Текст книги "Рассказы о полярниках"

Подарок для Луизы

Огромный жёлто-голубой ара, купленный недавно в Уругвае, безраздельно царил в каюте Валентины, где она прислуживала ему, как восточная наложница. Попугай был красив: крылья и спина его отливали бирюзой, а ярко-жёлтое пузо, соперничая с солнцем, разбрасывало вокруг светлые зайчики. И всё это великолепие, дополненное большущим чёрным клювом, сидело на спинке стула, резко кричало и ругалось на пяти языках и семи диалектах, включая речь негритянского городского населения США.

Попугай был красив

– Сказки рассказывает, – пояснила Валя старпому, заглянувшему в дверь на крик птицы.

Нагловатый ара прищурился, склонил голову набок и продолжил «сказку» на португальском языке, заканчивал он её на языке негритянских кварталов города Нью-Йорка.

Михалыч поморщился и, уходя, буркнул:

– Ты бы его «мама» говорить научила. Внучке везёшь…

Интенсивное обучение птицы русскому языку продолжалось вторую неделю, но строптивая бестия продолжала рассказывать свои «сказки», временами издавая отвратительно – громкие звуки, похожие на скрип старой двери. После каждого неудачного занятия Валентина горестно и устало приговаривала:

– Ой, мамочки!

От неудач женщина была в отчаянии, но баловать ару не прекращала и даже выносила его на верхнюю палубу погулять. Прогулки попугай полюбил сразу, а вот возвращение в каюту вызывало у него приступ ярости, погасить который можно было сладкими кукурузными палочками, которые ему очень нравились.

В то утро Вале не удалось унести попугая в каюту. Птица шипела, злобно клёкотала и хлопала крыльями. А вместо благодарности за сладкое угощение пыталась ущипнуть свою кормилицу за руку. Через минуту рассерженный попугай внезапно взмахнул крыльями и, подхваченный свежим морским ветром, оказался за кормой. Скорость судна и ветерок сделали своё дело, вернуться на палубу грозный ара не смог. Валентина была безутешна и плакала навзрыд, как девочка. Вся команда жалела её.

…Маленький тунцелов, уверенно рассекая форштевнем волну, резво бежал по светло-синей равнине океана. На мостике у штурвала, попыхивая трубочкой, стоял его владелец и капитан – Хуан Антонио де Барбон. Опытный моряк и судоводитель был доволен собой и своей командой – трюмы его небольшого судна были забиты рыбой, готовой к продаже. Прямо по курсу среди волн появилась полупритопленная бочка с жёлтым, шевелящимся пятном сверху. Капитан поднёс к глазам бинокль и заорал громовым голосом: «О-о-о!!! Попугай за бортом!»

Обессилевшего ару бережно подняли на борт. Усталая, измученная жаждой птица, жалобно приговаривала на непонятном языке:

– Ой, мамочки! Ой, мамочки!

– Святая птица. Матерь божью поминает. Хороший подарок для Луизы будет, – подумал старый моряк и улыбнулся, вспомнив о маленькой внучке.

Полярники не плачут

Закончилась зимовка, оборудование и приборы переданы новой смене, личные вещи собраны и упакованы. Старый полярный гидрограф Олег Дмитриевич Журавлёв задумчиво стоял на ступеньках метеостанции.

Вывел его из задумчивости гидролог.

– Вертолёт часа через два будет. Пойдём на море сходим – я поработаю, а ты с Антарктидой попрощаешься. Удочку возьми, может, пару ледянок для Машки словишь.

Чета поморников – Маша и Яша – гнездилась на ближайшей сопке и часто посещала станцию. На фоне пугливого Яши Маша была просто ручной птицей.

Олег не возражал и они отправились на берег бухты.

Серо-жёлтые прибрежные скалы, ледовый пункт с железным сундуком для приборов, каменная площадка над водой, с которой начинались промерные работы в море – всё это живо напомнило о нелёгкой зимовке. Олег забросил удочку. Ждать пришлось недолго – из четырёх, клюнувших на крючок рыбок, Олегу удалось вытащить три.

– Смотри, прощаться с тобой идёт, – гидролог указал на показавшуюся неподалёку фигурку пингвина.

– Наверное, тот, которого рыбой кормили. Помнишь?

Наш, рыбоед

Среди полярников бытует мнение, что пингвины снулую ледянку не едят, а тот ел с превеликим удовольствием.

– Сейчас проверим, – отозвался Олег и потянулся за угощением.

Аделька подошёл к полярнику, склонил набок голову и пристально посмотрел на него, словно вопрошая:

– Узнаёшь?

На предложенную рыбку пингвин отреагировал моментально.

– Наш, рыбоед! – обрадовано резюмировал гидрограф.

Рыбоед крякнул, повернулся вокруг своей оси и независимой походкой пошёл вдоль берега дальше.

Не успел Олег снова забросить снасть, как с ближайшего айсберга скользнула серая тень.

– Маша, – растроганно произнёс старый полярник

– Маша, – растроганно произнёс старый полярник.

– Как же ты нас нашла?

Олег не забыл, как Машка сопровождала их с Серёгой во время весенних ледовых походов, как делились они с ней пойманной рыбой. Вот и сейчас умная птица не отказалась от угощения. Поблагодарив Олега гортанным криком, Маруся улетела.

– Ну, вот и попрощались, – пробормотал гидрограф.

– Да, только Матильды не хватает, – поддержал его Серёга.

Под берегом появилась усатая тюленья морда

Словно услышав его слова, прямо под берегом с шумом появилась довольная собой и жизнью усатая тюленья морда. Олег помнил, как встретили они Матильду, измученную рождением детёныша. Беспомощный, он лежал на снегу, а стая поморников пыталась выклевать ему глаза.

Машка с Яшкой в этом гнусном нападении не участвовали. Мать старалась защитить тюленёнка, но была ещё слишком слаба. Люди тогда помогли разогнать злобных разбойников. Малыш вырос и превратился в красивого крупного тюленя. Громко фыркнув, Матильда открыла огромную пасть, в которой исчезла последняя пойманная Олегом рыбка, и ушла в кристальные антарктические глубины.

– Прощание и отвальная состоялись, – весело сказал Серёга, а у гидрографа увлажнились глаза. Вероятно, шалил свежий ветерок, сорвавшийся с расположенного неподалёку ледника Долк. Полярники ведь никогда не плачут.

Настоящий полковник

Занятия по радиоделу подходили к завершению. Вел их полковник запаса Александр Васильевич Андрусенко, отдавший тридцать пять лет своей жизни службе в радиотехнических войсках.

– Тема сегодняшнего урока: «Генератор звуковых волн различной частоты», – сказал он.

Студенты слушали с интересом. Внимание аудитории Александр Васильевич завоёвывал без труда. Эмоциональный рассказ о скучнейших вещах, происходящих в радиомире, сдобренный случаями из жизни и приправленный меткими замечаниями, всегда имел успех даже у не слишком старательных учащихся. А его сравнение колебательного контура с качелями, на которых раскачиваются Танечка с Манечкой, стало краеугольным камнем всех лекций по радиоделу. Категорически не переносил старый радиоинженер, когда в его присутствии или, хуже того, на экзамене, головные телефоны называли наушниками. За это можно было и двойку схлопотать, в остальных своих проявлениях это был милейший человек и студенты его любили.

Занятие заканчивалось, теоретический материал изложен, генератор собран и наступал тот волнующий момент, когда сборщики задают себе вопрос:

– Запищит или нет?

Собранный генератор должен был выдавать звуковые сигналы различной частоты и каждый из участников сборки мог услышать их через головные телефоны.

Александр Васильевич в окружении студентов проводил контрольный осмотр прибора. Ближе всего к нему находились Борис и Людочка. Боря откровенно скучал, с радиоделом он познакомился ещё в армии и сегодняшнее занятие ему было неинтересно, а воображение девушки занимал стройный молодой парень, которого она встретила в общежитии сегодня утром.

«Как его найти? Как подойти? Как познакомиться? И что из этого выйдет дальше?» – вот круг вопросов, который занимал Людочку и непрерывно вертелся в её хорошенькой головке.

Между тем контрольный осмотр генератора подошел к концу. Александр Васильевич водрузил на свою голову наушники и торжественно произнёс:

– Это высокоомные головные телефоны, в сеть ни в коем случае не втыкать!

Немного помедлив, чтобы до студентов дошёл смысл его слов, полковник радиотехнической службы протянул рядом стоящей Людочке вилку от телефонов и по-армейски скомандовал:

– Врубай!

Команда неожиданно вернула девушку к реальности. От резкого голоса, заставшего её врасплох, Людочка вздрогнула и лёгким молниеносным движением руки всадила вилку наушников в розетку с напряжением двести двадцать вольт.

Остатки волос на лысой голове преподавателя встали дыбом, глаза сделались квадратными, а из высокоомных головных телефонов к потолку потянулись голубоватые струйки дыма. В воздухе запахло жжёной изоляцией. Студенты остолбенели и только скучающий Борька не растерялся и мгновенно выхватил вилку из электрической розетки.

К полковнику медленно возвращалось сознание, а в голове уже роился набор слов, от которых мог покраснеть и ротный старшина. Но бледные губы наставника только выдохнули:

– Чем же ты слушала, милочка моя???

Да, Александр Васильевич Андрусенко, отдавший тридцать пять лет своей жизни службе в радиотехнических войсках, был настоящим полковником.

Умник нашёлся

Полярная ночь на Чукотке в разгаре. Над долиной, обрамлённой заснеженными сопками, холодным светом полыхает желтовато-зеленое северное сияние. В маленькой, заснеженной охотничьей избушке на берегу небольшой тундровой речки горит огонёк, от которого веет теплом в этом царстве льда и снега под названием Арктика.

– Да, старая эскимоска говорила, что, если хочешь увидеть сияние на небе, нужно посвистеть, а потушить его можно, сильно хлопнув в ладоши, – закончил свой рассказ, выходя из избушки Кириллыч. Экспедиционники переглянулись. Они «пурговали» у старого охотника три дня – под его тундровые байки время пролетело весело и быстро. Погода наладилась, ветер стих, небо разъяснилось и на нём заиграли огромные, яркие сполохи северного сияния. Охотник вышел проводить гостей, им нужно было продолжать прерванную непогодой поездку.

– Давай попробуем сияние выключить, эксперимент, так сказать, проведём, – предложил Андреич – невысокий, широкоплечий начальник экспедиции.

– И ещё она говорила, что духи сердятся на тех, кто это делает, – добавил старый тундровик.

Последнее замечание раззадорило Андреича. Он сильно ударил ладошку об ладошку и громко захохотал. Не успело эхо начальственного смеха замереть в ближайших скалах, как спокойно висевшее над тундрой сияние, пришло в движение. Полосы превратились в дуги, дуги – в кольца, а кольца приобрели голубоватый оттенок и расползлись по всему небосводу спиралями.

Полосы превратились в дуги, дуги – в кольца

– А говорил потухнет! Вот мы сейчас его из ракетницы притушим, как свечку в тире, – ещё громче захохотал начальник и первая ракета ушла в воздух.

Сияние вдруг приняло форму правильных мерцающих многоугольников, которые постепенно вытянулись в толстые полосы – и приобрело красноватые оттенки. Казалось, оно сердится на беспокоящих его людей. Андреича это только позабавило. В азарте он выпустил в небо четыре ракеты подряд. И произошло то, чего никто не ожидал: в небе начался зловещий танец света и тени, от горизонта до горизонта заметалось пурпурное свечение с красно-жёлтым отливом. Людям казалось, что оно опускается к земле и вот-вот пронзит их своими тонкими, острыми лучами, струящимися из зенита. Ещё мгновение – и сиянье потухло.

– Ну, хватит развлекаться. Поехали! – деловито скомандовал Андреич. Попрощался с хозяином избушки и прыгнул в кабину.

Вездеход резво рванул с места, но, не проехав и полкилометра, потерял гусеницу и встал.

– Елки – моталки. Трак лопнул, вот и разулись, – сердито бросил вездеходчик в ответ на вопросительный взгляд начальника экспедиции.

Полярная ночь продолжалась, а над Чукоткой набирала силу поразительная игра красок, фантастические сполохи разливались и, плавно струясь, сменяли друг друга, напоминая необъятные, пульсирующие валы. На фоне ясного звёздного неба сиянье становилось ярче, объёмнее, оно искрилось всеми цветами радуги, привнося свет, спокойствие и красоту в холодный арктический мир.

– Умник нашёлся, кто ж такую прелесть потушит, – муркнул в усы Кириллыч, глядя на стоящий посреди тундры вездеход и тихо прикрыл за собой дверь в избушку.

Известный полярный

– Известный полярный радист, восемь букв. Толя, а твоя фамилия подходит, – задумчиво произнёс Вовка, уютно устроившийся на гостевой лежанке в охотничьей избушке Трофима с кроссвордом в руках.

– Неужели такой известный, что в журнал попал? – с восторгом посмотрел на Толю старый чукотский охотник Трофим.

– Да сочиняет Вовка, – смутился радист.

– Связь скоро, готовьтесь лучше антенну держать.

За окном, отчаянно завывая, бушевал свирепый ветер со снегом. Мощь южного ветра в этих местах бывают столь высока, что способна остановить в воздухе самолет Ан-2. Висит «Аннушка» над землёй, а вперед продвинуться не может. Разгул стихии, да и только. Держать походную шестиметровую складную антенну в таких условиях дело малоприятное и, как правило, бесполезное. Снежные кристаллы электризуют пространство вокруг, радиоволны вязнут в нём и не хотят лететь к адресату. Да и мачта нам досталась в наследство от Кренкеля – старая, пережившая не один десяток экспедиций. Но наш радист неумолим: срок связи – есть срок связи, и попытаться провести его надо даже в условиях полного не прохождения радиоволн. Мы в с Вовкой молча начали одеваться. Из домика вышли вместе с Толей, под его чутким руководством собрали мачту и возвели пирамиду из ящиков и бочек у её основания. В заключение, обняв сооружение и упёршись в мачту лбами, мы, как изваяния, застыли на месте. Толя был доволен, тоненький провод антенны находился на нужной высоте и мачта надёжно зафиксирована двумя гидрологами.

– Ну всё, я пошёл, а вам стоять, держать и не стонать, пока я не свяжусь, – и, подгоняемый ветром, как сказочный волшебник, исчез в снежном заряде.

Конечно, мачту мы не удержали, под напором ветра сооружение рухнуло – бочки и ящики, кувыркаясь исчезли в снежной круговерти. Мачта упала, антенный провод от неё оторвался и беспомощно болтался на земле. С трудом нам удалось добраться до тамбура избушки и втиснуться внутрь. Сквозь деревянную дверь до нас отчетливо доносился весёлый писк Толиной морзянки.

– Ну вот, и чего упирались, «известный полярный из восьми букв» и без нас связь обеспечил, – устало вздохнул Вовка.

Дверь в избушку отворилась и на пороге появился наш славный радист. Похоже, от него самого в разные стороны разбегались радиоволны и никакая пурга не могла их остановить, так счастлив он был установленной связью с Певеком.

И мы втроём пошли спасать старушку

– Связь состоялась… А вы разве антенну не держали? – лицо его вытянулось от изумления.

– Да, улетело всё, – неторопливо произнёс Володя.

– И мачта тоже???

– Нет. Мачту ещё можно спасти…

И мы втроём пошли спасать старушку.

Волшебная блесна

Восточная Чукотка. Крохотный посёлок Лаврентия на берегу Берингова моря приветливо встретил экипаж ледового разведчика яркими красками солнечного дня и весёлой капелью с крыш. Подсели мы сюда для дозаправки топливом.

– Видал ты, на Шмидте ещё зима, а тут уже лето, – ни к кому не обращаясь, сказал второй пилот.

Мне доводилось бывать в Лаврентия и раньше. Посещения были коротки и быстротечны – посадка, дозаправка и снова в полёт. Удивительно, но расставание с посёлком всегда вызывало у меня лёгкое чувство грусти. А каждое возвращение сюда представлялось, как мимолётная встреча со старым приятелем.

Чукотка, аэропорт Лаврентия

В хозяйственном магазине, куда забрели мы, чтобы убить время, было тихо и немноголюдно. Бесцельно разглядывал я витрины. Необходимости что-нибудь приобрести у меня не было. Внимание привлёк прилавок, за стеклом которого поблескивали наборы рыболовных снастей и блёсен. Не ожидал я встретить в хозяйственном магазине принадлежности для рыбалки и, конечно, как всякий уважающий себя рыбак, не прошёл мимо. Склонившись над прилавком, я не спеша рассматривал товар.

«И ничего – то мне не надо и всё – то у меня есть», – подумал я про себя, собираясь покидать магазин.

– Вы что – то хотели у нас купить? – раздался приятный бархатный голос над моей головой.

По другую сторону прилавка стояла очень красивая девушка и вопросительно смотрела на меня большими серыми глазами. Очарованный вежливым обращением и красотой, я что-то муркнул в ответ и, не глядя, ткнул пальцем в первую попавшуюся блесну на прилавке. Блесна была огромна и ослепительна, как в зеркале в ней отражались полмагазина и мы с красавицей впридачу, а солнечные зайчики, рождённые её блеском, скакали по стенам и потолку помещения.

«Кого я буду не неё ловить?» – мелькнуло в голове, когда я вышел из магазина.

Прошло много времени, огромная блесна постоянно ездила со мной по экспедициям и рыбалкам, но ловить рыбу не хотела. Она по-прежнему отражала окружающий мир и по-прежнему разбрасывала вокруг весёлые солнечные зайчики. Только воспоминания о Чукотке и миленькой продавщице не позволяли мне последовать совету друзей и выбросить её, как бесполезную вещь.

Однажды в коробочку с блесной попала вода и былое великолепие пропало. Забавные солнечные зайчики исчезли, а зеркальные отражения пропали, оставив после себя редкие серебристые блёстки на чёрном фоне.

– Ну, и что? – подумал я, стоя на берегу лесного озера и разглядывая происшедшие с блесной метаморфозы. – Попробуем на тебя чего-нибудь поймать.

Первый же заброс принёс приличную щуку, второй, третий – опять щучка. Улов до дачи я еле дотащил. Поразительно, но на гигантскую блесну бросались даже щурята. С тех пор с рыбалки без добычи я не возвращался. Блесна работала в любую погоду и приносила успех на зависть коллегам по увлечению.

И теперь после каждой удачной рыбалки я вспоминаю весёлую капель, далёкий чукотский посёлок Лаврентия и красивую сероглазую девушку, произнёсшую тихим, бархатным голосом:

– Вы что-то хотели у нас купить?

Ну, и гад же ты, Минька!

На утренней линейке десятому отряду дружины «Лазурная» пионерского лагеря «Дружба» было объявлено:

– Отряд «Отважных» в полном составе отправляется в поход по окрестностям лагеря со специальным заданием. Обед в поле сухим пайком. Тихий час в лагере. Ужин, кино и отбой по распорядку.

Отряд запищал от счастья.

После недолгих сборов ребята во главе с воспитателем Олегом Степановичем и вожатой Настей отправились в путь. Рюкзачки с сухим пайком мальчишки несли по очереди, а девчонки шагали налегке. Консервы, печенье и немного конфет должны были облегчить тяготы и лишения походной жизни. Им предстояло дважды перейти вброд горную реку, подняться на вершину высоченной горы, поразить аэростаты противника и козьей тропой через горное ущелье вернуться в пионерский лагерь. Задание считалось невероятно трудным, но отряд был полон октябрятского задора и с воодушевлением преодолел первое препятствие, форсировав бурную горную реку… по висячему мосту. Подъём на вершину высоченной горы тоже оказался нелёгким делом. Весёлая тропка к вершине петляла по яблочному саду и, несмотря на строгий запрет воспитателей, каждый боец счел необходимым пополнить сухой паёк фруктовой добавкой, от которой сразу распухли их карманы и карманчики. Вершина встретила отряд стаей вражеских аэростатов. Никто и не догадался, что ранним утром разноцветные воздушные шарики привязал к верхушкам невысоких деревьев предусмотрительный Олег Степанович. Он же позаботился о том, чтобы отряд успешно отразил нападение воображаемого противника и прихватил с собой в поход настоящую пневматическую винтовку, из которой каждый боец поразил, как минимум, одну цель. Девчонки стреляли не хуже ребят. Почётное право сбить последний аэростат отряд дружно предоставил вожатой Насте. Победу над неприятелем отметили печёной картошкой, консервами, и яблоками. Олег Степанович и Настя даже сделали вид, что не заметили, как бойцы отряда уплетали печёную картошку вместе с садовыми дарами. К счастью, животы у ребят после такого обеда не разболелись.

Генка и Колька подружились в первый же день пребывания в лагере, вот и в походе они старались держаться вместе. Вместе, тайком от воспитателей, рвали яблоки в саду, стояли рядом, отражая налёт неприятельских аэростатов, по-братски делили конфеты, а перед возвращением обратно на переправе через ручей даже промокнуть умудрились одновременно.

Краб potamon-tauricum

Друзья увидели в воде краба и бросились его ловить. Краба они поймали, но одежда и обувь оказались мокрыми. Вожатая ругала ребят за неосторожность, не подозревая об истинной причине происшедшего. Поимка краба для Насти осталась тайной, да и не все ребята поняли, что произошло.

Тихий час мальчишки десятого отряда начали не с традиционной битвы подушками, а с дискуссии:

– Что делал краб в ручье? И как вернуть его снова в Чёрное море?

В споре не принимал участия только Славка Минин, по прозвищу Минька. Он перешёл уже в третий класс и делал вид, что заботы первоклашек его не интересовали. Палата шумела и галдела. Несколько раз Настя входила и делала замечания, ребята притворялись спящими, а через несколько минут всё начиналось сначала. Наконец, они угомонились – усталость взяла своё и бойцы заснули. Краб тоже успокоился в своей банке с водой под Генкиной кроватью.

Внезапное чувство тревоги разбудило Геннадия. Открыв глаза, он увидел Миню с крабом в руках.

– Фу! Забери свою дохлятину, – фыркнул Славка и швырнул краба с раздавленным панцирем на Генкино одеяло. Такой подлости Генка не ожидал, как пружина подпрыгнул он на кровати. Первый удар пришёлся Миньке прямо в глаз. Завязалась драка, палата ожила, на шум прибежали Олег Степанович и Настя. Дознание, проведённое ими по горячим следам, причины драки не выявило и наказаны были оба.

Так в Настиной рабочей тетради появилась название её будущей дипломной работы «Немотивированная агрессия у детей младшего школьного возраста.»

А Ирка Смирнова, самая красивая девочка десятого отряда, сказала при всех на ужине:

– Ну, и гад же ты, Минька!