было ясно, что разговор окончен. Ничего, подумал я, посмотрим, что он запоет, когда я всю книгу принесу.

Справку мне сделали практически моментально, я перезвонил Виктору и поехал домой.

Глава шестая
Побег

Солнце еще не перевалило через зенит, а Шергин, тепло попрощавшись с сотрудницами библиотеки, под печальный вздох Ронны отправился к резиденции ректора, чтобы выяснить судьбу профессора. Но, к своему удивлению, он нашел Батрида беззаботно сидящим на скамейке недалеко от входа. Батрид кормил крошками птиц, похожих на земных ворон.

– Удивительно умные пернатые, всегда получаю удовольствие, когда общаюсь с ними, – бодро сообщил Лано, поднимаясь навстречу. – Давно тебя жду. Я так думаю, ты был в библиотеке?

– Да, там… Я старался как можно быстрее разобраться, но у них нерабочий день и…

– Я понимаю, библиотека место не простое и требует в экстренных случаях большой самоотдачи, – прищурившись, глянул на Олега Батрид. – У тебя рубашка не на ту пуговицу застегнута… Перестегни правильно.

– А почему вы здесь, ведь следователь говорил… – Шергин торопливо поправил одежду.

– Да что ты, Олег, брось. Я сорок лет проработал здесь. Ты думаешь, меня волнуют эти…

– Вас оправдали? – обрадовался Шергин.

– Нет, уволили, – просто сказал Лано.

– То есть?..

– Просто. С лишением званий, без сохранения пенсии и научного стажа. – Только тут Олег понял, что оптимизм его руководителя напускной. В глазах у Батрида была боль, которую он умело скрывал. – Хорошо хоть не приговорили к чему-нибудь гораздо худшему. У нас законы строгие. Или уволить, или казнить. Академические традиции. Так как, удалось тебе выписать все данные по карточкам?

– Да, вот. – Олег протянул Лано тетрадку с записями. – По каждой карточке выписал.

– Несладко тебе пришлось. – Профессор вглядывался в неровный почерк, а то и просто местами размазанные чернильные каракули Шергина. – Но что поделать, молодость должна быть жертвенной.

Профессор увлеченно листал страницы, время от времени удивленно хмыкая. Шергин все это время почтительно молчал, сидя рядом на лавочке.

– Что я могу обо всем этом сказать… – Батрид закрыл тетрадку. – Похищен совершенно бессмысленный набор предметов. Какой смысл было тащить из хранилища какой-то картуш, когда рядом лежит килограмм золота? Я просто помню, где лежит это золото. Набор воистину безумный, я даже не могу понять, что пропало, названия мне ничего не говорят. Все это в свое время расценили как бесполезные элементы, не имеющие практического применения. Однако!

Он поднял указательный палец.

– Я должен собрать это все вместе, чтобы понять суть случившегося. Я объеду все континуумы, я найду поставщиков и контрабандистов хоть из самого ада, но соберу все! И тогда я смогу понять, кто или что стоит за вчерашним ограблением.

– Лано, вы не рассчитываете на мою помощь? – осторожно поинтересовался Шергин.

– Я на нее надеюсь, однако это полностью будет твое решение. Работу над диссертацией ты прекрасно можешь продолжить и без меня, с новым руководителем, которого тебе выделит Ректорат. Я уже похлопотал. Тебе достаточно, чтобы твоя… э… ну, те, кто тебя направил в аспирантуру, написали новые обращения, приложили предыдущую переписку, и ты сможешь возобновить свою научную работу.

– Лано… – Олег встал. – Я буду премного… кхм… вам благодарен, если вы разрешите помогать вам. Я просто обязан вам помочь. Вернее…

– Кому ты обязан, о чем ты?

– Я обязан себе, – кратко ответил Шергин. – Я хочу продолжить именно то дело, которое начал, и если события развиваются так, как они развиваются, я не хочу менять… У нас говорят, коней на переправе не меняют. Я хочу работать именно с вами.

– Ну, тогда… – Батрид сделал паузу. – Я прошу тебя мне помочь. Хоть я не конь.

– Мы… Нет, это же идиома!

– Мы сейчас поедем в Депозитарий, возьмем все необходимое и отправимся на поиски пропажи. – Батрид, словно и не было всех событий предыдущего дня, говорил спокойно и уверенно. – Вернее, на поиски точно таких же вещей, что и украли. Ты готов к долгой дороге? Возможно, нам придется обойти весь Центрум, и только тогда…

– Ну, не весь, я же читал, в каких континуумах были обретены пропавшие предметы.

– Вы наблюдательны, молодой человек. В общем, вперед! Где наши ослы? – решительно произнес профессор.

Тут Олег смутился.

– Я не подумал… В общем, я приехал сам и не прихватил осла для вас. Извините.

– Вычту из стипендии, – уже весело сказал Батрид и скрылся за воротами, куда служка уводил животных.

Через пять минут он вернулся, ведя двух ослов под седлами.

– Очень полезно дружить с господином смотрителем ректорской конюшни, – назидательно сказал профессор и легко взобрался в седло. – А у тебя что-то вещмешок несуразно большой. И зачем ты его сюда тащил, ума не приложу.

– Да так, на всякий случай, – ответил Олег, пристраивая мешок ослу на круп.

– Ты все-таки по-своему предусмотрителен, – улыбнулся Батрид. – Ну, поехали!

Профессор хоть и бодрился, но было заметно, что он подавлен. Вчерашнее ограбление, гибель сотрудников, сегодняшнее увольнение – все это могло повергнуть в уныние любого, но Лано только стал сдержаннее, во взгляде у него появилась жесткость, как у человека, сосредоточенного на одной цели.

– Меня поражает, почему они украли такой бессмысленный набор вещей. – Ослики шли рядом, и седоки могли спокойно разговаривать друг с другом. – Я не представляю, зачем ради очевидно бесполезных предметов кто-то пошел на такое страшное преступление.

– Я даже ничего и предположить не могу, – ответил Олег. – Одно могу сказать – ни один из этих предметов не уходил в третьи миры. Их словно специально сюда доставляли в течение сотен лет. То есть у вас нет совершенно никаких подозрений о цели грабежа?

Батрид отрицательно покачал головой.

В полном молчании проехали городские ворота, и скоро уже двигались по лесу, полному звуков. Щебетали птицы, гудели насекомые, легкий ветерок шумел в деревьях. Один раз Олег даже заметил, как между стволов промелькнула мелкая рыжая зверушка. Мир, казалось, пребывал в спокойствии и радовался этой возможности.

Но этот почти идиллический покой был внезапно нарушен. Дорогу заступили два всадника, как будто они давно поджидали в засаде. Олег узнал их сразу. Те же темные балахоны и шаровары, те же черные платки, скрывающие лица. Всадники, увидев Шергина и Батрида, спешились и, отпустив поводья, медленно пошли навстречу.

– Подойдите ближе, – приказал один из них таким тоном, что было ясно – промедления он не потерпит. – Ослов оставить!

– Сидите. – Олег нервным шепотом остановил Лано, который собрался сойти с ослика. – Я сам с ним поговорю.

– Кто приказывает? – громко спросил он, легко спешившись.

– Не твое дело, – грубо ответил второй из темных всадников. – Руки подними и подойди ближе.

Бандиты, или кем они были, стояли, положив руки на эфесы сабель, готовые выхватить их моментально. И еще было понятно, что они уверены в себе и ничего не боятся.

Шергин поднял руки и двинулся навстречу врагам. Когда до них оставалась пара метров, тот, что командовал, вышел вперед и вялой, полной превосходства походкой направился к Олегу. Не дожидаясь развязки, Шергин выхватил пистолет и выстрелил, целясь прямо в лоб. Выстрел бахнул в тишине неожиданно. Голова бандита дернулась, и он упал на спину. По его лбу расползалось гадкое черное пятно. Олег удивленно глянул на свой пистолет и, понимая, что промедление невозможно, ринулся прямо на бандита. Удар рукояткой по голове сделал то, что не смогла сделать резиновая пуля. Шергин еле успел вытащить клинок из ножен врага и защититься от резкого удара саблей второго, пришедшего на помощь товарищу. Олег неумело огрызался на выпады, сам не понимая, как он только успевает парировать. Но через несколько мгновений ситуация поменялась. Из глухой обороны Шергин перешел в атаку. Сначала робко, но с каждым разом его выпады становились все точнее и опаснее. И в тот момент, когда Олег уже почувствовал, что он вот-вот получит полное преимущество над врагом, соперник вдруг выронил саблю и грузно опустился на землю. Батрид не смог оставаться праздным наблюдателем и запустил камнем прямо в висок врагу.

– Ты не сильно возражаешь, что я вмешался в ход событий? – спокойно спросил Лано. – Мне показалось, что вы там будете до бесконечности махать своими кинжалами. А булыжник – это главное оружие профессуры!

Олег тем временем изумленно смотрел по сторонам, пытаясь понять, почему же его не порубили в капусту в первые секунды схватки. Клинок он все еще держал в руке. Из прострации его вывел вопрос Батрида.

– Олег, ты этим странным пистолетом хотел меня отстаивать на допросе? Что за патроны?

Олег подобрал с земли брошенное оружие.

– Это травматический. Он стреляет резиновыми пулями. А они тут, того, испортились.

– Даже если предположить, что пули из синтетического материала за два дня… что-то слишком быстро, – поморщился Батрид.

– Ну, пластик всякий бывает, – отвел глаза Шергин. – Но зато сработало!

– Только в следующий раз не экспериментируй так. Но вот что здорово – это видеть, как ты за время драки успел овладеть клинком. Все-таки переход – величайший стимулятор знаний и навыков. Или, может, ты занимался фехтованием у себя, на Земле? – спросил он у Шергина после короткой паузы.

– Нет, только обычный земной баскетбол, – ответил Олег. Он посмотрел на саблю и без особого сожаления отбросил ее в сторону. – Поехали, а то мы так и дотемна не доберемся.

– Я думал, ты только с огнестрельным оружием можешь. – Батрид аккуратно объехал поверженных врагов. – Я же видел, как у тебя рука тянулась… Тогда, на допросе, в машинном зале. А оно вот как, оказывается. Теперь с тобой не страшно будет ездить по незнакомым местам.

– Да у вас, я замечу, – бросил Олег, уже окончательно придя в себя, – и по знакомым опасно ездить. Всегда у вас такая веселая жизнь?

– Не сказал бы, – покачал головой Лано. – Стой!

Профессор натянул поводья. Шергин ясно слышал грохот копыт приближающихся со стороны Депозитария всадников.

– Быстро в лес! – скомандовал Батрид.

Он соскочил с осла и, не оборачиваясь на аспиранта, ринулся в лесные заросли, подобрав балахон. Шергин прихватил свой груз и последовал за ним. Через сотню метров, когда было ясно, что Лано уже начинает задыхаться, они остановились.

– Прячься. – Лано потянул Олега за громадное корневище поваленного дерева.

– Почему нам надо было убегать? – шепотом спросил Шергин, когда профессор отдышался и смог ответить. – Это могли быть простые люди.

– В Депозитарии коней нет, все пользуются ослами из соображений экономии и компактности. Ты видел наши улочки. Вчера приезжала комиссия, и даже если она вернулась сегодня утром, я глубоко сомневаюсь, что они будут галопом нестись обратно. Это они, я уверен. А курьеры табунами не ездят.

– И что теперь? Ночуем в лесу? – недовольно спросил Шергин.

– Придется. Согласись, в городе нас бы никто не тронул, но эти люди, судя по недавней стычке, охотятся за нами. Видимо, твой визит в библиотеку не прошел незамеченным. Отсюда какой вывод?

– Какой? – Олег покраснел, решив, что он нарушил какие-то традиции Лореи.

– Вывод простой. То, что мы знаем, какие предметы похитили, подписало нам смертный приговор. Но пока у них не получилось привести его в исполнение. Спасибо твоему земному баскетболу и моему камню. Короче, нам нужно составить маршрут и отправиться в путь как можно скорее. Промедление смерти подобно!

– Periculum in mora[2]2
  Periculum in mora (лат.) – промедление смерти подобно.


[Закрыть], – отозвался Шергин.

– Что ты сказал?

– Да ничего, не такие у нас миры лингвистически поливариантные, – ответил Олег. – Скажите, у них есть даже нечто вроде униформы, похоже, это какая-то серьезная организация, вы с такой не встречались?

– Если и организация, то точно не местная, точно… – Профессор задумался. – Нет, конечно, не встречался. Ты не боишься ночевать в лесу?

– Да нет, сколько раз приходилось, – ответил Олег и добавил: – На Земле…

– А у меня нет такого опыта, так что я, наверное, боюсь и надеюсь на твою помощь.

– Ну, для начала я бы ушел подальше в лес, вдруг они начнут его прочесывать? – Шергин встал. – Ничего страшного в лесу нет и быть не может. Я читал, что у вас практически нет крупных хищников и ядовитых змей.

– Через час стемнеет, вряд ли они пойдут за нами сейчас. С другой стороны, никто не знает, в какую сторону от дороги мы пошли. А в-третьих, увидев своих бездыханных товарищей, они побоятся разделиться на две группы, чтобы прочесывать лес и слева, и справа от дороги. Но идея уйти подальше правильная. Нам же придется развести костер. А его могут и увидеть, и учуять.

Олег с Лано стали продираться через нехоженый густой лес. Шли они примерно полчаса, к этому времени начали сгущаться сумерки, еще более стремительные в лесной чаще.

– Вот самое лучшее место для ночлега. – Батрид остановился на идеально круглой полянке. – Здесь рядом должен быть родник.

– Почему?

– Все просто. Видишь, на краю поляны кружат зужи? Они всегда рядом с родниками роятся, – объяснил профессор.

– Зужи. – Олег всматривался туда, куда показал Лано. – А! Это же strekosy.

– Стрекозы… Это ваше слово. У нас они зужи. Значит, там вода. Но надо поспешить, ведь ночи-то прохладные, и без костра и шалаша нам несладко придется.

Шергин, ничего не говоря, начал распаковывать свой вещмешок. И тут профессору пришлось удивиться. Сначала появился небольшой сверток, который, после того как Олег дернул за связывающий его шнурок, развернулся в большой надувной матрас. Потом последовали несколько пакетов, назначение которых было Батриду непонятно.