Текст книги "Поучительные истории. Супер"

Поучительные истории
Супер
Сергей Тарасов

Фотограф Сергей Евгеньевич Тарасов

© Сергей Тарасов, 2024

© Сергей Евгеньевич Тарасов, фотографии, 2024

ISBN 978-5-0062-8954-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бухгалтерская программа

Закончилась золотое время, когда профессия геолога была престижной и приносила ее обладателю хорошие деньги. Бородатые геологи были героями многочисленных книг и фильмов, в которых они открывали многочисленные месторождения золота, драгоценных камней, алмазов, а также газа, нефти и газа. Сейчас им на смену пришли менеджеры, юристы, полицейские и домохозяйки. Месторождения золота и прочих полезных ископаемых разрабатывали частные фирмы, а геологам, которые нашли, и разведали эти месторождения, ничего не оставалось – ни денег, ни признания и уважения. Даже забыли главный, после Нового Года, праздник – День геолога, и даже не упоминали о нем в новостях.

Наша геологоразведочная партия искала и находила месторождения мрамора, потом, после разведки, в дело вступали артели и горняки, которые добывали мрамор на протяжении многих лет. Я поработал на поисках мрамора несколько лет, нашел и разведал месторождение цветного мраморизованного, очень красивого известняка, но даже никакой премии не получил. Наоборот – работы не было, и я сосал лапу, вместо того, чтобы купаться в деньгах. Так долго продолжаться не могло. Надо было найти хорошо оплачиваемую работу геологом, или сменить профессию.

Хорошо оплачиваемую работу геологом найти было нереально – этот спад геологии был по всей стране, и надо было менять профессию. В последние дни я работал дома по вечерам, писал свою книгу, в которой были указаны проявления поделочных уральских камней. Покупатель на нее нашелся быстро, я получил от него неплохие деньги, на которые я мог спокойно пережить этот кризис в геологии.

Но ждать, когда он закончиться, я не мог – не такая была у меня натура, чересчур деятельная и беспокойная. И я решил сменить, на время кризиса, профессию. Наиболее востребованной на рынке труда были профессии бухгалтера и водителя. Водителем я быть не мог – у меня не было водительских прав, пришлось выбрать работу бухгалтера.

Однажды после работы я шел домой и увидел баннер, который призывал обучиться профессии экономиста-бухгалтера на Высших инженерно-экономических курсах. На них могли учиться только люди, имеющие высшее образование, и обучение было платным. Я зашел туда, все узнал и решил, что пойду. После года с небольшим обучения у меня будет диплом и знания, которые мне позволят работать бухгалтером.

Тогда я работал коммерческим директором в Уральской горной компании. Мы основали эту компанию под крылышком Уралмашевской группировки, а генеральным президентом был Федулев. Он сидел в кабинете по соседству, а все мы, геологи заняли письменные столы и принялись думать, как бы нам поскорее стать крупной и преуспевающей компанией. Ответ напрашивался только один – золотодобыча. Трое из нас, так, или иначе, были с нею связаны. Юрий Иванович трудился на золотодобыче несколько лет, Володя был кандидатом по очень редкому типу месторождения золота, а я искал коренные месторождения этого благородного металла около десяти лет.

Мы единогласно выбрали нашего шефа Николая, а он, в свою очередь тут же назначил меня коммерческим директором, и мы начали работать не за страх, а за совесть. Прежде всего, мы были коммерческая фирма, и никакого отношения больше к ПГО Уралгеология мы не имели. А чтобы там, на втором этаже, где располагался Департамент по Уральскому округу, нас сразу же запомнили, мы через два месяца подали две заявки на россыпные месторождения золота.

Мы-то ушли с ПГО Уралгеология, но там остались жены двух наших геологов, и они снабжали нас необходимой информацией, и поэтому наша горная компания сразу же заняла видное место среди уже известных артелей. Николай лично с этими двумя заявками зашел в Департамент и зарегистрировал наши заявки, по которым было, в общем, около тонны россыпного золота.

Пока с золотом все у нас было нормально, я занялся прямой продажей, в основном уральского камня. Мне это было очень интересно – я знал все каменные свалки за пределами города, и моя задача заключалась, в том, чтобы камни с них продать, пока конкуренты не очухались. Выглядело это так: на меня выходили коммерсанты, которые нуждались в уральском камне – они решили открыть производство камнерезных изделий, но сырья у них не было. Мы договаривались с ними, какой камень им нужен, и объём.

После того, как мы договорились, об объёме и цене, мы ударяли по рукам. Никаких договоров я с ними не заключал, и все держалось на честном слове. Потом договаривались с водителем ГАЗ -66 и отправлялись за камнем. Конечно, блоки по тонне и более, мы погрузить не могли, но я обходился более легкими блоками – килограммов по ста. На погрузку камня и отправка его заказчику уходило полдня, после этого мы рассчитывались с заказчиком, водителем автомобиля и все были довольны.

Меня уже знали, на рынке и мне было легче продать камень. За неполную зиму я умудрился продать почти все известные каменные свалки, и там остались только неподъёмные блоки в несколько сот килограммом, до тонны и более. Один эпизод продажи камнесамоцветного сырья чуть не сорвался – мы загрузили почти полную машину родонитом, кахолонгом, лиственитом, яшмой и серпентинитом. Заказчиком выступил один из молодых коммерсантов, который пожелал открыть камнерезное производство в одном из пустующих цехов на РТИ. Когда он получил всю партию уральских камней, то расплатиться с нами он не смог. Эта волынка с оплатой тянулась недели две, пока нам не надоело.

Один из учредителей нашей Уральской Горной компании был резким человеком, и когда ему показалось, что его водят за нос, то он взял и объяснил этому незадачливому бизнесмену, что у него осталось всего несколько дней, после которого он лишиться своей квартиры и машины. У нас была мощная крыша, и с ней связываться было опасно – можно было потерять не только деньги, но еще жилье и надежды на спокойную жизнь.

Зима прошла в заботах и трудах. Когда в принципе все было готово, – заявки на россыпное золото вот-вот рассмотрены, камни с известных каменных свалок я продал, настало время подумать о том, как мы будем разрабатывать россыпное месторождение. Нам надо было много денег и сразу – чтобы с ноля создать действующую артель. Никто еще конкретно не занимался какими-то вопросами, но к нам уже потянулись один за другим горные мастера и кадры из золотодобывающих артелей. Мне особенно запомнился один горный мастер, который заходил к нам чаще других. Артель, в которой он работал, обанкротилась, а у него на руках остались документы по опробованию горных выработок.

Часть из этих шурфов были с такими высокими содержаниями металла, что можно было простым ковшом намыть себе на безбедную старость. Он это понимал, но рисковать не хотел – и решил нам за круглую сумму передать все данные о содержании золота в пробах. Переговоры шли долго, и никто не хотел уступать – деньги были очень большие. В конце концов, наша крыша решила, что связываться с разработкой золотой россыпи еще не готова. К этому еще надо пуститься на издержки, – покупать технику, принимать рабочих, словом с ноля создать артель. Даже с хорошими содержаниями золота, первый год был бы нелегким.

И руководство компании отказалось от этой идеи. Все мы, геологи Горной компании, решили выйти из учредителей и оставить эту мечту о создании артели. Но с нам поступили по честному – заплатили зарплату за несколько месяцев и мы расстались друзьями.

В это время я не только работал коммерческим директором нашей компании – я еще активно учился на экономиста– бухгалтера на Высших инженерных курсах. Больше всего на этих курса было бухгалтерии. Вела ее старой школы бухгалтер, очень профессиональная дама, которая начала свои занятия с самолетиков – так она называла очень упрощенно дебит и кредит – они напоминали на самом деле самолетики, и к ним мы довольно быстро привыкли. Экономику вел мужчина лет пятьдесят, и он тоже был ас в своем деле. Но уж очень скучный был этот предмет, и у меня к нему не лежала душа.

Кроме этих обязательных предметов у нас было изучение одной из бухгалтерских программ. Не знаю, как ее выбирали, так как основной программой была 1С, а программа, которую мы изучали, называлась Бонус. Тогда компьютеры только входили в быт, и почти ни у кого не было компьютера. И так получилось, что мы не только изучали эту бухгалтерскую программу, а на самом деле знакомились с компьютером. Преподаватель разбила нашу группу на две части, человек по десять, и обучала каждую часть отдельно.

Было очень весело: когда она ходила и командовала, что установите себе зарплату, то я тут же назначал себе зарплату в несколько сотен тысяч рублей и дальше действовал по обстановке. Наверное, никто из нашей группы так и не освоил эту программу Бонус, и я ее встретил только раз в жизни, когда захотел устроиться в парикмахерскую бухгалтером, и там как раз стояла эта программа Бонус.

В конце у нас были выпускные экзамены. Я сидел над одной задачкой по бухгалтерии, но так и не смог ее решить. На первом вопросе была экономика, но я так и не помню, с каким разделом была связан мой вопрос – все было очень сложно, а я только слушал лекции, но никогда их дома х не читал.

Перед выпускными экзаменами у нас была практика. Я не помню, где ее проходил, но отлично знаю, где проходили ее мои друзья – в налоговой ленинского района. В принципе можно было остаться в ней работать – после того, как обучение закончилось, и мы получили дипломы. Об этом я вспомнил, когда начал искать работу бухгалтером. Зашел в налоговую и чуть-чуть не устроился там на работу.

Но чуть-чуть не счтаеться. Вот если бы я там проходил практику, то с вероятностью 100 процентов меня бы приняли. Но я не унывал – я зарабатывал себе на хлеб, тем, что перепродавал кольца и серьги с уральскими камнями, а в промежутках искал работу бухгалтером.

И однажды мне крупно повезло. Мне назначили тестирование в одной из крупных медицинских компаний – Дельрус, и если бы я прошел бы его, то меня бы приняли бы на работу бухгалтером. Я пришел в назначенный час и часа два сидел за ноутбуком, решая тест. Когда я с ним закончил, то оказалось, что я ответил на семьдесят вопросов правильно и меня должны взять на работу.

Начальница отдела кадров, когда со мною беседовала после того, как я прошел тестирование, спросила у меня – зачем мне это надо. Она была в курсе, кем я работал раньше – начальником геологоразведочного отряда, и объяснила мне просто и доходчиво – я должен был сидеть в женском коллективе по восемь часов в сутки, выполнять сугубо женскую работу и еще спросила – зачем мне это надо?

Как-то я не задумывался об этом аспекте работы, но по опыту знал. Что управлять женским коллективом сложнее, че мужским, не говоря том, что мне надо было стать его частью – одним мужчиной на полтора десятка молодых женщин. Я подумал и решил, что такой работы мне действительно не надо, и отказался. Через пару недель, когда понял, какую Ваньку я свалял, пришел обратно, но было уже поздно. Начальник отдела кадров сказала, что мне надо переучиться на 1С, и тогда у меня будет шанс устроиться бухгалтером.

Я переучился на1С, но так и не смог устроиться бухгалтером – видимо, мне было навсегда уготована карьера геолога, а остальные профессии моя судьба вообще не брала в расчет. И я перестал бороться с этим.

Принимающий каскад

Лет десять тому назад ко мне воспылали любовью радиоприемники – старые и новые, сенсорные и большие, как гробы – типа Океана, ВЭФ. Их мне дарили на работе, совершенно бесплатно отдавали совсем незнакомые мне люди. Кроме этого, почему-то в это времени я находил одну и ту же марку мобильных телефонов – Сименс. За две недели я случайно нашел три таких аппарата, похожих как братья. У них тоже было радио, и я включал их через аудиосистему, и целыми днями был в курсе всех новостей. Тогда же, в это же время, я приноровился искать и находить бутылки с водкой: – нашел три запечатанных бутылки водки, причем зимой, и как-то продемонстрировал одну из моих находок своим друзьям, с которыми работал в одной из экспедиций. Я только что приехал на работу ранним утром, но уже успел найти полную бутылку водки, в одном из сугробов.

Геологи народ суеверный, и верит в такие вещи, как фарт, удача и везение. В глазах моих коллег я стал самым везучим человеком – ну, кто, мог похвастаться тем, что нашел три бутылки с водкой за неполный месяц: утром, перед работой. Я уже не задумывался, а пинал очередной пакет, который мне мешал пройти по заснеженной тропинке. Потом, когда из этого пакета раздавалось звяканье, я разворачивал этот пакет, в котором оказывался полная бутылка с водкой и мобильный телефон Сименс.

Поэтому, когда мы стали ходить в геологические маршруты, никто из моих коллег не сомневался, что я обязательно найду гамма аномалию на пустом месте, которое прошли до меня несколько маршрутных пар, или в безобидной пробе, которую отобрал совсем случайно, окажется ураганное содержание золота. Я на эти штучки с моим везением не обращал никакого внимания, а работал как обычно.

Но даже я вынужден был заметить, что мне в маршрутах часто попадаются приемники – и вместо того, чтобы отдыхать после маршрута, я ремонтировал очередной ВЭФ, или Океан, а потом полночи настраивал каналы.

Сейчас, когда эпопея с радиоприемниками закончилась так же неожиданно, как и началась, у меня дома оказалось только одних Океанов шесть штук, ВЭФ тоже много – пять, или шесть приемников. Остальные, маленькие, такие как Селга и тому подобные, я даже не считаю – они лежат в квартире, на чердаке и в чулане, в рабочем состоянии и ждали, когда я их пожелаю послушать и вставлю для этого батарейки.

В одной старой книжке по радиоэлектронике я нашел одну прелюбопытную схему – автор этой статьи утверждал, что если соединить все принимающие каскады этих старых приемников, то можно поймать любую радиостанцию. Это было смелое заявление, и у меня иногда чесались руки, чтобы на практике посмотреть, что из этого выйдет. Но все было некогда: то ремонт, то урожай, или какая-то причина.

В этом году мне тоже не удалось проверить эту смелую идею: – я писал рассказы, и не заметил, как закончилась зима. По идее, уже в мае можно было копать землю под картошку, или готовить грядки. Я к этому был уже готов – как раз закончил один цикл рассказов, заказал небольшой тираж реальных рассказов и фантастики для моих детей. Одну, самую первую книжку я уже получил, часть прочел, удостоверился, в том, что ее можно прочесть неискушенному читателю, и сейчас ждал, когда напечатают все остальные книжки.

Каждый мой ребенок должен получить от меня по две книги. В одной, самой толстой, была проза, – всякие события и случаи из моей жизни, а во второй – короткие фантастические рассказы. После этого я мог посчитать свою миссию законченной – все, что я хотел рассказать о своей жизни детям, я написал, и им предстояло самим оценить, какой праведной жизнью я жил.

Кроме того, в самом конце зимы, когда я уже устал писать рассказы о своей жизни, я начал писать, небольшие фантастические рассказы. Их тоже получилось на небольшую книжку, и я решил ее тоже подарить детям, – в качестве бесплатного приложения к серьезным событиям, описанным в первой книге. К тому же некоторые фантастические рассказы получились, на мой взгляд, достаточно хорошо, и мне было интересно узнать, от своих детей, смогу я рассчитывать на карьеру писателя – фантаста и зарабатывать немного от их издания.

Но пока я еще думал заканчивать свою книгоиздательскую деятельность, весна решила не наступать, а еще повременить. В результате возникла неопределенная погода – не то весна, не то ли зима, и я начал от такой погоды чувствовать себя плохо. Для начала заболел какой-то простудой. Долго мучился с кашлем, и когда понял, что мне просто уже не хватает кислорода, то пришлось отказаться от курения.

Сразу же захотелось поесть, и вместо того, чтобы выкурить сигарету, мне пришлось налечь на всякие вкусные вещи, которые я нашел в холодильнике и шкафу. Толстеть мне не пришлось – я остался таким, как и был, а излишки нервной энергии пришлось сжигать работой – в основном, придумыванием фантастических рассказов.

Весна все не наступала, и дня два тому назад почти полутора суток валил снег. От такой капризной весенней погоды я спал на ходу, но уснуть, как положено, не мог – вставал каждый день то ли в пять утра, то ли еще раньше. Короче, мои внутренние часы совсем пошли в разнос, и мне было трудно просто жить – есть хотелось всегда, в любое время суток, а спать хотелось каждую минуту. Наконец, снегопад прекратился, сегодня утром. Но совсем он и не думал прекращаться. Снег летел по-прежнему, хотя и реже.

Накануне я залег спать в десять вечера и заставил себя проспать почти до семи утра. Это было нелегко – меня таки тянуло встать в пять часов, потом в шесть, но я взял себя в руки и продремал почти до семи. Хорошенько позавтракал и отправился в огород. Там везде были сугробы, и ничто не напоминало о том, что уже надо садить петрушку, редиску и картошку – все было покрыто полутораметровым слоем снега.

Я взял лопату и немного почистил снег – сделал дорожку, а потом открыл калитку на улицу и поразился, сколько снега выпало на улице. Ни о какой-то посадке речь вообще не шла, и поэтому можно было расслабиться и заняться каким-то интересным делом – например, поспать, или написать несколько рассказов.

Но я так хорошо выспался. Что сразу вспомнил о том, что хотел соединить все принимающие каскады своих приемников. Лучшего времени для этого у меня еще не было, и я решил, что его я потрачу на электронику.

Для начала я перенес все старые радиоприемники на кухню. Их оказалось много – три рабочих Океана, два ФЭВ, и несколько магнитол. Еще было два Океана, которые я не знал, работают ли они, или нет – это были готовые запчасти, но я подумал и присоединил их к куче рабочих радиоприемников. Теперь мне надо было набрать проводов и соединить их в один принимающий каскад.

Скоро на кухонном столе не стало хватать места от радиоприемников – я соединял их все в одно целое и когда закончил свою работу, то незамедлительно пожелал узнать ее результаты. В принципе, надо было половить радиостанции, а на каком аппарате, без разницы – ведь это была один принимающий каскад. Я добавил громкость всем приемникам и стал осторожно менять частоты, очень медленно вращая ручку настойки. Ради простого любопытства я и так пробовал поймать какую-то радиостанцию, раньше, зимой. И сейчас мне было удобно сравнивать.

Я начал со средних волн, потом перешел к метровому диапазону, и закончил поиски на УКВ. Больше всего добавилось радиостанций на средних и метровом диапазоне, а в ультракоротком и коротком диапазоне я просто не заметил разницы. Чтобы слышно было то, что говорят дикторы, мне надо было покрутить катушки на каждом из приемников и поставить наружную антенну. Через час – второй работы я все сделал, что хотел и результат превзошёл все мои смелые ожидания. Радиостанций было очень много и было трудно разобраться с ними – хотя бы для того, чтобы не слышать всякую чушь, вроде Вестей, которые чересчур злоупотребляли рекламой.

Чтобы, наконец, пообедать, я убрал все радиоприемники со стола и стал готовить обед, поглядывая на свою работу. Как бы мне не хотелось продолжить, и найти какую-нибудь неизвестную радиостанцию, но сначала надо было подкрепиться. Я достал из холодильника грибной суп с мясом, сметану, и хлеб. В это время закипел чайник, и я его накормил сухой заваркой, чтобы он закончил орать голодным голосом. Через несколько минут, в течение которых я как иголка сновал между холодильником, плитой и обеденным столом все было готово – на обеденном столе стояла дымящая миска с грибницей, в чашке остывал чай, и можно было приступать.

Пообедал я очень быстро, раз-два и готово. Но мытье посуды заняло в три раза больше времени. Я включил у себя автомат и вышел из ступора, когда все было перемыто, вытерто полотенцем и расставлено по местам. По старой привычке я хотел закурить, но вовремя вспомнил, что неделю назад я бросил. Пришлось достать из кармана свою старую трубку, выйти во двор и посидеть на свежем воздухе с трубкой в зубах. Сразу же полегчало, и я почувствовал прилив сил. На улице уже темнело, и я по своему опыту знал, что слушать радиостанции удобно всего вечером, а еще лучше ночью – помех было меньше и можно было поймать совсем незнакомую пиратскую радиостанцию.

В годы моей молодости, когда выпускались такие мощные радиоприемники, что они без труда ловили все, что пожелаешь. Мои друзья в городе делали радиопередатчики и гоняли в эфире блатные, дворовые песни, или записи Высоцкого. Когда я уже жил в квартире около горного института, то какие-то радиолюбители выходили в эфир около полуночи и передавали бардов, какие-то самодеятельные и блатные песни. Все это было перемешано, и слушать эти записи было очень интересно. Но спустя год лафа закончилась – или эти радиохулиганы сами закончили передавать свои концерты, либо им помогла милиция.

С тех пор, сколько я не крутил ручку настройки у моего Океана, поймать ничего путного мне не удавалось. Сейчас вечером я оторвусь по полной программе: буду ловить радиохулиганов в эфире и слушать нормальные песни без рекламы и надоедливых ведущих.

А пока я занялся другими делами и просидел с ними до самого вечера. У меня был выбор – или посмотреть какой-то пиратский боевик, или заняться радио. Я выбрал радио, и с полной кружкой горячего чая принялся обшаривать диапазоны. Сначала мне не везло – или я начинал слушать замаскированную рекламу, либо китайские новости, или какой-то шум. Но я продолжал искать, и наконец, нашел первого радиолюбителя, который выпустил в эфир бардов, дворовые песни конца 80-х годов.

Это было лучше, чем ничего, но скоро мне наскучило слушать бардов прошлого столетия и я начал крутить ручку настройки. Радиостанций было очень много, но чтобы их слушать, требовало растянуть диапазон. Это я оставил на потом, а пока просто крутил ручку настройки. В самом конце диапазона меня заинтересовали голоса, которые беседовали в эфире – обсуждали каких-то общих знакомых, свои дела и заботы. Я послушал эти голоса немного и уже собирался уходить с этой волны, как вдруг услышал знакомый голос.

Голос рассказывал своему собеседнику, как он рыбачил и сколько поймал тогда рыбы. Это был голос моего брата, я мог поклясться где и как угодно. И его собеседника я тоже узнал – это был мой отец. По моему лицу тек холодный пот, было страшновато и нереально слушать голоса давно умерших своих близких. Но оторваться от приемника я уже не мог – слушал такие знакомые голоса брата и отца, которые поймал в обьединенном принимающем каскаде этих семи старых мощных приемников.

Наконец я отодвинулся и стал размышлять. Мне очень хотелось слышать и Леву и отца, но еще больше мне хотелось с ними поговорить. Чтобы это сделать, надо было собрать небольшое передающее устройство, схема которого была у меня в одной старой записной книжке.

Я нашел эту старую книжку, подобрал необходимые детали, и за пять минут спаял эту простенькую схему. Теперь мне необходимо ее проверить – низкочастотный транзистор был немного не такой, какой мне надо было, но найти точно такой было нереальным делом. Я нашел 373 элемент питания, подсоединил его к схеме, а потом достал Левины наушники, у которых был микрофон и дунул в микрофон. Из приемника тотчас донесся шум – это значит, что все работает.

Теперь можно было вклиниться в разговор между давно умерших моих близких людей и поговорить с ними. От нереальности этой задачи у меня тек по спине холодный пот, слезы застилали глаза, но отступать было уже поздно. Я повернул немного ручку настойки, увеличил громкость до предела – почти до 5 ватт и когда услышал голос брата, сказал ему «привет». Лева тут же замолчал, и через несколько секунд спросил, «Серега, это ты?»

У меня стоял комок в горле, слезы душили меня, но я выдавил в микрофон, что это действительно я. В моем смартфоне есть почти полувековые музыкальные записи моих друзей, которые давным-давно умерли. Я их иногда слушаю, но разговаривать с ними мне даже в голову не приходило. А здесь было совсем другое дело – я поздоровался с давным-давно умершим своим братом и получил от него ответ. Мои мозги не могли в это поверить, но пришлось с этим смириться.

Когда мой первый шок стал проходить, беседа помаленьку наладилась. Я спросил у Левы, где он сейчас и где отец, с которым он несколькими минутами раньше беседовал, и попросил его объяснить, с кем я на самом деле общаюсь – с духом, или с голосом, который застрял в эфире.

Лева объяснил, что он сам не знает. Тела как такового, у него сейчас нет, а общаться он может с любым человеком, который, как он умер. Это было для него проще простого – все люди, с которыми он был при жизни знаком, а потом тоже умерли, сохранись в эфире и поговорить он может в любой момент, с любым. Просто беседа с еще живым человеком, каким в данных момент я являюсь, у него еще не было, и я был первый, с которым у него это получилось.

Мне пришлось объяснить Леве, что я собрал такой мощный передающий каскад, из старых радиоприемников, что могу, наверное, прослушивать эфир даже прошлого века. Он сказал, что слышал о таком, но никогда на практике не сталкивался. Потом я спросил, далеко ли батя, и можно мне с ними перекинуться парой слов.

Оказалось, что мой отец слушал наш с Левой разговор и был уже в курсе происходящего. Я поздоровался, спросил, как он там, за порогом жизни, себя чувствует. Он ответил, что все хорошо, и он рад меня услышать – первого живого человека, а так он общался только с умершими.

Я рассказал ему, что происходило со мной после его смерти, что сейчас я живу в его доме, забочусь о доме и огороде и все у меня нормально. Лодка, на которой мы с ним рыбачили на пруду, тоже стоит во дворе и мотор от нее все так же стоит в мастерской. Потом я узнал у отца, из чего сделал фундамент в бане, так как, по-моему, он начал разрушаться.

Он меня успокоил, потому что фундамент был залит раствором, который был приготовлен на Визовском заводе, а отвалиться мог лишь тонкий слой штуратурки, которым был покрыт этот фундамент.

Под конец я спросил у них, говорят ли они с моим дедом, мамой, или с моим старшим братом, теткой Александрой и остальными, умершими членами нашей когда-то большой семьи. На этот вопрос мне ответил Лева – он сказал, что собрать всех он просто не может, но согласен передать привет от меня всем.

На этом мы с ним попрощались – я выключил всю аппаратуру, взял пачку сигарет и пошел осмыслить этот факт, что я только что побеседовал с моим братом и отцом, которые давным-давно умерли, но голоса их по-прежнему находиться в эфире. Мне надо было привыкнуть к этой мысли, что души живы и готовы ка общению, как с умершими, так и находящими в полном здравии людьми. Это было невероятно, и мне казалось, что это на самом деле сон, и если я проснусь, то все пропадет, а это было жалко…