Текст книги "Россия и Дон. История донского казачества 1549—1917."

С самого начала существования казачества его вожди – атаманы – отделялись и в жизни, и в актах эпохи от «рядового» казачества. По истечении полномочий атаманы возвращались в ряды товарищей, но сохраняли и вес, и влияние. Мы видели уже, что в 1592 г. они были недовольны, что царь не назвал их поименно в грамоте, посланной на Дон. В половине XVII в. этих «знатных», то есть всем в Войске известных, казаков стали звать «старшинами»[55]55
  Впервые такое наименование мы встречаем в 1647 г.


[Закрыть].

Эти старшины были хранителями традиции и военных, и политических, и юридических, что было особенно важно, так как Дон был типической страной прецедента, обычая. Но не только политический и военный опыт выдвигал старшин. Несмотря на безусловное гражданское и политическое равенство, мало-помалу создавалось на Дону неравенство экономическое. В руках старшин сосредочились богатства, в виде военной добычи, в виде скота и лошадей. В конце XVII в. уже обозначилась рознь между старшинами и голытьбой, беглыми с России, которые прибывали на Дон в большом количестве. Терский атаман Ив. Кукля, покровительствовавший бежавшей к нему с Дона голытьбе, называл в 1688 г. донских старшин «станишными бояры и воеводы», а укрывшийся с Дону на Терек бывший донской станичный атаман Мурзенок грозился возвратиться на Дон и у «войсковых старшин головы резать, и бородами связывать, и через якору вешать…»[56]56
  Донские акты исторические. Т. XII. С. 271, 280.


[Закрыть].

Социальный антагонизм проявился на Дону в третьей четверти XVII в. довольно остро. Он был одной из главных причин крушения донской независимости. Старшина казачья стала, естественно, тянуть в сторону Москвы. Бояре московские очень ухаживали за старшинами во время приезда их в Москву в составе ежегодных казачьих посольств («зимовых станиц»). Царь дарил старшинам богатые дары: в Москве явно, на Дону, через своих послов – тайно. Московская партия, создавшаяся на Дону в половине XVII в., состояла преимущественно из старшин. Однако не надежда получить от царя поместья на Руси, не грубый подкуп заставляли в конце XVII в. казачьих старшин обращать свои взоры к Москве. Их социально-экономические интересы начинали уже отделяться от интересов общины. Переход от охотничьего быта к скотоводству, а затем и к земледелию, пользование рабским и наемным трудом для охраны табунов и стад, для обработки земли, для услуг; накопление богатств в руках старшин – все это выделяло старшин из единой прежде среды казачества. Обособленное положение старшин в казачьей среде, стремление их стать независимыми от воли демократической массы, желание обеспечить обработку своих земель принудительным трудом крепостных, жажда почета соответственно создавшемуся социальному положению – все это заставляло старшин оглядываться невольно на Москву, на московское поместное дворянство, вздыхать о дворянском звании, о праве владеть крепостными. Процесс превращения старшин в дворян длился полтора века и закончился лишь в начале XIX столетия. Однако тенденции к разделению единой социальной массы казачества на две неравные группы наметились уже во второй половине XVII столетия.

Приведенные выше сведения о населении вольной колонии русского народа на Дону говорят нам о том, что общественная организация колонии, благодаря ее примитивности, представляет собой в XVI–XVII вв. нечто цельное, монолитное. Все члены общины равны между собою и в политическом, и в социальном отношении. Все они ясно чувствуют свою обособленность, и социальную, и политическую, от остального русского народа. Казачество ревниво охраняло право своего звания. Казачье посольство в Москве, зимою 1640 г., просило правительство расследовать, «для чего» некий Ив. Поленов «живет на Москве и донским казаком называется»[57]57
  Донские дела. I, 980.


[Закрыть].

Чтобы стать полноправным гражданином Донской республики, нужно было быть принятым в казаки. Для этого требовалось заявление в войсковом кругу и согласие круга. Далеко не все получали это согласие Войска. Нужно было пожить на Дону, иногда лет 5–7, войти в местную жизнь, зарекомендовать себя, и тогда уже давалось разрешение на прием в казаки. Отказ в приеме мотивировался иногда политическими причинами: так, опасались принимать азиатских выходцев. Экономические причины отказа заключались в нежелании казачества превысить норму, на которую давалось так называемое «царское жалованье», то есть субсидия, выдаваемая московским правительством Донскому Войску за вспомогательную службу казаков в войсках царя и за охрану Войском безопасности южной границы царства.

В случае нужды в людях Войско предписывало станицам представить списки бурлаков, живших по городкам не один год и носивших поэтому особое название «озимейных бурлаков» (дословно зазимовавших), проводивших на Дону не только время летних работ, но живших и зимою, то есть весь год сплошь. Войско, по представлению станиц, избирало из числа «озимейных бурлаков» лучших и достойнейших и записывало их в звание служилых казаков[58]58
  Леонов А.А. О том, как поступали в казаки в старое время // Донские войсковые ведомости. 1862. № 39 и 40; также: Краснов Н., ст. в «Военном сборнике». 1862. 4 апр.


[Закрыть].

Прирожденных прав вначале (до конца XVIII в.) не было. Дети казаков именовались «казачий сын», пока не принимались, в свою очередь, в Войско и не становились казаками. В XVIII в. казак, пробывший много лет вне Войска, должен был просить станицу о дозволении ему жить в станице, «если от Войска будет милость на вступление его по-прежнему в звание казака…». Уехавший в Москву казак, поселившийся там, становился уже «бывшим донским казаком»[59]59
  Дополн. к Актам историческим. Т. XII. С. 177.


[Закрыть].

Никто не мог и не пытался навязать донским казакам принять кого-либо в число их сограждан. Наоборот, притязания московского правительства воспрепятствовать зачислению в казаки ряда лиц начались уже в третий период жизни казачества, после 1671 г. Именно правительство стало бороться с приемом на Дон беглых холопов и крестьян[60]60
  Что касается малороссиян, то московское правительство, принимая черкас семьями на Слободскую Украину, предписывало: «а одиноких, у которых племени в выходцах не будет, не принимать: сказывать, чтобы шли на Дон, для чего давать им прохожия памяти» (июль 1649 г.). Соловьев С.М. История России… Изд. 2-е. Т. X. С. 227.


[Закрыть]. До 1671 г. был лишь один случай, когда Москва интересовалась, не хотят ли казаки принять к себе на Дон известного претендента Александра Ахию. Это было в 1638 г., и причиной запроса была боязнь вызвать осложнения с Турцией. Но вопрос был, конечно, не о зачислении Ахии в казаки, а о политическом убежище.

Глава 6
Власть Дона

Таким образом, Донская колония обладала своей территорией, отделенной долгое время от метрополии незаселенными, пустыми местами, и своим населением. Спрашивается, была ли в колонии своя собственная государственная власть, был ли Дон государством или провинцией царства. На этот вопрос нужно ответить: безусловно, на Дону существовала своя собственная государственная власть и с 1549 по 1721 г. Дон был государством, а не провинцией.

Государственная власть на Дону имела источником своим народную волю, и Донская колония представляла собой республику. Суверенная власть принадлежала общему, народному собранию, носившему название круга или войскового круга. Предполагалось, что в круге присутствуют все правоспособные политически граждане, все великое Войско Донское, то есть все Войско в полном его составе. Мимоходом заметим, что в XX уже веке это выражение стали толковать как титул, соединяя два первых слова в одно – «Всевеликое Войско» – и придавая ему смысл величия, суверенности и т. п.

Для меня, как историка и юриста, несомненна тесная связь между кругом и древнерусским вече. Идея народоправства, отмиравшая в Северо-Восточной России и сознательно уничтожавшаяся великими князьями московскими в Новгороде и Пскове, нашла свое выражение в вольной колонии русского народа на Дону. Свойственное славянским народам, русскому в частности, стремление решать общие дела путем общего совета и общего согласия, искореняемое в Московском государстве, продолжало жить в душе вольных промышленников, воинов и охотников, уходивших из пределов царства в Дикое поле.

Казаки были прирожденными республиканцами. Каждая отдельная группа казаков, для какой бы цели она ни объединялась, решала все дела сообща, в кругу. Была ли это ватага, собравшаяся на рыбную ловлю, для добычи соли, для перевоза товара; была ли это ватага для совместного празднования и объезда своих друзей – она неизменно избирала сообща своего главу – «ватажного атамана» – и исполнителя его веления «есаула». Собиралась ли станица для занятия новой территории (так называемая «юрта»), никем не занятой, и для основания на ней нового городка; отправлялась ли «зимовая станица» (посольство) в Москву; выступало ли в поход против врага «походное войско» – все они выбирали – каждая организация для себя – атамана и есаула. При этом в походном войске избирались, помимо походного атамана и его есаула, полковники, сотники и есаулы. Равным образом, при дальнейшем усложнении в организации войсковой организации в XVII–XVIII вв., все чины ее были выборные.

Соответственно, и все вопросы решались казаками коллегиально. Выборные власти были лишь исполнителями воли и предначертаний общего собрания соответственной организации (сбора или круга). Интересно, что в эпоху мятежей в Московском царстве народ, подражая казачеству, собирался в круги. Так, неоднократно, во время восстания стрельцов на окраинах Московского царства (в конце XVII в.), стрельцы также устраивали круги. Во время бунта Стеньки Разина, в юго-восточной полосе России, казаки насаждали по городам свое устройство, объявляя жителей казаками и предписывая им собираться в круги, выбирать «городовых» атаманов. Так было в 1670 г. в Астрахани, Царицыне, Саратове, Самаре, Симбирске. Это было общим явлением в районе царства, охваченном восстанием 1670 г.

Само московское правительство смотрело на республиканский уклад казачьей жизни как на естественный факт и свое нерасположение к республиканству казаков стало проявлять лишь во второй половине XVII в., да и то исподволь и очень осторожно. В первой же половине XVII в., подкрепляя Донское Войско посылкою на Дон «вольных охочих людей», вооруженных за счет царя, правительство поручало «тех вольных людей отдать на Дону атаманам и казакам…». «И вы б, – писано было в наказе воеводам, – атаманам и казакам и нашим вольным людям велели быть к себе и учинить круг и сказали, чтобы вольные люди были у атаманов и у казаков в послушанье…»[61]61
  Донские дела. II. С. 1085. Ср.: Сухоруков. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII ст. // Русская старина. 1825; Котельников Е.Н. Историческое сведение Войска Донского о Верхней Курмоярской станице // Донские войсковые ведомости. 1860. № 12 и сл., отд. изд. Новочеркасск, 1891 (также Чтения общества истории и древностей. 1863. № 3; Харузин М.Н. Сведения о казацких общинах на Дону. 1885. В. I. С. XVII, 306.


[Закрыть]

Сравнивая казацкий круг и древнее русское народное собрание – вече, – мы видим черты их полного сходства. Летописец рисует следующую картину: «Новгородци-бо изначала, и Смольняне, и Киене, и Полочане, и вся власти (волости, страны) якоже на думу на веча сходятся, на что же старейшие сдумают, на том же пригороды станут»[62]62
  Лаврентьевская летопись. С. 160.


[Закрыть].

Подобно тому как в каждой древнерусской земле был свой старший город, к которому тянули все пригороды (младшие города) той страны, и вся страна управлялась вечем, народным собранием старшего города, точно так же и на Дону все «городки» (станицы) казачьи беспрекословно повиновались Войску, имевшему пребывание в главном городке, и выразителю воли Войска, войсковому кругу, хотя, в сущности, полное собрание всех казаков бывало фактически раз в году, а в остальное время в кругу принимали участие только «войсковые» казаки, то есть жившие в столице. На круге, как и на вече, присутствие и подача голоса были предоставлены на волю члена общины; он по своему усмотрению мог присутствовать в кругу, мог и не присутствовать, подавать голос и не подавать, но каждый присутствовавший и не присутствовавший должен был повиноваться приговору, состоявшемуся на круге, и не присутствовавший не мог отговариваться своим отсутствием. То же было и на вече.

Подобно тому как вече могло переменять существующий порядок вещей, сменять князя, сановников, судить и наказывать, точно так же и круг имел безграничное право выбора и смены неугодных лиц, суда и наказания.

В отличие от веча, для которого всегда достаточно было наличных граждан главного города, донские казаки считали нужным раз в году устраивать «съезд» всех казаков на круг, в главный городок. Обыкновенно это было весною, для решение обычных дел и дележа государева жалованья[63]63
  Дополн. к Актам историческим. Т. XII, 179.


[Закрыть]. Однако в случаях чрезвычайной важности (например, весть в 1639 г. о походе на занятый казаками Азов крымского царя) «атаманы и казаки по тем вестям посылали из столицы вверх по Дону по всем городкам и запольным речкам и велели… всем казакам ехати в съезд к себе в главный городок»[64]64
  Донские дела. I, 662.


[Закрыть]. В более тревожные годы казаки «для совету из городков» в Войско «часто приезжали». Обыкновенно же, в менее важных случаях, «посылали о войсковой думе в ближние (от главного) городки войсковые для съезду, письма…»[65]65
  Дополн. к Актам историческим. Т. XII. С. 195.


[Закрыть].

В 1688 г. в апреле, по чрезвычайно важному вопросу (о выдаче на расправу в Москву бывшего войскового атамана Лаврентьева), казаки, не довольствуясь кругом в Черкасске, послали в верхние городки до Раздор и на четвертый день учинили «иной круг»[66]66
  Там же. С. 192.


[Закрыть]. В 1675 г. казаки, уклоняясь от исполнений неугодных им пожеланий царского правительства, писали, что вопрос не может быть решен «без совету с верхними городками»[67]67
  Соловьев С.М. История России… Изд. 3-е. Т. III. С. 493.


[Закрыть].

Присутствовало ли на круге (в важнейших случаях) фактически большинство казаков или же только жители главного городка с атаманами ближайших городков, все равно воля круга была волей всего Войска.

Полную аналогию круга с вечем можно провести и по вопросу о праве участия в круге. Всякий донской казак мог участвовать в круге. Подобно вечу, не допускались на круг малолетние (до 16¹/₂ лет). Так называемые «выростки» (от 16¹/₂ до 18 лет) и «малолетки» (18 лет, присяжные, но не служилые) могли присутствовать, но без права голоса. Подобно вечу, не могли принимать участия в круге «работные люди» и «озимейные казаки», «зажилые бурлаки» и «тумы», как люди посторонние Войску, могущие в любое время оставить Войско. Чужеземцев, каковыми являлись и московские люди, в круг не допускали, хотя они и могли поодаль слушать, о чем речь идет. Азиаты (турки, татары и калмыки) совершенно не допускались, по соображениям военным. Духовенство на Дону было устранено от участия в круге. В конце XVII в., когда началось социальное расслоение казачества, казак, работавший у богатого старшины, из-за работ не всегда мог фактически попасть на круг. Наконец, в эпоху особенного наплыва «голытьбы», в последней четверти XVII в., после усмирения восстания Разина, эта «голытьба» вынуждена была «стоять за кругом», предоставляя решение дел, в центре, старшинам и «старым казакам»[68]68
  Ср.: Соловьев С.М. История России… Об отношениях Вел. Новгорода к вел. князьям Московским. М., 1846. С. 2; Беляев И.Д. Судьбы земщины и выборного начала на Руси. М., 1906. С. 9, 12–15, 17, 35; Леонов. Войсковой круг // Донские войсковые ведомости. 1962. № 26, 28; Дополн. к Актам историческим. Т. XII. С. 292, 161, 139; Сергеевич В.И. Вече и князь. М., 1867. С. 57, 61, 66, 92; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. С. 23, 46–60.


[Закрыть].

Войсковой круг решал все дела, касавшиеся Донской республики: объявление войны и заключение мира; посылку вспомогательных войск на службу царю; прием послов, отправление посольств и грамот к окрестным народам и в Москву; все церковные и монастырские дела; выборы всей войсковой администрации и смену ей; прием в казаки, увольнение из казачества; выдачу, уполномочий («войсковых правых писем») и заграничных паспортов («войсковых проезжих грамот»). Круг разрешал станицам заем новых юртов на территории Войска и основание новых городков; он же выдавал соответственные грамоты и решал земельные споры. Круг судил все преступления против Войска и главнейшие уголовные преступления, назначал наказание. Наконец, круг распределял царское жалованье.

Решение круга не требовало ничьего утверждения, на них не было никакой апелляции. Акты эпохи часто говорят о «мысли войсковой», о «войсковой думе», выраженной на круге. В действительности же круг выражал волю Войска. Этой воле никто не смел противиться на территории Войска. Вот пример, относящийся к 1638 г., к эпохе, когда казаки владели Азовом. На помощь донцам пришел отряд запорожских казаков (черкас) с атаманом Матьяшем во главе. И запорожские черкасы с атаманом Матьяшем «учали было бунтовать и Войска (Донского) было слушать не зачали, и учали (у донских казаков) прошать города в Азове особного и наряду (орудии), и хотел было он владеть и жить особно. И они-де (донские) атаманы и казаки, договоря меж себя, тово черкасского атамана Матьяша убили поленьем до смерти и вкинули в Дон. И после этого запорожские черкасы им во всем послушны по-прежнему, а будет-де они впредь похотят владеть собою, и им-де Войском молчать не будут и с ними управятца»[69]69
  Донские дела. Т. I. С. 707.


[Закрыть]. Такими решительными мерами, с полным сознанием своей суверенности, пресекало Донское Войско попытки «владеть и жить особно» от Войска. К той же эпохе (1641) относится попытка Черкасской и Манычской станиц отказать в помощи Войску, защищавшему Азов от турок из последних сил. Крамольники ответили: «Мы-де за камень не хотим умереть, мы-де умрем за свои щепки». Черкасские и манычские казаки были своими, не пришельцами, но и их постигла бы жестокая кара за ослушание, если бы не соглашение, очевидно, состоявшееся[70]70
  Донские дела. Т. II. С. 177.


[Закрыть]. Для ослушников войсковой воли у Войска было грозное наказание: лишение суда. Это значило, что объявленного «пенным» (от слова «пеня», штраф) всякий мог ограбить и даже убить безнаказанно. Внутри своей территории Войско утверждало свой суверенитет грозными и решительными мерами, вплоть до сожжения мятежного городка и поголовного истребления преступников против Войска[71]71
  За нарушение войскового приговора в 1683 г. войсковая грамота обещала: «буде из котораго городка такое злое дело учинится, и за то того городка казаков выбить вон и c реки Дону сослать, чтобы им нигде пристанища не было, а городок сжечь, а заводчиков вешать и рубить». Исторические описания. С. 315. Примеч.


[Закрыть].

Выборный президент Донской республики – войсковой атаман – был высшим представителем Войска. В его руках было высшее распоряжение военными силами Войска, снаряжение его, высшая администрация, дипломатические сношения. Имя войскового атамана обязательно поминалось в грамотах, адресованных Войску, а равно и в войсковых отписках и грамотах. Он предлагал кругу на разрешение дела и проекты резолюции. Постепенно установилось правило выбирать атамана раз в году, сроком на один год, хотя, фактически, атаман правил, пока был угоден кругу. Неугодный кругу атаман мог быть «отставлен» или даже «скинут». В случае отклонения его предложения кругом атаман считал это голосование актом недоверия и складывал свою насеку (знак достоинства). В случае расхождения с кругом в вопросах политики атаман «сдавал атаманство», не хотел «атаманить».

Атаман должен был находиться всегда в столице Войска. Если Войско выступало в поход под командою войскового атамана лично, то на его место выбирался временный заместитель, а войсковой атаман принимал титул походного. Если Войско, в XVIII в., посылало войскового атамана в Москву, он становился атаманом зимовой (или легковой) станицы, место же его занимал «наказной атаман» – выборный временный заместитель. Таким образом, поддерживалась непрерывность высшего представительства Войска.

Помощником войскового атамана был войсковой есаул, или, как он назывался в XVI в., «молодший товарищ». Есаул был министром полиции в юстиции. Он приводил в исполнение постановление круга по судебной и по административной части. На нем лежала охрана порядка в Войске и в главном городке. В XVII в. войсковых есаулов стало два.

Третьим лицом войсковой администрации был войсковой дьяк или подьячий. Он был, так сказать, генеральным секретарем Войска; через него шли все внешние и внутренние сношения. Считался дьяк на Дону «человеком знатным», ибо был «у государевых дел и войсковых писем». Занятие своим делом не мешало дьяку, в нужный момент, быть исправным воином. Так в 1640-х гг. войсковой дьяк Михаил Петров был взят в плен в бою; за то, что «знал всякие московские вести и войсковую думу ведал», подвергался от турок пытке неоднократно, и выкупу за него запросили турки немало: 2000 золотых червонцев и несколько человек пленных крымских татар знатного рода[72]72
  Донские дела. Т. IV. С. 499–505.


[Закрыть].

В XVI в. появились и другие должности: войскового толмача и подтолмача – для сношения с татарами и калмыками. Мы упоминали о том, что существовали в походе выборные должности войскового полковника (на полк из 500 человек), сотников и есаулов. Иногда различали в морском походе – судового полковника, так сказать адмирала флота, и боевого полковника – начальника десанта, сухопутного командира. Для срочных ответственных поручений Войска поблизости от столицы посылался есаул, а в далекие поездки – войсковые казаки или старшины. Таким образом, Войско вместо учреждения особых должностей предпочитало систему поручений.

Вообще говоря, должно признать, что долгое время управление Войском носило весьма примитивный характер. Не говоря уже о сложной системе, образовавшейся на Украине, даже в Запорожье существовали постоянные должности судьи и т. д. Татищев уверяет, что на Дону существовали войсковой хорунжий, войсковой писарь. Мы нигде не встречали этих чинов[73]73
  Татищев В.Н. Лексикон российской исторической, географической, политической и гражданской. 1793. Т. II (Донские казаки). Ср.: Скальковский А.А. История новой сечи. Т. I. С. 74—129; Яворницкий Д.И. История запорожских казаков.


[Закрыть].

Для полноты картины политического устройства Войска Донского нельзя не упомянуть о совете старшин при атамане, который фактически существовал с начала XVII в. Естественно было для атамана, в особенно важных и затруднительных случаях, прежде чем созвать Войско и предложить ему то или иное решение, призвать к себе для совета тех, кто занимал ранее должности атаманов (войсковых, походных, станичных), бывших послов в Москву и т. п. Еще в 1623 г. московское правительство предписывало своему послу Белосельскому призвать к себе «лутчих атаманов Исая Мартемьянова, да Епиху Радилова и иных атаманов и есаулов, и казаков старых и лутчих, которых Войско слушает»[74]74
  Исторические описания. С. 122.


[Закрыть].

Вполне естественно было, что московское правительство пыталось войти в общение с военными и политическими вождями казачества. Мы знаем, что еще в 1593 г. была заявлена претензия Войском, почему в царской грамоте на Дон не поименованы в отдельности атаманы. Это заявление не прошло бесследно, и, в период грандиозного политического движения начала XVII в. и временного бессилия московской власти, мы встречаем обращения царя к Дону, в которых поименно называют 2–3, а иногда и 7 атаманов. Затем имена других исчезают, и представителем Войска, которому адресуются обращения окрестных народов, остается один войсковой атаман. Из этого видно, каким фактическим влиянием пользовалась та группа, которая с 1640-х гг. получила название «старшины».

В 1644 г. посланец Томила Корякин доносит царю о том, что «слышал на Дону у атамана Ивана Каторжного и у его советников»[75]75
  Донские дела. Т. II. С. 701.


[Закрыть].

О 1644 г. есть известие, что пленных турок, взятых на море, «расспрашивали старшины одни (войсковой атаман) Осип Петров с товарыщи, тайным делом»[76]76
  Там же. Т. III. С. 70.


[Закрыть]. В 1687 г. атаман Самойло Лаврентьев, собрав к себе на двор старшину, посылал к Кузьме Косому (вождю партии раскольников), «чтобы он шел к ним для разговору»[77]77
  Дополн. к Актам историческим. Т. XII. С. 139.


[Закрыть].

Таким образом, складывалось новое учреждение, получившее в XVIII в. название «собрание старшин» и сыгравшее видную роль в управлении и политической жизни Дона.

Наконец, местное управление на Дону было организовано следующим образом.

В гражданском отношении Войско делилось на «станицы», то есть местные общины. Каждая община селилась в особом «городке», или «станичном городке». В начале XVIII в. имя «станицы» становится обозначением не только общины, но и самого поселения и станицами начинают называться городки, а последнее имя выходит из употребления. Более крупные административные единицы («сыскное начальство», «округ») появляются лишь в конце XVIII в. – начале XIX в.

Подобно Войску, и в каждой станице все дела решает станичный круг или сбор. Он избирает атамана и есаула, затем при усложнении жизни в XVIII в. и других станичных административных лиц (судей, писаря и т. п.). Он судит по всем делам, кроме важнейших уголовных преступлений и преступлений против Войска. Срок полномочий выборных властей – один год.

Таким образом, сверху донизу, организация Войска носит характер республиканский. И в местных общинах, и в Войске, все дела решаются общим собранием граждан. Все власти выборные. Более того, даже воинская организация Войска Донского в XVIXVIII вв. носит тот же характер. Войсковой круг определяет контингент воинов, подлежащих отправлению в поход: иногда это одна десятая часть, иногда три четверти всех воинов, способных носить оружие, иногда поголовное ополчение. Собравшись в назначенный пункт, «походное войско» избирало себе «походного атамана», старшин, полковников, сотников, хорунжих и т. п.

Итак, Донская республика обладала своей собственной законодательной, исполнительной и судебной властью. Верховная власть внутри Войска Донского принадлежала войсковому кругу и его выборным органам. Она была непререкаема и суверенна. Таким образом, государственная власть Войска Донского была таковою для донского казачества, которое повиновалось ей «не только за страх, но и за совесть». Все вступавшие на территорию Войска признавали эту власть беспрекословно. Дальше мы разберем вопрос о внешних отношениях Войска.

Подводя итоги сказанному выше, мы можем утверждать, что в XVI–XVII вв. Войско Донское, говоря языком современного государственного права, было простой (не федеративной) непосредственной демократической республикой.