Текст книги "Лиса. Личные хроники русской смуты"

– Ты не можешь идти помедленнее?.. – снова взмолилась она.

– Так не успеем же тогда… Кстати, сейчас как хлеб купим, смотри опять ему края не пообкусывай!

– Это когда я откусывала? – от такой несправедливости девочка напрочь забыла о боли, которая и в самом деле как-то разом улетучилась.

Брат не ответил. И, действительно, стоит ли спорить об очевидном?

– Ну, может, когда собаке и отламывала, так это пару раз было, не больше… – примирительно добавила девочка.

Брат проигнорировал и эту реплику.

* * *

Праздник прошел на «ура!» Гости ушли довольные, оставив много подарков, которые, наконец, можно было посмотреть. Самым замечательным было то, что все, кто пришел к брату – принесли что-то и для сестры. А вот её подружки принесли только по одному подарку, и это, конечно же, было неправильно и несправедливо.

Инка подарила симпатичную стеклянную вазочку из коричневого стекла. Воспитывавшаяся без отца Юлька, та самая, которая проверяла всем своим подружкам домашнее задание и была очень полезным в дружбе человеком, принесла покрытую лаком дощечку с олимпийским мишкой. Лиса об этом подарке давно мечтала! Красивый мишка висел у Юльки дома, и, когда Лиса бывала у них в гостях, постоянно на него смотрела… Корниловы подарили книгу Василия Лебедева «Повести и рассказы», а в ней – целых десять рублей! Деньги, после всего произошедшего утром, девочку напугали, и она поспешила от них избавиться – отнесла и отдала маме. Удивительно, но та не стала ругаться и называть её спекулянткой, а даже обрадовалась. При этом выяснилось, что брату подарили сиреневую денежку, которую тот тоже успел отдать маме. «Не зря он, получается, гостей зазывал…» – запоздало раскаялась Лиса в своем утреннем осуждении его поведения, глядя на улыбающуюся маму.

– Надо же, не поскупились, – отметила забравшая денежку мама и вновь занялась своими кухонными делами.

А девочка побежала разбирать подарки дальше. Среди них была самая настоящая, совсем как у взрослых, комбинация. Импортное мыло. Зеркальце. Полотенце. Календарики. Отрез на платье. Браслет из полупрозрачных тёмных камней. Пластинка «Приключения Пифа» с чёрным котом и весёлым псом на обложке. Набор трусиков «Неделька». Несколько коробок с конфетами и пахлавой и плиток шоколада «Аврора» и «Алёнка». А ещё красивый, оформленный под старину будильник.

«Совершенно ненужная вещь, – решила девочка. – Для чего он, если меня будит папа?» – и равнодушно отложила его в сторону, на край стола.

Будильник покачнулся и упал на пол. Не разбился, но больше не работал. Стрелки его остановились, а когда Лиса его подняла, внутри что-то с металлическим звуком перекатилось от одной пластмассовой стенки будильника к другой.

Для взрослых так и осталось загадкой – кто из гостей подарил сломанную вещь.

После того, как «лисьи» подарки были разобраны, вполне логично подошла очередь подарков брата. Они лежали в его комнате, но заходить туда без разрешения было нельзя.

Спросить разрешение было не у кого – брат ушел провожать гостей.

Совершенно непонятное лисьему уму поведение!

* * *

Сидевшую в туалете девочку слегка подташнивало, но, на фоне полученного от подарков и дня рождения удовольствия, это было сущей ерундой. Девочка была счастлива невозможно! Сцепив пальцы и вытянув вверх руки, она мерно раскачивалась на тихо поскрипывавшем сидении и рассматривала оставшиеся от прошлогодней протечки узоры на потолке. Услышав из-за дверей недовольный голос брата, упрекавший кого-то «неизвестного», за то, что слишком долго занимает общественное помещение, она вскочила на ноги и, спеша и путаясь, принялась подтягивать сползшие к щиколоткам трусики. И вдруг увидела нечто такое, что заставило глухо охнуть и начисто лишило хорошего настроения. На белой ткани трусиков красовалось огромное красное пятно. Лиса осторожно коснулась его, а затем и себя пальчиками. Это была кровь, и эта кровь вытекала из неё!

Лиса совершенно ошалела от охватившего всё её естество ужаса.

Рассказать всё маме и окончательно её расстроить? Да никогда в жизни! Что бы ни случилось, она будет скрывать это ото всех!

Нежданная беда накрыла с головой.

«Наверно я скоро умру. А они все останутся без меня…» – на ватных ногах она поплелась в комнату.

– Что с тобой, доча? Была такая весёлая, а теперь лица нет…Ты не заболела? – мама, заметив произошедшую в Лисе перемену, потрогала её лоб. – Ну да, совсем горячая… Точно, сглазили мне ребенка, – огорчённо всплеснула она руками. – Ну-ка, пошли, Лиса моя хорошая, умою тебя … Тьфу на всех, тьфу на всех… – приговаривала мама, набирая в ладонь едва тёплую водичку и осторожно проводя ею по склоненному над раковиной лицу расстроенной девочки.

– Мамочка, – едва слышно попросила вытираемая полотенцем Лиса. – Ты когда будешь в магазине, купи мне тёмные трусики… Хорошо?

– Хорошо. А для чего тебе?

– Нам на физкультуре сказали… – соврала Лиса и покраснела.

– Вот тоже выдумали. Юрия Анатольевича затея? Делать мужику нечего! Ладно, куплю, – и, отняв от лица дочери полотенце, заметила: – Вот, другое дело! Даже щёчки зарозовели!!!

От прохладной воды и заботливых маминых прикосновений Лисе стало гораздо лучше, но она вдруг почувствовала себя слабой и беспомощной и, крепко прижавшись к маме, расплакалась и попросилась спать. Но засыпать, пока не остановлено кровотечение, было страшно. Нужно было перевязать себя что ли… Сделать хоть что-нибудь… Девочка вспомнила, как перевязывают раненых в военных фильмах, и как, забирая из её пальчика кровь, медсестра промакивала проступившую капельку ватным кусочком. Вата!!!.. В стенном шкафу, она вспомнила это точно, лежит несколько свёртков с аптечной ватой!

Осторожно вскрыв тугую, громко шуршащую бумажную упаковку, Лиса выдрала из плотно спрессованного ватного валика приличный клок. Кое-как расположив его в положенном месте, она ещё долго ёрзала в постели, понимая, что худшего дискомфорта не переживала никогда.

Назавтра были каникулы. Все взрослые ушли по своим делам, а день был потрачен на то, чтобы отстирать злосчастное пятнышко, которое совершенно предательским образом отказывалось исчезать. Казалось, что его неровные очертания впились в ткань навсегда. Лиса стёрла костяшки пальцев, и они теперь саднили. Результата не было. И какой идиот выдумал белые женские трусики?

«Может, хозяйственным мылом попробовать?»

Удивительно, но оно помогло тут же! Оставалось облегченно выдохнуть (оказывается, она ещё умеет улыбаться), а затем вынести на балкон стул, взобраться на него и повесить наконец-то отстиранную вещь на верёвку.

Вечером мама, заметив на балконе результат её бурной хозяйственной деятельности, изумлённо покачала головой, но ни о чём расспрашивать не стала, а лишь одобрительно отметила:

– Совсем у меня дочка выросла. Сама свои вещи стирает…

В другое время Лиса от такой похвалы растаяла бы от удовольствия, но теперь, в сложившейся ситуации, её ничто не радовало. Такой простой и понятный до этого мир в одно мгновение стал каким-то расплывчатым и неустойчивым.

* * *

На следующий день девочку ждала очередная стирка. В этот раз с возникшей проблемой она справилась гораздо быстрее, поскольку уже знала, что и как надо делать. Завернутые в газету испачканные кусочки ваты отправились на самое дно мусорного ведра, под уже лежавшую в нём всякую всячину, чтобы их не дай бог не нашла мама и не узнала, какая больная у неё растёт дочь. Пусть всё обнаружится как можно позднее… Когда-нибудь потом, не сейчас. Может быть тогда, когда она умрёт от этой непонятной, но такой страшной болезни.

* * *

Удивительно, но беда ушла так же, как и нагрянула. Неожиданно. Через три дня жизнь Лисы вошла в накатанную колею. Сколько она не вглядывалась, никаких пятнышек больше не было.

Каким-то чудом девочка выздоровела и теперь совершенно искренне радовалась тому, что не расстроила маму понапрасну!

Из авторской переписки:

Половое развитие… Это здорово, что сейчас столько информации. Что дети про всё знают. Я так считаю, потому что, сколько мне пришлось по мере взросления пережить страхов и непонимания… Лучше не ворошить!!! И смех, и грех называется!!!

Даже стыдно вспоминать. И ведь для солидности приходилось перед другими девчонками делать вид, что всё знаю – но при этом не знала ничего!

Вот один пример: месячные пошли прямо в день рождения – в одиннадцать лет, когда ушли гости. Как я расстроилась… Это ужас какой-то!!! Маме сказать побоялась. Да и не знала я тогда что это такое! И самого до лета, пока не стали ездить на пляж – не сознавалась! Т. е. месяца три жила спокойно, не наблюдала за циклом и понятия о нём не имела. Ну, началось и началось. Потом, как мама узнала, рассказала, через сколько дней надо ждать следующего раза. И добавила, что когда эти дела прекращаются, то наступает беременность.

Умно, правда?

В общем, понятное дело, поначалу цикл был неровным. Помнится, даже с разницей в месяц… И на полном серьезе – безо всякого смеха – ребёнок жил в полной уверенности, что он БЕРЕМЕННЫЙ и как теперь об этом сказать маме!!!

Ужас. Ужас…

Кому сейчас не расскажи, на смех поднимут.

Но самое смешное – всё-таки какое-то понимание, что мужчина (мальчик) для чего-то там нужен, существовало. И потому я подозревала БРАТА!!!

Думала, что раз мы живем вместе, значит всё ЭТО из-за него!!!

… Знаешь… Я сейчас улыбаюсь… Вот вспоминаю сейчас… По-моему, я маме всё-таки про брата что-то такое сказала. Когда пошла объявлять, что беременная.

Точно сказала. Помнится, были какие-то странные выяснения, вопросы и подозрительные долгие взгляды, а брат потом долго и «необъяснимо» со мной не разговаривал…

Глава 6
Камилла и Нина Павловна

Азербайджанская ССР, г. Баку. Май 1982 года

Она всегда была странной, эта Камилла. Высокая, по-своему красивая девочка, но неисправимая врушка и беспросветная двоечница.

«Туповата»… – неосторожно обронил кто-то из учителей, и беспощадная школьная молва донесла это определение до всех и каждого. Там, где нет нормального человеческого общения, толпа всегда самоутверждается за счёт слабого, за счёт неприметной, никому не интересной фигуры. Камилла как бы была, и в тоже время – её не было. Но за последний год этот серый воробышек вдруг оформился во вполне интересную девицу с не по годам развитыми формами. Грубые шутки и язвительные реплики утихли – оказалось, что Камилла не только злопамятна и умеет отвечать обидчикам той же монетой, но и, при случае да под настроение, может и поколотить.

Делала она это жёстко и с откровенным удовольствием, без жалости.

Конец учебного года.

Сразу же после урока географии, Камилла заговорщицки собрала девочек в кружок и принялась что-то оживлённо им рассказывать, не забывая настороженно косится в сторону мальчишек. Девочки её выслушали, но ни единому слову не поверили: «Глупости болтает!» «Быть такого не может!» «Вот тоже выдумала!» «Мы сейчас Нин Палне на тебя пожалуемся!» – пригрозили они и, явно разочарованные, разошлись по своим местам. – «Опять эта Камиллка врёт!»

Посовещавшись, девочки всё же решили отомстить рассказывающей такие гадости однокласснице и тут же реализовали своё решение: «Нин Пална, Нин Пална, а Камилла хулиганские вещи рассказывает!»

Камилла растерялась, недоумевая, отчего её откровенность вызвала такую реакцию:

– Не верите! Ничего-ничего! С вами тоже такое будет!

Заметив приближение заинтересовавшейся событиями учительницы, Камилла стремительно покраснела, схватила портфель и выскочила из класса.

Сбежала с урока!!! Без разрешения!

Только длинная толстая коса о спину ударила.

«Мало того, что двоечница, она ещё и наглая прогульщица!»

«Эх, убежала… Не слышит отпускаемых следом насмешек, не видит ухмылочек…»

Тем временем Нина Павловна расспросила самых активных. Выслушав их, чему-то улыбнулась и рассадила класс по местам.

– Тихо, дети! Начинаем занятие. Ничего страшного не произошло. Просто одна из ваших подруг раньше других повзрослела, остальным это только предстоит. Давайте не будем из-за этого срывать урок! Или мне кого-то персонально унять?

До Айвазова, судя по всему, сразу не дошло. Но, если Нина Павловна сказала, что не шутит, это так и есть. Для пущей убедительности она без замаха, легонько наддаёт по коротко стриженой голове нарушителя ладонью с массивным обручальным кольцом на пальце.

Звонкий щелчок. Айвазов только ойкнул.

– Кто ещё хочет?

Никто не хотел. В классе установилась именно та тишина, которая так способствует изучению такого сложного предмета как математика.

В их классе Нина Павловна преподаёт первый год. Она появилась в жизни свежеиспечённых пятиклашек вместе с остальными учителями-предметниками, что врываются в жизнь совершенно не готового к этому человека по окончании им начальной школы. С первого же дня новая учительница дала понять, что ни с кем нянькаться не будет. Блажь учеников и родительские поблажки остались за порогом класса.

– По три шкуры спущу. С каждого! – обольстительно улыбаясь, заявила она притихшим ученикам. И те сразу ей поверили.

Было в этой красиво располневшей женщине нечто особенное. Не только органично сочетавшаяся с её обликом властность, но и море волнующего чувственного обаяния. Дети заворожено следили за движениями её пухлых губ, окаймлённых лёгким тёмным пушком, ловили слова, произносимые чуть ли не мурчащим тёплым голосом…

Математика…

На переменках девочки, задыхаясь от зависти, обсуждали обтягивающие ладную фигуру учительницы наряды. А какие у неё украшения! Под стать «взаправдашней царице»!!! И это – их классная руководительница! Итог таких обсуждений был неизменен: «Какая же она у нас красивая!»

Нина Павловна действительно была роскошной женщиной, но, как это сплошь и рядом бывает у таких роковых красавиц, имела непростую судьбу. Из класса в класс, по эстафете, таинственным шепотком передавалась цепляющая детские души взрослая история. Более осведомленные старшеклассники, уже пропитавшиеся устоявшимися предрассудками, осуждали учительницу наравне с взрослыми, – «Как такое можно себе позволить?.. И на обручальное кольцо не имеет никакого права, а носит!.. Нахалка!»

Между тем всё было просто, как божий день. Много лет назад, начинающая учительница, молодая замужняя дама, завела роман с взрослым женатым мужчиной. Педагогом из их же школы. Служебный роман.

Влюбленным сорвало крышу. Забыв о приличиях, о неизбежной для маленького коллектива огласке, наплевав на менталитет южного города и на (о, ужас!) партийную ячейку – они любили друг друга у всех на виду и были счастливы.

Но серая, не способная на безрассудные поступки масса никогда не прощает чужого счастья. Педагогический коллектив обсуждал чувства своих коллег, украшая сплетнями и домыслами и без того красочный сюжет.

…Грянул скандал. Она ушла из семьи, он – в семью вернулся.

Персональное дело её возлюбленного разбирали долго и въедливо. Мужчина сломался на третьем по счёту партийном собрании. После его окончания директриса при всех заявила, что он сделал трудный, но разумный, а потому мужественный выбор, и долго жала руку раздавленному собственным предательством коллеге.

Регулярно отсылаемая в РОНО «Отчётность о политико-моральном состоянии педагогического коллектива» была спасена. Частично, но, как говорится, на безрыбье…

Прошло десять лет.

Нина Павловна одна воспитывала родившегося без отца сына.

Сталкиваясь в школьных коридорах со своей бывшей любовью, она демонстративно отворачивалась. Бывшие любовники даже не здоровались. Остальные учителя со сделавшей столь шокирующий жизненный выбор коллегой не общались. Правда, кое-кто, преимущественно молодёжь, рисковали перекинуться с ней парой ничего не значащих фраз на безлюдных во время начавшихся занятий лестничных маршах.

Оставалось загадкой – откуда она черпала силы столько лет жить в условиях жесточайшего бойкота, не сгибаясь от сплетен, пересудов, осуждающих взглядов в спину.

Жила с высоко поднятой головой, словно была уверена, что она – лучшая.

Впрочем, это и так было ясно.

Всем.

И тем, кто растоптал её любовь, и тому, кто от неё отказался.

* * *

…

Склонившаяся над тетрадкой Лиса старательно выводила ровные столбики цифр вслед за стоявшей у доски учительницей, но думала она о другом. О том, что не зря смолчала, не зря состорожничала, не подтвердив при всём классе слова Камиллы! Вон как до сих пор шушукаются девчонки! Явно не о теме занятия сплетничают!

Дурёхи!

Странная «болезнь» вернулась.

Оказавшись вовсе не болезнью, она не стала менее ужасной.

Если бы Лиса проговорилась, было бы не избежать пристального внимания, насмешек и связанного с ними позора. Драться, как Камилла, она никогда не умела, а потому, пока всё не утрясётся да не забудется, прошло бы немало времени. Не помогли бы ни здравый смысл (откуда он у девчонок?), ни заступничество Нины Павловны.

Позора, в чём бы он ни заключался, Лиса не пережила бы.

Поразмыслив, она решила, что как только Камилла вернётся, надо будет, не выдавая себя, словно бы к слову, повыпытывать у неё об обстоятельствах свалившегося на них обеих несчастья.

То, что она теперь не одна такая, успокаивало.

* * *

Несмотря на распахнутые окна, было душно. Обмахивавшиеся одетыми в полиэтиленовый глянец тетрадками дети обливались потом. Совершенно не реагируя на жару, Нина Павловна невозмутимо объясняла новую тему. Судя по всему, её мало кто понимал.

Хотелось пить. Нестерпимо.

«Какие могут быть занятия в таком пекле?! Да ещё в самом конце учебного года?.. Не думают о детях, не берегут!» – думала Лиса, елозя по липкому стулу. Изредка, украдкой, она бросала отчаянный взгляд туда, где донимал её разогревшийся, словно утюг, кусок аптечной ваты.

Это из-за него никак не удаётся сосредоточиться!

Время и чёртова вата были с Ниной Павловной заодно.

Пытаясь создать в проблемном месте хоть какое-то движение воздуха, погружённая в нелёгкие думы девочка непроизвольно разводила и тут же смыкала ноги.

Самый сложный пример вдруг поддался. И это было здорово! Ещё чуть-чуть и она получит ответ! Разволновавшаяся Лиса принялась грызть кончик шариковой ручки, позабыв, что опять получит за это нагоняй от мамы.

Непременно получит!

Спохватившись, она вынула ручку изо рта, подняла голову и столкнулась с внимательным взглядом учительницы. Но учительница смотрела вовсе не на ручку. Зардевшись и выдав себя с головой, Лиса резко свела колени. Нина Павловна кивнула и понимающе улыбнулась. Растерявшаяся девочка, забыв о треклятых примерах, принялась ловить выражение её лица, пытаясь угадать: выдаст или нет.

Прозвенел звонок.

Предстоял второй час математики. Многие вышли размяться, побегать и попить, но заинтригованные возвращением Камиллы, передумали. Камилла пришла не одна, а в сопровождении своей мамы. Коротко с нею переговорив, Нина Павловна попросила мальчишек выйти за дверь, а волнительная мамаша встала с её позволения у доски и, сложив смуглые щуплые руки на огромном выпирающем животе, принялась рассказывать странные вещи. Совершенно странные.

Девочки мало чего поняли из её сбивчивой и путаной речи, но уяснили – над Камиллой смеяться нельзя, потому как она одна умудрилась каким-то непонятным образом стать девушкой. Остальным до этого ещё расти и расти.

Довольная Камилла гордо стояла рядом с матерью, важно утирая рассопливившийся нос. Ещё бы, оказаться единственной в классе девушкой – это приятно!

В отличие от других девочек Лиса поняла всё! Во всяком случае, ей так казалось. Самое приятное в услышанном заключалось в том, что все, что с ней происходит – не смертельно! Она не умрёт! Такой счастливой Лиса не была два долгих месяца!

Случившееся оказалось в порядке вещей! Ну кто бы знал?

Правда, теперь возникла новая проблема. Как прийти и ни с того ни с сего объявить о случившемся маме? И как потом объяснять, почему так долго скрывала?..

«Молчала, и буду молчать!» – решила Лиса и окончательно успокоилась.

После урока Нина Павловна подозвала её и, отведя в сторону, спросила:

– Я правильно поняла? У тебя тоже?.. – и, дождавшись короткого утвердительного кивка, уточнила: – Мама знает?

Лиса, не поднимая глаз, закусила губу и отрицательно помотала головой.

– Вот как… – понимающе вздохнула Нина Павловна. – Но всё же пусть она тебе на следующий год юбку подлиннее купит. Тебе в ней будет удобнее. Из этой, девочка моя, ты уже выросла!

Помедлив и уяснив сказанное, Лиса справилась со смущением и благодарно кивнула. Про себя она решила, что Нина Павловна – хорошая женщина, а ни капельки не порочная. Зря её так называли глупые старшеклассники.