Текст книги "Фальшивые лабиринты"

В дороге

Выехали мы словно три богатыря, в ряд. Ну, на заочную роль Алёши Поповича, кроме Юниса, иных претендентов не нашлось, а мы с сэром Жеральдом могли оспаривать две оставшиеся. Хотя я с удовольствием отдал бы ему ломового Илью Муромца и согласился на более скромного, но и более умного (на мой взгляд) Добрыню Никитича. К тому же сэр Жеральд и ехал в центре, по Васнецову.

Ни собак, ни ловчих соколов у нас не имелось – то ли не полагалось по штату, то ли в дальних походах они не требовались. А может, поход не ожидается дальним? Спустимся в ту лощинку, поднимемся на тот холмик – и вот оно, драконово гнездо. Давай, круши, руби, разоряй! Или драконы в пещерах обитают? Плохо я знаю драконологию, вот что. Хорошо хоть Джон Пристли дал некоторую классификацию в своём «31 июня». Как это у него: вилохвостые, шилохвостые, копьехвостые, мечехвостые…

Но ни о местах обитания, ни о повадках драконов он ничего не сказал. А не помешало бы. Может, сэр Жеральд что-нибудь знает? Или Юнис? Вдруг у них в школах этому учат? Надо поговорить. На мой взгляд, драконологию рыцарям должны преподавать, как жизненно важный предмет.

И с оружием у нас не очень – если не найдём под кусточком или в дупле какой-нибудь ракетомёт, или, на худой конец, самопал, совсем кисло придётся. Вика что думает: если драконы программные, их убивать легко? А если программа самообучающаяся? И потом, это для неё он программный, а для меня настоящий. Я-то какой? Оцарапался при погрузке – кровь пошла. То-то и оно.

Ехали мы молча, потому что торопились. Это неспешная поездка располагает к разговорам, а крупная рысь, когда приходится тщательно следить, чтобы язык не прикусить, позволяет разве переброситься парой слов. Галоп, правда, ещё менее пригоден для словесных упражнений. Ну, ничего, подождём привала.

Капли драконьей крови, по пунктиру которой мы скакали, отчётливо выделялись на зелени молодой травки. Говорят, когда она засохнет и окаменеет, то превратится в самоцветы – в рубины, что ли. Ну а во что может превратиться красная кровь, как не в кроваво-красный камень? Хм. А откуда тогда я помню, что у драконов кровь чёрная? Или у разных – по-разному? Но у этого вроде чёрная была, когда я коготь отрубил. Или поначалу чёрная течёт, а потом переключается на красную? Двойная система кровообращения… Наверное, это удобно. А ну-ка, не ошибся ли я?

Я полез под панцирь, где хранил алмазный коготь, вынул его и осмотрел.

Кровь уже запеклась, и определить цвет не было возможности. Но на месте среза поблёскивали маленькие рубинчики.

Я хмыкнул и спрятал коготь. А сколько времени стоило убедить короля оставить коготь мне!

– Как мы иначе определим: тот ли дракон перед нами? – доказывал я королю.

– А что у меня останется на память о дочери? – упрямился он.

– У вас что, портрета её нет?! – возмутился я, подозревая, что король крутит пустой цикл.

– Да, действительно, – увял король, и коготь взять разрешил.

Занятый воспоминаниями, я не заметил белеющий в траве кусок материи, а мои спутники, зорко глядевшие на цепочку красных капель, заметили и отреагировали.

– Тпру! – возопил сэр Жеральд, натягивая поводья.

Лошадь остановилась так, будто он намертво зажал тормоза. Сэр Жеральд покачнулся в седле, но не упал – вот что значит выучка! Или небрежно написанная программа, не учитывающая столь «незначительных» факторов, как сила инерции.

Юнис, между тем, быстро спешился и поднял лоскут материи. А у меня в голове понеслись невообразимые картины: дракон, проголодавшись, на лету принялся разделывать несчастную принцессу, отщипывать мелкие кусочки и совать в рот. Значит, кровь – принцессина? Понятно, почему красная. Без усложнений в виде двойной системы кровообращения.

Юнис поднял скомканный кусок материала, но от волнения никак не мог развернуть, и чуть не порвал.

– Дай сюда! – сэр Жеральд отобрал у юноши материю и развернул лоскут.

Юнис скривился, но ничего не сказал.

– «Моим спасителям! – прочитал сэр Жеральд. – Дракон решил не есть меня сразу, так что у вас есть время меня спасти. Но поторопитесь: он ранен и зол. Пишу его кровью на подоле своего платья, поскольку оно всё равно порвано и испачкано. Он несёт меня в свой замок на вершине горы (по его словам). Я уверена, что вы с честью преодолеете все испытания, которые встретятся на вашем пути. Мысленно я с вами. Ваша принцесса, моё высочество».

– Дракон? В замок? – удивился я.

– Оборотень, наверное, – пожал плечами сэр Жеральд, – опять будет хромать на левую ногу! Да какая разница: всё равно убивать. Хромой, не хромой… Нет, если отдаст принцессу добровольно, да ещё золотишка подкинет… Но так не бывает, кроме как в сказках.

Он отшвырнул лоскут с письмом в сторону и вскочил на коня:

– Поехали!

Юнис наклонился, подобрал скомканный кусок платья и сунул за пазуху. Всё произошло за спиной у сэра Жеральда, и потому усмехнуться он не мог. А я не стал смеяться, потому что хотел кое-что обдумать и сделать выводы.

Во-первых, сэр Жеральд уже воевал с драконами. Это хорошо. Такая практика нам пригодится. Во-вторых…

– Юнис, – попросил я, – дай-ка взглянуть.

Юноша посмотрел исподлобья, но лоскут вынул.

Я развернул материю.

На белоснежном материале, украшенном вспыхивающими звёздочками бриллиантов – я узнал их, это действительно кусок платья принцессы – отчётливо чернели затейливые закорючки.

Но вот в буквы, а тем более в слова, они никак не складывались.

Может, написаны не на том языке, на котором мы разговариваем? Но – почему?

Что же читал сэр Жеральд?

И что означает намёк о предстоящих испытаниях?

Я вернул лоскут Юнису, он бережно свернул его и сунул за пазуху.

Не скажу, что мы начали придерживать коней, но некоторая расслабленность в движениях появилась. Вернее, нас отпустило напряжение, которое держало с момента отъезда. Сэр Жеральд принялся насвистывать какой-то бравурный мотивчик, достаточно чётко ложившийся на дробь лошадиных копыт, а Юнис достал из перемётной сумы горсть ирисок и принялся мечтательно жевать, бросая в рот по одной.

Меня же охватили совершенно иные мысли: я пытался разгадать логику Викиной программы. Собирается она гонять её изо дня в день? Или, позабавившись пару часов, выключит компьютер, стерев лишние файлы? Какова она, виртуальная смерть?

Я поёжился. Не успел, можно сказать, родиться – и уже призрак смерти встаёт за спиной. С короткой стрижкой…

Или беспокоиться не о чем? Ведь на неё я повлиять никак не могу, как и в жизни, поэтому лучше не забивать мозги ерундой. «Эх, пить будем и гулять будем, а смерть придёт – помирать будем!» – закрутилась в голове разухабистая мелодия. Словом, можно жить, как и раньше, особо не задумываясь.

А если Вика собирается развлекаться до тех пор, пока я не спасу принцессу и не женюсь? А после этого точно сотрёт программу: Game over!

Следовательно, моя задача – максимально затянуть поиски, чтобы подольше пожить.

Возможен и третий вариант: игра с продолжением. Захочет Вика – оставит меня в компьютерном рабстве навечно. Поговорим мы в реальной жизни на повышенных тонах – заточит в темницу, а то и вообще бросит диким зверям на растерзание. Потом, конечно, вылечит: и руку оторванную пришьёт, и голову прирастит.

И, главное, не могу я повлиять на ход событий: ругаться с ней буду не я, а мой реальный прототип. Хорошо, если у них останутся нормальные отношения. Тогда я имею шанс занять место старого короля и «жить долго и счастливо», развлекаясь охотами да мелкими вооружёнными конфликтами с соседями… Если только Вика не придумает новые приключения – второго дракона хотя бы, по бедности фантазии. Как в «Конане».

Но это если будут нормальные отношения. Причём не переходящие в семейные, ибо и в этом случае моё существование окажется под угрозой, особенно если всё пойдёт хорошо. Кто занимается игрушками, когда в реальной жизни всё в порядке?

Впрочем, зная себя настоящего, эта линия реальности казалась мне маловероятной: с чего вдруг я стану обращать на Вику больше внимания, чем до сего момента? Это здесь для меня произошла резкая перемена, а там всё, как прежде: хожу на работу, встречаюсь с Викой – по мере необходимости. В общем, рутина.

Конь споткнулся на кочке, прервав ход мыслей и вернув меня к окружающему.

Смеркалось. Это и удивляло и радовало: если бы Вика хотела прекратить игру, она обошлась бы одним днём, и я давно стал бы принцем. Но если она хочет продлить удовольствие, то… С чего я взял, что выключение компьютера равносильно смерти? Мы, то есть я, сэр Жеральд и Юнис, можем просто засыпать на это время. Запишет данные – и отдыхай.

Солнце заходило за чернеющую полоску леса.

Капли крови уводили вправо, и я подумал: хорошо, что дракон не проложил маршрут над лесом. А то пришлось бы залезать на деревья и искать следы на листьях. Впрочем, они уже слаборазличимы – не вспыхнули в ночи, как я ожидал, кроваво-фосфоресцирующим пунктиром. Значит, ночное путешествие не запланировано, а жаль: какие кровавые схватки могли состояться с алчными вампирами! Правда, это ещё возможно, так что лучше не кликать, на ночь глядя.

– Не пора ли позаботиться о ночлеге, доблестные рыцари? – провозгласил сэр Жеральд, придерживая поводья.

– Избушка лесника не видна, – усмехнулся я. – Придётся заночевать у костра. Тут нечисть не водится? – я указал на лес.

– В этих лесах – нет. Это охотничьи угодья его величества, – ответил сэр Жеральд, – а вот подальше…

– Ну, пока мы здесь, а не подальше, можно не беспокоиться, – резюмировал я.

Мы спешились, стреножили коней – они принялись мирно щипать травку, – а сами занялись оборудованием бивака.

Нам повезло: невдалеке проходила караванная тропа, и там, в окружении скальных обломков, обнаружилось место для очага. Но я бы удивился, если бы его не нашлось.

– А что, сэр Жеральд, не приходилось готовить дичину на этом месте? – вскользь поинтересовался я.

Он покачал головой:

– Нет, так далеко мы не заезжали. Это караванщики. Дорога проходит из Борейи в Сибелию. Через столицу, но до неё полдня пути. Мы обычно располагались ближе к замку, чтоб была возможность послать слуг за следующим кувшином вина! – он подмигнул. – Закончим эту кампанию, и я покажу настоящие охотничьи места!

– Спасибо, сэр Жеральд, ты настоящий друг, – ответил я, подбирая здоровенный сухой сук.

В походе мы были равны, не считались родовитостью, не чванились знатностью… Да, собственно, пока и не представлялись друг другу по титулам. И потому хворост и сучья собирали сообща. Да и то сказать – те сухие стволы, что мы подтащили к костру, одному трудно было сдвинуть с места. А вместе, чего ж – разминка.

Когда я вернулся к костру с последней охапкой хвороста, сэр Жеральд что-то рассказывал Юнису, возящемуся с тонкими прутиками и сухим мхом: он укладывал их в конструкцию, отдалённо напоминающую некий гибрид шалаша в Разливе с индейским вигвамом.

Я прислушался к болтовне сэра Жеральда:

– Против единорогов лучше всего выпускать коров. Или быков, но специально отобранных: чтобы рога у них не торчали в стороны, а были направлены вперёд и вверх. Ты скажешь, что рыцарь будет нелепо смотреться верхом на корове? Отнюдь! Должным образом подобранная сбруя, напротив, способна возвеличить седока. Лучшую лошадь можно загубить вместе с седоком, если седло подобрано неправильно, – и он выразительно посмотрел на меня.

Но я молча положил хворост поодаль от намечающегося костра, а сам сел поближе.

Сэр Жеральд продолжил:

– Иная корова сто очков форы даст иному быку, почему я и сказал, что против единорогов лучше выпускать коров…

– А почему? – спросил Юнис.

– Очень просто! Рассуди сам: при использовании клинкового оружия, к которому можно отнести и рога, владеющий двумя предметами вооружён дважды… – сэр Жеральд отмахнулся от налетающего комара. – К тому же, если единороги способны только на прямые колющие удары, то корова с изогнутыми рогами может наносить и боковые, то есть сражаться направо и налево. Не будем забывать и о резервировании! Что станется с единорогом, который в пылу схватки потеряет единственный рог? И не имеет значения, сломает он его сам, либо отсечёт противник – второго рога нет. Он выведен из строя как боевая единица! Между тем корова и с одним сломанным рогом способна сражаться. Мало того: она становится более яростной!

Юнис слушал, раскрыв рот и позабыв о костре. Я хмыкнул и лёгким шлепком убил комара на щеке. Пора бы и дымку подпустить. Но сэр Жеральд ещё не закончил.

– Мало того! – продолжал он, распаляясь. – Главный секрет в том, что те единороги, что никогда не видели коров, впадают в ступор и на некоторое время становятся небоеспособны. Они начинают размышлять: что перед ними – оживший кошмар, или просто двоится в глазах от выпитого? Единорогам перед боем обычно дают ведро крепкого пива, чтобы лучше сражались, – пояснил сэр Жеральд.

Я хмыкнул ещё раз и снова шлёпнул по щеке, хотя необходимости и не было.

– Пожалуй, – заметил я, – пока мы будем разбирать тактику применения коров против единорогов, нас заедят комары… Не пора ли разжечь костёр?

Сэр Жеральд засмущался и умолк, а Юнис ещё усерднее завозился над прутиками.

Что говорить, Юнис разжёг костёр виртуозно и традиционно: с помощью кресала и кремня. Это наводило на мысли о длительной скаутской выучке и тщательном чтении «Энциклопедии юных сурков». У меня бы так не получилось, несмотря на не меньшую теоретическую подготовку. Но в подобных делах больше ценится практика.

Юнис притащил откуда-то с десяток больших прозрачных камней, каковыми обложил выгоревшую проплешину кострища, вонзив острыми краями в землю.

– Чтоб красивее было, – пояснил он, – больше походило на очаг, а не на обычный костёр. Как будто мы дома.

Охотиться пока не было необходимости: в седельных сумках помещался месячный запас провизии на целую роту. Даже с учётом зверских аппетитов на свежем воздухе и нашу с сэром Жеральдом комплекцию.

Копчёную дичь мы разогрели на костре, на прутиках же поджарили ломтики хлеба, и получился недурственный пикник. Не обошлось без фляжки доброго вина, так что ужин удался на славу – королевские экипировщики своё дело знали. Надо выразить им благодарность по возвращении, не забыть.

Если не присматриваться к костру и не замечать, как пляшут в нём псевдосимволы – впрочем, они могли оказаться плодом моего воображения, – легко представлялось, что находишься где-нибудь на отдыхе, разве что без девушек. Но за одной из них мы как раз и ехали.

– А скажи-ка пожалуйста, дражайший сэр, почему ты отправился выручать принцессу? – осведомился у меня сэр Жеральд, откидываясь на кучу предусмотрительно заготовленного лапника, подгребая, чтобы полусидеть. – Если не брать во внимание королевский приказ? Мне показалось, ты поехал с охотой.

Чего он ко мне так обращается – чуть не в третьем лице? И тут я вспомнил, что до сих пор не представился… Вот незадача! Как же лучше назваться? Сэр Гей? Тьфу! Я не думаю, что тут знают о сексуальных меньшинствах, но всё-таки. Мне самому неприятно, а это главное. Вот нетрадиционно ориентированные – все слова перепортили! Сэр Сэрж? Тоже не звучит. Сэр Жуть? Ну, это я совсем не туда. Сэр Жик? Хулиганское какое-то, на жигана смахивает. Может, пройтись по иностранным аналогам? Сэр Го? Рэндзю… Сэр Ж? Коротко и неблагозвучно. Сэр Хьо? Нет, по-испански не звучит.

А с чего я взял, что обязательно надо образовывать нынешнее имя от паспортного? Я вообще могу Рыцарем Печального Образа назваться – и никому дела не будет. Но было подобное, не хочется повторяться. А здесь однажды назвался – с тем именем и останешься, в паспортный стол не сходишь. Что же придумать поприличнее? Был бы Борисом, назвался бы Сэр Бор. Нет, настроение не тезоименитствующее. Может, отложить на попозже? Скажем, утро вечера мудренее. Ладно, меня спрашивают совершенное иное, надо отвечать на конкретный вопрос.

– Понимаешь, сэр Жеральд, я не мог не ехать. Не потому, что мне грозила казнь. Просто я должен спасти принцессу. Она оказалась первым человеком, с которым я встретился здесь, в вашем ми…лом королевстве. Если бы я не вышел из леса и не заговорил с ней – может, дракон бы её не унес. Но, если он давно за ней охотился, то рано или поздно утащил бы. Поэтому своей вины в похищении принцессы я не усматриваю, а вот спасти – должен.

– А ты, сэр Юнис? – обратился сэр Жеральд к юноше.

Красноватые отблески костра на лице Юниса не позволяли сделать вывод, что он покраснел от заданного вопроса – всё можно списать на них.

Юнис ответил неожиданно. То есть мы знали, что он поехал именно из-за этого, так что вопрос был задан чисто для проформы – сэр Жеральд не мог не спросить Юниса после того, как спросил меня. Но мы не думали, что он признается сразу.

– Я люблю её, – сказал он.

Наверное, мой ответ повлиял. Чувствуя на себе ревнивые взгляды Юниса, я догадывался, что он считает меня соперником, отказывая в этом праве сэру Жеральду. А теперь, услышав, что я не питаю к принцессе никаких чувств, кроме чувства долга, решил сразу признаться, чтобы облегчить душу. Любовь – это такая вещь, к которой каждый рыцарь относятся по-рыцарски. Если он настоящий рыцарь, конечно.

Мы деликатно помолчали несколько секунд.

– А она об этом знает? – осведомился я, чтобы продолжить разговор.

Юнис покачал головой.

– Не знаю. Её все любят. Её нельзя не любить. Но что я для неё? А вот когда я её спасу, – глаза его засверкали, – тогда и она полюбит меня!

– А если она полюбит всех троих? – раздумчиво почесал затылок сэр Жеральд.

– Но её-то люблю именно я! – воскликнул Юнис.

– Логика железная, – пробормотал я, и обратился к сэру Жеральду: – А ты, доблестный сэр, поведай о своей причине. Мы-то с тобой на эту тему говорили, а наш спутник не слышал.

– Да что же говорить? – развёл руками сэр Жеральд. – Это хорошее приключение, добрая схватка. Победить дракона – великая честь. А если удастся завладеть его сокровищами… Эй, смотрите-ка!

Последнее выражение сэра Жеральда относилось к очагу, обложенному сверкающими камнями. Они во время всего разговора переливались, отражая и преломляя блики костра, а теперь вдруг засветились каким-то особенным светом.

– Да они горят! – воскликнул сэр Жеральд.

Действительно, камни, до того момента игравшие всеми цветами радуги, раскалились добела и вспыхнули. Маленькие синенькие язычки заплясали на поверхности.

– Это алмазы! – воскликнул я.

– Что-то ты не то глаголишь, – нахмурился сэр Жеральд, – как могут гореть алмазы?

– Ну, конечно, – я принялся лихорадочно припоминать школьные уроки физики и химии, – алмаз состоит из чистого углерода, и при нагревании горит не хуже угля… Даже лучше, потому что не содержит неорганических примесей и потому сгорает без остатка, не оставляя золы.

– Да-а, – протянул сэр Жеральд и уставился на Юниса. – Где ты их взял?

– Тут, недалеко, – пролепетал Юнис, – вон за тем камнем… там много ещё.

Он сорвался с места и убежал за огромный валун, охнул, оступившись, долго хрустел обломками скалы и, наконец, появился, держа в руках несколько огромных прозрачных алмазов.

Сэр Жеральд жадно схватил один из камней, повертел в руках, внимательно осматривая, потом попытался нацарапать на поверхности черту своим бриллиантовым перстнем. Разумеется, у него ничего не получилось.

– Ты смотри! – и он уважительно посмотрел на меня и благодарно – на Юниса. Потом повертел алмаз перед глазами, любуясь игрой разноцветных отсверков.

Юнис неотступно следил за ним.

– Мы на верном пути! – провозгласил сэр Жеральд. – Приближаются владения дракона! Правду говорили: там земля усыпана алмазами и золотом! Потому драконы и летают сюда, что у себя жрать нечего. Алмазы-то несъедобны.

И он швырнул принесенные Юнисом камни в костёр.

– Зачем, зачем это? – воскликнул Юнис растерянно.

– На обратном пути наберём, – отмахнулся сэр Жеральд, – чего зря набивать сумки каменьями, лошадей морить? Давайте ложиться спать.

Мы легли. Сэр Жеральд захрапел, едва перешёл в горизонтальное положение, а вот Юнис долго ворочался, укладываясь. Потом приподнял голову, прислушался: спим ли мы, осторожно поднялся и удалился за валуны.

Я машинально прислушался, ожидая, что услышу тихое журчание, однако уловил лишь стук камней да негромкое бормотание. Потом появился Юнис, держа узелком подол камзола, и я понял, что он ходил собирать алмазы. Вот те раз! Не подцепил ли он алмазную лихорадку? Надуло из-за кустов… С этой мыслью я и заснул.

Петля дракона

Когда я открыл глаза, утро уже наступило.

Но я так и не понял: выключала Вика компьютер, или сон был запрограммирован? Скорее первое, ибо в противном случае Вика не преминула бы учудить ночью какую-нибудь пакость – например, наслать полчища вампиров, или устроить разлив ближайшей реки, чтобы посмотреть, удастся ли нам выйти сухими из воды.

Ан нет, ничего подобного не произошло: речушка спокойно текла в пологих берегах, и я с удовольствием умылся в прохладной воде, глядя на своё разбивающееся мозаикой отражение. Мелкие волны набегали на берег, и рассмотреть лицо подробнее не получалось. А хотелось узнать: не слишком ли помято я выгляжу?

Вздохнув, я сделал несколько упражнений из комплекса утренней гимнастики, и вернулся на место стоянки.

За ночь костёр догорел, не осталось и золы, лишь чернело выжженное пятно кострища. Но утром огонь не был нужен: мы позавтракали холодным мясом. Должен же завтрак хоть чем-то отличаться от ужина?

Перекусив, мы поскакали по пунктиру кровавых капель. Застоявшиеся за ночь кони мчались с удовольствием, напоминая о том, что утренняя зарядка необходима всем живым организмам. Но нам пришлось заменить её тряской в седле, делая вид, что это массаж. Да, я успел сделать несколько разминочных движений на берегу реки, но искупаться не решился, опасаясь местных крокодилов – кто знает, что водится в здешних кодах, то есть водах? А вдруг бесконечный дифференциал? Так и изойдёшь на нуль.

Кони скакали по невысокой траве, на которой чётко смотрелись кровавые капли, подобные редким ягодам. По счастью, настоящих ягод не было, и они не отвлекали внимание. Наверное, не сезон.

Три пары глаз зорко высматривали красную цепочку, одновременно зыркая по сторонам: не лежит ли где-нибудь ещё один лоскут платья?

И вдруг цепочка разделилась! Капли и до того лежали вразброс, не по идеальной прямой. Это было естественно, но неудобно: приходилось мотать головами из стороны в сторону, стремясь не потерять их из виду.

Но, начиная с какого-то момента, пунктир капель начал явственно расходиться на три. Один стал забирать влево, второй вправо, а третий по-прежнему стремился вперёд.

Всё произошло так быстро, что мы проскакали развилку прежде, чем до нас дошло, что тут что-то не так.

Сдержать удивление мы не смогли, а вот коней – удержали.

– Что за чертовщина! – гаркнул сэр Жеральд. Он всегда успевал отреагировать быстрее, и не только словесно. Что, впрочем, вполне понятно: Юнис грезил о принцессе, а я думал о своих проблемах.

Возглас сэра Жеральда оторвал нас от размышлений и перевёл в плоскость действия.

Место развилки мы миновали. Но не стали возвращаться, а остановились там, где следы разошлись совершенно отчётливо.

– Что будем делать? – спросил Юнис. – Разделимся?

– Как это получилось? – недоумевал сэр Жеральд. – Он что, трёхглавый? А кровь горлом пошла, от натуги? Принцесса тяжёлая, надорвался…

Я растерянно пожал плечами:

– Честно говоря, не помню. Скорее всего, трёхглавый: втроём не так скучно, всегда найдётся, с кем поболтать. Он и должен быть трёхголовым, раз нас трое: каждому по голове. И при чем тут трёхголовость? Я ему коготь отрубил!

– Что же будем делать? Разделимся? – вновь спросил Юнис, нетерпеливо ёрзая в седле.

«Либо дырку протрёт, либо мозоль будет», – мельком подумал я, а вслух сказал, решительно и твёрдо:

– Считаю, что так делать нельзя. Это может быть драконьей военной хитростью: поодиночке с нами легче расправиться.

– Верно! – поддержал меня сэр Жеральд.

– Тем более непонятно, – продолжал я, – как капающая кровь разделилась на три потока? Даже если дракон трёхголовый, даже если перенапрягся… Он что, с изменяющейся полётной конфигурацией? Каждая голова способна лететь отдельно? Тогда это ассоциат, а не целостный организм.

– Мудрёно говоришь, но верно, – покачал головой сэр Жеральд. – Едем вместе, негоже разделяться. Поодиночке нас вернее ухлопают, чем гуртом.

Юнис вынужденно согласился с большинством, хотя было видно, что он не в восторге: ему хотелось освободить принцессу самолично. Подумаешь, какой-то вшивый дракон!

– По какой дороге поедем? – спросил он, скрепя сердце, – то есть по каким следам?

– Я бы поехал прямо, – сказал сэр Жеральд, – по средней. Нет ничего дороже золотой середины.

– А я бы – по правой, – сказал Юнис. – Наше дело правое…

– А я бы подумал, – сказал я.

Жаль, что я не знаю, как вызвать карту. Во всех «бродилках» такая возможность имеется. Правда, там не всегда позволяют увидеть ещё не пройденный путь, но оценить обстановку удалось бы. А может, поискать кнопку вызова, вдруг получится? Как там: ноль на клавиатуре? Или клавиша «м»? Где её найти?

Я потрепал лошадь по шее, провел рукой между ушей и потянул украдкой за левое ухо. Лошадь затанцевала, но карта не открылась. Эх, надо было за правое дёрнуть! Стоп, а почему лошадь? Я ведь в точности такой же электронный, как и она…

Я пощипал себя за мочку уха, за вторую, почесал затылок… Нет, если где и скрывалась «горячая клавиша», то явно не там, где я. Что ж, попробуем иначе.

Я попытался мысленно воспарить над местом стояния и представить его с высоты птичьего полёта. Увидать ту самую карту, представить её.

Так… это стоим мы, это капли драконовой крови, развилка… Что-то она мне напоминает… Что? Букву «пси» греческого алфавита. Трезубую вилку, трёхглавого дракона, трезубец князя Владимира. Ну и что? А откуда она появилась, эта вилка? Обычным способом объяснить невозможно… Или возможно? Сказочным – проще всего, а вот обычным? Что может сделать дракон, чтобы нарисовать букву «пси» греческого алфавита? Причём в полёте?

Но будет ли дракон писать букву «пси»? Зачем ему это надо? Даже если попросить: нарисуй, мол, букву «пси», он сморщится и скажет: «Фи! Зачем мне это нужно?»

И будет абсолютно прав! Не надо рисовать букву «пси», а надо рисовать… букву «фи»! Тем более что нарисовать её проще простого, даже в полёте: летишь себе прямо, потом отклоняешься вправо, делаешь петлю и возвращаешься назад. И, пересекая свой след, уходишь налево…

И получается аккуратный перекрёсточек, трилистничек буквы «фи». А если постараться, можно сделать, что и под острым углом следы расходиться начнут… особенно если включить реверсивную тягу. Интересно, есть ли у драконов реверс?

Стоп-стоп-стоп. Параллельная мысль возникла. Вот она: а может, изрыгание огня драконом, которое любят описывать очевидцы, есть не что иное, как попытки дать задний ход? Тихое животное – безобидное, беззлобное, может быть, даже травоядное – вышло погулять, подышать свежим воздушком. Идёт спокойненько, дышит полной грудью – и вдруг налетают на него с мечами, с копьями! Поневоле затормозишь и подашься назад. А как? Изрыгая пламя: надо включить экстренную тормозную систему. А когда используешь реактивный принцип движения, то ничего лучшего, чем тормозной импульс, и не придумаешь. А эти олухи, видя выхлоп, начинают врать, что дракон изрыгает пламя, плюётся огнем… Вот и всё.

– Поедем налево, – решил я.

– Почему? – возразил сэр Жеральд. Нет, не возразил, а спросил: – Почему?

– Сдаётся мне, доблестные сэры, что немалая хитрость со стороны дракона имеется. И если он не левша, то должен обязательно направо лететь, – туманно объяснил я.

Юнис недоумевающе посмотрел на меня.

– Но если дракон не левша, почему мы идём налево?

– Математику учить нужно, – мягко пояснил я, и, видя, что Юнис продолжает смотреть недоверчиво, добавил: – Мне кажется, он развернулся и пересёк собственный след. Как заяц…

Юнис посветлел: он понял.

– Ха, ха! – захохотал и сэр Жеральд. – Дракон – заяц! Мне нравится сравнение, сэр рыцарь. Но если заяц начинает путать следы, это означает, что он хочет залечь на отдых. Может, и у драконов такие обычаи? Поспешим же: цель близка. Впереди – логово дракона!

И мы поскакали.

«Степь да степь кругом…» – почему-то захотелось запеть. Наверное, передалась уверенность сэра Жеральда. Он-то охотился и на зайцев, и на драконов. А я, наоборот, в «зелёном патруле» состоял, охранял живую природу.