Текст книги "Танцы с волками"

Сергей Соболев
Танцы с волками

Люди во все времена предпочитали сумерки ясному дню, а ведь именно в сумерках являются призраки.

И.В. Гете

И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет…

Екклесиаст 4.1

Внеочередное совещание верхушки Фонда было назначено на ближайшую субботу, причем основная тема держалась Председателем в тайне вплоть до последней минуты.

Из важных персон на мероприятии отсутствовали двое: Кассир и Законник. Один на днях отправился в процветающую альпийскую страну, известную своим упруго-податливым, дырчатым, как знаменитый сыр местного производства, банковским законодательством. Ему и закордонным партнерам Фонда предстояло пробурить еще несколько финансовых скважин, в дополнение к уже существующим, но до поры законсервированным. Другой, прихватив в поездку жену и отпрыска, облюбовал себе на время возникшего в парламентском расписании «окна» модный курорт на Лазурном берегу Франции. И поскольку эти двое напрямую не были связаны с сугубо технической стороной «секретного проекта», то и отвлекать их от нынешних занятий, требовать немедленного прибытия в российскую столицу не было нужды.

Остальные, кого это касалось, за несколько минут до назначенного времени собрались в гостевом доме Фонда, формально числящемся на балансе АО «Фармаком», компании, являющейся одной из крупнейших в стране в сфере производства лекарственных препаратов. Все пятеро добирались на объект в ближнем Подмосковье порознь. Последним в открытые настежь ворота въехал серо-стальной «Ленд-Круизер». Шофер, он же личный охранник Председателя, припарковав джип рядом с другими иномарками, отправился запирать ворота, ну а его пассажир, статный мужчина лет пятидесяти, вместе с подождавшим его у входа Фармацевтом проследовал внутрь аккуратного двухэтажного особняка, затерявшегося в лесу.

Несмотря на послеполуденную июньскую жару, участники совещания были одеты в строгие деловые костюмы. Трое из них – выходцы из спецслужб, двое штатские. На объекте никого посторонних; охранник, прибывший с Председателем на «Ленд-Круизере», не в счет, поскольку он остался снаружи, заняв наблюдательный пост возле запертых ворот.

В небольшом помещении, где они собрались, из мебели были лишь овальный стол и стулья с высокими резными спинками, ровно по числу участников совещания. Стол свободен от бумаг: здесь не принято что-либо записывать, оставляя материальные следы тайных договоренностей. Вынужденные в силу ряда причин доверять друг другу, эти люди точны и принципиальны даже в мелочах – к примеру, ни один из них не взял с собой свой сотовый телефон, никто из них не счел нужным сообщить даже ближнему кругу людей о том, где он будет находиться в ближайшие несколько часов и с кем будет общаться.

Все эти меры предосторожности были вполне оправданными, учитывая объявленную Председателем тему совещания:

– Как вам известно, мы курируем ряд перспективных разработок в сфере «хай-тек» – высоких супертехнологий. На одном из направлений наметился колоссальный прорыв. Речь, как вы понимаете, идет о разработке серии «сверхпрепаратов». К сожалению, у этого изобретения, которое мы держим в строжайшей тайне, есть не только свои плюсы, но и минусы, не поддающиеся пока точной оценке… Впрочем, давайте выслушаем вначале информацию из уст нашего коллеги, руководителя компании «Фармаком».

Доклад Фармацевта длился двадцать минут. Председатель все это время не столько слушал докладчика, в чьем ведении находилась лаборатория, функционирующая в строго закрытом режиме, на манер сталинских «шарашек», сколько следил за реакцией прочих участников события: Генерала, Чиновника и Асмодея. Как никто другой, он знал подноготную этих людей, но все же не брался утверждать, что все они им разгаданы до конца.

Возглавляемый им Фонд, в силу самой специфики своей деятельности, вынужден был балансировать на грани закона и беззакония, светлого и темного, на той самой грани, по одну сторону которой находится «нормальное», «здоровое» общество, а по другую – ужасные социальные недуги, способные служить тем не менее источником колоссальных криминальных доходов. Но даже в таких непростых условиях разрабатываемые под эгидой «Фармакома», в свою очередь, прикрытого мощной «крышей» Фонда, «сверхпрепараты» – это уже нечто из ряда вон выходящее. Да, вроде бы новые перспективные медпрепараты, в сущности, те же наркотики, психоделики, психотропные вещества, но настолько мощные по своему воздействию на человеческую психику, что никаких аналогов этому в медицине не существует. Потенциально это огромные деньги, ну а на деле…

Существует множество всяких «но», и именно об этой опасной стороне «прорывных» открытий думали сейчас все участники тайного совещания.

– Боюсь, как бы нам не выпустить джинна из бутылки, – задумчиво сказал Чиновник, занимающий высокую должность в Минздраве, а по совместительству являющийся главой Постоянного комитета по контролю за оборотом наркотиков при родном министерстве. – Для продвижения подобного товара на рынок понадобятся не только многолетние всесторонние исследования и уйма всяческих согласований, но и соответствующая правовая база. Если, конечно, господа, мы собираемся идти мало-мальски легальным путем…

– Нам сейчас не поднять этот проект, – поддержал его Генерал. – Насколько я понял, для продолжения исследований нужна более мощная, суперсовременная исследовательская база?

– Совершенно верно, – кивнул Фармацевт. – Причем закупать аппаратуру и компьютерное оборудование придется в США или Великобритании, да и в этих двух странах технологии подобного уровня являются эксклюзивом… Не факт, что нам удастся его приобрести, зато имеется стопроцентный шанс засветиться перед их спецслужбами. Своими силами мы пока способны производить лишь «неометадон», да и то сомневаемся, что нам удалось таким полукустарным способом добиться необходимой высочайшей степени очистки препарата…

– Штат сотрудников, естественно, тоже придется расширять? – с тем же скепсисом произнес Генерал. – Закладывать новый комплекс лабораторий? Охрана, то– се… Да еще эти чертовы опыты! На людях, конечно?

– Ну а на ком же? – пожал плечами Фармацевт. – Собаки и крысы не годятся. Как прикажете производить доводку того или иного препарата? Человек, как известно, единственная в природе тварь, что додумалась ширять себя наркотой… Выбросили вот недавно партию «неометадона» на местные рынки. Анонимно, естественно, через пятые-десятые руки… Теперь хотим понаблюдать, какова будет реакция на появление нашей новинки.

Председательствующий повернул голову к человеку, которому он сам присвоил прозвище Асмодей:

– А вы что скажете, уважаемый?

Ему показалось, что в лице Асмодея, который в профиль, из-за носа с горбинкой, смотрелся по-ястребиному хищно, что-то дрогнуло на миг… Как-то странно у него застыли глаза, будто хищник этот высмотрел для себя поблизости добычу… Но уже в следующую секунду прозвучал спокойный ровный голос:

– Предлагаю заморозить этот проект… Следует на время прекратить всякую активность в этой сфере, иначе мы рискуем подставить под удар наш среднеазиатский проект… Лабораторию, функционирующую на территории «Фармакома», закрыть уже в самом скором времени! Формулу либо формулы препаратов строжайше засекретить! Можно, к примеру, поместить информацию на электронные «носители»… Доступ к компьютерной базе данных закрыть для всех, кроме Председателя и Фармацевта! Дискету с формулой для верности поместить в банковский сейф где-нибудь за рубежом…

– Что делать в таком разе со спецами? – поинтересовался Председатель. – Не держать же их взаперти месяцы, а возможно, и годы?

– Так ли уж теперь они нам нужны? – приподнял брови Асмодей. – Формула остается при нас, и в случае необходимости мы сможем нанять новых специалистов…

– Решение принято, господа! – веско сказал Председатель. – Если не случится чего-либо сверхординарного, мы вернемся к известной вам теме не ранее чем через год.

Часть 1
Московские тайны

Глава 1

«Опиумный» рейс приземлился в Чкаловске поздним декабрьским утром. В списке числилось сто двадцать пассажиров. В большинстве своем это были военнослужащие 201-й дивизии, расквартированной на постоянной основе в Таджикистане. Помимо выслуживших свой срок либо отправленных на «материк» по каким-то иным причинам контрактников, самолет доставил из Душанбе примерно два десятка граждан, русских и таджиков, одетых в цивильную одежду, а также небольшую группу старших офицеров из командного состава российских КМС[1]1
  КМС – Коллективные миротворческие силы в Таджикистане.


[Закрыть].

Хотя Дорохов служил у черта на куличках, и это еще мягко сказано, многие из этих людей, летевших с ним одним рейсом, были для него вполне узнаваемы. С одними он был знаком хорошо, с теми же офицерами 201-й, с другими знакомство являлось мимолетным, ни к чему не обязывающим; были здесь и те, с кем самому Дорохову контачить пока не доводилось, но о ком он был наслышан от своих сослуживцев, тех из них, кто чаще бывает в Душанбе и кто в курсе местных новостей.

Забавно, но перед самым вылетом в аэропорту таджикской столицы он нос к носу столкнулся с двумя крайне неприятными типами, с которыми ему довелось, вопреки собственному желанию, общаться в приграничном Пяндже месяц назад. По их местным гэбистским понятиям, – а эта парочка не последние люди в МГБ республики, – не только Дорохов, но и стоящее над ним руководство, тот же полковник Гаркушин, начальник одного из погранотрядов, не просто нарушили закон, действуя по обыкновению дерзко, а перешли определенную черту, совершенно не считаясь с теми, кто являлся истинными хозяевами этих среднеазиатских угодий.

В принципе Дорохову не впервой слышать в свой адрес или, если брать шире, в адрес российских пограничников отборную брань и угрозы. Эти угрозы ранее раздавались в основном из-за «речки», оттуда же перли «душки» и «контрики». Удивительно, но после злополучного пянджского инцидента на погранцов в открытую поперли местные товарищи, да так борзо и энергично, что чуть до пальбы не дошло. Именно тогда прибывшие из Душанбе чекисты пообещали, причем в отнюдь не приватном разговоре, что вскорости произойдут следующие события: 9-я погранзастава будет сметена с лица земли, «русский бляд», то бишь погранцы, будет похоронен, и самому Дорохову теперь точно «секир-башка», а его череп будет подарен талибам – чтобы они тоже порадовались, чтобы было этим славным ребятам куда бросать их вонючие окурки-»косяки».

Так вот, эти двое гэбистов, с кем он столкнулся напоследок в аэропорту, никак на него не прореагировали. Они, кажется, даже не смотрели в его сторону, хотя наверняка засекли в общей массе отъезжающих своего «старого знакомого». Успели, наверное, малость поостыть: в сердцах чего не наговоришь… С ними был третий, тоже таджик. Рослый, чуть грузноватый, лет тридцати семи, одет в дорогое кашемировое пальто и ондатровую шапку. Судя по наличию багажа, летел в Москву этим же рейсом. Непростой, видать, мужчина, раз его приехали провожать в аэропорт высокопоставленные сотрудники местной госбезопасности…

Дорохова тоже провожали. В аэропорт с ним приехали полковник Гаркушин и еще трое офицеров. Хотя Дорохов отправлялся на «материк», а по такому поводу не принято печалиться, даже наоборот, на этот раз всем, включая самого отпускника, было почему-то невесело. Истинную причину того, почему вдруг их товарищ так запросился на «Большую землю», знал, со слов Дорохова, только один командир погранотряда. Остальные интуитивно почувствовали, что с коллегой что-то неладно, но не решились лезть к нему в душу с расспросами.

– Москва, конечно, славный город, – сказал ему на прощание полковник Гаркушин. – Столица нашей родины и все такое прочее… Но вы, Дорохов, будьте все же там поосторожнее…

Родина встречала своих защитников хмурыми, под стать серенькой, с мокрым снегом, декабрьской погоде, лицами сотрудников таможни, пристальными рентгеноскопичными взглядами пограничников и собачками, натасканными на поиск наркотиков и взрывчатых веществ. Она встречала их холодно и даже отчужденно: так смотрит мачеха на объявившегося после длительной отлучки пасынка – где его носило столько времени? Что ему нужно? Не занесет ли он в дом какую заразу?

Но обижаться на такое прохладное отношение не следовало. После того, как сотрудники российской таможни и УБНОН[2]2
  УБНОН – Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.


[Закрыть] перекрыли канал поставок через аэропорт Домодедово, наркодельцы обратили пристальное внимание на такие военные аэродромы, как Чкаловск и Клин, где тоже регулярно садятся транспорты, доставляющие пассажиров и грузы из Таджикистана и других среднеазиатских республик. Пришлось оборудовать и здесь таможенные терминалы с согласия Минобороны. Еще года два-три назад, в условиях всеобщей расхлябанности, опиумосодержащие наркотики перебрасывали из Средней Азии в Россию в том числе и воздушным транспортом – с помощью наркокурьеров или припрятав партию товара в упаковках с разнообразными грузами. Потому и прозвали душанбинские рейсы «опиумными». Но сейчас эта схема устарела: для поставок опиума существуют другие каналы, и если все же среди пассажиров изредка попадаются наркокурьеры, то находят у них уже не опий, а героин, да и то сравнительно небольшие партии.

Дорохов не то что считал себя спецом в подобных вопросах, но кое-что об этом знал. Он был в курсе, что даже контрактники порой пытались провозить заныканные в личных вещах пакетики с героином – слишком велик соблазн обеспечить себе дополнительный приработок. Поэтому к шмонам в аэропортах, свидетелем которых ему уже доводилось быть, он относился с пониманием. Раз надо – значит, надо. Хотя, по правде говоря, все это для нормального служивого человека чертовски неприятно…

Возможно, ему показалось, но чкаловские таможенники действовали как-то вяло, без огонька. Досмотр они производили поверхностно, а потому очередь через терминал продвигалась быстро: сумки, чемоданы, кейсы ставились на ленту для просветки через аппарат, человек налегке проходил через арку металлодетектора, забирал с другой стороны свой багаж и мог проваливать на все четыре стороны.

Служебные собаки, а их было две, овчарка и коккер-спаниель, вели себя так же флегматично, как и их хозяева. Их ноздри, в тысячи раз более чуткие, нежели человеческие, не улавливали даже малейшего намека на подозрительные запахи, на которые они обязаны реагировать. Что касается таможенников, то они сами, не хуже своих собачек, научились определять, «заряжен» ли пассажир и если да, то где, в каком месте заныкан недозволенный к провозу товарец. Рейс из Душанбе пришел пустой, без грамма наркотиков.

Овчарка, которую держал на коротком поводке один из таможенников, вальяжно шествовала вдоль заметно укоротившейся очереди, почти не обращая внимания на сваленные грудой на полу баулы, но вдруг замерла возле Дорохова. Принюхалась к чему-то, раздувая ноздри, а затем, приподняв лобастую голову, эдак вопросительно и даже заинтересованно уставилась на него.

«Похоже, шельмец, ты мою Альму унюхал, – подумал Дорохов, в очередной раз удивляясь тому, насколько острым обонянием обладают эти четвероногие существа. – Хорошая она у меня девочка, умница, каких поискать…»

Альма – это полуторагодовалая сука породы среднеазиатских волкодавов. Щенка ему подарили ребята с соседней заставы, когда он, отгуляв свое на «Большой земле», вернулся на обжитую уже «точку». Очень переживала собачка, когда ее хозяин вдруг собрался в дальний путь. Пришлось ее даже в вольере запереть, иначе она неслась бы за «уазиком» до самого Душанбе…

Дорохов хотел было уже погладить овчарку, хотя вообще-то такое не приветствуется, но в этот момент прозвучал обесцвеченный служебными интонациями голос:

– Берите свои вещи и следуйте за мной.

– Вы это мне? – несколько удивленно переспросил Дорохов, обращаясь сразу к двум подошедшим к нему таможенникам. – Я вас правильно понял?

– Да, это относится к вам, капитан, – сухо сказал один из них. – Делайте, что вам говорят, и, пожалуйста, побыстрее…

Дорохова сопроводили в помещение для личного досмотра. К двум сотрудникам таможни несколькими секундами позже присоединился их третий коллега, обладатель солидного брюшка, на котором едва сходился форменный китель.

– Что везем, капитан? – поинтересовался старший смены. – Наркотики, оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, другие предметы, запрещенные к ввозу в Российскую Федерацию?

– Ничего противозаконного, – сухо сказал Дорохов. – Только личные вещи.

– Подумайте еще раз. Советую говорить начистоту. – Старший таможенник по-хозяйски обосновался за столом, в то время как остальные продолжали оставаться на ногах. – Это ваша сумка?

Дорохов невольно покосился на темно-синюю дорожную сумку, стоявшую у его ног – не произошла ли какая ошибка, – после чего негромко подтвердил:

– Да, это мои вещи.

– Весь ваш багаж?

– Да.

– Ставьте сумку на стол! И попрошу ваши документы!

Препираться было бесполезно, поэтому Дорохов молча выполнил все его требования.

– Расстегните верхнюю одежду, – последовала еще одна команда. – Все, что есть в карманах, попрошу также выложить на стол!

– Может, мне догола раздеться?! – огрызнулся на этот раз пограничник. – Что здесь происходит, черт побери?!

– Если понадобится, разденем до исподнего, – посулил один из таможенников. – Так что не стоит, капитан, качать тут права!

До личного шмона, впрочем, дело пока еще не дошло: один из сотрудников принялся рыться в личных вещах пограничника, другой заинтересованно наблюдал за его действиями, что же касается их начальника, старшего смены на таможне аэропорта Чкаловский, то он сгреб со стола документы и стал внимательно их изучать.

Настроение у Дорохова, и без того не слишком радостное, испортилось окончательно. Продолжая стоять посреди комнаты, он исподлобья наблюдал за действиями таможенников, пытаясь сообразить, какого лешего им от него понадобилось… Тем временем таможенник, рьяно взявшийся потрошить дорожную сумку, успел убедиться, что ничего противозаконного в багаже пограничника не содержится. Недовольно пробубнив себе что-то под нос, он принялся ощупывать швы самой сумки, все еще надеясь обнаружить у погранца его тайную заначку.

Старший, пролистав паспорт, бросил на прибывшего из Душанбе офицера довольно странный взгляд. Потом заглянул в его военный билет. Откинувшись в кресле, озадаченно почесал в затылке, затем полез зачем-то рукой в верхний ящик стола…

Хотя Дорохова всегда отличало отменное самообладание, на этот раз выдержка ему едва не изменила. Неужели сослуживцы оказались правы, предостерегая его на предмет возможных провокаций со стороны «картеля»? Вот сейчас этот жирный боров вытащит руку из-под стола, а в ней пакетик с порошком… Тут же как из-под земли возникнет пара понятых… И попробуй доказать, что ты не верблюд, что героин тебе попросту подбросили…

В руке «борова» оказались пачка «Мальборо» и зажигалка. Он вытащил было сигарету, но затем передумал закуривать, встал с кресла и, прихватив документы пограничника, направился к нему.

– Промашка вышла, Александр Юрьевич… Мои коллеги приняли вас за какого-то другого человека.

Полуобернувшись, он бросил недовольный взгляд на своих опешивших товарищей.

– Сложите вещи обратно! И чтоб аккуратно!

Затем вновь обратился к офицеру-пограничнику, на обветренном лице которого, сохранившем остатки южного загара, контрастно выделялись ярко-синие, как васильки, глаза:

– Сами знаете, капитан, как у нас обстоят дела… Мы все здесь вынуждены проявлять повышенную бдительность.

– Ладно, я не в обиде… Все? Могу быть свободен?

– Да, конечно… Добро пожаловать в Москву, капитан!

Таможенник вернул пассажиру душанбинского рейса его документы, после чего неожиданно предостерег:

– Будьте осторожны, гололедица, чертовски скользко…

Когда пограничник, забросив сумку на плечо, покинул помещение, старший смены сокрушенно покачал головой:

– Ну вы и отмочили, мужики!

– Не понял, – растерянно произнес младший коллега. – Так ведь собачка на него среагировала?!

– Ну так что это за тип? – поинтересовался другой. – Кто такой?

– Дорохов… Слыхали о таком? Если нет, то скажу одно: этот мужик там у себя спалил наркоты больше, чем конфисковала за последний год вся наша контора… Так что помалкивайте оба, если не хотите, чтобы нас куры на смех подняли…

Глава 2

Не все пассажиры душанбинского рейса были подвергнуты проверке: исключение составили старшие офицеры КМС и тот самый таджик представительного вида, на которого Дорохов обратил внимание еще в аэропорту Душанбе.

Двое мужчин в штатском, являющиеся сотрудниками одной из российских спецслужб, сопроводили таджика на спецстоянку, где визитера дожидался «мерсовский» джип. Спустя короткое время водитель взял у местных служащих дорожный багаж своего патрона, после чего «мерс» незамедлительно покинул территорию закрытого военного аэродрома Чкаловский…

Понятно, что человек, пользующийся поддержкой спецслужб сразу двух стран, располагающий широкими связями в Душанбе и Москве, но в то же время не стремящийся к публичной известности, не может быть заурядной личностью. Прибывшего в Москву таджика звали Ахмет Хошмухамедов. Ему тридцать семь лет, он выходец из влиятельного на его родине кулябского клана. В свое время закончил юрфак МГУ, поэтому говорит на русском практически без акцента. Успел послужить в республиканском УКГБ, в годы межклановой гражданской войны командовал полком «национальной гвардии», где ничем себя не проявил. Тем не менее был обласкан нынешней властью и впоследствии занимал достаточно высокие посты в Минобороны и Министерстве госбезопасности. В течение полутора лет был помощником Президента по национальной безопасности. Год назад, когда ходили упорные слухи о возможном назначении Хошмухамедова главой МГБ Таджикистана с перспективой занять вскоре кресло премьер-министра страны, он неожиданно для многих ушел с государственной службы. Теперь он – руководитель целого ряда не слишком известных за пределами республики неправительственных организаций и фондов.

Высланный за ним в Чкаловск джип доставил Хошмухамедова в здание представительства республики Таджикистан в Москве, часть которого используется как гостиница. До вечера Ахмет был предоставлен самому себе, если не считать беседы с двумя влиятельными лидерами таджикской диаспоры в Москве. Ну а в шесть часов он покинул стены представительства, выехав на том же джипе, за рулем которого сидел знакомый ему водитель-таджик, в один из элитных подмосковных поселков, где его уже дожидались Председатель и Асмодей.

Особняк, в котором проходила эта отчасти дружеская, отчасти официальная встреча, числился на балансе одной из фирм Асмодея.

Вначале, как водится, откушали чем бог послал. Ужин был накрыт на троих, крепкие напитки отсутствовали; участники трапезы, ввиду предстоящего серьезного разговора, решили ограничиться легким вином.

Спустя некоторое время, когда были соблюдены элементарные требования гостеприимства, все трое поднялись в расположенный на втором этаже коттеджа кабинет, где можно было спокойно, без помех, переговорить о насущных делах.

– Вначале два слова о совещании по наркобизнесу, которое проходило у нас в Душанбе на прошлой неделе. – Хошмухамедов, опустившись в одно из кожаных кресел, вначале посмотрел на Председателя, словно испрашивая у него «добро», затем перевел взгляд на номинального хозяина этого особняка, который, в свою очередь, немигающе уставился на него из-за дымчатых стекол очков. – Там присутствовал мой человек… Вы уже в курсе, господа, о чем там говорилось и какие были приняты решения?

– Ваша информация лишней не будет, – уклонился от прямого ответа Председатель. – Хотя, не скрою, мы отсюда тоже следим за событиями в вашем регионе.

Хошмухамедов задумчиво потеребил гладко выбритый подбородок, затем неторопливо, тщательно подбирая слова, стал излагать:

– Буду краток, господа… Совещание прошло по формуле «четыре плюс два». В нем приняли участие руководители соответствующих органов наших среднеазиатских республик, за исключением Туркменистана. От ваших там присутствовала довольно многочисленная делегация, включая министра внутренних дел и директора Федеральной погранслужбы… Американцев было четверо, их делегацию возглавлял первый заместитель главы ДЕА[3]3
  DEA – Американская служба по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (Drug Enforcement Administration).


[Закрыть] Майкл Хатчисон…

Таджик уложился со своей информацией в пять минут. Он знал, что эти люди осведомлены в сфере своей компетенции не хуже его. Они ведь тоже получают информацию если и не от первых лиц, то от людей, находящихся в близком окружении руководителей российских спецслужб.

– Американцы, следовательно, уехали несолоно хлебавши? – уточнил Председатель. – Не было ли каких тайных договоренностей?

– Нет, хотя попытки договориться сепаратно были… Янки хотели открыть у нас два своих представительства, в Душанбе и Хороге. Они ссылались на то, что двух представительств ДЕА, в Москве и Питере, явно недостаточно для того, чтобы эффективно отслеживать транзит товара из Средней Азии в Западную Европу и дальше в Штаты…

– Много взяток раскидали? – усмехнувшись, поинтересовался Асмодей. – Или ограничились обещаниями?

– Американцы в приватном разговоре пообещали двум нашим крупным чиновникам «материальную помощь». Нас они, наверное, считают туземцами, поэтому особо не стесняются говорить о таких вещах…

– Штатников пускать в Таджикистан нельзя ни в коем случае, – веско сказал Председатель. – Неважно, что ими движет в данном случае, интересы своего государства и международного сообщества или корыстные интересы…

– Лично я вижу попытку с их стороны застолбить золотую жилу, – скептически хмыкнул Асмодей. – Мы знаем, как круто «навариваются» в Исламабаде и других местах, в том числе и коллеги Хатчисона. Нам такая конкуренция, сами понимаете, ни к чему, здесь я с Николаем Ивановичем полностью согласен…

– Предложенную ими «матпомощь» мы, конечно, приняли, – лукаво усмехаясь, сказал Хошмухамедов. – Но никаких мер в этой связи принято не будет. Американцам было сказано, что мы в целом не против всех их задумок. О'кей, вам разрешат открыть свои филиалы, но не сейчас… Когда-нибудь в будущем… А сейчас «сорри», мы не можем гарантировать штату ваших сотрудников даже минимальную безопасность…

– Очень хорошо, Ахмет, – похвалил гостя Председатель. – Я полагаю, такой тактики вам и вашим коллегам следует придерживаться и впредь.

Хошмухамедов подавил в себе тяжелый вздох, поскольку приближалась самая неприятная часть разговора.

– Вы в курсе, уважаемые, да? Примерно месяц назад мы… потеряли очень крупную партию товара…

– Еще бы нам не знать, – криво усмехнулся Асмодей. – Мы ждем обещанного вами по сию пору. Хотя проплатили всю стоимость партии через известный вам кипрский «офшор»… Проплатили еще месяц назад.

– Полтора центнера чистейшего порошка, – угрюмо сказал Хошмухамедов. – Если брать по московским расценкам… Да хоть и по нашим, оптовым…

– Получается весьма солидная сумма, – закончил его мысль Асмодей. – Но учти, Ахмет, товар предназначался не для России. Нам еще повезло, что под рукой имелся НЗ… Мы смогли закрыть свои обязательства, осуществив поставки за счет собственного резервного фонда. В противном случае, уважаемый, мы бы понесли серьезные убытки. Не говоря уже о том, что срыв сделки в данном случае грозил бы нам «потерей лица»… Так, кажется, говорят у вас на Востоке?

Хошмухамедов медленно покивал головой.

– Должен ли я компенсировать убытки?

– Нет, так остро вопрос не стоит, – дружелюбно заявил Председатель. – Мы давние партнеры, верно? Зачем нам ссориться? Есть только одно «но»… Та партия, за которую мы проплатили вперед, в наш адрес так и не поступила.

– Ах, вот вы о чем, – вздохнул гость с видимым облегчением. – Товар уже в пути, господа. Максимум через трое суток мы полностью закроем свою задолженность… Но убытки понесли большие, да… Проклятые пограничники, шайтан бы их всех побрал!

– С одним из них вы сегодня прилетели одним рейсом в Чкаловский, – ухмыльнувшись, сказал Асмодей. – Надо же, какие забавные совпадения случаются…

– Вы уже знаете, да? – слегка удивился гость. – Мне этого Дорохова «представили» еще в аэропорту Душанбе. Он и есть главный виновник наших убытков… Полагаю, его надо наказать!

– Ахмет, если у тебя появилась задумка на его счет, не торопись, – предостерег Асмодей. – Наказать человека никогда не поздно, да и способов наказания имеется множество…

Пока двое обменивались репликами, Председатель извлек из кармана пиджака авторучку и небольшую записную книжку. Он аккуратно вырвал листочек, вывел на нем некое число, состоящее из четырех цифр, затем передал листок своему таджикскому гостю.

– Сколько? – удивленно переспросил Хошмухамедов, после чего вновь с изумлением уставился на цифровую запись. – Но ведь это превышает весь наш оборот суммарно за последние три года! Нет ли здесь какой-то ошибки, господа?

– Ваши глаза вас не обманывают, уважаемый Ахмет, – веско сказал Председатель. – У нас есть заказчик, а у вас, вернее – у ваших южных соседей, имеется в наличии товар, способный удовлетворить даже столь крупные аппетиты.

Вскоре Хошмухамедов попрощался со своими московскими партнерами и отправился на машине обратно в таджикское представительство, чтобы там хорошенько обмозговать столь ошеломившее его «коммерческое предложение». Договорились, что Ахмет пробудет в Москве еще трое суток. Учитывая баснословную стоимость проекта, следовало тщательно продумать все его детали, чтобы напрочь исключить возможность провала, как это случилось месяц назад на южной границе Таджикистана.

– Может, стоит оказать услугу нашим таджикским друзьям? – сказал Председатель, когда они вышли на свежий воздух. – Как-никак они и вправду понесли крупные убытки…

– Почему тогда они там у себя не разобрались? – возразил Асмодей. – С тем же Дороховым, к примеру?

– Значит, не так просто это было сделать.

– Это их проблемы, Николай Иваныч. Кто виноват, что они так по-глупому подставились? Погранцы на то и поставлены там, чтобы разную мелюзгу отлавливать. Если честно, то я удивился, когда узнал, что Ахмет, с его-то возможностями, умудрился проколоться на четыре «лимона» «зеленью»… Мне на этого Дорохова наплевать, если надо будет, скрутим ему голову! Но у меня есть определенные задумки касательно нашего проекта, и я пока не стал бы мочить всех без разбору, лишь бы расчистить коридор для наших грузов…

Они постояли несколько минут на крылечке, наблюдая, как с темного неба густыми хлопьями падает снег и тает, едва достигнув земли.

– Алексей Романович, чуть не забыл, – сказал Председатель, когда они, спустившись с крыльца, направились к поджидавшему Николая Ивановича «Ленд-Круизеру». – Помнишь наш разговор полугодовой давности? Касательно «Фармакона» и разрабатываемой там линии препаратов.