Текст книги "Очень серьезная организация"

Когда Оксана услышала звук мелодии собственного мобильного телефона, у нее буквально душа оборвалась. Вот же невезение: когда она в спешке собиралась, у нее, по-видимому, выпал из открытой сумочки ее сотовый телефон… Она услышала, как мужчины оборвали свой разговор. А затем один из этих двоих сказал «Слухаю!», Оксана не стала дожидаться окончания этой сцены, у нее и без того уже поджилки тряслись от страха. Сгибаясь, чтобы не заметили из окна, проскочила к зарослям кустарника…

Потом, по уже знакомой тропке, почти ничего не соображая, – так она была напугана всеми этими событиями – добралась до прорехи в ограде…

И бегом дальше, то теряя, то находя тропинку, все глубже забираясь в прохладный, сумрачный в эту раннюю пору лес; она бежала прочь, мокрая по пояс от выпавшей росы, не обращая, кажется, уже никакого внимания ни на боль в босых ступнях, ни на хлещущие по рукам и плечам ветки…

Глава 3
ГПУ К ВАМ САМО ПРИДЕТ

Рейндж проснулся около двух пополудни. Но разбудил его не будильник, который он выставил на половину третьего, а звонок по городскому.

– Слушаю, – сказал он, сняв трубку.

– Володя? – мужской голос, прозвучавший в мембране, показался ему незнакомым. – Привет, дружище…

– Привет, – хриплым со сна голосом сказал Мокрушин. – А-а… кто это?

– Ты у себя сейчас? – спросил мужчина.

– Ну а где ж еще? – Рейндж потянулся за лежащей на столе пачкой сигарет. – А ты кто будешь-то? Чего-то я тебя по голосу не могу опознать…

Вместо ответа из трубки послышались частые гудки отбоя. Рейндж задумчиво поскреб в затылке – кто бы это мог быть? Вообще-то его домашний телефонный номер знает очень ограниченное количество людей, потому что абы кому он его не давал. Может, дежурный оператор из конторы звонил? Мокрушин в шестом часу утра, уже когда вернулся к себе в городскую квартиру, попытался дозвониться до своего шефа, генерал-майора Шувалова. Служебная мобила Сергея Юрьевича не отвечала; тогда он сразу позвонил «диспетчеру», который в конечном итоге и внес ясность: «свояк» (он же генерал Шувалов) в отъезде, но уже вскоре должен нарисоваться; возможно даже, что вернется в столицу уже сегодня во второй половине дня.

Рейндж взял со стола служебный сотовый, снабженный чип-кодером, и набрал номер диспетчера дежурной смены СЦСБР[11]11
  СЦСБР – Ситуационный центр Совета безопасности России.


[Закрыть].

– Это Алексеев. Есть какие-нибудь новости от Сергея Юрьевича?

– Их борт только что приземлился в Чкаловском, – сказал диспетчер. – Если у вас срочное дело, Алексеев, могу вас с ним соединить.

– Добро, соединяйте.

Прошло, наверное, минуты две, прежде чем в трубке прорезался знакомый голос:

– Шувалов на проводе.

– Здравия желаю, товарищ генерал. Я вам пытался по «прямому» прозвонить, но…

– Здравствуй, Алексеич, – перебил его начальник. – Что у тебя там стряслось? Мы же вроде с тобой на пятницу встретиться уговаривались?

– У меня к вам дело, Юрьич. Оно такое… м-м-м… Как бы получше сформулировать… гм…

– Что ты там мычишь, не пойму?! – сердито сказал Шувалов. – Я тебе по службе нужен? Или как?

– Дело это… Оно, понимаете, наполовину личное, а на другую половину очень даже служебное! Вы меня сегодня сможете принять, товарищ генерал? Вы сейчас к себе направляетесь, домой?

– Нет, на Старую площадь! В отличие от некоторых я пока в отпуск не собираюсь, – сухо, как показалось Мокрушину, произнес начальник. – Если у тебя что-то срочное, приезжай в наш совбезовский филиал! Я там пробуду, вероятно, часов до шести вечера…

Мокрушин принял душ, побрился. Сварганил себе яичницу с беконом и помидорами. Расправившись с завтраком, который в равной степени можно считать и обедом, выпил чашку крепкого кофе. Огромное преимущество холостяцкой жизни состоит в том, что ты вольная птица, что ты ответственен лишь за одного себя. Минус – один из главных недостатков – в том, что не с кем посоветоваться, нет рядом близкого человека, которому можешь довериться, с которым ты можешь что-то обсудить, не обязательно при этом вдаваясь в конкретные детали и подробности. Вымыл за собой посуду. Включил мощную кухонную вытяжку, закурил, призадумался. А подумать ему – прежде чем отправиться на доклад к руководству – было о чем.

Вообще-то он, Мокрушин, уже почти что в отпуске. Вот как раз завтра, в пятницу, и планировалось подмахнуть у Шувалова рапорт с просьбой о предоставлении отпуска (неплохо бы сроком на месяц, но это уж как начальство решит). В офисе «Росзарубежгаза» он уже оформил у кадровика бумаги и даже получил наликом часть отпускных. К этой малоизвестной – хотя и носящей громкое название – компании Мокрушин «прикреплен» с февраля сего года, числясь в штате в должности «старшего эксперта по вопросам безопасности». Там же он получает свою вторую зарплату, раз эдак в шесть больше того оклада, что полагается ему по линии «государевой службы». Надо сказать, что это рутинная практика последних лет. Смычка крупного бизнеса, чиновничества и спецслужб. Такая вот, можно сказать, получается «триада». Кстати, это отнюдь не российское изобретение; и еще нужно понимать, что речь отнюдь не идет о банальном «крышевании». По крайней мере, не в данном конкретном случае. Повсюду: в США, в Китае, в той же Великобритании – активно практикуются такие вот вещи, когда сотрудники оперативных служб – не многие, конечно, а избранные – инкорпорируются в штат крупных компаний, где и продолжают работать на свои конторы, на государство, выполняя поставленные перед ними задачи. Это всего лишь один из видов работы под «прикрытием», то есть речь идет о фиктивном увольнении из органов. Ну и сам бизнес, конечно, старается заручиться поддержкой спецслужб, без этого сейчас не выжить, сожрут. Короче, все при деле, каждый в этой схеме занимается своим «бизнеском», действуя и выживая примерно по тому же принципу, как это происходит в джунглях.

– Не мала баба клопоту – купила порося, – пробормотал под нос Рейндж (он довольно часто бывал в последнее время по делам службы на Украине и понахватался там местных слов и поговорок). – О-от же сучка! Прямо-таки «свинью» подложила. Поставила перед фактом. И еще приманку кинула. В виде не только своего роскошного тела, но и заманчивой перспективы. Типа – «хочешь быть богатым, будь им!»…

Он вытряхнул пепельницу, вымыл ее… и все это время у него с лица не сходила кривая усмешка.

«В данном случае, детка, ты переоценила и себя, и силу денег, – думал про себя Рейндж. – У тебя также, сдается мне, сложилось совершенно ошибочное представление о некоем «Алексееве». Ты, наверное, думаешь, что ежели отсосала у мужика, то теперь доподлинно знаешь все его мысли, включая самые сокровенные… Дело, однако, нешуточное. Закосить под идиота? Отказаться под любым благовидным предлогом? Для кого-то это был бы выход – зачем терять (а тем более обижать) такую роскошную woman? Но такой вариант совершенно не годится для федерального спецагента Владимира Мокрушина по прозвищу Рейндж…»

Мокрушин надел тот же светлый льняной костюм, в котором ездил к Ларисе. Сменил только рубашку на более официозную, белоснежную и еще повязал галстук. Захватил права, совбезовскую ксиву и индкарту с вживленной антенной, без которой в том здании, куда он направляется, не особенно-то разгуляешься (ну или придется брать провожатого из числа местных сотрудников). В свое время именно Сергей Юрьевич – с подачи еще более высокого спецслужбистского руководства – свел его с Венглинской. (Такие личности, как Лариса Аркадьевна и особенно ее покровитель нувориш Семен М., уже много лет находятся в сфере притяжения различных кремлевских структур, оказывая – ясно, что небезвозмездно – разного рода услуги.) Кроме того, Шувалов является его непосредственным начальником последние семь лет, еще с того времени, как в недрах российских спецслужб был тайно сформирован «подотдел активных мероприятий», зашифрованный как «Группа П-3Р». Так что будет правильней всего, если он, Мокрушин, сначала доложит лично «свояку» подробности новой серии своих интимно-деловых сношений с Венглинской. А там уж дальше как само начальство рассудит: рвать ли вновь возникший контакт с этой кручёной дамой и спокойно себе ехать в Сочи, где для него забронирован номерок в пансионате, или продолжить игру, но уже под контролем конторы… Мокрушин запер квартиру – она у него стоит на охране, – затем спустился лифтом с пятого этажа в вестибюль жилого дома. Возле конторки, за которой восседал дежурный охранник, стояли – оба вполоборота к кабине лифта – двое молодых, коротко подстриженных парней. Один одет в джинсы и жилетку поверх светлой рубахи, другой – явно не по погоде – облачен в костюм унылой серой расцветки. Рейндж, лишь мельком взглянув на них – в этом 15-этажном доме возле Братиславской живет хренова туча народу, – прошел мимо, направляясь к выходу. Парни, буквально на полуслове оборвав разговор с местным секьюрити, двинулись за ним. Рейндж, толкнув дверь от себя, оказался нос к носу сразу с четырьмя или пятью крепкими ребятишками, экипированными в камуфляж, броники, с шлем-масками, закрывающими лица. Секундная пауза… Мокрушин, для которого происходящее было полной неожиданностью, замер в дверях парадного… В следующее мгновение на него сразу с двух сторон – спереди и с тыла – накинулась целая свора служивого народа… Повисли на руках… подсекли… сбили с ног, уложив мордой на тротуар возле парадного!.. Кто-то из участвовавших в захвате спецназовцев (или оперативников) выдернул из его наплечной кобуры «ПСМ»… Ловко вывернули руки, защелкнули браслеты. После чего, взяв с двух сторон под локотки, поволокли «задержанного» к одной из припаркованных у самого подъезда машин…

Надо сказать, что все произошло настолько резко и дерзко, что Рейндж в первые несколько минут как-то даже подрастерялся.

Вернее сказать, он поначалу был способен лишь выдавать хриплые междометия, перемежаемые стонами и матом…

Один из этой своры «волкодавов», когда жертву, одетую в щегольской светлый костюм, завалили на асфальт и стали вязать, едва не сломал ему правое запястье, намеренно или случайно попал коленом Мокрушину в копчик. И это было очень, очень болезненно… Особенно если учитывать, что данная «деталь» пару лет назад была сломана – пришлось потом целый месяц валяться на госпитальной койке – в результате не очень аккуратного приземления транспортного «Ми-8» в Ханкале, вследствие чего почти все, кто находился на борту, включая Рейнджа, тогда получили травмы различной степени тяжести…

Мокрушина со скованными сзади руками подвели к его же «Ниссану» (джип был припаркован на размеченной под паркинг стоянке, чуть наискосок и метрах в двадцати от подъезда). К этому моменту он в принципе уже пришел в себя. Хотя Рейндж был очень зол – и это еще мягко сказано, – опыт и выдержка взяли свое. Происходящее попахивало абсурдом, но это было еще не самое удивительное, не самое абсурдное, что ему доводилось переживать за свою богатую событиями жизнь.

Детали происходящего хаотично откладывались в мозгу… Надпись на борту темно-синего микроавтобуса – кажется, именно он привез группу захвата – была вполне красноречива – «ОМОН ГУВД Москвы»… Черная «ГАЗ-31» – водитель загнал ее всеми четырьмя колесами на тротуар – без надписей на бортах, но с синими, вроде бы уже отмененными госномерами и серией «АКР 177» – явно ментовская тачка… Еще один микроавтобус – без опознавательных знаков; из его открытого бокового люка вытряхнулись друг за дружкой трое сотрудников, один из которых был в милицейской форме…

Возле своего джипа, к которому эта публика явно проявляла повышенный интерес, Мокрушин узрел трех мужиков в штатском. Один из них, крепыш лет тридцати семи, с нагловатыми, чуть навыкате глазами, увидев задержанного, широко ухмыльнулся – так, словно встретил лучшего кореша или даже родного брата… Другой, невысокий сухощавый парень лет тридцати, отошел чуть в сторонку и стал снимать все происходящее на портативную видеокамеру. Третий, плотный коренастый мужчина лет примерно сорока – вот он, по-видимому, и был тут самым старшим, – разговаривал с кем-то по сотовому. Когда к машине подвели задержанного, он отрывисто сказал в трубку «потом перезвоню», после чего сунул ее в поясной чехольчик и тут же включился в действо.

– Старший оперуполномоченный… подполковник милиции Поздняков! – Он достал из внутреннего пиджака служебное удостоверение и развернул под носом у задержанного. – Московский главк, «убойный» отдел… Гражданин Алексеев Владимир Алексеевич?

– Это какая-то ошибка, – морщась от боли в запястьях, прихваченных шипастыми наручниками, процедил Рейндж. – Вы с Петровки?! Да в чем… собственно… дело?! Можете посмотреть мою служебную ксиву! А еще лучше… дайте-ка я прозвоню куда следует!

– Во дает… бля! – весело изумился крепыш. – Может, тебе еще и права зачитать?! Тут тебе не Америка, млин! Кстати, хорошо, что сам вышел из «адреса»! А то мы уже хотели дверь ломать!

Оперативник, производивший обыск задержанного, выложил поочередно на капот мокрушинского джипа подмышечную кобуру с пистолетом «ПСМ», два сотовых телефона «Нокиа», один – серебристый «Nokia-6630», другой – «Nokia-6270» – в черном корпусе, лопатник из кожи темно-вишневого цвета, початую пачку «Мальборо», «зипповскую» зажигалку, а также небольшую связку с ключами, к которой посредством карабинчика были прикреплены брелок и кард-ключ от джипа.

Поздняков самолично выложил содержимое лопатника туда же, на капот. Откуда-то, как из-под земли, появилась пара понятых – два угрюмых мужика серой наружности. Старший муровец молча – и довольно скрупулезно, надо сказать, – изучил обнаруженные при Мокрушине документы. Наконец он добрался и до совбезовской корочки…

– Алексеев Владимир Алексеевич, – пробормотал он себе под нос. – Звание… подполковник… Департамент военно-технического сотрудничества… Ну, ну. – Он криво усмехнулся. – Если бы я получал хотя бы по одному баксу за каждую изъятую нами фальшивую ксиву… причем покруче твоей… то давно бы уже жил на Канарах!

– Документы подлинные, – процедил Мокрушин. – И если вы, товарищи милиционеры… не снимете немедленно с меня браслеты и не объяснитесь… То очень больно получите по п…е мешалкой!

– Блядь, ну что за манера «гнуть пальцы», Михалыч?! – адресуясь к коллеге, сказал крепыш. – Кого за жопу ни возьми, все поначалу в крутости соревнуются! А потом сопли на кулак наматывают… И этот туда же! Сидит по макушку в дерьме, а еще пытается тут нам угрожать!

– Один звонок?! – сказал Мокрушин. – Пока вы еще не наломали тут дров…

– Прекратите ломать комедию! – сердито сказал Поздняков. – Это ваше транспортное средство?

Мокрушин поначалу порывался еще что-то сказать, но потом врубился, что с этими людьми вообще бесполезно о чем-то толковать.

– Ну?! Я еще раз у вас спрашиваю, Мокрушин! Это ваша машина?! – Поздняков похлопал ладонью по разогретой июльским солнцем крыше. – Значит, не хотите с нами разговаривать?! Ну что ж… тем хуже для вас.

Крепыш, перехватив взгляд старшего муровца, взял с капота связку с ключами и щелкнул брелоком. «Ниссан» приветственно угукнул… Все тот же крепыш рукой, затянутой в перчатку, открыл переднюю дверцу со стороны кресла пассажира и стал что-то высматривать в салоне джипа. Еще один сотрудник зашел с кормы и поднял крышку вместительного багажника. Они там копались примерно с полминуты, когда вдруг включилась и заголосила на всю округу «сигналка»…

– Что это еще за фокусы, Мокрушин? – сердито спросил Поздняков, напрягая голос. – Как отключить этот… вот этот кошачий концерт?!

– Это ваши проблемы.

Поздняков отошел чуть в сторону. Поманил пальцем только что подъехавших к месту событий следака и двух оперов из 2-го «убойного» отдела. Проинструктировал их: предстояло вскрыть квартиру на пятом этаже и произвести там обыск в присутствии понятых. Тем временем осмотром личного транспорта задержанного занимались криминалист и еще крепыш, он же старший опер «убойного» подполковник милиции Савченко. Надо сказать, что Рейндж так толком и не врубился, чего именно добиваются от него муровцы и какого хрена он вообще попал под этот «пресс»… Крепыш, осматривавший салон мокрушинского джипа, вдруг высунулся из приоткрытой дверцы и громко скомандовал:

– Понятые, ко мне! Оператор, давай-ка тоже сюда!

К ним подошел подполковник Поздняков:

– Савченко, что у тебя?

Ответа Мокрушин не расслышал. Он тоже был бы не прочь посмотреть, что там такого нашли менты в салоне – или в багажнике? – его «Ниссана». Не труп ли случаем? Не отрезанную ли человеческую голову в пакете с эмблемой ближайшего к дому супермаркета? Но разглядеть он толком так ничего и не смог, потому что два зверя в камуфляже притерли его фейсом к нагретому солнцем капоту, лишив обзора…

«От же с-суки! – выругался про себя Мокрушин. – Явно что-то подбросили. Наркоту? Какой-нибудь паленый ствол или гранату? По этой части они большие мастера… Ну ничего, на этот раз, мусора поганые, беспредельщики, вы круто обломаетесь…»

Поздняков еще раз воспользовался сотовым, затем, закончив короткий по времени разговор, распорядился:

– Задержанного – в микроавтобус! Савченко, ты остаешься за старшего! Обыск в его квартире тоже на тебе!

Крепыш, прежде чем задержанного успели затолкать в спецтранспорт, подошел к Мокрушину и, чуть понизив голос, сказал:

– Ну что, убивец… писец тебе! Все улики против тебя… так что будем колоть до самого копчика!

Глава 4
МОЯ ТВОЯ НЕ ПОНИМАЙ

Криворучко, даром что является хозяином этих угодий, а значит, за все в ответе, заметно растерялся.

– Ну?! – поторопил его Леон. – Петрович?! Объясни, что за хрень у тебя тут творится?! Что это еще за «Оксана»?! Кто такая? Договаривались же, что на этом объекте не должно быть никого, кроме охранников!

Петро Петрович наконец очухался. Вытащил из кармашка сотовый и стал набирать номер зама, который ушел инспектировать объект, прихватив с собой двух охранников.

– О-от же бисови диты! – пробормотал под нос Криворучко. – Казав же им, щоб ни-ни… щоб никого сюды нэ водылы!.. Мыколайовыч?! – услышав в трубке голос Раткевича, проревел он. – А ну бигом сюда, в школу! Шо?! Дило, кажу, есть! И оцых двух хлопцив… та давайте вже швыдче… бигом!!!

Леон, сдвинув занавеску, выглянул в окно. Над подлеском по-прежнему висела кисея тумана. В лучах восходящего солнца искрились, подобно алмазным нитям, паутинки, сотканные за ночь в подступающих почти к самым окнам кустарниковых зарослях… Неподалеку, в кустах, мелькнул мужской силуэт. Вадим? Ну да, он самый… что-то там высматривает на тропке, ведущей к лесу.

– Ну что? – Леон задернул обратно занавеску. – Вызвал своих на «ковер»? Надо их хорошенько порасспросить, Петрович! Так…

Леон взял в руку стакан. Зачем-то понюхал его, затем подошел к окну и посмотрел находку на свет.

– Так, так…

– Шо там? – обеспокоенно спросил Криворучко.

– Следы губной помады, – процедил Леон, вручив ему стакан. – Я что-то не врубаюсь, Петрович?! У тебя что тут, бордель?!

– Э-э-э… зараз прыйдуть хлопци… – пробормотал Криворучко, рассматривая на свет посудину, на верхнем ободке которой отчетливо виднелись следы женской помады. – Гм… Оксана? Ага, ага… Оцэ так, значыть… От и довиряй писля цього людям!

Леон, бросив на него хмурый взгляд, вышел в коридор. Парочка его орлов, переставив фургон к находящемуся с торца запасному выходу, аккурат заканчивали разгрузку.

– Вадим! – Он посмотрел на парня рыжей масти. – Ты уже стволы распаковал? Возьми «беретту»! И для Жана пушку тоже захвати!

Боец, не проронив ни слова, метнулся в «оружейную» за «береттами» (которые вместе с кобурами и поддерживающими ремнями к этому времени были извлечены из сумки и определены на одну из полок стеллажа).

– Значит, так, Жан, – Леон повернулся к брюнету (которого вообще-то родители когда-то нарекли Иваном), – мы с Петровичем сейчас охране допрос устроим, а ты, значит, будешь рядышком! Ну и секи фишку… понял?!

– Что-нибудь не так, чиф? – Брюнет взял у товарища замотанную в ремни кобуру с «береттой». – С местными охранниками будем разбираться? Я вас правильно понял?

– Разбираться с ними буду я, – сказал Леон. – А ты стой рядом, помалкивай в тряпочку… Но будь все же начеку! Задача ясна?

– Понял, чиф.

Леон перевел взгляд на другого своего сотрудника – тот уже перепоясался поддерживающей амуницией, на которой крепится замшевая кобура с «береттой».

– Вот что, Вадим. Пока мы будем беседовать с местными, осмотри хорошенько окрестности. Пройдись в сторону леса… и вокруг барака – тоже!

– А чего искать-то? – спросил парень.

– Да тут такая вот тема возникла… – Леон задумчиво поскреб подбородок. – Возможно, на объекте был еще кто-то… кроме этих трех местных «секьюрити». Короче, посмотри вокруг своим острым глазом! Если обнаружишь что-нибудь странное… ну или кого-то, кому здесь не следует находиться… Так сразу дай мне знать! Ну что, задача понятна?

– Будет сделано, чиф.

– Ну тогда беритесь за дело! А то что-то не нравится мне эта местная публика…

Едва Леон успел дать ЦУ своим орлам, как в школу – через «парадное» – ввалились трое: Раткевич и пара охранников, Гайдуков и Роман. Раткевич с трудом перевел дыхание: похоже, что эти трое, как им было и велено, передвигались от полигона как минимум трусцой, если даже не рысью.

– Та-ак… – угрюмо процедил Криворучко. – Мыколайовыч?! Ты давай иди-ка… подмени Тимофея! Скажи ему, шоб – бегом сюда! Шо случилось? Я тебе потом объясню! А вы, хлопцы… – Он уставился недобрым взглядом на Гайдукова, который посторонился, чтобы пропустить в коридор явно изумленного таким поворотом событий Раткевича, да так и застыл в дверном проеме. – Заходь, Андрий… шо ж ты такой несмелый?! И ты, Роман, проходи! Станьте пока оба возле стены! Ну шо?! Сами расскажете, шо у вас тут творится?! Га? Чого мовчытэ?! Гайдуков?! Кажы вжэ шось, нэ мовчы!

– Что говорить? – Андрей покосился сначала на Леона, затем на стоящего чуть в стороне брюнета, который пристально наблюдал за ним, сложив руки на груди. Особенно внимание привлекла деталь, которую было трудно не заметить: из-под мышки у него высовывалась рукоять пистолета… – В чем, собственно, дело? – Он вновь посмотрел на «керiвника», у которого на потном лице проступили багровые пятна. – Что стряслось?

– Короче! – вмешался Леон. – На пустые базары нет времени! Кто у вас тут был на объекте? Вы что, телок сюда водите? Сначала ты! – Он ткнул пальцем в Романа, у которого был такой же угрюмый нелюдимый вид, как и обычно. – Только не врать! Предупреждаю… за вранье яйца оторву! А теперь говори.

– А че говорить-то? – процедил Роман. – О чем это вы, гражданин начальник?! Не пойму я что-то…

– Я спрашиваю, кто у вас тут был на объекте… этой ночью?!

Роман лениво пожал плечами:

– Понятия не имею. Лично я спал на штатном месте… в бараке. До «нолей» на вахте стоял Гайдуков. А в полночь, как я понимаю, заступил Тимофей…

– Так ты, значит, ничего не видел? – На скулах у Леона вспухли желваки. – Я правильно тебя понял? И телку ты не видел… которую Оксаной зовут?

– Я телок уже поболее месяца как не нюхал, – сказал Роман. – Оксана? – Он чуть нахмурил брови. – Это та, что к Гайдукову приезжала?

– Не тяни кота за яйца, браток! – сухо сказал Леон. – Так это она была здесь нынешней ночью?

– Не знаю. – Роман покачал головой. – Я ее видел в последний раз… да, наверное, что в самом конце мая. – Он посмотрел на Криворучко. – Пан начальник, я вот спросить у вас хочу. Вы ж обещали, что отправите меня… гм… на «курорт», поближе к морю и солнышку! Я, между прочим, в сторожа не нанимался! И вообще у нас был совсем другой уговор!

– Будет тебе «курорт»! – сердито сказал Криворучко. – Як що будэтэ так служыть, вот як вы служытэ зараз… То вы у мэнэ обратно… с голыми жопами… аж до самой вашей Сибири поскачете! Як що хочэтэ, хлопци, хорошо заработать, то и ведите себя соответственно…

– Минутку, Петрович, – оборвал его Леон. – За деньги и прочие интересные вещи мы потом потолкуем. – Он в упор посмотрел на Гайдукова. – А теперь ты говори.

Гайдуков продолжал стоять молча, как будто все происходящее его совершенно не касалось.

– Он что у вас, немой? – Леон скривил губы в недоброй усмешке. – Вот что, Гайдуков, кончай тут ваньку валять! Если сам все расскажешь, то избежишь тем самым серьезных проблем!

На несколько мгновений в помещении вновь повисла тишина.

– Ось шо мы тут знайшлы! – первым не вытерпел затянувшейся паузы Криворучко. Он продемонстрировал Гайдукову сначала найденную возле тахты мобилку, затем пустую бутылку из-под шампанского и стакан с помадой (бутылку Петрович обнаружил в шкафу). – Я ж строго наказал, шоб никого сюда не водили! Ну шо?! Мы точно знаем, шо она тут была! Потому шо звонок ей был на мобилку… от матери… Вот где-то с полчаса назад!

Гайдуков мысленно выругался. Ну и невезуха же! Оказывается, Оксана забыла тут свой сотовый… Да еще и мать ей позвонила, если верить Криворучко. Наверное, беспокоится, переживает. Оксана-то у нее одна, вот она ее и опекает… На ровном месте проблема вспухла. Не очень понятно, правда, с чего это вдруг начальство и эти вот заезжие молодцы устроили такой «хипиш». Ну что тут, спрашивается, секретного в этом украинском захолустье? Из-за чего сверкать глазами-то? Да и парнишка со стволом здесь явно не в качестве мебели присутствует… Что-то тут не так. Причем проблемы и непонятки возникли одновременно с внезапным появлением на объекте этого «супермена» и двух его оруженосцев…

– Разрешите?! – В проем, стащив с крупной лысой башки вылинявшую на солнце бейсболку, протиснулся Тимоха. – Вызывали, пан начальник?

– Тимохвей, ты сегодня дежурил с ноля часов? – спросил Криворучко.

– Так точно, – баском отозвался тот. – А што?

– А ты Оксану знаешь?

– Какую Оксану? – На лице у третьего охранника возникло глуповато-недоуменное выражение. – Это вы о ком?

– Хорошее же воинство ты мне присмотрел, Петрович, – процедил под нос Леон. – Смотрю и просто диву даюсь… Вот что! – Он повысил голос. – Тебя, брат, как звать… Тимофей?

– Так точно.

– Где служил?

– Та много где, – уклончиво сказал двухметроворостый, плечистый, смахивающий немного на медведя парень. – Это ж все в прошлом… далеком прошлом.

– Давай тогда поговорим о близких по времени делах, – почти доброжелательно произнес Леон. – Мужики, я не хочу ни с кем ссориться. Но я также против того, чтобы наше знакомство начиналось с вранья. Мне нужна правда. Тимофей, этой ночью здесь был посторонний человек…

– Да вы што? – искренне удивился тот. – Через меня никто не проходил! И Юлька… это собачка наша… всю ночь тихо себя вела!

Глядя на его круглую, чуть туповатую образину, Леон подумал про себя, что этот амбалистого вида мужик либо полный кретин… Либо только прикидывается придурком.

– Ладно, – сказал он. – Вы двое… Роман и Тимофей – свободны. Перекурите, мужики, покамест возле крылечка. Но далеко не уходите, лады?

Едва эти двое убрались, как в «штаб» вошел один из двух парней, которые подчинялись Леону. От его мокрых кроссовок на полу оставались влажные следы. Из наплечной кобуры – как и у брюнета – торчала рукоять пистолета; в чуть отставленной правой руке он держал… две женские туфельки.

– Чиф, гляньте, что я нашел.

Вадим поискал глазами, взял с полки старую газету, постелил ее на стол, сверху определил пару светло-бежевого окраса туфелек. Леон осмотрел сначала правую туфельку, затем левую, сравнил их… Криво усмехнувшись, посмотрел на Гайдукова, который по-прежнему играл в молчанку.

– Она что, хроменькая у тебя? Правая нога у этой твоей Оксаны… немного короче левой? Я угадал, Гайдуков?

Андрей понял, что он влип, и влип капитально. От этих мужиков, Леона и пары состоящих при нем удальцов, исходил явственный запах опасности. Надо сказать, что он сам неплохо знал подобный людской контингент. Еще бы: более десятка лет прослужил в спецназе внутренних войск, неоднократно бывал в командировках на Северном Кавказе, и не только в Чечне, но и в Дагестане, в Ингушетии, в других «горячих точках» региона… Не там ли, часом, пересекались его пути-дорожки с этим хищного вида субъектом? Году эдак в девяносто восьмом или девяносто девятом?..

И еще он подумал о том, что если эти хмыри, включая «пана керiвника», захотят, если они зададутся такой целью, то вычислить имя и фамилию побывавшей здесь нынешней ночью женщины, равно как узнать ее точное местожительство, для них не составит ровно никакого труда.

– Ну? – поторопил его Леон. – Что молчишь, майор? Ты же у нас не рядовой дух, не салабон и даже не прапор на контракте?! А значит, должен понимать, что…

– Да, она была здесь… у меня, – перебил его Гайдуков. – Это моя знакомая, она из Киева.

– Продолжай.

– Приехала вчера вечером, – натужно произнес Гайдуков. – В десятом часу вечера… вот так примерно. Без звонка. Сказала, что хочет повидаться. Ну… и я дал слабину.

– Это я уже понял и без тебя, Гайдуков. – Леон усмехнулся краешком губ. – Дальше.

– А что, собственно, «дальше»? – Андрей пожал плечами. – Распили бутылку шампанского, немного пообщались… Ну и я отправил ее восвояси. Она ушла еще до «нолей». Вот и вся история.

– Ночью? Одну? – делано удивился Леон. – Да еще без обуви? Разве так поступают с девушками русские офицеры?

– Она забыла мобильник, – чуть отвернув голову в сторону, сказал Гайдуков. – Я его взял с собой… чтобы потом при случае вернуть. И еще. Ни Роман, ни Тимофей об этих вот вещах… Короче, они не при делах! Оксана тоже… Она вообще тут пробыла час или два, а потом пошла ловить попутку.

– Он врет, – сказал Вадим. – Женщина ушла отсюда через прореху в ограде… И далее в лес! И со временем он тоже что-то путает!

– Ну-ну? – Леон бросил на него заинтересованный взгляд. – Что ты там еще «наследопытил»?

– Она ушла с объекта примерно в то же время, как мы приехали. – Рыжеволосый «Рэмбо» на мгновение задумался. – А может, и чуть позже…

– Ты уверен? – Леон слегка помрачнел. – Тогда это в корне меняет дело…

– Почти уверен. Роса выпала сегодня примерно в четверть пятого. «Дорожка» была видна отчетливо… свежая такая «тропка»! Да, я думаю, она где-то тут была, у дома… Потом, млин, рванула! Я чуть прошелся в лес, но далее, уже метров через двести, начинается сосняк… Так что по ее следу теперь разве что собачку можно пустить.

– Куда она могла отсюда «рвануть»? – Леон вопросительно посмотрел на Криворучко. – Петрович, какие есть варианты?

Тот, вытерев и без того уже мокрым платком потное лицо, едва ли не фальцетом выкрикнул:

– Та откуда ж я знаю?! Тут и станция недалеко!.. И на дорогу можно выйти и «голоснуть» частника!.. Эх, Андрий… от кого, от кого, алэ вид тэбэ я такого нэ ждав! Оцэ така мени, значить, благодарность? Я ж тоби казав, щоб никого сюда не водылы?! Що, хиба нэ так?!