Текст книги "Тактильные ощущения"

Глава пятнадцатая

На улице моросил невесть откуда взявшийся дождик. Хотя, какая это к фигам улица? Лес. Хоть и до шоссе меньше километра, вечер превратил легкомысленный молодой ельник в дремучую чащу. И щиплющее за спину, мокрую от дождя и липкого пота, чувство того, что за тобой следят. Следят, как следит мальчик за мухой, уже занеся согнутую ладошку перед решающим взмахом. Хлоп, и нету мухи.

Как быстро темнеет. Лес в одно мгновение из мрачного стал непроходимым, а моросящий дождь превратил пешеходную тропинку в растоптанную глину. На следующем повороте тропинка выходила на крутой берег тихой речки и здесь обрывалась. Это давало возможность осмотреться, благо тьма на открытом месте над рекой и над противоположным пологим берегом была не такая непроглядная. Осмотреться не удалось. Резкий свист, как летящий с неба удар бича, бросил меня на землю, и, не удержавшись на песчаном склоне, я заскользил вниз к воде. Скольжение перешло в неуправляемое падение и кувыркание. В очередной раз, развернувшись лицом к небу, я успел заметить на его фоне две небольшие фигурки. Сову, бесславно удирающую во тьму, и малоприметный треугольник, индифферентно висящий надо мной. Мое падение закончилось в теплой по-летнему реке. Что-то подсказало мне уйти глубоко под воду и вынырнуть среди камышей недалекого противоположного берега. Оттуда я следил, как, покружив над водой, украшенной кругами от дождевых капель, странный треугольник скрылся в серости дождя. Интересно, это был только наблюдатель или уже терминатор?

Сколько времени я сижу в оцепенении в этих драных камышах? Надо выбираться… Но за моей спиной пологий берег и на нем ни кустика. Красивый заливной луг. Только это красота не радовала сейчас. В общем-то, спрятаться просто негде. Кроме того, непонятно, надо ли вообще прятаться, и если надо, то от чего. От кого – понятно. А вот на противоположный берег перебраться проблематично. Плыть саженками, или какой там стиль подобает такому случаю – страшно. Могу, в принципе, пронырнуть. Только нырять в плотно подступивших сумерках тоже страшно. Долго собираюсь с силами, мыслями и что там ещё осталось, и из тьмы ухожу во тьму – в длинный нырок. Сразу вспоминаются сказки про сомов, ворующих детей, про рака-свистуна и тому подобных героев омутов. Странные игры ума. Рак, наверное, самая малая проблема, которая должна меня беспокоить. Неожиданно на очередном гребке руки утыкаются в песок. Ну да, так и есть… Я старательно проныривал речку глубиной в метр… Наверное, моя задница торчала на столько же над водой…

Вот я и на берегу, лес – в десяти метрах впереди. И в двадцати вверху. Крутой песчаный берег не оставляет надежд прорваться незаметно. Хотя почему я так уверен, что меня сторожат? Что за бредни? Темно и немцы! Никого вокруг. На фиг всех. Я, совершенно не таясь, стал карабкаться вверх по склону, по нагретому дневным солнцем песку. Даже дождь не смог его остудить. Каждое движение срывает мокрую, нетолстую корку и обнажает желтый, светлый даже в ночной темноте, теплый песок. Вверх, вверх. Скатившись вниз опять повторяю процедуру. С третьей попытки оказался наверху. Вот и лес. А войти страшно. Как войти в черную, населенную ночью неизвестно кем, чащу? Если убьют, пусть сразу, зачем страхом мучить? Неожиданный всплеск воды за спиной разрешил сомнения. Чувствуя, как холод сковывает спину, ломанулся в чащу. Ветки, кочки, жалкие шишки, разбитые коленки. В общем, я остановился, когда уже сил не было. Ну и что? Прислонившись спиной к дереву, наверное, к сосне, пытаюсь сообразить, сколько времени смогу простоять в этой темноте. В этой, сковывающей тело и мысли, жути. Даже не заметил, что одежда почти высохла. Одежда! В кармане зажигалка! О! Жизнь налаживается. Да и стоять совсем нет смысла. Можно присесть, сползти спиной по неровной коре сосны.

Как ни странно, первая попавшаяся ветка загорелась резво – видно, кроны сосен не дали этому дождю испортить сушняк. Через несколько минут пылал вполне нормальный костер. В его свете удалось найти и солидные, обещающие долгие теплые угли, поленья. Наверное, кто-то недавно наводил порядок в этом лесу.

Итак, подведём убогие итоги. Или итог убогости. Разберемся, куда я влип, наконец. Совершенно очевидно, что программа гуманитаризации – обычный государственный переворот. Вот только технология, сопровождающая все это, потрясает. Почему именно я? Почему, всадив такие безумные деньги, так резко вышвырнули меня? Чем я мешал? Почему Танильга? И почему после таких странных слов Кондора я ещё жив? Явное перепроизводство «почему». Но от этого каждое «почему» не теряет своей цены.

Успокоившийся в бревнах костра огонь уже не светил, а просто согревал. Лес из черного ужаса превратился в набор темных декораций. И бояться уже надоело. Через час я перестал вздрагивать от каждого щелчка угольев, от каждого шороха ночных птиц. А потом и заснул.

Глава шестнадцатая

С высоты берега казалось, что река наполнена молоком. Туман скрывал и саму реку, и луг на том берегу. Утро серым светом несло надежду. И все страхи пропали, и коряга, которая вчера ввела в истерический ужас, все глупые ночные мысли – все позади. Вот только одна проблема. Высохшая за ночь одежда опять стала сырой. Ну, ладно. К шоссе, которое при свете оказалось достаточно близко, удалось пройти быстро и без приключений. Никогда не замечал, что это шоссе так пустынно утром. Интересно, в каком направлении надо ловить машину? В город – опасно, от города – непонятно, куда. Ладно поймаю ту, которая приедет.

Уже через полчаса я пристроился рядом с водителем дружелюбно подобравшего меня МАЗа. Водитель, не шибко прислушиваясь к моим рассказам о поломавшейся машине, согласился за пятерку до города и теперь индифферентно давил газ. Через некоторое время он решил включить радио и, используя бессмысленный выпуск новостей как предлог, вступил в разговор.

– Слыхали? – не поворачивая головы, заявил он. – В Витебском районе заваруха. Тех самых, которые молодые спасители, всех ночью перерезали. Всю власть районную!

– Это какие спасители? – не понял я.

– Ну, писали же везде, уже год целый только и шуму про них было! Типа как отобрали молодых да честных, чтобы они себе в управление отсталый район взяли и показали всей империи, что если честно, не воруя, страной управлять, так можно всего добиться. Вот и додобивались! Говорят, они с мафией связаны были! Деньги, типа, оттуда. Вот и не захотели доходы делить. Ну, а бандюки, они что! Под белы руки и в холодильник всех! Рефрижератор подогнали и туда всех запихнули! К утру только ледышки остались! Двенадцать человек! Вот изверги. Да эти, видать, знали, на что шли… Эх, народ… Не могут, чтобы по-людски. Вот теперь эти сволочи из оппозиции вой поднимают – долой бандитов из власти!

Последние слова я слышал, как через подушку… Все двенадцать… Я их всех видел ещё недавно. Анри, Ман, Костя, Ариана… Все…

Если Кондор, не задумываясь, пошел на такое, то от меня он должен был избавиться в первую же секунду. Только я знаю, откуда ноги растут у всего этого. Хотя, кто поставит даже копейку на то, что я доеду до первого телефона. И что мои собственные ноги не повыдергивают оттуда, откуда они растут, на следующем повороте.

– Вот я и думаю, почему вдруг так шуметь стали про это похолодание? – голос водилы вывел меня из оцепенения. – Ещё неделю назад ничего, а тут вдруг! Похолодание, похолодание. Вон, американе, те вообще заявили, что свои космические войска перепрофилируют на борьбу с похолоданием. Мол, надо все движки ракетные демонтировать и расставить в пустыне, пусть греют воздух. А в космос летать – себе дороже. Я вот тоже так думаю. Как кого запустят – так сразу масло дорожает. Не нужен нам этот космос… Вот вы, я вижу, человек образованный, как считаете? Похолодает?

– Да нет, не особо я верю в похолодания, – я отвечал и слушал так, как будто был далеко отсюда.

– Я бы точно всех этих космонавтов и ракетчиков разогнал, – продолжал водитель. – Вот вчера наш министр как хорошо говорил по радио! В разоружении и полной делимитиализации космоса и Земли залог благополучия человечества! Вместо одного танка можно сделать десять комбайнов!

– Демилитаризации, – автоматически поправил я.

– Ну да, делимиритизации, я ж и говорю. Вот оставить тока шоп порядок был, и разогнать эту армию! А то совсем не хватает продуктов! Если через два года не найдутся дополнительные ресурсы, – водила явно цитировал что-то, – то наступит продовольственный кризис!

– Это кто сказал? – от неожиданного заявления я включился в разговор уже всерьез.

– Ну, ты как будто не слушаешь новостей! Вчера директор Лиги Наций выступал! Воды чистой на год осталось! А нефти на два. А потом капец всем! А ещё эти орут – власть все украла. А они типа красть не будут? Они все назад украдут. Ну эти, – поняв, что я ничего не понимаю, добавил водила, – «Занашеземлисты». Оппозиционеры. Интересные новости слушает водила.

– Но вот я, правда, думаю, – не останавливался водитель, – если вместо одного танка можно десять комбайнов сделать, а такая неурожайность, что они будут убирать, эти комбайны? А если жрать нечего, то, может, танки нужнее?

Яркая вспышка и хлопок под днищем автомобиля прервали его монолог. Наша длиннющая фура, складываясь пополам, стала скользить боком под визг блокированных колес. Потом оторванная кабина закувыркалась сначала по асфальту шоссе, затем уже по траве обочины. Я это видел потому, что после первого кувырка вылетел вон и наблюдал за всем из кювета. Даже на секунду не потеряв сознание. Поняв, что руки-ноги не поломаны, а мелкие ссадины не в счет, достаточно легко вскочил на ноги – бежать на помощь водиле. Но прямо напротив меня на высоте глаз висел уже знакомый вчерашний треугольник. Видать, точно, на этот раз терминатор. Висел спокойно и безысходно. Интересно, почему он ждет? Что ему мешает? Судя по тому, как он располосовал фуру, дури у него много. Или кончилась? Я мог так думать до бесконечности, или до конца, как хотите. Если бы не водила. Он, видимо, тоже легко отделался. Тихо подойдя с тыла к треугольнику, он достаточно грубо огрел его монтировкой. Тот железно звякнул и, отлетев несколько метров в сторону, уже покореженный, упал возле дерева.

– Во, сука! У него, небось, батарейки кончились! А то бы кромсал нас ещё, – веско произнес водитель. – Это он за тобой лётает?

– А хобот его знает, – соврал я. – Спасибо, ты, наверное, меня спас.

– Ну, не хочешь, не говори, дело твоё. Только мало верится, что такая хреновина, – водила головой кивнул в сторону поверженного треугольника, – будет охотиться за фурой с женскими прокладками.

– А ты что, прокладки везешь? – даже то, что минуту назад я был на секунду от смерти, не лишило ситуацию комичности.

– Ещё памперсы. В общем – продукция. Третьей гигиенической фабрики города Удоева. – Водитель печально глянул на обломки машины. И на фуру, оторванную от тягача и перегородившую все шоссе.

– Я представляю, как бы смотрелись наши трупы, если бы та зараза разворотила твой кунг! Заголовки в газетах – «Героические трупы под горой прокладок и памперсов».

Перспектива, видать, позабавила и водилу. В общем – мы оба, не сговариваясь, истерически захохотали.

Спохватившись, я закричал:

– Ведро есть? Тушить надо! Вон, кювет полон воды. Зальем в два счета!

– Да, сейчас…, – всхлипывая, проговорил шофер, – памперсы, водой. Как же… Они только впитывать будут. И воды не увидишь. Продукция-то качественная! «Главное – сухо!»

Это замечание вызвало только новый приступ смеха.

– Виктор, – протянув измазанную ладонь, представился шофер.

– Майер. Я, честно говоря, не верил, что ты из кабины целым вылезешь. Уже собрался бежать к тебе, а тут эта зараза. Пялится на меня. Если бы не ты, мой пепел бы, наверное, уже над лесом летел.

– Да мне то что! Я Халифаты прошел. И первую и вторую кампании. И не только за баранкой. Группа «Водопад». Слыхал небось?

– Да уж. Слыхал. Но в жизни ваших не видел живьем. Небось, и дворец Витамина штурмовал?

– Да чего, конечно! Но таких вот фитюлек не видел, – Виктор опять глянул в сторону треугольника. – Сейчас, подожди.

Он подхватил монтировку и, подойдя к поверженному врагу, несколько раз контрольно огрел его железякой.

– Так надежней, – заключил Виктор. – Может, все-таки расскажешь, зачем весь это цирк?

– Ладно, слушай. Ты рассказывал про то, как убили всех ребят, ты их «спасителями» назвал. Так вот, это я их готовил. Это моя программа. Но, оказалось, все не просто.

– В смысле? – Виктор насторожился.

– Длинная история, всего не расскажешь. Почти год назад меня наняла одна контора организовать этих ребят. С далеким прицелом – чтобы через несколько лет в стране власть нормальная стала. Чтобы не воры и жулики, а нормальные, грамотные и честные пришли. Чтобы страна, наконец, с колен встала. И… Ну, в общем, только вчера я, наконец, узнал. Не для того их готовили. Планируется глобальный переворот на Земле. Непонятно кто и непонятно зачем хочет все к рукам прибрать. И уж больно странный этот люд. Какие-то они не такие… Ну, в двух словах не объяснишь. Я подозреваю, что ребят они замочили из-за того, что я все понял. Следы заметают. Вот и меня хотят достать. – У меня почему– то получался сбивчивый примитивный рассказ. – В общем… Ловят меня. Мне надо уходить.

– Подожди секунду, – Виктор опять сходил к треугольнику и тщательно его обработал. – У тебя жучок наверное сидит. Иначе, как они фуру вычислили? Выворачивай карманы.

В карманах ничего не было. Зажигалка, спасшая меня ночью, и то пропала.

Виктор критически оглядел меня и заявил:

– Сымай все. Ща, я там… Комбез есть запасной.

Он порылся в перевернутой кабине и вытащил потертую спортивную сумку. Пока я переодевался в комбинезон сомнительного возраста, Виктор принес старые кроссовки. Оказались примерно моего размера…

– А твое барахло надо сжечь, – категорически заявил Виктор.

– Не надо, у меня идея. Давай в кабине оставим.

– Ну, сам решай, ты начальник, ты и решай.

– В каком смысле начальник? – Удивился я. – Чей начальник?

– Ты думаешь, что после твоего рассказа и того, что с моей фурой сотворили, я буду сидеть тут и ждать? Неужели не понятно, что если у тех козлов такой размах и такие средства, так мне на печи отлеживаться? – Виктор был настроен категорично. – Душить гадов надо! Надо в ФСБ идти! Только лесом.

– Мы давай пока просто с дороги отойдем и подумаем, что делать. – У меня не было особого плана действий, да и ушибы-ссадины начали болеть. Видимо, проходил шок.

Отход в лес оказался как нельзя кстати. Стоило отойти метров на десять под кроны сосен, как глухой хлопок оповестил о том, что фура опять атакована. Виктор шустро упал в хвою, не забыв при этом завалить и меня. После первого хлопка, (наверное попали сразу в бак) раздалось несколько глухих, послабей и все это завершилось достаточно сильным взрывом. Мы лежали, чувствуя, как вокруг нас по лесу падает что-то.

– Виктор, это, небось, твой груз разлетелся в радиусе полукилометра…

– Да небось, – прошипел он в ответ, не отрывая от хвои головы.

– Ну чего, тем же дриадам сгодится, – нашел я в себе силы пошутить.

– Чего дать? – не понял Виктор.

– Подберут, говорю, местные.

– А вот если меня подберут охранники завода, за то, что товар профукал, вот это будет! Да лана, проехали.

– Да уж точно… Проехали, – согласился я.

– Ладно, хватит валяться, пошли, – мне надоело бездействие. Тем более, что о нехитром грузе Виктора беспокоиться было нечего. – Надо в город идти.

– Подожди. Может эта хреновина, как в прошлый раз, захочет результатов дождаться. Повремени.

В дорогу тронулись спустя полчаса бесцельного лежания. Виктор засунул во внутренний карман пиджака кусок треугольника. Что-то похожее на турбинку.

– Шоб не летало!

Глава семнадцатая

– Ну, так сам напоролся! Неужели непонятно было, что урки какие-то тебя нанимали! – Виктор искренне кипятился после моего подробного рассказа всей истории. – Во, балин, интеллигенция! Не можете по-простому. Все с выкрутасами! Ну неужели непонятно было! Небось точно из этих – «За нашу Землю»

Моя история его сильно возмутила и расстроила.

– А это кто такие? – Искренне удивился я. – Кто-то новый?

– Ну ты даешь! Тебе подруга по морде дала так, что ты отрубился, а ты даже и не догнал! – Виктора почему-то именно этот эпизод возмутил больше всего. – Вот ты с бабой не справился, а туда же! Согласился уродам этим помогать! Ну что за народ! И за новостями не следит! «За нашу Землю» – это так теперь оппозиция свою партию называет. Говорят, что они от имени народа. Ага, типа, обещают нам бандитов прогнать. А вместо них разбойников поставить. Казлы.

Надо сказать, самые резкие замечания моего нового друга не вызывали никакой обиды. Был он человек того сорта, на которого не обижаются. Хотя дураком его никак нельзя было назвать.

– Ну какого кардана ты не поехал за женой своей? А? Почему супругой? Шо? Кто, когда про кого говорит? Когда говоришь про жену собеседника, надо говорить супруга? Зачем? Слушай! Не сбивай меня! – Виктор, наверное, если бы был не в лесу, а в квартире, бегал бы от стенки к стенке от возмущения.

– Я ведь звонил ей, упрашивал. Потом она в отпуск уехала. Родители её сказали, что она себе нашла друга и уехала в Воркуту. – Я пытался объяснить Виктору все. Но чем больше объяснял, тем больше казался сам себе идиотом.

– Вот из-за таких вот слюнявых и страну просрали раньше и потом еще, и Союз развалили, как новые такие расплодились! Я бы на твоем месте так бы этому грузину из Воркуты пуку порвал, шоп он потом всю жизнь писсуаром не пользовался! А этот звонит! Малин! По телефону. Ах, сю-сю, фа-фа, ля-ля! Ты Майер, хоть я тебя и уважаю – урод!

Эти его последние слова сопроводились шумным глотком коньяка из армейской фляжки. Фляжку эту Виктор прихватил с собой, когда выскакивал из бешено кувыркавшегося тягача. Она– то и помогла нам пройти большую часть пути через лес.

– Витя, послушай. Не о подруге сейчас речь. Хоть и больно мне о ней вспоминать. Нам надо придумать, где схорониться, пока разберемся, что делать, – алкоголь не лишил меня здравомыслия. Наверное. – И ещё. Ребята те, которых в рефрижераторе… Ну… Я хочу проститься с ними. Это мои. Ну… ученики. Ты пойми, хоть и на уродов работал, но и я, и они хотели одного. Чтобы жизнь нормальная была. И ещё. По-моему, нам не надо светиться в городе.

– А то я не понимаю! Мне сейчас живым на фирме явиться… Я потом этими тампаксами всю жизнь гадить буду. Все оба часа! Это ничего, что я так?

– Ну, доходчивее некуда.

– Значит так, Майер. Как в город придем, – а мы уже были совсем рядом. Городской трамвай уже трусил через лес, превратившийся в мирный парк, – так я позвоню. Ну, друзьям. Не! Не, не думай! Надежным. Вместе хлебали из котелка.

Я почему-то полностью доверял своему громиле, ни на минуту не задумываясь о возможности новой измены.

Усадив меня на первую попавшуюся скамейку – признак уже вполне начавшегося города, Виктор скрылся на несколько минут. Вернувшись, он без слов поволок меня в сторону высотных домов. Мы находились в той части городской окраины, которая была порождена новостройками, а не поглощением деревни. Высотные дома, упирающиеся в дряхлеющий от осады города лес.

– Тут обождем. Ща приедет Митяй. – Виктор ткнул пальцем в ту сторону, откуда должен приехать Митяй. Митяй приехал действительно скоро, но с другой стороны.

– Саша, – представился тот, кого назвали Митяем.

– А Виктор сказал, что Митяй приедет, – пробурчал я.

– Так меня Митяем прозвали ещё в армии. В честь Брюса Ли, – ответил Саша.

Вдаваться в подробности таких сложных ассоциаций не было сил, и я по указанию Виктора загрузился в тертую «Копейку».

Всю дорогу молчали. И ехали опять вроде в лес, хоть и прихватив слегка городские, грязные кварталы. Приехали в какой-то дачный кооператив, выгрузились у сколоченной из досок и прочей утвари избушки.

– Вот, что есть, – весело произнес Митяй – Брюс – Саша. – Вот вам телефон.

Митяй протянул Виктору сотовый, зарядное устройство и нераспечатанную коробочку с сим-картой.

– Все как ты, Пыра, сказал! – Митяй посмотрел на Виктора.

– А почему Пыра? – я опять пытался познать семантику имен моих новых друзей

– Тебе так не понять! – Виктор важно посмотрел в пространство, – меня так в честь Харламова прозвали! Ты, небось, и не знаешь, хоккеист такой был!

– Да как же, не знаю… Я на матчи с ним бегал! – тут я гордо посрамил моих спутников! – Только его не Пыра звали, а Валерий.

– Шо! Скажешь, Харламова видел живьем? И на льду? Ну, давай заливай больше! – Митяй сильно возмутился.

– Так, хватит базара. Виктор я. Не будем шуметь. Ты ехай давай, Сань. И помни… Не видел, не слыхал. В опчем – ни слуху, ни духу.

На том и порешили.

Несмотря на убогость дачной избушки в ней было все – от камина до сухих постелей. Мне хватило сил только растопить камин дровами, сложенными прямо рядом с ним, и доползти до кровати. Правда, сползти с неё пришлось сразу, как только Виктор стал расковыривать банку с тушенкой, которую он добыл в погребе.

– Вставай Майер. Пора! – Меня разбудил энергичный пинок. Виктор нависал.

– Куда пора? Мы же не решили, что делать!

– Чего решать. Сегодня будут хоронить всех твоих. Всенародный траур. Их сюда привезли. Я не думаю, что на похороны нам попасть удастся. В морг – да. Я договорился. Или ты передумал?

А идти было страшно. Не то, чтобы я боялся вида трупов, или там ещё чего. Не укладывалось в голове, что вскоре я увижу тех, с кем так прочно была связана моя жизнь в последний год. Увижу в морге.

– На вот, переоденься. – Виктор кинул мне сумку. Там оказался официального вида костюм и все остальное…

– Ты обо всем подумал, – похвалил я.

– Так за вас, аристократов, всегда думать надо, – полушутя, полувсерьез изрек Виктор. – Вечно – как влипните, так и про штаны забудете.

– Какой я, на фиг, аристократ?

– Ну, все равно – без штанов нельзя. Машину я у Митяева братана взял. У него «Волга» солидная. Он её у министра одного на сало выменял. Когда жрать нечего было, помнишь?

– По-моему, ты заливаешь. Что же министр свою машину отдал за сало, а сам пешком стал ездить?

– Ну, пешком он не стал, у него к тому времени три мерса и бумер был. А «Волга» – казенная. Ну и сала там не шмат был. Там целый колхоз сала был. Да чего ты упираешься? Поехали!

Дорога к моргу прошла в молчании. Видимо, Виктор тоже был подавлен целью поездки. Морг примостился в подвале недалеко от районной больницы. Нас встретила молодая девочка. Наверное, студентка на подработках, или ещё кто.

– Мы по поводу тел районной администрации, – с порога проговорил Виктор заранее припасенную фразу, – вам звонили.

– А, да, заключение уже готово, – девочка, порывшись на полке за спиной, извлекла папку с тесемками. – Ознакомьтесь и распишитесь.

Виктор, не совсем понимая, за кого его приняли, взял протянутую папку и передал её мне.

– Там, где члены комиссии. Председатель потом подпишет. – Девочка ткнула пальцем в направлении папки. – Вы тут читайте, я пойду, мне там препараты готовить.

И скрылась за дверью, ведущей, судя по запаху, в мир иной. А запах был.

– Ты за кого нас выдал? – прошипел я.

– Девка, видать, обозналась. «Волга»-то черная. Про меня шурин звонил, типа как, родственники попрощаться приедут. А то, мол, уезжать нам, и на похороны не успеваем.

– Так чего молчал? На фиг нам эти документы?

Но делать нечего, придется прикидываться какой-то комиссией. В документах этих я ничего не понимал и найдя строчку, озаглавленную «члены комиссии» накалякал закорючку. И отдал Виктору, чтобы и он тоже.

– Ну, что за манера подписывать, не читая! – возмутился тот. – Ты бы лучше жевал, не глотая!

– Ты, по-моему, сбрендил! Ты не за себя подписываешь! Ты вообще тут ни при чем!

– Читать надо всегда! А то наподписываешь! Вот написано «причина смерти – остановка дыхания. Предположительное время – от июня до июля. Состояние тел – удовлетворительное». Все нормально! Документ как документ. – Виктор зачем-то стал встряхивать шариковую ручку, перед тем как расписаться.

– Ну, так подписывай! Чего мусолишь! Сейчас лаборантка придет и… Подожди. Какой июнь? Сейчас сентябрь!

– Так ведь июнь. Чем не нравится? Не май месяц, небось. – Виктор искренне возмутился моим придиркам.

– Я их видел всех два дня назад, – выдохнул я с трудом.