Текст книги "Засланный казачок"

Глава 3
ГДЕ ЧЕРТ САМ НЕ СМОЖЕТ, ТУДА БАБУ ПОШЛЕТ

Милицейский «уазик», чуть не доезжая до страхолюдного серого здания, в котором четверть века назад планировалось разместить администрацию области, но каковое остается и по сию пору позорным недостроем, свернул направо, на улицу Вагнера, после чего принялся петлять по довольно узким и вдобавок уставленным легковушками улицам юго-западной подошвы Замковой горы.

В аккурат в этот момент часовой механизм – часы эти, с золочеными цифирьками, были подарены городу немцами и установлены на башне Кафедрального собора, на острове Канта, – отбив полночь, начал отсчитывать первые секунды наступившего воскресного дня.

В канареечного цвета машине находилось трое людей. За баранкой сидел сержант, парень лет двадцати пяти, довольно молчаливый тип, не произнесший за весь вечер, пока они рейдировали по городу и его окрестностям, кажется, и десятка фраз. Справа от него, в кресле пассажира, располагался майор Михайлов, заместитель начальника ОРО[3]3
  ОРО – оперативно-розыскной отдел.


[Закрыть] местного УВД: это был матерый ментяра лет тридцати четырех, довольно крупного телосложения, человек знающий, но уже подрастерявший с годами присущие молодости прыть и желание «гореть на работе».

Прикомандированная устроилась на заднем сиденье тряского «уазика». Зовут эту девушку – Майя Семенова. Михайлов знал, что она москвичка и является сотрудницей одной из частных охранных структур. Вообще-то у майора сегодня по графику выходной. Но его вызвонили в тот момент, когда он уже собрался ехать с женой и двумя детьми на собственную дачу, и дали команду немедленно прибыть в управление.

Там, в кабинете первого зама главы УВД, и состоялось его первое знакомство с этой столичной штучкой, прибывшей в Кёниг всего два или три часа назад. Приобняв майора за плечи, начальник сказал примерно следующее… «Михайлов, нужно экстренно организовать поиск одной девушки. Данные на нее сообщит тебе прикомандированная Семенова. Вызови на работу всех сотрудников своего отдела! Учти, команда поступила с самого верха! И вообще, Михайлов… не выступай особо… будь на своем месте!..»

Поначалу ничего иного, кроме глухого раздражения и даже неприязни, Михайлов к этой «штучке» не испытывал. Получается, что его, майора милиции Михайлова, а также почти с десяток его подчиненных передали, пусть даже на время, под начало какой-то «соплюхе», которую здесь, в Кёниге, вообще никто не знает. С каких это пор оперативный состав МВД – в лице, скажем, его отдела – передается в фактическое подчинение одной из частных охранных структур, да еще не местной, где бы работали свои люди, а какой-то московской конторы?! Черт-те что, короче, и с боку бантик…

Ладно, был бы какой «зубр», отслуживший лет эдак двадцать на Петровке, а потом занявший кресло руководителя частной службы безопасности. Без вопросов… А что он увидел в кабинете начальника? Девушку, которой с виду лет двадцать пять… ну максимум двадцать семь. В темных брючках, кроссовках на толстой подошве, комбинированной куртке с «молниями» и накладными карманами, с кожаными заплатами на локтях аспидно-черного цвета. На голове красуется бейсболка, голубовато-серого цвета, из плотной замши, с эмблемой «Пумы» над козырьком; на затылке, поверх застежки кепи, пропущен короткий, сантиметров в пятнадцать, «хвост», причем волосы у нее – неважно, свои или крашеные – такого же цвета, что и ее смахивающая на байкерский прикид куртка. Лицо овальное, высокие скулы, карие, в опушке из длинных ресниц, глаза смотрят внимательно и в то же время доброжелательно. В ушной раковине торчит наушник от плеера… Детский сад какой-то, ей-богу…

Пообщавшись какое-то время с Семеновой, майор несколько изменил свое отношение к этой «штучке», навяленной ему начальством в выходной субботний день. Прикомандированная оказалась женщиной неглупой, и пусть она не очень хорошо знала местный криминальный пейзаж, зато понимала, кажется, толк в специфике оперативно-розыскной работы и умела четко формулировать цели и задачи для тех людей, которых решено было привлечь к розыску. Когда речь шла о необходимости получить более полные данные касательно объекта поиска и возможных причин его исчезновения, Семенова здесь – по неизвестной пока майору причине – явно попридержала какую-то часть известной ей информации. Впрочем, розыскникам раздали фотоснимки Юлии и сообщили тот необходимый минимум сведений, который им требовался для работы…

Но не эти обнаружившиеся в ней качества заставили майора Михайлова изменить свое мнение о командированной. Едва он остался наедине с Семеновой, как она вручила ему конверт, в котором оказалось десять тысяч долларов сотенными купюрами: «Это вам и вашим людям, майор. Небольшая доплата за сверхурочную работу…»

Этим вечером их милицейский «уазик» успел побывать уже в самых разных местах города, но никаких следов Поплавской в Кёниге обнаружено пока не было.

«Канарейка», свернув под арку, уперлась фарами в стену серого приземистого здания, лишенного окон.

Из динамика рации, настроенной на милицейскую волну, доносился вялый треп дежурного по городу с одной из патрульных машин. Снаружи накрапывал дождик, редкие тяжелые капли плющились на лобовом стекле, отбивали нечастую и неритмичную дробь на жестяной крыше древнего «уазика». Майор, с трудом справившись с приступом зевоты, повернул голову к такому же сонному, как он сам, водителю:

– Куда это ты нас привез? На станцию «Скорой», что ли?

– Нет, товарищ майор, станцию мы проехали. Вы ж сами сказали, чтоб я сначала вез вас в «холодильник».

– А-а, тогда понятно… Остаешься в машине, сержант! Пойдем, Семенова! Это наш третий в городе и последний по счету «холодильник»…

Они вышли из «уазика». Майор, подойдя к окованной жестью двери, принялся колотить в нее кулаком:

– Открывайте, черти, милиция приехала!

Тишина. Он пнул ногой дверь:

– Эй, есть ли там кто живой?! Или одни только жмуры?

Тут же раздался лязгающий звук; распахнулись разом обе дверцы; в предбаннике, освещенном лишь тусклым светильником, покачиваясь и таращась на ночных визитеров, стоял какой-то плюгавый мужичонка, одетый в крайне замызганный рабочий халат и прорезиненный фартук.

– И-ик! – сказал он. – Че надо?

– Майор милиции Михайлов, – не утруждая себя поиском и демонстрацией служебного удостоверения, сказал розыскник. – Девушка со мной… Я с тобой разговаривал по телефону? С полчаса примерно назад?

– И-ик… Кажись, да, со мной…

– Да ты никак пьян, братец? – Майор развернул мужичонку, подтолкнув его к лестнице, через которую можно было пройти в полуподвальное помещение. – Ха-ар-рош… Опять, черти, бухаете на работе?

Когда они спустились в помещение морга, визитеров накрыла с головой густая волна тяжелых, почти непереносимых для нормального человеческого обоняния запахов… Семенова прикрыла нос и рот надушенным платочком. Майор, по-простецки защемив нос двумя пальцами, принялся шарить пальцами левой руки по стене возле входа, надеясь нащупать включатель (в помещении морга горел лишь слабенький дежурный светильник).

– Почему такая вонь?! – чуточку гнусавя, поинтересовался Михайлов. – У вас что тут, еще с прошлого года покойники лежат? Проветривать надо! Черт… почему верхний свет не врубается?!

– Так это… и-ик!.. Лампочка перегорела.

Майор, цедя ругательства, двинулся в сторону столов, снимая на ходу с пояса фонарь. Впрочем, даже мертвенно-бледного света дежурного светильника было вполне достаточно, чтобы сосчитать все «население» 3-го городского морга: всего на столах было разложено пятеро покойников.

Но стоило розыскнику пересчитать тела, накрытые прорезиненными накидками, как одно из них, на самом дальнем от входа столе, вдруг зашевелилось… потом заняло сидячее положение… потом из-под накидки показалась чья-то всклокоченная голова.

– О-от, черти! – выругался майор, сердце которого пропустило два или три удара. – Вы что, вдвоем тут дежурите?

– Ну так… и-ик!.. одному нельзя, – сказал мужичонка. – Если одному тут сторожить… это… может крыша съехать! Мы тут вместе работаем, а спим, значит, по очереди…

Майор повернулся к командированной, к этой столичной барышне, которая, вопреки его опасениям, держалась пока нормально, хотя и продолжала прижимать к носу свой надушенный платочек.

– Видишь, Семенова, в каких условиях нам приходится трудиться? – выдав эту реплику, не лишенную прозрачного намека, он перевел взгляд на мужичонку, которого продолжало основательно покачивать. – Ну где тут у вас два покойника женского пола, про которых мне было сказано по телефону?

– Это что, труп? – угрюмо спросил Михайлов, одной рукой приподымая прорезиненную простыню, а другой подсвечивая себе фонарем. – Я вас спрашиваю, черти немытые!

– Ну да… и-ик!.. труп.

– Это же старуха! – брезгливо вытирая пальцы о полу бушлата, заметил майор. – Ей лет семьдесят, наверное… Мы ищем девушку… молодую женщину примерно лет двадцати пяти! А вы мне тут бабульку какую-то пытаетесь подсунуть? Кстати, когда к вам ее привезли? Без документов, конечно?

– Так надысь только доставили… Кажись, машиной ее сбило.

– Надысь… кажись… – пробормотал майор, продвигаясь к следующему столу.

Под накидкой оказался мертвый мужичонка явно бомжовой наружности.

– Ну и где тут у вас вторая покойница?

Пока он разглядывал труп подростка, по-видимому, умершего от «передоза», Семенова успела подойти к четвертому столу. Она взялась пальцами за край простыни… затаила дыхание, гоня от себя недобрые предчувствия… открыла лицо и грудь лежащей на покойницком столе женщины… и тут же облегченно перевела дух.

Да, в морге обнаружилась довольно молодая женщина, которой вряд ли исполнилось тридцать. Но это определенно не была Юлия Поплавская…

Было уже половина восьмого утра, когда Семенова почувствовала, что она нуждается хотя бы в небольшом отдыхе. Майор Михайлов всю ночь возил ее по местным «малинам» и притонам, то есть по таким местам, куда запросто могла угодить Поплавская, если какие-нибудь местные хмыри подхватили ее ночью на улице и, к примеру, накачав наркотиками, спрятали где-нибудь, надеясь в будущем использовать свою добычу в качестве той же секс-рабыни…

Да, весь вечер и всю ночь она общалась с отловленными милицией проститутками, сутенерами, наркоманами, драгдилерами, дежурным персоналом гостиниц, ресторанов и какими-то откровенными клошарами, с теми же ментами. И теперь ее от всего этого порядком тошнило.

Новостей на данную минуту не было никаких. Ни хороших, ни плохих. Ни у нее, ни у Саныча, который всю ночь находился в «Приморской» и с которым она изредка перезванивалась по сотовому. Ни у родственников и многочисленных знакомых Юлии, многих из которых в эту ночь, в Москве, других городах и даже за пределами России, потревожили телефонными звонками…

Доставить Семенову в «Приморскую» вызвался все тот же Михайлов. Наверное, майор надеялся, что там, куда он отвезет прикомандированную, ему перепадет еще какая-нибудь премия. Определенно, такая вот мыслишка просквозила в его голове, потому что он отпустил водителя отдыхать, а сам, хотя и чертовски устал, уселся за руль «уазика».

Заметно рассвело.

Какое-то время они ехали по умытому дождем городу молча, думая каждый о своем. Но потом выяснилось, что думают они, в сущности, об одном и том же.

– Со всяким, конечно, может быть, Семенова, – задумчиво произнес майор, покосившись на сидящую справа пассажирку. – И все же я не врубаюсь…

Семеновой сейчас совсем не хотелось разговаривать. Ни с проститутками и привокзальными бомжами, ни с сутенерами и ментами, ни даже с Санычем, хотя он и является ее непосредственным начальником. Но она все же вытащила из ушной раковины наушник, в котором звучали классические хиты семидесятых годов, и спросила:

– Что именно вам не понятно, майор?

– Поплавская сама ведь вышла из гостиницы, так?

– Верно.

– Я вот думаю, может, ее как-то выманили? А если это… киднепинг?

– Похищение? – переспросила Семенова. – С целью выкупа? Такую возможность мы тоже не исключаем… Но пока, насколько мне известно, никто с пропозицией такого рода к близким Поплавской не обращался.

– Ну вот зачем она вышла из гостиницы? А? Погулять? Одна? Ты же видела, Семенова, что у нас творится по ночам…

– То же самое, что и в других городах.

– Ну да, ну да, – теряя интерес к разговору, сказал майор. – Но все равно странно.

Через минуту он припарковал свой «уазик» на гостиничном паркинге.

– Кстати, майор, у вас есть личный транспорт? – неожиданно поинтересовалась Семенова, прежде чем покинуть порядком обрыдшую ей «канарейку». – Какая у вас машина?

– Девятая модель. Старенькая уже… А что?

– Если будете и дальше работать активно… если это приведет к положительному результату… то, полагаю, сможете сменить свою «девятку» на новенький джип.

Едва Семенова успела принять душ, как в ее номер постучались. Она отложила на столик пару довольно увесистых полированных шариков, при помощи которых разрабатывала ушибленную кисть правой руки, и, как была, босиком, с мокрыми волосами и в коротком халатике, пошла отпирать дверь.

– Есть новость, Семенова, – проходя в номер, сказал Саныч. – Пока ты пробивала местные бордели, мы тут одну важную информацию выудили…

Вслед за ним в номер прошли еще двое, Гуревич и Боря Найман; причем в отличие от нее, все они, включая Саныча, кажется, пару-тройку часов этой ночью прихватили для отдыха…

– Дайте мне хотя бы минуту времени, – сказала Семенова. – Вы не беспокойтесь, я в ванной комнате переоденусь…

– Да ладно, Майя, здесь все свои, – заметил Саныч, жестом приглашая свою сотрудницу присесть на так и не потревоженную ею этой ночью постель. – Так вот, слушай…

Семенова села на постель, попыталась хотя бы частично прикрыть свои обнаженные ноги халатиком, который едва доходил ей до середины бедер, также безуспешно попыталась запахнуть его на груди, потом плюнула, решив не суетиться попусту, и насторожила ушки.

– Это же сплошной коматоз?! – опередив Саныча, который открыл уже было рот, чтобы сообщить что-то важное, выкрикнул Боря Найман. – Знаешь, что она «мыльнула» своей подруге?! Приготовь, мол, пару наручников, я уже в дороге… Как это вам нравится? Они что там, «садо-мазо» уже практикуют?…

– Похоже, наша Юля сбрендила, – процедил Гуревич.

Некоторое время мужчины молчали, затем Саныч, обменявшись красноречивыми взглядами с Гуревичем, задумчиво сказал:

– А не послать ли нам Семенову в Вильнюс?

Глава 4
ПОЛДЕНЬ: ДЖЕНТЛЬМЕНЫ ПЬЮТ И ЗАКУСЫВАЮТ

Определенно, понедельник – день тяжелый.

Стас Нестеров, прикурив сигарету, посмотрел на своего компаньона и давнего приятеля, который, запрокинув голову, громко и жадно глотая, вливал себе в утробу содержимое жестяной банки.

Уже пару минут как в дверь офиса охранной фирмы «Фалькон», владельцем которой является Стас Нестеров – в последнее время на паях с Римасом Мажонасом, – настойчиво звонили какие-то люди, но ни Стас, ни его крупногабаритный заместитель на это совершенно не реагировали.

Мажонас прицельно швырнул пустую банку в мусорную корзину у двери, вытер тыльной стороной ладони губы, после чего недовольным голосом сказал:

– Ну и дрянь же это безалкогольное пиво! Стас, а может…

Нестеров, конечно, понял, куда клонит его приятель: человек, чью дочь они выцарапали из лап Ричи, устроил «соколам» неслабую проставку; весь воскресный день они провели на сельской ферме у этих крайне гостеприимных людей… шашлычки, то, се… Заночевали там же, встали ни свет ни заря, проехали почти три сотни километров обратно до Вильнюса, но уже в девять утра, как и водится у приличных людей, чисто выбритые, спрыснутые одеколоном, явились в свой рабочий офис.

Какой-то настырный тип вновь утопил пальцем кнопку дверного звонка, причем он собирался, кажется, держать «пипку» нажатой вплоть до наступления Судного дня.

– Договорились же, Римас, что не будем бухать по утрам, – сказал Стас, пустив под потолок своего кабинета идеально ровное колечко сигаретного дыма. – Был у нас такой уговор? И потом, нам минут через десять надо будет уже выезжать… Не забыл, какие у нас мероприятия намечены на сегодня?

– Ну так а я что? – Мажонас пожал своими широченными плечами. – Слово наше крепкое! Но скорее бы уже двенадцать дня наступило, а то в башке трещит…

Общались эти двое меж собой то по-литовски, то по-русски, причем литовскую речь пересыпали известными русскими фразеологизмами и наоборот.

По всем помещениям офиса, где, кроме них двоих, в это утро понедельника более никого не было, разнеслись гулкие частые удары.

«Соколы» посмотрели друг на друга, потом одновременно сверились каждый со своими наручными часами – стрелки показывают пять минут одиннадцатого – и опять обменялись красноречивыми взглядами.

– Тебе не кажется, Слон, что к нам в дверь кто-то стучится?

Мажонас выглянул в окно, поглядел с высоты второго этажа на темно-синий микроавтобус, появившийся во дворе, на две полицейские тачки, которых еще несколько минут назад здесь не было, после чего, почесав в затылке, сказал:

– Я же говорил тебе, Стас, что надо было еще пару дней на хуторе задержаться!..

Слон отправился отпирать дверь (не сделай он этого, незваные гости, кажется, не остановились бы ни перед чем и выставили только недавно установленные двойные металлические двери вильнюсского офиса частной охранной фирмы «Фалькон»).

Из коридора послышались звуки какой-то возни. Явственно прозвучал чей-то злой матерок. А спустя еще несколько секунд на пороге служебного кабинета Стаса Нестерова нарисовались двое громил в масках и брониках, с крупными буквами ARAS[4]4
  ARAS – спецподразделение МВД Литвы.


[Закрыть] на груди и спине.

– Всем оставаться на месте! – скомандовал один из спецназовцев, вооруженный короткоствольным «хеклером» калибра 5,45. – Держать руки на виду!

Поскольку обе эти команды относились, по всей видимости, именно к нему – а кроме него, в помещении больше никого не было, – Нестеров так и остался сидеть в кресле за своим двухтумбовым письменным столом.

Один «аровец» остался у двери, удерживая Стаса на мушке, как будто он был какой-то опасный преступник, другой, описав полукруг, зашел сзади и ловко цапнул своей рукой, затянутой в перчатку с вырезанными пальцами, наплечную кобуру с «ЧЗ», которая, завернутая в поддерживающие ремни, лежала на краешке стола.

– Еще оружие есть? – спросил «аровец».

– Сначала объяснитесь… или предъявите бумагу на обыск, – процедил Стас. – Кто у вас старший?!

– Предъявим, – сказал спецназовец. – Ну так где остальные стволы?

– В оружейной комнате, где им и положено храниться.

– Добро. Можете сидеть вольно.

Стас выковырял из пачки сигарету, прикурил, потом стал размышлять над тем, что все это могло бы означать.

«Скорее всего, этот наезд организовал Ричи, – подумал Стас, делая глубокую затяжку. – В отместку за то, что мы с Римасом в пятницу вечером нарушили его покой и увели с его конюшни малолетку, которую по закону он не имел права у себя держать… Пожаловался, видать, своей «крыше», ну а его дружки из полиции решили обставить этот банальный наезд как реальную спецоперацию…»

Спустя короткое время эти его подозрения получили подтверждение: помимо полудюжины «аровцев», обеспечивающих силовое прикрытие акции, в офис проникли также четверо сотрудников одного из подразделений Департамента криминальной полиции МВД (как раз из того отдела, что негласно курирует казино, ночные клубы, стрип-бары и прочие подобные заведения).

Двое из них, включая старшего, каковым являлся плотный мужчина лет тридцати семи в темно-зеленой форменной куртке, с крупнопористой кожей лица, с тяжелой бульдожьей челюстью и нагловатыми, чуть навыкате глазами, сразу же прошли в помещение, где под присмотром «аровцев» находился хозяин офиса.

– Старший инспектор Норвилас, – небрежно махнув корочкой, визитер тут же спрятал документ в карман. – А вы, насколько я понимаю, Станислав Нестеров, владелец частного охранного предприятия «Фалькон»?

«Ну вот, сейчас этот хмырь еще будет тут комедию ломать, – криво усмехнувшись, подумал про себя Стас. – Раз сто уже, наверное, с тобой знакомились. При самых разных обстоятельствах. Вильнюс, хотя и столица, город, в сущности, небольшой… Так что я в курсе, братец, с кем ты здесь дружбу водишь и кто тебе на хлебушко с маслом, а иногда и с икоркой дает подзаработать… И прозвище мне твое известно – Ровер, потому что в свободное от службы время ты не прочь погонять на своем мощном «Лендровере», который ты приобрел, надо понимать, отнюдь не на свою зарплату…»

Не вставая с места, Стас громко крикнул:

– Слон, как у тебя дела?

Из коридора сначала послышалось громкое и недовольное пыхтение, потом долетел голос Мажонаса:

– Ниче, живой пока.

Старший инспектор с крупнопористым лицом расстегнул куртку и по-хозяйски уселся по другую сторону стола, в то самое кресло, которое несколько минут назад занимал Слон. Не спеша расстегнул папку, вытащил оттуда пару бумаг, отпечатанных на фирменных бланках, и небрежным жестом выложил их на столешницу.

– Ордер на обыск в вашем офисе, Нестеров… подписан, как видите, окружным судьей, – сказал он, сдвигая бумаги поближе к Стасу. – А это требование на изъятие… временное изъятие оружия, числящегося на балансе вашей фирмы…

Стас, косо посмотрев на добытые где-то – причем довольно оперативно – Ровером бумаги, поднял взгляд на старшего инспектора.

– Могу я узнать, чем вызвано это ваше… вторжение?

– Да, конечно, – довольно усмехнулся Ровер. – А вы разве сами не догадываетесь?

– Вы что, приглашаете поучаствовать меня в викторине? Да еще под дулами автоматов?

– Поскольку у вас дурная репутация, Нестеров…

– Неужели? – перебил его Стас. – А у вас, инспектор, вы полагаете, репутация безукоризненная? Без единого темного пятнышка?

Ровер тут же выставил вперед свою тяжелую бульдожью челюсть… но все же сумел себя сдержать.

– …мы приняли решение привлечь к нашему мероприятию бойцов из ARAS, – продолжил он. – Кстати, именно мне поручено провести досудебное расследование…

Он не успел закончить свою мысль: к нему подошел один из его подчиненных и что-то прошептал ему на ухо.

– Хорошо, начинайте работать, – покивав головой, сказал Ровер. – Понятые, протокол, опись… все как положено, все строго по закону! Ведите сюда второго! Я хочу тут с ними накоротке пообщаться.

Двое «аровцев» тут же привели – держа под локотки – в кабинет Мажонаса, который – по крайней мере, на первый взгляд – выглядел целым и невредимым. Они поставили его к стенке, но не лицом, а спиной (Стас успел заметить, что большие пальцы Слона были прихвачены сзади специальными пластиковыми «скрепками», заменяющими в наше гуманное время тривиальные наручники).

– Как дела, Стас? – поинтересовался Мажонас, облизнув пересохшие губы.

– Как сажа бела…

– Нет, ну ты прикинь! Я ж им сам дверь открыл, без принуждения! Смотрю, свои же ребятки пожаловали, «аровцы»! Как не открыть таким дорогим гостям?! Привет, говорю, давно не виделись! А они хвать меня… и уложили в коридоре мордой на пол!

Слону, конечно, сейчас было малость обидно за то, как с ним поступили. Дело в том, что до своего прихода в ЧОП «Фалькон» он несколько лет служил в этой же группе антитеррора и даже, числясь инструктором, обучал во времена оные некоторых из этих крепких ребятишек в спецназовской экипировке, которые нынче обошлись с ним столь неделикатным образом.

– Вот что, Мажонас, – бросив на него косой взгляд, сказал Ровер. – Если я еще раз услышу от вас русский мат… в адрес официальных лиц… Короче, будете и дальше буянить, я прикажу сковать вас наручниками и уложу лицом на землю!

Сделав это внушение, старший инспектор наконец соизволил хоть как-то объяснить причину своего появления в офисе фирмы «Фалькон», да еще обставленного столь эффектно.

– В ночь с пятницы на субботу два типа, похожие на вас, Нестеров и Мажонас, вломились через задний ход в административную часть здания, в котором располагается ночной клуб «Ultra-V». Там вы разоружили охранника, избили его и закрыли в подсобном помещении…

– Слон, ты любишь тусоваться? – выпуская под потолок очередное аккуратное колечко, спросил Стас. – Посещать, к примеру, наши вильнюсские дискотеки и ночные клубы?

– Ты че, Стас?! – Слон бросил возмущенный взгляд на Ровера. – Как такое можно про нас подумать? Я лично люблю деревенскую баньку, дегтине[5]5
  Водка (литов.).


[Закрыть] из холодильника и ведерай[6]6
  Литовские колбаски.


[Закрыть] на закуску! Мы что, извращенцы, чтобы шляться по дискотекам с их кислотным музончиком?! Или у нас бабки есть лишние?

– Да, какую-то странную историю вы нам тут рассказываете, господин старший инспектор, – сказал Стас. – Кстати, а вы не в курсе, что в тех заведениях, которые курирует ваш отдел, сейчас можно свободно приобрести амфитамины и другие синтетические наркотики? Почти так же просто, как заказать себе шампанское или коньяк? И что стриптиз там танцуют обдолбанные наркотой малолетки? Нет, не на широкую публику все это рассчитано, а на «своих»! И что потом с этими девчонками делают, вы не задумывались, господин полицейский чиновник?

Массивное, как передок его любимого джипа, лицо Норвиласа покрылось бурыми пятнами.

– У вас что, Нестеров, есть какие-нибудь доказательства?

– А что, кого-нибудь интересуют эти самые доказательства? – задал встречный вопрос Нестеров. – Я сказал что-то такое, что является новостью для вас и ваших коллег?

Норвилас, не сдержавшись, грохнул кулаком по столу:

– Молчать! А не то прямо отсюда оба загремите в следственный изолятор!!

Полицейские тем временем вскрыли оружейную комнату, открыли металлические шкафы, в которых хранились помповые ружья, пистолеты марки «ПМ» и «ИЖ-73», а также боеприпасы к ним; один из сотрудников, в присутствии двух понятых, составлял опись изъятого, а двое его коллег грузили это добро в сумки и чехлы, после чего складировали конфискат в припаркованный во дворе полицейский фургон.

Всего они забрали шесть помповых ружей и одно духовое, четыре «макаровых», два «ижака» и еще, невесть зачем, прихватили пару газовых пистолетов.

– Я отказываюсь подписывать протокол об изъятии наших легальных стволов, – сказал Нестеров, – пока вы, господин старший инспектор, не растолкуете нам, с чем это связано.

– В ночь на субботу, – кривя губы в усмешке, сказал Ровер, – во дворе известного вам ночного клуба были произведены – вы, конечно, догадываетесь кем – два или три выстрела из боевого оружия. К счастью, никто не пострадал… Свидетели этого ЧП с применением огнестрельного оружия смогли детально описать внешность двух злоумышленников и даже транспорт, на котором те покинули место событий. Догадываетесь, к чему я клоню?

Стас и его приятель переглянулись: если бы то, что сообщил им Ровер, соответствовало действительности, то эти выходные они бы провели не у гостеприимного фермера, благодарного им за то, что ему вернули дочь, а на нарах местной тюрьмы Лукишкес.

– Вот… – Ровер опять попытался подсунуть Стасу одну из бумаг, которые он периодически извлекал из своей служебной папки. – Ваши стволы решено временно изъять и отправить на криминалистическую экспертизу. Ну а «вскрытие», как говорится, уже покажет…

«А ведь неглупую вещь придумали, подлецы, – вяло подумал про себя Нестеров. – Что им стоит по ходу экспертизы отстрелить пару-тройку «лишних» боезарядов? Потом задним числом внесут в протокол запись, что во дворе найдены гильзы… ну и так далее… Но вряд ли они пойдут на то, чтобы заводить реальное уголовное дело, потому что такая огласка им тоже не нужна. Происходящее скорее можно расценивать, как последнее «китайское» предупреждение. Особенно в свете того, что «соколы» уже засветились на той поляне, куда Ричи и его друзья изо всех сил постараются не допустить никого из чужаков».

Слон, подпирающий лопатками стену, громко прочистил горло:

– Стас, а может… того…

Слон повторял эту фразу уже, наверное, раз пять или шесть – двое «аровцев», присматривавших за «соколами» во время обыска, равно как и Ровер, в такие моменты неизменно настораживались, бросая плотоядные взгляды на сейф, который находился почти в аккурат за спиной Нестерова.

Стас сверился с часами – всего без четверти двенадцать – и вновь отрицательно покачал головой:

– Нет, Слон, еще рано.

Обыск длился уже два часа.

– Так вы, значит, оба отказываетесь отвечать на мои вопросы? – в который уже раз произнес Ровер. – Категорически?

– Только в присутствии моего адвоката, – сказал Стас. – И то, что вы не разрешаете связаться мне с моим юристом, это… форменный беспредел!

– Ну ниче, – усмехнулся Слон. – Вот нарисуется наша Мышка, она задаст вам всем жару!

Один из подручных Ровера направился к сейфу, размеры которого составляют примерно пятьдесят на сорок сантиметров. Он зачем-то поковырял пальцем в скважине, покрутил колесико… ну и черта с два, конечно, смог его вскрыть. Сам же сейфовый ящик был почти целиком вмурован в стену, так что выдернуть его вручную не представлялось возможным.

– Что в сейфе? – спросил Ровер.

– Запамятовал, – сказал Стас. – Давно не открывал.

– Где ключи от сейфа?

– Понятия не имею. Затерялись где-то.

– А кодовую комбинацию для набора тоже забыли?

– Гм… Хоть убейте, не могу вспомнить.

Ровер хмуро посмотрел на Слона.

– А вы, Мажонас, тоже не способны держать в памяти несколько цифр?

– У меня еще в школе с арифметикой был напряг, – осклабился Слон. – Но я знаю одно русское слово. Состоящее из трех букв…

– Можно попытаться лебедкой выдернуть, – подал идею один из подчиненных Ровера. – Вынесем оконную раму и протянем трос с крюком прямо сюда, в офис!

Старший инспектор, посмотрев на наручные часы, отрицательно покачал головой.

– Учтите, Нестеров, если вы сдали не все стволы, у вас будут крупные неприятности.

– Шеф, личный ствол Нестерова тоже будем включать в опись и изымать? – спросил Норвиласа его помощник. – Вот, взгляните… «дарственный»!

Норвилас взял у него «ЧЗ», изъятый у владельца офиса, и прочел надпись на пистолете, выгравированную по-литовски, свидетельствующую о том, что наградное оружие выдано Нестерову за «особые заслуги перед Литовской Республикой». Подарок сделан тогдашним министром внутренних дел. Норвилас, конечно, знал, что Нестеров прежде, до своего прихода в частный охранный бизнес, служил, как и он сам, в МВД. Но это обстоятельство ровным счетом ничего не меняет.

– Да, этот ствол мы тоже изымаем, – сказал он, передавая «ЧЗ» своему сотруднику. – Вот так-то, Нестеров… Пока у меня все. Результаты экспертизы будут известны на следующей неделе. Ведите себя тихо, как мыши: мы теперь за вами будем пристально наблюдать…

Заперев дверь офиса, Мажонас тут же метнулся обратно в кабинет и принялся крутить наборное колесико сейфа.

Дверца открылась с легким, приятным слуху щелчком.

Слон достал из металлического чрева сейфа непочатую бутылку «Джонни Уокера» и выставил ее на стол. Стас принес два граненых стакана и пачку соленых орешков. Глядя на то, как партнер разливает виски по стаканам, Стас скомандовал: