Текст книги "Тайна черной башни"

4

Ночь была тёплой, и легкий треск костра создавал уютную атмосферу среди холодных камней окружающего ландшафта. Густав, Ханс и Тим сидели вокруг огня. Тим с аппетитом уплетал кусок хлеба, время от времени запивая водой из своей фляги.

– Дядя Ханс, а откуда у тебя такой большой меч? Ты сам его сделал или кто-то тебе подарил? – спросил Тим

Ханс, уже привыкший к детским вопросам Тима, с лёгкой улыбкой посмотрел на мальчика. Его грубые черты лица смягчились.

– Этот меч, Тим, я получил, когда служил в армии. Тогда он был новеньким, блестящим, а теперь посмотри – весь в зазубринах. Но, знаешь, старый друг надёжнее новых.

Тим наклонился ближе, чтобы получше рассмотреть клинок, стоящий рядом с Хансом.

– Когда я вырасту, у меня тоже будет меч! Я буду защищать слабых, как ты, дядя Ханс!

Густав тихо рассмеялся, откинувшись назад и глядя на звёздное небо.

– А может, Тим, просто станешь мастером на все руки, как я. Знаешь, иногда знания сильнее меча.

– А что, разве учёные не могут носить мечи? – спросил Тим – Вот если бы я был учёным, у меня был бы меч, и я бы…

– Защищал слабых? – Ханс с улыбкой подхватил слова Тима. – Хорошая цель, Тим. Но чтобы быть настоящим защитником, нужно не только оружие, но и голова на плечах.

– Ты сильный, дядя Ханс! А ты был защитником? Ты защищал кого-нибудь?

Ханс на мгновение задумался, устремив взгляд в огонь. Густав кивнул ему, словно подталкивая начать рассказ.

– Ханс, расскажи Тиму что-нибудь из прошлого. Только, пожалуйста, помягче. Ты знаешь, чтобы он понял.

Ханс вздохнул, потер ладонями лицо, как будто собирался с мыслями.

– Хорошо. Это было давным-давно. Мы с моими товарищами служили в одной из пограничных крепостей. Тогда шла война, и наша задача была защищать деревни от нападений. Однажды нам сообщили, что на одно из селений напали.

Тим слушал, широко раскрыв глаза. Его маленькие пальцы сжали край плаща.

– Мы прибыли слишком поздно. Деревню разграбили. Местных жителей убили, включая детей. Мы нашли тех, кто это сделал, и дали бой. Это был один из самых тяжёлых дней в моей жизни. Мы победили, но многих моих товарищей больше нет. Спустя несколько месяцев мы пошли в наступление на вражескую территорию. И там я увидел, как наши войска начали делать то же самое – грабить, убивать мирных жителей. Никто из командиров их не останавливал. Тогда я понял: война – это зло, где нет победителей. Там нет правды, только ужас.

Он посмотрел на свои руки, словно вспоминая те дни, затем продолжил:

– После этого я дослужил свой срок и ушёл. Я решил больше никогда не брать в руки меч для войны. Теперь я охраняю Густава и его изобретения. Это куда спокойнее.

Тим молчал, переваривая услышанное.

Сила – это хорошо, Тим, но важно знать, что ты делаешь и зачем. Настоящая сила – это умение защищать то, что важно, а не просто размахивать мечом.

Тим кивнул, впитывая каждое слово.

– Теперь ты охраняешь Дядю Густава и его игрушки, чтобы их никто не украл. Я хочу быть как ты, дядя Ханс! Ты очень храбрый.

Густав и Ханс рассмеялись.

– Конечно, все ради игрушек, все ради них!

– Тим, ты лучше учись у меня. – сказал Густав – Видишь, я всю жизнь изучаю башню. Да, занимаюсь игрушками и полезными мелочами, чтобы заработать на хлеб, но моя цель – разгадать её секреты. Ты ведь тоже интересуешься всем вокруг, не так ли?

– Башня? А ты был у неё раньше?

– Конечно. Много раз. Она хранит в себе множество загадок. Может быть, когда-нибудь я раскрою хотя бы часть из них.

Тим на мгновение замолчал, глядя в огонь.

– А что твои родители? – спросил Густав – Наверняка они волнуются о тебе.

Тим поднял взгляд, его лицо стало чуть серьёзнее.

– У меня нет родителей. Есть только сестра. Она меня точно прибьёт, когда я вернусь домой, но я её люблю. Она всегда обо мне заботится.

Повисла пауза. Ханс посмотрел на Тима с лёгкой грустью, а Густав, подбросив ветку в огонь, тихо добавил:

– Значит, ты и есть настоящий защитник, Тим. Ты заботишься о своей сестре, а она о тебе.

Тим улыбнулся, глядя на искры, взмывающие в небо. Ночь становилась глубже, но разговор у костра согревал сердца трёх совершенно разных, но по-своему близких друг другу людей.

Густав с задумчивым видом смотрел вдаль, где на горизонте едва угадывались очертания таинственной башни. Он вновь обернулся к Тиму, стараясь говорить спокойным и ободряющим тоном:

– Башня – это, прежде всего, источник знаний. Доставшийся нам от предков дар. Если мы сможем разгадать её тайны, это очень поможет нашему поколению в развитии. Мы пока знаем о ней слишком мало.

Тим, сгорая от любопытства, тут же спросил:

– А кто построил башню? И зачем?

Густав задумался на мгновение, словно обдумывая, как лучше объяснить:

– Вот это я и пытаюсь выяснить, – сказал он с лёгкой улыбкой. – У нас есть только догадки, но пока ни одной твёрдой версии. И не только я занимаюсь этим. Учёные со всего мира работают над этой загадкой. У меня есть некоторые новые приборы и предположения относительно башни, которые я собираюсь проверить. Завтра, если всё пойдёт по плану, мы наконец достигнем её подножия.

Густав сделал паузу, изучая лицо мальчика, который, казалось, жадно впитывал каждое слово. Затем его взгляд стал более серьёзным:

– Тим, тебе нужно быть очень осторожным. Лучше всего, если тебя вообще никто не увидит. Это место привлекает слишком много внимания, и не все люди здесь доброжелательные. Поэтому я прошу тебя оставаться в телеге и не высовываться. Я понимаю, что для ребёнка это непросто, но это очень важно.

Тим нахмурился, но кивнул, стараясь выглядеть серьёзным. Густав слегка улыбнулся:

– Мы пробудем у башни всего несколько дней, а затем отправимся в обратный путь. Чтобы тебе не было скучно в телеге, я разрешаю брать любые игрушки, которые захочешь. Главное – не шуметь.

Густав открыл сундук, стоявший рядом, и достал из него небольшую коробку. Внутри лежал необычный набор мелких деталей разной формы и цвета.

– Это моя новая игрушка, – сказал он, протягивая коробку Тиму. – Из этих деталей можно собирать всё, что только пожелаешь. Вот, смотри.

Густав соединил несколько деталей, показав, как из них можно сделать небольшую фигурку животного. Глаза Тима засветились от восторга.

– Класс! – воскликнул он, едва сдерживая радость.

– Завтра утром, как только мы остановимся, ты можешь начать играть, – сказал Густав с улыбкой.

Ханс, сидевший неподалёку, усмехнулся и добавил:

– А ты, Тим, своим нахождением в телеге поможешь мне охранять игрушки. Ведь кто, если не ты, защитит их от пропажи?

Тим рассмеялся, и напряжение, казалось, спало. Мальчик взял коробку с деталями, начал их рассматривать. Густав был доволен: он знал, что завтрашний день будет сложным, но верил, что вместе они справятся.

5

Тьма. Густая, вязкая, словно смола, она обволакивала Ханса. Он стоял на опалённой земле, окружённый обугленными деревьями, их скрученные ветви напоминали руки, тянущиеся к нему. Воздух был тяжелым, гулким, словно наполненным стоном тысяч невидимых душ. Он знал это место. Здесь всегда начинались его кошмары.

Первым пришёл запах. Запах гари, смешанный с железным привкусом крови и тошнотворной сладостью разлагающегося мяса. В следующее мгновение появились звуки. Крики. Треск пламени. Металлический звон оружия. Ханс попытался сделать шаг, но ноги будто приросли к земле. И тогда он увидел их.

Товарищи. Его отряд. Они были повсюду. Раненые, истекающие кровью, с пустыми, потухшими глазами. Их рваные формы лежали на земле, превращаясь в безжизненные груды плоти. Но хуже всего было то, что некоторые из них всё ещё двигались. Они пытались подняться, протягивали руки к Хансу, шептали его имя, их голоса были наполнены упрёком.

– Ханс… «Почему ты нас бросил?» – прошептал кто-то за его спиной.

Он обернулся и увидел Карла. Лицо Карла было разорвано, одна половина висела на нитях плоти, обнажая зубы и череп. Но его глаза горели болью и яростью. Ханс попытался заговорить, но из его горла вырвался лишь хрип. Карл сделал шаг вперёд, и земля под его ногами застонала, как живое существо.

– Мы доверяли тебе… – произнес он, прежде чем рухнуть, растворяясь в густой багровой луже.

Ханс бросился бежать. Каждый шаг давался с трудом, словно он был закован в цепи. Земля под ним была мягкой, как болотная трясина, и каждый раз, вытаскивая ногу, он слышал влажный, липкий звук. Но он не мог остановиться. Звуки позади становились громче. Кто-то кричал его имя, кто-то умолял о помощи, кто-то просто рычал.

Внезапно перед ним выросла сцена из прошлого. Это был разрушенный город. Дома, обугленные до основания, торчали острыми остовами в сером, мертвом небе. Он вспомнил, как они шли по этим улицам, выискивая выживших. Но вместо этого нашли только смерть. И тогда он увидел её.

Маленькая девочка. Её тело было прижато к стене обвалившимся балконом. Глаза, широко открытые, смотрели прямо на него, словно спрашивая: «Почему?» Это было то, чего он так и не смог забыть. Но сейчас девочка двигалась. Она вытаскивала свои руки из-под обломков, её суставы хрустели, и она медленно поворачивала голову к нему.

– Почему ты не спас меня? – её голос был тонким, но он эхом разнёсся по всей улице.

Ханс закричал, но в этот момент земля под ним начала рушиться. Он падал. И падал. Пока не очутился в месте, где не было ни звуков, ни света. Только тьма.

И в этой тьме он услышал шаги. Тихие, размеренные. Кто-то шёл к нему. Он попытался встать, но ноги не слушались. Шаги приближались. И тогда он увидел его.

Тим. Мальчишка, которого Ханс и Густав прятали в телеге, которому они обещали свою защиту. Но теперь его глаза были полны страха, будто Тим понимал, что помощи не будет.

– дядя Ханс, – прошептал Тим, – ты обещал мне.

Ханс протянул к нему руки. Он хотел сказать, что сделает всё, что сможет, чтобы защитить его. Но ноги не двигались, а язык не повиновался. Тим сделал ещё шаг, и вдруг земля под ним начала трескаться. Ханс закричал, понимая, что мальчишка вот-вот исчезнет, но тьма уже хлынула к Тиму, словно живая, обвивая его тонкое тело. Мальчик смотрел прямо на Ханса, его губы снова шевельнулись:

– Помоги…

И тьма накрыла его с головой. Тим растворился в бездне. Ханс рванулся вперёд, но его тело оставалось неподвижным. Он упал на колени, его крик эхом разнёсся в пустоте.

И в этот момент он проснулся.

Трясущиеся руки Ханса сжимали землю. Его тело было покрыто потом, а дыхание – рваное и тяжелое. Возле догорающего костра сидел Густав. Он наклонился и потряс Ханса за плечо.

– Твоя очередь вахту нести, – спокойно сказал он. – Я посплю немного.

Ханс кивнул, всё ещё ощущая липкую тьму своего сна. Он сел ближе к костру, подбросил в него веток и посмотрел в тёмное небо. Тьма всё ещё не отпускала его, но теперь она была не снаружи, а внутри.

6

Софи и Томас осторожно пробирались через густой кустарник, стараясь не шуметь. Их цель – Башня – возвышалась где-то далеко впереди, скрытая в туманной дымке. Но их внимание привлекло другое: свет факелов и множество человеческих силуэтов, сгрудившихся на большой ровной местности.

Они замерли, находясь на небольшом возвышении, откуда открывался отличный обзор. Внизу раскинулось место, словно специально подготовленное для чего-то важного. Большой круглый камень лежал в центре, его плоская поверхность была обрамлена десятками свечей разного размера. Их пламя танцевало, наполняя воздух густым ароматом смолы и чего-то терпкого, почти удушающего. Множество людей в красных накидках стояли неподвижно, как статуи, перешёптываясь слегка, будто в ожидании. Было слышно лишь шорох их движений и треск факелов.

– Кто они? – прошептала Софи, её голос дрожал.

Томас лишь приложил палец к губам, показывая, чтобы она молчала. Он тоже не отрывал глаз от происходящего.

И тут, словно по неведомому сигналу, толпа замерла. Наступила мёртвая тишина. Из темноты вышел высокий человек в такой же алой накидке. Его капюшон был глубже, чем у других, лицо полностью скрывалось в тени. Он двигался медленно и уверенно, каждое его движение говорило о власти. Толпа склонила головы, и лишь слабое шептание ветра сопровождало его путь к камню.

Когда он поднялся на возвышение, тишина стала почти ощутимой. Высокий человек остановился, подняв руку, словно приветствуя своих последователей. Его голос зазвучал тихо, но в этой тишине каждое слово было слышно ясно:

– Братья и сестры… Мы ждали этого дня долгие годы.

Толпа дрогнула, как единое целое, но осталась безмолвной. Человек продолжал, его голос постепенно набирал силу:

– Мы прошли через тьму, через сомнения и боль. Мы сплотили свои ряды, очистили их от гнили и лжи. Мы уничтожили нечестивое учение «Руки Судного Дня», которое пыталось отвратить нас от нашего пути!

Он рассмеялся, и его смех отразился эхом в ночи.

– Они называли себя избранниками, но их учение было лживым! Они говорили, что Башня – это их оружие, но не понимали истинной её сути. Глупцы! Башня – это и есть мы. Она – наш огонь, наша кровь, наша энергия! Мы – её воплощение, и мы пробудим её, чтобы освободить этот мир от неверных.

Толпа начала откликаться. Сначала были слышны едва уловимые шёпоты, но постепенно голоса становились громче.

– Мы – огонь! Мы – очищение! – эхом повторяли они.

Высокий человек поднял обе руки, успокаивая последователей. Когда вновь воцарилась тишина, он заговорил с новой силой:

– Стражи решили не пускать нас к Башне! Идиоты! Никто и ничто не остановит нас! Они не понимают, что Башня не нуждается в их защите. Башня зовёт нас. Она требует очищения этого мира от грязи и греха. Мы освободим её, мы отдадим себя ей, и она дарует нам новое бытие!

– Мы прошли долгий путь! Вы слышите голос Башни всё яснее, вы чувствуете её зов. Я тоже слышу её, она кричит, она требует нашей помощи! Мы – её проводники, её воля в этом мире. Только мы можем помочь ей очистить этот мир от грязи, похоти, предательства и лжи, которыми он заражён.

Его голос становился всё громче, наполняя сердца собравшихся фанатическим пылом:

– Мы стоим на пороге нового мира, который выстроим собственными руками. Многие вокруг твердят о том, что наша жестокость к простым людям – к так называемым «невинным» – аморальна и несправедлива. Они кричат о нравственных нормах, о сострадании, о каких-то эфемерных ценностях, которые, по их мнению, мы обязаны соблюдать. Но давайте посмотрим правде в глаза: мир, в котором мы живём, никогда не был справедлив.

Подумайте, разве нас когда-либо щадили? Разве те, кто сегодня называет себя простыми людьми, не становились врагами, готовыми выставить нас виновниками всех бед? Они рассылают шёпот сомнения по городам и сёлам, ослабляют нашу решимость, пытаются разрушить единство.

Когда мы наказываем простых людей, мы не действуем из пустого жестокосердия. Мы показываем остальным, что всякий, кто осмелится встать между нами и нашей целью, будет сломлен. Это не беспричинная жестокость. Это инструмент. Инструмент, который создаёт страх. А страх – это цемент, скрепляющий нашу власть.

Сегодня мы строим фундамент нового мира. Фундамент не бывает мягким. Он должен быть твёрдым, холодным и крепким, чтобы выдержать все бури. Те, кто слабы духом, – станут камнем у нас под ногами, и мы поставим на этот камень нашу ногу, чтобы забраться выше. Те, кто смеют спорить, – услышат наши крики и увидят нашу силу.

Мы делаем это не ради прихоти и не ради выгоды нескольких персон. Мы делаем это, чтобы воплотить в жизнь больший замысел, чтобы перевернуть старые устои и навязать свой порядок. Порядок, в котором никто не посмеет пошатнуть нашу власть. Порядок, в котором мы – те, кто сейчас здесь – станем вершителями судеб. Без сожалений, без колебаний, без сомнений.

Запомните мои слова. Мы не стремимся к жестокости ради жестокости. Мы используем её как лекарство от гниения старой системы, как орудие, которое расчистит нам путь. Наша цель превыше всего, и, если для её достижения нам приходится применять силу, значит так тому и быть. Это – наша цена за величие, и мы готовы её заплатить.

– Новый мир! Вот наша цель! Чистый мир, где нет места сомнению, страху или предательству. И этот мир близок как никогда. Мы готовы совершить предначертанное, ведь Башня взывает к нам! Ближайшие дни решат судьбу всего человечества. Мы должны быть стойкими и верными. Наша рука не должна дрогнуть перед ужасами этого пути, как бы страшно ни было. Я верю в вас! Я верю в нашу силу, ибо Башня с нами.

Толпа загудела, словно единое существо, откликаясь на его слова. Красные фигуры начали качаться, словно волны, и их шёпоты сливались в единое «Мы с тобой! Мы с Башней!»

Слова были почти гипнотическими. Софи и Томас замерли, как заворожённые, не в силах отвести взгляд от происходящего. Высокий человек указал на несколько фигур, которые вывели из толпы троих людей. Эти несчастные были связаны и, судя по их виду, сильно избиты. Их одежда – простая, повседневная – явно отличалась от алых одеяний секты.

– Этих троих, – прогремел голос лидера, – Башня отвергла. Они – неверные, паломники, пришедшие, чтобы осквернить её святость! Их кровь станет огнём, который приблизит нас к пробуждению Башни.

Софи прижала руку к губам, чтобы не закричать. Томас положил руку ей на плечо, пытаясь её успокоить, хотя его самого трясло.

Последователи зажгли новые факелы, и свет пламени заплясал на испуганных лицах жертв. Лидер начал ритуал, произнося слова на неизвестном языке. Его голос звучал как гром, эхом разносившийся по всей местности. Толпа подхватила песнопения, и звук слился в жуткую, монотонную какофонию.

Томас потянул Софи за руку, показывая, что нужно уходить. Она не двигалась, будто прикованная к месту.

– Софи, мы ничего не можем сделать, – прошептал он. – Пошли. Сейчас же.

Внизу люди подожгли первый факел, который бросили в сложенный из сухих веток и травы костёр. Огонь вспыхнул, охватывая жертв. Их крики заглушали песнопения, но Софи больше не могла смотреть. Она отвернулась, и Томас повёл её прочь от этого жуткого зрелища.

Когда они, наконец, оказались на безопасном расстоянии, Софи рухнула на землю, закрыв лицо руками. Томас сел рядом, пытаясь найти слова утешения, но не мог – жуткая сцена продолжала стоять у него перед глазами.

– Мы должны предупредить других, – наконец произнес он. – Если они готовы на такое… мы обязаны что-то сделать.

7

Ханс стоял возле телеги, привычно опираясь на её бок. Он внимательно наблюдал за окружающей суетой, не теряя из виду происходящего. Время от времени он заглядывал внутрь телеги, чтобы убедиться, что Тим увлечённо играет новой игрушкой, которую ему подарил Густав. Мальчик старательно возводил замок из небольших деревянных брусков. Его маленькие руки ловко подбирали детали, и конструкция уже начала напоминать крепость с башнями и воротами.

«Фантазия у парня работает,» – думал Ханс, наблюдая, как Тим наклоняет голову в сторону, оценивая свою работу. Мальчик что-то напевал себе под нос, тихий мотив, который Ханс не узнавал, но который, кажется, был приятен самому Тиму. Его спокойствие казалось почти неправдоподобным на фоне общей суматохи вокруг. «Счастливый человек,» – невольно подумал Ханс, чувствуя лёгкое завистливое тепло. Детская безмятежность была для него чем-то давно утерянным.

Они находились на большой плоской равнине, окружённой с одной стороны скалистой грядой. Узкий проход в этой гряде вёл к Башне, и там, в самом узком месте, была устроена застава. Военные строго контролировали проход, никого, не пропуская без проверки или договорённости. Сама равнина кишела людьми. Здесь были торговые палатки, где местные предлагали прохладную воду и нехитрую еду. Воздух наполняли запахи жареного мяса, пыли и чуть заметный металлический привкус, который всегда сопровождал близость Башни.

Толпа была разношёрстной. Нищие сидели вдоль дороги, протягивая руки за подаянием или молча свернувшись калачиком. Среди них виднелись больные, некоторые в ужасном состоянии, надеющиеся на чудо и исцеление. Рядом прогуливались знатные особы, их охрана бдительно оглядывалась по сторонам. Ханс замечал и людей в красных балахонах. Их стало намного больше, чем в прошлый раз, когда он видел их здесь. Эти религиозные фанатики, «последователи Пламени Очищения», как они себя называли, сейчас вели себя тихо, но Ханс подозревал, что это спокойствие обманчиво. Не было видно других сектантов, тех, что исповедовали конкурирующие идеи. «Может, появятся позже,» – подумал Ханс, мрачно вспомнив последнюю потасовку между двумя группами, которая закончилась кровопролитием.

«Всяких фанатиков не нужно пускать к Башне,» – думал он, крепче сжимая рукоять меча на поясе. Вспоминая, что в прошлый раз фанатики тут устроили, он только сильнее убеждался в своём мнении.

Густав тем временем ушёл к заставе. Он должен был договориться с военными, чтобы их пропустили ближе к Башне. Его отсутствие начало беспокоить Ханса. Он краем глаза снова проверил Тима, который уже добавлял к замку стены и расставлял вырезанных из дерева солдатиков. Мальчик выглядел абсолютно поглощённым игрой, и это немного успокаивало Ханса.

Однако нервы начинали сдавать. Густава не было уже долго, и Ханс не мог избавиться от дурного предчувствия. Он бросил взгляд на заставу, где группа военных обсуждала что-то с путешественниками. Некоторые спорили, другие просто ждали, но Густава среди них не было видно. Ханс выпрямился, оглядывая толпу. Взгляд выхватил детали: лицо усталого нищего, женщину с корзиной фруктов, двоих молодых людей – девушка с рыжими волосами и парень, которые явно искали кого-то или что-то.

И снова эти фанатики. Они стояли кучками, шептались или просто молча смотрели на Башню, словно та могла ответить им в любую минуту. Один из них поднял над головой амулет с изображением Башни, громко произнося слова молитвы. Другие поддержали его, и их голоса слились в почти гипнотическое песнопение. Ханс отвернулся, стараясь не слушать. Эти звуки вызывали у него раздражение и тревогу.

Прошло ещё немного времени, и Ханс почувствовал, как его терпение на исходе. Он подошёл к телеге и посмотрел на Тима, который как раз завершил очередную башню. Мальчик поднял голову, улыбнулся и снова принялся за работу.

«Будь осторожен, Густав,» – подумал Ханс, бросая взгляд в сторону заставы и чувствуя, как напряжение медленно превращается в глухую тревогу.