Текст книги "Чистилище"

Он просидел в десантном отсеке БТР ещё два часа и только потом решился выйти наружу. Тут же выяснились новые печальные подробности. Связи с начальством не было, её вообще ни с кем не было, на его запросы в эфире никто не отвечал. Мобильные телефоны ещё работали, но ни до кого дозвониться он так и не смог. Трубку не брали ни родственники, ни сослуживцы. Зато во втором БТР блокпоста старший лейтенант обнаружил совершенно жуткое зрелище. В момент атаки мутантов в десантное отделение этой машины набилось человек пятнадцать солдат, вдвое больше, чем то количество, на которое оно рассчитано. Солдаты заперлись изнутри, и, судя по всему, некоторые из них оказались заражены. Кто-то умер от судорог, а кто-то превратился в мутанта и бросился рвать зубами своих товарищей. В образовавшейся давке люди пытались отбиваться, и в ход пошли штык-ножи. Но то ли заразившихся оказалось больше и они загрызли всех живых, то ли живые отбились, но были покусаны и потому подхватили заразу и умерли позже, но десантный отсек более походил на скотобойню, набитую изгрызенными и изрезанными трупами.

От увиденного зрелища старшего лейтенанта чуть не стошнило прямо в противогаз. Такого ему видеть не доводилось, и рвоту ему удалось сдержать с большим трудом. В этот момент со стороны второго блокпоста донеслась беспорядочная стрельба, и старший лейтенант решил пробиваться туда. Он сел в свой БТР и повел его ко второму блокпосту. Тот был организован немногим далее по трассе, на перекрестке у стационарного поста ДПС. И положение там было не намного лучше. Перекресток был забит брошенными машинами, сам пост ДПС раскурочен толпой, блокпост кишел мутантами, жрущими мертвецов. Внутри обоих БТР блокпоста засели солдаты, укрывшись от них так же, как он четырьмя часами ранее, и долбили по мутантам, насколько позволяли сектора обстрела. Попасть в тех, что оказались вплотную к бронетранспортеру, они не могли, и целая толпа мутантов ползала вокруг боевых машин на четвереньках и дралась друг с другом за трупы убитых. Приближение нового БТР вызвало у них приступ бешенства, и мутанты бросились на бронетранспортер. Старший лейтенант с удовольствием передавил не меньше десятка хрипящих от ярости уродов, остальные перестали лезть под колеса и разбежались, исчезая в складках местности с поразительной скоростью.

Из личного состава второго блокпоста выжило одиннадцать контрактников, но оба БТР были не на ходу. И командиры, и механики-водители обеих машин в момент заражения находились в отсеках управления, и у всех или почти всех противогазные шланги были отвинчены от фильтров. Кто из них стал мутантом, а кто нет, было не ясно, да и не важно. Между ними завязалась борьба, точнее, грызня, в процессе которой кто-то или случайно, или специально выдернул чеку ручной гранаты. Граната взорвалась и вывела из строя управление бронетранспортером, а в отсеке управления второго БТР кто-то пытался вести беспорядочный огонь из автомата в упор. Рикошетирующими пулями были нашпигованы и приборы, и оба солдата. В итоге все выжившие уместились на бронетранспортере старшего лейтенанта, и он, как старший по званию, принял на себя командование и решил двигаться к городу.

Неподалеку от МКАД на одной из заправок они натолкнулись на пару БМП и грузовик. При них было десятка три бойцов в ОЗК, занимавших круговую оборону, пока несколько их сослуживцев пытались вручную заправить технику. Выяснилось, что армейцы отступают из Москвы, потому что там творится полный абзац, и связи с начальством у них тоже нет. Зато есть связь с соседями, точнее с теми из них, кто выжил, и дела там обстоят ещё хуже. Все потеряли более девяноста процентов личного состава, выжившие подразделения отрезаны друг от друга миллионами мутантов, дороги намертво забиты тысячами машин, и никто не понимает, что делать. Совершенно ясно только одно – выжили лишь те, кто был в ОЗК и противогазах. Теперь народу страшно даже сходить отлить, и для этого люди стараются забраться в любое помещение как можно глубже, в надежде, что там кратковременная разгерметизация не приведет к заражению.

Майор, командовавший армейцами, принял решение первым делом добраться до ближайшего торгового центра и запастись водой и питанием. Там и произошел первый серьёзный бой с мутантами. Пока небольшая колонна приближалась к зданию торгового центра, он выглядел абсолютно пустым и безлюдным. Но едва бойцы вошли внутрь, как на них набросились сотни мутантов, прятавшихся в торговых залах. Высокопрофессиональных навыков ведения боя в ОЗК и противогазе толком никто не имел, и схватка вышла кровавой и жуткой. Автоматы били в упор, но мутанты были живучи и многочисленны, чувствовали своё преимущество и разбегаться не собирались. Почти все они оказались вооружены ножами или дубинами, и вырваться из торгового центра удалось едва половине солдат. Старшему лейтенанту вновь повезло, в жестокой мясорубке он получил несколько ножевых ударов, но все они прошли вскользь по разгрузке. ОЗК оказался прорезан в трех местах, однако ни один из ударов не дошел до тела. После того как выжившие вырвались из торгового центра и автоматические пушки БМП подавили огнем хлынувших следом мутантов, колонна откатилась подальше от МКАД и остановилась лишь тогда, когда вокруг закончились жилые постройки.

Тут старшего лейтенанта едва не пристрелили, увидев изрезанный ОЗК. Все решили, что он заражен и вскоре мутирует. От неминуемой смерти его спасло появление профессора. Точнее, изрядно раскуроченной кареты «скорой помощи», в которой он ехал по какому-то проселку, выходящему на трассу. «Скорую» заметили, дали очередь в воздух и помигали прожектором. К тому времени уже вечерело, и сигнал был хорошо виден. Выяснилось, что машину профессор нашел недалеко от коттеджного поселка, в котором обычно жил, а теперь уносил ноги от своих земляков, ставших мутантами. Профессор оказался каким-то биологом из института не то вирусологии, не то бактериологии, не то это был один и тот же институт – старший лейтенант тогда не запомнил, когда тебя хотят расстрелять, тут не до таких подробностей. Профессор был в респираторе и первым делом спросил, не найдется ли для него лишнего противогаза, а вторым делом предложил не убивать старшего лейтенанта немедленно. Он заявил, что, по его наблюдениям, заражению не всегда подвергаются без ОЗК, вот он сам, например, не заражен, хотя от ОЗК бы не отказался. Короче, если порезов нет, то может, и повезло. Это и спасло старшего лейтенанта.

Посовещавшись, было решено вернуться в аэропорт Домодедово. Там есть цех бортового питания, то есть еды и воды должно быть много, и горючего в аэропорту точно полно. А главное, там меньше мутантов. Их там сотни, а в пригородах сотни тысяч, не говоря о Москве, в которой их наверняка миллионы. В первую очередь надо наладить элементарный быт, чтобы не умереть от голода, попытаться наладить связь и разобраться в обстановке. До аэропорта добрались спокойно, если не считать толп мутантов, выбегающих из каждого дома и порывающихся догнать колонну. Цех бортового питания нашли не сразу, а когда нашли, оказалось, что он кишит мутантами. Мгновенно вспыхнул ещё один бой, в результате которого уродов удалось частично перебить, частично обратить в бегство. Цех заняли, но всё оказалось не так, как хотелось. Мутанты сожрали всю еду, включая полуфабрикаты. Похоже, цех и его склады подверглись массовому нашествию ещё днем, и сейчас в нем оставались лишь самые голодные мутанты, которым то ли не хватило еды, то ли они просто не успели ворваться сюда вовремя. Короче, сожрано было всё подчистую, кроме воды в бутылках и йогуртов в пластиковых стаканах. Профессор заявил, что мутация катастрофически оглупляет своих жертв, раз они не помнят, что такое пластиковая упаковка, и ищут еду по запаху и вкусу. К тому времени на улице наступили сумерки, и было решено закрепиться для ночевки на территории цеха.

Ночью цех атаковали крысы и летучие мыши. Огромное количество крыс появилось повсюду непонятно откуда, полы кишели живым ковром из истерично визжащих тварей, крысиный поток захлестнул всё. Несущим охрану возле боевых машин бойцам удалось укрыться внутри техники, тем, кто ночевал в здании, повезло меньше. Спаслись лишь те, кто успел влезть куда повыше, отстреливаться было бесполезно, крысиный поток казался бесконечен. Запирать двери тоже не помогало, крысы прогрызали в них дыры за несколько минут. Пришлось покинуть цех через окна и бежать к боевым машинам прямо через крысиное месиво. В этот момент на бегущих налетели летучие мыши, норовя вцепиться в лицевую часть противогаза. Одна такая тварь прокусила контрактнику противогаз и вгрызлась в щеку. Солдат упал, крича от боли, и крысиный поток захлестнул его мгновенно. Вопль боли утонул в крысином писке, остальные, сбивая ударами прикладов цепляющихся за ноги тварей, всё же добрались до брони. Техника ушла от цеха бортового питания и остановилась в полукилометре. Крысы настигли колонну через пять минут и бросились грызть колеса БТР и грузовика. Чтобы не лишиться хода, бронетранс-портеру и автомобилю пришлось давить крыс, безостановочно двигаясь на малом ходу. За ночь колонна раз двадцать меняла место стоянки, но всякий раз крысы находили её, а их количество многократно увеличивалось.

С рассветом крысиная масса стала растекаться, но ещё до того, как последняя тварь исчезла, в небе над аэропортом собралось столько воронья, словно оно слетелось сюда со всей Москвы. Вороний поток ринулся в атаку, сменяя собой крысиный, и всем, кто сидел на броне, пришлось срочно укрываться внутри. Места в десантных отделениях не хватало, ободранные люди набились туда, словно селедки в банку, и старший лейтенант каждую минуту вспоминал о том, что произошло в БТР его взвода в точно такой же ситуации. Вороньё яростно билось в броню, не в силах добраться до десанта, но экипажу грузовика повезло меньше. Лобовое стекло не выдержало ударов птичьего потока, и бешеное вороньё насмерть заклевало водителя и находившегося рядом с ним солдата. Тогда майор приказал поджечь грузовик. В машину влепили несколько снарядов из БМП, грузовик взорвался и вспыхнул, чадя черным дымом. Пламя отогнало вороньё, но улетать птицы не собирались. Они кружили над боевыми машинами полчаса, пока начавшийся ливень не разогнал их.

К тому времени в баках заканчивалось горючее, и майор приказал двигаться к складу ГСМ. Где конкретно он находится, никто не знал, к тому же ливень усилился и видимость упала. В результате склад пришлось поискать, и БТР встал колом с пустыми баками. Всем, кто в нем находился, пришлось покинуть бронетранспортер и залезть на броню БМП. Вскоре склад ГСМ нашли, но едва техника зашла внутрь и измученные люди вылезли из неё, началась атака мутантов. Они десятками выныривали из ливневой стены, яростно хрипя, и врывались в открытые ворота. Всё произошло настолько внезапно, что их первую волну не успели встретить огнем. Вспыхнула рукопашная схватка, мутантов расстреливали в упор, пока они облепили тех, кого успели сбить с ног. Оба БМП пулеметными очередями резали врывающихся в ворота мутантов, но остановить атаку не удавалось. В ход пошли автоматические пушки, и как тогда склад не взлетел на воздух – одному богу известно. Потом ливень стал стихать, и вместе с ним стих поток мутантов.

Сразу выяснилось, что больше десятка человек получили укусы и царапины, ещё столько же имеют разорванные ОЗК. Это едва не закончилось бойней – никто не хотел умирать, и все немедленно направили друг на друга оружие. Обстановку разрядил профессор, всё это время прятавшийся в десантном отделении БМП. Он предложил никого не убивать, а просто следить друг за другом и ждать. Рано или поздно зараженные начнут гибнуть, тогда и станет ясно, что делать дальше и с кем. Заодно это позволит понять хоть что-то о механизме эпидемии. Все, естественно, согласились, уселись там, где стояли, и принялись не спускать друг с друга глаз, держа стволы наготове. Минут двадцать ничего не происходило, потом людей скрутило судорогами. Причем, во-первых, не всех, а только половину, а, во-вторых, в конвульсиях бились не только раненые, но и те, кто не получил ни царапины, но заработал прорехи в ОЗК. А дальше произошла самая мерзкая хрень. Треть из бьющихся в конвульсиях умерла, остальные подергались секунд пятнадцать, очухались и взглянули на мир налитыми кровью глазами. Они бросились на уцелевших с истерично-бешеным хрипом, и тут уже в них стреляли все: и непострадавшие, и ободранные, и раненые, и даже перепуганный насмерть профессор, которому майор накануне выдал ПМ.

Потом броню с горем пополам заправили и выдвинулись за БТР. Патронов осталось мало, есть хотелось так, что желудок сводило, жажда мучила ещё сильней, но снимать противогаз никто не решался. Пока реанимировали бронетранспортер, профессор заявил, что пришел к выводу, что эпидемию вызывает некий неизвестный вирус. Вирус этот имеет инкубационный период в двадцать пять минут, и потому любой, кто получит заражение, через это время либо умрет, либо мутирует. Он даже сказал, что определил, как отличить будущего мертвеца от будущего мутанта. Первые бьются в конвульсиях, выплевывая кровавую пену, а вторые – нет. Из этого вытекает, что всем уцелевшим бояться нечего. По крайней мере, до следующего контакта с мутантами. Сложнее дело обстоит с тем, как вирус передается. Этого профессор точно объяснить не мог, но сказал, что с высокой долей вероятности, находясь в стерильном помещении, противогазы можно будет снять хотя бы на время приема пищи. Поэтому надо отыскать медицинский стационар, оборудованный системой кварцевой очистки, и после этой самой очистки поесть. В Домодедово есть больницы, да и в самом аэропорту имеется медицинский пункт. Начать решили с аэропорта.

Пробиться к медпункту оказалось легко. То ли обитавших в здании аэровокзала мутантов почти всех перебили во время ливня, то ли они боялись лезть на стволы, но до аэровокзала броня дошла спокойно. БМП остались прикрывать улицу, БТР протаранил стеклянную стену и вкатился прямо внутрь здания. Немногочисленные мутанты тут же попрятались, разбегаясь с завидной скоростью. К медпункту двигались осторожно, ощетинившись стволами и осматривая каждый угол, но нападения не последовало. Войдя в медпункт, профессор обрадовался и заявил, что дела обстоят даже лучше, чем он рассчитывал. В медпункте есть небольшой стационар, укомплектованный совсем новым оборудованием, мол, наверняка здесь совсем недавно провели ремонт или модернизацию, потому что в глубинке в аэропортах такого не встретишь. На эти подробности всем было плевать, майор разбил людей на две части, одна осталась держать оборону у входа в медпункт, другая приступила к дегазации и дезактивации ОЗК.

Снаряжение обработали штатными растворами, после чего профессор усадил всех на кушетки, запер дверь, включил кварцевые лампы и что-то ещё. В таком положении он продержал всех полчаса, и за это время половина личного состава успела заснуть. Потом профессор заявил, что противогазы можно снять, стянул с себя респиратор и замер, будто сам был не уверен в своих словах. В итоге никто не решился последовать его примеру, пока не истекло двадцать пять минут. Потом стало ясно, что опасности нет, все сорвали с себя снаряжение и бросились потрошить сухие пайки и бутылки с водой, припасенные в цеху бортпитания. В общем, через пару часов все были сытыми и довольными, а профессор стал всеобщим любимцем. На этой волне он предложил основать базу отряда здесь, в медпункте, и все дружно отказались. Держать оборону внутри огромного здания, по которому снуют мутанты, чревато всеобщей гибелью. Тогда профессор велел демонтировать кварцевые лампы и забрать их с собой, чтобы не ездить сюда постоянно. С этим спорить никто не стал.

Лампы забрали, погрузили в бронетранспортер и выдвинулись на мертвые блокпосты. С тамошней брони сняли боекомплект, и шансы прожить ещё немного резко возросли. На обоих блоках не обнаружилось ни одного трупа, только обилие запекшейся крови и разбросанное повсюду оружие и снаряжение. Профессору нашли противогаз, почти новый, лежал в сумке с порванным ремнем внутри БТР, и пообещали по возвращении на склад ГСМ снять с трупа наименее поврежденный ОЗК. Его можно отмыть в химрастворе и подержать под кварцевыми лампами. Профессора слегка покоробило, но в целом он воспринял это предложение с энтузиазмом. Ещё бы не воспринять! Даже если ОЗК спасает от вируса не всех, от укусов мутантов он защищает гораздо надежнее гражданского пиджачка. На радостях он даже заявил, что раз электроэнергия всё ещё поступает в аэропорт, значит, холодильники в кафешках и прочих забегаловках аэровокзала работают, и что-то из хранящейся там еды определенно можно есть. По крайней мере то, что герметично запаковано, есть можно однозначно. Кто-то из контрактников пожурил ученого, мол, об этом можно было сказать и раньше, пока возились с кварцевыми лампами, на что профессор заявил, что был напуган и не подумал об этом сразу. Майор тут же изрёк, что напуганы, на самом деле, были все, потому что не надо быть профессором, чтобы помнить о том, что в аэропорту есть закусочные с холодильниками. Только какой смысл туда лезть, рискуя нарваться на мутантов, когда у тебя боекомплект на исходе и ты один хрен ничего жрать не станешь, потому что для принятия пищи необходимо снять противогаз. А за таким подвигом не гнался никто.

Короче, отряд перезарядился и вернулся к аэровокзалу. Вот только на второй раз везения не хватило. Если медпункт мутантов не интересовал, то по кафе и магазинчикам в поисках еды их прошлась целая толпа. Все забегаловки были раздолбаны, шкафы, холодильники и полки разбиты и перевернуты, товары рассыпаны. Но в общем профессор оказался прав: мутанты сожрали всё, что не было запаяно в пластик, остальное есть не стали, только разбросали сильно. Пришлось собирать по разрушенным магазинчикам валяющиеся на полу продтовары, которые с виду сохранили герметичность. Всё швыряли в пакеты, особо не разбираясь, чтобы не терять времени, но в этот раз мутанты появились быстро. Хорошо, что их заметили вовремя, и удалось добежать до брони невредимыми и с добычей. Сухого пайка осталось на сутки, и если хоть что-нибудь из найденного можно есть, то это хорошо.

– Стой! – зашипела рация, и воспоминания мгновенно покинули старшего лейтенанта.

Колонна остановилась, и десант вскинул автоматы, вжимаясь в броню и высматривая мутантов. Виднеющийся впереди склад ГСМ на первый взгляд был безлюден, но на территории аэропорта было полно самолетов и обслуживающей техники, замершей где попало. Мутанты могли скрываться где угодно. Сейчас бы тепловизор, подумал старший лейтенант, да где ж его возьмешь…

– Почему мы остановились? – тихо спросил кто-то из сидящих на броне солдат. – Пусто вроде…

– Трупов нет! – шепотом ответил старший лейтенант. – Забыл, какое месиво тут было?!

– Блин… – выругался солдат. – И точно! Это мутанты мертвецов подобрали, они же их жрут!

Подступы к складу ГСМ, ещё недавно усеянные трупами, теперь были пусты. На асфальте, исчерканном пулями и изрытом небольшими воронками от работы автоматических пушек БМП, валялись куски окровавленной одежды, измятая обувь, какое-то рваное тряпье, но не было ни одного трупа. Зато кровищи полно, и мелкие капли начинающегося дождя зловеще шлепались в кровавые лужи. Из головной БМП вылез майор, о чем-то переговорил со своими, и вторая броня, сняв десант, пошла к воротам склада. Не прошло и минуты, как на складе загрохотали пулеметные очереди.

– К бою! – глухо пробубнил в рацию майор, и его бойцы залегли, занимая позиции.

– С БТР не слезать! – старший лейтенант оглянулся на своих солдат. – Вести огонь с брони, целиться в голову или область сердца! Задача: отсекать огнем мутантов от десанта второй БМП! Как только она вернется, они должны успеть залезть на броню!

– Сзади! – оборвал его один из солдат. – Мутанты! Товарищ старший лейтенант! Вон они!

Офицер обернулся. Со стороны аэровокзала к ним бежала толпа мутантов. Штук сто уродов, яростно хрипя, изо всех сил работали ногами и очень быстро сокращали расстояние. В руках они сжимали ножи, обломки мебели, один из мутантов, словно дубину, держал за ствол автомат без магазина.

– Всем к машине, – проорал старший лейтенант, соскакивая наземь, – огонь!!! – Он схватился за рацию: – Бэтээру развернуть башню! Мутанты со стороны аэровокзала! Стрелок, долби!!! Ме́хан[1]1
  Механик-водитель на армейском сленге.


[Закрыть], не двигайся, своих передавишь!

Солдаты залегли по обе стороны от бронетранспортера и открыли огонь по стремительно приближающейся толпе. Потоки свинца прошивали бегущих мутантов, заставляя их спотыкаться, некоторые получали попадания в голову и падали, остальные хрипели ещё яростнее и бежали ещё быстрее. Пока стрелок разворачивал башню, нападающие оказались в десятке метров от БТР. Крупнокалиберный пулемет бронетранспортера выплюнул длинную очередь, и четырнадцати с половиной миллиметровые пули принялись рвать мутантов в куски. В разные стороны полетели отстреленные конечности, ошметки выдранной плоти и кровавые брызги, но передовая волна нападающих уже была в мертвой зоне.

– В упор!!! – орал старший лейтенант. – Бить в упор! В башку, пока подбегают! Беречь патроны!!!

Он всадил короткую очередь в голову рвущемуся к нему мутанту с ножом и развернул ствол в сторону следующего, лихорадочно ловя мушку в целике через запотевающие от тяжёлого дыхания окуляры противогаза. Старший лейтенант нажал на спуск, автомат дернулся в руках, посылая пулю мутанту в глаз, и тут же щелкнул бойком по пустому патроннику. Офицер отпрыгнул назад, стремясь увеличить дистанцию, рывком отсоединил пустой магазин и полез в карман разгрузки за новым, и в этот миг мутанты настигли его. Сразу два урода бросились на него, сбивая с ног, и навалились сверху, колотя кулаками в лицо. От сильного удара в голове полыхнула боль, и сознание поплыло, лишая тело координации движений. Старший лейтенант пытался закрываться руками, но один из мутантов вгрызся ему в перчатку, прокусывая руку, а второй вцепился зубами в щеку прямо через резину противогаза. В эту секунду кто-то пришел офицеру на помощь, но было уже поздно. Одному мутанту прострелили голову, и он отвалился, а вот второй, получив пулю, задергался в агонии, не разжимая зубов. Его схватили за ноги и отшвырнули от старшего лейтенанта, и мутант, отлетая, зубами содрал с него противогаз. От неожиданности все замерли.

– Мля… – тихо протянул кто-то.

Старший лейтенант почувствовал, как всё внутри похолодело от ужаса, и беспомощно огляделся. Бой был закончен. КПВТ бронетранспортера выкосил всех мутантов, кто не успел добежать до мертвой зоны, остальных перебили его солдаты и подоспевшие на выручку армейцы. Вторая БМП пришла со склада ГСМ с заляпанными кровью и рваными кишками траками и сейчас стояла недалеко от первой. Обе боевых машины вдалбливали из пулеметов рвущихся из ворот склада мутантов, опасаясь работать из пушек, но атакующих с той стороны оказалось не так много, и их валили прежде, чем те успевали пробежать десяток шагов.

– Отбились? – к стоящим возле старшего лейтенанта людям подошел майор. – Потери есть?

– Двое двухсотых и… – один из бойцов кивнул в его сторону, – и он.

– Твою мать! – раздалось из майорского противогаза. Он увидел сидящего на асфальте старшего лейтенанта, машинально стирающего дождевые капли, смешивающиеся с кровью, текущей из рассеченной брови. – Не повезло тебе, старлей… Жаль… Сержант! Взять старшего лейтенанта на прицел! Огонь не открывать! – Майор обернулся к ближайшему солдату: – Боец! Приведи сюда профессора! Кто-нибудь засёк время?!

Профессор долго охал и ахал, выражая соболезнования, но близко подходить не рискнул.

– Да заткнись ты! – не выдержал старший лейтенант. – И без тебя тошно! Сержант, пристрели меня, когда я дергаться начну. Не хочу выяснять, к какому именно типу зараженных я отношусь!

Профессор умолк, и больше никто не произнес ни слова. Все молча смотрели на старшего лейтенанта, ожидая неизбежного финала. Дождь прекратился, мутанты то ли закончились в ближайшем радиусе, то ли попрятались, запоздало испугавшись боевой техники. Майор выставил наблюдателей, загнав пару бойцов стоять на броне в полный рост, но и они постоянно косились на сидящего старшего лейтенанта, поблескивая на выглянувшем из-за туч солнце окулярами противогазов. Старший лейтенант устало улегся на спину и уставился в небо. Он вдруг понял, что ему плевать. На всё. И даже на то, что с минуты на минуту умирать. Жизнь никогда его особо не радовала, и жалеть о ней серьезных поводов не было, тем более сейчас, когда мир превратился в населенное пожирателями трупов кладбище. Жаль только, что сейчас и его труп сожрет какая-нибудь толпа мутантов…

– Товарищ майор, – тихо произнес сержант. – Уже полчаса прошло… А он ещё живой…

– Точно полчаса? – переспросил майор. – Ты уверен?

– Вообще даже больше, я время засек, когда вы приказали его на мушку взять…

– Старлей! – Полковник сделал шаг вперед. – Слышишь меня? Ты как себя чувствуешь?

– Нормально, – буркнул тот, не поднимаясь. – Как ещё можно чувствовать себя в ожидании смертельной мутации? Офигенно я себя чувствую!

– Не скули! – оборвал его майор. – Профессор, что скажете? Может, эпидемия больше не заразна? Или у него иммунитет, в лучших традициях американских фильмов?

– На первый вариант я бы ставку делать не стал, – ответил учёный, осторожно приближаясь к старшему лейтенанту. – Мы все на это очень надеемся, но проверить это можно только одним способом – кто-то ещё должен снять противогаз!

– Дураков нет, – буркнул майор, невольно поправляя противогаз. – Что насчет иммунитета?

– Необходимо подождать ещё некоторое время! – заявил профессор. – Возможно, у этого молодого человека сопротивляемость организма выше, чем у других, и вирус поражает его не сразу.

– Мы не можем стоять тут вечно! – отрезал майор. – Скоро стемнеет. Старлей! Поднимайся! Живи, пока живется. Сержант, глаз с него не спускай! Когда его скрючит, у тебя будет секунд пятнадцать, не промахнись. А сейчас надо найти место для ночевки. Лезть в склад ГСМ опасно, кто знает, сколько там осталось мутантов. И не понятно, будут ли там ночью крысы…

– Можно в самолет залезть, – предложил старший лейтенант, поднимаясь. – Их тут полно. Кто-то останется внутри брони, остальные запрутся в самолете. Ни мутанты, ни крысы туда не заберутся… – Он посмотрел на разорванный противогаз, валяющийся возле трупа мутанта. – Меня можете запереть в трюме. Только воды оставьте.

Для ночевки выбрали ближайший самолет, и для большей надежности решили обойтись без трапа. К самолету подогнали БТР, и с брони залезли внутрь. Ни мертвецов, ни мутантов в самолете не оказалось, и майор распределил, кому где спать. По паре человек отправили ночевать в боевые машины, остальные закрылись в самолете. Старшего лейтенанта, от которого люди шарахались, словно он уже мутировал и собирался вцепиться всем в горло зубами, заперли в грузовом отсеке. Оружие у него отобрали, дали бутылку воды и фонарь с подсевшими батарейками, особо не рассчитывая увидеть его поутру живым. Оставаться одному в темном грузовом отсеке было, мягко говоря, не по себе, и старший лейтенант полчаса лазал по нему, убеждаясь, что находится здесь действительно один и что все люки и прочие отверстия надежно заперты. Окончательно вымотавшись, он улегся в углу, но ещё долго не смог заснуть. В темноте ему то и дело мерещились силуэты мутантов, и он вскидывал фонарь, словно оружие, пытаясь успокоить взвинченные до предела нервы. Тусклый луч освещал пустой грузовой отсек, демонстрируя отсутствие угрозы, но донельзя перенапряженная психика не расслаблялась. Вместо этого она переключалась на выискивание у самого себя симптомов приближающейся мутации и мысли о том, что утром его попросту не рискнут отсюда выпускать. В какой момент изможденное сознание наконец-то рухнуло в тяжелый сон, старший лейтенант понять не смог.

Проснулся он от грохота автоматной очереди. Стреляли наверху, над ним, в пассажирском салоне. Глухо звучали невнятные крики, и снова вспыхнула беспорядочная стрельба. Долбили из нескольких стволов сразу, и ничего хорошего от этого ждать не приходилось. Старший лейтенант торопливо перебрался в самый дальний угол и замер, лихорадочно соображая, есть ли у него шансы в случае чего выбраться из трюма самостоятельно. Стрельба наверху прекратилась быстро, и оставалось лишь гадать, что там произошло и чем закончилось. Страх перед неизвестностью требовал от него немедленно выбираться отсюда, и старшему лейтенанту с трудом удалось взять себя в руки. Без оружия ломиться наверх глупо. Если там свои, то могут подумать, что он мутировал и бесится, тогда точно полоснут очередью прямо через крышку люка. Если там никто не выжил, то тем более стоит подождать подольше, потому что первым делом мутанты начинают жрать трупы, и в таком случае они ещё там и он вылезет прямо к ним. Лучше дождаться утра, если свои живы, то, может, и выпустят. Если живых нет, то, может, мутанты к тому времени уйдут из самолета. Вот только как они там оказались?! Самолет же был пуст и заперт снаружи, его обыскали от носа до хвоста! И БТР потом отошел на десяток метров, даже если мутанты влезли на броню, до дверей им никак не достать…

До самого утра он не сомкнул глаз. Ожидание того, что в любую минуту к нему могут ворваться мутанты, пересилило усталость, и старший лейтенант так и просидел в дальнем углу трюма, не выпуская из рук фонарика. Утром люк открылся, и из него показался автоматный ствол.

– Старлей? – раздался голос майора. – Ты там живой? Стой на месте, один шаг – стреляю!

– Живой, – ответил старший лейтенант, на всякий случай подбираясь для прыжка в сторону.

– А ну, покажись! – потребовал майор. – Только медленно! Выходи на середину трюма!

Старший лейтенант подчинился. Майор несколько секунд вглядывался в него, подслеповато щурясь через окуляры противогаза в окружающем полумраке, после чего опустил автомат.

– Вылезай, – коротко бросил майор, освобождая выход.

– Ночью в кого стреляли? – Старший лейтенант следом за ним перебрался из грузового отсека в пассажирский салон и тут же остановился, едва не споткнувшись о сложенные в проходе трупы.

– В него, – лаконично ответил майор. – Перешагивай, им уже всё равно.

В облаченном в ОЗК мертвом солдате старший лейтенант узнал одного из своих контрактников. Противогаза на бойце не было, на горле зияла большая рваная рана с выдранными из неё ошметками плоти. Второй труп был в гражданском костюме без средств защиты. Рот покойника был густо вымазан в крови, лицо искажено гримасой безумной животной ярости.