Текст книги "Царь Петр I и царевич Алексей"

Ш а р л о т т а. Ты человек злонравный, откуда столько грязи у тебя?

А л е к с е й. Ты с мое здесь поживи. А-то закрылась, в четырех стенах уединилась. Ей с ее высоким нравом чужда жизнь здешняя, такая. А я вот видишь как-то все-таки живу, еще и на престол взойти хочу.

Ш а р л о т т а. (Встает рыдая навзрыд) Несносен ты, прошу тебя уйди! Дай мне еще пожить, молю оставь меня, еще я молода.

А л е к с е й. Ха, ха, ха. Молода она, скажите, но выглядишь-то как старуха, вон оспой вся покрыта. (Шарлотта падает ударяясь о стул левым боком, Алексей поднимает с пола упавший графин и наливает стопку. Выпивает.) Мое же слово, ее ножки подкосило, вот как правда иногда остра бывает, что валит навзничь целого быка, хотя здесь вовсе и не бык, а лишь корова. (Зло, грозя пальцем) Я говорил: смочить ее потребно, смочить ее потребно, что не выдержала голова?

Картина четвертая.

Посредине сцены в полумраке стоит кровать, на ней лежит умирающая Шарлотта.

Д в о р о в ы е л ю д и. (проходят по переднему краю сцены) Безнадежна, безнадежна, безнадежна, давеча доктор самого Петра сказал. Упала с лестницы. Говорят, каблучек сломался…, при родах открылась рана…, лежит бедняжка и кровью истекает. Мальчиком от бремени разрешилась и нате – Бог призвал ее. Только один народился, другая уже при смерти лежит. …ему жизнь свою передала. От страданий избавил…, бедняжка много мучалась…., не жила совсем… .

Ш а р л о т т а. Юлиана милая моя подруга подойди. (входит фрейлина Арнгейм)

А р н г е й м. Что изволите принцесса?

Ш а р л о т т а. Срок уж близко мой, на последок свидится хочу с царем.

А р н г е й м. Я сейчас за ним пошлю.

Ш а р л о т т а. Кого? Мы всем должны, сама сходи, но прежде подожди.

А р н г е й м. Да принцесса.

Ш а р л о т т а. Испросить обещания у тебя хочу. Царевич слаб, знаешь ты сама, надежды мало на него. О детях лишь прошу ты знай заботу, умру я, знаю скоро, мало времени у нас. Клятвы не прошу достаточно и слова, скажи ты позаботишься о них? Примешь ли детей моих? Отвечай.

А р н г е й м. Как своих.

Ш а р л о т т а. Обрадовала. Я это знала. Теперь иди. (уходит, за ней появляется Алексей)

А л е к с е й. Ты снова бледная, больна, пройдет. Я как-то тут лежал в горячке, доктора лечили, ничего стою. Недуг проходит нужно подождать, на следующей неделе будешь ты здорова, порозовеешь, отойдешь.

Ш а р л о т т а. Я умираю, прости Алеша.

А л е к с е й. Как умираешь? Такого быть не можешь. Ты верно заболела и думаешь теперь умрешь? Что медики тебе сказали? Их слушай и не горюй.

Ш а р л о т т а. Мне от них и передали, смерть уж во всех моих костях. Весь бок будто булавками исколот от этого наверное и слабею я. Уходит безвозвратно жизнь моя.

А л е к с е й. Нет, нет, нет, не может быть, я сейчас кого-нибудь на помощь позову.

Ш а р л о т т а. Оставь затею, прощанья час настал.

А л е к с е й. Шарлотта, как же может быть, ну мы повздорили немного и ты решила умереть? Не верю, не хочу, нет, нет, нет, не надо слышишь ты… .(Алексей плача встает на колени хватаясь за голову,) О боже какой я вздор несу. (утирает слезы) Шарлотта милая прости, не уходи.

Ш а р л о т т а Не вольна я, мы все подчинены Ему.

А л е к с е й. Я во всем этом виноват, Шарлотта, я покаяться хочу. Ты добра, я зол, ты говорила как сатана, простишь меня?

Ш а р л о т т а. Прощу.

А л е к с е й. Ты иногда отталкивала меня, на то не без причины, я глупый обижался, и боль тебе чинил, простишь меня?

Ш а р л о т т а. Прощу.

А л е к с е й. Сердитовала на меня и правильно, беспутный я, Шарлотта, о Господи, простишь меня?

Ш а р л о т т а. Прощу.

А л е к с е й. Нет, такого выдержать я не смогу, Шарлотта помоги, скажи как дальше жить?

Ш а р л о т т а. Живи спокойно не в обиде я, поменьше лишь греши и если можешь (с усилием почти со стоном) молись ты за меня.

А л е к с е й. Что же делать? Тает на глазах остановить ее не в силах я. Шарлотта милая моя, ты помни я люблю тебя. (Появляется Петр на коляске)

П е т р. Шарлотта, худо дело, знаю, зачем позвать меня велела. Мне сказали ты на исходе. Алешка верно?

А л е к с е й. А так понять нельзя.

П е т р. Алексей, оставь меня. (Алексей уходит)

Ш а р л о т т а. Простите государь, я попрощаться с вами захотела.

П е т р. Подожди. Я сам вот видишь не в ладу. Не легко тебе у нас пришлось… . Катенька вот-вот разрешится от бремени готова. …не смогла придти, сказалась хворою…, …да мы тебя не сберегли. Имеешь какие ты желанья, говори, исполню, тут будь покойна.

Ш а р л о т т а. С сыном примиритесь государь, употребите все, увидите какая будет польза. О детях, прошу покорно, отправьте их в Германию с Юлианой, так чаю лучше будет.

П е т р. Наталию отправлю, Петра оставлю, на себя возьму. Наследник нужен, ты дочка, уж прости меня.

Ш а р л о т т а. Воля ваша государь, еще просить хотела, домой от меня бумагу напишите, что я довольна расположением царя, царицы, обещанное брачным договором исполнено все точности и даже сверх того жизнь моя одарена была. (Последние слова говорит все тише и тише) С долгами расплатитесь… .

П е т р. Шарлотта, что ты, что ты…, рано тебе еще. Вот горе а? (Кричит) Меншиков, принцессе плохо… . (появляется Меншиков).

М е н ь ш и к о в. Что стряслось?

П е т р. Где лекари твои, давай скорей, всех сюда зови. (Вбегают: Блюментрост, Арескин,Алексей и фрейлина Арнгейм. Доктора начинают ее спешно осматривать)

Б л ю м е н т р о с т. Принцесса вам лекарства надобно принять.

Ш а р л о т т а. (приподнимаясь с постели)Измучили, нет уж больше сил, чем я так вам досадила, что не отставите меня? Не мешайте мне, уйдите, подайте тишину…, ни слова больше не говорите, не видите, я умереть хочу! (Падает замертво)

А л е к с е й. Умерла и грех мой на себя взяла. (Падает без чувств.)

(Свет на сцене и в зрительном зале гаснет)

П е в ч и й. (В кромешной темноте) Господи, Господи, помилуй.

Х о р. Господи, Господи, помилуй.

П е в ч и й. Христе, Христе, помилуй.

Х о р. Христе, Христе, помилуй.

П е в ч и й. Господи, Господи, помилуй.

(Свет зажигается, полумраком, вместо кровати стоит гроб, Алексей, где упал там и лежит, Петр там же сидит в коляске, рядом с ним стоит Екатерина, чуть дальше стоит Стефан Яворский)

А л е к с е й. (Приподнимаясь) Почла жонушка моя, нашла в гробу успокоенье.

Е к а т е р и н а. Комната ее неплоха, четыре года назад, спустя, венчальным светом залита была она, …вся красным гобеленом убрана. Теперь вот черный цвет властвовать пришел, а так смотрю по сторонам, все тоже, аккуратная принцесса свое хозяйство-то вела.

П е т р. Крепись Алешка, не рыдай. Судьба пронырлива чертовка и иногда такие вот сюрпризы нам подносит не спросясь.

А л е к с е й. Погасла, как свеча, излилась воском.

Е к а т е р и н а. Про воск оставьте Алексей сравненья, недавно слух пошел гулять, что я, мол, ем его таясь.

А л е к с е й. Я овдовел…., осиротел…, отец… .

П е т р. Ладно, полно убиваться, нам всем горестно узнать конец. Утрата Шарлотты безвозвратна, скорбим и помнить мы ее беремся, говорим, но вот проходят дни, а там года, осуетимся боль глуша, так забудут и тебя.

Е к а т е р и н а. Не забудут, вы царские особы. Тех, из чьих сосудов голубая кровь сочиться, ежедневно в народе поминают.

Я в о р с к и й. Усопшей тело покоя просит, на вынос проситься давно.

П е т р. На все воля божья, прощай Шарлотта… .

Е к а т е р и н а. Жаль, молода еще была и вот те надо же умерла.

(Входят гвардейцы берут гроб уносят, за ними уходят Петр и Екатерина)

А л е к с е й. (им в догонку) Куда, куда жену мою уносят, пусть полежит, мне сказать надо бы еще.

Я в о р с к и й. Утешьтесь царевич, она наследует царство Божье. Вспомните что в Евангелие записано, там слова Христа: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное».

А л е к с е й. Отче это вы, я вас за этим всем и не приметил. Мною давеча получено от вас «Казанье», на себя берете вы открыто много деятельного слова, за то спасибо. Поберегитесь, батюшка, коли про это все прознает, вам дыбы, чаю уж не миновать.

Я в о р с к и й. Я пожил, повидал всего и смерть если и дарует Бог, приму, не чуть не оскорбясь. Однако мне идти пора. Свидимся еще Алеша, оставь печаль, подумай о престоле. (Уходит)

А л е к с е й. Ушли все, я один остался, горе на душе и пусто в голове.

Е ф р о с и н ь я. (Появляется) Здравствуй прынчик дорогой, я весела, хочу сидеть с тобой.

А л е к с е й. Матушка явилась, ох горюшко, должно быть мне оно приснилось.

(Занавес)

Второй Акт.

Картина первая.

Дворцовая комната посередине два накрытых стола: мужской и женский на обоих стоят огромных размеров два торта. Еще занавес не открыт, а к началу спектакля торжественно звучат трубы и фанфары. После того как открылся занавес, одновременно крышки у тортов с грохотом отлетают и из них вылезают карлики. На мужском столе оказывается обнаженная карлица в одной шляпе и вся в розовых бантах, а на женском голый карлик в шляпке и в голубых бантах со шпагой. Во время всей картины они бегают между актерами подливая им в бокалы вино. (Если возможно устроить, то в зале должен стоять устойчивый запах кислых щей)

К а р л и к и (хором) Многие лета, многие лета здравия желаем новому, наследному царю! Роженице милой, матушке Екатерине, здравия желаем, многие лета, многие лета!!!

В с е с и д я щ и е з а с т о л о м. (Хором) Виват! Виват! Виват царю!!! Виват! Виват! Виват великому Петру!!! (пьют)

П е т р. Благодарствую за теплые слова. Авансом выдали, каково, порадовали старика. Кого из царей великих всемирная гистория нам назовет: у греков Македонского, у евреев царя Давида, у римлян Цезаря, у египтян царицу Клеопатру, у гуннов Аттилу смелого царя, а у нас у русских вы прочите меня?

В с е. Да, да! Так оно и есть! Виват! Виват! Еще виват царю! (пьют)

П е т р. Эх лукавое отродье, льстить не корабли смолить!!!

Е к а т е р и н а. Ой ли, Петр Алексеевич, хитришь. Ты на царство-то свое обозрись, окинь орлиным глазом, сколь сделано, немало. Полтавская виктория добытая тобою, недорога. Тогда на град свой посмотри растет и шириться он с каждым годом, подожди, настанет время, засияет, диковинной архитектурой обрастет, изящным станет не хуже иноземных городов.

П е т р. Ох голубушка, ох Катенька, твои бы речи в камне выточить и золотом бы обрамить, вот до чего же сладко мне их слышать, если б не одно… .

В с е. Что?!

П е т р. Потом скажу. Сегодня праздник не меня, но чествуем Петра. Прошу об этом я не забывать.

Е к а т е р и н а. Скажите, как же мило, он снова в тень уйти стремиться.

П е т р. Не это главное сегодня, ты матка молодца, такого народила нам царя.

В с е. Браво матушка Екатерина! Виват! Виват! Виват великому Петру! Виват Петрам – отцу и сыну!… (пьют)

Т о л с т о й. Божьим промыслом нам явлен новый государь, наследственность его царская неоспорима, строительство державы вскоре возглавить должен он, чтобы отец спокойно, ему Россию нашу передал.

Ш е ф и р ов. Чтобы Россия грозною была, чтобы Европа вся дрожа от силы, мощи нашего ружья без нас и пикнуть не могла.

Д о л г о р у к и й. Чтобы торговля процветала и чтобы Россия третьим Римом стала, не на словах – на деле, господа!…

В с е. Виват! Виват! Виват Россия! Виват! Виват! Виват Россия! Виват! Виват! Виват Россия! Слава! Слава! Слава новому Петру!(пьют)

П е т р. Подарочек на загляденье сотворила, позволь и мне поднесть тебе в ответ.

Е к а т е р и н а. Петруша, как это мило.

П е т р. Камер-юнкер, Вильям Монс поди сюда. (издали подходит Вильям Монс), вот матушка с сего дня по нашему указу: (читает) он будет теперь употреблен в дворовой вашей службе, при любезнейшей супруге нашей, величественной императрице всероссийской. Каково?

Е к а т е р и н а. Великолепен, только надобно ли пускаться в новые расходы, хотя конечно, все мои придворные заботы запутаны так ловко, что не разберу я и сама.

П е т р. Неужто ли не рада?

Е к а т е р и н а. Солгала, так рада, что не помню и себя.

П е т р. Ну Монс, скажи чего-нибудь нашей супруге.

М о н с. От сердца радуюсь за вас Великая Екатерина, что вы Петру явили сына.

П е т р. Смотри как чествует собака. Вот только заявился, а уже льстит не глядя, прямо в лица.

М о н с. На лесть здесь мало подозрений, сами рассудите: как может быть у великого царя, жена не быть великой?

В с е. (тихий шелест голосов) Да, да молодец как хитро вывернулся, вот стервец.

Е к а т е р и н а. Умен, посмотрим каким на службе будешь, а пока проверим мы тебя, как справно ты танцуешь. А ну пойдем, не испугаешься меня? (Тут начинает звучать музыка и Екатерина с Монсом начинают танцевать)

П е т р. Вяземский, а ну подсядь ко мне поближе, спросить хочу тебя о сыне.

В я з е м с к и й. (Подсаживается ближе к Петру) Удобно ли в такую радостную минуту?! Я вам о нем отписывал не раз.

П е т р. А ты сейчас – с докладом.

В я з е м с к и й. Как вам угодно пресветлейший государь.

П е т р. Царевич все в неплодных трудах свое призвание находит?

В я з е м с к и й. Соблазнами опутан государичь, я через сердце вызвать в нем пытался радение к поступкам отвечающих потребность государства.

П е т р. Навеселился еще не в меру, что в тягость служба государева ему я знаю, вот как его направить, подскажи.

В я з е м с к и й. Неприятие великое к вам имеет царевич Алексей, вот и на праздный день он снова не явился. В который уже раз в такие дни он шлет отказ.

П е т р. Полно загибать, в опалу хочешь ты его загнать? Болен он. Не прошло еще. Горе у него, жену он схоронил, наверное тяжело ему… . А ты поклеп на него возводишь, сеешь меж нами ты вражду?

Е к а т е р и н а. (Возвращаясь с танцев) Довольно Вильям, вон пошел, устала я, с Петрушей потолковать еще хочу. (Садиться рядом с Петром) Батюшка опять нахмурил брови, с чего? Я только отошла. Приревновал к холопу?

П е т р. Катеринушка, ты не о том, разговор об Алексее мы ведем.

Е к а т р и н а. Чем тебя он сызнова прогневал, что Никифор Кондратьевич доносит?

П е т р. Сама послушай, какие мысли он здесь выводит.

В я з е м с к и й. Ни тени ссоры между вами положить я не хотел, сказал что есть, что на уму.

Е к а т е р и н а. Алешка плут, кого хошь он подведет к монастырю. Не злись Петруша на Никифора Кондратьича, он старается как может, все силы уж наверное истратил к понуждению его к уму. Ты сам попробовал на свадьбе и был успех? Здоровью один вред.

В я з е м с к и й. И я к тому. Россия только, только путь к расцвету свой нашла. Изменения вокруг, преображенья, лепота. И как подумается мне тут, кто возглавит, кто продолжит это начинанье… .

П е т р. Наследник, царевич Алексей, не он так «шишечка» вот подрастет и правления бразды возьмет.

Е к а т е р и н а. Ему еще расти… .

В я з е м с к и й. А ну как с вами горе приключиться…, нет, нет, я не для того, но вдруг, всех нас когда-то призовет Господь.

Е к а т е р и н а. Тогда прощай страна, завертится такая кутерьма. Кто за Алешку, а кто и за меня.

П е т р. Ты Катеринушка так хороша, любоваться как ты танцуешь одна отрада для меня. Пойди потопай, еще порадуй старика.

(Екатерина встает танцевать)

П е т р. Ты Вяземский, разговоры заводи, да думай, где рубеж проходит, где сказать прилюдно можно, а где и утаить пока что нужно. Иди выпей и забудь о чем еще недавно думал.

В я з е м с к и й. Прошу я всенижайшего прощенья государь. Огорчить, прогневать вас, я умысла не видел, хотел я только сообщить о состоянии настроенья Алексея.

П е т р. Успокойся, не дрожи, прощен, иди.

(Вяземский кланяется и уходит. Петр остается один и выходит на авансцену)

П е т р. Катька она, хоть и хитра, но все ж глупа. Весь бабский род такой, молотит все, что в голову придет. Вяземский по простоте своей недоброе надумал про Алешку, но где-то здесь похоже истина исходит, пойди найди ее, ты человек. Самому видать придется снова мне за дело взяться. Господи, ну почему, без моего участья ничего не сдвинется в нашем государстве.

Картина вторая.

Кабинет Петра, слева конторка для письма, справа кровать, посередине круглый стол и стулья. Петр лежит на кровати накрывшись одеялом. В глубине сцены стоят ящики, в которых Петр запирал своих денщиков и токарный станок.

П е т р. (ворочается, просыпаясь вскакивает) Орлов, Орлов, где ты? Ставни живо закрывай. Наводнение, пойди всех оповести скорей. (оглядываясь по сторонам) Тишина и никого. Приснилось что ли снова мне. Орлов, скотина… . Где ты? (Подходит к шкафчикам отпирает двери, все ячейки оказываются пусты) Ты смотри, все пусты. Как смогли, крылья что ли наросли? Все, один остался. Матка! Обмыть, обшить, обстирать и некому. Тишина.

О р л ов.(появляется) Звали, Петр Алексеевич?

П е т р. А шельма, явился, знаешь что я в гневе на тебя? Где был? Где все? Где Татищев…, Бутурлин…, Суворов…?

О р л о в. Бутурлин на просьбу дамы отошел, помочь ей что-то нужно было. У Татищева и у Суворова заболели животы, объелись что ли, к доктору пошли.

П е т р. Врешь скотина.

О р л ов. Не бейте Петр Алексеевич, я проснулся их нет уже давно.

П е т р. Где, ты, был?

О р л о в. Я по нужде за угол ходил. Отсутствовал минуту, нужда, ей богу заставила покинуть караул.

П е т р. Богом не клянись. Известно мне, одна у вас забота: кто с кем, когда и где любовное свиданье назначает. Цидулки гуляют по дворцу, с той частотой, с какой депеши с поля боя к нам приходят. Не двор, а блядское гнездо, куда не кинь везде сношенья производят.

О р л о в. Так ведь барышни-то хороши, как удержать, – соблазн.

П е т р. Это верно. Мария Гамонтова с кем в амурах ходит?

О р л о в. О! Девка знатна, нарасхват, Алабердеев числиться сейчас.

П е т р. Вперед царя, как допустила?

О р л о в. Государь помилуй, когда в огне душа, работает ли голова.

П е т р. (кашлеет) Дурак! Не об этом я.

О р л о в. Простите Петр Алексеевич, не кляните, умом я скудоумен, вам не чета, суть мысли не распознал сперва, к чему пытаете меня.

П е т р. Не понял, посмотрю и ежели замечу, что диссимуляцию ты проводил, а сам все разговоры разносил, срублю башку это вразумил?

О р л о в. Да. Вот беда, царя прогневал я. Батюшка, Петр Алексеевич не губи, прикажи, и на войне грехи свои все кровью я замою, только не казни.

П е т р. В рекруты стремишься, похвально, займемся делом, будет обещать. Беги сейчас в адмиралтейство и разведай как исполняются указы, проверь ядра и гранаты пирамидами стоят, кровля возведена, чтобы ржа не брала. К пушкам подойди зеркалом в дула посмотри, нет ли раковин, зацепок других каких изъянов, найдешь заметь, для верности на бумагу запиши. Понял ли?

О р л о в. Прощаете, понятно.

П е т р. Тогда беги.

О р л о в. Все сделаю, исправлюсь, увидите Орлова, вы уже другого… . (Кланяется, убегает)

П е т р. Кого бы за тобой еще послать бы следом, чтоб доглядели, а то сейчас за угол подлец зайдет и сам не в адмиралтейство, а в трактир пойдет. Потом вернется, все скажет хорошо, а сам пойду и с дюжину недостатков я там найду. Довериться придется, со страху сделает, мой глаз теперь у него на голове.

М о н с. (входит) К вам можно Петр Алексеевич?

П е т р. Входи.

М о н с. Я от супруги вашей послан, вас к обеду звать намерены они просили быть… .

П е т р. Мне сегодня от дел не отойти, извинитесь и скажите, что при готовности уйти меня нашли.

М о н с. Разрешите мне идти?

П е т р. Нет погоди, до обеда еще нескоро, я денщика Орлова заслал в адмиралтейство, а кого за ним послать не знаю, вот ищу. Ты пойди за ним и пригляди. Не исполнит плут боюсь он порученья моего… .

М о н с. Это как же…, государыня с ответом ждет меня.

П е т р. Одурел холоп, кому служить, ты позабыл? Слышал, что велено тебе, пойди исполни в адмиралтейство, а государыне я отпишу.

М о н с. (стоит навытяжку) Виноват. Непременно, точно в сроки, здесь будьте вы покойны, останетесь довольны и доклад сей же час написан мною будет о досмотре за денщиком Орловым.

П е т р. Вот и дело, давай иди, следи. (Монс с поклоном уходит) Что за народ такой проклятый, пока им топором не пригрозишь ничего не утвердишь. Плевать они хотели на Россию и на меня, хоть я, вроде бы и царь, а им насрать. О жратве все думы, где б чего украсть, еще и с бабами поспать.

Я в о р с к и й. (вхгодит) Государь, за мной вчерась вы целую карету засылали. Зачем занадобился? Есть срочные дела?

П е т р. А патриарх, исполнитель дел духовных, заходи. Вчера разгневан был, с тобой теперь я в ссоре. Это что же, казание такое нашему народу, кто написать тебе велел?

Я в о р с к и й. Господа сенаторы видать обиды вам свои снесли. О фискалах говорил, запираться я не буду, они все в сговоре живут, а кто страдает, государь скажи?

П е т р. Знаком письмом, я с проповедью твоей, к мятежу ты звал, вот что тебе скажу.

Я в о р с к и й. Как можно государь, кому как не в угоду вашему величию я оставил схимническое житие обещанное мною Богу. Даже и тогда монаршей воли я не дерзнул противиться, а сейчас в безвинных словесах направленных на укрепленье государства вы за мной неповиновение нашли.

П е т р. Это ж где здесь укрепленье? Возмущение одно в народе и оскорбленье царской власти сеют подобные посланья. Решил надо мной суд произвести, вон как лихо обличаешь, мира-де я не сохраняю.

Я в о р с к и й. Не подумайте на дерзословие чего сейчас скажу: Ваши указы таковы, что ныне у нас такая вера, какую сам себе человек в пользу изберет. Учителя такие острословы объявились, что говорят: кто по слову апостола живет тому уже довольно, а предания и чудеса это дескать ерунда. Так можно далеко зайти. Наступают на землю россейскую лютеранова и кафолическая вера, завладеть безвинным русским сердцем и увести его они стремятся, подальше от исконной, нашей, правой веры. Иконы говорят они, рук дела человечьих и почитание их, суть идолопоклонничества одно. Еще ведь говорят, как может быть, чтоб хлеб в тело Господа переменился молитвами поповскими? Попы-то разные бывают, и пьяницы, и блудники и явные злодеи, где у таких в молитвах Богу взяться.

П е т р. Не может быть.

Я в о р с к и й. Так. Где вера из сердец произрастает, там и государство расцветает. Вы с одного конца беретесь, а я с другого и ничего плохого, я думаю и дальше так следует нам поступать, стоим друг друга мы на против и кажется все вам, где правая рука у вас, там левая у нас.

П е т р. Ладно как кладешь слова. Что ты умен, я знал и наперед, потому и не наказываю тебя за то, что не щадишь слабостей и пороков ты моих, но вот как сходятся слова твои с евангельскими правилами, где говориться: сначала обличи наедине, не проняло, укажи при людно, при свидетелях в народе, если и это не помогло, наконец, скажи ты в церкви и Бога в помощники призови.

Я в о р с к и й. О вере я заботу помню, я государь, вас не обличал, к рассудку лишь призывал. Церковный регламент я нарушил потому, что не терпела у меня душа, вы это ставите в вину? Я не чернилами, а слезами вам пишу о бедах русского народа.

П е т р. Довольно, теперь о вере я скажу! Что есть вера в нашем государстве? Покорное склонение головы пред образом святым? Слепое исполненье воли царской? Н-е-е-т!!! Весь наш народ за веру, головы готов сложить. Где Бог, где царь в вопросе этом он тождества проводит. Но как же можно верить не имея знаний? Вот для чего вам чудеса нужны. Увидел этакую, диковинную штуку, рот открыл, тут поп к тебе и подскочил. Что веруешь? – он спросит. А что попы, суконное отродье, к наукам рвенье наложили свой запрет. Тем самым они дорогу к вере напрочь перекрыли и требуют лишь только исполнения обрядов. Еще бы, здесь они чувствуют себя вольготно, выдумывали сами, и если из года в год одно и тоже повторять, осел запомнить может, не чета попу. Но вот попробуй их спроси, как Бог сказавши: имеете вы веру с горчичное зерно, вы горы двигать без труда начнете. Вопрос, если имеете вы веру, что стоите, пойдите покажите, а если нет тогда чего, ты в пастыри набился, куда ты заведешь народ, коль ты подобен сам слепцу. Так ведь же нет, запрутся отговорки сыпать станут, и в сущности ничего об этом нам не скажут. А мне здесь грезиться что Он, о просвещенье толковал. Нет знания без веры и веры без знания, они здесь звенья одной цепи ведущей к Богу среди мрака. Мы с верою в науку все войдем, Христос укажет направленье и горы мы тогда свернем. Здесь буте вы покойны, увидите как всем на удивленье, вокруг, мы чудеса творить начнем с Господня дозволенья!

Я в о р с к и й. Стар я стал, Петр Алексеевич, и поводырь по твоим, теперича словам я никакой, отправь меня ты на покой, назначь способного какого, быть может помоложе.

П е т р. Замены нет тебе пока, на кого сейчас надежа, останешься и будешь исполнять все то, что государству хорошо. Но вот мой тебе наказ, не становись ты поперек моих реформ. Совет я с радостью приму, указывать не смей, мне Бог, не ты, вручил судьбу народа моего и я отвечу перед ним, наступит время.

Картина третья.

Сцена поделена на две половины: слева кабинет Петра ярко освещен, его стол завален всевозможными бумагами, рядом стоит большой глобус, чуть вдалеке токарный станок. Справа комната Алексея, почти в полумраке, стоит кровать и стол со стулом, в глубине сцены образ Богоматери и зажженная лампадка. На границе невидимой линии отделяющей две комнаты стоит рамка в полный рост Петра. Петр и Алексей попеременно встают в нее в немой позе, когда один из них произносит монолог, он это делает, непосредственно обращаясь как бы к живому портрету.

А л е к с е й. (лежит на кровати, Петр стоит в раме) Ох горюшко, ох горюшко, мачеха Екатерина, мальчонку родила. Житья спокойного теперь не будет, отец замучит меня, держись головушка моя. (Встает) Послание назад неделю написал, сегодня только отдал, любопытно, раньше он не мог, альштад не позволял. Шарлотта умерла, значит горе у меня, знать думал, наверняка. Ты горе, ты моя падучая болезнь, все точишь, точишь, точишь ты меня, пока наверное я не упаду или со страху не помру. (подходит к рамке почти в плотную) Так что же папенька мне пишет. (достает бумагу) Ого, «Объявленье сыну моему». (С этими словами Алексей и Петр меняются местами, Петр выходит на сцену из рамки, а Алексей занимает его место)

П е т р. Отечество наше родимое, Богом хранимое – царь Алексей, твой дед, отец мой кровный, в наследство мне оставил. Когда я на престол взошел войной подуло: с юга турки наседали, шведы с севера нас притесняли, всю коммуникацию нам с миром пресекли, а под рукой одни стрельцы. Вопрос о житие дальнейшем диктовал свои законы, либо лезть нам под иноземное ярмо, либо выйти в чисто поле и там биться что есть силы. Сколь мы горюшка тогда хлебнули, швед мастак баталии-то сочинять, чем ему противостоять? Стояли с голыми руками, по колено в грязи мы утопали, перву битву проиграли. К уму она-то и сподвигла: без иноземной-то науки едва ли шведа одолеть. Бог даровал викторию не скоро, терпение всему была опора. Господь на нашей стороне, он видел, правые дела за нами были, и с помощью его мы шведов все таки разбили. Теперь взгляну и рассмотрю какая радость на наше царство им послана была. Снедает и грызет меня кручина, ты – продолжатель, ты – венец моих всех начинаний ратных, и сидишь, принять владенье не спешишь. Последовать за мной ни сколь и не стремишься, все больше от меня ты сторонишься. (с последними словами Петр входит в рамку, а Алексей выходит)

А л е к с е й. Еще бы мне тебя не убояться, ты вон какой – герой Полтавы, а я, всего лишь тень твоя. Я с детства всюду следовал за вами, все видел, смерть и стоны умирающих от ран солдат, о боже, а сколько навидался я от вас пьянства, гадости, разврата, что вы пишите-то мне о долге государства. Запуган вашими замашками в конец, какие подвиги вы от меня хотите, когда и муху, в трезвом виде, убить не в силах я. Что там еще ему ветром в голову надуло… ? (Алексей снова меняется местами с Петром)

П е т р. Не крепкой ты породы, знаю, потому сообразно способностям твоим задачи ставлю. Не пойму, войны боятся как тебе не стыдно, ты – замена мне, а если так, то как же можно не обремениться, о воинском искусстве напрочь позабыться. Вон посмотри равноверные нам греки, миролюбивым словом жить хотели и справедливость в мире сотворять. Пришли тираны, им слово мудрое оказалось не указ, завоевали греков не спросясь. Одна сейчас надежа, чтоб сохранить спокойствие в стране, имей ты армию и сильный флот, тогда враги не сунуться к тебе. Благодаря клинку мы к свету вышли и потому, в Европе нам норовят почет и уваженье оказать. Ты думаешь, что позаботятся о мире твои министры, нет, это заблужденье, они воротят нос от того, что противно их царю. Помни зон ты во всем примером служишь, куда твои глаза устремлены, чем сердцем соблазнишься, где будут возлежать твои мечты, там окажутся они. И если ты охочь не будешь до войны, твои министры так же в том окажутся слабы. (заходит в рамку, а Алексей выходит)

А л е к с е й. Война, война, кругом опять проклятая война, а спокойно жить нельзя? Деда моего, царя-то Алексея вспомнил ты не зря, при нем ни с кем не воевали и никого не опасались. Его-то все любили, а тебя? Прилюдно улыбаются, все исполняют и кланяются, кланяются, а как за угол зайдут, так на тебя плюют и перемены проклинают затеянные твоим безудержным умом. Оглянулся бы, увидел народ помиру идет, дворянское сословье не в почете, а церковь, про нее и вовсе я молчу. К таким усилиям зовешь, с такими помыслами только в ад войдешь. Всерьез видать он подрядился, вон сколько отписал еще конца не видно. Знать сильно зол, ох чую я, в могилу он ведет меня. (входит в рамку, а Петр выходит)

П е т р. Какой резон кладешь в уме, на что надеешься ты, Алексей?. Я смерти вскоре, может быть, взгляну в глаза, кому тогда оставлю я, мое дите всех начинаний? Ты уподобился ленивому рабу, что Бог в душе его талант взрастил, его спокойно он зарыл, и о сем грехе забыл нисколько тем не тяготясь, он дальше жил ничуть при этом не винясь. Я бил, ругал тебя не раз, не говорил, хотел казаться, что забыл, но все пусто, даром все, на сторону все сошло, не проняло тебя наказание мое. Упертый ты, исполнен злого нрава, во всем идешь наперекор отцу, но почему? Одним все праздным ты весельем увлечен, не ведаешь о долге, не заботясь о себе, как думаешь, и дальше так же быть? Воистину апостол Павел пишет: кто может церковью Божию управить, когда он о себе радения не знает, о целом государстве и не говорю. Последние потуги делаю к тебе и если к добру тебя я не склоню, а я немного подожду. Может здравый смысл к тому и подведет, и нелицемерно, ты ко мне придешь, покаешься и жизнь новую начнешь. Если все же нет, вот конечный мой тебе завет: наследство тотчас я тебя лишу, и не думай что все пустое, в устрастку я отписываю о сем тебе. За державу, русский люд живота лишал себя и нисколько не щадя, я же, будучи верховной головой, нисколечко не усомнясь, последую примеру, и видит Бог, жалеть не буду и изберу чужого, но доброго главу, а не потребному, но своему, я в наследстве откажу. (Петр, заходит в рамку, Алексей выходит)