Текст книги "Лууч"

Не утирая лица, мальчик быстро вскочил и побежал вдоль ручья, к дереву, лежащему поперек потоку воды. Сухой ствол оказался перерублен двумя ударами, наискось, с двух сторон. При падении, ствол дерева лег ровно поперек ручья, срезы изумительно ровные, сделавший эту работу человек, явно ловко все проделал. Ступив на импровизированный предшественником мост, мальчик, балансируя руками, прошелся до конца и спрыгнул на траву, прямо след в след примятой травы. Через десяток шагов, он остановился, поднял голову и наткнулся на изучающий его взгляд серо-голубых глаз.

– Доброе утро! Меня зовут Лууч.

– Головус. – Тут же махнул головой и сказал в ответ мужчина.

– Рад знакомству. – Отвечал Лууч, уже внимательно смотря на его внешний вид. – А вы, наверное, лесник?

Предположил мальчик, завидя длинную ручку топора за его спиной, коричневое, на первый взгляд замшевое пальто, чуть ниже колена, плотно сидело на нем, поверх темно зеленой сорочки. Серые штаны были заправлены в высокие, по самое колено сапоги. Голова его была непокрыта, с опрятно уложенными темными, несколько длинными волосами, была и опрятная борода, но не большая.

– Взаимно. Так меня еще никогда не называли. А кем ты будешь Лууч? Глядя на то, как ты причудливо одет, можно сделать вывод, что с тобой случилось, нехорошее. – Парировал Головус.

– Я еще ученик, недавно приехал сюда с родителями на лето, вчера утром вышел на прогулку в лес и заблудился. – Признался мальчик.

А ну ничего, в наших краях такое бывает. – Одобрительно кивнул Головус. – Сейчас я как раз возвращаюсь домой. Я живу в деревне Малахоне. Если хочешь, ты можешь пойти со мной, а там уже сам смотри куда тебе.

– Спасибо. – Благодарно произнес Лууч. – Если бы не вы, плутать бы мне сейчас тут невесть сколько. Малахоня, не слышал о такой деревне, но да я все равно заблудился.

– Да, но знаешь парень, не знаю еще ни одного человека, который бы заплутал надолго в наших краях. – Поворачивался к нему спиной Головус и продолжил уже на ходу. – По обе стороны леса, в котором мы сейчас находимся, текут реки, помимо этого много ручьев в них впадающих, по краю берега, если идти по течению, всегда выйдешь к поселениям.

Луч последовал за ним, отмечая про себя небывалой красоты топор, на спине нового знакомого. Темная рукоятка топора, скорее выполнена из мореного дуба, ярко очерченный рисунок, отчетливо выделялся по всей длине, в общем, чуть больше метра, на вороненом топорище выгравирован сложный рисунок, представляющий из себя переплетение веток, дубовых листьев и каких-то неизвестных символов.

– Очень красивый у вас топор, Головус. – Восхищенно поведал мальчик.

Мужчина обернулся на половину и улыбнулся.

– Этот топор, мне передал мой отец, когда мне исполнилось полных двадцать лет, ему передал его отец, мой дед, моему деду передал топор его отец, то есть мой прадед, моему прадеду передал этот же топор его отец. – Головус улыбнулся еще шире, смотря перед собой. – И так, можно долго продолжать.

– Семейная реликвия получается. А кто ни будь, из ваших предков был дровосеком? – Спросил мальчик.

– Из всех кого я перечислил, нет. Деревьев, конечно было свалено этим инструментом великое множество, но исключительно в благородных целях, постройка дома например, но не в качестве профессионального ремесла. – Заключил обладатель предмета диалога.

– Вот как, интересно. – Заключил Лууч и из практического любопытства, продолжил спрашивать местного человека. – Скажите, а вы знаете озеро, вот в той стороне, за тем большим утесом, оно находится в лесу, рядом с небольшой быстрой рекой, деревня находится как раз в пятнадцати минутах от лесного озера, там я и живу со своими родителями, весной они купили там дом.

– Странно, в наших краях люди дома ставят сами, из дерева, если кто не может поставить сам, просит помочь соседа или других знакомых. Да и кто согласится продать свой дом? – Риторически заметил Головус, продолжая. – За тем большим утесом, что ты мне показал, находятся холмы, дальше горы, все они усеяны лесом, да только я не знаю там ни одного озера, тем более рек ни разу не видел, так ручьи да омуты не большие. Из того, что ты мне сказал, ходишь по лесу ты уже второй день, до ближайшего озера отсюда, пять дней пешего ходу и явно в противоположную сторону, от великого утеса.

Лууч шел сзади и внимательно слушал, Головус продолжал. – В этих местах ты совсем недавно, может, заплутал, несколько раз сбился с пути, что-то перепутал, такое у нас тоже бывает.

Они шли некоторое время в тишине, Лууч успел хорошенько обдумать услышанное и сопоставить со своим маршрутом. В любом случае выходило на редкость необычное путешествие. Сначала лошадь, потом лихая скачка на ней, совсем неестественный ландшафт для этих краев, равнина, но никак не высокие холмы и горы. Взять даже зеленые камни в его карманах, с таким природных явлением он никогда не сталкивался прежде, даже не ведал о нем из книг и прочих источников информации, те же загадочные орехо-фрукты, что, кстати, тоже лежали в его карманах. О Головусе и говорить нечего, начиная от странной одежды до легкого неизвестного акцента в голосе, все казалось не типичным, не таким как мальчик привык видеть в повседневной жизни, будь то город или деревня.

– Может вы будете так добры и отведете меня хотя бы к тому ближайшему озеру, о котором сказали, вероятно, я и впрямь, что то сильно перепутал, проведя ночь под открытым небом. – Наконец сказал мальчик.

– Несомненно, отведу туда, куда скажешь, не дело это ходить парню твоего возраста одному по лесу. Мало ли здесь разбойников шастает. Так-то конечно не шастают здесь вот именно. Но мало.

Спустя пару часов, лес закончился, они вышли на край широкого поля заросшего высоким, сочным клевером. В середине поля располагалась деревня, без столбов электричества, без дорог, колодцев и то не было, зато вместо них посередине деревни, текла узкая в несколько метров речушка, зайдя в нее, Лууч видел, как странно одетые местные аборигены, подходили с черпаками и ведрами к реке и набирали воду прямо оттуда. Вдоль всей реки стояли забавные, одноэтажные, деревянные дома, с высокими крышами из такой же деревянной черепицы, сведенными широкими конусами к небу. Через речушку, на другую сторону они прошли по полукруглому деревянному мосту, из плотно пригнанных друг к другу бревен. Невооруженным глазом было видно, здесь живут умелые плотники. Они прошли дюжину домов и остановились у свеже выстроенного дома, по такой же технологии, как и все вокруг. Вошли во дворик, оказавшийся замечательным садом из деревьев, кустов и прочих плодоносящих насаждений и оказались вплотную к закругленной наверху двери. Над дверью, на жилище Головуса, мальчик прочел крупную резную надпись «Здесь живет Головус Плеч, странник и следопыт, сын Ловчего Теруса». Внутри жилища, стоял едва уловимый запах еды. Головус сразу предложил перекусить с дороги, мальчик хотел ответить, но в образовавшейся тишине, его опередило громкое урчание в собственном животе.

– Вполне красноречивое согласие. – Заметил Головус и предложил садиться за широкий, массивный, деревянный стол, стоявший в середине зала. Напротив места, где он сел, был аккуратно выложенный из разных по форме камней камин. В доме было всего два окна, и те тоже круглые, они располагались напротив друг друга, вполне достаточного размера, чтобы было светло. Позже Лууч догадался, одно окно выходило на восход солнца, а противоположное на закат, в двери тоже было маленькое окошко, и она располагалась на западе. Так что когда солнце шло своим путем, луч света очерчивал все помещение по дуге. На столе хозяин дома выложил большой кругляш сыра, кувшин с молоком, бадью меда, тарелку полную разнообразных орехов, среди которых, Луучу показался знакомым только лесной орех, но каких-то неестественных размеров, аж со сливу. Потом хозяин извлек из специального шкафчика вяленую рыбу, овощи и прочую, ранее неизвестную, разнообразную снедь. Живот мальчика снова напомнил о себе, а его рот наполнился слюной.

– Ну! – Вступил Головус, усевшись на самый крупный, резной стул, по-видимому, предназначавшийся главе стола. – Отведай моей кухни Лууч, лучшее, что есть для гостя.

После обильной, обеденной трапезы, мальчик допил остатки молока из фигурной, глиняной чашки, следом отодвинул пустую тарелку и изрек слова благодарности, на всех известных ему словах в этой области, а когда закончил, вспомнил – в карманах у него лежат те орехо-фрукты, найденные в месте ночлега. Несмотря на разнообразие, фруктов и овощей, хранящихся в доме Головуса, таких, какие он нашел и употребил в пищу, точно не было.

– Вот смотрите, может вы знаете, что это за плоды, я вчера нашел их в лесу и съел парочку, признаться до поры никогда их не встречал, надеюсь, они не ядовитые. – С этими словами, он извлек все фрукты на стол.

Откинувшись назад, на спинку стула, Головус в этот момент навалился на поручень и продолжал жевать орехи, взятые предварительно в горсть. Стоило находкам мальчика коснуться стола, он наклонился вперед, перестал жевать и с нескрываемым интересом уставился прямо на них, на мальчика, потом снова на плоды.

– Откуда они у тебя?! – с каким-то театральным удивлением и усиленным возбуждением спросил мужчина.

– Из леса, мы там, недалеко от этого места встретились. – Простодушно и наскоро ответил Лууч, подозревая, что-то неладное, а потом резко переменился в лице и вопросительно, с ужасом на лице и полным сомнением в голосе вопросил. – А что?! Они ядовитые?!

– Отнюдь, мой друг, отнюдь! Это бесценный дар, ты даже не представляешь, как давно я их ищу в этих краях! – Глаза странника и следопыта по имени Головус, медленно опустились вниз, и сделались стеклянными, где то глубокого в них сейчас разгорался огонек, огонек воспоминаний, потом зеницы его заблестели и оживились, он продолжил.

– Четвертый год, я живу в этом доме, и каждый день отправляюсь на поиски, этих самых плодов – Великого Пробуждающего Древа, но за все это время, мне еще ни разу не удалось найти их, и тем более этого Древа. Я не из этих краев и живу далеко отсюда, до моего родного дома, где живет моя семья, жена и дочь, несколько месяцев пути. – Он замолчал, грустно улыбнулся воспоминаниям и продолжил без тени улыбки. Однажды, в моем родном городе Мализерн, в последний день лета, мы втроем пошли на прогулку, за черту нашего поселения, погода стояла солнечная и мы ушли далеко от дома, потеряв счет времени. Был праздник, день Щедрой Сборницы, последний день до скорого сбора урожая. Все жители собирались под вечер и гуляли на виноградной площади с вечера до глубокой ночи, ведь по поверьям, чем длиннее ночь гуляния, тем лучше выдастся урожай, хоть и все понимали, ведь последний день ничего не решит, но такой обычай предков. Праздник начинался к вечеру, когда темнело, разжигались большие костры, множество факелов и ламп, на виноградной площади становится так красиво, светло и уютно, что на это приезжают посмотреть со всей округи. Солнце клонилось к горизонту, мы шли назад, но нас все равно застали сумерки. Это ничего, в родных краях, даже в полной темноте невозможно заблудится, тем более, если идешь, по более-менее прямой дороге. Мы уже почти пришли, заслышали голоса собиравшихся на площади местных жителей, даже увидели свечение от сотен огней, сумерки уже совсем сгустились, как вдруг, во время перехода, последнего ручья вброд, донеслось тихое рыдание.

Я сразу определил направление и направился помочь, оставив жену и детей у самого ручья. В каких-то нескольких метрах, в высокой осоке, лежала темноволосая женщина. Она свернулась калачиком и горестно плакала, конечно, я сразу успокоил ее, помог подняться, взяв ее под руки с Миловирой, так зовут мою жену, отвел ее в деревню. Женщина молчала всю дорогу, и кого-то мне очень напоминала, но я никак не мог понять кого, нам пришлось отвести ее к себе домой.

Оказавшись дома, мы в первую очередь усадили ее в мягкое кресло, положили на плечи теплый плед и дали чашку теплого молока с разведенным медом. Миловира убрала с ее лица волосы, при свете как выяснилось темно-рыжие, да попросила мою дочь, разогреть ужин для гостьи. За прядями скрывалось чистое, без веснушек лицо, да большие, черные глаза, они были обращены в одну точку на полу, ее бардовое платье тоже оказалось опрятным и темно-синие туфли, новенькие, без пылинки, как будто только что одели, выдавали в ней женщину благородного происхождения. Только я все не мог побороть чувства, что знаю ее, но в упор не узнаю. На щеках ее, мы сразу увидели, обозначенные блеском, дорожки от слез. На вопросы, как ее зовут, где она живет, что с ней приключилось, она ни как не реагировала. Чем больше она смотрела на меня, мою жену и дочь, тем сильнее лились ее слезы. Я посмотрел на Миловиру, встретился с ее взглядом и мы благоразумно решили оставить ее одну, отдохнуть и просто прийти в себя, а сами зашли в свою комнату и там, обсудить, как поступим дальше.

Не успели мы проронить и слова, как раздался звон бьющейся посуды. Я выскочил обратно и увидел мою девочку на полу, рядом лежал поднос с разбитой тарелкой и ее содержимым, знакомой незнакомки нигде не было, точно она испарилась. Припал к дочери, но та лежала без чувств, с открытыми глазами, а взгляд был невидящий, точно чем-то затуманенный. Вскрикнула Миловира, вбежавшая следом, увидев обмякшую дочь в моих объятиях, бросилась к нам, но вдруг, совершенно ниоткуда, появилась та рыжая незнакомка и сверлящими, черными глазами, уставилась прямо на нее. В миг глаза моей красавицы жены, тоже затуманились, ноги подогнулись, и она осела на пол, там, где была. В бешеной ярости, я вскочил и не владея собой направился прямо к рыжей. Молниеносно вынес обе руки, чтобы схватить ее, хорошенько тряхнуть и бросить о пол, даже коснулся кружевного платья, но пальцы прошли насквозь и тут она словно исчезла, как будто ее и вовсе не бывало в моем доме. – На этом рассказчик затих.

В его выражении лица, Лууч уловил, глубокую печаль и наряду с этим полное спокойствие, некую отрешенность произошедшего. Выходит он имеет огромную внутреннюю силу, раз уже четвертый год подряд, не опускает руки. Тем временем, Головус вновь как будто ожил и продолжил.

– С тех самых пор, мои любимые жена и дочь лежат на двух ложах, в главной комнате родового дома. Глаза их постоянно двигаются, точно, что-то все время видят, а когда приподнимаешь им веки, понимаешь, что глаза эти невидящие, на них словно пелена из тумана, и все это время они видят грезы, бесконечные сны, мечты и видения. И нет средства в этом мире другого, способных вернуть человека из мира грез, кроме как плодов Великого Пробуждающего Древа, но только человек чистый душой способен отыскать их, в бесконечных просторах Синтейевского леса.

– Неужели не нашлось, за все время никого, кто способен пробудить их ото сна, доктора там или человека владеющего гипнозом, или еще чем в сходной сфере? – Спросил Лууч, зачарованный рассказом.

– Не все так просто, мой маленький друг. Конечно, первую неделю я приводил в дом всех местных эскулапов, но не было от них никакого толку, голубушки мои просто лежали, дышали и не реагировали ни на что, что происходило в комнате, даже на порошки и резко пахнущие препараты. Ни музыка, ни шум, ни легкие щипки или похлопывания по щекам не дают абсолютно никакого эффекта, даже румянец остается, страшнее летаргического сна, само собой за ними постоянно ведут наблюдение, следят и ухаживают по очереди мои знакомые сиделки. – Хозяин дома почесал подбородок и следом отвечал дальше. – Потом приезжали из далека, хваленые и известные лекари, были и шарлатаны, но были и настоящие чаровники, только в итоге все равно разводили руками.

А однажды, на второй месяц моих мытарств, заехал я в одну маленькую деревеньку, прямо посреди леса, дороги даже толковой нет мимо нее, а та что есть, почти не утрамбована и местами заросшая, так что приходилось слезать с лошади и искать ее временами. Показалась, значит посреди леса, домишка одна, затем другая, ну я и поехал в их сторону. Дай думаю, дорогу узнаю, к городу Верхалу, мне там рекомендовали одного местного целителя, да сам на ночлег остановлюсь, если пустят, коня не мешало бы накормить, в таких малых поселениях часто чужаков не пускают на ночлег, да еще и собаками прогнать могут. Деваться некуда, в лесу темнеет быстро. Подъехал к ближайшему дому, спешился, постучал в дверь, слышу, внутри заерзали, но открывать не стали. Отошел, взял коня под узды, подхожу к следующему дому, в окнах тоже свет не горит, не успел у двери оказаться, вижу, на окнах шторы задергивают, развернулся и уже верхом последовал меж домов, до самого конца деревни, домов то немного, десятка два. В конце улицы, поперек единственный дом стоит, он же и последний, а в окнах слабо мерцает желтый свет, последовал к нему. Пока шел, в других думушках, по пути два раза дверью хлопали, да шумели засовами, затворялись от меня, стало быть.

Я приблизился к единственному жилищу, источавшему свет, оглянулся, первых домишек, уже не видать, так темно стало, так еще и туман появился внезапно. Обернулся, вынул ноги из стремян, опять спешился, сделал пару шагов в направлении двери и тут мне навстречу вышел седой старик, со стеклянной, горящей лампой, в руке. Он приподнял голову на меня, ростом он был как раз на голову ниже, посмотрел и молвил.

– Заходи, добрый сын, весь вечер жду тебя.

Дал мне, масляную лампу свою и молча, указал на стойло справа. Дымок сначала зафырчал, но стоило мне взять его, отвести в стойло, тут же затих и занялся зерном.

Туман уже загустел, как кисель, в полной темноте ни стало видно абсолютно ничего. Приятная на ощупь цепь в ладони и тяжесть, на которой висела лампа, внушала уверенность, а мягкий свет озарял туманную тьму, только на пару шагов вокруг, я закрыл ворота и вышел наружу. В этот момент меня охватил липкий страх, причины как таковой сразу определить не удалось, но я чувствовал всем своим существом , мне не стоит отходить даже на пару ярдов от дома. Там где только что стоял Дымок, из темноты донесся шорох, потом подобие множества маленьких шагов, я вовсе не из пугливых, но когда шорох, сменился скрипучим лязгом, послушно слушаясь, советам добросовестной интуиции, я за пару мгновений попал на крыльцо, а оттуда внутрь дома. На этом шум сразу прекратился, а старик уже стоял в проходной с подсвечником, с пятью горящими свечами и мягко улыбался мне. Его длинное до пола одеяние, покрывало великое множество толстых веревок, нитей, завязок, и кожаных шнурков.

– Хорошо, что не пошел на шум. – Заметил старик. – Разувайся, у меня тепло, ковры, да проходи располагайся, в ногах правды нет.

Внутри дома, под потолком, везде были развешаны причудливые конструкции, самых разнообразных, а порой и совсем гротескных форм, в одной узнавалась птица, но странная, с человеческим лицом, все они выполнены из каких-то веревок, перьев, бусин, веток и прочих мелких деталей, разглядеть которые, проходя мимо, не удалось. Вместо пола в некоторых местах, росла трава, настил просто напросто отсутствовал, там лежали плоские камни, старик велел ступать по ним и ни в коем случае не мять траву. Дойдя до основной жилой комнаты, он представился как Унтшар, предложил чаю и оставаться минимум до восхода солнца, за что я его тут же поблагодарил, а заодно и за предложенный ночлег, особенно на фоне холодности местных жителей. Мне велел располагаться на резной скамье, прямо напротив стола, по-турецки.

– К чужакам всегда относятся с подозрением. – Заметил старик, занимаясь посудой у открытого огня в печи. – Но основная причина, это обыкновенный страх перед опасностью, только что ты и сам в этом наглядно убедился. Ночью все жители Норсклы, так называется наша деревня, запирают двери, ставни и ворота, тем более не зажигают свет, чтобы не привлечь внимание.

Чай к этому времени был готов и он поставил его к прочим снастьям на стол. Между нами две крупные чаши, доверху наполненные ароматным травяным настоем, рядом с полным подносом выпечки.

– Есть у нас в лесу, сразу за еловой рощей, болото, много там пропало людей, опасные топи, сначала за ягодами ходили, потом просто смельчаки, но никто не возвращался, гиблое место. С тех самых пор туда ни ногой, все уже о нем знают, да только как люди перестали ходить к болоту, болото стало приходить к ним само. Ты только что наглядно в этом убедился. – Рассказал старик главную новость.

– Значит, свет привлекает «лишнее внимание». – Процитировал я его и с опаской, глядя, на даже не закрытые деревянные ставни, потянулся за топором за спиной. – Что же это такое было? Болото?

– Охладей Головус. – осек меня Унштар по имени, которого я ему доселе не говорил. – В мой дом, без моего на то согласия никто войти не сможет. Лучше отведай угощенья, как подобает гостю, да расскажи, что привело тебя ко мне, в столь поздний час.

Во время еды, я внимательно рассмотрел лицо старика, загорелое, широкие скулы, слегка раскосые глаза старика, были разного цвета, один был зеленый, другой серый. Казалось, в одно мгновение он смотрит на тебя, то одним то другим, причем внимание перескакивало с них поочередно, в то время как другой свободный от зрения, становился точно стеклянным. Волосы седые до пояса, охвачены лентой по лбу и заплетены в подобие кос, накидку он снял за столом, и сидел в серой холщовой рубахе. Мы закончили поздний ужин, он подкинул в печь пару поленьев, и я подробно рассказал ему куда направляюсь и о случившемся с моей семьей. Стоило мне закончить рассказ, он тут же наполнил наши чаши новой порцией ароматного отвара и сам завел речь.

– Миловира и Вильгельмина здоровы и проживут долгие годы жизни, а в грезах или нашем мире, зависит только от тебя. – Унтшар сразу произнес имена моей жены и ребенка, хотя я их ему тоже не называл. – Есть одно снадобье, плоды Великого Пробуждающего Древа, встретить его просто так невозможно, специально искать не получится тем более, плоды его пробуждают ото сна, а если человек не пребывает в грезах сновидения, не спит на яву, даруют отведавшему их, ясность и возможность видеть сокрытое от большинства. Суть вещей предстает в ранее не известном ключе, отчего жизнь отведавшего их, круто меняется. Встретить Древо, может только человек чистый душой, и не каждому оно явит себя, а тому, кто со всей душой стремится найти его. У тебя будет выбор, отведать мудрости через плоды и проникнуть во многие потаенные тайны или дать их своей жене и дочери, потому что только одна возможность предоставляется человеку, повстречавшемуся с Древом. В ответ на мою скромную услугу, я расскажу тебе о месте, где ты сможешь найти это Древо, далее все зависит от тебя и твоей судьбы.

Он мне подробно описал, как выглядит Великое Пробуждающее Древо, и показал его плоды, правда не такие свежие, как у тебя, а сушеные, так что теперь я их не перепутаю ни с чем, но за долгие годы я не встречал ничего подобного.

– Однако плоды подействуют только в том случае, если ты собственными руками собрал их с Древа, оно должно дать как бы свое благословление. Или их должен собрать человек, знающий твою проблему и желающий бескорыстно помочь тебе с ней. В ином случае, если бы, например я нашел их, у кого нибудь и попробовал купить их, для тебя, или ты их купишь у меня или возьмешь в дар, пользы от них, будет не больше, чем от горсти орехов.

В этот момент я хотел достать все немалое содержимое своего кошеля и высыпать на стол, в знак благодарности, но как только я повел руку к поясу, отвязать его. Он одним взглядом остановил меня, словно этим я бы обидел его, до глубины души и изрек.

– Ты и твоя семья приходили ко мне в сновидении, две ночи назад. Сегодня я тебя ждал, и специально зажег лампу у окна, чтобы ты наверняка пришел на свет в мой дом. – Тут снаружи дома, прозвучал скрежет, похожий на то, как если бы человек не дюжей силы, взял вилы и провел ими по стене дома, собираясь таким образом, выгнуть в обратную сторону зубья. На этот раз я, не дожидаясь, ловко выхватил топор и привстал в изготовке, норовясь достойно встретить любого кто проникнет в дом. Противный слуху скрежет перенесся на стекло, по моей коже пошли мурашки, потом что-то ухнуло и с глухим ударом приземлилось на крышу дома. Но Унштар и глазом не повел, а только преподнёс указательный палец к губам, дунул на него и раскручивая по спирали поднял руку вверх, шепча «шшнемм, сннга, уссним». После этого, чтобы бы там ни запрыгнуло на крышу, дико завыло на всю округу, отчего у меня моментально, застыла в жилах кровь, следом, будто скатилось с грохотом, на задний двор и упало на земь. После этого я до самого сна не притрагивался к топору, и чувствовал себя всецело защищенным в стенах его домашней неприступной крепости.

На рассвете, за завтраком, он описал мне подробно еще раз, как выглядит Великое Древо и дал один сушеный плод его, на удачу, а заодно поведал о местах, в окрестностях которых, он велел мне продолжать поиски, близ деревни Малахоня, это именно те места в которых я сейчас живу и встретил тебя. Взамен же, попросил об одной услуге. Сходить на то самое, проклятое всеми у кого не вернулся с него родственник, друг или просто знакомый, болото. Да не просто сходить. С собой он дал мне полный мешок мертвых птиц и грызунов, каким чудом он все это насобирал, я уточнять не стал.

К мешку подробно описал инструкцию, что мне с этим чудом делать, когда приду. После всех кого мне советовали, в качестве нужного человека, знающего и умеющего, ни один не смог помочь, на тот момент, у меня просто не было других вариантов, и я отдался советам мудрого старца Унтшара. Диковинный случай встречи с этим стариком, вязался странным образом с тем, что я искал, внутренне я чувствовал, это как раз правильный выбор, и я иду по своему пути, так же как твой путь, свел тебя со мной. Понимаешь Лууч, этот непростой старик, он дал мне надежду, тот призрачный шанс, за который я ухватился двумя руками.

Ухватился двумя руками, закинул на плечо и понес на болото, злополучный мешок с мертвыми зверьками. Утренний туман заволок всю видимость. Во все стороны от дома старика, петляли дорожки, чуть углубившись, они сначала таяли, а потом и вовсе пропали. Следы то я хорошо различаю, да вот туман стал подобен молоку, аккурат заполнившему все пространство, даже под ногами. Дыханием я чувствовал его влагу, несмотря на достаточное количество одежды, он все равно проникал до самой кожи, похищал мое тепло.

Унштар уверил, утром за чашей горячего настоя и ложкой меда, что в лесу безопасно уже сейчас, а когда станет еще немного светлее, он отправит меня и покажет нужное направление, позади его дома. С его указания, я сразу взял направление и уверенно пошел вперед, куда он мне показал от самого дома. Чем дальше я удалялся от дома, тем сильнее клубился треклятый туман, его плотность буквально скрывала даже самые близкие деревья и кусты, мне пришлось замедлить шаги, чтобы лбом раньше не встретится с деревом. Чувство направления, я по-прежнему уверенно представлял, не глядя на любой туман или темноту, это у меня врожденное.

Замелькали с близкого рассмотрения елки, а потом кроме них совсем ничего не осталось, черные как сажа, с острыми ветками, я переживал, что одна из них порвет мой мешок и придется собирать ношу руками. В один прекрасный момент, под ногами легонько зачавкало, низина. Сапоги мои не пропускают воду, специальный охотничий состав, из нескольких видов смол и воска. Да вот весь путь, из маленьких луж превратился в сплошные омуты, с редкими кочками и островками суши, в некоторых местах, мне приходилось идти по колено, а то и по пояс в воде. Показались первые березы, во мху и сгнившие, как и все на этом болоте. Тьма рассеялась, в легкой полутьме стали видны березы с легким голубоватым отливом, такой цвет им придавали желеобразные грибы, поросшие от основания до середины ствола. В голове прозвучали слова старика «Дойдешь до голубых берез, начни искать крупные островки суши». Вынимая из мутной воды колени, я последовал к ближайшему островку, закинул мешок с половину моего веса и следом взобрался сам.

Отдышался, осмотрелся. Место подходящее, дальше следовали все, примерно такие же островки, а вода собиралась в основном в малые и большие непроницаемые омуты. Снял с плеча моток веревки, достал нож и порезал на разной длинны куски. Средний отрезок, на уровне груди, привязал двумя концами, за стволы более-менее прочных, тех самых голубых берез. Следом развязал мешок, резко отпрянул от ударившего по ноздрям запаха, сдержал рвотный позыв. Одел кожаные перчатки, привязал первую тушку птицы, за лапу, и так на каждую веревочную растяжку от трех до семи тушек, в зависимости от расстояния между деревьями на каждом островке. К этому времени туман немного разрядился. Немного забирая вправо, как велел Унштар, мне удалось подвесить около двух дюжин растяжек, жутко это должно быть, смотрелось со стороны.

Заканчивая последнюю растяжку, я услышал невдалеке, плеск воды, именно в том месте, где я начал вешать эти жуткие и одновременно отвратительные гирлянды. Не сильно отвлекшись, занялся последней растяжкой, мешок заметно опустел и стал почти невесомым, на фоне того, каким был в самом начале. Плеск повторился в тот момент, когда я вывалил оставшееся содержимое ноши на земь, мне осталось подвесить еще четыре тушки. Повторился еще раз, и еще, и еще, я бросил остатки веревки, мешок и кинул в сторону, дохлую, речную крысу, что держал в руках. Естество мое запросилось обратно, и я не стал мешкать ни минуты. Достал приготовления старика, стеклянные колбы и пару тряпичных кулей. Зачерпнул из соседних омутов мутной, почти черной, густо пахнущей, торфяной воды, да набрал под завязку в кули, вьющейся травы с голубыми цветочками в один, да корней оранжевых болотных цветов в другой.

Плески воды участились. Водяной плюх. Совсем близко. Вскочил на ноги. Вдогонку участившимся плескам, добавился хруст костей, хрип и словно жужжание, напоминающее «Взжжиррррззз». Присмотрелся, там, что то маячило, как будто прыгали собаки и пытались ухватить мерзко пахнущие подвесы. Только сейчас с платком на лице, я ощутил, чуть ли не кожей, какое сильное зловоние распространилось на всю округу, что вероятно и привлекло, местных обитателей, встречи с которыми, сейчас, мне меньше всего хотелось.

«ВЖЗЖЖИРРЗЗЗЗ…!» – раздалось сбоку от меня, я развернулся к направлению звука всем телом, от увиденного у меня похолодело все внутри. Из черной воды, прямо мне в глаза уставилась мерзкого вида тварь, серо-бурого цвета. Вероятно, это было только «головой», белков в глазах не было вовсе, сплошные мутно зеленые круглые глаза со сливу и сразу под ними раскрытая пасть, с плотным рядом, множества тонких, но острых зубов. Тварь подплыла ближе, залезла на край островка и предстала во всей красе. Продолговатое тело, размером с полено, постояло на тонких, коротких клешнях, оценило шансы, явно на мое свежее мясо и слегка разогнавшись, прыгнуло в мою сторону. Не долго думая, я реактивно выхватил этот самый топор и уйдя в сторону с траектории полета твари, с короткого маха, параллельно земле рубанул ей в пасть. Затрещали ломаемые зубья, жвало треснуло и верхняя часть «головы» повисла на кончике топора, уродливое тело продолжило полет и плюхнулось в омут с другой стороны островка. Не успели круги разойтись, на том же месте, вильнув плавниками, заплескались такие же твари, вероятно, принялись поедать собрата.